Что такое обрезание у женщин видео
Женское обрезание – варварство 21-ого века
В 2019 годы вырезание клитора практикуют не только в Африке. По данным ВОЗ, в мире живут 130 миллионов женщин с искалеченными половыми органами. А в последние годы подобную практику фиксируют и в России.
В чём суть процедуры?
Такие операции проводили ещё в древнем Египте, Южной Америке и в викторианской Англии — в качестве «лечения от мастурбации». В цивилизованных странах их давно запретили, но вот в Эфиопии, Малайзии, Пакистане, Индонезии, Эмиратах, Омане и на Филиппинах до сих пор девочки страдают от варварского обычая.
Операции делают в возрасте от 5 до 14 лет. Зачастую без наркоза и в антисанитарных условиях: ножом, осколком стекла, бритвой. Иногда один и тот же инструмент используют на многих девочках.
Женское обрезание не имеет ничего общего с мужским. На Западе отказались от этого термина, чтобы не возникало ложных ассоциаций со сравнительно безвредной мужской процедурой. Вырезание клитора — это калечащая операция, которая делает женщину инвалидом и нередко приводит к смерти. 
По данным ВОЗ, есть 4 типа процедуры:
Зачем это делают?
Главная цель — лишить женщину возможности получать удовольствие от секса. Однако чтобы оправдать свои действия, люди придумали много мифов:
Откуда этот обычай взялся в России?
В 2016 году фонд «Правовая инициатива» зафиксировал проведение таких операций в Дагестане. По их данным, каждая из 25 опрошенных женщин подвергалась обрезанию. После заявления прокуратура организовала проверку и в итоге опровергла эту информацию.
Однако такие случаи происходят и в других регионах. В ноябре 2018 года выяснилось, что московская клиника предлагала делать «женское обрезание» девочкам до 12 лет по религиозным мотивам. Медицинских показаний для этой операции нет.
К чему эта процедура приводит?
Сама операция уже наносит ущерб психике. Не говоря о том, что без наркоза от болевого шока можно умереть.
По данным ВОЗ, в Эфиопии на 1000 родов у обрезанных женщин приходится 10 осложнений в виде фистулы — болезни, которая развивается после обрезания. Это страшная патология, вследствие которой артерия присоединяется к вене. А в Нигерии около миллиона женщин на данный момент живут с фистулой.
Почему операцию не запрещают?
Пытаются. В 1990 году на Конвенции о правах ребёнка все страны призывали не допускать обрезания и расценивать его как сексуальное насилие над детьми.
В 2012 году ООН приняла такую же резолюцию. После этого некоторые страны запретили операции законодательно. Однако проблему это не решило: появились хирурги, которые делают обрезание подпольно.
6 февраля пройдёт Международный день нетерпимости к женскому обрезанию. Его впервые отметили в 2012 году с надежной, что все страны приложат максимум усилий, чтобы запретить калечащие операции на женских гениталиях.
Узнать всё про женское обрезание можно из сюжета телепрограммы «Жить здорово»
Женское обрезание на Кавказе
В справке «Кавказского узла» собрана информация о типах женского обрезания, его распространении и последствиях для здоровья, а также об отношении к этой практике в исламе. На Кавказе практика женского обрезания распространена в отдельных районах Дагестана и Грузии. Достоверные данные о ситуации в Азербайджане отсутствуют.
Типы женского обрезания
Женским обрезанием принято называть практики повреждения женских половых органов, включая все операции по частичному и полному удалению наружных женских гениталий или нанесение других травм женским половым органам по немедицинским причинам.
Всемирная организация здравоохранения выделяет 4 основных типа женского обрезания 2 :
Последствия женского обрезания для здоровья
Женское обрезание и права человека
Женское обрезание и ислам
Женское обрезание на Северном Кавказе
Ранее, 15 августа 2016 года, «Правовая инициатива» выпустила доклад «Производство калечащих операций на половых органах у девочек в Республике Дагестан», в котором акцентировала внимание, что такого рода операции совершаются там с одобрения духовенства.
