Что такое глиняные черепки
Археология и черепки. Продолжение.
В древнерусских деревнях не было специальных гончарных горнов. Деревенская керамика обжигалась в обычных печах. Температура печного обжига не так высока, как температура горнового. Поэтому нередко успевают прокалиться только поверхностные слои глины, а середина остается непрокаленной — серой или черной. Значит, если тебе в руки попали трехслойные черепки, ты можешь с уверенностью сказать, что у их хозяев еще не было специальных гончарных горнов, не было отдельных улиц и слобод гончаров, но были уже обычные печи, а значит, прочные дома, построенные надолго, — избы, мазанки, землянки или полуземлянки.
Поскольку печной обжиг был слабее горнового, деревенским гончарам Киевской Руси приходилось делать стенки сосудов гораздо более толстыми, чем их коллегам в городе. Если у городских горшков толщина стенок обычно колеблется в пределах 3—6 миллиметров, то черепки деревенских горшков гораздо толще: 7—10 миллиметров, к примеси в глине у них грубее, например дресва (толченый гранит) — в лупу хорошо видны острые грани ее дробленых зерен.
Но и печи существовали не всегда. Когда не было печей, керамику обжигали на кострах. Тут стенки горшка прокаливаются, конечно, очень неравномерно, и это заметно на черепках. Стенки обжигавшихся на кострах сосудов приходилось делать еще толще, а примеси добавлять обильнее и часто еще более крупные. Каких только примесей не встретишь в лепной керамике племен эпохи неолита (позднего каменного века), бронзового века и раннего железного века! И крупная дресва, и песок — крупный и мелкий, и шамот, и тальк, и слюда, и толченые ракушки, и мелко рубленная солома, и кострика (отбросы от обработки льна), словом, сыпучие материалы в самом широком ассортименте.
Некоторые из этих материалов (солома, кострика) кое-что говорят о хозяйстве владельцев керамики. А самый тип обжига рассказывает об их жилище: больших удобных вместительных печей у них не было. Пищу готовили на кострах или открытых очагах. Значит, не было и прочих долговременных домов, а лишь убогие жилища, легко возводившиеся в случае надобности на новом месте, — шалаши, хижины, юрты.
Впрочем, здесь нужно оговориться: этот вывод не обладает силой непреложного закона. Когда печи появились, они, вероятно, не сразу стали использоваться для обжига посуды. Многие века людям все еще казалось более удобным обжигать посуду по старинке, на кострах: и привычнее, и обеду не помешает. Это уже гончар-ремесленник властной рукой оттеснил жену-стряпуху от печки, решив, что сначала дело, обед — потом. К примеру, лепная посуда восточных славян докиевской поры обожжена очень плохо, хотя печи у славян в это время, несомненно, были, как известно по раскопкам. Что ж, еще почтенная г-жа Ларина, мать Татьяны, варила варенье на костре…
Итак, сказали свое слово цвет и звон, тяжесть и фактура обожженной глины. Теперь слово форме сосуда. Она зависит от происхождения посуды и от ее предназначения. А раз так, то по форме можно судить и о том и о другом.
Керамика не возникала на пустом месте, из ничего. Кому принадлежит честь ее изобретения? Тому ли, кто первым подметил, что корзина, обмазанная глинистой грязью, перестает пропускать воду? Или тому, кто обнаружил, что такие корзины, случайно попав в огонь, становятся прочнее? Или, наконец, тому, кто догадался, что незачем возиться с предварительным сооружением каркаса из прутьев (который все равно выгорит), когда можно сразу лепить из глины? И где это изобретение произошло? Сосуды, отображающие его разные этапы, встречены у многих древних и современных племен на разных континентах. По-видимому, изобретение делалось не только постепенно, но и в разных местах самостоятельно. Таков был путь возникновения керамики из корзин. Но это был не единственный возможный путь, и корзины не единственные предшественники и предки глиняных сосудов. У разных племен, не успевших изобрести керамику, вместо нее используются, судя по рассказам путешественников, самые разнообразные виды посуды: от тыквенных корок и кожуры кокосовых орехов до турьих рогов и человеческих черепов.
