Что такое пещное действо в музыке
Stiv Berdnik: Мысли будят нас в ночи.
« previous entry | next entry »
апр. 2, 2015 | 06:49 pm
ПЕЩНОЕ ДЕЙСТВИЕ В XVI И XVII ВЕКАХ.
Очерк Н. Боева.
(Рис. на стр. 1169).
«Нива» 1885 №48
Один из интереснейших обрядов вашего древнего богослужения было т.н. «пещное [печное] действие». совершавшееся повсеместно перед праздником Рождества Христова в неделю Св. Отец. Тщательность, торжественность и относительное великолепие обстановки этих действий указывают на то, что мнение, часто выражавшееся, что до Никона богослужение наше отличалось неблаголепием и неурядицею, страдает преувеличением. До появления у нас пьес религиозного содержания в начале XVII века, разыгрываемых киевскими студентами (вызванного очевидно примером западных мистерий), в нашей церкви уже совершалось три действия:
1) чин пещного действия;
2) шествие на осляти, и
3) действо страшного суда.
Они представляли собою нечто вроде духовной драмы и вполне напоминают западные мистерии. Древнейшее из них, несомненно «пещное действие».
Католическая церковь и доселе допускает в богослужении много церемоний, полных, пышности, блеска и драматической обстановки. Довольно указать на такой знаменательный пример как происходящая в Баварии через каждые 10 лет мистерии Страстей Господних, где разные лица принимают, на себя роли апостолов, Христа, делают великолепные декорации, происходит примерное распятие лица изображающего Христа и т.д., или на такие остатки прежних обычаев, как те сохранились доселе в Испании: сожжение в Страстную Субботу многочисленных изображений Иуды Предателя и т. п. Конечно представления эти вызывались желанием по возможности ярче и яснее запечатлеть в умах массы и нагляднее истолковать великое значение важнейших христианских догматов.
Время появления у нас «Пещного действа» неизвестно. Самое древнее известие о том восходит к первой половине XVI века. В книгах Новгородского Софийского архиерейского дома о нем упоминается в 1548 году. Изображалось в пещном действе ввержение 3-х отроков Анании, Азарии и Мисаила за непоклонение Вавилонскому кумиру в пещь и чудесное их избавление от огня. До 1859 года известны были только два места, где действо было совершаемо: Новгород и Москва. В 1859 году появилось Описание Вологодского Собора г. Суворова, который открыл Наставление о совершении этого действа в Вологде, и на основании его составил свое любопытное описание. Приходорасходные книги вологодского архиерейского дома указывают, на 14 годов 1-й половины XVII столетия, в которые было совершение этого чина: 1618-1643. В некоторых годах чин не упомянут, значит не был совершаем по каким либо вероятно препятствующим обстоятельствам, напр. отсутствие архиепископов, пребывание их в Москве. В книгах 2-й половины XVII века уже нет никаких указаний на совершение пещного действа в это время.
. 
art. Древняя «пещь» Софийского собора в Новгороде XVI в. По фотогр. Вишнякова, грав. М. Рашевский. jpg+
.
Совершение действа происходило перед праздником Рождества Христова, в неделю Св. Отец. Начиналось действо накануне этой недели, в субботу в повечерии и оканчивалось на другой день, в воскресенье. Приготовления к нему были тщательны и набожны. Народ стекался из окрестностей и деревень. Собирались в большом количестве, интересуясь этим, ибо в наставлениях говорится о случаях крайней тесноты и многолюдства. Избиралось из архиерейских певчих три «благообразных» отрока и к ним из певчих же учитель. Избирались из певчих же двое «халдеев». В среду перед Рождеством, после заутрени «пономари и звонцы» разбирали большое паникадило; в субботу убирались и образа и свечи, сдвигали с места амвон и ставилась «пещь» [сложно понять, что имеет в виду автор статьи говоря о перестановке]. Прекрасно сохранившуюся «пещь» Новгородского Софийского собора можно видеть ныне в русском отделе Императорской академии художеств. Эта пещь именно и изображена (стр. 1169) на нашем рисунке, который дает самое ясное понятие об этом [. (из дальнейшего текста можно предположить, что была «пещь-печь» в два «этажа», как печь с верхней жаровней (плитой и духовой камерой) и нижней топкой]. Она массивная деревянная с рельефными священными расписанными золотом и красками изображениями. Пещь ярко освещалась свечами. Из расходных книг видно, что свеч на этот предмет заготовлялось пуда до полутора. «Шанданцев» (под свечами) было в пещи до 150.
