Что такое плющиха с тремя тополями

Фильм «Три тополя на плющихе»: почему Нюра не вышла к Саше?

Фильм вырос из песни. Татьяна Лиознова услышала ее однажды, и все, «песня меня захватила». Женщина поет, а как будто рассказывает про своего любимого, космонавта. Вот он мчится в этом своем корабле в холодной бездне, смотрит сверху на нашу голубую планету. Женщина волнуется, ждет. Миллионы людей вокруг, а ей кажется — пусто, нет никого. Такси спешат, листья падают, но это все не по-настоящему как будто; в ее настоящем только мужчина, который летит где-то там, так далеко, что представить невозможно, и все звезды мира дарят ему свою нежность. Майя Кристалинская исполнила «Нежность» так, что ее ставили в один ряд с «Журавлями» Бернеса и «Тремя вальсами» Клавдии Шульженко. Ее голос тоже был каким-то космосом.

Тополя на Шаболвке

Лиознова долго жила под влиянием этой песни, старалась придумать историю, в контексте которой эта песня прозвучала бы. Что-то набрасывала, записывала – все было не то. А потом прочитала рассказ Александра Борщагов­ского «Три тополя на Шаболовке»:

«— Спит она, — сказала девочка раздраженно. — Она и стоя уснет. Как клуха.
— Уходили вы свою мать, Анну Григорьевну. — Старик вздохнул. — А какая она была! Привез ее Гриша к нам на Оку, и вроде света в деревне прибавилось. А он ее, видишь, себе привез.
— А как же? — удивилась девочка.
— На работы. В каторгу».

Татьяна прочла этот рассказ и поняла: все, поиск истории завершен. Она будет снимать про то, как простоватая сельская женщина встретила интеллигентного московского таксиста. Они провели вместе всего два часа, и Нюра вернулась к своему подловатому грубому мужу, в хорошую сытую семейную жизнь. Но как раньше уже не будет.

Актеры и роли

Сейчас начинаешь читать этот рассказ, и книжные диалоги звучат в голове голосами актеров с первой же страницы.

Никого больше и представить себе в этих ролях нельзя. Доронина, Шалевич и Олег Ефремов: конечно, никто другой не мог сыграть таксиста Сашу! Татьяна Лиознова не устраивала кастинга, только фотопробы, но актеры, которых она пригласила в фильм, сомневались и артачились. Шалевичу страшно не нравился Гриша, и его можно понять. Актер говорил, что он и так достаточно сыграл отрицательных ролей, с него хватит. Татьяна говорила, что видела все его роли: «Поверь, что такой у тебя не было». И Шалевич согласился.

Доронина играть Нюру не хотела вообще. Ну, как не хотела. Ей не нравились кинематографические колхозницы: с накрашенными губами, ресницами, подведенными глазами. И без этого нельзя: как говорила актриса в одном интервью, такая она, особая страна с названием «Русская женщина». И тут ей показали фотографии, результаты фотопроб. На них она была настоящей, обаятельной, прекрасной. С фотографий смотрело лицо без макияжа – живая, веселая и нежная Нюра.

Авоська, полная коробков

«Три тополя на Плющихе» снимали целый год. Татьяна придавала значение каждой детали, мелочей не было. Шалевич потом вспоминал, что если в сценарии было написано «на стене висит авоська, полная спичечных коробков», то съемки не начинались, пока на стене не появлялась эта треклятая авоська со спичками.

Между дублями Лиознова все время слушала «Нежность», она знала, что песня должна быть в фильме, но придумать, где, долго не могла. Песня была еще одной главной героиней фильма, уже даже трудно было не напевать постоянно: «Опустела без тебя-я-я земля», и все напевали. Лиознова попросила Пахмутову написать всю музыку к фильму.

