Что такое братание с противником

Статьи

Популярный британо-франко-немецкий фильм «Счастливого Рождества!», снятый в 2005 г., посвящен первому военному сочельнику 1914 г. на Западном фронте и описывает это событие яркими художественными образами. Британские, французские и немецкие военнослужащие, преодолев взаимную неприязнь, вместе отмечают Рождество на нейтральной полосе и потом отказываются воевать друг против друга как прежде. По сюжету всех инициаторов рождественского братания ожидает суровое наказание. Немецких солдат во главе с офицером – известным немецким актером Даниелем Брюлем сажают в эшелон и везут на Восточный фронт, где они должны вспомнить, что такое настоящая война.

Создатели фильма провели здесь некорректную параллель между двумя мировыми войнами, такими похожими и такими разными. На Восточном фронте «Великой войны» у героев фильма было бы гораздо больше возможностей побрататься с противником, чем на полях Франции.

Феномен братаний Великой войны давно привлекает внимание исследователей. Для западной историографии в приоритете закономерно стоят рождественские события 1914 г. на Западном фронте. Для отечественной – братания весной 1917 г. И тот и другой подход, таким образом, отражают лишь часть феномена, отталкиваясь от конкретного времени и театра боевых действий со своей спецификой.

Картина Евгения Грибова «Братание на западном фронте» 1955 года

Отношение к братаниям в отечественной историографии менялось. В советское время братания рассматривались как одно из проявлений революционной активности масс, и в целом отношение к ним было умеренно-положительным. Совсем немного не хватило убедительности у русских солдат, чтобы германские товарищи повернули штыки против своих правительств. С конца 1980-х гг. братания оценивались в контексте разложения русской армии после Февральской революции как явление, безусловно, деструктивное. В последние годы стали появляться работы, в которых братания рассматриваются как феномен, характерный для условий боевых действий Первой мировой войны и обусловленный спецификой повседневной фронтовой действительности и психологии солдат.

Первая мировая война была беспрецедентным вооруженным конфликтом в военной истории. Много написано о том, что она стала первым индустриальным противостоянием, где фигура отдельного солдата окончательно терялась за промышленными масштабами взаимного уничтожения. Однако не стоит забывать, что её позиционный характер с траншеями и окопами как никогда раньше в буквальном смысле «сближал» противников. Если для артиллеристов, летчиков и моряков фигура врага была скорее абстрактным образом, набором координат или далекой точкой на горизонте, то пехотинцев воюющих армий отделяли лишь десятки метров нейтральной полосы. Несмотря на разветвленную систему укреплений, военнослужащие противостоящих армии могли наблюдать за нехитрым солдатским бытом противника, которые едва ли сильно отличался у всех воюющих сторон.

Дмитрий Шагин. Братание. Картина 1988 года

Довольно сложно подобрать понятию «братания» точное определение. Считается ли таковым договоренность о «режиме тишины» для того, чтобы забрать раненых и убитых с поля боя? Или меновая торговля с противником предприимчивого и беспринципного солдата? Или речь идет лишь о массовых празднованиях Рождества или Пасхи? Иными словами, при желании братанием можно назвать практически любое невоенное взаимодействие с противником без ведома или вопреки приказам командования.

Все многообразие невоенного взаимодействия с противником, имевшее место на Русском фронте Первой мировой войны, можно свести к нескольким категориям.

Временные перемирия по обоюдному согласию

Перемирия, заключаемые между противостоящими частями для обоюдного выполнения повседневных задач. Братанием могут быть названы с большой долей условности, т.к. обычно проходят по согласованию с командованием и носят ограниченный характер. Например, стороны могли объявить о прекращении огня для того, чтобы унести убитых и раненых с нейтральной полосы. Контакт между военнослужащими воюющих армий оставался минимален.

Контакты по случаю праздников

В первую очередь, речь идет о главных христианских праздниках — Рождестве и Пасхе. Несмотря на широкую секуляризацию рубежа ХХ – XXI века, религия продолжала играть значительную роль в европейском обществе. Кровопролитные боевые действия стали не только источником жизненного цинизма для миллионов солдат, но и взывали у них в памяти устоявшиеся категории сакрального. Поэтому к христианским праздникам командование подходило ответственно, пытаясь, насколько это позволяли условия фронта, создать на передовой настроение праздника. В траншеях появлялись украшенные елки, из тыловых районом приезжали музыканты и артисты.

