Что такое осенняя рапсодия

Осенняя рапсодия

Желтоватый кленовый лист, плавно кружась, опустился на землю.

Ударили первые заморозки, взявшись откуда-то сразу, никого не спрашивая и листья на деревьях не выдержали такой атаки и.. посыпались, на лету жалуясь, что ещё рано…

Вот и я… «посыпалась» тоже.
— Всё, хочу на Северный Полюс – заявила я своим мужчинам (а у меня их трое: папа, супруг и сын).
— Посижу в одиночестве на ледяном торосе рядом с белым мишкой, и чтобы меня 2 дня никто не трогал. Надоело мыть посуду, готовить, убирать, стирать…
— Тогда позвони подруге в Хосту – ответил супруг.
Увидев мои удивлённо поднятые брови, пояснил:
— Отправить тебя на недельку на юг – дешевле обойдётся, чем на Северный полюс.
Вот и поговорили, а он продолжал:
— В октябре тебе уже можно на юг, поешь виноградика с кустика, поболтаешь с подругой и смотришь, «новые листики» вырастят и настроение поднимется…

Хмыкнув, я набрала номер телефона подруги. Она обрадовалась моему звонку и бодро так предложила:
— Давай приезжай, ты так давно у нас не была. Наша квартира в твоём распоряжении, мы отдыхаем в Кисловодске. Ключ у соседки, она тебя знает и помнит. А как тебя не помнить, когда ты её вылечила. А мы скоро приедем – вот и душу отведём.

Вот тебе и ситуация и всё же я хотела одиночества – получите, хоть на время.
Сочи встретил меня моросящим дождём, да ещё с сильным ветром, такая же погода, как у нас.

Свернувшись клубочком под одеялом на диване в квартире подруги, я пролежала до следующего утра… Просто пролежала…
А утром. «Турецкая провокация» закончилась, солнце радостно засияло, умывшись дождливым полотенчиком и повесило его сушиться на горы.
Как я и хотела, в одиночестве бродила по берегу моря, обходя горы выброшенного мусора, пляж уже не убирался.. октябрь… Было тепло и отдыхающие ещё и позагорать собирались.. Посидев у моря, как старуха у разбитого корыта, не найдя ответов на свои вопросы, я ушла на бульвар и уселась на лавочку под платанами. Какая же прекрасная осень на юге, свежий воздух, ещё тепло, первые жёлтые листья кружат в воздухе как балерина на сцене, крутя свои фуэте.

Такая теплынь в воздухе и тревога на сердце… очнувшись от своих мыслей, я почувствовала горький запах хризантем, так хризантемы пахнут только на юге, тягучий, горьковатый аромат. А на лавочке около меня примостилась милая старушка, затейливо плетущая кружева.

_ Что ты, милая, такая грустная?? Смотри, какая красота вокруг!!

— Не знаю… так всё надоело, так всё серо. Обыденно. Вот и мужчин своих бросила дома, пусть сами командуют. А у меня – депрессия и я такая старая…
Старушка улыбнулась, набрала спицами ещё петелек для своего кружева и проговорила:
— Какая депрессия? Ты что девонька, такая молодая, хорошенькая, и вот такое настроение –
— Что-то не так в семье, скучно стало, всё так уныло… исчезли «ласковые дни».

Старушка смеясь вытащила из карманов широкой юбки зеркало и подала его мне:
— А ты посмотри, какая ты королевна, вот только глаза тусклые, но это поправимо.

Из зеркала на меня смотрела молодая женщина с короной на голове, это лист платана опустился мне на голову и свернулся почти в кольцо. Я рассмеялась, первый раз за много дней.
А моя милая старушка в один миг превратилась в этакую даму..

— Выше нос подруга, посмотри вокруг: море, тепло, молодёжь вокруг резвится, старички милуются, а ты – депрессия, депрессия. Пойди ты в салон красоты, приведи себя в радужный вид, выспись, как следует, выпей бокал хорошего вина, вскружи голову кому-то, как ты умеешь. И просто послушай море, услышь его музыку, воспари над ним, возьми у моря силу и решаться все твои проблемы. А ещё сходи к массажистке Наде, она тебя помнит, и она всю твою хандру в миг уберёт!