Реагируя на широкий общественный резонанс, вызванный докладом «Правовой инициативы» и высказываниями Бердиева, Минздрав России выступил с критикой женского обрезания в Дагестане. Генпрокуратура России пообещала проверить законность данной практики. 19 августа 2016 года депутат Мария Максакова-Игенбергс внесла в Госдуму законопроект о наказании за женское обрезание.
Опрошенные «Кавказским узлом» дагестанские адвокаты сочли женское обрезание у девочек уголовно наказуемым. По их словам, женское обрезание может быть квалифицировано как причинение вреда здоровью.
Женское обрезание в Грузии
4 ноября 2016 года Институт по освещению войны и мира (IWPR) сообщил о распространении практики женского обрезания в Грузии. Согласно данным IWRP, обрезанию подвергаются девочки из сел, где компактно проживают около трех тысяч этнических аварцев. В частности, это села Тиви, Сарусо и Чантлискуре Кварельского района, относящегося к Кахетии. Аварские сообщества ведут очень закрытый образ жизни, поэтому грузинские власти и жители окрестных сел, не принадлежащие к их культуре, сведениями о случаях женского обрезания не обладают.
Женское обрезание в Азербайджане
Примечания
Автор: Кавказский Узел
Что такое обрезание у женщин видео
Фото: Максим Богодвид / РИА Новости
В Ингушетии суд рассматривает первое в России уголовное дело о ритуальном женском обрезании. Единственная обвиняемая — гинеколог детского лечебно-диагностического центра «Айболит» в Магасе, которая провела калечащую операцию девятилетней девочке. Полина Глухова выяснила, как расследовалось это дело и почему в СК решили, что вред, нанесенный здоровью ребенка — «легкий» (часть 1 статьи 115 УК).
В гостях у папы
В июне 2019 года житель Ингушетии позвал в гости своих дочь и сына, живущих после расставания родителей в Грозном вместе с матерью. Новая жена отца отвела девятилетнюю падчерицу и свою родную восьмилетнюю дочь в детский лечебно-диагностический центр «Айболит» в Магасе. Как рассказывала мать пострадавшего ребенка, сначала операцию сделали младшей девочке. Старшую гинеколог Изаня Нальгиева, по словам матери, запугивала: говорила, что та умрет, если не сделает «прививку». Эту версию событий, изложенную в интервью нескольким СМИ матерью школьницы, подтвердила «Медиазоне» ее старшая сестра. Мачеха и врач силой уложили девочку на операционный стол. Затем, как установило следствие, Нальгиева сделала ей надрез на капюшоне клитора. После операции отец дал дочери 500 рублей и отправил их с братом в Грозный на маршрутке.
Исключение представляют закрытые сообщества — такие, как клан баталхаджинцев (белхороевцев). Так в республике называют последователей религиозного деятеля Батала-хаджи Белхороева, живущих изолированной общиной. По словам сестры пострадавшей девочки и адвоката Елены Мисаловой, представляющей ее интересы, отец ребенка принадлежит к братству баталхаджинцев.
На допросе у следователя мужчина говорил, что дочь отвели в клинику для «мусульманского ритуала обрезание». Как рассказала мать ребенка, на вопрос, зачем он это сделал, бывший муж ответил: «Чтобы не возбуждалась».
Мать, узнав о случившемся в Магасе, в тот же день отвела дочку к врачу. Грозненский хирург осмотрел ребенка и обнаружил рану с ровными краями размером 6×5 миллиметров глубиной 0,2 миллиметра «с переходом на верхнюю часть малых половых губ», сказано в акте судебно-медицинской экспертизы. «Состояние после ритуального обрезания», — констатировал врач.
После этого женщина подала заявление в управление Следственного комитета по Чечне.
