Что такое гомофобная семья
Кто такой гомофоб?
В 21-ом веке уже вряд ли кого-то можно удивить однополыми отношениями, особенно в развитых странах, во многих из которых процветает толерантность. Сейчас считается, что если кому-то комфортно и хорошо с человеком его же пола, то их совместная жизнь и их отношения, в том числе и романтические, это их дело, и в этом нет ничего предосудительного.
Но есть и другие люди, которые не признают однополую любовь и крайне негативно относятся к её приверженцам.
Гомофоб – кто это?
Гомофобы – это люди, которые испытывают страх присутствия гомосексуалистов в социуме (в обществе), мыслей на данную тему, не понимают и не хотят понимать людей, которые вступают в романтические отношения с людьми того же пола. Вроде бы определение достаточно простое, но в современном мире всё меняется. Например, если раньше феминистки боролись за равноправие, то теперь они хотят добиться доминирования над мужчинами (речь о радикальных феминистках). С гомофобами всё примерно так же…
Гомофобов сейчас разделяют на два типа людей. Первые – просто не понимают того, как можно быть гомосексуалистом, считают подобные отношения непристойными и неправильными, но открыто не осуждают таких людей. Вторые – люди, которые открыто выступают против однополой любви, вступают в конфликт и проявляют по отношению к гомосексуалистам неприязнь и агрессию. Это может выражаться как в оскорблениях, так и в физическом насилии (избиения). В наши дни, если кого-то называют гомофобом, то обычно говорят о втором типе людей, поэтому перейдём к дополнительному определению.
Говоря простыми словами, гомофоб – это человек, который открыто выражает свою неприязнь к людям нетрадиционной сексуальной ориентации (к людям, которые любят и вступают в отношения с людьми того же пола – мужчины с мужчинами, женщины с женщинами) и старается оскорбить, задеть чувства или даже применить физическую силу по отношению к таким людям.
В России гомофобов значительно больше, чем в США и странах Западной Европы. В нашей стране неприязнь к гомосексуалистам входит в менталитет. Поэтому в России очень мало каминг-аутов — это буквально опасно для жизни.
Гомофобы негативно относятся к ЛГБТ-сообществу по вполне понятным причинам.
ПОХОЖИЕ СТАТЬИВО ВСЕХ РУБРИКАХ
Английский с нуля? Элементарно!
Сертификация — метод борьбы с некачественными товарами
Какого числа Пасха в 2022 году?
10 КОММЕНТАРИИ
Я его сдам в дет. дом
Пф говорят больные люди это ЛГБТ сообщество
А на самом деле больные люди это ГОМОФОБЫ
Ребёнок сам должен выбирать свою жизнь, а не вы решать их судьбу. Если они не традиционной ориентации то они не виноваты. Если у девочки с парнями ну никак не получается, то с девочками может и получится. Или вы хотите что бы ребёнок остался одинок? Ну если блин он(а) не любит противоположный пол и вы не разрешаете любить свой же пол, то это называется пофигизмом эгоистичностью. В такой ситуации вы ставите ребёнка в тупик. Если он(а) не хочет встречаться и вообще быть с противоположным полом, и если вы не разрешаете быть ЛГБТ, то вы ставите его в одиночество. А как в большинстве случаев ребёнок оказывается без своей второй половинки, то и не будет размножения. Так же, если он(а) начнёт встречаться со своим полом то тоже не будет размножения. Надеюсь что я объяснила понятливо.
Что за бред？Для кого вы это пишете？Пытаетесь оправдать извращения, которые ведут к уничтожению нормальной семьи и общества в целом.
это вы несете чушь андрей вы хотите парня ну боитесь это признать
Бог не создавал заднеприводных, человек изначально нормальной ориентации
А у вас дети есть? 98%. Что нет.
Да. я щас начну срать ещё как собаки на улице делают, это ж природа
«Надо держаться подальше, нельзя им доверять» 30 лет назад гомосексуальность перестали считать болезнью. Почему в России все иначе?