Я сидела и слушала не перебивая, милую даму. А ведь правда, серость в отношениях начинается с самой себя. Утрачивая свою радужную оболочку, превращаясь в серую дождливую осень, наши семейные отношения тоже тускнеют… Вот и сын вырос, живёт отдельно, а мы…когда мы последний раз отдыхали вместе, хотя бы неделю вне дома… не помню.
А дама продолжала, как бы подслушав мои мысли:
— Ты когда последний раз устраивала романтический ужин на двоих?? Когда покупала себе нарядное платье?? Когда последний раз соблазняла супруга?? Вот и оно!!
Ты посмотри вокруг, порадуйся на мир вокруг. Слышишь, как звучит осень?? Вот черные дрозды шуршат листвой, вот море рокочет, вот ветерок с гор шелестит листвой. Слышишь, как поёт зрелый виноград и пальмы машут огромными листьями в такт прибоя. Всё дышит силой ранней осени, которая только собирает свои краски на палитру и собирается заняться делом – раскрасить всё в яркие цвета, цвета страсти и любви, принести в эту жизнь новую нотку. И так нотка к нотке – получится новое произведение – осенняя рапсодия, мелодия нового этапа в жизни.

Закружившись в вихре своих мыслей, уже улыбаясь, подставляя осеннему солнцу своё лицо, я не заметила как моя собеседница. исчезла.
Привиделось мне это или было наяву – не знаю, только по небу плыли облака так похожие на кружева.
А вокруг звучала музыка… музыка моря переплеталась с музыкой ветра, шепот листвы с журчаньем речки, человеческие голоса с пеньем птиц. звучал целый оркестр, но так чётко слышался голос первой скрипки.

Сняв со своей головы «корону», зажав её в руке я тихонько отправилась на Хостинский рынок покупать себе букет хризантем, моих любимых осенних цветов. На середине перекидного мостика через речку я столкнулась с кем-то с букетом из жёлтых хризантем.

А этот кто-то опустил букет, и я обнаружила… улыбающееся лицо своего супруга.
— 2 дня одиночества кончились, ты ведь просила оставить тебя на 2 дня.. а, я соскучился.

Вечером, мы сидели за столиком в маленьком кафе и только для нас звучала чудная музыка, музыка осени, музыка любви и понимания и было так тепло на душе и хотелось всем сказать, что мир прекрасен, когда 2 человека понимают друг друга и верят в «Любовь». А всё остальное… Да всё будет хорошо. Ведь осень она такая волшебница!!

Как это будет выглядеть?

Отправить другу

Ссылка и анонс этого материала будут отправлены вашему другу по электронной почте.

Источник

Как звучит для Вас Осенняя рапсодия?

Осенняя рапсодия… Минорною волной
Звучит в Душе мелодия и манит за собой.
Осенняя мелодия, тосклива и нежна,
Другими ты не слышима, другим ты не нужна.

Дождей косыми нитями пронизана слегка,
Как облако пушистое, воздушна и легка.
Осенняя рапсодия, зовёшь меня куда?
Там впереди суровые и злые холода.

Сперва дождями долгими намочишь, а потом
Листвой багряно-жёлтою расстелешься ковром.
Но напоследок осень нас побалует теплом,
Пока метели белые не заметут мой дом!

И ветер, листья жёлтые, как ноты, теребя,
Осеннюю мелодиюсыграет для тебя!
Пусть листопады сыплются, танцуя за окном,
И ветви, словно бисером, унизаны дождём, –

Осенняя мелодия звучит над лесом сказочным…
Прощальная рапсодия легка, свободна, празднична.
В ней ласковые шорохи, прохлады темы новые,
Оранжевые всполохи рябиново-кленовые.

