Что такое первоначало и элементы с точки зрения аристотеля
Учение Аристотеля о первоначалах 2
Санкт-Петербургский государственный инженерно-экономический университет
Факультет туризма и гостиничного хозяйства
Учение Аристотеля о первоначалах
Введение
Целью этой работы является рассмотрение учений Аристотеля о первоначалах. Объектом исследования является древняя философия. Предметом исследования являются концепции Аристотеля.
Краткая биография
Аристотель родился в 384/383 гг. до н. э. в Стагире, на границе с Македонией. Его отец по имени Никомах был врачом на службе у македонского царя Аминта, отца Филиппа. Вместе с семьей молодой Аристотель жил некоторое время вблизи царских чертогов в Пелле, наблюдая придворную жизнь. Восемнадцати лет отроду, став сиротой, в 366/365 г. он прибывает в Афины, чтобы поступить в Платоновскую академию, где он и созрел как самобытный философ, на что понадобилось добрых 20 лет. Он оставался в стенах Академии вплоть до смерти Платона. Определенно, в течение этих лет Аристотель хорошо усвоил платоновские принципы, защищая их и одновременно подвергая критике, пытаясь придать им новое направление. «Земную жизнь пройдя до середины», т. е. в 347 г., в год смерти Платона, наш герой покидает Академию, поскольку Спевсипп придал школе направление, во всем иное, нежели того хотел уже созревший духовный мир Аристотеля. Он оставляет Афины и направляется в Малую Азию.
С этого времени он живет в Ассе с другом по Академии Ксенократом, где они с платониками Эрастом и Кориском основывают свою школу под покровительством Гермия, тирана города Атарнео в Азии. В Ассе он остается почти три года и женится на некоей Пифиаде, затем уезжает в Митилену на о.Лесбос (возможно, его склонил к этому Теофраст, родившийся на этом острове; ему было суждено стать последователем Аристотеля). Этот период жизни Аристотеля необычайно важен, ибо им были прочитаны курсы лекций по философии, а в Митилене еще были проведены в творческом союзе с преданным перипатетиком Теофрастом естественнонаучные исследования.
С 343/342 г. начинается новый период жизни Стагирита. Его требует ко двору Филипп Македонский и поручает ему воспитание своего наследника Александра, человека, судьбой уготованного перевернуть новую страницу в истории Греции. Мы не так много знаем об отношениях между этими великими людьми, полководцем и философом, коих фортуне угодно было связать. Известно, что Аристотель разделял идею объединения греческих городов под македонским скипетром, но вряд ли он принимал идею эллинизации варваров и приведения их к единому знаменателю с греками. Политический гений его ученика открыл исторические перспективы, настолько новые и дерзкие, что они и не снились учителю в свете философских и политических категорий, которые по сути своей были достаточно консервативными, и даже временами с оттенком ретроградства. При македонском дворе Стагирит оставался до тех пор, пока Александр не взошел на трон. т.е. примерно до 336 г. (возможно, также, что он вернулся в Стагиру раньше, в 340 г., т.к. его ученик был слишком уж занят своими приготовлениями к походам).
В 323 г. до н.э. умер Александр, это событие вызвало сильную антимакедонскую реакцию в Афинах, что не могло не затронуть и Аристотеля, учителя великого монарха. Формально ему было предъявлено обвинение в «безбожии», поскольку он сочинил гимн в честь Гермия в выражениях, подобающих лишь богам, но не смертным. Философ был вынужден бежать в Халкиду, где у него было поместье, оставив Теофрасту управление Лицеем. После немногих месяцев ссылки он умер в 322 г. до н.э.
Учение о первоначалах
«Метафизика» основное произведение Аристотеля. В этом труде им было дано новое понятие сущности (у Платона и других философов того времени это понятие иное) – единичное, обладающие самостоятельностью бытие. Аристотель делит сущности на низшие и высшие. Низшие сущности состоят из материи и формы. Высшие сущности Аристотель называл «чистыми формами», наивысшей сущностью он считает чистую, лишенную материи форму.
В соответствии с этим он выделяет четыре первоначала:
1) Формальные, в которых форма проявляет себя;
2) Материальные, то, из чего, состоят вещи;
3) Действующие или производящие – рассматривающие источник движения и превращения возможности в действительность;
4) Целевая или конечная причина.