В субботу во время благовеста к вечерне отроки и халдеи облачались в соответствующие костюмы. Опять-таки по счетам расходных книг можно восстановить вполне костюм действующих лиц. Отроков одевали в стихари, шитые из тонкого белого полотна с оплечьями и нарукавьями из «цветных бархатей», а также с источниками и подпушками. Шапки отроков назывались венцами и имели на себе литые из серебра кресты. Шапки халдеев делались из кожи, опушались мехом горностаевым, раскрашивались и золотились.
Платье халдеев называлось юпами (юпками) и шилось из красного сукна с бархатными же оплечьями. Перед вечерней все они, а также и все долженствовавшие участвовать в богослужении шли для принятия благословения от святителя. Отроки шли «имея руце просци» (т.е. с пустыми руками), а халдеи несли железные трубы с плавучею травою (*) «и свечи возженны и пальмы». Пальмы вырезывались из дерев, красились и золотились.
Затем начиналось торжественное вступление святителя в собор к вечерне. Отроки пели в это время»Благословен еси Господи Боже Отец Наших». Шли они, имея одного халдея справа, а другого слева. Впереди шли под-дьяки без свеч, по три в ряд, один с лампадою да два со свечами большими. Пели преосвященному «Исполати» [испалить, спалить, сжечь] и вводили отроков [христиан с крестным] в алтарь, халдеи [огнепоклонники] же не могли туда входить [в алтарь могут входить только служители (особо посвященные штатные сотрудники (работники) как мужчины, так и женщины, имеющие особое разрешение (благословление)].
Служба шла обычным порядком. Когда наступало время малого выхода, совершалось шествие: впереди шел халдей [огнепоклонник] со свечою, за ним отроки со свечами, затем другой халдей и под-дьяки, городские диаконы, десятские из соборов и протопопы, и священники соборные, и градские от собора старосты. По окончании службы отроки с халдеями и под-дьяки провожали святителя в келью и пели стих. Затем преосвященный отпускал их.
На другой день перед заутреней совершалась та же церемония, что и накануне перед вечерней, т.е. все шли к преосвященному для испрошения благословения.
До седьмой песни канона утреня шла обычным порядком.
С 7-й же песни собственно начиналось действие.
Во время пения стиха «Тричисленны отроки», испрашивал «учитель отроков» благословение начинать: «Благослови Владыко отроков на уреченное место воставити», затем он связывал их убрусами (полотенцами) [ручниками, рушниками] и передавал халдеям.
Поставив отроков близь пещи и показывая на нее:
1-й халдей говорил им: — «Дети царевы! Видите ли, пещь сию огнем горящу и вельми раскаляему?»
2-й халдей: — «А сия пещь уготовлена вам на мучение».
Анания. — «Видим пещь сию, но не ужасаемся, есть бо Бог, наш на небеси Ему же служим, той силен изъяти нас от пещи сия».
Азария. — «И от рук ваших избавити нас».
Мисаил. — «A сия пещь будет не нам на мучение, а вам на посрамление».
Затем они пели —»И Господь на помощь нашу». Их развязывали, они подходили к святителю со свечами и, приняв благословение, становились посреди церкви.
Халдеи в это время говорили:
1-й: — «Товарищ!» [этимология: от «тварь» см. «тварный мир» и «товар» (раб, не суть чей)].
2-й: — «Чево?» [«чёво», «чаво»].
1-й: — «Это дети царевы?»
2-й: — «Царевы».
1-й: — «Нашего царя не слушают?»
2-й: — «Не слушают».
1-й: — «А златому тельцу не поклоняются?»
2-й: — «Не поклоняются».
1-й: — «И мы внимем их в пещь».
2-й: — «И начнем их жечь».
Оба халдея, поочередно беря мальчиков под правую и под левую руку, вводили в пещь и затворяли входные двери. Под пещь влезал очередной звонец, ставил там горн с горящим угольем и раздувал его. Протодьякон возглашал: «Плагословен еси Господи Боже Отец Наших», — и отроки в пещи пели этот стих до конца. Халдеи же брали в это время трубы с плаун-травою [плавун-трава?] и ходили около «орошающе [поджигающие, опаляющие, огнедышаще] огнем пещь и угрожают [тем] кто под пещию раздувает горн; а промеж себя примериваются пальмами и машут [раздувают] травою на пещь и под пещь», а отроки пели: — «я-же обрете о пещи халдейской».