Сейчас это странно, но и песня «Нежность» в первые годы своей жизни не была никаким шлягером. Пожалуй, Лиознова первая смогла почувствовать ее, понять. А когда Майя Кристалинская впервые исполнила «Нежность» в Колонном зале Дома союзов, повисла ледяная тишина. Певица уходила со сцены под стук своих каблуков. На авторов обрушились критики: зачем вы написали про какого-то французского летчика? Что еще за Экзюпери? Написали бы про Чкалова тогда уж. Безумно популярной «Нежность» стала только после «Трех тополей на Плющихе», а потом, когда погиб Гагарин, люди стали считать ее реквиемом по первому космонавту и полюбили еще сильнее. Но до этого оставалось еще несколько лет, а пока что Лиознова уговорила Пахмутову посмотреть отснятый материал. Пахмутова пришла из вежливости, увидела крупные планы Олега Ефремова и сказала, что да, напишет.

Источник

Где искать три тополя на Плющихе?

До сих пор фанатов и просто смотревших культовую кинокартину Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе», особенно тех, кто впервые попадает в Москву, интересует вопрос: «А где искать эти самые тополя?».

Немного о названии улицы.

До восемнадцатого столетия именовалась она Саввинской, по расположенной в этом месте Саввиной обители. В какое-то время открыли на ней кабак под названием «Плющиха», пользовавшийся такой популярностью у москвичей, что это привело к переименованию улицы «в честь него».

Что касается топонима «Плющиха», то одни склоняются к тому, что это производная от фамилии Плющев, который якобы был владельцем питейного заведения, другие – из-за того, что в меню значилось блюдо, приготовленное из плющёного гороха.

Но вернемся к нашим тополям и месту, где их можно найти!

Сразу разочарую желающих. На Плющихе мы их точно не найдём. Дело в том, что в основе кинофильма «Три тополя на Плющихе» лежит рассказ … «Три тополя на Шаболовке»!

Написал его Александр Михайлович Борщаговский и впервые опубликовал в августовском номере популярного в СССР журнала «Огонек» за 1966 год.

Действительно, в то время на улице Шаболовке стояли три старых тополя, рядом с которыми находилось одноименное кафе. Старожилы говорили, что там готовили изумительный заварной кофе.

Первоначально картину хотели назвать также – «Три тополя на Шаболовке», но, в конечном итоге, Татьяна Лиознова решила изменить название. Почему?

Дело в том, что в 1960-х годах «Шаболовку» больше связывали с телевидением и даже башню Шухова на ней «переименовали» в Шаболовскую башню, что, конечно же, могло плохо сказаться на восприятии сюжета картины кинозрителями – ведь фильм не о кино, а о любви. Лиознова поменяла название, чему не препятствовал даже автор рассказа и сразу согласился.

Стоит отметить, что места для киносъемки в Москве Татьяна Лиознова подбирала с особой тщательностью, стараясь «географически привязаться» к сценарию, что никогда не являлось обязательным условием в кинематографе.

И пусть «нинына квартира» располагалась не на самой Плющихе, но достаточно близко – в доме на Ростовской набережной, №5. Киноплощадкой служила одна из местной квартир, владельцы которой на время освободили ее, уехав загород.

Что касается «шаболовского» кафе, то его декорацию возвели прямо у дома, на дворовой территории.

Кадры с растущими тополями отсняли не на Плющихе и не на Ростовской набережной. Где именно, «история умалчивает».

Источник

Не своя судьба. «Три тополя на Плющихе» (1968)

И что, спросите вы, сильно помогает Нюре ее плащик? Нне очень. Но

Нюра живет сразу в двух системах координат. И поэтому оценивать ее «счастливость» надо с разных точек зрения. Для большинства ее односельчан Нюрка женщина «сытая», благополучная: удачный брак, муж Гриша не пьет и даже не бьет ее (не любит что ли?), дети, дом — полная чаша. В счастье она просто купается, по словам невестки, которой жизнь не улыбалась вовсе («только-только синяки сошли» от тяжелых кулаков мужа, угодившего в тюрьму, боюсь, за что-то похуже, чем жестокое обращение с кошками и женщинами). Соседи тоже откровенно завидуют Нюрке, были бы подруги, и они бы добавили ядовитых комплиментов. Гриша хваткий: он работает (бакенщиком), держит хозяйство, продает излишки сельскохозяйственного производства на рынке, и, если верить осторожному предупреждению дяди Егора (дальний родственник?), еще и браконьерствует. Ну кому же не браконьерствовать, как не егерю, которого поставили наблюдать, чтобы «не шалили на реке». Это внешняя сторона.