Форма
Что понимает Аристотель под формой. Этот вопрос имеет у него не столь ясный ответ, опирающийся на множество экспликаций. Идея формы восходит к платоновой идее идеи, но форма, в отличие от платоновых идей, не имеет самостоятельного существования, она существует только в вещи.
Четыре характеристики формы являются главными:
· форма есть первая сущность или первоначало (наряду с материей). У вещи нет собственной природы, если у нее «нет видовой формы»;
· форма есть внешний образ вещи;
· форма обеспечивает действительность вещи. Возникновение вещи из другой вещи есть наделение материи новой формой. Этот процесс имеет цель (принцип энтелехии): «последней целью является форма, а закончено то, что пришло к последней цели» (2, с.101). Это есть осуществленность в действительности, энтелехия как достижение формы-цели;
· форма есть суть бытия (сущностное определение) вещи: «суть бытия дана всякий раз в форме и действительности» (2, с.143). Следовательно, форма не совпадает с вещью в ее полноте, а «обозначает такую-то качественность в вещи и не есть как такая эта вот определенная вещь» (2, с.124).
Отсюда методологическое требование: «То, согласно чему существует что-нибудь, в первую очередь указывается форма, а на втором месте. материя каждой вещи» (2, с. 98).
Матери я
Категория «материя» обозначает объективную реальность. Это все то, что существует вне сознания человека и независимо от него. Итак, главное свойство мира, фиксируемое с помощью категории «материя», состоит в его самостоятельном, независимом от человека и от познания существовании. В определении материи, по существу, решается основной вопрос философии, вопрос о соотношении материи и сознания.
По Ленину, материя – это познаваемая объективная реальность.
Некоторые свойства материи имеют характер атрибутов, т.е. таких свойств, которые всегда и везде присущи как всей материи, так и любым материальным объектам. Таковыми являются пространство, время и движение. Поскольку все вещи существуют в пространстве, движутся в пространстве, и при этом само существование человека и окружающих его вещей протекает во времени.
Всеобщими атpибутами и основными способами существования матеpии являются движение, пpостpанство и вpемя. Матеpия внутpенне активна, она способна к качественным изменениям, и это говоpит о том, что она находится в движении. Движение не случайное, а неотъемлемое свойство матеpии.
Существуют pазличные взгляды на вопpос зависимости вpемени и пpостpанства от матеpии. Так, философы-идеалисты pассматpивают вpемя и пpостpанство то как фоpмы чувственного созеpцания, то как фоpмы индивидуального сознания, то как категоpию абсолютного духа.
Окpужающий человека материальный мир пpедставляет бесконечное множество пpедметов и явлений, обладающих самыми pазнообpазными свойствами. Не смотpя на pазличия всем им пpисущи два важнейших пpизнака:
1) все они существуют независимо от сознания человека, и
2) способны воздействовать на человека, отpажаться нашим сознанием.
Вpемя и пpостpанство обладают общими свойствами. К ним относятся:
— объективность и независимость от сознания человека;
— их абсолютность как атpибутов матеpии;
— неpазpывная связь дpуг с дpугом и движением;
— единство пpеpывного и непpеpывного в их стpуктуpе;
— зависимость от пpоцессов pазвития и стpуктуpных изменений в матеpиальных системах;
— количественная и качественная бесконечность.
Наpяду с общими хаpактеpистиками пpостpанства и вpемени, им свойственны некотpые особенности, котоpые хаpактеpизуют их как pазличные атpибуты матеpии, хотя и тесно связанные между собой.
Пpостpанство одной матеpиальной системы непpеpывно пеpеходит в пpостpанство дpугой системы, поэтому оно пpактически незаметно, отсюда его неисчеpпаемость как в количественном так и в качественном отношении.
Отсутствие pазpывов между моментами и интеpвалами вpемени хаpактеpизует непpеpывность вpемени. Вpемя одномеpно, ассиметpично, необpатимо и напpавлено всегда от пpошлого к будущему.
Специфические свойства вpемени:
— конкpетные пеpиоды существования тел (они возникновенны до пеpехода в иные фоpмы);
— одновpеменность событий (они всегда относительны);
— pитм пpоцессов, скоpость изменения состояний, темп pазвития пpоцессов, и дp.