Из алтаря выходил ключарь, и святитель благословлял его спускать в пещь ангела. Изображение ангела стоило не дешево и приготовлялось и освящалось заранее. Оно составлялось и вырезывалось из двух кож, кои потом склеивались и расписывались с обеих сторон. Тогда дьяконы, которых избирали из таких «иже искусни суть палити халдеев», опаляли падающих ниц халдеев [огнепоклонников] вместо ангельского палении. При этом от неумелости палящих могли быть и обжоги, почему особенно старались находить умелых палителей [каскадеры не привлекались]. Когда же дьякон возглашал: — «Ангел Господень сниде», тогда с громом спускался вниз ангел. Сняв с себя турики (шапки) и встав, халдеи тогда говорили:
1-й: — «Товарищ!»
2-й: — «Чево?»
1-й: — «Видишь ли?»
2-й: — «Вижу».
1-й: — «Было три, стало четыре. Четвертый грозен и страшен, уподобился свету Божию».
2-й: — «Прилетел [соколик] и нас победил».
Халдеи должны были стоять «поникнув главами и уныв».
Отроки же крестились и взявшись за ангела, трижды обходили внутри пещи. Во время пения «Тричисленны отроки» ангел поднимался из пещи вверх. Каждого из отроков по благословенью Святителя выводили из пещи с присловием:
1-й: — «Гряди вон!»
2-й: — «Чево ты! Поворачивайся! Неймет вас ни огонь, ни смола, ни сера».
1-й: — » Мы чаяли, вас сожгли, а сами сгорели».
Став перед Святителем, отроки поклонялись ему и пели: «Исполати», затем отходили в алтарь, и возглашалось многолетие царю и царствующему дому, и утреня шла обычно до великого славословия. «Господи прибежище бысть нам!» Отроки-халдеи [которых соплеменники собирались предать молоху], протодьякон с евангелием [Новый Завет], протопоп и священники входили в пещь, и евангелие читалось там.
После этого все, приняв благословение, отходили в алтарь.
В этот же день все участвовавшие в действе сопровождали Святителя к литургии и вечерне в собор, а из собора в дом, чем все и заканчивалось.
Мы говорили уже, что повсеместно действо это возбуждало великий интерес и собирало множество народу. В Москве царь и царица ежегодно присутствовали при действе. В 1588-1589 годах был в Москве Флетчер и видел пещное действо. Он рассказывает, что ангел слетел с церковной крыши «к величайшему удивлению зрителей» [жаль в Прибалтику не заглянул, не оставил описания часов при костелах и в них подвижных фигур которые мастерили католики].
См.:
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ КОСТОМАРОВ (1817–1885). Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях / XIX. ПРАЗДНИКИ. [ОРИГИНАЛЬНЫЙ ОБРЯД].
О Пещном Действе
Беседа с руководителем ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин» Андреем Котовым
Ансамбль древнерусской духовной музыки «Сирин» был создан в октябре 1989 года. С его руководителем – певцом, хормейстером и фольклористом Андреем Котовым – беседует корреспондент портала Православие.Ru.
– Праздник Рождества Христова и я, и, наверное, все верующие православные люди ассоциируют с надеждой, светом, радостью пришествия Спасителя в мир. Это нельзя выразить в двух словах: мне кажется, все, что я буду говорить сейчас, будет художественной попыткой осмысления того истинного события, которое на самом деле происходит – Рождества Христова. Если же говорить с точки зрения традиционной музыкальной составляющей предпразднования и празднования Рождества, я думаю, что было бы уместно упомянуть о Пещном Действе.
Чин Пещного Действа – это чин, который пришел к нам где-то в XVI веке. Но в Византии он упоминается еще в X веке. Это один из специальных чинов, которые совершались по большим праздникам. И с чина Пещного Действа начинается предпразднование Рождества Христова.
Мы довольно долго искали его: сначала мы нашли его описание в Чиновнике Успенского собора Московского Кремля (а всего существует только два описания – Московского Успенского собора и Новгородского), и уже найдя такое подробное интересное описание, мы стали искать песнопения.
Пещное Действо было частью утренней службы, оно являлось частью канона: до 6-ой песни шел канон, потом, вместо 7-й и 8-й песни канона было Пещное Действо. Пели девять так называемых «росных стихов» (то есть 9 стихир), потом шли 7-ая и 8-ая «отроческие песни» (их можно найти в Псалтири отдельно), они распевались демественным распевом.
В 2010 году мы впервые исполнили Пещное Действо – не как чин, а как концерт. К сожалению, это произошло не в России.
– Андрей, расскажите подробнее о том, что вам удалось узнать о Пещном Действе, как оно выглядело.
– Конечно. Когда я рассказываю о Пещном Действе, я говорю, что в Успенском соборе Московского Кремля убирали (разбирали) центральное паникадило, и вместо него на специальном блоке подвешивали «ангела», которого расписывали иконописцы. Он был сшит из яловичных кож и расписан иконописцами.