Экспертиза. Легкий вред
СК назначил судебно-медицинскую экспертизу. Следователи поставили перед экспертами четыре вопроса: правильно ли выбрана методика «вмешательства»; какие повреждения она причинила; повреждена ли детородная функция; какова тяжесть нанесенного вреда?
Трое специалистов — глава Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Махмуд Чумаков, судмедэксперт А. Дудаев и детский гинеколог Казимат Магоматова — квалифицировали повреждение как кратковременное, то есть длившееся от шести дней до 21 дня, расстройство. Они отметили, что ребенок не лишился «детородных функций», угрозы для жизни пострадавшей не было. При этом эксперты подчеркнули, что выбранная «методика» не соответствует стандартам Минздрава и показаний для операции не было.
Из Чечни материалы проверки отправили в управление СК по Ингушетии, в Назрановский межрайонный следственный отдел. Там следователи решили дополнить экспертизу еще двумя вопросами: «могут ли быть нарушены функции деятельности прооперированного органа, если да, то каков вред здоровья причинен» и «имелась ли угроза для здоровья» ребенка.
Эксперт Баркинхоева Р. добавила к своим ответам справку о ритуальном женском обрезании. «В России нет отдельного закона против обрезания девочек. Эта практика нацелена на контроль сексуальности женщин, ее поведение в плане сохранения девственности до брака и целомудренного образа жизни впоследствии», — написала эксперт. По данным Баркинхоевой, в Ингушетии «наиболее часто практикуется операция в виде имитации или насечки на клиторе, целью которой является кровопускание». Она согласилась с коллегами из Чечни и оценила вред, нанесенный здоровью девочки, как легкий.
«Согласно представленной карте пациента при проведении ритуального обряда (женское обрезание) выбран наиболее «щадящий» метод в виде насечки на капюшоне клитора. Маловероятно, что данный вид вмешательства придет к нарушениям функции прооперированного органа», — отметила эксперт. По ее мнению, риск инфекции был «сведен к минимуму», так как операцию проводили в условиях медицинского учреждения.
На основании выводов теперь уже четверых экспертов управление Следственного комитета по Ингушетии возбудило уголовное дело об умышленном причинении легкого вреда здоровью (часть 1 статьи 115 УК). Возможное наказание по этой статье — штраф до 40 тысяч рублей, обязательные или исправительные работы, арест на срок до четырех месяцев.
«Практики в России нет». Что собираются делать правозащитники
Старший юрист «Правовой инициативы» Татьяна Саввина считает, что следователи не провели еще как минимум две необходимых в этом случае экспертизы: психологическую и психолого-сексологическую.
«В объяснениях мамы, у девочки травма — она боится и врачей, и поликлиник. Все, что она прожила, не могло не оставить вред для психологического здоровья», — отмечает правозащитница. Кроме того, добавляет Саввина, нужна экспертиза, оценивающая, как операция повлияла на чувствительность клитора. «Сохранена ли чувствительность вообще? У органа же есть и сексуальная функция», — объясняет она.
В «Правовой инициативе» несогласны с тем, что следователи квалифицировали последствия калечащей операции как легкий вред здоровью. «Они посмотрели: «Окей, это рана, но не мешает рожать детей». И все. Исходя из этого оценили как легкий вред», — подчеркивает Саввина.
СК давно завершил расследование дела. Еще в декабре 2019 года материалы передали мировому судье судебного участка №15 в Магасе. В мае в дело вошла адвокат «Правовой инициативы» Елена Мисалова, которая взялась представлять интересы пострадавшей. Пока адвокат не успела ознакомиться со всеми документами, а рассмотрение дела приостановили из-за эпидемии коронавируса. По словам Татьяны Саввиной, защитница намерена просить о возвращении дела на дорасследование для дополнительных экспертиз.