Фото: Robin Utrecht / Shutterstock / REX
Ровно 30 лет назад Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) исключила гомосексуальность и бисексуальность из списка психических расстройств. Трансгендерность в 2018 году была перенесена из раздела психических расстройств в раздел вопросов, связанных с сексуальным здоровьем. Однако негетеросексуальные и нецисгендерные россияне до сих пор сталкиваются с дискриминацией даже в кабинете у психологов — людей, которые менее остальных должны быть подвержены предрассудкам по отношению к своим клиентам. По просьбе «Ленты.ру» психолог-логотерапевт, сооснователь движения «Психология за права человека» Кирилл Федоров поговорил с российскими психотерапевтами о том, почему части профессионального сообщества в России сложно принять факт депатологизации сексуального и гендерного разнообразия.
«Очень много гомофобии и трансфобии среди врачей»
Амина Назаралиева, врач-сексолог, врач-психотерапевт, соучредитель Mental Health Center:
Я живу в весьма специфическом профессиональном пузыре, который состоит из замечательных специалистов. Как только я выхожу из этого пузыря, я сталкиваюсь с чудовищными объемами ненависти к любым людям, которые отличаются. Можно взять любую инаковость. Очень много гомофобии и трансфобии среди врачей вообще, среди психиатров чуть меньше, чем среди врачей других специальностей, а среди психотерапевтов меньше, чем среди психиатров.
Но ситуация меняется к лучшему. Быть гомофобом или трансфобом в профессиональном сообществе становится стыдно. Это происходит благодаря работе ЛГБТ-активистов. И сейчас много просвещения, в том числе в СМИ, благодаря тому, что туда приходят все больше представителей другого поколения, молодые люди и молодые женщины, которые поднимают разные социальные проблемы. Все это помогает переосмыслять вопросы, связанные с ЛГБТ-сообществом.
Отдельная распространенная проблема — конспирологическое мышление.
Очень часто я сталкиваюсь с аргументами о том, что все это «происки гей-лобби, Запада, политика толерантности, которая нам навязывается».
Вот, путем голосования исключили гомосексуальность, «нельзя так делать, и все «нормальные» люди понимают, что все это противоестественно».
Фото: Danish Siddiqui / Reuters
И идея о естественности тоже играет большую роль. С одной стороны, в этой дискуссии кого-то можно убедить, что это естественно, приводя в пример богатство сексуального поведения в животном мире, с другой стороны, права людей нужно защищать не только и не столько из-за этого. Не нужно медикализировать, стигматизировать сексуальность других людей до тех пор, пока это не нарушает свободу других людей или не вызывает тяжелый дистресс у самого человека.
Думаю, начинать нужно с просвещения и образования. Мы от этого точно все выиграем. Я не уверена, что, например, законодательный запрет лечения гомо/бисексуальности и трансгендерности в России без активного просвещения на эту тему не навредит больше, чем если бы его вообще не было. Специалисты не будут понимать, почему это запрещено, и я боюсь, что подобные практики просто уйдут в подполье. Афишировать никто не будет, но заниматься этим не перестанет. И, возможно, это приведет к новой волне всех эти обсуждений про насаждение «ненормы», окна Овертона и гей-лобби из Европы.
«Расстройства связаны не с идентичностью, а с реакцией мира на нее»
Психологические проблемы ЛГБТ-людей связаны с обстоятельствами, в которых они живут. Точно так же, как, например, бедные люди страдают чаще от депрессии и алкоголизма. Но это не делает бедность психическим расстройством. Поэтому, например, в МКБ-11 (Международная классификация болезней 11-го пересмотра, — примечание «Ленты.ру») и трансгендерность перенесена из раздела психических расстройств в раздел сексуального здоровья. Трансгедерность сама по себе не является психическим расстройством, а те расстройства, которые мы встречаем у транс-людей, связаны не с их гендерной идентичностью, а с реакцией мира на нее. По этой же причине ЛГБТ-подростки чаще заканчивают жизнь самоубийством, чем их гетеросексуальные сверстники.
