Что такое панславизм в истории
ПАНСЛАВИЗМ
В России идеи создания славянской федерации лежали в основе декабристского Общества соединённых славян (1823) и Кирилло-Мефодиевского общества (1846-1847). Зарождение российского панславизма как течения произошло в ходе Крымской войны 1853-1856 годов, когда славянофилы А.С. Хомяков, К.С. Аксаков, М.П. Погодин выдвинули тезис о том, что романо-германский и греко-славянский «миры» различались по религиозному, гражданскому и «нравственному» характеру и были исторически враждебны друг другу. Некоторые учёные-слависты поддерживали эту идею на основе изучения культуры, языков, фольклора славянских народов: В.И. Ламанский был убеждён, что славянские народы должны проникнуться общеславянским сознанием с помощью единого литературного (русского) языка; О.Ф. Миллер видел путь решения «славянского вопроса», в первую очередь, в преодолении внутрироссийских противоречий и нравственном совершенствовании российского общества.
Центрами панславизма и распространения идей славянского братства стали Москва (1858) и Санкт-Петербург (1868) славянские благотворительные комитеты, созданные для помощи славянским народам Османской и Австрийской империй. Основную потребность славянских народов члены комитетов видели в «объединении нравственном», достижимом посредством широкого культурного обмена. Помимо консерваторов-славянофилов, теории «славянской взаимности» развивали и либералы (идея славянской демократической федерации А.Н. Пыпина), и революционные демократы (идеи славянского федерализма А.И. Герцена и М.А. Бакунина).
Развитие идей панславизма было тесно связано с обострением Восточного вопроса и политикой российского правительства в отношении славянских народов. Российские панслависты (за исключением Герцена и Бакунина) осудили Польское восстание 1863-1864 годов, посчитав его участников «изменниками славянского дела». Накануне и в период Восточного кризиса 1875-1877 годов возникли концепции «политического» панславизма, их сторонники призывали к созданию силой русского оружия Всеславянской федерации во главе с Россией (Н.Я. Данилевский, Р.А. Фадеев, князь А.И. Васильчиков); популярность идей «политического» панславизма стала одной из причин объявления Россией войны Турции (1877). Славянские комитеты собирали деньги на покупку оружия и снаряжения для славян, восставших против турецкого владычества, отправляли на Балканы полевые лазареты, готовили добровольцев, формировали общественную солидарность с южными славянами.
После Берлинского конгресса 1878 года, перечеркнувшего планы панславистов о полном освобождении южных славян, наступил упадок интереса к панславизму. Среди панславистов возобладали мессианские и религиозно-нравствственные идеи. Ф.М. Достоевский к 1880-м годам стал рассматривать славянское единение как «вопрос высшего объединения духовного» для защиты всего человечества от католической и протестантской угрозы. На рубеже XIX-XX веков вновь получили развитие идеи укрепления культурных связей между славянскими народами («культурный» панславизм), они стали основой неославизма в начале XX века.
Идеи славянского единства вновь приобретали актуальность в периоды 1-й и 2-й мировых войн. Они стали основой организации в 1941 году в Москве Всеславянского комитета для мобилизации борьбы всех славянских народов против Германии. В освобождённой Югославии в 1946 году состоялся Всеславянский собор. Ряд партий и международных организаций, выдвигающих в своих программах тезис о славянском единстве, существует и ныне.
Панславянизм
Панслави́зм — культурное и политическое течение, идеология, распространённая в государствах, населённых славянскими народами, в основе которой лежат идеи о необходимости их политического объединения на основе этнической, культурной и языковой общности. Сформировалось в конце XVIII — первой половине XIX веков.