Правозащитники настаивают, что проведение калечащей операции нужно квалифицировать как преступление, совершенное группой лиц — руководством клиники, хирургом, отцом девочки и его женой, которая привела ребенка на обрезание. «По инициативе отца и мачехи была сделана операция, но следователи не сочли их соучастниками. Хотя есть заказчик и исполнитель», — рассуждает Саввина.
«Для нас это первое дело, и практики в России нет. Я не скажу, что есть какой-то план, только общее видение», — добавляет она. Возможно, рассуждает юристка, в действиях отца-баталхаджинца и врача, которая, по данным правозащитников, принадлежит к той же общине, есть признаки возбуждения ненависти либо вражды по признаку пола (статья 282 УК), возможно, калечащую операцию стоит рассматривать как насильственные действия сексуального характера (статья 132 УК). «Статья подразумевает насильственные действия — когда лицо не желает их и когда используется беспомощное состояние. Подразумевается любое контактное действие с половыми органами. Когда вставляют любые инородные тела. Например, ручку или бутылку. Это не всегда связывается с удовлетворением сексуальных потребностей. Может быть из мести или других [побуждений]. Для статьи это не важно», — говорит сотрудница «Правовой инициативы».
Пока защита потерпевшей намерена добиться возбуждения уголовного дела об оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности (статья 238 УК). Проверка Росздравнадзора по Ингушетии в июне 2019 года выявила нарушения в действиях гинеколога Изани Нальгиевой. Как установили в ведомстве, Нальгиева, отметив в своих записях «припухлость в области наружных половых органов и болезненность в области клитора», не провела необходимые анализы, а добровольное согласие на платную операцию не было подписано законным представителем ребенка. В последние пять лет гинеколог не проходила повышение квалификации. Таким образом, действия врача не соответствует установленным Минздравом стандартам медицинской помощи, то есть нарушают федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан», сказано в документе.
Доктор Нальгиева
Единственная обвиняемая по делу — Изаня Нальгиева — сейчас находится под подпиской о невыезде.
Детским и подростковым гинекологом Нальгиева работает уже 15 лет, рассказала она на одном из допросов в СК. В договоре об оказании услуг с центром «Айболит» ее должность указана иначе — медсестра стоматологического кабинета; обвиняемая объяснила это «технической ошибкой». В центре «Айболит» доктор Нальгиева принимала только по субботам. Как утверждала врач, во время осмотра она обнаружила у девятилетней девочки «припухлость и болезненность» в области гениталий и синехии половых губ. Женщина, представившаяся матерью девочки, принесла договор с согласием на оказание услуг, и Нальгиева провела операцию — сделала надрезы справа и слева «параклиторальной зоны» и разъединила синехии, вспоминала гинеколог.
При этом на предыдущих допросах врач уверяла, что ребенка на прием привел отец, а никаких заболеваний у пациентки не было. «Процедура обрезания женских органов проводится у мусульман по религиозным соображениям. В данном случае не было процедуры обрезания, а лишь надсечение кожи в области клитора», — цитировал следователь Нальгиеву в протоколе ее первого допроса. Впоследствии врач списала эти слова на усталость и «шоковое состояние». «Я ошибочно указала, что проведен ритуал обрезания «надсечка кожи в области клитора»», — заверила она, уточнив, что ритуальное обрезание проводится лишь мужчинам.
Как рассказала сестра пострадавшей девочки, когда мать пришла в клинику, чтобы разобраться в случившемся, главным врачом представился некто Беслан Матиев. Он убеждал женщину, что документ о согласии на операцию и медицинскую карту «ищут», а потом признался, что их нет. Согласно протоколу допроса, на самом деле Матиев работает в центре педиатром, а генеральный директор «Айболита» — его жена Марета Матиева.
Так или иначе, Матиев уверял следователей, что в клинике не проводят калечащих операций. Однако в веб-архиве сохранилась страница со списком услуг медцентра за 2016 год. В разделе «гинекология» есть пункт «обрезание», стоимость операции — 2 тысячи рублей.
