Что такое музыка светская музыка
Жанры духовной и светской музыки
Давайте разберем некоторые жанры духовной и светской музыки. Для начала, дадим определения этим двум направлениям. Вы узнаете, что это такое и в чем отличие. После этого пройдемся по нескольким жанрам.
Духовная музыка
Духовная музыка предназначена для оздоровления души. Используются такие произведения в основном на службе в церквях. Поэтому некоторые ее еще называют церковной музыкой.
Вот небольшой список ее жанров:
· Литургия— пасхальное или рождественское богослужение. Исполняется хором, а также может дополнительно подключать отдельных солистов. Как правило в литургическую драму, вставлялись различные сцены событий со Священных писаний. Часто использовались элементы театрализации.
· Антифон— повторяющаяся музыка, исполняемая чередованием нескольких хоровых групп. К примеру, одни и те же стихи могут исполняться попеременно двум ликам. Антифоны бывают нескольких видов. Например, праздничные (по праздникам), степенные (воскресные), вседневные и так далее.
· Рондель— создавался на оригинальную мелодию в виде особой формы с очередным вступлением вокала на один и тот же мотив.
· Проприум— часть мессы, изменяющаяся в зависимости от церковного календаря.
· Ординариум— не измененная часть мессы.
Светская музыка
Светская музыка признана показать национальный характер различных культур. Описывался в основном главный образ и жизнь простого человека. Такое направление музыки было очень распространено среди бродячих музыкантов в средневековье.
Часто такие путники выступали при дворах королей, в замках феодалов и на улицах для простого люда. Среди музыкантов было много жанглеров, которые очень сильно нравились народу и знати.
Вот основные жанры светской музыки:
· Гильярда— выраженный ритмический рисунок с умеренно быстрым темпом. Может быть отдельной клавирной песней или частью инструментального цикла.
· Баллада— выше о ней мы говорили.
· Вильянсико— итальянская баллада с поэтическим текстом.
Теперь вы знаете, что такое жанры музыки, для чего нужны и какие они бывают. Мы рассмотрели лишь неполные списки определенных направлений и с неполным описанием.
Духовное и светское песенное искусство
Описание презентации по отдельным слайдам:
Духовное и светское песенное искусство. Вокальные жанры и их развитие в духовной и светской музыке разных эпох Выполнил: учитель музыки МБОУ «СОШ№2» г.Олёкминска РС(Я) Андреева Ольга Петровна
Духовное песенное искусство Духо́вная му́зыка (нем. geistliche Musik, итал. musica sacra, англ. sacred music) — музыкальные произведения, связанные с текстами религиозного характера, предназначенные для исполнения во время церковной службы или в быту. Под духовной музыкой в узком смысле подразумевают церковную музыку христиан; в широком смысле духовная музыка не исчерпывается сопровождением богослужения и не ограничивается христианством. Тексты сочинений духовной музыки могут быть как каноническими (например, в Реквиеме В.А. Моцарта), так и свободными (например, в мотетах Гийома де Машо), написанными на основе или под влиянием священных книг (для христиан — Библии).
Эпоха средневековья в истории музыкального искусства – как и всей художественной культуры человечества – чрезвычайно сложный и противоречивый этап. Более 1000 лет средневековья для музыкального искусства означали длительную и очень напряжённую эволюцию музыкального мышления – от монодии – одноголосия – до сложнейших форм многоголосной полифонии. В этот период формировались и усовершенствовались многие музыкальные инструменты, складывались музыкальные жанры – от простейших форм хорового одноголосия до многочастных многоголосных жанров, сочетающих и вокальное, и инструментальное звучание – месса, пассионы.
Исключительную значимость в развитии духовной музыки обретают монастырские певческие и композиторские школы. В их недрах развивалась и особая, числовая эстетика музыки, входящей в состав 7 «свободных искусств», наряду с математикой, риторикой, логикой, геометрией, астрономией и грамматикой. Понимаемая как числовая наука, музыка для средневековых эстетиков была проекцией математики на звуковую материю.
