Что такое рейвы в россии
«Я пришел на дискотеку, чтобы снять тебя и стресс» Россию захватывают хиты про наркотики и рейвы под музыку 1990-х
Фото: Julie Jacobson / AP
За последний год в России набирает обороты творчество новых молодых групп, звучанием своим напоминающее хиты девяностых и нулевых. Многие из этих артистов откровенно поют о наркотиках, рейвах, сексе и столкновениях с полицией под мотивы электропопа. Другие погружаются в бездну поджанров музыки двадцатилетней давности, создавая целые альбомы-исследования. «Лента.ру» поговорила с наиболее яркими представителями нового тренда — исполнителями GSPD, «Дети», Coldcloud и «Лава» — узнала его истоки и получила прогнозы о его будущем.
«Едем под землей в метро, вырубаем мефедрон»
25-летний Давид Деймур, более известный под псевдонимом GSPD, называет себя одним из пионеров возрождения евродэнса в России. GSPD — наиболее заметный представитель этой волны, уже в 2019 году он собирается провести концерты на стадионе «Сибур Арена» в Петербурге и в московском Adrenaline Stadium. Музыкант придерживается мнения, что музыка, связанная с рейвами и электропопом, не должна быть переполнена смыслами — в конце концов, «люди идут на такой концерт не для того, чтобы духовно обогатиться». В ироничных песнях с элементарными рифмами и под незатейливый минус GSPD поет о наркотиках, рейвах, вписках, проблемах с полицией — как утверждает сам Давид, он не пропагандирует подобный образ жизни, а является лишь наблюдателем происходящего в современной России.
«Я пришел на дискотеку,
Чтобы снять тебя и стресс.
Знаю, каждая девчонка
любит только евродэнс»,
— GSPD, «Евродэнс»
Одна из причин его популярности, помимо простоты и энергичности произведений, — в том, что он не прикрывается метафорами и не занимается самоцензурой. О русской молодежной действительности — в том числе той ее части, которая связана с веществами, — он поет даже нарочито вызывающе, будто дразнит правоохранительные органы. Однако сам Давид утверждает, что ничего запрещенного в его композициях нет.
Один из самых популярных ваших клипов — на трек NFS Underground. Он переполнен упоминанием веществ — это тоже неотъемлемая часть культуры, о которой вы поете?
GSPD: Клип NFS Underground я все-таки позиционировал как несерьезный. Это была компиляция всего юмористического и сатирического, что может быть связано с этой культурой. А что касается наркотиков — я думаю, вы не будете отрицать, что это связано не только с рейв-культурой, но и с рэп-культурой. Потому что каждый второй рэпер сегодня так или иначе упоминает какие-то вещества. На мой взгляд, это связано также с рок-культурой. Например, в текстах «Пошлой Молли», если я не ошибаюсь, можно что-нибудь подобное услышать. И, наверное, дело не в подобной музыке, а в пресловутом социальном запросе — людям это интересно. Молодым людям это интересно. А музыканты — генераторы общественного мнения, выдают то, что хочет общество.
То есть наркотики проникли в рейв-культуру, как и во многие другие явления в России, и стали на нее влиять — но как именно?
GSPD: Если мы рассматриваем каноничные рейвы из 1990-х, то там, безусловно, это присутствовало. А что касается сегодня — меня вот многие обвиняют в том, что я являюсь популистом, а мои рейвы — нечто ненастоящее. Ну, пускай так. Я знаю, что очень много адекватных ребят и девчонок приходит на мои концерты. И, возможно, для них с наркотой это уже никак не связано. Безусловно, упоминание каких-то веществ в треках может быть — ровно так же, как это является частью современной жизни молодежи. Это может быть плохо, это может быть для кого-то хорошо, но это факт, который отражается в культуре.
Едем под землей в метро,
Вырубаем мефедрон.
Слышу, кто-то из толпы кричит:
«Эрон-дон-дон!»
— GSPD, NFS Underground
Давид поет о рейв-культуре, дискотеках и их постоянных посетителях — молодежи. При этом сам он на современных рейвах не бывает, черпая вдохновение из своего подросткового опыта: «Я уж постарше, наверное, чем моя основная аудитория — мне 25 лет, 26 будет в этом году. И дискотеки, всякие танцевальные тусовки — это то, что было в моем детстве, то, что меня окружало. И скорее из-за этого мне захотелось жанр возродить. Сам я все же не очень частый тусовщик и посетитель подобных мероприятий».
«Рейв спасет твое сердечко»
25-летний Илья Бурков и 24-летний Владислав Смирнов из группы «Дети» уже выступали у GSPD на разогреве. Коллектив появился в 2018 году и успел выпустить три альбома, а также единственный клип на композицию «Турбо-пушка», собравший более 3,5 миллиона просмотров на YouTube.