Выстраивалась и специальная пещь. Причем единственная сохранившаяся пещь (не в очень хорошем состоянии, но все же сохранившаяся, по крайней мере, в конструкции) находится в запасниках Русского Музея в Санкт-Петербурге.
Это был большой амвон: резной, красивый, расписанный ликами Отцов и Праотцов Церкви, святых и ангелов. То есть, все это было очень большим, серьезным событием, которое готовилось заранее.
И сам по себе день, когда совершалось Пещное Действо, весь этот день был посвящен событию Пещного Действа.
Наутро они снова приходили, точно так же облачались, вместе с Патриархом шли в собор, начиналась утреня. Она шла по чину, начинался канон, доходил до 6-й песни и дальше совершалось собственно Пещное Действо. Архидиаконы вместе с отроками, стоя в пещи, читали торжественно Евангелие и так далее – вот так совершался этот удивительный чин. Потом допевался канон, а дальше – совершалась утреня по чину. Единственное, что менялось: чтение положенного на этот день Евангелия уже было после Пещного Действа, после канона.
Сегодня каждый может найти чин Пещного Действа и почитать, узнать, сколько там всего красивого и интересного!
– Андрей, а вообще-то это наша, отечественная традиция или мы ее переняли от греков?
– Нет, это русская традиция. Вообще, те, кто говорят, что мы «от греков переняли песнопения», «от греков переняли музыку», они не очень хорошо понимают специфику и назначение богослужебного пения вообще и древнерусского богослужебного пения в частности.
Дело в том, что все древнее богослужебное пение – это образ молитвы. И прежде всего – это слово, и распевалось слово. А слово на церковнославянском и слово на греческом звучит абсолютно по-разному. Мелодика слова вплотную связана с его прямым существованием. И древнерусское пение ровно настолько отличается от греческого пения, насколько греческий язык отличается от славянского. Более того, традиция знаменного пения имеет устную основу. И если мы посмотрим, какие певческие книги у нас появлялись первыми (предположим, в XV веке), то это были Праздники. То есть, записывались песнопения, которые пелись один раз в год. Естественно, их нужно было записывать, потому что люди не могли держать это в голове.
А Литургия и всенощная – эти книги появились уже в самое позднее время, потому что и Литургия, и всенощная повторялись. И певчие очень быстро заучивали эти песнопения наизусть. Не было того, что мы называем сегодня «авторским разнообразием», в этом не было смысла! Значение было не в этом, главное было – молитва и то, что реально совершалось в Церкви!
– Но был же Устав?
– Конечно! И от Греческой Церкви, от Византийской Церкви мы восприняли ту основу, структуру богослужения, которая к тому времени там существовала. Более того, известно, что она приходила к нам не непосредственно из Византии, а через Болгарию, через Словакию, например. И там тоже претерпела определенные изменения, связанные с языковыми особенностями. Оттуда мы восприняли и структуру богослужебного пения.
Но нам понадобились еще сотни лет для того, чтобы выработать вот эту живую традицию русского богослужебного пения.
– Давайте вернемся к Пещному Действу: ведь это сложное произведение, если можно так сказать, как вы обходитесь своим коллективом для его исполнения? Приходится ли вам что-то перерабатывать по-новому, для себя?
– Нет, мы ничего не перерабатываем. Дело в том, что Пещное Действо требует большого количества исполнителей, именно поэтому мы его очень редко исполняем. Мы посчитали, что для того, чтобы его исполнить, нам необходимы 22 мужчины! И это только по минимуму. Вообще для пения в Пещном Действе необходимы 2 клироса, 3 отрока, 2 халдея и отроческий учитель. Два клироса – это минимум 8 человек должно быть. И это минимальное количество, потому что иначе четырехголосное демество спеть нельзя. А три отрока должны быть высокопрофессиональными певцами, потому что это очень сложное пение.
Для того, чтобы спеть Пещное Действо, мы набираем хороших певцов. В 2010 году мы это делали совместно с поляками, в Польше. Они вообще любят всякие такие вещи и так были рады: «А можно мы поучаствуем?» – «Давайте!» И они, как дети, были страшно рады, что их допустили, что они пели такую музыку, которую не пели никогда. Они выстояли на ногах 3 часа 10 минут (именно столько длится сам певческий чин), и после этого просто упали от усталости, но были совершенно счастливы. И мы тоже были счастливы, потому что впервые с XVII века мы смогли спеть Пещное Действо от начала до конца, без сокращений, со всеми чтениями. Повторяю – это не было службой, а был именно певческий чин в концертном исполнении.
– Пещное Действо иногда называют мистерией. Верно ли это?