В ней ноты золотистые с лазурными в гармонии,
Летят сюжеты чистые небесной филармонии.
Осенняя мелодия кому-то счастьем данная,
Как нежности рапсодия… Искристая, туманная.
Воздушная, крылатая стремится в даль за стаями,
Волшебная, богатая… Уже почти растаяла…
Марина Борина Малхасян

Из осенних мелодий
В осеннем холоде мерцающего дня
Сквозят ряды аллей, как колоннады apок;
Багряный их навес так нежен и так ярок,
Как будто соткан он для ветра из огня.

Печальный реквием звучит повсюду мне:
И в шорохе листов, шуршащих под ногами,
И в шуме поздних пчел над поздними цветами,
И в крике журавлей, летящих в вышине!

Прощай до вешних дней, суровая краса
Таинственных лесов! Прощайте, небеса
С улыбкою зари! Прощайте вы, зарницы;

Но в октябре свои поэмы Читает нам осенний сад, И ветку белой хризантемы Зовёт на танго листопад.

Полюбовавшись пурпурною ягодой
В нашем осеннем саду,
Вспомнила молодость яркою радугой,
Вспомнила вишни в цвету.

Вспомнила нежные взгляды влюблённые,
Сочную трепетность губ,
Нынче же чувства, бедой опалённые,
Рифмою выпали вдруг.

Может поэзия – это спасение,
Тихая гавань моя?
Очень красивые краски осенние,
Яхонтом красным горят.

Хоть раз удивиться от этих красок приходилось любому. Ну, а какой там воздух, Вы сами знаете.

На дереве дрожит последний лист
Прощальной нотой солнечного лета
Аккордом затухающего света…
А воздух так пронзителен и чист.
С ним входит в душу светлая печаль,
Трепещет сердце, словно лист осенний,
Забыто время гроз и потрясений,
И с каждым днем ясней и ближе даль.

О!
(Тавтограмма)
Осенью осинник обнаженный
Озером огромным отраженный
Облаком остуженным окутан
Отблеском отчаянья опутан.
Очага остывшего охрана
Отзвук отыгравшего органа…
Окруженный острою осокой
Одинок обломанный осокорь,
Оголен огарок обгоревший,
Озорной оборвыш обомлевший.
Охмурен обманчивой омелой,
Опутан обаяшкою омшелой.
Ощущенье общего озноба,
Откровенно оживают оба.
Очумел осинник околдованный,
Остров откровенья обетованный…
Озеро – осколок океана,
Опьяняет омутом обмана,
Оперенье облаков относит,
Ожидает очищенья осень…
http://rifma.com.ru/showstpoet.php?name_page=Nuzhina&nomer_stih=5981

ВОСПЕТЬ БЫ СЕРДЦЕМ…

Воспеть бы сердцем этот мир осенний,
Где шелест желтых листьев в октябре,
Где столько встреч, находок потрясений,
Что на всю жизнь хватает их вполне.

Воспеть бы это небо голубое
И первый белый иней на траве,
Касанье рук, невинное такое,
Все то, что было осенью в Москве.

СТРЕКОЗЫ снимок сделала 15 сентября 2012 г. Как раз середина сентября.

В ОКТЯБРЕ
Золотая осень за окном,
Отсырел холодный старый дом,
Листья желтые под деревом лежат,
Дети в школу с ранцами спешат.

Но не ясно, почему-то,
Среди встреч и разных лиц,
Мне, порой, бывает смутно
И не манит жизнь столиц.

Я в спокойные минуты,
Словно нежности исток,
Вспоминаю среди смуты
Тихий камский городок.

В жизни мрачной и сердитой,
С нервотрепкой, в вечной гонке,
Городок с душой открытой,
Он, как будто бы, в сторонке.

Не шумливый, не огромный,
Тихо сердце зацепил
Красотой неяркой, скромной,
Родником душевных сил.

В стороне от зла и гонок,
Одолев нелегкий быт,
Город чистый, как ребенок
Память сердца теребит.

Здесь уходит все плохое,
И средь сосен и берез,
Среди тихого покоя
На душе светло до слез.

Источник

Осенняя рапсодия

Мне сорок два года. Это много или мало? Не знаю. Для кого как. Для меня – половина жизни уже за плечами. Что я имею на сегодня? Ничего! Как та старуха у разбитого корыта. Около двадцати лет я проработал оператором на киностудии и полгода, как не работаю. Стал не нужен. Молодые ребята, операторы нового поколения, напористые и наглые, на своём пути расталкивают локтями таких, как я, и уверенным шагом идут вперёд.