В Тибете у буддийских лам в религиозных обрядах применялись совсем недавно чаши из человеческих черепов, и там для этих чаш даже существует специальное название «габал». В качестве сосудов служили в разных странах и панцирь черепахи, и кожаные бурдюки, и многое другое.
Один немецкий археолог выдвинул гипотезу, что в ранних формах глиняной посуды сохраняется память о докерамических прототипах, о предшественниках керамики в данном обществе. Эта гипотеза, хоть и не может считаться вполне доказанной и принимается теперь не во всех деталях, все же имеет известный вес в науке, потому, что многие факты говорят за нее.
Так, ранние сосуды Египта и Западной Европы действительно очень напоминают по форме кожаные бурдюки. Утолщенный венчик, вертикальные желобки на шейке и косые нарезки на плечиках английских неолитических горшков рассматриваются как подражание стежкам и сборкам на кожаных сосудах, натягивавшихся на обручи. Прямостенные кубки с ручками, найденные в районе Кембриджа, очень напоминают сосуды, вырезанные из ствола дерева: у них даже есть концентрические круги на дне наподобие годовых колец, видных в торцовом разрезе ствола. Глиняные кубки неолитических племен Средней Европы, а также колоколовидные кубки западных племен по форме очень смахивают на корзины и покрыты сплошным орнаментом «в елочку», чрезвычайно напоминающим плетение. И так далее.
Если это и в самом деле так, то по формам ранних керамических изделий можно кое-что сказать о происхождении их владельцев. Например, древние племена Центральной Европы, пользовавшиеся сосудами в «тыквенном стиле», вероятно, прежде жили в более теплых районах, где обильно произрастали тыквы. Племена с керамикой, развившейся из корзин, естественнее связать по происхождению с лесными районами, а не степными.
Традиционные формы, унаследованные от докерамических видов посуды, некоторое время еще сковывают инициативу мастеров, точнее мастериц, но затем постепенно становится ясным, что новый материал допускает гораздо большую свободу в развитии форм сосудов, чем прутья, кожа или плоды. И мастерицы начинают изменять формы керамики, приспосабливая их к целям, для которых эти сосуды изготавливаются.
Возьмем, например, характер дна. Если керамика какого-то неизвестного нам народа древности сплошь остродонна или круглодонна, можно с уверенностью сказать, что у этого народа не было ни печей с твердым подом, ни столов. Такие сосуды очень удобно втыкать в песок, ставить на три камня над огнем. Их можно перевозить.
У оседлых народов с развитой земледельческой культурой почти вся посуда плоскодонна. Такую посуду выделывали земледельческие племена Восточной Европы — от неолита до железного века. Круглодонная посуда говорит о кочевом или, во всяком случае, очень подвижном быте, о воинственных и суровых скотоводах.
Остродонная посуда — это посуда менее развитых племен, посуда охотников и рыболовов, ютящихся в убогих землянках с неровным полом.
Или возьмем форму горла сосуда. Вместительные горшки, широко открытые сверху, явно предназначались для варки мяса или рыбы. Так выглядят большие сосуды неолитических племен Восточной Европы — охотников и рыболовов. Если стенки кверху суживаются, образуя крутые плечики, как у древнерусских горшков, то большие куски мяса в них варить было бы уже неудобно (неловко доставать), зато такая посуда годится для варки более мягкой и жидкой пищи — каши, супов: крутые плечики не дают вареву выплескиваться при кипении. Такая пища обычна для земледельческого населения.
Для жидкостей (вода, вино, молоко, растительное масло) нужны сосуды с совсем узким горлом, длинной шейкой и раздутыми боками — амфоры, кувшины, глеки, кринки, горлачи. Вода нужна всем — и охотникам, и земледельцам, и скотоводам, так что некоторое количество таких сосудов может найтись почти где угодно. Но если их много, то, скорее всего это керамика земледельцев, разводивших виноград и оливки. Если же узкогорлая посуда господствует, то она, вероятно, предназначалась для молока и молочных продуктов, а владельцами керамики были скотоводы, достигшие высокого уровня развития экономики. Если в дне сосудов есть дырочки, значит горшки использовались при изготовлении творога и сыра.