Именно в первое военное Рождество прошли массовые братания на Западном фронте. Начавшись с договоренности о прекращении огня в сочельник, контакты между враждующими армиями переросли в совместные попойки, игру в футбол, фотографирование и т.п.

На Восточном фронте масштаб братаний на христианские праздники был сопоставим. Причем, в отличие от Западного фронта, где командование учло опыт зимы 1914-15 гг. и предотвратило братания на следующее Рождество, на Востоке они продолжались на протяжении всей войны. Многие исследователи связывают это с крестьянским менталитетом с его традициями прощения и великодушия, особенно в дни праздников.

Контакты для обмена и торговли

Братания с целью торговли были особенно распространены на Русском фронте. Главной торговой парой являлись водка или другой алкоголь и хлеб. Введенный с начала войны в России «сухой закон» распространялся и на фронт, немало огорчая солдат и вынуждая их обеспечивать себя «фронтовыми ста граммами» самостоятельно. В свою очередь, в армии Австро-Венгрии испытывали затруднения с хлебом. Таким образом, обоюдный торговый интерес был понятен и очевиден. Солдаты Русской армии старались купить больше хлеба, чтобы выгодно обменять его у противника на горячительные напитки. Впрочем, обменивались и другими вещами, полезными в быту или просто красивыми безделушками.

Писатель Яков Кальницкий в своих воспоминаниях зафиксировал механизм таких братаний:

«Днем в бинокль, а в ясную погоду и не вооруженным глазом, можно было наблюдать, как между двумя враждебными линиями, в складках краев воронки, появились серовато-синие и серовато-зеленые фигурки, которые гуляли под руку между окопами, собирались в толпы, ходили в те, или другие окопы… Иногда видно было, как с той стороны появлялся фотографический аппарат и вокруг него толпились группы наших солдат, спешивших запечатлеть свои физиономии на бумаге. Обычно, это гуляние между окопами прекращалось после 2-3 орудийных выстрелов шрапнелью высокими разрывами. Тогда солдаты той и другой стороны в панике бежали в ближайшие окопы и, почти всегда, в австрийских окопах оказывались наши солдаты, а в наших австрийцы. По окончанию паники солдаты дружески прощались и расходились по своим окопам. После братания у наших солдат появлялись: шоколад, смешаное с сахаром австрийское кофе, ром, галлеты, а иногда желтые тяжелые ботинки, или серые обмотки. Как редкость появились и фотографические снимки, где изображены русские и австрийские солдаты вместе.

В австрийских окопах после братания наслаждались русским ржанным хлебом, крепким сахаром и примеряли мягкие складные папахи».

Контакты с противником как форма протеста против войны

Подобные контакты были характерны для завершающего этапа войны на Восточном фронте после Февральской революции. Особую интенсивность они приобрели после провала «наступления Керенского» летом 1917 г. Именно они запечатлены на большинстве фотографий в учебниках, где русские и немецкие солдаты вместе выпивают и танцуют. Впоследствии представители русского командования заявляли, что своим масштабам братания 1917 г. были обязаны массированной пропаганде со стороны немецких войск. Так, генерал Антон Деникин писал: «Немецкий генеральный штаб поставил это дело широко, организованно и по всему фронту, с участием высших штабов и командного состава, с подробно разработанной инструкцией, в которой предусматривалось: разведка наших сил и позиций; демонстрирование внушительного оборудования и силы своих позиций; убеждение в бесцельности войны; натравливание русских солдат против правительства и командного состава, в интересах которого якобы исключительно продолжается эта «кровавая бойня». Груды пораженческой литературы, заготовленной в Германии, передавались в наши окопы». Велась и антивоенная агитация большевиков, также поддерживавшая братания. Впрочем, если смотреть на пики братаний (весна и осень 1917 г.), то можно отметить, что они проходили в условиях острых кризисов власти внутри России.