Содержание
Панславизм Центральной Европы
Термин «панславизм» впервые предложен в Чехии Яном Геркелем в 1826 году. Политические взгляды большинства славянских народов, идеи Великой французской революции и немецкого романтизма, славянское национальное возрождение — факторы, которые привели к появлению среди западных и южных славян (Йозеф Добровский (чех), Павел Шафарик, Ян Коллар (словаки), Людевит Гай (хорват), Вук Караджич (серб) и другие) идей славянского единства и культурной общности. Успехи Российской империи в войнах против Турции и наполеоновских войнах послужили причиной к тому, что некоторые из славянских деятелей сформировали идеи о политическом и языковом объединении славян под властью России, считая, что это поможет славянским народам в борьбе против иноземной власти (Йозеф Добровский, Йосеф Юнгман, Людевит Гай и другие). Некоторые из них позже поменяли свои взгляды (Людевит Гай, Людевит Штур, Карел Гавличек-Боровский). Другие сторонники панславизма, главным представителем которых был чех Франтишек Палацкий, выступали за сохранение Австрийской империи и за превращение её в федерацию славян, австрийцев и венгров.
После превращения Австрийской империи в Австро-Венгрию (1867) Ф. Палацкий пересмотрел свою концепцию и принял участие в организованном российскими панславистами Славянском съезде 1867 года в Москве. Среди поляков, которые находились под сильным влиянием романтического патриотизма и идей о восстановлении великой Польши, идеи панславизма породили два течения: пророссийское (Станистав Сташиц, Август Цешковский) и антироссийское (Адам Мицкевич, Анджей Товянский, Казимир Бродзинский). Остальные считали, что главную роль в объединении славян должна играть Польша.
Панславизм в России
В самой России в конце 1830-х годов в работах Михаила Погодина были выдвинуты утверждения о превосходстве славян над другими народами, «враждебности Западу», о необходимости установить гегемонию России над всем славянским миром. Проекты политического объединения славян под эгидой Российской империи разрабатывались ещё в XVIII—XIX веков Андрей Самборским, Василий Малиновским и другими.
Российские славянофилы в 1840—1850-х годах — Константин Аксаков, Алексей Хомяков, Иван Киреевский и другие — выступили с идеей противопоставления славянского православного мира с Россией во главе «больной», безверной Европе. Противники славянофилов — западники (Пётр Чаадаев, Александр Герцен) — не признавали особой роли России среди славянских народов. Поражение в Крымской войне 1853—1856 годов, Польское освободительное восстания 1863—1864 годов — эти факторы вызвали активизацию российских панславистов, которое вылилось в проведении Славянского съезда 1867 года в Москве и деятельности славянских комитетов.
Панславянские идеи занимали важное место в теоретических изысканиях Ивана Аксакова, Николая Данилевского, Коестантина Леонтьева, научных разработках учёного-слависта Владимира Ламанского. Наибольший политический вес панславизм имел в 70-х годах, особенно в период русско-турецкой войны 1877—1878 годов, когда дело дошло до реальных внешнеполитических действий. Ряд представителей государственных вооружённых сил России — князь Владимир Черкасский, генералы Михаил Черняев, Михаил Скобелев, Ростислав Фадеев — были сторонниками панславизма.
Панславизм в XX веке
В конце XIX века идеи панславизма значительно потеряли свою популярность. Они возродились перед Первой мировой войной 1914—1918 годов в форме неославизма (или неопанславизма). Российские неослависты (главный деятель — граф В. Бобринский вместе с деятелями других славянских стран (чех К. Крамарж, словенец И. Грабар и др.) провели славянский конгресс в Праге (1906 г.) и Софии (1910), чтобы достичь межславянского сближения перед возможной немецкой угрозой. Революционные события 1917 г. на некоторое время похоронили идеи панславизма в России, так как осуждались К. Марксом, Ф. Энгельсом и В. Лениным.
С началом Великой отечественной войны 1941—1945 годов была восстановлена старая российская политика по славянам. В августе 1941 г. в Москве был создан Всеславянский комитет. Славянские комитеты возникли в США, Англии, Канаде, по инициативе и с участием коммунистов славянского происхождения. После первого Всеславянского съезда в Москве в 1946 г. прошёл славянский конгресс в Белграде, куда съехались делегаты с всех славянских стран. После обострения отношений между Югославией и СССР все славянские комитеты прекратили свою деятельность.