А каково будет одеть Нюркины туфли и постоять в них? Муж, любимый, обожаемый (и есть за что!) груб, холоден и жаден. Даже пастух, случайно зацепившийся с Нюркой языками, роняет замечание о том, что жадность для мужа — это грех, простить который трудно, даже тому, кто «рассвет увидел». Кроме того, Гриша в полной мере выполняет для нее роль судьи в последней инстанции, не только инструктируя ее по мелочи, но и водружая вокруг нее стены своих «принципов» и предрассудков, диктуя ей мнения, которых она обязана придерживаться. Идеальность жены, в соответствии с его же правилами, он принимает как должное, чуть ли не с презрением. Безвыходная ситуация: либо жена строптивая, либо дура.

Дети, явно принимают сторону отца, во всяком случае, дочь говорит его словами и реагирует на мать в его манере, наступая на горло ее песне в буквальном смысле слова. Жена дяди Егора, Федосья, беспричинно ревнует ее к своему мужу, который единственный, кажется, понимает Нюрку, да и просто выслушивает ее. Дядя Егор «старый и однорукий», Нюрка не воспринимает всерьез предположения, что она просто ему нравится. Но дело именно так и обстоит. А Федосья исходит желчью. Все, что говорит на это Нюра с мягкой досадой: Вот не любит она нас!

Но не вздумайте утешать Нюру. Она счастлива, по-дурацки счастлива тем, что нужна своему мужу, детям, тем, что когда-то же муж любил ее без памяти и выделил ее одну среди множества красивых подружек. И не теряет надежды, что его любовь вернется. Верит вопреки его небрежению и отстраненности. Нюра просто честно исполняет долг: проживает ту жизнь, что ей дана.

Есть у Нюры и тайная жизнь. Ее сны и грезы наяву. В них она безоблачно счастлива, да у нее, кажется, даже прическа другая. А муж жарко целует ее, крепко обнимает и говорит с гордостью. об обладании самой красивой женщиной. В ее снах появляются и свекры, которых она, скорее всего, и не видела никогда. Поэтому они всегда предстают в той же позе, что и на фотографии, что висит на стене комнаты. Что же они олицетворяют? Семейные устои ее мужа?

Помимо продажи ветчины на рынке в Москве в качестве побочного командировочного задания Нюра получает приказ приструнить невестку, сестру Гриши, которая надумала развестись с мужем (тот, что в тюрьме), и к тому же завела отношения с другим мужчиной и даже «не таится». Слушая отвратительные нотации Гриши мы воображаем себе чуть ли не падшую женщину, гуляющую направо и налево. Вердикт брата строже того, что получил Нинкин муж: развод не разрешаю, всех хахалей отбрить, потому что «она уж свое отжила».

И вот эта воплощенная деревенская простота появляется в Москве, не в первый раз, но после значительного перерыва. И привлекает внимание таксиста, который только что потратил много душевных сил и две копейки, чтобы по телефону убедить узбекского собеседника, что ему надлежит встретить дедушку, который не решился предупредить о приезде свою осевшую в Москве родню. За показной суровостью таксиста прячется неудержимое желание помогать людям. Не верите? А вон, смотрите, на заднем сиденье такси едет дедушка Садык, который в противном случае так и скитался бы неприкаянно по Москве.

Нюру разбирает желание поговорить, есть в ней и мягкий юмор и озорство, но, наученная горьким опытом, она сдерживает себя, пока мягкое обращение Саши не растапливает лед ее недоверия. Вот она уже смеется шутке, шутит сама, рассказывает о себе. А Саша целиком подпал под ее обаяние, их поездка до Плющихи затягивается до бесконечности. Они оба ведут себя так, как два друга, встретившиеся после долгой разлуки. И вдруг происходит нечто, мощным электрическим разрядом пробивающее последнюю преграду, отделяющую их души от совершенного родства. Песня, которую тщетно ищет на радио Саша, и которую Нюра не узнает по названию, вдруг звучит в кабине такси. Нюра поет ее в своей собственной манере, с отступлениями и объяснениями, с придыханием и оханьем. Таксист застывает, шокированный совпадением.