Скриншот списка услуг медцентра «Айболит» за 2016 год, найденный в кэше
У центра «Айболит» есть официальный аккаунт в инстаграме. Сестра пострадавшей девочки, узнав о случившемся, отправила туда личное сообщение с вопросом, сколько стоит женское обрезание и кто его делает. Ей ответили, что операцию проводит Изаня Нальгиева.
Скриншот переписки сестры пострадавшей девочки с медцентром «Айболит» в 2019 году
Региональное управление Росздравнадзора провело проверку клиники еще год назад. В мае, после новостей о расследовании уголовного дела, Центр защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО обратился к руководителю федерального Росздравнадзора Алле Самойловой с просьбой приостановить действие лицензий центра «Айболит» и подать в суд иск к организации.
«Что сделал Росздравнадзор, пока что непонятно. Может, у нас не все материалы есть, а может быть, ничего и не было сделано. По идее, они должны были обратиться в суд для привлечения к ответственности. Не знаю, что они сделали. У нас нет такой информации», — говорит «Медиазоне» юрист Татьяна Саввина.
Исследовательница Саида Сиражудинова констатирует, что с момента публикации первого доклада «Правовой инициативы» о практике женского обрезания на Кавказе в 2016 году государство не предприняло никаких мер для ее искоренения. По мнению автора доклада, кроме принятия закона, запрещающего калечащие операции, власти должны заняться профилактикой — поддерживать женские НКО, ввести просвещение в школах и роддомах. При этом «самое главное» в борьбе с женским обрезанием — это позиция религиозных деятелей, уверена она.
— В настоящий момент ни врачи, ни жители республики не видят в этой практике ничего криминального, а видят лишь легкий вред, на который они имеют право. Даже обязательство, на которое они имеют право, — отмечает Сиражудинова.
Правозащитница предлагает обратиться к международной практике. Так, в 2019 году в Великобритании уроженку Уганды приговорили к 11 годам лишения свободы за проведение обрезания своей трехлетней дочери.
Редактор: Дмитрий Ткачев
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Кошмар женского обрезания: сбежавшая в Россию нигерийка рассказала о процедуре
Наши суды отказали женщине во временном убежище
Сбежав из Нигерии, где ей грозила варварская процедура женского обрезания и по воле родителей брак с 60-летним мужчиной, 35-летняя Джессика приехала в Россию. Российский суд отказал ей в предоставлении временного убежища. Мы хотим рассказать о том, что испытывает отчаявшийся человек, которого засосало в водоворот безысходности, и которого в один миг лишили последней надежды.
Ее просьбы не удовлетворил суд. По иронии судьбы, отрицательный вердикт вынесли судьи-женщины.
Помогать Джессике в России взялись сотрудники комитета «Гражданское содействие».
Московский областной суд был последней инстанцией, куда обратилась гражданка Нигерии с просьбой предоставить временное убежище. Через переводчика она пояснила, почему боится возвращаться домой: в ее стране четверть девушек подвергаются калечащей операции обрезания, многие умирают от потери крови, так как процедура проводится без анестезии.
Судебное заседание длилось недолго. Хватило получаса, чтобы решить судьбу Джессики.
После решающего заседания суда Джессика уже не плакала. Она проиграла эту битву за счастье. Больше у нее ничего не осталось. Только отчаяние, страх и боль.
Мы пообщались с женщиной до начала заседания суда. Тогда у нее еще теплилась надежда на лучшее.
«Месяц поили лекарством, чтобы впала в забытье»
На суд Джессика пришла с супругом Франклином, который вывез ее из Нигерии. Перед началом заседания они держались за руки. Выглядели подчеркнуто строго. Он — в костюме, она — в женственном наряде. Мужчина, в отличие от супруги, хорошо говорит по-русски: в Москве он живет и работает больше десяти лет. Сама женщина общалась через переводчика. Выглядела подавленной. Ее силы иссякли. Джессика уже никому не верила. Даже плакать устала. И жаловаться больше не могла.