Причиной популярности подобной музыки сегодня «Дети», как и GSPD, считают жажду драйва и танцев у молодежи. «Все устали грустить, устали от медленных ритмов, все хотят танцевать. Народ понял, что не нужно быть хардкорщиком каким-то для этого, и что девочки красиво накрашенные, на каблуках, тоже хотят отрываться», — говорит Илья. «Мне кажется, люди еще просто устали от ******** [позерства], как в рэпе. Весь рэп, все попсовые песни — это как кто-то куда-то едет на мерседесе. А все хотят просто по-доброму пойти в толпу и особо не думать ни о чем», — добавляет Влад.
«Разошлись два человечка,
Градус выше, гаснет свечка.
Боль не вылечит аптечка,
Рейв спасет твое сердечко»,
— «Дети», «Сердечко»
Тексты композиций у них не обременены смыслом по той же причине — поклонники идут на их концерты, чтобы выпускать энергию, и «Дети» это прекрасно понимают. По словам музыкантов, особенно явно это проявляется на их концертах, где фанаты устраивают просто неописуемый цензурными фразами слэм, во время которого попытки снимать действие на камеру заканчиваются полетом телефона через весь зал, а в крайних случаях — даже переломом костей.
В творчестве «Детей», как и у GSPD, поется о рейв-вечеринках, отношениях, в некоторых треках упоминаются и наркотики. Впрочем, встретившись с популярностью, артисты переосмыслили свое творчество — по их словам, сейчас они бы не стали так смело петь о веществах.
Илья: Первые два альбома были по фану — не было никакой серьезности в музыке. Потом получилось так, что это начало обретать популярность. И когда я переслушивал, я понимал, что таким образом некоторые вещи не написал бы. Потому что в новом альбоме, «13 способов», есть упоминания наркотиков. Но они — именно упоминания. Нет призыва к этому. У молодежи есть проблема в стране — я когда в Москву попал, был в шоке, что каждый второй — наркоман. И мы работаем только с теми, кто не употребляет.
Влад: Это основной критерий — найти продюсера, человека, который нам поможет с музыкальной точки зрения.
Ну, от артистов в нынешних реалиях иного ответа трудно ожидать. Но в ваших текстах то и дело встречается лексика, связанная с наркотиками, — это ли не следствие того, что рейв-культура тесно с ними связана? Или откуда она взялась?
Илья: Не то чтобы тесно. Сам рейв — да. Изначально, когда это появилось, то было связано с жесткими синтетическими наркотиками. Мы стараемся от этого уйти. Почему «новый русский рейв» — хочется задать моду здорового образа жизни. Но нельзя их не упоминать, закрывать на это глаза будет нечестно. Когда слушатель встречает знакомые слова — а их знают все, — он понимает, что это правда. Что такое есть. А если закрыть глаза на все и создать иллюзию, что наркотиков не существует, — а где тогда искренность? Без искренности слушатель скажет: ну, это не мое. Что-то он, по-моему, не то городит.
«Раздеваемся под бит,
Две таблетки «Айболит».
Цветомузыка, танцпол,
Дискотека далеко»,
— «Дети», Sensation
«Новый русский рейв» — это, в понимании Ильи и Влада, не многочасовые концерты в подвалах заброшенных мануфактур, а зарождающийся музыкальный жанр. Это поп-рейв, вдохновленный творчеством групп 1990-х годов, — «Дети» в качестве своих источников вдохновения называют песни Prodigy, Аллы Пугачевой, «Руки Вверх!», Hi-Fi и Александра Новикова. «Алла Пугачева девяностых годов — это чистый рейв. “В воду войду” — ритма чуть прибавить, у нее там где-то 130-140 bpm (число ударных долей в минуту — прим. «Ленты.ру»), ей добавить до 160-ти — и все, новый русский рейв», — объясняет Илья.
«Красота ее колен, я бы ее отымел»
21-летний чувашский исполнитель Андрей Андреев, выступающий под псевдонимом Coldcloud, не поет о рейвах, но вдохновение, кажется, берет из того же источника, что и GSPD с «Детьми», — хотя бы потому, что звучат его песни как смесь «Ласкового мая» и «Руки Вверх!» Но иллюзия действует, только если не вслушиваться в текст его песен. При другом музыкальном сопровождении поэзия Coldcloud выглядела бы мрачновато — он называет себя гопником из дворов, в красках описывает кровавые драки с оппонентами — все это, по его словам, реальные, хоть и слегка приукрашенные истории. В основном песни Coldcloud состоят из многократно повторяющихся строчек, настолько прилипчивых, что, услышав песню всего один раз, вы будете крутить ее у себя в голове целые сутки. Впрочем, если часть народной любви «Руки Вверх!» заработали именно такими въевшимися в память припевами, то у Coldcloud есть все шансы повторить их успех.