Если вы не эксгибиционист, не садист, не насильник, у вас есть право заниматься тем сексом, каким вы хотите. ВОЗ неинтересно, что вы делаете в постели. Делайте все, что хотите, пока мир или вы сами от этого не страдаете.
Фото: Vahid Salemi / AP
Мир явно не страдает от того, что какой-то процент людей является геями, лесбиянками, бисексуалами. Мы ведь не называем болезнью пристрастие к кроссовкам — от того, что люди ходят в кроссовках, человечество не страдает. Но если вас злит, что кто-то носит кроссовки, то вы не начнете создавать целые отряды людей против тех, кто носит кроссовки и не будете доказывать, как кроссовки патологично влияют на свод стопы, почему кроссовки хуже балеток, говорить о том, что наши предки не носили кроссовки, что кроссовки появились только в XXI веке.
Ненависть, стигма, непонимание сами по себе разрушают любое психическое здоровье, в том числе ЛГБТ-людей. Если взять цисгендерного и гетеросексуального человека и отправить куда-нибудь в племя каннибалов, где он будет жить в бесконечном страхе, что его могут съесть, что все на него смотрят как на мясо, то очень быстро он начнет замечать ухудшение своего психологического здоровья.
«Разговор о гомофобии — разговор об отношении к меньшинствам»
Сергей Бабин, президент Российской психотерапевтической ассоциации, врач-психотерапевт, доктор медицинских наук:
Я считаю, что психиатрия в целом из всех медицинских наук максимально политизирована. И это ее нормальное состояние. Почему нет? Я вообще не очень понимаю разговор о том, что где-то есть чистая наука, а вот где-то есть реальность. Ну какая чистая наука, когда где-то людям не дают права, отбирают детей, принудительно лечат? Никакой чистой науки, конечно, здесь быть не может. Чистая наука — это про мышей в лаборатории.
Если говорить о той же депатологизации трансгендерности, понятно, что она остается в МКБ, но сам факт, что это уже не психическое расстройство, а особенности сексуального здоровья, имеет большую разницу с точки зрения восприятия людей. Иллюзия, что все психические расстройства и заболевания — это какая-то наука, а исключение гомосексуальности из классификации — это вот политика.
Вся психиатрия несет договорной характер. Мы встречаемся, дискутируем и голосуем: включать или не включать. Неважно про какую рубрику идет речь. Любая рубрика МКБ принимается через голосование экспертов.
Российские психотерапевты и психологи — часть российского общества в целом. Российское общество не очень толерантно. И психотерапевты так или иначе тоже транслируют существующие предубеждения, к сожалению. Разговор о гомофобии — это же разговор о стигме, об отношении, в общем, к меньшинствам. И это более широкая проблема. Да, отношение к ЛГБТ-меньшинству более актуально и негативно выражено, но наш социум нетолерантен к любому меньшинству — сексуальному, религиозному, иному внешнему виду, людям с инвалидностью. В обществе много внутренней агрессии, которая периодически находит выход в отношении того или иного меньшинства.
Фото: Carl Court / Getty Images
Сказать, насколько распространена гомофобия и трансфобия в профессиональном сообществе, сложно. Этот вопрос требует дополнительных исследований. Я допускаю, что это ошибка, аберрация личного впечатления. Гомофобные взгляды могут ярко транслироваться в интернете и больше бросаться в глаза. Возможно, такие взгляды распространены не так широко, как нам кажется, потому что «все остальные хорошие люди просто помалкивают».
«Давайте мы не будем поднимать эти темы, а то сейчас набегут сумасшедшие»
Конечно, специалистам необходимо рефлексировать на эту тему, осознавать, что происходит и что они публично высказывают. Наша профессиональная среда должна выступать как источник более зрелых взглядов и мыслей. Хотя с этим есть сложности: и образование хромает, и подготовка, и личная проработка этих вопросов. Далеко не во всех курсах рассматривают особенности работы с тем или иными маргинальными (с точки зрения социума) группами. В этой работе, безусловно, есть своя специфика.