По словам собеседника, во время той поездки Франклин и встретил свою любовь.
— Мы переписывались с Джессикой. Она рассказывала о себе, о своем бедственном положении. Я взялся помогать ей деньгами. В 2014 году снова приехал в Нигерию, чтобы уже сделать ей предложение. Ее родители не одобрили бы выбор дочери, к тому времени они уже сами нашли ей богатого 60-летнего жениха. Джессика и сбежала от них к тетке. Я не стал отступать от своего решения. Вернулся в Россию, оформил все документы, чтобы Джессика смогла сюда приехать.
— Вы же могли остаться в Нигерии?
— Поймите, у меня ведь дети от первого брака в Москве, они совсем маленькие. Я не могу их бросить.
В разговор вступает Джессика.
— Разве такую процедуру делают во взрослом возрасте?
— По-разному получается. Делают даже восьмилетним девочкам. Когда девочку-девушку решают выдать замуж, тогда и проводят обрезание.
Франклин берется пояснить, каким образом его жене удалось избежать опасной церемонии до 35 лет.
— Кто был новый жених?
— У него уже были две жены. Джессика должна была стать третьей. Перед свадьбой родители передали дочь женщинам, которые должны были сделать ей обрезание. Дело в том, что это не обыкновенная медицинская процедура, которая делается в клинике. К процессу долго и тщательно готовятся, что делает его еще более мучительным. Джессике повезло, ей удалось сбежать.
— Как проходит процедура?
— Джессику увезли в какой-то дом. Там ее заперли в комнате на месяц. Ежедневно ее поили каким-то препаратом, чтобы она постепенно впадала в забытье, немного отключалась. Сознание должно было помутиться со временем. Как я понял, препарат, которым ее пичкали, имел накопительный эффект. Возможно, это что-то наркотическое. Когда его в организме накапливается много, человек уже не контролирует себя, он еле передвигается, иногда теряет сознание. В этот момент ему и делают обрезание.
— Происходит своего рода анестезия?
— Анестезия скорее психологическая, когда вроде уже все равно. Но чувствительность человек не теряет. Женщина при обрезании испытывает дикие боли. Джессика слышала, как девушки, которые пили снадобье больше месяца, все равно во время процедуры исходили криком. Многие погибают во время процедуры как раз от болевого шока или от заражения крови.
— Процедуру обрезания делают люди с медицинским образованием?
— Вы сказали, что вашей супруге удалось бежать?
— Дважды. Я расскажу. Когда она жила у этих людей, то ее не выпускали на улицу, комнату запирали на ключ. Еду выдавали по часам. Мыть ее приходили тоже в определенное время. Покидать комнату она могла только по нужде. Но в туалет ее сопровождали.
Во время одного такого выхода ей удалось усыпить бдительность охраны, она сбежала в лес. Конечно, ее потом разыскали и повторно отправили в тот дом. Тогда Джессика более тщательно продумала план побега. Второй раз убежала к подруге, которая приютила ее, дала денег, чтобы Джессика смогла уехать в другой штат Нигерии, к своей тетке.
— Тетка не сдала ее родителям?
— Тетя потеряла свою дочку в результате обрезания. Ее дочери было 38 лет. На операции настоял будущий супруг. Женщина погибла от заражения. С тех пор тетя Джессики стала противницей этой процедуры. Потому и решила помочь племяннице. Это святая женщина. Несколько лет назад ее не стало. В случае, если мою жену отправят обратно в Нигерию, ей даже пойти будет не к кому.
Судья: «А что там ей могли отрезать?»
Официально в Нигерии на федеральном уровне был принят закон, согласно которому в каждом субъекте страны решение о запрете женского обрезания должно приниматься в индивидуальном порядке. И это решение приняли 10 штатов из 36. Но не тот, из которого родом Джессика. Закон был принят 9 июня 2015 года. Российские судьи, которые выносили решение по делу Джессики, скорее всего об этом не знали.