Тропа́рь греч. Τροπάριον- в православной церкви — краткое молитвенное песнопение, в котором раскрывается сущность праздника, прославляется и призывается на помощь священное лицо. Тропарь в каноне — строфа, следующая за ирмосом, с распевом стихов по его (ирмоса) мелодико-ритмической модели
Парте́сное пе́ние (от позднелат. partes — партии [многоголосного музыкального сочинения], голоса́) — род русской церковной и концертной музыки, многоголосное хоровое пение, которое используется в униатском[1] и в православном богослужении у русских, украинцев и белорусов. Важнейший жанр партесного пения — партесный концерт.
Стихи́ра греч. στιχηρὰ, от др.-греч. στίχος — стихотворная строка, стих), в православном богослужении — гимнографический текст строфической формы, обычно приуроченный к стихам псалма (отсюда название). В стихирах проводится тема дня или воспоминаемого события. Число стихир зависит от праздничности богослужения. Строфы не имеют фиксированной стихотворной формы и варьируются в широком диапазоне от 8 до 12 строк. Мелодия стихиры, как правило, охватывает одну строфу.
Литурги́я (греч. λειτουργία — «служение», «общее дело») — главнейшее христианское богослужение в исторических церквях, во время которого совершается таинство Евхаристии. В западной традиции слово «литургия» употребляется как синоним слова «богослужение»
Хорал Когда папа Григорий I нарек монодию «главной» церковной музыкой, он едва ли мог предполагать, какая карьера ожидает хорал, получивший название григорианского. Григориа́нское пение (лат. cantus Gregorianus; англ. Gregorian chant, фр. chant grégorien, нем. gregorianischer Gesang, итал. canto gregoriano), григорианский хорал[1], cantus planus — литургическая монодия римско-католической церкви
Месса (лат. missa) в значении музыкального термина чаще всего понимается как жанр церковной многоголосной музыки на ординарные молитвословные тексты католической мессы. Изначально такие мессы сочинялись композиторами для украшения богослужения. Пик развития многоголосной мессы — вторая половина XV — начало XVII веков. В Новое время композиторы, как правило, задумывали мессу сразу как законченное концертное сочинение, вне всякой связи с богослужением.
Фактически первой школой многоголосия стала парижская певческая школа при соборе Нотр – Дам (с сер. XII по сер. XIII вв.), крупнейшими мастерами которой были Леонин и Перотин. Дальнейшее развитие многословия связано с именами французских музыкантов эпохи Ars nova Филиппа де Витри и Гийома де Машо.
Светское песенное искусство Сакральная(духовная) и мирская (светская)сферы музыки опирались на различные образные системы. Центром светской сферы был образ земного человека во всем многообразии его земной жизни. В первую очередь это отразилось в песенно-поэтическом искусстве странствующих музыкантов. Эта новая тенденция мирского музицирования – стоящая как бы между собственно фольклором и сакральным музыкальным искусством – ранее всего сформировалась в Провансе – в IX – XI вв. и затем распространилась по всей Европе. В различных европейских странах эти бродячие музыканты назывались различным образом: трубадурами – на юге, труверами – на севере Франции, миннезингерами и шпильманами – в Германии, хогларами – в Испании. Принципы их творчества, круг образов и тем во многом были едины. Они были в одном лице поэтами, певцами, жонглерами, фокусниками, исполнителями на множестве музыкальных инструментов.
Искусство странствующих музыкантов, прежде всего, было ориентировано на личность, индивидуальность и, как следствие, имело принципиально одноголосный характер. Одноголосие – в отличие от преимущественно хорового характера сакральной музыки – было обусловлено и традицией тончайшей вокальной нюансировки поэтического текста. Мелодика песен странствующих музыкантов была чрезвычайно гибка и прихотлива. Но при этом ритмика была практически канонизирована – в чем явно обнаруживается влияние канонизированной музыки сакральной – и определяема поэтическим размером. Разновидностей ритма – так называемых ритмических модусов – было всего 6, и каждый из них имел строго закрепленное образное содержание.
