Что такое духовная жажда
ДУХОВНАЯ ЖАЖДА – ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧЕРТА ЧЕЛОВЕКА
Сколько бы ни проходило лет, и не только лет, а столетий, удивительные слова пушкинского стихотворения «Пророк» остаются как бы эпиграфом к судьбе человека на земле: «Духовной жаждою томим. »
Сменяют одна другую цивилизации, изменяются формы жизни, меняется лицо земли, но неистребимой, неутолимой остается духовная жажда: драгоценный, а вместе с тем и мучительный дар, данный на земле только человеку как признак и как сущность самой его человечности.
Драгоценный потому, что влечет человека всегда ввысь, не дает ему успокоиться в одном животном счастье, приобщает его к высшим, ни с чем не сравнимым радостям. Мучительный потому, что так часто противоречит его земным инстинктам, делает всю его жизнь борьбой, исканием, тревогой.
Почти все в мире как бы говорит человеку: откажись от духовной жажды, отрекись от нее, и будешь сытым, здоровым и счастливым. Как сказал на заре этого века А. Блок: «Будьте же довольны жизнью своей, тише воды, ниже травы. » И вот возникают целые идеологии, построенные на отказе и отречении от духовной жажды, на ненависти к ней. Идеологии, всеми силами стремящиеся к тому, чтобы человек заглушил в себе самый источник этой жажды, чтобы признал ее иллюзией и самообманом и включился в строительство жизни, уже начисто лишенной какого бы то ни было искания.
Если чем-то и отличен наш XX век от предшествующих, то прежде всего предельным обострением двух противоположных, противостоящих друг другу восприятий человеческой жизни и самого человека. Согласно одному из них человек потому и человек, что есть в нем духовная жажда, искание, высшая тревога. Согласно другому, только заглушив ее, начинает человек свою человеческую судьбу. Все остальное — второстепенно. Ибо только из этого глубинного, первичного вопроса вытекает все остальное — политика, экономика, культура, все то, о чем так страстно спорят и во имя чего борются друг с другом люди.
Как запах дыма свидетельствует о том, что где-то горит огонь, даже если мы и не видим его, так и наличие в мире философии и религии несомненно свидетельствует, что в человеке не иссекает духовная жажда, духовное искание.
Выдающийся английский мыслитель Томас Карлейль писал, что в человеке «есть что-то бесконечное, чего он при всей своей хитрости не может похоронить под конечным. Могут ли соединенные усилия всех министров финансов современной Европы сделать хоть одного сапожника счастливым? Они не могут этого сделать, а если и могут, то только на пару часов, потому что у сапожника есть душа. И требования ее совсем иные, нежели требования его желудка.
Не говорите поэтому о целых океанах дорогого вина; для сапожника с вечной душой это все равно что ничего! Не успеет океан наполниться, как человек станет роптать, что вино могло бы быть еще лучше. Попробуйте подарить человеку полмира, и вы увидите, что он затеет ссору с владельцем второй половины и будет утверждать, что его обидели».
О самой духовной жажде, о том, жаждойчего она является, в томлении о чемсостоит, исканием чегонаполнена, — вот об этом говорить нужно, ибо нет сейчас в мире более важной темы. Стоит мир сейчас как раз на том перепутье, о котором говорил поэт:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Только бы не изменить духовной жажде, данной нам, только бы открыть глаза и слух к тому ливню света, любви и красоты, что извечно нисходит на нас!
Мерило народа не то, каков он есть, а то, что считает прекрасным и истинным, по чем воздыхает.
Раз человек желает избавиться от своего жалкого состояния, желает искренне и вполне, — такое желание не может быть безуспешным.
Человек в собственном сердце своем носит вечное. Стоит ему заглянуть в свое сердце, и он прочтет в нем о вечности.
ВОПРОСЫ
1. Расскажите, как вы понимаете духовную жажду человека. Знакомо ли вам это чувство?
2. Почему духовную жажду называют драгоценным и вместе с тем мучительным даром?
3. А в самом деле, разве человеку недостаточно быть лишь сытым и здоровым? Почему?
4. Какие два противоположных восприятия человеческой жизни и самого человека с особой силой столкнулись в XX веке?
Дата добавления: 2018-04-04 ; просмотров: 1926 ; Мы поможем в написании вашей работы!