Но не смотpя на индивидуальные свойства, отличающие дpуг от дpуга пpостpанство и вpемя, в миpе нет матеpии, котоpая бы не обладала пpостpанственно-вpеменными свойствами, так же, как вpемя и пpостpанство не существуют сами по себе, вне матеpии или независимо от нее.
Категории «пространство» и «время» относятся к числу фундаментальных философских и общенаучных категорий. И естественно, они являются таковыми прежде всего потому, что отражают и выражают наиболее общее состояние бытия.
Поскольку вопросы бытия занимали философов с древнейших времён, то в последнее время крупных изменений в трактовании понятия и структуры материи как философской категории не произошло, некоторые новые свойства и качества материи исследуют на данный момент скорее дисциплины естественно-научного плана. Следовательно в настоящее время фундаментальная философия материи фактически не претерпевает изменений, последние наиболее заметные перемены в понимание материи внесла теория относительности А. Эйнштейна.
Действующие или производящие первоначала
В представлении Аристотеля все процессы, имеющие смысл, обладают внутренней целенаправленностью и потенциальной завершенностью.
Целевая причина
Итак, у Аристотеля четыре первоначала: материальная причина, отвечающая на вопрос «Из чего?»; формальная причина, отвечающая на вопрос «Что это есть?»; движущая причина, отвечающая на вопрос «Откуда начало движения?»; целевая причина, отвечающая на вопрос «Ради чего?».
Заключение.
Аристотель (384 – 322 гг. до н. э.) – величайший древнегреческий философ. Философия Аристотеля является не только определенным обобщением, но и логической переработкой и завершением всей предшествующей греческой философии. Аристотель является создателем самой обширной научной системы из существующих в античности.
Он выделяет четыре первоначала:
1) Формальные, в которых форма проявляет себя;
2) Материальные, то, из чего, состоят вещи;
3) Действующие или производящие – рассматривающие источник движения и превращения возможности в действительность;
Аристотель
Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова
Учение Аристотеля о материи как субстанции и первоначале.
I курс, дневное отделение,
Учение Аристотеля о материи можно рассмотреть с точки зрения материи как субстанции и материи как первоначала, однако, нужно заметить, что эти аспекты в его трудах во многих случаях очень тесно связаны.
О материи как первоначале Аристотель говорит не столь много, как о материи как субстанции, однако имеющиеся фразы прямо указывают на то, что он считал материю «первичным субстратом»[1] каждой вещи, то есть тем, из чего произошла любая вещь, а, следовательно, и всё существующее. Материя – нечто лежащее в основе, субъект; она является, по Аристотелю, одним из четырёх значений так называемой «первой причины» (знание которой даёт нам право говорить, что мы знаем что-то в каждом конкретном случае), наряду с сущностью бытия вещи, тем, откуда берёт начало движение, и причиной этого движения[2].
Таким образом, Аристотель говорит, что материя – это то, из чего произошло всё существующее. Однако, хотя очевидно, что он придерживается именно такого мнения, всё же он сам указывает в связи с последним на некоторое возникающее противоречие. Так, рассуждая о возникновении и уничтожении[3], Аристотель говорит, что в одном смысле материя им подвержена, в другом – нет. С одной стороны, материя не может им подвергнуться, так как она – нечто первичное, из чего всё произошло, следовательно, при собственном возникновении материя должна была бы произойти из самой себя, то есть из материи, что уже предполагает наличие материи перед её возникновением, что невозможно; кроме того, если рассматривать материю как возможность приобретения формы, то ей необходимо быть неисчезающей и невозникающей. С другой стороны, Аристотель пишет, что, если рассматривать материю как то, в чём заключена лишённость, то она уничтожается сама по себе. Таким образом, здесь налицо противоречие: материя не может и быть подверженной возникновению и уничтожению, и одновременно им подверженной не быть. Следовательно, раз Аристотель сам указывает на это противоречие, то его взгляды на материю как на нечто первичное можно определить как суждение, которому он отдавал наибольшее предпочтение, но не как его строгое убеждение, которое он считал неоспоримой истиной.
Рассмотрим теперь, что говорил Аристотель о материи как субстанции. В седьмой главе «Метафизики»[4] он пишет, что материя – это один из смыслов субстрата наряду с формой и тем, что состоит из материи и формы. При этом можно сделать вывод, что материя в этой триаде выступает в роли материала, то есть непосредственно той субстанции, из которой состоит тело; это можно понять хотя бы из такой фразы Аристотеля: «. под материей же я разумею, например, медь, под формой – очертание, образ, под тем, что состоит из обеих – то, что из них состоит»[5].