Невинное предложение Саши посмотреть вечером кино встречает невинное же согласие Нюры. А почему нет? Она же в «плаще»? Ее неиспорченность и верность мужу служит ей самой надежной защитой.

И вот она в доме невестки. Неожиданная отповедь Нинки, которая попрекает Нюру счастливой жизнью с Гришей, в то время как она не видела ничего хорошего от мужа (каким же извергом он должен быть, если Нина противопоставляет ему Гришу!), который и отцом был никудышным, вызывает у Нюры слезы. И мы опять ошибаемся, предполагая, что она плачет о себе. Нет, она жалеет Нинку. Миссия провалена, Гриша Нине не указ, и свое счастье в лице влюбленного в нее молодого человека она не упустит. Молодец, Нинка! Так держать!

Загадочная цепь событий препятствует свиданию Нюры и Саши. Упущенная возможность или отведенная беда? Нюра воспринимает неудачу философски. И все же нам обидно за нее. Не судьба этим двоим быть вместе, но почему же они обречены на такой скомканный конец их знакомства?

Жизнь прожить — не поле перейти. И если ты принял свой дар, свою судьбу, то и несешь его, как бы он ни был тяжел. Только как быть, когда она досталась тебе по ошибке? Понять это можно, только если вам на секунду приоткрылась окошко в другую реальность. Это невозможно, вы знаете это, но все же нечаянно проникаетесь уверенностью: вот то, что сделало бы меня счастливым! Почему же я. здесь?

Так и наша героиня с грустью смотрит, как уезжает на белой «Волге» не ее судьба, встретиться с которой больше не доведется. Она вернется к мужу и детям, впряжется в привычную рутину и потянет свой возок без жалоб и сомнений. И все же в душе ее заронилось зерно неуверенности в непоколебимости ее картины мира. И вместо того, чтобы ловить каждое слово мужа и с готовностью отвечать на любой вопрос, стараясь угадать «правильный» ответ, она замирает при звуках песни, как будто окно в альтернативный мир осталось приоткрытым, и в эту узкую щель просачивается тонкой струйкой нежность упущенной судьбы.

Источник

Нежное кино: по следам фильма «Три тополя на Плющихе»

Весной 1968 года вышел фильм Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе». Ленту посмотрели 26 миллионов зрителей, исполнительницу главной роли Татьяну Доронину журнал «Советский экран» признал лучшей актрисой года, а песня «Нежность», которую спела ее героиня, стала настоящим хитом.

За пятьдесят с лишним лет «Три тополя» не потеряли своего очарования: простая история двух разминувшихся в столице людей до сих пор трогает сердца. История создания картины — в материале mos.ru.

Все началось с песни

Свою «Нежность» Александра Пахмутова вместе с поэтами Сергеем Гребенниковым и Николаем Добронравовым написали в 1965 году. Она вошла в цикл «Обнимая небо», посвященный советским летчикам. Когда Майя Кристалинская впервые исполнила ее, публика встретила песню прохладно — она показалась немного странной. Лирическая героиня сначала обращается к возлюбленному, улетевшему в рейс, а потом вдруг вспоминает про французского писателя Антуана де Сент-Экзюпери, который, как известно, написал своего «Маленького принца» незадолго до трагической гибели во время разведывательного полета в 1944 году.

Так же пусто было на Земле,

И когда летал Экзюпери,

Так же падала листва в садах,

И придумать не могла Земля,

Как прожить ей без него, пока

Именно с «Нежности» начались «Три тополя на Плющихе». Песня очень нравилась Татьяне Лиозновой, уже снявшей на тот момент несколько фильмов (правда, главный триумф — «Семнадцать мгновений весны» — еще впереди, в 1973 году). Железная леди советского кино решила обязательно использовать загадочную песню в своей следующей ленте. Она примеряла то одну, то другую историю. Однажды, прочитав рассказ Александра Борщаговского «Три тополя на Шаболовке», Лиознова поняла: вот оно! Два героя случайно встречаются и проходят мимо своего возможного счастья. Ключом к их истории и станет «Нежность». Действие Лиознова перенесла с Шаболовки на Плющиху, чтобы избежать лишних ассоциаций (находящаяся на Шаболовке Шуховская башня в то время была символом советского телевидения).