Недалеко от нашего дома расположен старинный городской парк. В этом парке я могу часами бродить со своим спаниелем. Только здесь, в парке, депрессия на время вынимает свои коготки из моей души, тоска не так больно сжимает сердце, и на какое-то время я забываю о проблемах.

Время от времени у меня появляется желание плакать. Кто сказал, что мужчины сильнее женщин? Не правда! Может, мы сильнее физически и менее эмоциональны, чем они, но мы намного слабее их перед неожиданно возникшими жизненными неудачами, в повседневном семейном быту, да и вообще в жизни. Но мы боимся сами себе в этом признаться.

Я брожу со своим псом вдоль берёзовой аллеи парка и думаю о двоюродной бабушке. Из моих глаз выкатывается предательская слеза. Хорошо, что моросит дождик, и редкие прохожие, идущие мне на встречу не могут видеть моих слёз. Удивительно, но с каждой выкатившейся слезой моя душа потихоньку освобождается от груза тяжести, которой придавили меня тоска и депрессия. Здесь, в этом старинном парке, наедине с природой мне не так одиноко. Именно сегодня я обратил внимание на то, что листва на деревьях уже тронута красками осени – жёлтые и красные цвета всевозможных оттенков. Периодически налетают порывы ветра, и тогда с деревьев на меня начинает падать то золотой, то рубиновый дождь из листьев. Появляется непреодолимое желание снять эту красоту на кинокамеру. А листва всё падает и падает. Листья, медленно кружась, опускаются мне под ноги, на тёмный влажный асфальт парковых дорожек.

Я один в этой красоте золотой осени. Мне хорошо! Я почти счастлив! Я ощущаю единение с природой, с её красотой, которая не зависимо от всевозможных событий, происходящих в мире, всегда была, есть и будет. В это самое мгновение, я особенно остро, как будто меня пронзило стрелой, прочувствовал поэзию Пушкина.

Мне хочется прокричать во всё горло: « Как красиво! Спасибо тебе, Господи, за эти минуты счастья, которые ты мне подарил». Я иду по аллее парка, и с каждым шагом в моём сердце продолжают отпечатываться строки великого поэта, которые так и ложатся на душу, как будто не Пушкин сочинил их два века назад, я сам их только что сотворил. Это у меня в душе возникли бессмертные строки об унылой поре, которая очаровывает мои очи, которая приятна мне своей прощальной красой, это я вижу в багрец и золото одетые леса и это я люблю пышное природы увяданье.
Я уже не чувствую, что сегодняшний день и день, когда гений писал эти строки, отделяет около двух веков. Время для меня ушло на задний план, оно просто исчезло. Я нахожусь в едином измерении с теми, кто много веков назад жил до меня, и с теми, кому ещё только предстоит жить после меня и наслаждаться этим очарованьем. Я завидую сейчас сам себе. Я завидую тем, кому ещё только предстоит испытать это чувство прекрасного через года, через века…

В эйфории продолжаю бродить по дорожкам парка, задрав голову вверх. Любуюсь тёмно-серебристым небом, просвечивающемся сквозь крону вековых деревьев и тонких нитей моросящего дождя. С наслаждением слушаю музыку шуршащей опавшей листвы, которую «смело топчу я ногой» и музыку тихой барабанной дроби дождя о крону деревьев. В душе возникают звуки «Адажио» Альбинони, и я начинаю громко «лялякать» эту божественную мелодию. И снова мне кажется, что это я только что сочинил эту самую мелодию.

Я шагаю широким размашистым шагом. Мне становится тяжело дышать от внезапно нахлынувшего чувства вселенской любви к осени, которую я так не любил раньше. Даже начинаю задыхаться от этого чувства – настолько оно огромно.