Русские панслависты
Панславизм в Интернете
В наше время Панславизм начал широко распространятся с помощью высоких технологий. В первую очередь этому способствовал интернет, он позволил людям разных славянских национальностей общаться между собой и пропагандировать идею славянского единства. Тем более всё это было подогрето и политическими факторами, которые сближают славянские народы и широко пропогандируются среди СМИ. Уже существует огромное количество славяно-патриотических движений и причем не только в рунете.
Панславист
Панслави́зм — культурное и политическое течение, идеология, распространённая в государствах, населённых славянскими народами, в основе которой лежат идеи о необходимости их политического объединения на основе этнической, культурной и языковой общности. Сформировалось в конце XVIII — первой половине XIX веков.
Содержание
Панславизм Центральной Европы
Термин «панславизм» впервые предложен в Чехии Яном Геркелем в 1826 году. Политические взгляды большинства славянских народов, идеи Великой французской революции и немецкого романтизма, славянское национальное возрождение — факторы, которые привели к появлению среди западных и южных славян (Йозеф Добровский (чех), Павел Шафарик, Ян Коллар (словаки), Людевит Гай (хорват), Вук Караджич (серб) и другие) идей славянского единства и культурной общности. Успехи Российской империи в войнах против Турции и наполеоновских войнах послужили причиной к тому, что некоторые из славянских деятелей сформировали идеи о политическом и языковом объединении славян под властью России, считая, что это поможет славянским народам в борьбе против иноземной власти (Йозеф Добровский, Йосеф Юнгман, Людевит Гай и другие). Некоторые из них позже поменяли свои взгляды (Людевит Гай, Людевит Штур, Карел Гавличек-Боровский). Другие сторонники панславизма, главным представителем которых был чех Франтишек Палацкий, выступали за сохранение Австрийской империи и за превращение её в федерацию славян, австрийцев и венгров.
После превращения Австрийской империи в Австро-Венгрию (1867) Ф. Палацкий пересмотрел свою концепцию и принял участие в организованном российскими панславистами Славянском съезде 1867 года в Москве. Среди поляков, которые находились под сильным влиянием романтического патриотизма и идей о восстановлении великой Польши, идеи панславизма породили два течения: пророссийское (Станистав Сташиц, Август Цешковский) и антироссийское (Адам Мицкевич, Анджей Товянский, Казимир Бродзинский). Остальные считали, что главную роль в объединении славян должна играть Польша.
Панславизм в России
В самой России в конце 1830-х годов в работах Михаила Погодина были выдвинуты утверждения о превосходстве славян над другими народами, «враждебности Западу», о необходимости установить гегемонию России над всем славянским миром. Проекты политического объединения славян под эгидой Российской империи разрабатывались ещё в XVIII—XIX веков Андрей Самборским, Василий Малиновским и другими.
Российские славянофилы в 1840—1850-х годах — Константин Аксаков, Алексей Хомяков, Иван Киреевский и другие — выступили с идеей противопоставления славянского православного мира с Россией во главе «больной», безверной Европе. Противники славянофилов — западники (Пётр Чаадаев, Александр Герцен) — не признавали особой роли России среди славянских народов. Поражение в Крымской войне 1853—1856 годов, Польское освободительное восстания 1863—1864 годов — эти факторы вызвали активизацию российских панславистов, которое вылилось в проведении Славянского съезда 1867 года в Москве и деятельности славянских комитетов.
Панславянские идеи занимали важное место в теоретических изысканиях Ивана Аксакова, Николая Данилевского, Коестантина Леонтьева, научных разработках учёного-слависта Владимира Ламанского. Наибольший политический вес панславизм имел в 70-х годах, особенно в период русско-турецкой войны 1877—1878 годов, когда дело дошло до реальных внешнеполитических действий. Ряд представителей государственных вооружённых сил России — князь Владимир Черкасский, генералы Михаил Черняев, Михаил Скобелев, Ростислав Фадеев — были сторонниками панславизма.