Музыкальные жанры начали свое формирование еще на раннем этапе развития музыки, в строе первобытных общин. Тогда музыка сопровождала каждый шаг человеческой деятельности: быт, труд, речь и так далее. Таким образом, сформировались основные жанровые начала, которые мы разберем далее.
На стенах египетских пирамид и в сохранившихся древних папирусов были найдены строки ритуальных и религиозных гимнов, которые чаще всего рассказывали о древнеегипетских богах.
Считается, что свою высшую точку развития древняя музыка получила именно в Древней Греции. Именно в древнегреческой музыке были обнаружены определенные закономерности, на которых основывался ее строй. С тем, как развивался строй общества, развивалась и музыка.
В конце XIX века и в начале ХХ века в Латинской Америке и Африке довольно активно развивался фольклор. В сообществе афроамериканцев зарождается блюз, который изначально был «рабочей песней», сопровождавшей работой в поле. Также в основу блюза легли баллады и религиозные песнопения. Блюз лег в основу нового жанра — джаза, который является результатом смешения африканской и европейской культур. Джаз получил довольно широкое распространение и повсеместное признание. Основываясь на джазе и блюзе, в конце 40-х годов появляется ритм-н-блюз (R’n’B), песенно-танцевальный жанр.
Любопытно, что наряду с этими афроамериканскими жанрами в 20-х годах ХХ века появился жанр поп-музыки. Корни этого жанра уходят в народную музыку, уличные романсы и баллады. Поп-музыка всегда смешивалась с другими жанрами, образуя довольно интересные музыкальные стили. В 70-х годах в рамках поп-музыки появился стиль «диско», который стал самой популярной танцевальной музыкой в то время, отодвинув на задний план рок-н-ролл. В 50-х годах в ряды уже существующих жанров врывается рок, истоки которого находятся в блюзе, фолке и кантри. Он довольно быстро обрел бешеную популярность и разросся на множество различных стилей, смешиваясь с другими жанрами. Десятью годами позже на Ямайке формируется жанр регги.
Что такое музыка светская музыка
Музыкальное искусство Древней Руси развивалось в двух направлениях: церковная музыка и народное музыкальное творчество — фольклор.
Древние славяне, наши предки, были язычниками и поклонялись многим богам, которые в их сознании были связаны с грозными силами природы — солнцем, ветром, дождём. В их честь древние славяне совершали обряды, которые сопровождались пением, плясками, игрой на музыкальных инструментах. В русских народных сказках говорилось о чудодейственной силе различных музыкальных инструментов, которые отгоняют злые силы, сами играют и поют, заставляют плясать без отдыха.
До сих пор популярностью пользуется языческий праздник – день Ивана Купалы. В ночь накануне праздника было принято купаться или мыться в бане, прыгать через костёр, плести венки, искать папоротник. День этот отмечается летом и посвящён летнему солнцестоянию. В древности люди по большей части были неграмотными, не умели писать и читать, песни и сказания передавались из «уст в уста». Старшее поколение передавало младшему, а младшее – дальше, своим детям. Такое устное народное творчество называется фольклор. Существовало два типа артистов: певцы-сказители и скоморохи.
Певцы-сказители аккомпанировали себе на гуслях. Образы самых известных гусляров, Баяна и Садко, встречаются в творчестве русских композиторов: Баян в опере Глинки «Руслан и Людмила», «Садко» в одноимённой опере Н. А. Римского-Корсакова.
В противовес серьёзным сказителям выступали скоморохи. Это странствующие актёры, бывшие одновременно певцами, танцорами, музыкантами, акробатами и авторами большинства исполнявшихся ими драматических сценок.