Однако материя понимается Аристотелем не только лишь как материал, но и как сущность чего-либо, как нечто первичное (такие идеи, очевидно, тесно связаны и с пониманием материи как первоначала). Так, философ пишет, что материя – это «то, что не сказывается о субстрате, но о чём сказывается всё остальное»[6].
Очень важен вопрос о том, что по Аристотелю является обладателем материи, а что – нет. Относительно первого можно заключить, что Аристотель считал, что материя присуща и воспринимаемым, и невоспринимаемым чувствами сущностям, в связи с чем материя у него выступает в двух качествах, а именно: воспринимаемая чувствами и постигаемая умом. Так, он пишет: «Материя должна быть и у чего-то, не воспринимаемого чувствами. Некоторая материя имеется у всего, что не есть суть бытия вещи и форма сама по себе, а есть определённое нечто»[7]. Относительно же того, что не может иметь материи Аристотель пишет: «Материи нет у того, что хотя и существует от природы, но не есть сущность, а сущность – его субстрат»[8] (в качестве примера он приводит лунное затмение).
Материя предстаёт в учении Аристотеля как нечто неизменное; можно даже сказать, что материя у него – нечто, являющееся некоей основой для изменений. «Материя, – пишет он, – есть сущность, так как при всех изменениях имеется их субстрат»[9]. Таким образом, при изменении чего-либо меняется лишь форма, в то время как материя остаётся неизменной, и из этого чётко следует, что материю можно выявить через отрицание формы[10]. Такое мнение Аристотеля легло в основу его идеи о том, что у противоположностей материя одна и та же. Эту идею он объясняет так: «При изменении есть нечто постоянно пребывающее, противоположное же не пребывает постоянно, значит, существует нечто третье помимо противоположностей, а именно материя»[11].
Относительно того, считал ли Аристотель материю всегда одной и той же или же разной у различных предметов, можно отметить, что к этому вопросу, как и ко многим рассмотренным выше, он подходит как диалектик. Он говорит, что «материя как начало всего возникающего одна и та же»[12], и тем не менее каждая вещь имеет некоторую свойственную лишь ей материю. Кроме того, у одного и того же может быть несколько материй (например, слизь возникает из жирного и сладкого, если жирное возникает из сладкого). Из вышесказанного можно сделать вывод, что материю как субстанцию Аристотель понимает в двух смыслах: а) материя как субстрат, из которого всё произошло и который всегда «один и тот же» (видимо, именно этот смысл Аристотель имеет в виду говоря «первая материя»[13]); б) материя сугубо как материал, который может быть различным у разных предметов и в котором можно проследить несколько структурных ступеней (слизь возникает из жирного, а жирное – из сладкого). Конечно, такие понимания тесно связаны между собой, однако они не представляют собой единого смысла, поэтому нельзя сказать, что, говоря о материи, Аристотель всегда подразумевает одно и то же.
Также следует отметить, что, по Аристотелю, материя не может двигать сама себя, и чтобы что-то пришло в движение нужна движущая сила. Поэтому с одной стороны есть материя, а с другой – причина и действующее первоначало для создания всего.
Итак, из всего сказанного выше можно сделать вывод, что Аристотель рассматривал материю как первоначало, то есть как то, из чего всё произошло, а также как субстанцию – некую сущность всех вещей, являющуюся их основой и остающуюся постоянно неизменной.
УЧЕНИЕ АРИСТОТЕЛЯ О ЧЕТЫРЕХ ПЕРВОНАЧАЛАХ
Таким образом, подлинной сущностью, по Аристотелю, является категория сущности, или сути бытия, сущность любой вещи. Выясняя, в какой мере она отвечает двум критериям сущности, следует учитывать различное понимание сущности Аристотелем. В «Категориях» он различает сущности первичную и вторичную. Первичная, или первая, сущность — это единичная вещь, вторичная, или вторая, сущность — виды и роды. В «Метафизике» же, напротив, первая сущность — это не единичная вещь, а о второй сущности вообще не говорится (столь принципиальное отличие между «Метафизикой» и «Категориями» и дает основание некоторым исследователям не считать автором «Категорий» Аристотеля). В «Метафизике» подчеркнуто, что род не может быть сущностью. Однако возникает вопрос, не является ли ею вид, ибо род существует всегда в своих видах. Единичная вещь не может быть сущностью, так как она неопределима, хотя и автономна. Но автономен ли вид? Или он тоже существует лишь в индивидах?