9. Третья сторона человеческой жизни: жизнь духовная. Главные проявления духовной жизни: страх Божий, совесть и жажда Бога. Достоинство человека
Пишете: «Я пробовала удержать свои мысли на серьезном и никак не смогла. Думала, что это зависит от моей непривычки рассуждать, и взяла хорошую книгу, чтоб при помощи ее держать ум о дельном рассуждающим, – и тут то же. Ум все отбегает на сторону, и все к пустякам. Наконец, я и совсем задумалась – и где-где не была и каких историй не наплела. Кто-то из наших привел меня в себя вопросом: «Что это ты зафилософствовалась? О чем?» А я совсем не философствовала, а мечтала. Так и всегда ведь бывало, но прежде я не обращала на это внимания. Теперь вижу, и вижу, что сему не должно бы быть; но как же быть? Никак не управишься с мыслями».
Как с этим быть, я расскажу вам после, а теперь к тому вашему наблюдению прошу приложить и другое: попробуйте хоть денек один пробыть без серчания и досадования и скажите, как это вам удастся.
Затем вы задаете мне вопрос: «Вы заключили: вот вам душа и душевная жизнь. Но у вас не все указано, что бывает в душе. Ни о добродетелях, ни о благочестии – ни слова. А я вижу, что в нашей семье, у родных и у многих знакомых они на первом месте не в слове только, но и в деле. Как же об них не упомянуто?»
Об этом только что собирался я писать. Я и прошлый раз хотел сказать, что скажу теперь, но подумалось подождать и посмотреть, как взглянете вы на все сказанное. И вот ваш вопрос. Благодарствую за серьезное вникание в предлагаемое. Сие достойно вашей так хорошо сложенной головки. Пропуск, вами замеченный, – не пропуск, но говорить о том, что вам показалось опущенным, было здесь совсем не у места. Не дело души заниматься теми предметами. На то есть дух, а душа вся обращена исключительно на устроение нашего временного быта – земного. И познания ее все строятся только на основании того, что дает опыт, и деятельность ее обращена на удовлетворение потребностей временной жизни и чувства ее порождаются и держатся только из ее состояний и положений видимых. Что выше сего, то не ее дело. Хоть и бывает в ней нечто выше сказанного, но то гостьи суть, заходящие к ней из другой, высшей области – именно, области духа.
Что же это за дух? Это та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая сотворение его. Все роды существ наземных изводила по повелению Божию земля. Из земли изошла и всякая душа живых тварей. Душа человеческая, хотя и сходна с душою животных в низшей своей части, но в высшей она несравненно превосходнее ее. Что она является такою в человеке, это зависит от сочетания ее с духом. Дух, вдохнутый Богом, сочетавшись с нею, столько возвысил ее над всякою нечеловеческой душой. Вот почему внутри себя мы замечаем кроме того, что видится у животных, и то, что свойственно душе человека одуховленной, а выше еще – то, что свойственно собственно духу.
Дух, как сила, от Бога исшедшая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой. Некиим духовным сокровенным чутьем удостоверяясь в своем исхождении от Бога, он чувствует свою полную от Него зависимость и сознает себя обязанным всячески угождать Ему и жить только для Него и Им.
Более осязательные проявления сих движений жизни духа суть следующие.
1. Страх Божий. Все люди, на каких бы они степенях развития ни стояли, знают, что есть верховное существо, Бог, Который все сотворил, все содержит и всем управляет, что и они во всем от Него зависят и Ему угождать должны, что Он есть Судия и Мздовоздаятель всякому по делам его. Таков естественный символ веры, в духе написанный. Исповедуя его, дух благоговеинствует пред Богом и исполнен страха Божия.
2. Совесть. Сознавая себя обязанным угождать Богу, дух не знал бы, как удовлетворить сей обязанности, если бы не руководила его в сем совесть. Сообщив духу частичку Своего всеведения в указанном естественном символе веры, Бог начертал в нем и требования Своей святости, правды и благости, поручив ему же самому наблюдать за исполнением их и судить себя в исправности или неисправности. Сия сторона духа и есть совесть, которая указывает, что право и что не право, что угодно Богу и что не угодно, что должно и чего не должно делать; указав, властно понуждает исполнить то, а потом за исполнение награждает утешением, а за неисполнение наказывает угрызением. Совесть есть законодатель, блюститель закона, судия и воздаятель. Она есть естественные скрижали завета Божия, простирающегося на всех людей. И видим у всех людей вместе со страхом Божиим и действия совести.