История, которая легла в основу фильма, проста и незабываема. Молодая женщина Нюра (Татьяна Доронина) приезжает из деревни в Москву, чтобы продать на рынке домашнюю ветчину. От вокзала до Плющихи, где живет золовка Нюры, ее везет таксист Александр (Олег Ефремов). Между ними возникает симпатия, и герои договариваются встретиться позже. Но обстоятельства мешают, и история их любви останавливается в самом начале. Простейший сюжет дополнился актерским талантом Дорониной и Ефремова, работой Лиозновой и оператора Петра Катаева, музыкой Пахмутовой — и получился прекрасный фильм.

Кульминационная сцена связана с той самой песней. Помните? Дождь, герои сидят в машине, Саша ищет песню «Нежность» по радио — она как раз часто звучит в эфире, а Анна со свойственной ей простотой говорит, что такой песни не знает, но у нее тоже есть одна любимая. Она начинает петь, и оказывается, что это как раз та самая композиция. По глазам героя Ефремова, снятым крупным планом, становится понятно: пропал.

Кстати, крупные планы — один из главных инструментов, с помощью которых Лиознова добилась особенной атмосферы своей картины. А как такие планы снимать технически в салоне автомобиля, придумал оператор Петр Катаев. Для такси, в котором сидят герои, нашли дублера. Вторую машину распилили и сняли с нее лобовое стекло. Таким образом камера могла максимально близко подобраться к Ефремову и Дорониной с любого ракурса.

Были и другие ухищрения — куда без них в большом кино. Лиознова хотела дать диалог актеров во время дождя живым, то есть без последующего переозвучивания. Но когда на крышу такси полилась вода из машины, имитирующей дождь, стало понятно: это полностью заглушает голоса. Решение придумал звукооператор картины Леонард Бухов. На крышу авто положили несколько матов, которые смягчали лишние шумы.

Доронина и Ефремов: двое в «Трех тополях»

Исполнители главных ролей впервые встретились на съемках фильма Михаила Калатозова «Первый эшелон» еще в 1955 году. Для обоих это был дебют в кино, правда, Ефремову сразу досталась большая роль (он сыграл секретаря комсомольской организации Алексея Узорова), а Дорониной — эпизодическая. Актеры будут сниматься вместе еще не раз — в лентах «Шли солдаты», «Еще раз про любовь», «Ольга Сергеевна». Также они много вместе работали в театре вплоть до раскола МХАТа в 1987 году. Их дуэт в «Трех тополях» покорил зрителей, после выхода картины даже пошли слухи о романе актеров.

На роль Саши Лиознова изначально рассматривала Николая Рыбникова («Весна на Заречной улице», «Девушка без адреса», «Девчата»), с которым уже работала в 1963 году на съемках фильма «Им покоряется небо». Что же касается главной героини, здесь у режиссера никаких сомнений не было: ее должна сыграть Татьяна Доронина. На первой встрече с актрисой Лиознова попросила ее выучить песню «Нежность» и прийти, когда будет готова. Доронина песню знала и спела сразу на месте.

Однако в дальнейшем не обходилось без сложных ситуаций. Например, однажды Доронина настояла на изменении одной из сцен. По задумке Лиозновой, Нюра должна была есть мороженое на станции перед отправлением в Москву. Но актриса отказалась наотрез. Причина? Не любит мороженое. И Лиознова, известная своим железным характером, уступила.

Была еще одна великая женщина, с которой режиссеру предстояло найти общий язык, — Александра Пахмутова. На «Нежности» держался весь фильм, для Лиозновой было принципиально получить разрешение на использование песни. Александра Николаевна сначала скептически отнеслась к этой истории, но, когда ей показали черновой вариант сцены, где Доронина поет, была впечатлена. Она не только отдала «Нежность», но и согласилась написать всю музыку для кинофильма.

Кстати, был в фильме еще один хит того времени — Oui, je crois («Да, я верю») в исполнении Мирей Матье. Песня французской дивы звучит, когда Нюра едет на телеге по деревне. Казалось бы, диссонанс. Но никакой иронии: Нюра хоть и просто одета, и сидит рядом с чемоданом сала, но в это время мы видим в ней человека с богатым внутренним миром, серьезного, думающего.