Их выступления были связаны с праздниками, гуляниями, часто они поднимали острые темы в своих выступлениях. Обычно их изображают с музыкальными инструментами: гуслями, дудками, гудками и бубнами.
Николай Андреевич Римский-Корсаков изобразил скоморохов в балетном фрагменте в опере «Снегурочка». Благодаря скоморохам на Руси развивались литературные жанры: эпос, поэзия, драма.
Другое направление в музыке Древней Руси появилось в связи с эпохальным событием – Крещением. Произошло Крещение Руси в 988 году.
Киевский князь Владимир Святославович провозгласил христианскую веру. Красота богослужения христиан, увиденная в Греции, поразила его послов. После этого языческие традиции стали уходить на второй план, скоморохи были подвержены гонению. Их высылали из городов, отбирали музыкальные инструменты.
Древнее церковное пение было одноголосным и без сопровождения. Такое пение без сопровождения называется «а капелла».
Знаменный распев – это сплав византийской культуры с русскими народными традициями. Нот в привычном понимании не существовало. Мелодия обозначалась специальными значками. Они назывались «знаменами». Отсюда и пошло название знаменного пения. Знаменный распев – это музыка сосредоточения, погружения. Звучит величественно и строго. Голоса звучат в унисон.
Унисон – это одновременное звучание двух или нескольких звуков одной высоты или одинаковых звуков в разных октавах.
С XV века появляется многоголосная церковная музыка.
Многоголосие – это склад музыки, основанный на одновременном сочетании в музыкальном произведении нескольких мелодических голосов.
В семнадцатом веке на русских музыкантов стала оказывать влияние музыка Западной Европы. Старая культура одноголосного знаменного пения стала вытесняться новой, многоголосной.
Вершиной многоголосного церковного пения считается духовный концерт. Этот жанр появился на Руси в XVIII веке.
Поговорим о светской музыке (часть 1)
Поговорим о светской музыке
Часть 1. «Музыка для меня — это часть мировоззрения»
— Сегодня хотелось бы поговорить с вами о светской музыке, куда входят и классика, и «легкий» жанр.
— Музыка — это понятие широчайшее. И люди употребляют его в разных смыслах — так же, как и «любовь». Поэтому нужно договориться, что мы будем иметь в виду, с каких позиций рассматривать это явление.
Я для себя подобрала такое сравнение, оно мне нравится. Думаю, его можно ко многим явлениям отнести. Это точка зрения — в буквальном смысле: откуда ты смотришь, с какой позиции. Давайте сравним пространство музыки с океаном.
Можно на океан смотреть с берега. Можно его профессионально осваивать — быть рыбаком или капитаном лайнера какого-нибудь. Можно получать удовольствие — быть серфингистом и кататься на доске по волнам. Можно смотреть на океан в шторм и испытывать страх и ужас. Можно попасть туда в жару — тебя вынесло на матрасе в открытое море, и ты «сгорел» на солнце. Или ты можешь быть жителем этого океана — рыбой, дельфином… А можно еще и из космоса посмотреть, как Гагарин или Титов, и видеть эти океаны как на карте. Ты вообще можешь в нем тонуть! И это будут совершенно разные впечатления и разные рассказы.
Можно прожить с этим океаном много разных жизней. Чем больше точек зрения на этот океан ты освоишь за свою жизнь, тем она богаче — чем бы для тебя этот океан ни являлся. Для меня это музыка. У кого-то поэзия. У кого-то это какой-то другой его труд — математика, например. (Эти математики — такие удивительные люди! Они как музыканты — совершенно повернуты на своем, у них свой мир, своя поэтика. Не случайно же Пушкин сказал о Сальери, что тот «поверил алгеброй гармонию»). Так что давайте выберем аспект.
— Хорошо. Вы профессиональный музыкант. Что же такое музыка лично для вас?