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 327.
Формальная причина.«Суть бытия» вещи — ее форма, или ее «первая сущность» (в «Метафизике»). Форма, суть бытия и первая сущность в «Метафизике» — синонимы. «Формою я называю суть бытия каждой вещи и первую сущность»,— подчеркивает Аристотель (VII, 7, с. 121). Конечно, Аристотель не употреблял латинского слова «форма», а употреблял греческое слово «морфэ» (слово это живет в русском языке как «морфология»). Ключом к пониманию формы (морфэ) Аристотеля является отождествление ее с сутью вещи (с первой сущностью, по «Метафизике»), с сущью бытия вещи. Поэтому форма — не всякое общее начало, а минимально общее, и притом такое, которое соответствует самостоятельно существующим вещам, поскольку именно они — существительные.
Понимание сути бытия, а тем самым и формы как минимально общего, такого общего, которое почти сливается с единичным, дабы, как Антей от Земли, черпать у него силу для существования, но все же не слиться до неразличимости, довольно драматично выражено в VII книге «Метафизики», где автор, говоря о сущности и сути бытия, как раз и колеблется между общим (лишь минимально общим) и отдельным. С одной стороны, он говорит, что «суть бытия и сама вещь — одно и то же» (VII, 6, с. 120), что «суть бытия есть основным образом вот эта отдельная вещь» (VII, 4, с. 117). С другой же стороны, он оговаривается, что суть бытия и сама вещь — одно и то же лишь некоторым образом и что, как сказано выше, суть бытия является вот этой отдельной вещью лишь «основным образом». Или более ясно: «Суть бытия признается за сущность отдельной вещи» (VII, 6, с. 119). Сущность вещи — это последнее видовое отличие и определение вещи (VII, 12, с. 132), определение же вещи — это «формулировка, состоящая из видовых отличий, и притом — из последнего из них» (там же). Окончательный вывод Аристотеля гласит, что «суть бытия не будет находиться ни в чем, что не есть вид рода» (VII, 4, с. 117). Поэтому, когда Аристотель заявляет, что «суть бытия для тебя состоит в том, чем ты являешься сам по себе» (VII, 4, с. 116), то это надо понимать лишь в том смысле, что ты человек, а вовсе не в том, что ты личность.
Таким образом, форма как суть бытия вещи — это тот и иной вид определенного рода. Только он отвечает — с натяжкой,— обоим критериям сущности. Но сколь ни мала такая натяжка, в силу ее оказывается, что вид у Аристотеля все же обладает самостоятельной сущностью, вид отрывается от индивидов и превращается в форму как вечную и неизменную — ту самую метафизическую сущность, которая и является предметом философии. Подгоняя вид под второй критерий сущности (ибо первому он заведомо отвечает), Аристотель и срывается в идеализм. Общее все же не трактуется им как часть, сторона, сущность отдельного. Само отдельное оказывается вторичным по отношению к общему. Правда, это минимально общее, которое первично и по отношению к более широкому общему (в этом главное отличие Аристотеля от Платона).
Форма, по Аристотелю, находится посредине между отдельным и родовым, которые существуют благодаря видовому. Именно оно главное, решающее начало бытия и знания. Форма — не качество, не количество, не отношение, а то, что составляет суть вещи, без чего ее нет. Аристотель, правда допускает, что и другие категории, кроме категории сущности, имеют свою суть бытия, ибо ведь можно спросить: «Что такое белое?», но «не в основном смысле» (VII, 4, с. 118). Форма же — суть бытия в основном смысле, а в этом основном смысле «суть бытия имеется у одних только сущностей» (VII, 5, с. 119).