– О Пещном Действе вообще мало кто знает сегодня, поэтому и называют его то мистерией, то «началом русского театра», то еще как-нибудь. Я должен сказать очень важную вещь – и с точки зрения театра, и с точки зрения богослужения. Чем отличается мистерия от чина? Ну, объяснять, что такое богослужебный чин или специальный чин людям, которые давно ходят в церковь, не нужно, все примерно знают. Когда же мы говорим о мистерии, то сегодня мистерией принято называть вообще неизвестно что: если где-то упоминается слово «дух», то тут же принято называть эту вещь мистерией. На самом деле, возникла мистерия на Западе. И возникла она как разъяснение богослужения. Поскольку служба в Западной Церкви проходила на латыни, простой народ часто ее не понимал. Отчего и бунтовал, и это одна из причин Реформации. Так вот, мистерия была призвана объяснять значение праздника. Происходило это так: после окончания богослужения те же самые служащие (или певчие, или специально подготовленные люди) разыгрывали в лицах (на разговорном, доступном языке) перед прихожанами картину события, которому посвящен тот или иной праздник. И вот это, собственно, и являлось мистерией. Функция у нее была очень простая: она неразрывно связана с объяснением смысла праздника. И в мистерии, как в театре, разыгрывалось некое действо: святые произносили свои тексты, Спаситель и Богородица – свои. Комментарии тоже были озвучены. Если мы посмотрим все европейские мистерии XIV-XV веков, назначение их совершенно одинаково.
И мы в «Сирине», когда делали Рождественскую программу, поставили «Царя Ирода» именно в живых лицах – так, как его разыгрывали в самом начале. Дело в том, что «Царь Ирод» сохранился в кукольном варианте вертепного действа. Надо сказать, что это тоже очень интересно, но мы поставили его так, как было изначально.
Мы там используем определенный стиль речи, определенные правила, которые существовали в мистерийном искусстве, но которые, на самом деле, позаимствованы из того же богослужения. Например, когда исполнители (или персонажи) не пользуются живым театральным языком. То есть, не допускается личная интонация, выбирается такая тональность, чтобы текст прозвучал в своей чистоте и не был наполнен кривляньями и лицедейством.
Что же касается богослужебных чинов, тут мы знаем намного меньше, потому что очень многое ушло, в том числе, и сами эти чины. Хорошо, что чин Пещного Действа был описан. Но, например, существовал еще особый чин о Страшном Суде, чин о блудном сыне. Есть и чин, которой нам известен и сохранился – это чин умовения ног, один из тех многих древних чинов.
У нас в Церкви никогда мистерий не было. Чины – были, а мистерий на было. Потому что не нужно было никому ничего объяснять, люди все слышали на своем языке, тем более, в XVII-XVIII веке церковнославянский и разговорный языки были очень близки.
– Интересно, а как все это зародилось: мистерии, чины богослужебные…
– Вообще, это своеобычная история в культурах, которые переживают определенные этапы развития: сначала существует богослужение, потом возникает богословие, потом возникает эстетика. Сначала – суть, потом – углубленная суть, а потом уже рассуждения: так или не так, можно ли так, а можно ли иначе? Это уже искусство, оно отрывается постепенно. Когда искусство отрывается от Церкви и становится светским (что мы сегодня видим и в Европе и повсюду) – это очень опасно, хотя в основе лежат как бы благие намерения: скажем, отразить свое видение богослужения, например.
У нас свое видение богослужения породило авторское начало в богослужебном пении, что, с моей точки зрения, неправильно, потому что это – совершенно разные вещи. А тут уже люди приходят на службу и слушают: как красиво поют Евхаристический канон, как красиво поют Херувимскую…
В свое время я спросил у теоретиков, с которыми мы работали, почему я не могу найти древнюю Литургию. «А ее не записывали!» – ответили мне. Ее пел весь храм, потому что она каждый день была одна и та же! И никому в голову не приходило, скажем, «сегодня спеть “Херувимскую” на какой-нибудь другой мотив»! Потому что они не пели – это была молитва, звучавшая в слове!
– Андрей, завершая наше сегодняшнее интервью, мне бы хотелось, чтобы вы сказали несколько слов о приближающемся празднике.
– Ну, что я могу сказать? Рождество – это праздник легкий, как у нас говорят. Это праздник светлый. Это праздник, который всегда возвращает нас и в детство, и в какую-то такую светлую радость, надежду, когда дышится легко! Конечно, хочу пожелать, чтобы все души людские радовались! Пойте, радуйтесь, поздравляйте!
Пещное действо
Полина Терентьева
Музыковед, исполнитель русских духовных стихов
Древнерусский богослужебный чин Пещного действа оставил яркий след в истории древнерусского искусства. Внезапно прервавшееся в своей кульминации, забытое на несколько веков, Действо стало восприниматься чем-то загадочным и таинственным — явлением, которое ставит множество вопросов, не давая на них ответа.