Большие ручки рассказывают о том, что сосуды не приходилось переносить далеко. О склонности к путешествиям свидетельствуют маленькие ручки, или скорее ушки, в отверстия которых продевались не пальцы, а ремни и веревки. Такие сосуды говорят о значительной подвижности населения.
Пропорции и размеры сосудов также не случайны. Ясно, что огромные, высокие сосуды неолитических племен нашей лесной полосы (часто достигавшие метра в высоту), хоть и предназначались для варки пищи, но не могли бы пролезть в устье печи. В этих сосудах пищу варили на кострах или на открытых очагах в жилище — дым выходил через отверстие в потолке. Такой сосуд слишком велик для обычной семьи, состоящей из мужа, жены, детей и стариков. Из него питалось несколько десятков сородичей — большая первобытная семья, знакомая ученым по быту современных отсталых племен и по описаниям древних историков. И наоборот, небольшими печными горшками, вроде древнерусских, было бы неудобно и неловко орудовать в мятущемся пламени открытого очага.
А возьмем орнамент. Каких только узоров не встретишь на древней глиняной посуде! Тут и процарапанные линии, и отпечатки разнообразных штампов, и раскраска, и лепные украшения… И что самое интересное — по этим узорам можно не только определять эпоху, но и узнавать отдельные племена и народности, ибо у каждого племени был свой набор излюбленных узоров. Но в этом деле одной логикой не обойдешься. Тут нужны еще и знания.
Археологи разрабатывают для каждой местности своеобразную опознавательную шкалу таких узоров. Племена позднекаменного века, жившие 4—3 тысяч лет тому назад в нашей лесной полосе, украшали свою керамику бесчисленным множеством ямочек и отпечатков зубчатого или гребенчатого штампа — эти отпечатки напоминают гусениц. В то же самое время на юге (на землях нынешней Херсонской, Запорожской, Одесской области) люди расписывали горшки черной и красной краской, нанося ими полосы и спирали. Позже, 2—3 тысячи лет тому назад, в лесной полосе распространилась посуда, на которой видны оттиски тканей, сетей, рогож. В VII в. до н. э. на берегах Черного моря появились греческие колонисты, на красных сосудах которых изображены черным лаком целые сцены из жизни. На горшках восточных славян в период Киевской Руси прочерчивались волнистые параллельные линии…
Словом, по одному черепку, найденному в поле, можно определить, какая народность когда-то населяла эти места. Если же таких черепков оказывается поблизости целое скопление, то для участников археологической разведки это знак, что здесь было поселение первобытных людей. Может быть, в будущем тут окажется целесообразно начать археологические раскопки.
Остается еще добавить, что к изучению черепка современные ученые приступают вооруженными новейшей исследовательской техникой, приборами, которые и не снились Шерлоку Холмсу. Для установления различий в качестве глины и обжиге с черепков срезают тончайшие пластинки («шлифы») и фотографируют их через микроскопы. Для определения точного химического состава глины черепки подвергают спектральному анализу — сжигают крупинку глины и, пропустив луч от пламени через стеклянную призму, рассматривают радужную полосу света: в ней каждый химический элемент дает о себе знать особыми цветными линиями. Чтобы точнее установить, происходят ли оба черепка из одного и того же поселка или из разных, черепки помещают в атомный реактор и подвергают бомбардировке нейтронами, а затем измеряют возникшую от этого в черепках радиоактивность: у горшков, вылепленных из глины, взятой в одном и том же месте, радиоактивность одинакова.
У древних вавилонян и ассирийцев были глиняные книги — таблички с клинописными текстами. Но каждый древний черепок — это листок одной большой и увлекательной книги,- в которой первобытными людьми, в том числе и еще не знакомыми с грамотой, записана древнейшая история нашей страны. Нужно только научиться читать эту книгу.
Бей посуду, я плачу!
Почему археологи ценят керамику не меньше золота?
Материал специально для нас подготовил Алексей Изосимов из «Гуманитарного бюро».