3. Жажда Бога. Она выражается во всеобщем стремлении ко всесовершенному благу и яснее видна тоже во всеобщем недовольстве ничем тварным. Что означает это недовольство? То, что ничто тварное удовлетворить духа нашего не может. От Бога исшедши, Бога он ищет, Его вкусить желает и, в живом с Ним пребывая союзе и сочетании, в Нем успокаивается. Когда достигает сего, покоен бывает, а пока не достигнет, покоя иметь не может. Сколько бы ни имел кто тварных вещей и благ, все ему мало. И все, как и вы уже замечали, ищут и ищут. Ищут и находят, но, нашедши, бросают и снова начинают искать, чтоб и то, нашедши, также бросить. Так без конца. Это значит, что не того и не там ищут, что и где искать следует. Не осязательно ли это показывает, что в нас есть сила, от земли и земного влекущая нас горе́ – к Небесному?
Не разъясняю Вам подробно всех этих проявлений духа, навожу только мысль Вашу на его присутствие в нас и прошу Вас побольше подумать об этом и довести себя до полного убеждения, что точно есть в нас дух. Ибо в нем отличительная черта человека. Душа человеческая делает нас малым нечим выше животных, а дух являет нас малым нечим умаленными от Ангелов. Вы, конечно, знаете смысл ходящих у нас фраз: дух писателя, дух народа. Это совокупность отличительных черт, действительных, но некоторым образом идеальных, умом дознаваемых, неуловимых и неосязаемых. То же самое есть и дух человека; только дух писателя, например, видится идеально, а дух человека присущ в нем как живая сила, живыми и ощущаемыми движениями свидетельствующая о своем присутствии.
Из сказанного мне желательно было бы, чтоб вы вывели такое заключение: в ком нет движений и действий духа, тот не стоит в уровне с человеческим достоинством.
Взгляд на духовную жажду в свете христианского вероучения
Подход же христианства иной. Он состоит не стирании, осевшей в сознании информации о жажде. Не в оглушении самого, изнывающего от жажды, сознания. А в удовлетворении той самой духовной жажды.
Благодатный путь Евангелия приобщает человека «к высшей мудрости духа», которая всецело, как говорил архиепископ Иоанн (Шаховской), насыщает душу[31]. О удовлетворении духовной жажды верующих в Него людей, и эти слова уже приводились, говорил самарянке Сам Господь: «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4,13-14). Комментируя эти слова, архиепископ Аверкий (Таушев) писал, что напоенный благодатью Святого Духа человек «никогда не почувствует духовной жажды, ибо все его духовные потребности полностью удовлетворены». А люди, удовлетворяющие лишь земные свои потребности, утоляют жажду только на время «и вскоре возжаждут опять»[32].
О жажде как о явлении духовного порядка писал святитель Феофан Затворник в своей известной книге «Путь ко спасению». Он отмечал, что вследствие отпадения от Бога в человеке возжигается непреодолимая, непрестанная и ничем не удовлетворяемая жажда. Человек становится бездонной пропастью; «всеусиленно заботится он наполнить сию бездну, но не видит и не чувствует наполнения. Оттого весь свой век он в поте, труде и великих хлопотах: занят разнообразными предметами, в коих чает найти утоление снедающей его жажды».
Когда жажда начинает заявлять о своем существовании, человек начинает поиск того, что могло бы заткнуть образовавшуюся в душе дыру. В нее ссыпает человек журналы, машины, деньги, ящики с водкой. Нюанс ситуации состоит в том, что дыра та бездонна. Ее можно уподобить дыре, образовавшейся в корпусе космического корабля, которую так часто показывают в фантастических фильмах. Она засасывает в себя предметы, мебель, вооружение. Но пространство космоса, несмотря на такие жертвы, не заполняется. Космос вытягивается из корабля все новые и новые предметы. При каком условии этот процесс будет остановлен? При условии, если пространство космоса будет заполнено объемом, как минимум, равноценным этому пространству. Так и душу может заполнить лишь благодать Святого Духа.
Дух Святой услаждает душу. И люди, не вкусившие этой сладости, «всячески ищут наслаждаться», как писал преподобный Иоанн Лествичник, сладостью объядения[33]. Это высказывание вполне может быть наложено и на вопрос о пьянстве.
Услышав эти слова, бывший рецидивист, о котором будет еще сказано, сделал такой комментарий. «Да, да, – сказал он. У меня было такое – именно «жажда». Хочется именно напиться. И водка в такие минуты идет стакан за стаканом. Я где-то читал, что одного пьющего спросили: «Отчего ты пьешь?» А он ответил: «Жажда»».