— Конечно, спросить о музыке музыканта — это вполне логично. Но мне всё время хочется извиниться за то, что я буду говорить «для меня», «у меня», «мое». Как-то хочется без этого обойтись, но в таком разговоре о личном (а музыка для меня — это очень личное) без этого никак. Иначе разговор станет абстрактным, теоретическим и, в общем, неинтересным — зачем. Но я хочу сразу оговориться, чтобы вы понимали: мне хочется верить, что я этим не любуюсь, а просто констатирую, что так есть. Музыка для меня, как и для многих музыкантов, — это часть мировоззрения. Это, в каком-то смысле, образ жизни.
Музыка как источник радости
Для меня музыка — это, конечно, источник наслаждения и радости, как и у всех людей. Иногда это даже источник исцеления. Но это всё — психоэмоциональный ряд, который, конечно, действует на душу и на личность человека. В этом загадка музыки. Никто не может ее разгадать. Почему она так действует на всех? Такая разная эта музыка… но бесчувственных к ней нет. Я не встречала, по крайней мере.
Музыка как профессия
А для музыканта, в частности, для меня — это профессия. Это специальное образование с шести лет. Эта маленькая личность формировалась внутри музыки (улыбается), и без нее как-то я уже и не мыслю себя. Вот ребенок — родился, его покрестили, стали водить на Причастие, на службы — и он уже себя не помнит неверующим. Так и я себя не помню вне музыки. А это накладывает отпечаток на все этапы жизни. (Кстати, профессиональным музыкантом по «мировоззрению» может быть человек, который получил профессию… ну, я не знаю… юриста, например, как Чайковский. Или врача, как наш современник Александр Розенбаум. Я его считаю музыкантом. И по тому, что мы видим из его жизни, это так и есть. Но по специальности он врач скорой помощи).
Музыка как источник мучений
Иногда я с горечью отмечаю, что меня не понимают, потому что я по-другому слышу. Музыка — это еще и источник мучений для меня лично. Потому что ты слышишь фальшь и безвкусицу. У тебя такая высокая планка внутри, заданная с детства великими произведениями музыкального искусства, творчеством великих людей и к тому же абсолютным слухом, что любое звучание ниже этой планки для тебя истязание (улыбается).
— Но у других людей, наверное, эта планка другая. Значит ли это, что понятие «фальшиво» достаточно субъективно?
— Понимаете, есть разный порог чувствительности. Он и среди музыкантов разный, и среди «немузыкантов» тоже. У людей от природы бывает разный уровень музыкального слуха. Есть люди, не обладающие музыкальным слухом с рождения. Их, кстати, очень мало. Люди часто говорят о себе: «Ой, у меня слуха нет». Ничего подобного! Ему говоришь: «Спой вот это». И поет — фальшиво, но поет. И попадает в нужные точки мелодии. Просто он не развивался, и даже наоборот — в наших детских садах слух убивается неправильным хоровым пением «лишь бы погромче».
Что касается откровенной фальши… Я часто слушаю хоры, потому что веду хоровые фестивали, сама часто бываю на различных хоровых форумах. И вы знаете, для удовольствия я себе никогда не поставлю хор… Я поеду в лес и там похожу в тишине. Вот моя лучшая музыка…
— Многие музыканты говорят об этом…
— И не потому, что идет так называемое выгорание — нет у меня никакого выгорания. Просто слушать надо то, что любишь; то, что оставляет впечатление; то, что приносит радость, наслаждение. Вот вас, Настя, никто же не заставляет что-то слушать. Но если ты по специальности музыкант, то бывает, что тебя профессия заставляет это делать. Поэтому я слушаю по долгу, по послушанию многие вещи, которые никогда бы не слушала, если бы на то была моя воля. Но это… как сказать… работа у нас такая. «Работа у нас такая, работа наша простая». Меня спрашивают: «Ну, как этот хор?» Если в конфиденциальной беседе, я два такта послушала — нет, фальшиво. «Ну где фальшиво, покажи? Ну поют же нормально! Остались в тоне!» А мне фальшиво. Если на службе у нас в Херувимской было два фальшивых аккорда — всё, я говорю: «Люди, вы поете фальшиво». Ну, своему хору, конечно. Другим хорам я не могу такое сказать, жалею их, и потом — всегда же можно найти, за что от души похвалить. Но если я работаю на открытых спевках, то говорю откровенно. И всегда буду добиваться, чтобы было не фальшиво, чтобы был «строй», как у нас говорят. Иначе нет смысла. И когда звук входит «в фокус», музыка преображается — всё, что бы ни пели. Народную песню, детскую песню, церковное песнопение, кантату — всё преображается сразу, от чистоты и точности попадания «в тютельку», как говорится. Вот для меня это важно.