По признанию самого Андрея, к звучанию поп-групп двадцатилетней давности он пришел совершенно случайно.
Coldcloud: Все получилось случайно, благодаря Заразе (Zaraza — рэпер, исполнитель музыки в жанре Happy Hardcore — прим. «Ленты.ру») — я просто записал трек под трэп-бит, а он удалил его и сделал свой, под прямую бочку. Так появился Luv 2, «Красота ее колен». И после выхода этого трека мне все начали писать, что это «Руки вверх!» И я подумал: «Хм, надо бы реально что-то такое замутить. Только уже не случайное, а специальное — с новым, белоснежно-чувашским звучанием».
Голос тоже похож на Сергея Жукова из «Руки вверх!» Вы специально этого добивались?
Coldcloud: На самом деле все это случайно начало появляться. А потом я решил сделать трек Pop Star и такой: Уау-уау! Прикольно! И у меня уже как-то это все выработалось, такой стиль — и уже все само стало получаться.
«Юра, Юра Шатунов,
Сергей Жуков, два в одном.
На мне ща Louis Vuitton,
Коп мой палит телефон»,
— Coldcloud, Luv 3
Почему сегодня возник запрос на подобную тему?
Coldcloud: Мне кажется, что и раньше был запрос на такую музыку, а сейчас идет круговорот одних и тех же событий. Вообще, в нашем мире происходит этот круговорот, также и с музыкой — цикличность.
«Настоящих рейвов на нашем веку уже не было»
Еще одна новая группа, исследующая музыку 1990-х в своем творчестве, — «Лава», состоящая из Фила Гинзбурга, Ильи Дмитриева, Насти Лидер и Кати Логачевой. Их дебютный альбом «Фаталити» (на его записи с «Лавой» работала другая вокалистка — Катя Халанская) можно назвать почти академическим исследованием электроники и российской танцевальной поп-культуры 20-летней давности, поскольку музыканты не ограничивались каким-то одним поджанром, создав пластинку-палитру. Несмотря на то что «Лава» появилась на волне популярности к той музыке, которую делает, участники коллектива отделяют себя от этого тренда. Фил, работающий в Павильоне Книги на ВДНХ, в 2018 году проводил цикл лекций о российской музыкальной сцене 1990-х, а Илья уже долгое время занимался электронной музыкой в группах «Поехали» и Celebrine. Поклонников у «Лавы» в разы меньше, чем у вышеупомянутых артистов, однако для музыкантов это не главное.
«Настал момент, мы падаем вверх,
Нас больше не отпустит, отдайся своим чувствам.
Набираем скорость — теперь не время ждать.
Нам нечего терять, я не могу дышать»,
— «Лава», «Знак»
Фил: У нас никогда не было цели гнаться за трендами и делать что-то в угоду публике. Мы просто искренне все это любим.
Настя: Показательно было, когда я пришла сюда в первый раз, спросила: «А вы эту музыку написали, потому что это сейчас очень модно?» И они такие: «Че-е, да мы всю жизнь слушаем эту музыку, она нам просто нравится!» И обиделись так еще!
Фил: Так и было. Наверное, если бы мы хотели делать что-то в угоду публике, то и стадионы собирали бы сейчас. А может и не собирали бы. Тем не менее мне очень нравится то, что мы делаем сейчас, потому что мы ни разу не наступили на горло своим убеждениям и вкусам.
В припеве песни «Фаталити» Фил, автор текстов «Лавы», рифмует «кровь» с «любовью», в песне «Знак» — глаголы «ждать», «дышать» и «терять» — и это как раз соответствует стилю той культуры, которую музыканты решили возродить. Фил в качестве источников вдохновения называет, в частности, первый альбом «Иванушек International», украинскую певицу Русю, группу Aqua Vita, дебютную пластинку Hi-Fi и певца Шуру.
Творчество «Лавы» отличается и тем, что в ней совсем нет иронии, — они не поют о драках на тусовках, их описание некого танца или движения и связанных с ними эмоций скорее романтичное. Упоминание наркотиков у них также отсутствует — по словам музыкантов, при том, что вещества крепко связаны с девяностыми, к ним самим они никакого отношения не имеют, и потому упоминать их в песнях было бы неискренне — а «Лава» не собирается хайпить на горячей теме. Единственное появление веществ в их творчестве — в клипе на песню «Знак», когда актеры глотают что-то перед тем, как заняться любовью, однако к композициям группы это отношения не имеет. «Тема наркотиков в наших песнях не поднимается. В клипе “Знак” это чисто аллегорически было, нужна была завязка, так сказать. С одной стороны, наверняка многие, кто нас слушают, молодые люди, пробуют наркотики, и им это будет близко. Но это поверхностная близость — есть более глубокие темы, которые не менее близки людям, гораздо большему их числу. Мы стараемся исследовать эти темы», — объясняет Илья Дмитриев.