Пещное действо стоит в ряду богослужебных чинов, вышедших из употребления, таких как чин Нового лета, Страшного Суда, Шествия на осляти. Основано оно на истории о трёх еврейских отроках — Азарии, Анании и Мисаиле, ввергнутых в пещь огненную по приказанию вавилонского царя Навуходоносора за отказ поклониться золотому идолу. Но отроки не погибли: в пещь спустился ангел и угасил пламя, так что даже одежда их не была опалена. Сюжет этот взят из третьей главы библейской Книги пророка Даниила. Именно там содержится Библейская песнь отроков, ставшая основой гимнографии чина, однако она представлена только в тех переводах, которые выполнены с греческих источников.
Действо происходило раз в году перед Рождеством Христовым в неделю свв. Отец или свв. Праотец, во время Седьмой и Восьмой песней канона на Утрени, которые как раз и основаны на Библейской песни отроков. Неделя, в которую исполнялось Пещное действо, зависела от дня, на который выпадало Рождество: если Рождество приходилось на понедельник или вторник, Действо совершалось в неделю свв. Праотец, если же на другой день, то в неделю свв. Отец.
Чин можно было увидеть только в крупных городах, где была архиерейская кафедра: в Москве, Новгороде, Владимире, Суздале, Холмогорах, поскольку он мог быть представлен только в присутствии архиерея. Конечно же, для исполнения Действа нужно было довольно большое количество опытных и высокопрофессиональных певчих дьяков. Также на высоте должен был быть и реквизит: специально построенная пещь, отроческие венцы, изображение Ангела и другие детали. Зрелищное, порой пугающе реалистичное, Пещное действо с нетерпением ожидалось прихожанами, в этот день на службу приходили также и иностранцы, жившие в России и не желавшие пропустить такое диковинное представление.
Попробуем представить себе в общих чертах содержание Пещного действа. Утреня шла как обычно до окончания Шестой песни канона. Затем читался Пролог, где передавалась библейская история о трёх отроках. Священники пели так называемые росные стихи [1], тексты которых также относятся к событиям Действа. Во время пения стихов дьяконы зажигали свечи вокруг печи, отроческий учитель связывал отроков и давал их вести халдеям от алтаря к печи, находившейся в центре храма. По окончании последнего стиха следует разговор халдеев и отроков:
Первый халдей: Дети Царевы?
Второй халдей: Царевы.
Первый халдей: Видите ли пещь огнемъ горящу и вельми распаляему?
Второй халдей: А сия пещь уготовася вамъ на мучение.
Анания: Видимъ мы пещь сию, но не ужасаемся ее, есть бо Богъ нашь на небеси, Ему же мы служимъ, Той силенъ изъяти насъ отъ пещи сея.
Азария: И отъ рукъ вашихъ избавитъ насъ.
Мисайло: А сия пещь будетъ не намъ на мучение, а вамъ на обличение.
Перед архиепископом отроки пели кондак «И потщися на помощь нашу яко же можеши хотяй», испрашивая его помощи.
По окончании песнопения отроков развязывают, святитель их благословляет и даёт каждому по зажжённой свече, после чего отроки кланяются ему «вкупе» (то есть вместе). В последующем диалоге халдеев мы узнаём про вину отроков:
Первый халдей: Товарыщь!
Второй халдей: Чаво?
Первый халдей: Это дети царевы?
Второй халдей: Царевы.
Первый халдей: Нашего царя повеления не слушаютъ?
Второй халдей: Не слушаютъ.
Первый халдей: А златому телу не поклоняются?
Второй халдей: Не поклоняются.
Первый халдей: И мы вкинемъ ихъ въ печь.
Второй халдей: И начнемъ ихъ жечь.
Затем отроков заводили в печь, под которую ставился горн с горящим углём. Халдеи начинали ходить вокруг печи, бросая на неё и под неё плаун-траву, которая воспламенялась от углей. Так начиналась Седьмая песнь канона. По свидетельству современников, постепенно возникала огненная завеса, которая скрывала отроков. После слов протодиакона «Ангел же Господень сниде купно со Азариною чадию в пещь и отъят пламень огненный от пещи, яко дух хладен и шумящь», ключарь спускал ангела, который сходил «зело с громом». Халдеи падали «на лица своя», диаконы, «вместо ангельского паления», опаляли их огнём. Отроки, поклонившись ангелу, зажигали в его венце три свечи и ходили с ним кругом в печи, исполняя песнопение.