Невыносимую духовную жажду, не вылившуюся, однако, в увлечение алкоголем, испытал в годы своей молодости великий светильник Православной Церкви – святитель Игнатий (Брянчанинов). В то время он проходил обучение в престижнейшем заведении тогдашней России. Он устремился к наукам «всеми силами души», религиозные ощущения при этом оставив в стороне. И, не смотря на блестящие результаты, которые он показал во время обучения, родилась и возросла в его душе «какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыносимая – по Боге»[34].
Из юноши став умудренным аскетом, он написал множество духовных книг. В одной из них он сообщил читателям, что Дух Святой навевает на душу «несказанное блаженство будущей жизни». И с этим блаженством отходит от человека чувство страдания. Человек вводится в состояние, которое не зависит ни от других людей, ни от обстоятельств. И по сравнению с этим наслаждением «все земные наслаждения, даже законные, – ничтожны»[35].
Надо ли говорить, что причастником благодати Святого Духа человека делает не проставление в графе «вероисповедание» отметки «христианин». Не небрежное вращательно-круговое движение руки – мол, «перекрестился». Дух Святой, как сказано в том же наставлении святителя, приходит «к верному ученику Иисуса».
В человеке, смиренно внимающем глаголам Божиим, «благодать духовного утешения способна превратить самую тяжкую скорбь в светлую радость о Господе»[36].
В том, что христианину непостижимым образом дается глубокий внутренний мир, может убедиться каждый. Если, конечно, примет Евангелие не номинально как «традиционную веру» предков, а как личное руководство к жизни. «Мир [души] – это божественный дар, который щедро дается тем, кто примирился с Богом и исполняет божественные заповеди», – так говорит святитель Нектарий Эгинский[37].
Как в реальной жизни может проявляться действие мира Христова? То видно из истории одного узника. В годы лихолетья ему довелось побывать в штрафном изоляторе на горе Секирная. В штрафной изолятор был переоборудован один из скитов Соловецкого монастыря. Прославленный островной монастырь в годы борьбы с Церковью стал местом «особого назначения». Соловецкие узники в своих воспоминаниях рассказывали о страшной жестокости, исходящей от представителей тюремной (лагерной) администрации. И штрафной изолятор посреди этого моря жестокости был островком еще большей жестокости.
И оказавшись на горе Секирная, узник тот настолько сильно затосковал, что «и конца возжаждал». Так невыносимо ему стало, что захотелось ему броситься вниз головой с горы. Разбежался он, «да что-то внезапно его на разбеге остановило. Не понял он, что, снова разбежался, и снова остановила его неведомая сила». Словно фигура какая-то, сотканная из света, появилась перед узником. Если приглядеться, то вроде никакой фигуры и не усматривалось. Как бы там ни было, между видением и узником начался «молчаливый мысленный разговор. Будто сам себя, свою совесть человек вопрошает, а она ему отвечает».
Человек хотел узнать, для чего он удерживался от шага рокового. «Не могу больше!» – восклицал он. «Можешь» – был ответ ему. Человек стал просить чуда. Он не знал, какого именно, но чуда, «чтобы поддержать исстрадавшихся, дать им хоть капельку надежды». «Пошто, человече, в чуде чуда молишь?» – услышал он в ответ на свою просьбу.
Хотя и понял человек, что в тот момент он уже стоял перед чудом, благодаря которому был спасен, душа его металась. Он говорил: «Сейчас ты меня спас, но от чего? Еще горшие муки ждут впереди и кончина мученическая, столь ужасная, что любая пропасть лучше. Так надо ли дальше мучиться, ведь нет ниоткуда надежд на избавление!» Он стал говорить о своей великой душевной боли, которую не мог одолеть, и снова попросил о чуде.
«Уже сотворено», – услышалось ему. Пока шла мысленная беседа, солнце уже успело начать свой восход. Мир озарился светом, «а дивное видение исчезло, растворилось в утренних лучах.
Сон сморил усталого человека, и спал он у бездны на краю, в которую стремился и удержан был. И день начался с работы каторжной, но успокоилась душа человека, настали в ней мир и тишина. Ничего не изменилось внешне – так же гонят на работу непосильную, измываются и издеваются, голодом морят, а душа лежит нетревожимо.
И понял человек, что это и есть чудо, которого он просил»[38].
Как понимать слово «жажда»?