Часть коллег не осознает даже необходимость специфической подготовки. Если осознал — это уже хорошо, значит, хотя бы специалист рефлексирует. У нас в профессиональном сообществе, к сожалению, отсутствуют площадки, где я могу обсудить, в том числе, и свои сомнения в безопасной для себя среде. В одной тусовке на меня навесят ярлык гомофоба, а в другой среде мне скажут: «Да не парься, гореть им в аду, они все больные. » И не хватает такого места в профессиональной среде, где это можно спокойно обсудить, посомневаться.
ЛГБТ-тематика не очень широко обсуждается в профессиональной тусовке. Безусловно, круг людей, которым интересна эта тема, расширяется. Но было бы неплохо вносить эти темы в более широкое профессиональное сообщество. Например, психотерапия тревожных расстройств звучит на всех конференциях, неважно, чему они посвящены — детям, старикам, аналитикам, когнитивистам. А вот, например, проблема гомофобии, помощи ЛГБТ-клиентам редко является просто одной из тем на общих конференциях. Это, в том числе, проблема и организаторов подобных мероприятий, которые тоже неидеальны и тоже имеют свои латентные фобии. Есть свои опасения, как бы чего не вышло: «Давайте мы не будем поднимать эти темы, а то сейчас набегут сумасшедшие и нам потом надо будет объясняться». И даже какие-то позитивные вещи делаются с определенной оглядкой.
Я думаю, что профессиональное сообщество должно четко заявлять, что мы не поддерживаем конверсионную терапию — изменение сексуальной ориентации или гендерной идентичности любыми способами, включая психотерапевтические. Но это не говорит о том, что если ко мне обращается клиент с неуверенностью, например, в своей сексуальности, я не помогу ему эту уверенность приобрести. Это разные вещи. Исследование его неуверенности не означает, что я тяну его в сторону собственной ориентации.
Или, например, если ко мне приходит клиент с признаками гендерной дисфории, это не означает, что я ему сразу говорю: «Давай вот сейчас тебе будем колоть гормоны, а через полгода операции сделаем». Насколько мне известно, в большинстве стран в рекомендациях конверсионной терапии нет. И если мы говорим про медицину, формально то, чего нет в рекомендациях, — то и запрещено. Я в принципе не очень хорошо отношусь к официальным запретам, но, возможно, в нашей стране это была бы такая символическая вещь, и скорее было бы позитивным шагом, который включал бы в себя просветительский компонент для населения.
«Научные достижения имеют больший вес, чем законодательные запреты»
Светлана Штукарева, психолог-логотерапевт, руководитель Высшей школы логотерапии Московского института психоанализа:
Мне кажется, гомофобия вытекает из позиции, что любой другой, отличающийся от меня человек — враг. Позиция «Другой — это всегда опасность». Неважно, речь идет про ЛГБТ или человека с психическим расстройством, с диабетом, онкологией — «надо держаться подальше, нельзя им доверять». Это радикальный вариант, который, на мой взгляд, среди психологов встречается около 10 процентов. Весьма вероятно, что процент может быть другой, потому что есть люди, которые не высказывают свое мнение по этому вопросу.
Первое, что нужно сделать психологу, который хочет изменить свои гомофобные установки, — это признать их наличие. Безапелляционно и спокойно. Если я хочу изменить их, то я могу обратиться к людям, которые больше меня разбираются в этих вопросах, я буду читать специальную литературу, я пройду личную терапию, пройду супервизию или интервизию, попрошу помощи в социальных сетях.
Но мне кажется здесь принципиально важным не бороться с тем, чтобы эти переживания, взгляды ушли, а стараться, чтобы пришли еще и другие переживания. Я буду стараться, чтобы пришли еще и другие переживания. Я скажу: «да» другому отношению, и это будет автоматически подразумевать «нет» негативному отношению к ЛГБТ-сообществу. Необходимо развивать в себе умение видеть Человека в человеке. Видеть, что есть какие-то вещи, которые мне по каким-то причинам могут быть не близки, но я буду искать то, что мне будет близко в этом человеке. Необходимо развивать в себе умение видеть Человека в человеке. Видеть, что есть какие-то вещи, которые мне по каким-то причинам могут быть не близки, но я буду искать то, что мне будет близко в этом человеке.