Панславизм в XX веке
В конце XIX века идеи панславизма значительно потеряли свою популярность. Они возродились перед Первой мировой войной 1914—1918 годов в форме неославизма (или неопанславизма). Российские неослависты (главный деятель — граф В. Бобринский вместе с деятелями других славянских стран (чех К. Крамарж, словенец И. Грабар и др.) провели славянский конгресс в Праге (1906 г.) и Софии (1910), чтобы достичь межславянского сближения перед возможной немецкой угрозой. Революционные события 1917 г. на некоторое время похоронили идеи панславизма в России, так как осуждались К. Марксом, Ф. Энгельсом и В. Лениным.
С началом Великой отечественной войны 1941—1945 годов была восстановлена старая российская политика по славянам. В августе 1941 г. в Москве был создан Всеславянский комитет. Славянские комитеты возникли в США, Англии, Канаде, по инициативе и с участием коммунистов славянского происхождения. После первого Всеславянского съезда в Москве в 1946 г. прошёл славянский конгресс в Белграде, куда съехались делегаты с всех славянских стран. После обострения отношений между Югославией и СССР все славянские комитеты прекратили свою деятельность.
Русские панслависты
Панславизм в Интернете
В наше время Панславизм начал широко распространятся с помощью высоких технологий. В первую очередь этому способствовал интернет, он позволил людям разных славянских национальностей общаться между собой и пропагандировать идею славянского единства. Тем более всё это было подогрето и политическими факторами, которые сближают славянские народы и широко пропогандируются среди СМИ. Уже существует огромное количество славяно-патриотических движений и причем не только в рунете.
ПАНСЛАВИЗМ
Обществ.-политич. течение, в основе взглядов к-рого лежало представление о стремлении слав. народов к противопоставлению себя др. народам и к гос. единству с царской Россией. В кон. 18 — нач. 19 вв., в условиях сравнительно быстрого развития капиталистич. отношений и усиления борьбы юж. и зап. славян против чужеземного ига, у юж. и зап. славян стала крепнуть тенденция к культ. и политич. сближению между собой и с единственно независимой великой слав. державой — Россией. Подобного рода прогрессивные идеи слав. взаимности развивали деятели чеш. нац. движения Й. Добровский, П. Шафарик, хорват. политич. деятель Л. Гай и связанное с ним движение иллиризма и др. Успехи России в войнах против Турции и в наполеоновских войнах способствовали усилению тяготения к ней со стороны угнетенных Габсбургами и тур. феодалами слав. народов. У серб. просветителя В. Караджича, черногорского просветителя П. Негоша идея слав. взаимности приобретала ярко выраженный руссофильский характер. В самой России в кон. 30-х гг. 19 в. в работах М. П. Погодина на основе реакц. теории официальной народности были выдвинуты утверждения о превосходстве славян над др. народами и о предназначении России к гегемонии в слав. мире. Эти же идеи в различных модификациях в 50-60-х гг. развивались славянофилами. Решение слав. вопроса на основе распространения власти царизма на все слав. земли одни из них связывали с необходимостью проведения либерально-бурж. преобразований в России (записка К. С. Аксакова «О внутр. состоянии России», 1855, опубл. «Русь», 1881, No 26-28), другие (И. С. Аксаков) отстаивали незыблемость самодержавия. Правящие круги России, поощряя П. в отдельные периоды, в целом относились к нему лишь терпимо, т. к. доктрина П. большей частью не укладывалась в сложные внешнеполитич. задачи, решавшиеся царизмом. Подавление царизмом польских восстаний 1830-31, а затем 1863-64, политика России по отношению к революциям 1848-49, поражение в Крымской войне 1853-56 благоприятствовали развитию австрославизма. С позиций П. резкой критике был подвергнут австрославизм в 50-е гг. 19 в. Л. Штуром. Между тем подготовка австро-венгерского дуализма 1867 подорвала позиции австрославизма и вызвала новое оживление П. (Славянский съезд 1867 в Москве), что нашло наиболее значит. выражение в работах В. И. Ламанского и деятельности Слав. комитетов, принявшей особо широкий характер во время рус.