Внезапно, со всего размаха, цепляясь ногой за корягу, падаю в грязную лужу лицом вниз. Но музыка продолжает звучать в моей душе, не смотря ни на что. Она даже стала звучать ещё громче. Было ощущение, что я не упал в лужу, а наоборот взлетел вверх.

Мокрый насквозь, грязный, но счастливый я вернулся домой с новым чувством в душе и с предчувствием, что должно произойти что-то важное. Снял с себя грязную одежду и запихнул её в уже давно переполненное мусорное ведро. Затем искупался в горяче-обжигающей ванне. Когда я заканчивал сбривать бороду и усы, раздался телефонный звонок. Жена подняла трубку, с кем-то поздоровалась на том конце провода. Затем, кого-то внимательно выслушав, сказала, протягивая мне трубку:

Внутри у меня всё напряглось:

— Здравствуйте. Вам звонят с киностудии… (приятный женский голос назвал известную киностудию). Мы запускаем в производство полнометражную картину, пока под рабочим названием «Осенняя рапсодия». Мы знакомы с Вашими предыдущими работами и хотели бы пригласить Вас в качестве оператора. Если Вы не против, ждём Вас завтра в десять утра по адресу…

Дрожащей от волнения рукой, я записал адрес. Я ещё не читал сценарий, я даже не поинтересовался, кто режиссёр, кто будет исполнять главные роли, но я уже точно знал, что буду снимать эту картину, точно знал, как это буду делать, и уверен в том, что обязательно сниму эпизод, который пережил сегодня в парке.

Весь оставшийся вечер я только и думал о предстоящей работе над фильмом. В душе без перерыва звучал второй концерт Рахманинова. Незаметно для самого себя, я вынес мусорное ведро, поменял перегоревшую лампочку в коридоре, а когда на кухне мыл гору грязной посуды, подумал: « Ай да я! Ай да сукин сын! Надо же так гениально перемыл всю посуду. »

Источник

Осенняя рапсодия

Олег и к сорока годам был скорее маминым сыном, чем мужем для Марины, несмотря на брак длиною в двадцать лет и почти взрослую дочь Машу. А Марина превыше всего ценила долг и всегда делала так, как следовало, может быть, потому, что была очень хорошим юристом.

Их семейная крепость рухнула в один день. Олег влюбился. И начала Марина все делать неправильно. Она сменила работу, имидж и даже любовника завела, да еще моложе на десять лет. Однако только теперь Марина почувствовала, как волшебно прекрасна эта быстротечная и многотрудная жизнь…

Вера Александровна Колочкова
Осенняя рапсодия
Роман

Наташка ворвалась в дверь в обычной своей манере – так, будто кто-то вытолкнул ее из коридора. Плюхнувшись на свое место в углу, прокрутилась на стуле, разнеся по кабинету специфический, ни с чем не сравнимый запах только что выкуренной сигареты. А может, и двух сигарет. Может, и трех даже. Они там, в дальнем закутке коридора, подолгу стоят, вместе с дымом выпуская из себя все офисные сплетни-новости. Если новостей много, тут одной сигаретой не отделаешься. Сегодня с утра, наверное, их много было. Такой уж душок Наташка с собой принесла.

Марина чуть передернулась, чуть поморщилась – терпеть не могла запаха табака. Но промолчала, как обычно. А что делать? Не читать же девчонке лекции о вреде курения. Все равно не поймет. Еще и рассердится, будет потом пыхтеть целый день да бросать на нее сердитые взгляды из-за компьютера. И нахамить может, у нее не задержится. Бросит сквозь зубки что-нибудь вроде того – не лезьте в мою личную молодую жизнь. И откуда они этого хамства набираются, нынешние девчонки? Вот она в таком возрасте ничего подобного себе не позволяла. К начальству была почтительна, на работу абы как не одевалась, по курилкам не бегала. Потому и карьеру на фирме сделала. Пусть и небольшую. Как Олег насмешливо говорит – карьерку. Может, он и прав. Не велика карьера – руководить юридическим отделом из трех человек. Тем более основной воз работы она на себе тащит. Анна Семеновна чем ближе к пенсии, тем больше стала на больничных отсиживаться, а с Наташки какой спрос? Серьезные дела ей и поручить страшновато. Завалит, не дай бог, а ей потом ответ перед Львом Борисовичем держать. Нет, не выйдет из девчонки толку. Она такой в ее возрасте не была…