«Верующий в Меня не будет жаждать никогда»
Слова о мире и о духовной жажде, возможно, для кого-то будут непонятны. Так происходит, если люди, по мысли Антуана Де Сент Экзюпери, обращаются лишь к тем понятиями, «которые можно выразить словами». Экзюпери справедливо замечает, что слова «не более чем знак». Слова не равны самой жизни. «Жизнь остается жизнью, а слова словами». Поэтому, пытаясь выразить что-то с помощью слов, следует обращаться со словами так, как с ними обращается поэзия. Тогда в словах прочитается глубинная сущность, стремление выразить то, что стоит за ними[39].
Не в словах скрывается суть дела. А в том, чтобы заронить зерно. Если это удается, то зерно укоренится в сердцах людей. А раз так, то не будет надобности «в толкованиях, теориях, догмах, поисках путей и средств воплощения»[40]. А, если пытаться лишь словами выразить то, что за ними стоит, то «не хватит книг всех библиотек мира»[41].
Ведь мир не уместить в слова. «А логики, историки, критики доверчиво и простодушно согласились, что мир равен скудному содержимому их разноречивых идей». Они «слышат лишь то, что умеют назвать». Но книги не могут рассказать о том духе, что их породил[42].
Как прочувствует полновесность слова «гора» человек, живущий на степном берегу у моря? Он полновесно прочувствует это слово лишь при условии, если «сам карабкался по камням на вершину». Как поведать о роднике человеку, который не зачерпывал руками ледяную воду, текущую из родника? И даже, если все- таки взяться за дело и воспеть родники, то, как передать человеку «память о трудной дороге, о ноющих от усталости ногах?»[43]
Экзюпери дает понять, что постижение смысла стоящих за словами понятий возможно лишь при деятельном участии в той жизни, что породила эти слова. «Книги не могут рассказать о породившем их веющем духе»,[44] – говорит восточный царь, в уста которого писатель влагает свои сокровенные мысли и чаяния.
Этот же царь говорит тебе: «Да, я хочу открыть тебе Господа, но сперва заставлю вскарабкаться на вершину горы, чтобы с тобой заговорили звезды. Отправлю умирать от жажды в пустыню, чтобы родник заворожил тебя. Полгода ты будешь ломать камень в каменоломне, и каждый день тебя будет палить нещадное солнце. А потом скажу: «Истомленный нещадным зноем, поднялся он в сумерках на вершину горы и под сияющими звездами в тишине напился из Господнего родника и больше не жаждал»»[45].
: 1. Духовная жажда — исключительная черта человека
Сколько бы ни проходило лет, и не только лет, а столетий, удивительные слова пушкинского стихотворения «Пророк» остаются как бы эпиграфом к судьбе человека на земле: «Духовной жаждою томим…»
Сменяют одна другую цивилизации, изменяются формы жизни, меняется лицо земли, но неистребимой, неутолимой остается духовная жажда: драгоценный, а вместе с тем и мучительный дар, данный на земле только человеку как признак и как сущность самой его человечности.
Драгоценный потому, что влечет человека всегда ввысь, не дает ему успокоиться в одном животном счастье, приобщает его к высшим, ни с чем не сравнимым радостям. Мучительный потому, что так часто противоречит его земным инстинктам, делает всю его жизнь борьбой, исканием, тревогой.
Почти все в мире как бы говорит человеку: откажись от духовной жажды, отрекись от нее, и будешь сытым, здоровым и счастливым. Как сказал на заре этого века А. Блок: «Будьте же довольны жизнью своей, тише воды, ниже травы…» И вот возникают целые идеологии, построенные на отказе и отречении от духовной жажды, на ненависти к ней. Идеологии, всеми силами стремящиеся к тому, чтобы человек заглушил в себе самый источник этой жажды, чтобы признал ее иллюзией и самообманом и включился в строительство жизни, уже начисто лишенной какого бы то ни было искания.
Если чем–то и отличен наш XX век от предшествующих, то прежде всего предельным обострением двух противоположных, противостоящих друг другу восприятий человеческой жизни и самого человека. Согласно одному из них человек потому и человек, что есть в нем духовная жажда, искание, высшая тревога. Согласно другому, только заглушив ее, начинает человек свою человеческую судьбу. Все остальное — второстепенно. Ибо только из этого глубинного, первичного вопроса вытекает все остальное — политика, экономика, культура, все то, о чем так страстно спорят и во имя чего борются друг с другом люди.