-тур. войны 1877-78. Но и в эту пору в силу характерной для него реакционности П. был маловлият. политич. течением. В кон. 19 — нач. 20 вв., когда в политике герм. империализма все явственнее стали проявляться широкие антислав. цели, идеологи П. стремились представить свою концепцию как средство борьбы против пангерм. опасности. В этом направлении развивал свои взгляды еще в 70-е гг. Н. Я. Данилевский. Наиболее полно такая направленность проявилась в выступлениях К. Крамаржа и Р. Дмовского на Слав. съезде 1908 в Праге. В отличие от П. 19 в., центр. место в к-ром занимала идея гегемонии самодержавной России, неославистские идеи, развивавшиеся после революции 1905-07, исходили из расчетов на сохранение монархии Габсбургов как возможного барьера против экспансии Германии и как союзника царизма в борьбе против революц. и нац.-освободит. движения. Беспочвенность расчетов на сотрудничество царизма с Австро-Венгрией, ставшая очевидной в связи с Боснийским кризисом 1908-09, лишила Слав. съезд 1910 в Софии какого-либо значения. К тому же Балканские войны 1912-13 обнажили непримиримость противоречий господств. классов различных слав. стран. В начале 1-й мировой войны царизм пытался использовать в своих интересах идеи слав. взаимности, возродить П., прикрыть свои грабительские цели в войне призывами к защите «братьев-славян». Во время войны П. стал как бы офиц. идеологией либеральных кругов рус. буржуазии.
Реакц. идеологии П. с самого ее возникновения противостояли идеи солидарности слав. народов и всех др. народов в борьбе против царизма и всех сил реакции. Демократич. тенденции в решении слав. вопроса широко дали знать себя еще в деятельности декабристского Общества соединенных славян, а также Кирилло-Мефодиевского общества. Против П. выступали либеральные круги славянофилов, западники. Реакционность П. разоблачали А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, С. Маркович и др. Непримиримую борьбу против П. вели К. Маркс и Ф. Энгельс. В рабочем классе слав. стран П. никаким влиянием никогда не пользовался.
Лит.: Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 6; Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 26, с. 329-30 (т. 21, с. 287-89); Погодин М. П., Собр. статей, писем и речей по поводу слав. вопроса, М., 1878; Аксаков И. С., Слав. вопрос 1860-1886, М., 1886; Первольф И., Славяне, их взаимные отношения и связи, т. 1-3, Варшава, 1886-93; Пыпин А. Н., Панславизм в прошлом и настоящем, СПБ, 1913; Никитин С. A., Слав. комитеты в России в 1858-1876 гг., М., 1960; Vrba R., Russland und Panslavismus, Bd 1-2, Prag, 1913; Renouvin P., L’idée de Fédération Européenne dans la pensée politique du XIX siècle, Oxf., 1949; Kohn Н., Die Slawen und der Westen. Die Geschichte des Panslawismus, W.-Münch., 1956; Petrovich M. В., The emergence of Russian panslavism. 1856-1870, N. Y., 1956; Erickson J., Panslavism, L., 1964.
Панславизм
Таким образом, существовало несколько различных версий того, что называется «единение царя и народа». В 1860–1870-е годы появилась влиятельная общественная группа, предложившая собственное понимание Российской империи. Они видели обновление национального сознания в оказании помощи славянским и православным народам Центральной и Восточной Европы по созданию национальных государств, для чего ей предстояло возглавить крестовый поход славян против Османской империи и империи Габсбургов.
Панславизм был ответом на дилемму, вставшую перед Россией после Крымской войны. Когда началась перекройка карты Европы, и народы, прежде разделенные политическими границами, стали объединяться, многим показалось, что Россия может компенсировать недавние неудачи развитием отношений со славянскими и православными народами Европы и, возможно, заключением с ними некоего политического альянса или даже полного союза. Последнее предложение имело свой аспект: если в состав империи будут включены другие славяне, они укрепят численное преобладание славян в ее границах и, вероятно, облегчат переход к какой-нибудь форме демократического государства, может быть, с национальным собранием или Земским Собором, в котором преобладали бы славяне.