О восприятии
— Значит, музыка для музыканта и для немузыканта — это разные вещи?
— Разумеется. Любой навык, любой дар в человеке имеет разную степень, уровень качества. И не надо этого бояться или стесняться. При желании всё можно развивать. Но говорить, что музыка одинакова для всех — это неправильно. Можно, конечно, это делать для самоуспокоения и для «смирения». Но это неправда. Потому что люди слышат по-разному.
Ведь самое главное — это восприятие. Музыки не существует без воспринимающего объекта! Приведу такой пример.
Вот сидим мы на диване — я, бабушка и собачка. И слушаем симфонию Бетховена. Я сижу с партитурой, смотрю в ноты, не отвлекаясь ни на миг. Я всё понимаю, я это произведение изучила, слушаю далеко не первый раз и испытываю огромное наслаждение. Бабушка-немузыкант вяжет носочки и тоже вроде бы слушает, но не воспринимает ни формы, ни стиля, и думает о своем. Собачка слышит музыку не дифференцированно, как фон, или как что-то раздражающее, и периодически начинает подвывать. Таким образом, мы слушаем одно и то же, а слышим совершенно разное! Поэтому восприятие очень важно.
— Вам не хватает в монастыре классической музыки?
— Нет. Я могу смотреть в ноты и всё слышать — мне так лучше, я ее слышу внутри в идеальном звучании. Как и многие музыканты…. Они не просто слушают, они стараются услышать. Ведь слушать и слышать — это разные вещи, это мы еще из Евангелия знаем. Наблюдайте, как вы слушаете (Лк. 8: 18). То есть: «прислушивайтесь!» — мне кажется, здесь именно такой подтекст. А не просто «в одно ухо влетело, в другое вылетело». И так вся жизнь приобретает другой оттенок. Музыканты так устроены — они всё время прислушиваются.
— Может, поэтому они часто кажутся рассеянными?
— Возможно (улыбается). Бывает, я выхожу из кельи и иду какой-то знакомой траекторией; прихожу — и оказывается, что я совсем не в той точке, куда собиралась попасть. Потому что я думала и слушала в этот момент.
О вкусах и безвкусице
Ну, и еще проблема вкуса. Углубляться не буду, говорят, о вкусах не спорят. Да спорят (улыбается)! Как ни странно, спорят именно о вкусах. Вот о чем-то другом… Например, ты журналист, а я дирижер — о чем тут спорить? Ты же не будешь мне доказывать, как надо дирижировать, а я тебе — как репортажи писать. А вот о вкусах… Часто слышишь: «Ну, это дело вкуса…» В действительности это не дело вкуса, это дело безвкусицы! Вкус или есть, или его нет. Иначе говорить о нем бессмысленно. «У меня такой вкус, у тебя такой вкус». Мое мнение — есть вкус и безвкусица. Люди должны понимать, что на суждение обо всем мы не имеем права. А почему-то о музыке судят все: «Ну, нет, мне это не нравится». «Почему?» — мне хочется спросить. Почему ты так решил, какие у тебя аргументы? Расскажи, что ты чувствовал, что ты понял, тогда это будет предметный разговор. А вот это «мне нравится, мне не нравится», «у тебя такой вкус, у меня сякой вкус»… Так же, наверное, в любой сфере: в одежде, в интерьере, в подборе цветов. Можно надеть синее, желтое, красное и малиновое, и это будет со вкусом, потому что в человеке виден стиль — он не случайно так оделся.