Как запах дыма свидетельствует о том, что где–то горит огонь, даже если мы и не видим его, так и наличие в мире философии и религии несомненно свидетельствует, что в человеке не иссекает духовная жажда, духовное искание…
Выдающийся английский мыслитель Томас Карлейль писал, что в человеке «есть что–то бесконечное, чего он при всей своей хитрости не может похоронить под конечным. Могут ли соединенные усилия всех министров финансов современной Европы сделать хоть одного сапожника счастливым? Они не могут этого сделать, а если и могут, то только на пару часов, потому что у сапожника есть душа. И требования ее совсем иные, нежели требования его желудка.
Не говорите поэтому о целых океанах дорогого вина; для сапожника с вечной душой это все равно что ничего! Не успеет океан наполниться, как человек станет роптать, что вино могло бы быть еще лучше. Попробуйте подарить человеку полмира, и вы увидите, что он затеет ссору с владельцем второй половины и будет утверждать, что его обидели».
О самой духовной жажде, о том, жаждой чего она является, в томлении о чем состоит, исканием чего наполнена, — вот об этом говорить нужно, ибо нет сейчас в мире более важной темы. Стоит мир сейчас как раз на том перепутье, о котором говорил поэт:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Только бы не изменить духовной жажде, данной нам, только бы открыть глаза и слух к тому ливню света, любви и красоты, что извечно нисходит на нас!
Мерило народа не то, каков он есть, а то, что считает прекрасным и истинным, по чем воздыхает.
Раз человек желает избавиться от своего жалкого состояния, желает искренне и вполне, — такое желание не может быть безуспешным.
Человек в собственном сердце своем носит вечное. Стоит ему заглянуть в свое сердце, и он прочтет в нем о вечности.
1. Расскажите, как вы понимаете духовную жажду человека. Знакомо ли вам это чувство?
2. Почему духовную жажду называют драгоценным и вместе с тем мучительным даром?
3. А в самом деле, разве человеку недостаточно быть лишь сытым и здоровым? Почему?
4. Какие два противоположных восприятия человеческой жизни и самого человека с особой силой столкнулись в XX веке?
Введение
Раньше или позже у нас начинает развиваться духовная жажда, мы хотим понять, в чем цель нашей жизни, а также понять природу своего существования. Некоторые люди ставят перед собой эти вопросы, но позже хоронят их, так как их захватывает ежедневная драма жизни. Наша жажда получить ответы на эти вопросы, возможно, несколько оживает в те времена, когда мы переживаем боль, страдание или потерю, но затем мы снова обо всем забываем, как только возобновляется обычный образ жизни. Эти вопросы, в конце концов, снова вернутся, как только мы окажемся лицом к лицу с тем фактом, что мы смертны. Некоторые люди, однако, обладают неутолимой духовной жаждой, они не ждут конца жизни, чтобы найти ответы на эти вопросы. Они хотят получить эти ответы немедленно. Эти люди не могут успокоиться до тех пор, пока не получат собственного опыта божественной природы души. Они стремятся получить опыт областей, находящихся вне этого физического мира и, наконец, узнать, откуда они пришли и куда они пойдут, когда эта жизнь закончится.
Духовная жажда начинается, когда у нас появляется желание раскрыть тайны жизни и смерти. Путешествуя по странам мира, я обнаружил в людях растущее желание найти ответы на свои вопросы внутри себя. Эта книга отражает вопросы, заданные мне в течение пятнадцати лет, вопросы, на которые люди ищут ответы.
Вопросы связаны с практическими вещами. Ищущих интересуют практические решения. Вопросы задаются очень прямо: «Что я должен сделать, чтобы достичь духовной реализации себя как души и найти Высшую Силу?» Неважно, каким именем человек называет эту Силу, будь то Бог, Парматма, Иегова, Вах-и-Гуру, Аллах, Брахм или Сат Пуруш, люди хотят знать, как ее найти.
Итак, вопросы, поднимаемые в этой книге сконцентрированы на следующем:
как правильно медитировать;
в чем польза медитации;
внутренний опыт во время медитации;
техники, помогающие улучшить медитацию, дабы увеличить духовный опыт.
На самом деле, многие считают, что современная жизнь еще больше наполнилась стрессом. Поскольку напряжение растет, люди страдают от множества заболеваний, связанных со стрессом. Поскольку люди пытаются уменьшить стресс и найти истинное счастье, то они все больше и больше обращаются к медитации. Врачи также советуют людям практиковать медитацию, чтобы уменьшить стресс. Исследователи изучают положительное влияние медитации на состояние нашего здоровья.
Я молюсь о том, чтобы те, кто испытывает духовную жажду утолили бы ее во время своего внутреннего путешествия к духовному просветлению.