Форм столько, сколько низших видов, далее не распадающихся ни на какие другие виды. Концентрируя внимание на таких видах, Аристотель способствовал конкретному исследованию природы, невозможному без внимания к единичному, но с точки зрения нахождения в нем общего. Вид, конечно, важнее, чем род, ибо, объединяя индивиды в виды или же дробя на них род, мы глубже поймем природу, чем если бы мы сосредоточились лишь на родах и парили бы над природой в бесплодном умозрении. Но все же виды Аристотеля метафизичны — это вечные и неизменные сущности. Правда, они не сотворены богом. Аристотель говорит, что «форму никто не создает и не производит» (VIII, 3, с. 144). Но все же они существуют сами по себе и, будучи внесенными в материю, как бы творят вещи. К тому же в материю их в конечном счете вносит бог. Поэтому каждая чувственная сущность или отдельное есть нечто составное: она слагается из активной формы и пассивной материи — воспреемницы формы. Здесь Аристотель приближается к своему учителю Платону.
Материя. Материальная причина.Как уже отмечено, материя не может быть сущностью. Как и «форма», «материя» — латинское слово, не известное Аристотелю. Он употреблял здесь греческое слово «хюлэ», означавшего: лес, кустарник, дрова, строевой лес; необработанный материал; тема, предмет исследования или описания; осадок, гуща, муть; наконец, материя в самом общем смысле.
Аристотелевская материя пассивна, безжизненна, неспособна сама по себе из себя ничего породить. По своей неопределенности она похожа на апейрон Анаксимандра, но сходство на этом и кончается: у Анаксимандра апейрон активен, он обладает движением, он все из себя порождает.
Очень важно и то, что материя у Аристотеля вечна, не уступая в этом форме. Материя и форма — два совечных начала. «Нельзя приписать,— сказано в «Метафизике»,— возникновения ни материи, ни форме» (XII, 3, с. 205).
Роль материи в мировоззрении Аристотеля очень велика. Все, что существует в природе, состоит из материи и формы. Без материи не может быть природы и вещей. Выше уже отмечалось, что Аристотель понимал вещь как составное целое, состоящее из субстрата-материи и сути бытия — формы. Вещь как «индивидуальная сущность» (XII,3, с.205) вторична по отношению к материи и форме. Вещь возникает в результате того, что в материю вносится форма. Итак, материя — соучастник формы в вещах.
Но хотя материя и вечна, именно она источник преходящности вещей, именно благодаря материи, стоящей на черте бытия и небытия, а может быть, и выходящей за эту черту, вещь «способна быть и не быть» (VII,7, с.221). Кроме того, материя — источник индивидуализации вещей. Правда, этот вопрос для Аристотеля неразрешим.
Если все люди обладают одной сущностью (а согласно Аристотелю, так и есть), ибо суть бытия людей в том, что они люди, тогда все люди должны были бы обратиться в одного человека, существенная разница между ними исчезает. Допустить же, что каждый человек имеет свою суть бытия, свою сущность, Аристотель не может, ибо такая сущность была бы неопределимой.
Поэтому он пишет: «Будет ли сущность одна у всех, например у (всех) людей? Это было бы нелепо: ведь все вещи, у которых сущность одна,— [образуют] одно. А может быть, таких сущностей будет много, и они будут различные? Но и это невозможно (III,4,51). Здесь Аристотель не находит ничего лучшего, как указать на материю как источник индивидуализации. «И это —-различные вещи, — говорит он, — благодаря материи, она (вещь.— А, Ч.) в обоих случаях [различная], а вместе с тем — одно и то же по виду (ибо вид неделим)» (VIII,8,с.124). Поэтому «то, что по числу образует множество, все имеет материю» (XII,8,с.214), и все «предметы различаются по материи» (XII,2,с.204), и не только предметы, но и люди: Каллий и Сократ различны «благодаря материи» (VII,8,с,124). Однако материя не может придать существенные различия, поэтому люди, в сущности, одинаковы. Эта общефилософская установка не отражается на социальном утверждении Аристотеля о природном неравенстве людей, из которых одни якобы по своей сущности рабы. Философски же остается совершенно неясным, как то, что не содержит в себе никакой определенности, можно индивидуализировать, поскольку в материи нет существенных различий. Именно поэтому материя составляет источник случайности в мире. Выходит, что все различия между вещами случайны (разумеется, вещами одного и того же вида). Если же эти различия не случайны, тогда в этом мнимом уже виде надо искать несколько видов, внутри которых различия между индивидами случайны.