Фото: Spencer Platt / Getty Images
Бывает, что-то не стыкуется между двумя людьми, какие-то взгляды, системы ценностей. Но я буду искать то, в чем я буду с ним стыковаться, оставив расхождения на обочине. Проявить интерес к сути в человеке, узнать, чем же он вообще дышит, не смотреть на очевидные характеристики, а пойти в глубину или в высоту. Если я ловлю у себя какое-то непринятие к другому человеку, я стараюсь узнать его лучше. Вижу то, то мне не нравится, и задаю себе вопрос: «А еще что, что еще я могу увидеть? Чем он еще может быть мне интересен? Чем еще человек богат?»
Важно проявлять любопытство к Другому. Важно найти вещи, в которых мы совпадаем. И это может быть какая-то мелочь, деталь. Но может стать большим шагом в понимании того, что это на самом деле за человек. Искать сутевое и обращаться к этому сутевому в человеке.
Важно просвещение и супервизии. Например, со студентами обсуждать, как бы мы работали в психотерапии с клиентом, который является представителем ЛГБТ-сообщества: «Давай проиграем этот вариант. Что мы видим? Как бы мы поступили? Почему мы бы так поступили? Как можно было бы иначе поступить?» И мне кажется важным, чтобы психологи видели то человеческое страдание, которое является результатом отвержения со стороны других.
Жизнь«А где мама?»: Разбираем гомофобные мифы
о гомосексуальных родителях
Некоторые аспекты социологии
Усыновление и удочерение детей ЛГБТ-парами окружает много вредных мифов, и все они так или иначе выставляют квир-родителей неполноценными. «А где мама?» — спрашивает ребёнок в конце гомофобного ролика, который сегодня выпустило РИА ФАН. По задумке создателей, это видео побудит неравнодушных россиян голосовать на «референдуме» о президентских поправках к Конституции. Одна из них — это положение о том, что брак могут заключать исключительно мужчины и женщины. Эта дискриминационная норма избыточна: определение брака содержится в российском Семейном кодексе, и там «половая принадлежность» родителей уже зафиксирована. А ещё она гомофобна: нет никаких данных, что детям в ЛГБТ-парах живётся хуже, чем в «традиционных» семьях.
Усыновление и удочерение детей квир-парами признают в 29 странах мира. Ещё в трёх — в Бразилии, Колумбии и Филиппинах — детей могут усыновлять и удочерять иностранные ЛГБТ-пары. Многие из этих стран прошли тот же путь, который сейчас проходит и Россия: местные консервативные активисты точно так же утверждали, что квир-семьи совращают детей — или, к примеру, заставляют их совершать трансгендерный переход. В некоторых из этих стран (особенно это касается американских штатов с заметным влиянием религии) мифы о гомосексуальном родительстве живут до сих пор.
Очевидно, что для полноценного развития ребёнку не нужны разнополые родители. В России поколения детей воспитывались классическими «однополыми парами» в составе мамы и бабушки — но вряд ли хоть кто-то сможет заявить, что дети в таких семьях вырастают неполноценными. Современному человеку странно даже говорить о том, что детям в квир-семьях живётся не хуже, чем в гетеросексуальных. Но многочисленные исследования разных аспектов жизни детей в гомосексуальных семьях позволяют отследить их антигомофобную динамику.
В 2013 году в Соединённых Штатах активно изучали и систематизировали информацию о детях в ЛГБТ-парах для того, чтобы на неё опирались в Верховном суде. На сайте Национальной медицинской библиотеки США есть этот официальный документ, который подготовили на основе 40 исследований, с выводом: счастье детей в семьях зависит не от сексуальности и гендерной идентичности родителей, а от отношений детей и родителей. О комфортном взрослении можно говорить, когда дети видят в семье любовь и поддержку. Также дети из гомосексуальных семей не чаще сталкиваются с проблемами взросления, чем дети из гетеросексуальных, — и этому утверждению тоже есть доказательства. Трудности в жизни детей в квир-семьях связаны с социальным и бытовым неравенством, гомофобией и конкретными видами дискриминации, а не с сексуальностью или идентичностью родителей.