Вы когда-нибудь задумывались о содержании помойного ведра в наших квартирах? Упаковки от йогуртов, перегоревшие лампочки, куриные кости, использованные батарейки, порванные документы, лезвия бритвы, разбившиеся елочные игрушки… Список можно продолжать до бесконечности! Что все эти предметы могут рассказать о нас? Представьте, что однажды жизнь на Земле остановится, а люди исчезнут… Спустя несколько тысячелетий на Землю приземлятся корабли пришельцев, которым будет чрезвычайно интересно узнать что-то о своих предшественниках. Как им изучать нас? По сути, они окажутся перед отходами нашей жизнедеятельности, перед помойками и разрушенными домами, но разве этого мало?
В большинстве случаев современные археологи работают со следами исчезнувших цивилизаций и обществ, которые те не хотели оставлять.
Существенную часть информацию о древних культурах мы получаем из источников, которые должны были быть уничтожены. Археологи работают с тем, что уронили, разбили, выбросили, неаккуратно положили и т.д.
Вы хоть раз были на раскопках в Новгороде, в Гнёздове, в Крыму или в любой другой археологической экспедиции? Если да, то с легкостью ответите на вопрос: какие находки надоедают уже на второй час работы? Правильно – «массовые». Иными словами, «отходы»… Однако именно с «мусором» в большинстве случаев имеет дело археолог. Одна из самых частых находок подобного рода — керамика. Порой бывает непросто пересчитать бесчисленные черепки, фрагменты глиняных изделий, но каждому археологу приходится это делать. Как правило, речь идёт о фрагментах древних сосудов, о них мы и расскажем.
Зачем археологи фиксируют место находки керамики? Зачем считают количество фрагментов? Зачем зарисовывают разрезы сосудов и отдают в лаборатории? Что может рассказать археологическая керамика о жизни людей прошлого? Попробуем с вами окунуться в археологическую «помойку»!
Надо сказать, что значение археологической керамики не одинаково для изучения разных культур и эпох. Для одних керамика – это только один из многочисленных аспектов культуры повседневности, для других – главный и даже единственный источник информации.
Все археологи внимательно фиксируют керамические находки, у каждого сформировался свой собственный подход, каждый может рассказать свою историю, но особенно тщательно глиняные черепки изучают археологи—керамисты. Диапазон их методов гораздо шире: они «ездят в поле» не только для того, чтобы извлечь из земли многовековые артефакты, но также затем, чтобы взять интервью у деревенских гончаров, живых носителей древних традиций, или испытать себя самих в этом нелегком деле. Но самое важное направление их деятельности – керамическая трасология, которая занимается изучением следов работы, возникающих в ходе изготовления керамики от отбора глины до обжига, а также использования в быту, гибели посуды и пребывания ее в культурном слое вплоть до извлечения археологом. Керамисты нередко работают с представителями естественнонаучных дисциплин: химиками, физиками, биологами — для того, чтобы узнать как, когда и из чего был сделан тот или иной керамической фрагмент. Им не понаслышке известно, что такое термолюминесцентный и петрографический анализы. Теперь попробуем разобраться в том, как можно изучать керамику.
Что можно узнать по глиняным черепкам? Во-первых, каждый фрагмент керамики мы можем «расщепить на атомы», то есть узнать из чего он был сделан или, говоря более научным языком, идентифицировать составляющие формовочной массы. Неверно было бы думать, что керамика делается исключительно из глины — вовсе нет! В качестве пластичного сырья гончары могли использовать, например, различные илы, илистые глины, суглинки и лёссы. А в качестве компонентов формовочных масс – разнообразные неорганические или органические материалы такие как песок, дресва, шамот, раковины, шерсть, солома и даже навоз. В целом же перечень искусственно вводившихся примесей, известных по данным этнографии и археологии, насчитывает несколько десятков названий. Выбор примесей определялся гончарными традициями, существовавшими в том или ином обществе. Эти традиции могли быть связаны с природно-географическими особенностями места производства керамики и другими условиями. Введение специальных добавок в формовочную массу сосудов направлено на решение конкретных задач, будь то повышение огнестойкости или уменьшение усадки (потери в объёме в результате выхода влаги).