Привлекательность панславизма усиливало присутствие в нем мессианского элемента. Стихотворение Федора Тютчева «Русская география», написанное в 1849 году, является примером характерных возвышенных устремлений, географической неопределенностью ощущения исторической и религиозной миссии:
Москва и град Петров, и Константинов град —
Вот царства русского заветные столицы…
Но где предел ему? И где его границы —
На север, на восток, на юг и на закат?
Грядущим временам судьбы их обличат…
Семь внутренних морей и семь великих рек…
От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,
От Волги до Евфрата, от Ганга до Дуная…
Вот царство русское… и не прейдет вовек,
Как то провидел Дух и Даниил предрек.
Мессианские настроения были преобразованы в культурно-историческое пророчество Николаем Данилевским в его «России и Европе» (1869). Данилевский полагал, что период римско-германского влияния в Европе, погрязшей в коррупции, материализме и фракционности, приближается к концу и на смену придет господство славяно-православной культуры, которая «представляла органическое единство… скрепленное не искусственным политическим механизмом, но глубоко укоренившейся народной верой в царя».
По мнению Данилевского, новая славянская цивилизация, со столицей в Константинополе, представит собой синтез высших достижений своих предшественников в религии (Израиль), культуре (Греция), политическом устройстве (Рим) и социально-экономической сфере (Европа) и дополнит их славянским духом социальной справедливости. «На обширных равнинах Славянства должны слиться все эти потоки в один обширный водоем».
Это была мессианская геополитика, а образ последней, самой совершенной земной империи со столицей во «Втором Риме» вызывал воспоминания о старом русском мифе.
Этнографическая выставка в Москве в 1867 году стала первым форумом панславистов, на котором обсуждались вопросы практической политики. Михаил Катков убеждал собравшихся, что Россия должна сыграть роль Пруссии в Германии, сведя всех собравшихся в единое государство. Такая кампания «завершит торжество национального принципа и заложит надежный фундамент современного равновесия в Европе».
Ректор Московского университета объявил: «Давайте объединимся, как Германия и Италия, и имя объединенной нации будет: Великан!» Он призвал к созданию общего панславянского языка: «Пусть один литературный язык покрывает все земли от Адриатического моря и от Праги до Архангельска и Тихого океана, и пусть каждая славянская нация… воспримет этот язык как средство общения с другими». Не приходится сомневаться, что ректор имел в виду русский язык.
Не все присутствовавшие славяне согласились безропотно принять российскую гегемонию. Чехи, Палацки и Ригер, призвали к примирению России и Польши, причем к примирению, основанному на уступках обеих сторон. Однако русские упрямо стояли на своем, доказывая, что с 1815 года делали все возможное, чтобы у поляков было свое национальное государство, но наталкивались на неблагодарность, на восстания и на попытки присвоить российскую территорию. Споры на форуме высветили одну из неизбежных дилемм панславизма — те, кому он был предназначен служить, отвергали кардинальные элементы программы и не желали становиться частью Российского государства, не гарантировавшего сохранение демократии. В этом отношении особенно, непримиримую позицию занимали поляки, пропитанные духом римского католицизма и имевшие достаточный опыт общения с Россией.
В 1871 году, с образованием Германской империи, панславизм стал все более недвусмысленно превращаться в доктрину Realpolitik, средство сдерживания экспансии германского влияния в Центральной и Восточной Европе. Генерал Р. Фадеев полагал, что наступило время решающего противостояния немцев и славян: Россия, считал Фадеев, должна либо контратаковать, используя славянские связи, и ослабить союзника Германии, Австрию, либо отступить за Днепр и стать преимущественно азиатской державой. При поддержке славянских народов у русских откроется путь в Константинополь, который генерал предлагал объявить открытым славянским городом. Для него панславизм являлся необходимой предпосылкой для сохранения Россией статуса великой европейской державы: «Славянство или Азия», — любил повторять он российским дипломатам.