В романе Артема Веселого «Русь, кровью умытая», приводится яркий эпизод братания между русскими и турецкими войсками с антивоенной агитацией:

«От скуки в гости к туркам лазили и к себе их таскали, борщом кормили, батыжничали. Черные, копченые, ровно в бане век не мылись, глядеть на них с непривычки тошно. Табаку притащут, сыру козьего. Сидим, бывало, летним бытом на траве, курим и руками этак разговариваем.

— Кардаш, домой хочется? — спросит русский.

— Чох, истер чох! — Зубы оскалят, башками качают, значит, больно хочется.

— Чего же сидим тут, друг дружку караулим. Будя, поиграли, расходиться пора… Наш спрыгнул с трона, и вы своего толкайте.

Опять залопочут, зубы оскалят, башками бритыми мотают и глаза защурят, а русский понимает — и им, чумазым, война не в масть, и ихнего брата офицер водит, как рыбу на удочке.

— Яман офицер? Секим башка?

— Копек юзбаши… Яман… Бизым карным хер вакыт адждыр.

Разговариваем однажды так, а верхом на пушке сидит портняжка Макарка Сычев. Таскает он из-за пазухи вшей, иголкой их на шпулишную нитку цепочкой насаживает и покрикивает:

— Беговая… Рысистая… С поросенка!

Русские ржали, ржали и турки. В тот вечер у них праздник уруч-байрам был, прикатили они кислого виноградного вина бочонок, барашка приволокли. Барашка на горячие угли, бочонок в круг, плясунов, песенников на кон, и пошло у нас веселье: ни горело, ни болело, ровно и не лютовали никогда.

Подманил лихой портняжка одного Османа, лапу ему в ширинку запустил и за хвост, на ощупь, вытаскивает действительно вошь. Пустил ее в пару со своей в разгулку на ладонь и спрашивает Османа:

— Твоя насекомая и моя насекомая, моя крещеная, твоя басурманка… Угадай, какой они породы?

— Обе солдатской породы, — отвечает Осман на турецком языке. — Хэп сибир аскерлы…

— Верно, — орет Макарка Сычев. — За что же нам друг на друга злобу калить и зачем неповинную крову лить. Не одна ли нас вошь ест, и не одну ли мы гложем корку хлеба?

— Кардаш, чох яхши, чох! — закричали турки, а посмеявшись той шутке, все принялись господ офицеров поносить. И как они смеют прятать от солдата свободу в кошельке?»

Несмотря на то, что в реальности братаний на русско-турецком фронте в форме, описанной автором, практически не фиксировалось, представленная сцена дает адекватное представление о настроениях солдат по обе стороны окопов. Офицер, а вместе с ним и вся государственная машина, становились для бойца фигурами гораздо более дальними и враждебными, чем такой бесправный солдат-противник.

Нельзя сказать, что все участники братаний разделяли антивоенные настроения. Для кого-то контакты с противником были возможностью раздобыть запретный алкоголь, для другого следствием естественного человеческого любопытства, для третьих проявлением душевной доброты. Однако к 1917 г. даже у патриотично настроенных солдат вопрос о целях войны и ее перспективах перестал находить приемлемые ответы. Братания здесь не были актом предательства, скорее – поиском информации о реальном положении дел, попыткой вырваться из военной повседневности в эрзац мирной жизни.

Конечно, главным бенефициарием братаний оставалась немецкая сторона. Германская разведка использовала весь потенциал межсолдатского взаимодействия, чтобы получить ценные сведения о своем противнике. Немцам было выгодно затишье на Восточном фронте, и они стремились продлить его, поощряя миролюбивый настрой на передовой. Русская армия к 1917 г. была слишком дезорганизована, чтобы использовать братания в своих интересах.

Вероятно, главное значение феномена братаний состоит в том, что Первая мировая война при всем накале взаимной ненависти сохранила если не элементы рыцарства, то остатки христианской гуманистической позиции. Враг был демонизирован, но еще оставался человеком. Неслучайно значительная часть братаний была инициирована именно христианскими праздниками. Несмотря на конфессиональные различия, солдаты считали допустимым разделить радость торжества с противником, который хотя и враг, но скорее враг в силу конкретных обстоятельств, а не по своей сущности. Военные пропагандисты пытались представить противника как варвара, но их усилия находили не так много подтверждений в реальной жизни. По обе стороны фронта сражались очень похожие люди, испытывавшие одинаковые трудности и чем дальше, тем меньше в них виделся рисуемый пропагандой образ чужого.