Илья считает причиной возрождения популярности музыкальных мотивов евродэнса небольшое отставание культурных трендов в России от западных — в Европе мода на девяностые началась пять-семь лет назад и уже успела сойти на нет. «Мы можем назвать это очередным ревайвлом (возрождение — прим. «Ленты.ру»). Почему именно сейчас — непонятно. Мы находимся в какой-то нестабильной атмосфере насчет нашего будущего, будущего нашей страны, может быть. Приходит определенное время перемен», — говорит он. «Или ожидания перемен. Это все очень пластично», — добавляет Фил.
«Лава» исполняет ту музыку, которую можно было услышать на рейвах девяностых, и с этой культурой участники группы знакомы не понаслышке — вне состава «Лавы» Фил и Илья уже не раз играли диджей-сеты на подобных мероприятиях. «Но есть дисклеймер, — подчеркивает Илья. — То, что мы сейчас называем рейвами, — это вечеринки. Это не совсем то, что называлось рейвами изначально. А на настоящих рейвах мы на самом деле не были — на нашем веку их уже не было».
Новая мода на музыку конца прошлого века не появилась из воздуха — это явление, по мнению артистов, можно было даже спрогнозировать, обратив внимание на западную культуру. Волна этого тренда породила множество групп, умело манипулирующих уже созданной ранее музыкой, добавляя в нее что-то современное или просто высмеивая ее. Эта же волна подхватила коллективы, которые просто любят исследовать культурное наследие того времени, пусть относительно недавнего, для многих — спорного, для кого-то — проклятого. Упоминание наркотиков в композициях может быть и как констатацией факта, рассказом о собственных наблюдениях, так и попыткой приобрести популярность среди слушателей, с которыми эта тема резонирует. В любом случае мода на музыку девяностых пройдет, и ее место займет что-то другое. А что останется? «Рэп», — отвечают ребята из «Лавы», полусмеясь, полугрустя.
Что такое рейвы в россии
Вплоть до начала 1990-х в нашей стране не знали, что такое ночная жизнь. Все изменило одно мероприятие, после которого молодежь уже перестала быть прежней. Танцы, алкоголь, наркотики и безумный драйв стали неотъемлемой частью любой рейв-вечеринки в России в последующие 10 лет.
Ошеломляющее начало
Обязательный атрибут вечеринок 1990-х яркий и вызывающий внешний вид, необычность во всем: в одежде, прическах, макияже, тату. Это неотъемлемая составляющая рейв-культуры, смысл которой выделиться на фоне серой безликой толпы. Картину дополняли спиртное и легкие наркотики, которые позволяли сделать атмосферу пати максимально открытой и раскрепощенной.
И все же Меккой отечественной клубной культуры суждено было стать бывшей ленинградской коммуналке на третьем этаже здания по адресуФонтанка, 145. Она получила известность как клуб «Танцпол», создание которого связано с именами Андрея и Алексея Хаасовых и Михаила Воронцова. Первопроходцы всеми доступными способами оформляли художественное пространство первого российского клуба, используя раскрашенные лампочки и украденные с фасадов домов неоновые трубки.
Эстафета принята
Идея питерского «Танцпола» приглянулась москвичам. Двое из них Иван Салмаксов и Евгений Бирман вместе с питерскими коллегами решили организовать нечто подобное в Первопрестольной, но с бὀльшим размахом. В качестве места выбрали павильон «Космос» на ВДНХ.Нашли и подходящее название «Gagarin party». Это знаковое для Москвы и страны событие состоялось 14 декабря 1991 года. За вход просили 5 долларов, с иностранцев брали 10.
Гигантское пространство, спутники, фрагменты орбитальных кораблей, скафандры, двигатели и антенны были подходящим антуражем для шоу космического размаха. Статусность мероприятию придавали приглашенные летчики-космонавты Георгий Гречко и Алексей Леонов. Судя по всему, они были в восторге, как и остальные 3 тысячи гостей. По разным данным, на воплощение задумки ушло от 7 до 10 тысяч долларов немаленькая для тех лет сумма.
Второй «Gagarin party», состоявшейся в День космонавтики 1992 года, предстояло выдержать поистине бешеный наплыв посетителей: очередь тянулась от павильона «Космос» до фонтана «Дружба народов». На рейв-вечеринку приехала съемочная группа «Первого канала», и к полудню следующего дня в эфире показали репортаж о данном событии.
Третью «Gagarin party» летом 1992 года московские промоутеры Тимур Ланский и Алексей Горобий провели уже самостоятельно, так как после второго мероприятия питерская команда, не поделив выручку, распалась. С этого момента российские рейвы вышли за пределы сугубо культурного явления и постепенно встали на коммерческую почву.