Те, однако, вовсе не спешили принять логику его позиции, и Фадеев был отставлен от активной службы за распространение своих идей. Официальная точка зрения Министерства иностранных дел состояла в том, что для укрепления легитимности монархического принципа в Восточной Европе и сохранения стабильного баланса сил России следует сотрудничать с Германией и Австрией, противодействуя революционным движениям, в том числе и националистическому. Российское правительство никогда последовательно не поддерживало панславизм, так как такая политика привела бы страну к войне с Габсбургами и Османами, а возможно, даже вызвала бы всеобщую европейскую войну. Кроме того, по существу это была революционная стратегия, направленная против легитимных суверенных государств. Для Российской империи поддержка принципа мятежного национализма, по меньшей мере, была чревата внутренними потрясениями.
Тем не менее сербское и болгарское восстания 1875–1876 годов против османского правления стали удобным предлогом для панславянской агитации и доставили российскому правительству немало проблем. Армейские офицеры, светские дамы и купцы создали «Славянские благотворительные общества», которые проводили собрания, собирали деньги и даже начали запись добровольцев в сербскую армию. Достоевский, как мы уже видели, призывал к войне против турок, считая ее средством достижения «вечного мира». Власти решили, что не могут осудить подобные действия, и дали согласие, чтобы русские офицеры вступали в сербскую армию: среди них был и друг Фадеева, генерал Михаил Черняев, вскоре ставший символическим героем панславистов.
Поражение сербов поставило российское правительство перед острой дилеммой. Вместе с другими европейскими державами Россия пыталась навязать Османской империи программу реформ, способных устранить или, по меньшей мере, смягчить те причины недовольства, которые и вызвали восстание. Турки всячески сопротивлялись предложениям, и это ставило Россию перед выбором: либо помочь сербам и болгарам, либо утратить влияние на Балканах.
Таким образом, Россия в конце концов ответила на панславистские призывы и объявила войну Турции, думая скорее о сохранении своей позиции в европейском балансе сил, чем о целях панславистов. На одном из заседаний Славянского благотворительного общества Иван Аксаков объявил русско-турецкую войну «исторической необходимостью» и добавил, что «никогда ни к какой войне не относился народ с таким сознательным участием».
Действительно, войну поддержали многие крестьяне, видевшие в ней помощь православным братьям в борьбе с жестокими неверными. Один крестьянский староста из Смоленской губернии вспоминал через много лет, что крестьяне часто задавали друг другу вопрос, почему «царь-батюшка» допускает, чтобы его православный народ страдал от неверных турок, и встретили вступление России в войну с удовлетворением и облегчением. Но не у всех представление о войне было таким ясным: в письмах из той же губернии помещик Александр Энгельгардт отмечал, что крестьяне проявляют к войне большой интерес, но объясняют ее по-своему: «Турки обеднели, все бунтует. Нужно его усмирить». Так или иначе, крестьяне поставили необходимое количество добровольцев и оказали немалую помощь деньгами, продовольствием и рабочей силой.
Благодаря панславизму первым российским героем эпохи масс-медиа стал генерал М. Д. Скобелев. Герой Шипки (1877) и Геок Тепе (1881), Скобелев получил известность благодаря блестящим победам, одержанным вопреки приказам сверху, и за обличение ползучего германского влияния при дворе. Прославленный как «славянский Гарибальди», Скобелев носил белый мундир, разъезжал на белом жеребце и всегда имел при себе одного-двух журналистов. Портрет генерала продавался всеми уличными торговцами. В 1882 году, после смерти, случившейся при весьма подозрительных обстоятельствах, газеты вознесли Скобелева в ранг мученика. В некотором смысле, как заметил американский историк Ганс Роггер, Скобелев олицетворял «неосознанное стремление к нединастическому национализму», национальному сознанию, коренящемуся в среде рабочих, крестьян и торговцев. Такой национальный символ скрывал в себе, между прочим, протест против существующих элит.