Затем халдеи встают с земли, снимают свои шоломы, кладут их на пальмы и недоуменно переговариваются:
Первый халдей: Товарищ!
Второй халдей: Чево?
Первый халдей: Видишь ли?
Первый халдей: Было три, а стало четыре, а четвертый грозенъ и страшенъ зело, образомъ уподобися Сыну Божию.
Второй халдей: Какъ он прилетелъ, да и насъ победилъ.
Подьяки дают халдеям выносные свечи и те, пристыженные, стоят унывши, с поникшими головами.
На этом заканчивалась Седьмая песнь канона и начиналась Восьмая. Ангел, которого в начале Восьмой песни поднимали выше, к концу её ещё раз спускался с громом, после чего халдеи опять падали на землю. С благословения святителя халдеи выводили отроков по одному из печи. Затем, начиная с Девятой песни канона, утреня продолжалась по обычному чину.
Это описание Пещного действа, взятое из Чиновника Софии Новгородской, стало, можно сказать, хрестоматийным. Оно появляется во всех статьях, учебниках (по различным дисциплинам: филологии, истории театра, истории русской музыки), где речь заходит о Действе. Описание кажется на первый взгляд полным и ясным. Кажется, читатель видит всё происходящее в храме, но он не может составить себе представления о звучании песнопений. Гимнография Действа пережила длительный (около 350 лет) период молчания и была исполнена только в ХХI веке.
Нельзя сказать, что Действо было совершенно забыто. Нет, такой яркий чин постоянно привлекал к себе внимание. Уже в XVIII столетии Н. Новиковым было опубликовано описание Действа из Новгородского Софийского Чиновника (в серии «Российская вивлиофика» в 1774 году). Настоящий всплеск интереса к чину мы видим на рубеже XIX — XX веков, когда наблюдается большое внимание к русской старине во многих областях культуры и искусства: литературе, живописи, истории и, конечно же, в музыке. Как частичка этой прекрасной и загадочной древности предстаёт чин Пещного действа. Филологи А. Веселовский, П. Морозов, П. Пекарский рассматривают Действо в его драматическом аспекте. Это приводит их к выводам о том, что Действо было истоком русского театра.
Напротив, литургические особенности Действа интересуют церковных археографов К. Никольского и А. Дмитриевского. Последний пишет пространный исторический очерк [2], в котором рассматривает византийский источник русского чина («agios fournos» — «святая печь») и также отмечает особенности функционирования русского чина в связи с богослужебным Студийским уставом. В живописи Пещное действо воскресает на одноимённой картине Н. Рериха (1905 г.), где изображена подлинная «печь» из Новгородского Софийского собора, изготовленная в 1533 году и использовавшаяся в Действе. Ныне она находится в запасниках Русского музея в Санкт-Петербурге.
В 1909 году композитор А. Кастальский пишет произведение «Пещное действо. Для хора и баса соло. Старинный церковный обряд», в котором как цитата содержится ирмос «На поле молебене», напев которого действительно мог звучать в древнерусском чине.
Даже в советское время своеобразное появление образов отроков из Пещного действа мы видим в фильме С. Эйзенштейна «Иван Грозный» (вторая часть, 1958 г.).
В музыкознании гимнография Пещного действа открывалась весьма медленно. В большинстве работ излагается всё та же драматическая составляющая Пещного действа из Новгородского чиновника, а о певческой части мы читаем следующие отзывы:
— Полного певческого чина Пещного действа не сохранилось ни в крюках, ни в нотах (В. Металлов);
— Полной партитуры, содержащей все песнопения Действа, по-видимому, не существовало (Ю. Келдыш);
— Музыкальное содержание Пещного действа представляет загадку (С. Кравченко).
Действительно, источника, который бы содержал полный текст Пещного действа, не существует. Так, диалоги халдеев и отроков мы находим в Новгородском чиновнике, там же даны указания на действия исполнителей. Текст и напевы песнопений в разной степени подробности мы встречаем в разных видах певческих рукописей, относящихся к разному времени и изложенных разными типами нотации. Вступительная часть Действа — росные стихи появляются в Ирмологиях в XVI-XVII веках и записаны знаменной нотацией, причём почти все списки являются беспометными. Песнопения основной части Действа, в очень ограниченном количестве списков, содержатся в Демественниках XVII века, причём они записаны поголосно, а не партитурой, и не содержат степенных помет, которые указывали бы на звуковысотность. То есть гимнография Действа представлена рукописями, которые (особенно демественные песнопения) отражают раннюю форму записи и, строго говоря, являются нечитаемыми.