Революция в действии
Со временем места проведения рейв-пати все больше облагораживались и обрастали постоянными клиентами. Менялась и публика. Страна вступала в эпоху лихих 1990-х: теперь важную роль в клубном бизнесе играли представители криминального мира. В 1992 году в Москве на Каретном Ряду открылся клуб «Эрмитаж», в котором расслаблялась вся столичная тусовочная богема. Позднее ее на себя оттянули «Титаник»,«Пентхаус» и «Птюч».
Особняком стоял клуб «Слава» первый и наиболее успешный проект за пределами Садового кольца. Организаторы воплотили здесь самые лучшие идеи легендарного курорта Ибицы. К примеру, «ледяную пушку», которая пускала на танцпол сжатый холодный воздух, возбуждая толпу дополнительной порцией адреналина. Здесь же была одна из лучших в России звуковых систем Turbosound.
Именно столичные клубы стали главной площадкой для распространения наркотиков. Не было в Москве заведения, где нельзя было бы купитьдозу. Милиция в данном случае оказалась бессильной: когда она проводила очередной рейд, наркоманы просто бросали пакетики с белым порошком на пол, а там доказать, кому они принадлежали, было уже невозможно. К началу 2000-х годов наркотический бум спал сам собой.
Во второй половине 1990-х в России приживаются типичные для Запада клубные явления фейсконтроль и дресс-код. Введение подобных мер было оправдано участившимися потасовками и разборками в клубах. Это позволяло отсеять изначально нежелательную публику. Теперь, чтобы попасть на заветную вечеринку, приходилось изрядно потрудиться над своим имиджем.
Главное оригинальность
Каждый промоутер старался превзойти конкурента по оригинальности рейв-пати. Так, уже упомянутые Бирман и Салмаксов рейв-пати «Мобиле» организовывали на велотреке в Крылатском. «На вечеринках по велотреку катались на велосипедах, вспоминал DJ Владимир Фонарев. Минимальный свет, по квадрату стояли колонки, а вокруг всего этого по самому периметру катались велосипедисты. Над велотреком нависала судейская будка, а на ней стояли вертушки. Ощущение возникало фантастическое».
Музыкант и продюсер Тимур Мамедов тоже умел заинтриговать и концепцией, и местом проведения вечеринок, которые устраивались в казино, цирке, театрах, старых усадьбах, вестибюлях метро. К примеру, рейв-центр «Аэроданс» разместился в левом крыле Московского аэровокзала. Здесь нашли пристанище экспериментально-творческая лаборатория, студии звукозаписи и театральная студия, салон нательной живописи и единственный на тот момент магазин клубной одежды и аксессуаров «Трон».
Мамедов одним из первых ввел формат закрытых вечеринок, где выступали лучшие ди-джеи. Потенциальных посетителей обычно обзванивали промоутеры клуба, а пропуском на такое мероприятие было кодовое слово, которое приглашенный должен был сказать охраннику.
А вот в клуб «Less» можно было попасть по рекомендации не менее чем трех человек. Там часто тусовались депутаты фракции ЛДПР. 1 января 1998 года в этом клубе прошло нашумевшее «Бомж-пати» с соответствующим дресс-кодом. И надо же было такому случиться, что именно в этот день в «Less» нагрянула милиция, которая очень удивилась, увидев подобный контингент на элитном мероприятии.
Первым в стране полноценным ночным клубом с продуманной концепцией, дорогим дизайном и роскошным звуком стал «Пентхауз». В числе его соучредителей значился нынешний совладелец сети «Чайхона №1» Тимур Ланский. За вход нужно было платить 20 долларов, правда, завсегдатаев пускали по флаерам с 50-процентной скидкой.
Вплоть до конца 1990-х там собирались самые крутые представители московской тусовки. Обычно веселье затягивалось до утра, когда обычные люди уже спешили на работу. Горожан шокировали припаркованные в три ряда иномарки и публика, танцующая на крыше.
Рейва больше нет
Рейв-вечеринки 2000-х сильно отличались уже от мероприятий, проводимых на заре 1990-х. Говорят, их испортила коммерциализация, которая уничтожила дух творчества и экспериментаторства. Умер и сам термин: «рейверы» уступили место «клабберам». Нет уже и легендарных заведений, где зарождалась и процветала рейв-культура: маргинальные сквоты и помещения, где когда-то располагались закрытые клубы, заняли банки и офисы.
Наиболее значимые клубы нулевых «Дягилев», «First», «Времена года», «Шамбала» существовали в иной культурной парадигме. Художников-мечтателей сменили прагматичные дельцы. Они высоко подняли планку клубной культуры. Организация любого клубного проекта теперь требует огромных вложений, а содержать дорогостоящие заведения в условиях высокой конкуренции и все возрастающих рисков становиться нерентабельно.