Однако каково бы ни было настроение масс, правительство вовсе не собиралось использовать плоды военной победы над Османами так, чтобы это ставило под угрозу европейский баланс сил. Сан-Стефанский договор с Турцией, подписанный в марте 1878 года, возводил Россию в ранг гаранта реформ в Османской империи и предусматривал создание Болгарского государства с выходом к Эгейскому морю и включением в него почти всей Македонии. Однако когда другие европейские державы выступили против подобного усиления российского влияния на Балканах, Министерство иностранных дел отступило и согласилось на проведение международного конгресса в Берлине для пересмотра границ. В результате территория Болгарии была урезана и разделена на два государства, а Македония осталась под властью турок; Россия также утратила право считаться «гарантом» реформ в Оттоманской империи.
На банкете Славянского благотворительного общества в июне 1878 года Иван Аксаков яростно выступил против решений Берлинского конгресса, назвав его «открытым заговором против русского народа», заговором «с участием самих представителей России!»
Тем не менее в результате войны и последующих дипломатических маневров Россия вновь получила плацдарм в устье Дуная (аннексировав Южную Бессарабию, утраченную после Крымской войны) и приобрела важную территорию на Кавказе, включая порт Батуми, позднее сыгравший важную роль в развитии нефтяной промышленности. В Европе на некоторое время восстановилось относительное равновесие. Однако на фоне блестящих — пусть и мимолетных — достижений Сан-Стефано все эти приобретения казались панславистам незначительными.
Панславизм представлял собой попытку сблизить империю и народ с помощью агрессивной, национально ориентированной и полудемократической внешней политики по образу немецкой унификации. Но, получив значительную поддержку в образованных кругах общества и в прессе, панславизм все же остался лишь частично понятным большинству простых россиян и, в любом случае, нес в себе значительный элемент социального протеста. Самое главное — панславизм плохо подходил многонациональной империи, страшившейся демократии, войны и этнического конфликта, а потому так и не стал официальной политикой.
Демократический аспект панславизма также был неприемлем для России в качестве практической внутренней политики. Наиболее близко подошел к этому бывший посол в Константинополе и тогдашний (1882) министр внутренних дел граф Н. П. Игнатьев, когда предложил оживить Земский Собор. Идея состояла в том, чтобы на Пасху 1883 года короновать царя в новом соборе Христа Спасителя в Москве в присутствии Собора, состоящего из высших чиновников, духовенства и выборных представителей от каждого уезда крестьянства, купечества и дворянства. Численное преимущество на таком собрании имели бы крестьяне, избираемые напрямую. Делегаты от нерусских народов должны были сидеть отдельно «для сохранения порядка, а также для предупреждения нежелательного поведения поляков, финнов и наших либералов».
Собор должен был довести до монарха настроение «представителей земли» и дать ему возможность «сообщить свое монаршее слово всей земле, всему народу и обществу».
Игнатьев считал, что первой задачей собора будет волостная реформа, которая более тесно привяжет крестьянские институты к имперской административной структуре. Решения, имеющие рекомендательный характер, будут представлены Государственному Совету. Хотя в чисто процедурном плане предложения Игнатьева напоминали идеи Лорис-Ме-ликова, они имели совсем другую политическую и символическую окраску. Впоследствии Игнатьев выразил ту точку зрения, что в случае реализации его предложений была бы создана «русская самобытная конституция, которой позавидовали бы в Европе и которая заставила бы умолкнуть наших псевдолибералов и нигилистов».
И в самом деле, Победоносцев склонен был рассматривать предложения Игнатьева как некое подобие конституции, и уже это обрекало их на неприятие. Он предупреждал царя, что «если воля и распоряжение перейдут от правительства на какое бы то ни было народное собрание — это будет революция, гибель правительства и гибель России».
В том же духе была выдержана передовая статья Каткова, в которой идея Игнатьева осуждалась как «торжество крамолы». 27 мая 1882 года на заседании кабинета министров император отверг предложение Игнатьева и попросил его подать в отставку.
Читайте также
3. Идеологические двигатели внешних проектов: панславизм и коммунизм
3. Идеологические двигатели внешних проектов: панславизм и коммунизм Традиционный взгляд на русский мир и общество заключается в следующем: желая стать собирателем христианского мира, царь принимает предложенный монахом Филофеем проект «Москва – Третий Рим»,