Во-вторых, по фрагментам керамической посуды можно понять, как и с помощью чего был сделан сосуд, то есть реконструировать технику и технологию его создания. Конечно, не каждый черепок расскажет свою историю. Наиболее красноречивыми оказываются фрагменты, содержащие следы соединения составных частей, а также применения того или иного орудия производства на поверхности и изломах сосудов. Специалист по керамике может с лёгкостью сказать, был ли сосуд произведён на гончарном круге или вылеплен вручную, но это лишь вершина айсберга.
Исследователи выделяют более десятка технологий, среди которых выдавливание (пальцами из одного комка), выбивание (специальной колотушкой для придания нужной формы), использование форм-моделей, налепливание (последовательное прикрепление друг к другу порций пластичной массы (жгуты, ленты, лоскуты), наращивающих высоту изделия), вытягивание на гончарном круге, литье и прессование в форме.
Большинство этих технологий, также, как и технических средств (гончарный круг или устройство для обжига) имеют множество разновидностей.
В-третьих, сохранившиеся фрагменты нередко дают возможность реконструировать форму сосудов. Речь идёт не только о склеивании сосуда из черепков, что является необходимым для этого условием, но и о кропотливой аналитической работе по обработке информации о размерных особенностях сосудов таких, как, например, его диаметр, высота, пропорции и т.д. Такие исследования дают представление об ассортименте посуды, которая использовалась в древнем обществе, о спектре ее разнообразия, позволяют выделить традиционные для изучаемого общества формы сосудов и те, которые связаны с инокультурным влиянием.
Обратите внимание, что для удобства зрителя все формы сосудов изображены примерно одного размера. В реальности они могли сильно отличаться по этому показателю
В-четвертых, многие глиняные сосуды были декорированы, что как будто бы позволяет нам сделать шаг от техники и технологии в сторону духовной жизни. В редких случаях встречаются антропоморфные (человекоподобные) и зооморфные (звереподобные) изображения, но чаще мы говорим об абстрактных орнаментах. Археологи-керамисты могут понять, какими инструментами и с помощью какой техники гончар наносил узор. Затем, орнаменты можно описать стилистически с точки зрения их структуры и ритма.
Наконец, многие пробовали реконструировать мировосприятие людей по образам, прочитываемых в орнаментах, то есть понять семантику декора. Однако современная наука не считает эти попытки хоть сколько-то доказательными. Не имея письменных свидетельств, мы никогда не сможем говорить о смыслах тех или иных орнаментов.
Богатую почву для интерпретаций дают этнографические свидетельства (полученные в результате опросов гончаров традиционных общностей), но ни к каким «объективным» выводам о гончарстве прошлого на их основе прийти нельзя. Несмотря на эти ограничения, именно оригинальные способы орнаментации керамической посуды остаются для исследователей одним из ключевых критериев в выделении и описании человеческих общностей, известных исключительно по археологическим данным.
В-пятых, порой можно определить, для чего сосуд был сделан и как использовался. Одним из факторов интерпретации безусловно является форма изделия.
В античной культуре и некоторых других существовало сразу несколько форм сосудов с разным назначением, однако для большинства изучаемых древних обществ основной, а часто единственной категорией посуды, дошедшей до нас, является горшок.
Горшки могли использовать как для того, чтобы есть и пить из них, так и для того, чтобы хранить продукты и жидкости. Специалисты, исследующие использование сосудов, опираются на разные группы данных. Во-первых, следы на его поверхности, возникшие в результате использования в быту. К примеру, часто попадается посуда, сохранившая слои нагара, что указывает на использование для приготовления пищи, встречаются сосуды со следами охры, дёгтя и т.д. Разнообразные химические анализы таких остатков позволяют определить состав содержимого: какую пищу — мясную или растительную — готовили в том или ином сосуде. Во-вторых, информацию об использовании сосудов дает их объём, который может указывать на индивидуальное или коллективное потребление пищи, на использование их для хранения жидких или сыпучих продуктов.
Средневековые сосуды с территории современного Израиля
В-шестых, в редких случаях следы на фрагментах керамики могут рассказать не только о технологии производства сосуда и его использовании, но и о его создателе, гончаре. Речь идёт об отпечатках пальцев и ногтей на поверхности изделий. Эти отпечатки могут быть как случайными, так и представлять собой специально нанесенный ногтевой орнамент.