Вместе с рейв-культурой ушла и публика, которая составляла костяк завсегдатаев рейв-вечеринок. Образ жизни среднестатистического рейвера не сулил ничего хорошего многие едва переживали сорокалетний рубеж. Представители «золотой молодежи» 1990-х не справлялись с зависимостью от кокаина и экстази, а криминальные авторитеты гибли в бандитских разборках. Респектабельные клабберы 2000-х московским и питерским клубам стали все больше предпочитать элитные тусовки Западной Европы и Америки.
«Отсутствие денег — это то, что нужно молодым» Умирает ли русский рейв и кто его спасет
Фото: Sean Gallup / Getty Images
В конце января организаторы секретных вечеринок Boiler Room совместно с брендом Ballantine’s объявили свои планы на 2019 год. Их общая инициатива True Music, в рамках которой они несколько лет поддерживали артистов по всему миру, расширяется — теперь Boiler Room x Ballantine’s решили занять боевую позицию. Проект Taking A Stand For True Music направлен на то, чтобы более активно защищать музыкальные сцены в нескольких странах, в том числе и в России. Зачем это нужно — в материале «Ленты.ру».
В лондонском клубе Corsica Studios собрались представители нескольких стран, где развернется действие проекта, чтобы обсудить проблемы, с которыми сталкиваются местные музыкальные сообщества. Помимо России, программа затронет ЮАР, Польшу и Испанию. Как выяснилось, причины для упадка электронной сцены у всех разные. Например, в Кракове власти настолько нацелены на туризм, что центральные улицы превращаются в пряничный городок с открытки, где невозможно жить, а тем более устраивать подпольные вечеринки. В Южной Африке же слушатели начали своеобразный музыкальный апартеид и возвели дип-хаус в ранг элитного жанра, с презрением относясь к остальным течениям.
В России проблемы несколько иного характера — и именно здесь пройдет первая секретная вечеринка 2019 года: 28 февраля на Boiler Room в Москве выступят, в числе прочих, основательница Arma17 Наташа Абель и Павел Миляков, более известный как Buttechno. Они же стали героями документального фильма «Московский андерграунд», отрывок из которого показали во время дискуссии: по сюжету, журналистка Бвалия Ньютон отправляется в Россию, чтобы поговорить с главными деятелями местной электронной сцены.
Одним из собеседников Бвалии стал основатель лейбла «ГОСТ ЗВУК» и сооснователь культурной площадки «НИИ» Ильдар Зайнетдинов. Он же представлял Россию на панельной дискуссии в Лондоне. «Лента.ру» узнала у Ильдара, чего не хватает российской музыкальной сцене и как это исправить.
«Лента.ру»: Ты снялся в фильме «Московский андерграунд», посвященном проблемам электронной сцены в России. В конце ведущая Бвалия Ньютон делает вывод, что проблем в России две. Первая, по ее словам, — недостаток площадок и их закрытие. Ты с этим согласен?
Зайнетдинов: Не совсем. Я считаю, что площадка не имеет никакого значения. Сейчас можно проводить мероприятия в любом месте, хоть в виртуальной реальности. Мне кажется, что площадка — это вообще олдскул. Короче, дело не в площадках. Их недостаток — это лишь проявление проблем.
Еще у людей есть свойство, что им быстро надоедают локации, их надо развлекать. Они привыкают к тому, что крупные бренды постоянно делают поп-ап-мероприятия в разных местах, и всем хочется каждый раз новых ощущений.
Да и в Москве есть куча примеров площадок, которые существуют давно. «Пропаганда» вон уже сколько лет стоит, «16 тонн». Кто правильно все выстраивает, тот работает.
Еще можно ответить так: если бы отсутствие площадок было реальной проблемой, то у «НИИ» не было бы отбоя от мероприятий и предложений. А такого нет. По пальцам можно пересчитать тех, кто делает что-то крутое и интересное, и у нас нередко получается так, что мы не можем закрыть полностью календарь. У самих сил не хватает, а сторонних предложений интересных нет.
То есть ты бы скорее обозначил проблему не как недостаток площадок, а как недостаток мероприятий и людей, которые хотят что-то делать в плане организации?
Да, и плюс делают это на профессиональном уровне, осознанно, и преследуют действительно культурные цели.
А в чем минус непрофессиональных, любительских мероприятий?
Ну потому что я не могу уже слышать запросы из серии «привет, мы хотим сделать вечеринку в стиле техно». Или знаешь, мне звонят и спрашивают: «Здравствуйте, это “НИИ”? А у вас сегодня играет техно?». И когда говоришь, что нет, человек очень удивляется, даже возмущается. И вот эта бесконечная череда промоутеров, которые предлагают делать «андерграундные техновечеринки» — это просто смешно. Это апофеоз того, что техно стало не то что мейнстримом, а это уже сегодняшний EDM.