Что почитать по теме:

Асташев А.Б. Братания на Русском фронте Первой мировой войны // Новый исторический вестник, №28, 2011. С. 29-41.

Базанов С.Н., Пронин А.В. Бумеранг братания // ВИЖ, №1, 1997. С. 34-42.

Источник

Братание

Брата́ние — стихийное прекращение вражды или военных действий, либо заключение братского союза.

Известны ситуации, когда дружеские или доброжелательные отношения между некоторыми группами людей запрещались. К таким группам в разное время относились:

Тем не менее, в истории имели место несанкционированные прекращения вражды, несмотря на то, что они осуждались официальной моралью, а нередко и преследовались властями вплоть до обвинения в государственной измене.

Содержание

Братание в XIX веке

Братание во время Первой мировой войны

Во время Первой мировой войны братание выражалось во встречах солдат враждебных армий на нейтральной полосе на основе взаимного отказа от ведения военных действий. Массовое распространение братание получило во второй половине 1916 года и в 1917 году. Братания происходили как на Западном, так и на Восточном фронтах Первой мировой войны.

Братания на Восточном фронте Первой мировой войны

На русско-германском фронте братание впервые было зарегистрировано в октябре 1915 года, однако оно не было распространено и носило единичный характер, не представляя угрозы боеспособности Русской армии. Массовое распространение братание получило в конце 1916 года и, особенно, в 1917 году. Борясь с братанием в период июньского наступления 1917 года, командование русской армии перешло к репрессиям. В июле 1917 г. Временное правительство издало приказ о расстреле представителей армий противника, явившихся для братания и предании суду военно-полевых судов чинов Русской армии, принимающих участие в братаниях. Усиление влияния большевиков на фронте во второй половине 1917 года привело к массовому и организованному братанию. Братания после прихода большевиков к власти (в декабре 1917 — феврале 1918 годов) приняли характер государственной политики — большевистское правительство надеялось с их помощью приблизить германскую революцию или хотя бы оттянуть или ослабить предстоящее немецкое наступление.

Братания во время Гражданской войны в России

Запрет братания в 1945 году

В 1945 году генерал Эйзенхауэр заявил: не должно быть «никакого братания» между американскими войсками и немецким населением. Однако благодаря давлению от государственного департамента и отдельных американских конгрессменов эта политика была постепенно ослаблена. В июне 1945 запрещение разговоров с немецкими детьми было сделано менее строгим. В июле стало возможно говорить с немецкими взрослыми при определенных обстоятельствах. В сентябре политика запрета общения была отменена и в Австрии, и Германии. На ранних этапах оккупации американским солдатам не разрешали оплачивать содержание немецкого ребёнка, что рассматривалось как «помощь врагу». Браки между белыми американскими солдатами и австрийскими женщинами не разрешались до января 1946, и с немецкими женщинами до декабря 1946.

Отдельные эпизоды братания между советскими и американскими солдатами происходили во время так называемой «встречи на Эльбе», несмотря на то, что существовала инструкция по Советской армии: не проявлять никакого панибратства с союзными войсками.

В культуре

В изобразительном искусстве известна литография А.Прово «Братание восставшего народа с войсками у дворца Тюильри 24 февраля 1848».

Братаниям в Первой мировой войне посвящен фильм «Счастливого Рождества» режиссера Кристиана Кариона, появившийся в 2005 году. Оригинальное название фильма «Joyeux Noël», в англоязычных публикациях он известен под названием «Merry Christmas».

Источник

«Да, подружились с немцами»…

Считается, что впервые в ходе Первой мировой войны братания состоялись на Западном фронте, в рождественские дни 1914 года. Там, после объявления двухдневного перемирия, во время которого противники погребали павших товарищей, происходили совместные возлияния и даже футбольные матчи. На самом деле, эти события не стали первыми братаниями Великой войны — начало таким перемириям было положено немного раньше на Русском фронте.