Возможность и действительность. До сих пор отношение между формой и материей мы трактовали статично: форма как суть вещи, как ее сущность — общее, материя — тот материал, в котором это общее неоднократно запечатлено. Но данное Отношение Аристотель трактует динамически, вводя в философию эпохальные понятия «возможность» («дюнамис») и «действительность» («энергейа»). Они позволяют представить отношение материи и формы в. движении.
Носителем возможности является материя. Оформляясь, она переходит из состояния возможности в состояние действительности: «Материя дается в возможности, потому что она может получить форму, а когда она существует в действительности, тогда она [уже] определена через форму» (IX, 8, с.158—159). Но полная действительность — это не действительность вещи, а действительность формы, в форме нет примеси возможности [быть и не быть], которая вещи придается материей. Отсюда относительность любой вещи. Вещь действительна лишь в той мере, в какой она обладает сутью. Говоря, что действительность идет впереди возможности (IX, 8, с.159), Аристотель отдает приоритет форме перед материей, впадая тем самым в идеализм.
По мере своего оформления материя утрачивает свои возможности стать иной. Но и самая последняя материя сохраняет тем не менее какую-то возможность стать иной, но уже в пределах определенного вида. Когда вещь изменяется, оставаясь, в сущности, той же самой (человек стареет), то это происходит благодаря материи.
Понятие возможности у Аристотеля делает мир диалектичным. Тот закон бытия, о котором говорилось выше, на уровне возможности не действует. Аристотель исключил для вещей возможность содержать в себе противоположности, а тем более противоречия. Но суть возможности состоит в том, что она содержит в себе противоположности. Аристотель и говорит, что «в возможности одно и то же может быть вместе противоположными вещами, но в реальном осуществлении — нет» (IV, 5,с.70). Поэтому Гераклит был бы прав, если бы все, что он утверждал о единстве противоположностей, он утверждал бы под знаком возможности. В самом деле, человек может быть и живым, и мертвым, и добрым, и злым, и прекрасным, и безобразным, но в действительности он или жив, или мертв и т, п.
Далее, возможность — одна из форм существования относительного небытия. Материя может обладать формой, но может быть и лишена ее, будучи таким образом первоматерией. Даже если материя обладает формой, то она лишена всех остальных. Лишенность («стерезис») — это и есть небытие. Таков второй смысл небытия из тех трех смыслов, которые упоминались выше. Таким относительным небытием и оказывается материя, особенно первая материя, у которой лишенность тотальна. Однако надо отметить, что Аристотель предпочитает видеть в первой материи не столько отсутствие форм, не столько лишенность, сколько способность воспринимать любые формы, богатство возможностей, поэтому его материя — не столько платоновское почти что небытие, сколько именно жизнерадостная возможность стать всем.
Наконец, сама диалектика возможности и действительности позволяет Аристотелю определить в самом общем виде движение (изменение): «Движением надо считать осуществление в действительности возможного, поскольку это — возможно» (XI, 9, с. 195).
Энтелехия и телеология. Целевая причина. «Осуществление» выражается у Аристотеля термином «энтелехия». Например, по Аристотелю, яйцо является птенцом в возможности, но не энте-лехиально. Аристотелевское мировоззрение телеологично. В его представлении все процессы, имеющие смысл, обладают внутренней целенаправленностью и потенциальной завершенностью. И это тотально. «Обусловленность через цель,— подчеркивает Аристотель, — происходит не только «среди поступков, определяемых мыслью», но и «среди вещей, возникающих естественным путем» (XI, 8, с.193). Из примера с цыпленком и яйцом видно, что Аристотель называл энтелехией осуществление целенаправленного процесса. Конечно, в то же время он не мог знать, как в действительности в яйце формируется птенец, и был вынужден рассуждать умозрительно. В результате у него получилось, что «формальный» птенец предшествует реальному птенцу, ибо «с точки зрения сущности действительность идет впереди возможности» (IX, 8, с. 159).