Ты говоришь как владелец площадки, а как слушателю тебе чего не хватает?
Мне не хватает разнообразия, конечно же, глубины. Это все очень поверхностно и отстало. Вообще, делать сегодня мероприятия, концепция которых строится исключительно вокруг техно — это моветон, это просто пошло.
А есть какой-то идеальный вариант, пример хорошего исполнения вечеринки?
Мне нравится, что делает Стас Шарифуллин (он же HMOT, основатель лейбла Klammklang — прим. «Ленты.ру»), как он делает мероприятия и какие цели преследует. Шоукейсы дружественных лейблов как правило очень гармоничны — будь то «Рассвет», «Удача» или Sakskøbing. Мне нравится, когда у мероприятия есть четкая концепция, есть линия повествовательная. Когда хотят сделать что-то большее, чем просто мероприятие с прямой бочкой. Какой-то концептуальный заход. Например, ребята, которые делают Erotika, — они довольно четко застолбили свою территорию, на это мероприятие интересно ходить, оно по звуку, по музыке будет непредсказуемым в какой-то степени. Ты приходишь и получаешь что-то новое, что-то интересное. Как с точки зрения ушей, так и с точки зрения глаз. С другой стороны, я люблю простые архивные сессии, которые проходят уже очень давно у нас в «НИИ» — глубокие интересные диджеи-коллекционеры делятся своими музыкальными архивами. Близкое по духу на регулярной основе проходит в «Дефиците», и это очень классный честный формат без лишних заморочек.
Ты говоришь именно про культурные мероприятия, а как ты относишься к околорейверским действам, когда люди особо не думают об искусстве, а просто хотят расслабиться и потанцевать?
Нормальная тема. Такой тип досуга. Этого, конечно, не хватает в Москве, хороших больших рейвов.
И что с этим делать?
Уже делает Наташа Абель и команда, очень надеюсь, что все получится.
Второй российской проблемой Бвалия обозначила в фильме маргинализацию электронной сцены и вечеринок.
Вот с этим я уже согласен. Тут речь идет о том, что есть пропасть между социумом и тем, чем мы занимаемся. И социум не в курсе, что то, чем мы занимаемся, — это культура и искусство.
Здесь все в наших руках. Это то же самое, что наводить контакты со своими соседями, со своим двором. Это только лишь вопрос компромиссов. С одной стороны, здесь время на нашей стороне — поскольку новому поколению не надо объяснять, что это культура. Вопросы это вызывает только у среднего и старшего поколения, хотя это большой процент людей.
Надо вести образовательную политику. Мы говорили об этом на круглом столе, что можно пробовать с этим работать, когда деформируешь понятие рейва. Чтобы, допустим, рейв был не ночной, а дневной. Чтобы, например, были какие-то прецеденты рейва, на котором вообще не будет алкоголя.
Или рейв пенсионеров.
Ну например, да, почему нет? Рейв, на который можно прийти с детьми, с собаками. На самом деле это действительно может быть, так уже происходит в мире.
А тебе не кажется, что это убьет рейв?
Классический рейв мертв уже давным-давно. Об этом можно было бы говорить в 2001 году, наверное. Весь этот угар уже давно имитируется. Просто надо набраться смелости, чтобы это признать. Тот рейв — все, ушел. Ушла эпоха, ушло то состояние жизни и те ориентиры жизни, которые тогда были. Сегодня у всех другие установки, они гораздо мягче. Сейчас нет установки уничтожить себя, ушла история, которая была в 1990-х.
Хорошо, философия сменилась, а на что? Что сейчас стоит за вечеринками? Желание жить?
Это более осознанное времяпрепровождение, аккуратное в какой-то степени. Что стоит за этим — не знаю, наверное, за разными мероприятиями стоит разное.
То, что делала «Арма», это круто всегда было, потому что они умудрялись совмещать мейнстрим, прямую бочку с какими-то экспериментальными заходами. Всегда лайн-ап был на грани: была и румынская щелкотня для народа, и какие-то перформансы, инсталляции, интересные штуки для тех, кто уже немножко более продвинут. В этом, собственно, и была прелесть «Армы»: они собирали всех любителей электронной музыки, просто кто-то более поверхностно с этим знаком и приходит потоптаться, а кто-то в этом шарит — и для них был какой-то свой сюрприз.
То есть ты не считаешь, что андерграундную электронную музыку нужно оставить в зоне маргинальности, чтобы это был удел не то что элит, а каких-то условно «трушных» чуваков?
Сейчас такое время, когда приходит осознание, что вот эта вот элитизация мешает развитию. Это тупиковый путь, путь очень краткосрочной жизни. Сейчас, наоборот, время такое, когда нужно вовсю использовать силу сообщества.