Трудности в жизни детей
в квир-семьях связаны
с неравенством и гомофобией,
а не с сексуальностью родителей
Российских избирателей часто пугают названиями «родитель номер один» и «родитель номер два» — об этом мы уже рассказывали. Но авторы инициативы не предлагают «обязательного» использования этих выражений в обычной жизни. «Родитель номер один» и «родитель номер два» — это официальная, инклюзивная формулировка для родительских документов. Она вводится для того, чтобы избавить их от гендерных маркеров — ведь никто не будет спорить, что у слов «мать» и «отец» яркая гендерная окрашенность. При этом такая формулировка не исключает «традиционные» гетеросексуальные семьи просто потому, что не ставит такой цели. Речь идёт не о том, чтобы искоренить гетеросексуальное родительство — а о том, чтобы сделать другие союзы видимыми.
Бытует мнение, что гомосексуальные семьи могут воспитать исключительно гомосексуальных детей — но таких данных попросту не существует. Зато в самом этом утверждении содержится имплицитная гомофобия: как будто гомосексуальность детей, выросших в гомосексуальных семьях, — это результат «неправильного» воспитания (а значит, любая гомосексуальность по определению «неправильная»). Если поверить в это на слово и на секунду представить себе, что гомосексуальные дети появляются только в гомосексуальных семьях, то тогда гетеросексуальные родители могут воспитать только гетеросексуальных детей — но и это не так. Природа сексуальности неизвестна, и никакая сексуальность не может быть признана «плохой» или «неправильной».
Для квир-людей возможность вступить в брак — не рутинная процедура, а реальное достижение, их семьи могут оказаться более сплочёнными
Вместе с тем некоторые исследования гомосексуального родительства говорят даже о его преимуществах перед гетеросексуальными — во многом это реакция на гомофобную ситуацию в мире. Например, есть исследование о том, что гомосексуальные семьи часто оказываются более сплочёнными, чем гетеросексуальные. Эта особенность связана с тем, что для квир-людей возможность вступить в брак — не рутинная процедура, а реальное достижение. Другое исследование доказывает, что дети в гомосексуальных семьях чаще своих сверстников демонстрируют толерантное поведение — просто потому, что для них именно оно и будет обычным и нормальным.
По данным за ноябрь прошлого года, в детских домах России содержатся почти 45 тысяч детей (в США, например, детские дома как социальный институт уже исчезли). Не все дети в российских детских домах круглые сироты: многие из них туда попали при живых родителях, которых лишили родительских прав. Проблемы детей мало волнуют сотрудников этих учреждений, а сами несовершеннолетние сталкиваются там с неадекватными наказаниями, несуществующими диагнозами и разными формами насилия. Когда дети покидают детские дома, у них гораздо меньше шансов на успешную социализацию.
Проблему хотя бы отчасти могло бы решить расширение усыновления. Есть данные о том, что квир-пары на Западе чаще усыновляют или удочеряют детей, на которых гетеросексуальные пары смотрят реже, обычно это связано с физическими или ментальными особенностями развития или возрастом ребёнка. Но официальное разрешение усыновлять детей гомосексуальным парам не вписывается в консервативную политику российских властей, которые продолжают рисовать портреты квир-людей как извращенцев и отщепенцев. И, конечно, не столько подыгрывают гомофобным настроениям в России, сколько формируют их: массовая кампания вокруг закона «о запрете гей-пропаганды», которая развернулась в 2013 году, значительно увеличила число гомофобно настроенных россиян, хотя одновременно повысила и число активных противников гомофобии.
Равных прав для гомосексуальных людей желает примерно 47 процентов россиян — это максимум за 14 лет. Но равные права — это равная возможность заключать браки и усыновлять детей, а в Конституцию вносятся противоположные этому положения.