О трудностях перевода
Знаете, я себе нашла такое стихотворение… Оно называется «Я только переводчик», автор Зинаида Миркина. Я себя тоже чувствую переводчиком, понимаете? Потому что всегда, когда работаешь с хором или говоришь с людьми о музыке, — ты переводчик со своего профессионального языка на язык «чтобы тебя поняли». Есть такой писатель и актер Евгений Гришковец, очень интересный человек. У него есть монолог «Одновре́менно или одновреме́нно» И вот он там сказал: «Просто мне нужно объяснить… Но не просто объяснить, а чтобы еще стало понятно!» То есть не просто: «Вот я вам объяснила, а вы как хотите». Как многие учителя, к сожалению. Дают предмет по книжке: «Запишите параграф!» А никто ничего не понял…
Вот и мне иногда очень трудно бывает объяснить, перевести на популярный язык…
Я только переводчик. Знали б вы,
Как мало мне отпущено свободы, —
Как будто ждет лишенье головы
За каждую неточность перевода.
Когда бы смерить, сколько нужно мне
Немого неотрывного вниманья,
Чтобы понять, что зреет в тишине
И что звучит в глубинах мирозданья!
И сколько нужно тайного труда,
Чтоб в слово превратить касанье Духа.
И то, что молча говорит звезда,
Доступным сделать для чьего-то слуха.
Когда б вы догадались, сколько зла
Скрывается в одной фальшивой ноте, —
Вы бросили бы все свои дела
И стали б помогать моей работе!
Это самая главная работа — перевести! Для людей, чтобы стало понятно…
Музыка как фон
— Сейчас считается почему-то, что для фона жизни обязательно надо, чтобы что-то звучало.
— Вот-вот, пока ты редиску нарезаешь. Слушать не обязательно, пусть себе поет. Это как когда стоишь на фоне чего-то и не видишь, что у тебя сзади. Мы недавно участвовали в «Славянском базаре» с хором — мы себе поем, а там идет какая-то инсталляция, на многочисленных экранах. И мы понятия не имеем, что там сзади, на каком фоне мы поем, что видят зрители. Ну, фон он и есть фон. Так и музыка в телевизоре или наушниках. И это имеет на людей большое влияние — они перестают слушать.
Хочу сказать о себе, любимой (улыбается), что я так не могу. Для меня музыка как фон не существует. «Мы ж тихонько себе включим, вы разговаривайте». Всё, я не могу, я начинаю слушать. Причем у меня ноты появляются сразу внутри меня, как бегущая строка. Я не могу объяснить, как. У музыканта развито полифоническое мышление. Нас этому профессионально обучают — слышать несколько голосов одновременно. Причем поющих совершенно разное. Вот вы мне споете с кем-нибудь в три голоса одновременно, а я вам потом каждый воспроизведу отдельно. Это азы профессии, и этот навык, конечно, можно усложнять, как и любой другой. Но тут есть и обратная сторона медали: музыка как фон у меня «не проходит», я ее автоматически слушаю и устаю, потому как приходится слушать то, что я «не заказывала» (улыбается). Потому что сейчас — эпоха звуковой агрессии. Ты никого не можешь призвать к тишине, если человек подъехал тебе под окно и врубил там какое-то техно или рэп. «А что я вам плохого сделал? Окно закройте и завяньте». Вот так.