— Женщины на протестные митинги не выходили?
— Никакие митинги никто там проводить не станет. Жаловаться куда-то бесполезно. Сами госслужащие, которые принимали закон, считают, что народные традиции — это святое, их в любом случае трогать нельзя. Обрезание — это закон от народа. А конституционный закон был придуман англичанами, когда еще Нигерия являлась колонией Великобритании, поэтому им необязательно руководствоваться.
— В местных газетах пишут про это?
— Пишут и местные, и иностранные СМИ, но ничего не помогает.
— Если все-таки Джессике придется выехать из России, вы вернетесь в Нигерию?
— Кто эти хранители традиций?
— Официального статуса у этих людей нет. Но фактически именно они управляют в тех областях, где до сих пор сильны древние традиции.
Наш разговор прервался. Франклина и Джессику пригласили в зал судебных заседаний.
Во время рассмотрения иска мужчина заметно нервничал, вскакивал с места, дополнял сбивчивый рассказа супруги. Трое судей делали ему замечание, просили «умерить пыл». Джессика во время процесса не проявляла эмоций.
Из зала заседания она вышла молча. Попросила ее не трогать, дать время прийти в себя. Больше она не проронила ни слова. Ее супруг не сдержался. Кажется, он вспомнил все нецензурные выражения, которые успел выучить в России.
Мы попросили прокомментировать решение суда адвоката Джессики от Комитета «Гражданское содействие» Филиппа Шишова.
— Почему суд отказал женщине во временном убежище?
— На апелляционном суде никто ничего не объясняет, оглашают только результат. А мотивировочную часть мы получим в течении трех недель. Затем можем подать жалобу в вышестоящие инстанции.
— Как вы думаете, почему судьи вынесли такое решение?
— В последнее время мы сталкиваемся с тем, что практически всем беженцам отказывают в убежище. Судьи так и говорят: «За недостатком оснований».
— Родители Джессики связывались с дочерью, не пробовали ее вернуть?
— Они не в курсе, где она находится. Сама Джессика не станет с ним связываться. Она знает, что ее ищут. Поэтому боится фотографироваться, не хочет, чтобы ее вычислили.
— У Франклина есть вид на жительство в России?
— У него есть вид на жительство, но на судьбу Джессики это никак не может повлиять. Сейчас Франклин подал заявление о получении гражданства. Это долгий процесс. Но если он станет гражданином РФ, то и у Джессики появятся какие-то преимущества. Она сможет получить разрешение на временное проживание без квоты.
— Они расписаны официально?
— Да, поженились в Нигерии.
— Когда Джессика последний раз была на родине?
— Весной 2016 году она ездила хоронить тетю, которая ее когда-то приютила и спрятала от родителей.
— Не боялась она ездить в Нигерию?
— На границе у них такой бардак творится, что можно спокойно туда приехать и уехать. Но если остаться там жить, то ее могут вычислить и передать родителям.
— Сколько времени Джессика живет в России?
— Больше двух лет. Столько же время она судится с миграционными властями за свои права.
— Как скоро после решения суда ее должны выдворить из страны?
— Это не быстрая процедура. Нам важно, чтобы нас услышали. Знаете, что меня шокировало больше всего в этой истории? Безразличие и холодность судебных органов. В суде первой инстанции в Люберцах я рассказывал женщине-судье о варварской традиции обрезания. Она тогда спокойно заметила: «А что ей там можно обрезать?». На суде второй инстанции дело рассматривали три судьи.
— И все три женщины?
— Да, три женщины. Решение они вынесли быстро. За 5 минут.
Справка «МК»: По данным ЮНИСЕФ, процедуре обрезания подверглись не менее 200 млн женщин из 30 странах. Для операции чаще всего используют обычные ножницы или бритву. Обезболивание не практикуется.