Удивительный маршрут

Еще одной героиней фильма стала Москва. Предлагаем пройти по следам Нюры и Саши и вспомнить, на фоне чего разворачивается их история.

Правда, первый раз зритель попадает в столицу еще до приезда туда героини. Помните, как таксист забирает под утро молодую девушку с Комсомольского проспекта? Мы видим кинотеатр «Фитиль», который работает и сегодня, а чуть вдалеке — церковь Николы в Хамовниках.

Девушка, на которую со сдержанным неодобрением посматривает Саша и с которой скоро так сильно будет контрастировать Анна, просит отвезти ее домой «на Кутузовский, за панораму» — то есть в окрестности музея-панорамы «Бородинская битва». Внимательный зритель быстро заметит художественное допущение: на самом деле таксист высаживает девушку в Пожарском переулке. Затем Саша едет по пустой утренней Москве, мелькает снятая сверху Лубянская площадь.

В следующий раз мы окажемся в Москве уже с героиней и будем вместе с ней ловить такси на Комсомольской площади, а заодно осмотримся. Непривычно видеть площадь без универмага — его построят только в 1983 году, то есть через 25 лет после съемок.

Герои наконец встречаются — Нюра садится в такси и едет по столичным улицам с еще одним пассажиром — добрым дедушкой. Саша отвозит того на Большую Пироговскую улицу, к комплексу общежитий Института красной профессуры. Это интересный образец конструктивизма конца 1920-х: восемь зданий расположены в шахматном порядке и соединены между собой галереями. Комплекс был построен в 1929–1932 годах. В нем размещались общежития и квартиры сотрудников института. Из-за своей необычной планировки здание получило название «дом-пила».

От Большой Пироговки до Плющихи ехать совсем недолго, но герои почему-то отправляются колесить по столице. То ли Саша не хотел так быстро расставаться с прекрасной пассажиркой, то ли Татьяне Лиозновой важно было показать другую красавицу — Москву. Сначала мы попадаем на Новый Арбат (тогда — проспект Калинина). Здесь еще завершается строительство. Дома-книжки уже стоят, но между ними еще нет торговых корпусов. В кадр здесь попадает церковь Симеона Столпника на Поварской, которая чудом уцелела во время строительства проспекта Калинина.

Начинается дождь. Наши герои будут пережидать его, припарковавшись в переулке Сивцев Вражек. Здесь состоится один из ключевых диалогов и будет спета та самая песня. Дождь постепенно заканчивается, а мы магическим образом оказываемся на Манежной площади (в 1967 году, когда проходили съемки, она была еще проезжей). Затем — Смоленская набережная и Комсомольский проспект. Здесь в кинотеатре «Горизонт» Саша обходит очередь, утверждая, что у него в машине «сидят чешские товарищи», и покупает два билета на фильм «Встреча в горах». Фильм настоящий — это комедия грузинского режиссера Николая Санишвили, снятая в 1966 году.

Под наивные рассуждения Нюры про Америку мы снова попадаем на Смоленскую набережную и наконец добираемся до Плющихи. Героиня так описывает здание, которое ей нужно: «Там дом такой, что и проглядеть-то нельзя. Отовсюду видать. Мост там. И церква старая. Как дом-то сложили, так церква в землю ушла. Скукожилась». Наконец он найден — это Дом архитекторов, который находится по адресу: Ростовская набережная, дом 5. А «церква» — это церковь Благовещения Богородицы, не сохранившаяся до наших дней. В 1932 году ее закрыли, а к концу 1960-х снесли полностью.

Интересно, что сцены дома у золовки Нюры действительно снимали в Доме архитекторов. Хозяева квартиры на время уступили ее съемочной группе. А кафе «Три тополя» кинематографистам пришлось сооружать самим. Около него герой Ефремова прождет Нюру целый час. Современные зрители во время просмотра этой сцены испытывают, вероятно, такие же эмоции, что и те, кто впервые посмотрел этот фильм в 1968 году: волнуются, когда героиня не может найти ключи, надеются, что Саша все-таки подождет еще. И думают после титра «Конец», почему же Нюра так и не вышла.

Источник