Среднюю форму записи (наиболее хорошо читаемую — пометную для знамени и пометную партитуру для демества) песнопения Действа благополучно «пропустили». И только по одной версии росников и демественных песнопений записаны поздней формой записи: знаменной нотацией (росные стихи), хоть и пометной, но настолько подробно разведённой, что за частностями часто теряется общее (вторая половина XVII века), и нотолинейной партитурой (демество, первая четверть XVIII), требующей реконструкции из-за конспективности записи и описок. Примечательно, что эти последние списки относятся к тому времени, когда Действо уже не ставилось. Что же тогда побудило не просто к переписыванию более старых рукописей, но к созданию новых редакций песнопений Действа?
Пещное действо вновь зазвучало в начале ХХI века в исполнении ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин» (руководитель А. Котов). Расшифровки росных стихов были выполнены А. Кручининой, а демественная часть, подлинные напевы которой были ещё не известны, была распета Ю. Артамоновой. В 2008 году П. Терентьева защитила диссертацию «Музыкальная текстология и реконструкция древнерусского чина Пещного действа», в которой гимнография действа была представлена в полном виде. С 2010 года ансамбль «Сирин» исполняет эту версию древнерусского богослужебного чина.
Пещное действо пришло к нам из Византии, где существовал чин «agios fournos» («святая печь»), который не был связан с богослужением, он совершался после службы. Греческий чин отличается строгостью и символизмом: огонь в печи не зажигался, в печь спускали не фигуру ангела, а икону. Вероятнее всего, зрелищность и театральность русского Пещного действа появились под влиянием европейских мистерий. Например, в мистерии Благовещения, проходившей в церкви Сан-Феличе во Флоренции, Архангел Гавриил спускался с громом, однако тут ангела играл живой человек. Описание этой мистерии было известно на Руси благодаря произведению «Исхождения Авраамия Суздальского на осьмый собор с митрополитом Исидором в лето 6945» (1437 от Р.Х.) [3]. М. Велимирович указывает также на другие детали этой мистерии, которые могли быть использованы в Пещном действе: пламя, которое вздымается в печи, спорящие пророки, привносящие комический оттенок, что можно сравнить с поведением халдеев в Действе. Возможно также, что итальянское влияние могло проникнуть на Русь с приездом из Италии Софьи Палеолог, будущей жены Ивана III, которую сопровождали итальянские актёры и ремесленники.
Мы видим, что русский чин Пещного действа развивался под влиянием как византийской культуры, так и западноевропейской. Оно находится как бы на стыке богослужения и театра, на пересечении византийской традиции и европейских новаций.
Вопрос о том, когда же Пещное действо появилось на Руси, остаётся открытым. Первое письменное упоминание о нём находится в расходной книге за 1548 год. В певческих рукописях начала XVI столетия уже содержатся записи песнопений Действа. Как правило, все песнопения имеют довольно длинный, так называемый донотный период, когда они исполнялись по памяти. Возможно, такой этап был у гимнографии Пещного действа. Церковный археолог А. Дмитриевский весьма обоснованно предполагает, что Действо на Руси было известно уже в конце XIV столетия: в произведении «Хождение Игнатия Смольнянина», автор которого был в Константинополе в 1389-1405 годах, этот русский путешественник очень обстоятельно описывает церковные обычаи, которые отличались от русских, а о «печи трёх отроков» упоминает лишь вскользь, видимо, подразумевая, что русскому читателю этот чин подробно объяснять не нужно. Гораздо более смелое предположение высказывал Е. Голубинский, указывая на прозвище «Иван Халдеевич» из Ипатьевской летописи (1146 г.) и на его возможную связь с чином Пещного действа.
Последнее упоминание о Действе в расходных книгах относится к 1645 году. Комический элемент, связанный с халдеями, нарушал возвышенность богослужения и вызывал многочисленные нарекания. Исполнители, игравшие халдеев, «входили в образ» примерно за неделю до Рождества и оставались в нём вплоть до Богоявления: голштинский посол Олеарий, бывший в России в 30-е годы XVII века, отмечал в своих записках, что «эти беспутные люди» бегали по улицам с потешным огнём и поджигали людям бороды, портили товары на ярмарках. Церковь же в середине XVII века боролась со светским влиянием на службах, и Пещное действо с этой точки зрения, конечно же, привлекало к себе пристальное внимание.
[1] Росные стихи, или росники — песнопения знаменного распева, содержащиеся в Ирмологиях. Название происходит от слова роса, поскольку в них рассказывается о том, что ангел Господень оросил пещь огненную.
[2] Дмитриевский А. А. «Чин пещного действа: Историко-археологический этюд (Посвящается проф. Н. Ф. Красносельцеву)», Византийский Временник (СПб.), 1894, т. 1, с. 553–600).