Мне кажется, вообще задача публичного культурного пространства сегодня — быть в какой-то степени зеркалом перемен. И зеркалом, и триггером. И некой такой «фильтрогубкой». Мне кажется, очень круто, чтобы много разных людей что-то предлагали и вместе думали, и для этого сейчас очень благоприятная ситуация с точки зрения развития технологий.
Но существует ряд вопросов, на которые у меня пока нет ответа. В «НИИ», например, есть сильная команда, которая работает исключительно на энтузиазме уже четыре года, однако запас их энергии не бесконечен. Необходим прилив новых сил и идей, но все это должно происходить в симбиозе с накопленным опытом. Найти этот баланс, органично эволюционировать в новую форму сообщества — это один из вызовов сегодняшнего дня не только для «НИИ», но и для всех публичных культурных пространств.
Ну то есть ты говоришь, что было бы неплохо, если бы какие-то свежие люди пришли.
Я считаю, что должна быть ротация кадров, самообновление. В том смысле, что идеальное пространство/сообщество должно существовать, даже если кто-то из основной команды, например, решит взять отпуск на год. В выживании и работе пространства должен быть заинтересован больший круг людей. И ответственность за выживание также должна быть шире распределена.
Ты говоришь, что у молодых больше запас энергии, но у них обычно нет денег и на высоком уровне они ничего делать не могут.
Это отлично. Отсутствие денег — это супер, это то, что нужно молодым. Потому что, если будут деньги, то будет *** [херня] полная. Нужно проходить тот этап, когда у тебя нет денег. Мутить, делать из говна конфету. Пробовать все своими руками делать и пробовать привлекать деньги потихоньку. Сначала 10 рублей, потом 100, потом 1000. По-другому не будет. Все, что по-другому происходит, как правило, недолго живет.
Хорошо. В конце фильма Бвалия говорит, что следующие несколько месяцев будет разрабатываться проект, который бы решил проблемы с электронной сценой в России. Каким, на твой взгляд, должен быть этот проект, чтобы произошли какие-то изменения?
Ну, во-первых, я считаю, что с точки зрения музыки проблем никаких нет. У нас очень крутые продюсеры, которые делают очень крутую музыку, она отличается от всего того, что происходит в мире. Поэтому с этим проблем нет, а это самое главное. Даже если нет каких-то мероприятий, а есть люди, которые делают музыку, это уже очень круто.
Но при этом они нигде не играют.
Да, но это не из-за того, что мест нет, а из-за того, что востребованность низкая. Проблема не в том, что негде сделать концерт, а в том, что ты его сделаешь, а туда придут пять калек.
Может это не из-за вкуса публики, а из-за того, что никто не знает об этих артистах?
И как можно об этом рассказать?
На мой взгляд, первое, что нужно сделать, это постараться обеспечить продолжение активности тех людей, которые уже 10 лет посвятили музыке и не понимают вообще что дальше делать. На самом деле, ради этого во многом существует [лейбл] «ГОСТ ЗВУК»: мы пытаемся как-то всех этих людей поддерживать. Надо делать так, чтобы деятельность этих людей была в фокусе. «ГОСТ ЗВУК» как раз занимается этим, и все мероприятия, которые делает лейбл, по сути посвящены этому, поэтому на них играют только локальные артисты. Мне кажется, надо создавать больше таких мероприятий и возможностей в целом.
У нас большая страна, по всей стране разбросаны музыканты, сидят там в своих норках, их надо вытаскивать, давать площадку, на которой они могут вместе обмениваться опытом.
У меня был очень хороший опыт, когда мы делали шоу-кейс «ГОСТ ЗВУК» вместе с НИИ «Прометей» в Казани. Я собрал там довольно большой лайн-ап, человек 10 наверное. Но это люди, которые знают друг друга с точки зрения музыки, но очень поверхностно знают друг друга с точки зрения человеческой. И вот они собираются вместе и просто круто проводят время. И понимают, что они не одни. Это очень классно и очень помогает всем вместе двигаться дальше. На мой взгляд, эту историю было бы круто продолжить, но уже на другом уровне, попробовать еще больше людей со всей страны собрать. Моя давняя мечта — позвать представителей всех музыкальных сообществ и локальных лейблов, собрать их на целые выходные за городом, чтобы они пару дней вместе играли, отдыхали, общались со слушателями. И вообще желательно делать это регулярно, хотя бы раз в год. Мне кажется, такие вещи будут очень полезны для всех, в первую очередь для электронной сцены.
На Boiler Room в Москве 28 февраля выступят Karenn, Bambounou, Buttechno, Shadowax и Abelle. Подать заявку можно здесь. Попробовать выиграть проходку также можно тут.