Ротмистр Сумского гусарского полка В. С. Литтауэр вспоминал, находясь в эмиграции:

«В начале декабря наш полк стоял в деревне Куссен… На нашем участке фронта царило временное затишье. Как-то утром на нейтральную полосу выехал немецкий улан с копьём, к которому был привязан белый флаг, и положил на землю пакет и письмо. Письмо, адресованное офицерам нашего полка, было составлено в вежливой форме. В пакете находились сигары и коньяк. Через какое-то время… мы пригласили их встретиться в полдень на нейтральной полосе. По три офицера с каждой стороны встретились и даже вместе сфотографировались. Мы говорили о чём угодно… но ни словом не упомянули о войне. Прощаясь, договорились встретиться на следующий день в то же время; мы должны были принести закуску, а немцы коньяк».

Впрочем, очередной встрече не суждено было состояться. Новый командир дивизии запретил подчинённым общаться с офицерами противника, о чём русские передовые посты оповестили немцев залпом в воздух.

Генерального штаба полковник Б. Н. Сергеевский в воспоминаниях описывал организованное в декабре 1914 года на позициях 2-й Финляндской стрелковой бригады перемирие — по инициативе германских офицеров, просивших дать им возможность похоронить своих солдат. Русское командование им отказало, однако офицеры обеих армий достигли компромисса. Погребение немецких солдат взяли на себя русские. Под белыми флагами, с панихидой тела убитых были преданы земле. «Затем противники разошлись, с обеих сторон протрубили отбой и опустили белые флаги. Не прошло и 10 секунд после того как исчез флаг в немецком окопе, как с русской стороны загремели выстрелы. Германцы тотчас отвечали», — заключал описание этого эпизода Сергеевский. Несколько дней спустя германские офицеры пригласили русских на ужин, однако далее переговоры не велись.

Факт братаний, состоявшихся ещё в 1914 году, подтверждается приказом войскам 1-й армии № 377 от 29 декабря 1914 года. Вот полный его текст:

«В день Рождества Христова немцы, выйдя из своих окопов против позиций Дунайского и Белебеевского полков, стали махать белыми тряпками и подошли к реке, показывая бутылки и сигары и приглашая наших к себе.

Приказав немедленно заочно судить поручика Свидерского-Малярчука полевым судом по ст. 248 кн. XXII Св[ода] В[оенных] П[остановлений] 1869 г. (смертная казнь), предписываю немедленно сообщить имена сдавшихся солдат на их родину, дабы в их сёлах и деревнях тотчас же прекратили выдачу пайка их семьям и все там знали, что они изменили своей Родине, польстившись на бутылку пива.

При повторении подобных подлых выходок со стороны немцев немедля по ним открывать огонь, а равно расстреливать и тех, кто вздумают верить таким подвохам и будут выходить для разговоров с нашими врагами. Подписал: командующий армией, генерал от кавалерии Литвинов».

К чести Свидерского-Малярчука следует отметить, что сам он считал случившееся досадным недоразумением. Незадачливый поручик неоднократно пытался бежать из плена, дабы оправдаться.

Тем не менее, этот пример отличается от прежних случаев перемирия. Воинами двигали не потребность в погребении павших – их прельстила возможность скрасить тяжкие военные будни. Данный мотив в дальнейшем становился всё более значимым.

6 февраля 1915 года датируется запись в журнале боевых действий 13-й роты лейб-гвардии Преображенского полка:

«Один солдат 15-й роты высунулся из окопа, показал газету немцу; немец, в свою очередь, поднял газету, и вот наш солдат вылез из окопа и направился к немецким окопам, немец тоже вылез из окопа и направился навстречу нашему храбрецу. Сошлись, взяли под козырёк, повидались за руку, обменялись газетами; потом немец достал флягу с коньяком, налил в стаканы, поднял в сторону наших окопов — выпил, затем налил, дал нашему солдату. Этот поднял стакан в сторону немецких окопов и крикнул: «За здоровье врага!». Выпил, потом дал наш немцу папироску, немец, в свою очередь, дал нашему папиросу, закурили, попрощались и пошли каждый в свой окоп».

Чередой братаний был отмечен и праздник Пасхи 1915 года. Русские солдаты оставляли окопы, делили с неприятелем разговение, обменивались табаком и продовольствием. На одном из участков фронта дело дошло до состязания хоров и совместных плясок под немецкую гитару!