Музыка как объект творчества
Ну, и кроме того, музыка лично для меня еще и объект творчества. Это отдельная тема, и тут мы об этом говорить не будем. Просто так много граней музыки, которые я в себе переживаю… Мне интересен этот разговор, конечно, и хочется, чтобы он был большой и безразмерный. Но это невозможно, поэтому будем себя ограничивать.
Светская музыка изначально была связана с композиторским творчеством. Его расцвет в Европе, в том числе у нас, — это XVII‒XIX века. Раньше — что ни композитор, то новатор и новое направление в искусстве. Каждый, кто приходил, приносил что-то свое. Например, Бах. Он был неповторим, неподражаем и оставался в веках как таковой. Его музыка узнаваема с трех тактов теми, кто ею живет. Я знала много любителей, меценатов, которые лучше меня знали музыку Шопена, Шостаковича, Орландо Лассо, да кого угодно. И узнавали с трех нот. Потому что культура слушания была высокая! А сейчас, в XX веке, мы уже видим по факту: композиторов много — нового мало. Кто составляет композиции — тот уже и композитор. Но это не совсем так. У замечательного композитора, церковного песнотворца и музыкального богослова Владимира Ивановича Мартынова, который и ныне здравствует, есть книга «Конец времени композиторов». Не конец композиторов и не конец композиторской музыки, нет. А вот время композиторов прошло.
— конец «золотого века»…
— Да. И это он еще про XX век писал. А уж тем более про XXI… Но хочется сказать, что — ничего страшного! Уже всё написано. Что Бог хотел сказать через композиторов, Он уже сказал. Теперь другое время. Время музыкальных «авторов-составителей» и аранжировщиков. Из уже найденных в веках приемов, форм, матриц, художественных канонов и образов составляется что-то новое. Отсюда различные стили «нео» — неоклассицизм, неомодернизм, а также ремейк и кроссовер, о которых речь впереди.
Слушать и слышать
Жизнь для меня — это слушание и слышание. Я могу говорить так подробно только о музыкантах, но каждый может сказать о своем роде деятельности. Вот художники воспринимают жизнь по-своему, через цвет. Например, она вошла в комнату — и сразу понимает, что ее здесь напрягает и раздражает. Мне рассказывала одна подруга-иконописец: «Не могу смотреть на эту икону, потому что хочется поправить эту линию. А поправить я не могу, поэтому лучше я не буду и смотреть». Так и у меня. Я не буду слушать. В мирской жизни я ходила только на те концерты, где точно была уверена в исполнителе — что он сыграет идеально. И тогда можно слушать даже не самую, так сказать, гениальную музыку — исполнение решает всё, оно всё изменяет.
Или вот вам пример с архитектором, которая работает с цветом, с проекциями, с формами, занимается дизайном. Она говорит: «Для меня войти в чужое помещение бывает просто мучением. Мне хочется там всё исправить, я не могу смотреть на эти сочетания цветов». Как-то мы с ней были в пустой загородной избушке. Она говорит: «Господи, спасибо Тебе, какой отдых для глаза!» Нигде ни одной картинки, просто деревянные стены. Не «фонит» чем-то чуждым.
Эти издержки есть в каждой профессии — что-то, что является и наслаждением, и мучением. Но выбора уже нет. Перестать быть музыкантом невозможно, перестать быть художником, хирургом, учителем невозможно — даже если ты ушел на пенсию. И несмотря на эти мучения, то, что дает понимание музыки, обладание ее тайнами — ни с чем не сравнимо и очень для меня дорого.
— Могу сказать то же и о себе: когда работаешь со словом, режут слух речевые ошибки, орфографические…
— Поэтому важны не стихи, повести и рассказы, а Поэзия и Литература. Это разные вещи! Так же и здесь: то, что я назову Музыкой — это очень избирательный, узкий круг. А остальное всё стараюсь другими словами определять. Но мы поговорим обо всем том хорошем, что есть в любом жанре. И будем всё это называть музыкой. Я думаю, что оно имеет на это право.