Исследования в области палеодерматоглифики (анализ археологических отпечатков пальцев) нацелены на определение пола и возраста гончара.
Однако их метод на данный момент очень уязвим для критики. В лучшем случае можно узнать, что сосуд был сделан маленьким ребёнком, но для иных выводов пока не достаёт сравнительного материала. Может быть, когда будут собраны базы данных отпечатков на керамике в той или иной археологической общности, мы сможем делать какие-то выводы о половозрастной принадлежности гончара, как это делают по современных отпечаткам. С другой стороны, существует метод определения пола и возраста по отпечаткам ногтевых пластин, который также даёт возможность узнать, был ли гончар мужчиной или женщиной, взрослым или ребёнком. Эта методика также вызывает вопросы у антропологов, однако её дальнейшая разработка может привести к необычайным открытиям в вопросах о соотношении полов и поколений в древних обществах.
Те данные, которые мы можем получить, исследуя древнюю керамику, обширны и многообразны. Однако историку мало лишь собрать информацию о древней технологии производства керамики, хотя и это само по себе ценно, т.к. воссоздает вещественный мир людей прошлого. Задача исследователя – суметь использовать эту информацию для реконструкции исторических процессов, для выявления особенностей культурных контактов в древности.
А что же всё-таки можно сказать по фрагментам керамики о нашем прошлом?
Во-первых, иногда мы можем предположить, где и когда был произведён керамический сосуд. Работая на поселениях, которые существовали долгое время, например, в древнерусских городах, археологи вырабатывают керамическую шкалу, с помощью которой большинство фрагментов керамики можно датировать. В то же время, у этих шкал есть и ограничения — универсальной не существует, и часто для каждого поселения приходится вырабатывать свою шкалу.
Тем не менее, для памятников, на которых не сохраняется органика, керамика — основной датирующий источник.
То есть, если почва в месте раскопок такова, что перегнивает дерево или, к примеру, кости, по которым с помощью радиоуглеродного анализа мы можем получить в той или иной степени точные датировки, то из безвременья нас выведут керамические фрагменты.
Имея представления о специфических составах и техниках, мы можем делать выводы о том, где был произведён сосуд. Таков, например, случай «татингских» сосудов, зафиксированных более чем в пятидесяти местах в регионе Балтийского и Северного морей от Сен-Дени во Франции до Старой Ладоги в России. Учёные предполагают, что «татингская» керамика производилась в нескольких местах, вероятнее всего на Рейне, но нет сомнения, что ни один из центров производства не находился в Восточной Европе или на Руси.
Фрагменты татингской керамики
Во-вторых, фрагменты керамики помогают нам выделять разные группы и общности. Керамику, в особенности лепную, производили внутри изучаемых древних обществ сами члены этих коллективов для своих нужд. Она не была предметом экспорта, не использовалась в обмене и проч. Именно поэтому особенности внешнего облика керамики (формы, орнаментация, некоторые внешние проявления технологии) всегда используются археологами для выделения археологических культур, их вариантов и локальных особенностей. Если мы откроем любой учебник по археологии, то увидим таблицы, наглядно показывающие различия между археологическими культурами по керамике. Очень часто орнамент на керамике или особенности ее поверхности являются основным признаком, по которому проводят грань между археологическими культурами.
Бывает даже так, что характеристика узора на глиняных черепках становится названием всей археологической культуры. Так произошло в случае культур линейно-ленточной керамики, ямочно-гребенчатой керамики или штрихованной керамики.
В-третьих, керамика — индикатор миграций, завоеваний, обменов, сосуществования нескольких групп в одном месте и т.д., то есть по сути любых контактов между разными общностями и традициями. Интерпретировать эти контакты очень сложно, нужно обращать внимание на самые разные факторы. К примеру, на территории Старой Ладоги находят фрагменты скандинавской и прибалтийско-финской керамики. Можно было бы сразу сделать ряд выводов о контактах соответствующих групп, но естественнонаучный анализ компонентов формовочной массы показал, что тесто скандинавских сосудов по своему составу не отличается от местной керамики, а значит скандинавы-гончары проживали на этой территории. Тесто прибалтийско-финских сосудов, в свою очередь, не похоже на местные образцы и к тому же сильно разнится между собой. Это может свидетельствовать о том, что эти изделия были привезены из разных регионов Восточной Балтики. Датировка древнейших фрагментов такой керамики совпадает со временем становления Волжского пути, связавшего балтийское побережье с Востоком. География керамических фрагментов в данном случае подтверждает данные о торговых путях.