Поймав себя на ворчливых мыслях, Марина тряхнула головой, распрямила плечи, мельком глянула в просвет вертикальных линеечек жалюзи – июньский занудный дождь и не думал останавливаться, чертил себе грустные кривые на оконном стекле. Погода – как осенью. Ждешь, ждешь этого лета, а оно встречает тебя сырым холодом, будто в лицо плюет. И настроение – под стать дождю. Почти старушечье. Это в тридцать-то восемь лет! А что с ней дальше будет? И на Олега утром успела набрюзжать, когда на работу собиралась. А чего он вечно зеркало в ванной пеной для бритья забрызгивает? Поаккуратнее нельзя, что ли? Да еще и в грязных ботинках потом в комнату прошел, следы на паркете остались… Ну вот, опять она! Нет, надо что-то делать с этим дурацким настроением. Выползать из него как-то. Иначе и впрямь в старуху превратишься.

– Наташ… Там по электронке проект договора от заказчика пришел, посмотри, пожалуйста.

– А чего его смотреть? Он же типовой. Мы такие сто раз делали. Надо распечатывать да на подпись нести, и все дела… – вспорхнули густо накрашенные ресницы девушки.

– А ты все-таки посмотри. Почитай. Надо каждый документ изучать внимательно, ты же юрист все-таки.

– Ой, Марина Никитична… Ну какая вы, ей-богу!

– Слишком уж правильная. Каждую бумажку готовы вдоль и поперек изучить, а главного не видите… Нет, я прямо не могу, ей-богу! Обидно за вас даже!

– Тебе? За меня? Обидно? – удивленно подняла на подчиненную глаза Марина. – Надо же, какая странная реакция…

– И ничего не странная! Вот мы сейчас с девчонками из маркетинга курили, как раз об этом и говорили…

– О чем? О твоей реакции?

– Да нет! При чем тут реакция… Мы это… Ой, я не могу так! Мариночка Никитична, неужели вы и впрямь… ничего не замечаете? Не видите?

– А что я должна замечать и видеть, Наташа?

– А то, что давно уже все знают и за вашей спиной об этом шепчутся. А мне… Мне обидно за вас! Тут такое, а вы – договор, договор… Да бог с ним, с договором этим!

– Ну что ж, говори, коль начала, – улыбнулась ей Марина снисходительно. – Что там за моей спиной страшное происходит? Неужели у меня вместо лопаток крылья выросли? А я и не почувствовала…

– Ага. Давайте еще пошутите… Какая ж вы наивная, Марина Никитична! У вас там не крылья, у вас там огромные рога уже выросли!

– На спине? О, ужас… – нарочито округлила глаза Марина. – Не знаю, как это выглядит, но звучит очень даже креативно – рога на спине…

Она рассмеялась весело, как смогла. А что оставалось делать? Не плакать же перед девчонкой, в самом деле. Да и причины особой для слез нет. Ну, постояли они в коридоре, посплетничали про Олега. Подумаешь, секрет полишинеля. Да все мужское население фирмы около этой новенькой секретарши кругами ходит! И чего они в ней нашли? Купились на обаяние испуганной лани? Мужицкие инстинкты проснулись – опекать, защищать и чтоб шубу в грязь и под ноги? А она и впрямь на барышню-лань похожа – тоненькая, голенастая, глазки наивностью промытые. Не секретарша, а сплошное умиление. И Олег туда же – хорохорится перед ней остроумием. А что, действительно, он рыжий, что ли? Ему ж тоже охота пофлиртовать. Тем более ему в этом вопросе труднее всех приходится, потому как жена под боком. Нет, все-таки не зря говорят, что нельзя супругам работать в одном месте. Надо расходиться по утрам по разным коллективам, а по вечерам встречаться за ужином, обмениваться информацией. Такой, какой нужно. Чтоб можно было и приврать слегка.