В определенной мере это верно, ибо развитие птенца в яйце — это реализация и развертывание генетического кода, заложенного в зародыше цыпленка. Но это, по-видимому, неверно относительно неорганической природы. Какая программа может быть у галактики? К тому же Аристотель имел в виду не столько некую программу, сколько благо. Для него цель — это стремление к своему благу. Всякая возможность стремится реализовать себя, стать полномерной. Поэтому каждая потенция, стремясь к реализации, стремится тем самым не только к своему благу, но и к благу вообще. Поэтому у Аристотеля понятие цели, которое на уровне науки того времени никак не могло быть раскрыто конкретно, сводится к понятию стремления к благу. Но это благо не потустороннее, как у Платона, не благо вообще, а конкретное благо как завершение и осуществление конкретной потенции, ее энтелехия. В понятии «того, ради чего», в понятии цели как самоосуществления, отождествляемого с благом, и находит Аристотель третью высшую причину, или третье первоначало всего сущего, первоначало, действующее повсюду и всегда.
Движущая причина. Четвертое и последнее первоначало Аристотель находит в движущей причине. Ведь «всякий раз изменяется что-нибудь действием чего-нибудь и во что-нибудь» (XII, 3, с.205). Говоря об источнике движения как движущей причине, Аристотель исходит при этом из некоей догмы, согласно которой «движущееся [вообще] должно приводиться в движение чем-нибудь» (XII, 8, с.212), что означает отрицание спонтанности движения. Материя у Аристотеля, как уже было сказано, пассивна. Активна форма, она же сущность (неделимый вид): «Сущность и форма, это — деятельность» (IX, 8, с.159). Однако и эта деятельность имеет внешний источник в некоей высшей сущности, высшей форме, в некоем перводвпгателе. В «Метафизике» сказано: «Чем вызывается изменение? Первым двигателем. Что ему подвергается? Материя. К чему приводит изменение? К форме» (XII, 3, с.205).
Четыре первоначала, или высшие причины.Аристотель так подытоживает свое учение о первых началах и высших причинах в «Метафизике»: «О причинах речь может идти в четырех смыслах: одной такой причиной мы признаем сущность и суть бытия. ; другой причиной мы считаем материю и лежащий в основе субстрат; третье — то, откуда идет начало движения; четвертый — причину, противолежащую [только что] названной, а именно — «то, ради чего» [существует вещь] и благо (ибо благо есть цель всего возникновения и движения)» (I,3, с.23). При этом разъясняется, что суть бытия — основание, почему вещь такова, как она есть, основание, восходящее в конечном счете к понятию вещи как некоторой причине и началу. В другой книге «Метафизики» сказано: «Причина в одном смысле обозначает входящий в состав вещи [материал], из которого вещь возникает. В другом смысле так называется форма и образец, иначе говоря — понятие сути бытия. Далее, причина, это — источник, откуда берет свое первое начало изменение или успокоение. Кроме того, о причине говорится в смысле цели, а цель, это — то, ради чего» (V,2, с.79),
Вещь обычно обладает всеми четырьмя причинами. Например, причинами статуи являются и ваятельное искусство, и медь: первое — как источник движения, вторая — как материя. Но действуют и формальная причина, и целевая. Скульптор, создавая статую, придает ей форму, которую он имел в голове как цель, определявшую все его действия — не стихийные, а целеустремленные, а в случае успеха при реализации цели в материале — и энтелехиальные.
В деятельности человека присутствуют все четыре разновидности причин. Аристотель это подметил глубоко. Однако он этим не ограничился и уподобил мироздание человеческой деятельности, что стало уже проявлением антропоморфизма. В своем учении о высших причинах и первых началах всего сущего Аристотель отдал дань свойственному всякому идеализму отвлеченному безличному — в отличие от мифологического — философско-идеалистическому антропоморфизму.
Итак, не считая основного закона бытия, или начала всех аксиом, у Аристотеля четыре первоначала: материальная причина, отвечающая на вопрос «Из чего?»; формальная причина, отвечающая на вопрос «Что это есть?»; движущая причина, отвечающая на вопрос «Откуда начало движения?»; целевая причина, отвечающая на вопрос «Ради чего?».
Все четыре причины извечны. В «Метафизике» сказано: «Все причины должны быть вечными» (VI,1,с.108). Но сводимы ли они друг к другу? И да, и нет. Материальная причина несводима к другим. А формальная, движущая и целевая причины фактически сводятся к одной. В «Физике» об этом сказано так: «Что именно есть» и «ради чего» — одно и то же, а «откуда первое движение» — по виду одинаково с ними» (II,7, с.34-35).
Таким образом, четыре причины распадаются на две группы: на материю и совечнуго ей ФдШ1адь.но-движуще-целевую причину. Рассмотрим ее специально.