Прошёл год, «Великое отступление» русской армии на время сменилось позиционной войной. И к Рождеству 1915 года братания возобновились, подчас не ограничиваясь разовыми встречами. Сообщения об этом поступали начальнику штаба главнокомандующего армиями Северного фронта М. Д. Бонч-Бруевичу. В форте Франц на Западной Двине стрелки 4-го батальона 55-го пехотного Сибирского полка следовали правилу «не тронь меня, и я тебя не трону». С ведома командира полка они вместо разведки буквально ходили в гости к немцам. Те не оставались в долгу, принося солдатам с собой коньяк, папиросы, шоколад. Отдельно угощения полагались русским военврачам. Враги сменялись в караулах по договорённости, и даже обменивались пленными вместо опасных вылазок за «языками».

Перемирие у форта Франц отличалось длительностью. Его начали ещё воины 53-го Сибирского стрелкового полка, стоявшие на этой позиции ранее. Поначалу командование намеревалось пресечь вопиющие нарушения дисциплины. Но обстоятельства, повлекшие их, были сильнее. Реалии войны являлись равно тяжкими для солдат обеих армий, и братания в них оказывались своеобразной формой эскапизма. Однако такая идиллия не могла продолжаться вечно, разлагающе сказываясь на дисциплине. Да и немецкие войска отнюдь не были пацифистами. Когда в мае 1916 года они заняли форт Франц, более 70 русских солдат сдались в плен.

Пасха 1916 года выявила новый уровень массовости братаний. Этот факт возмущал высших начальственных лиц русской армии, Ведь братания являлись нарушением воинских обязанностей — по сути, уголовным преступлением. Но при этом в Воинском уставе о наказаниях за них предусматривалось лишь… разжалование в рядовые.

Даже к концу 1916 года максимум, что русское командование на местах могло противопоставить склонению вверённых им войск к братаниям, это одиночные артиллерийские выстрелы по обнаглевшему неприятелю. Но даже тогда на одном участке фронта «…местами немец от нас шагов на сорок, всё слышно как разговаривает иной раз кричит: «русь иди дадим коньяку и водки, у вас нет, — а нам принеси хлеба», а наши солдаты ему в ответ «съешь Вильгельмовы я… и х…» он же по нас залп а мы ему…». На другом участке фронта: «…наши герои и немцы сошлись вместе и поздравляли друг друга, подали руки и поцеловались, они нас угощали папиросами, и водкой, и коньяком, а мы им давали нашего хлеба, который нужно было рубить топором, и им хлеб не понравился… Да, подружились с немцами».

Эти свидетельства могут выглядеть почти курьёзно, но братания к началу 1917 года стали серьёзной проблемой действующей армии. Они весьма неблагоприятно влияли на дисциплину, разлагая целые части. Противник активно использовал братания для ведения пропаганды в рядах русских войск. При этом сами немецкие генералы сознавали опасность такой политики для морали собственных воинов. Это подчеркивал никто иной, как В. И. Ульянов-Ленин, до сих пор считающийся многими агентом германского Генштаба. Он действительно делал ставку на братания. Но вплоть до Октябрьской революции доля большевистской пропаганды в событиях на фронте была невелика: над армией довлели эсеры.

Но что же толкало русских солдат к братанию начиная с 1914 года? Крупнейший исследователь данной проблематики А. Б. Асташов полагает, что их обусловил крестьянский менталитет большей части личного состава армии. «…Стремление пойти на мировую, даже простить… является одним из условий жизни в миру, на земле», – пишет он. В братаниях воплощался древний обычай побратимства, доживший до ХХ века среди западных славян, воевавших под знаменами Австро-Венгрии. Наконец, замирение с врагом позволяло обзавестись дефицитными продуктами, в том числе запрещённым на фронте спиртным. В 1917 году, с началом кризиса в тылу и на фронте, алкоголь вышел на первый план – и во множестве частей началось повальное пьянство. Однако нет никакой нужды столетие спустя упрекать в слабости духа армию, которая смертельно устала от войны.

Июньское наступление 1917 года провалилось. Армия более не могла сражаться и побеждать, что подмечал тот же Ленин. Не случайно после захвата власти он подписал декрет о демобилизации, начав строить новую армию. Но это уже совсем другая история…

Источник