Распространение на территории Северо-Запада России керамики, связанной с народами Балтии: а — скандинавская керамика; б — татингская; в — прибалтийско-финская; г — западнославянская.
В-четвертых, глиняные черепки могут рассказать об устройстве общества, системах родства, погребальных практиках, родовых отношениях и т.д.
К примеру, в большинстве фатьяновских могильников (III тыс. до н. э.) мы обнаруживаем керамику, выполненную в двух разных традициях, что может указывать на дуальность, за которой, как правило, стоит разделение на родственников по мужской и женской линиям.
Важно смотреть, какие сосуды клали в детские погребения, порой они отсылают к материнской, а порой к отцовской традициям. Число сосудов в захоронениях может сильно разниться. Расположение сосуда в погребениях не бывает случайным и является важнейшим элементом погребальной традиции. Если однажды всё же станет возможно определять пол гончаров, то можно будет понять, как в древние обществах передавалась гончарная традиция.
В-пятых, локализация фрагментов керамики на поселении не бывает случайной. Их расположение помогает разобраться в особенностях организации этого пространства. По наличию большого количества фрагментов керамики и некоторым другим признакам можно определить место гончарной мастерской. Нетрудно догадаться и, где находились мусорные кучи. В Великом Новгороде анализ их расположения позволяет определить пути перемещения жителей усадьбы, а, следовательно, представить топографию усадебного пространства. Важно обращать внимание на изменение положения керамических скоплений со временем: это ценная информация о том, как менялось поселение!
Схема концентрации керамики в новгородской усадьбе на раскопе Посольский-2006
В-шестых, остатки керамики необычайно красноречивы в том, что касается повседневной культуры прошлого. Мы можем восстановить формы сосудов, а именно они составляли большую часть домашней утвари в древних обществах. В ряде случаев можно узнать, что хранили в этих горшках, что ели и пили из них.
Иногда удаётся выявить расхождение между тем использованием, что предполагает форма сосуда, и реальным бытованием предмета. Изменение функции зачастую наводит археологов на мысль о переменах, произошедших в изучаемом обществе.
Речь может идти о затухании гончарной традиции, обеднении общности, завоевании и т.д. Впрочем, делать такие выводы нужно очень осторожно, по возможности проверяя их на материале других источников.
В-седьмых, черепки кое-что рассказывают о сделавших сосуды мастерах. Как мы уже говорили, имея подробную информацию о технологии, можно выделить авторскую «манеру». Затем можно найти другие сосуды того же авторства, а в перспективе прослеживать распространение продукции одного мастера или одной мастерской.
Составление международных баз данных отпечатков пальцев и ногтевых пластин однажды смогут дать необходимый сравнительный материал для определения пола и возраста гончаров.
Если метод удастся усовершенствовать, то наши знания о древних обществах возрастут в геометрической прогрессии!
В нашем мусорном ведре притаился слепок современной цивилизации, по которому можно реконструировать не только наш повседневный быт, но узнать многое о социальном устройстве, межкультурных контактах и т.д. При тщательном анализе исследователь мог бы понять то, о чем сами мы никогда не задумывались! То, что не ценилось современниками, ломалось и выбрасывалось, в руках специалиста способно стать основой изучения древних обществ и цивилизаций. Практически каждому практикующему археологу приходится иметь дело с керамикой, почти в каждом научном центре есть признанный специалист в этой области. Сегодня, в эпоху стремительного развития компьютерных технологий и научной глобализации, перед исследователями стоит задача создания разнообразных баз данных и программ по их обработке. Новейшие технологии смогут создать почву для более глубокого анализа нашего прошлого.