– Зря вы так, Марина Никитична… – тихо проговорила Наташа, уткнувшись в экран компьютера. Не без горечи, между прочим, проговорила. Стояла за этой горечью обидная бабья жалость. И обидная досада на ее, Маринино, легкомыслие. Вроде того – какие ж вы, рогатые женушки, глупенькие, вечно всю правду последними узнаете. Говоришь вам в открытую, а вы смеетесь…

– Ладно, Наташ, работай. Поговорили, и хватит. Ты, кстати, не знаешь, Анна Семеновна когда с больничного выйдет? – наобум спросила Марина для того только, чтобы увести опасный разговор в сторону.

– Так вроде сегодня обещала… Я ей звонила вчера домой, она сказала, что придет. Да и мне совсем не хочется ее бумаги ворошить. У нее там все сроки для котировочных заявок проходят.

– Ну, раз обещала, значит, придет. Она человек обязательный.

– Ага. А вот вы, если мне не верите, у Анны Семеновны про вашего мужа спросите… Она тоже в курсе дела! Даже, между прочим, поговорить с ним хотела и пристыдить, а он…

– Наташа, хватит! Мне этот разговор неприятен. Неужели ты не понимаешь?

– Да я что? Я ничего… Я же как лучше хотела, чтоб вы идиоткой в глазах коллектива не выглядели. Не хотите – не надо.

Поджав пухлые, блестящие от розовой помады губки, Наташа спряталась за монитором, нервно заерзала мышью по столу, демонстрируя обиду. Ничего, пусть. Пусть уж лучше обижается, чем чужую жизнь оценивает. Нет, понятно, что она за свою начальницу искренне переживает, но уж слишком эта ее искренность бесцеремонная. Хотя она другой и не бывает, наверное. Если пропускать порывы души через «церемонии», то от настоящей искренности и следа не останется, сплошная интеллигентность наружу вылезет. Пресловутое показное достоинство. Очень, кстати, удобная штука. Можно им прикрыться, как ширмой, можно отшутиться, можно разговор вежливо прекратить по причине его для себя «неприятности», но душу-то этим все равно не спасешь. На душе-то кошки скребут, да еще как. Она ж тоже не слепая, видит и чувствует, что в ее семье происходит. Большое что-то назревает, неладное. Как ни убеждай себя, что все это чушь и ерунда, как ни списывай все на мужнин возрастной сорокалетний кризис, а назревает. А как не хочется, чтоб назревало! Где бы песочку тепленького побольше раздобыть да голову в него по-страусиному спрятать, чтоб отсидеться?

Марина незаметно вздохнула, отметив про себя, что вздох получился совсем уж тревожный, дребезжащий какой-то. Старушечий. Нет, хватит уже! Чего она боится, в самом деле? Надо обязательно сегодня вечером с Олегом поговорить. Причем основательно так поговорить, со слезами и упреками. Можно и с истерикой даже. И аргументы для истерики у нее теперь есть – сотрудники уже в открытую пальцем тычут… Надо, надо поговорить. Если он домой не за полночь придет, конечно. А хотя бы и за полночь! Тоже выдумал себе легенду – к маме на дачу он ездит… И ведь не проверишь, не поймаешь за руку! Вероника Андреевна, драгоценная свекровушка, так отошьет, если она вздумает проверками себя унизить, что мало не покажется. Она ее с первых лет замужества к этому приучила – не унижать себя ревностью. Приучить-то приучила, а сама змеей извернется, а сыночка своего прикроет. Ханжа старая. Фу, как противно. И зачем она приняла эти ее дурацкие правила, именуемые «женским достоинством»? Мужа на глазах уводят, а она только и делает, что барахтается в этом достоинстве. Нет, все, хватит. Сегодня она свою свекровушку прижмет. Обязательно до нее дозвонится и попросит… Нет, не попросит! Не попросит, а именно потребует, чтобы передала мобильник сыночку, который якобы ее навестил по причине случившегося сердечного недомогания. А на ее презрительное «фи, Мариночка» так ответит… Так… А как она ответит?

– Ой, Мариночка, простите, ради бога, за опоздание…

Источник