Что такое русский эпос
Что такое русский эпос
Ключевые ценностные концепты русского эпоса
В качестве отправной точки для аксиологического анализа былин мы используем определением «ценностного центра» героя, которое сформулировано М. М. Бахтиным. По Бахтину, ценностный центр есть «смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей его действительности”.
При рассмотрении былин мы различаем ценностный центр эпического героя и ценностный центр эпического сознания (сказителя и его аудитории). Несмотря на распространенное мнение об идеализации героев в русском эпосе, эти ценностные центры, как правило, не совпадают по содержанию и структуре.
Субъектом эпического сознания русских является ценностный центр слушателя/сказителя, включающий главные аксиологические концепты: сила («работа богатырская», «стояние», миссия свыше, бремя призвания), любовь-сострадание («жалость», «сердце неутерпчивое», «обида»), смелость («смелость-ухватка»), честь («честь-хвала богатырская»), слава, молитва, стойкость («неупадчивость») и др.
Объектом эпического сознания в былинах является ценностный центр героя. Мотивации героя и оценки сказителя/слушателя нередко расходятся. Ценностный центр героя динамичен, и это дает возможность показать внутреннюю борьбу и (за редким исключением) духовную победу героя.
Необходимо согласиться с формулой В. Я. Проппа, определявшего эпос в содержательном плане как «песни о борьбе и победе», однако это определение надо распространить в область духовной борьбы героя с собственными грехами, страстями и слабостями.
Ключом к пониманию поступков былинных героев является не идейно-политическая борьба, в том числе с иноземными захватчиками, но — внутренняя духовная борьба. Суть этой борьбы и ее законы понятны сказителю и его слушателям, знакомы из личного духовного опыта либо воспринимаются (детьми) как опыт предков, содержащий актуальные ценностные ориентиры и модели поведения.
Динамика соотношения ценностных центров героя и сказителя/слушателя обеспечивает, на наш взгляд, притягательность эпоса для аудитории. Ценности определяют и механизм генезиса былин. Мы согласны с наблюдением Г. Риккерта, что только ценности являются критерием отбора и систематизации фактов человеческой истории для их отражения в культуре. Эпическое сознание выявляет духовное сходство различных, порой весьма дистантных во времени, событий народной истории. Эти смыслы всегда ценностно маркированы. Народ удерживает в памяти и связывает в одном сюжете как бы некое облако смыслов истории, имеющих близкие ценностные координаты, и отвергает (исключает из традиции) ценностно неадекватные варианты сюжета.
Подробный аксиологический анализ былин и выявление ценностных концептов, характерных для русского эпического сознания, является темой отдельного исследования. Важно отметить, что русское эпическое понимание силы, чести и др. отличается от одноименных ценностных концептов эпоса других народов.
Концепт силы является ключевым в системе ценностей русского героического эпоса. В русском понимании сила имеет не естественную, не магическую, но — харизматическую природу. Она дается герою свыше как результат внутреннего диалога героя с Богом для исполнения миссии любви (сострадания). Если, получив силу свыше, герой отказывается от этой миссии, это приводит к его гибели. При этом сила воспринимается героем не как право, но как бремя: он должен применять ее крайне осторожно и разборчиво.
Сила эпического героя былины прибывает и убывает в зависимости от того, насколько поведение героя соответствует его миссии. Она не может быть направлена на решение корыстных задач, в том числе страстного характера (тщеславие, месть, гнев, эротическое влечение). При этом данная свыше сила увеличивает стойкость («неупадчивость») героя, его иммунитет к смертельно опасным соблазнам.
С концептом силы неразрывно связан концепт любви-жалости, которая есть источник чудесной богатырской силы. Только в акте сострадания или ревнования об оскорбляемом, поругаемом былинный герой получает силу для победы и право на победу. Этот акт внутренней духовной борьбы описывается как взыграние «богатырского сердца неутерпчивого». Способность испытывать горячую любовь к ближнему — сильное чувство, которое подвигает на битву со злом — является безусловным ценностным маркером эпического героя.
С идеей богатырской миссии связан концепт смелости — своего рода маркер достойного поведения героя, наличия у него права на победу. Отсутствие смелости в былине не является трусостью, но лишь указывает на отсутствие Божьей воли на победу героя. Смелость напрямую связана с любовью: сердце героя разгорается от жалости, от сострадания — и придает ему смелость вместе с правом на победу.
Особый характер былинного понимания силы как «тяжкого бремени» определяет специфику концепта «честь». В русском эпосе честь — это не индивидуальное задание героя (личный «прорыв» в бессмертие через воинскую славу или трагическую судьбу героя, гонимого богами), но коллективная ответственность богатырского рода. В былинном мире «честь-хвала богатырская» уже гремит по всей земле, и задача героя состоит лишь в том, чтобы ее не запятнать.
Важно подчеркнуть, что поступок считается честным или нечестным не в связи с соблюдением или нарушением правил ритуального поведения. Честь определяется внутренним духовно-нравственным содержанием поступка, его соответствием духу богатырства, а не «букве» ритуала.
В связи со сказанным выше очевидно, что срединное место богатырей за княжеским пиршественным столом не есть требование ритуала или протокола. Это — указание на то, в какой чести у князя пребывает богатырство (как явление русской жизни), насколько власть уважает богатырей наряду с князьями, боярами, людьми торговыми и др.
Былинный концепт славы также имеет коллективный характер: Киев славен богатырями, и это характеризует русскую землю в целом, а не отдельного героя. Слава о богатырях достигает ушей иноземных владык и заставляет их воздерживаться от военных походов на Русь. Технически эта слава обеспечивается хвастовством (строго по совершении подвига, в противном случае похвальба непременно оборачивается гибелью героя).
Ценность стойкости («неупадчивости») также является условием выживания героя: чудесная сила героя нередко является также силой воли, которая позволяет противиться искушениям, спасает его от гибели. О богатыре говорится, что он был «не упадчив», «не укинулся» на соблазны и посулы.
Механизм культурной трансмиссии этих и других ценностей былины в тот период, когда народ мог насладиться живым исполнением сказителей, был отработан столетиями и показал свою эффективность. Однако с с конца XVIII века начинается активное восприятие эпоса культурой образованного русского общества, и средства этой ретрансляции принципиально отличны от традиционных.
Дело даже не в том, что в этот период богатырей стали изображать в античных доспехах или в мундирах прусских гусар. Нам предстоит выяснить, насколько повлияли на рецепцию былинных смыслов ценности западно-европейской цивилизации, проявившиеся в специфической идеологии, научной и эстетической парадигме. Европейские художественные стили и моды, особая система жанров, в формате которых происходило освоение былин русским искусством Нового времени, — все это порождало многообразные рецептивные значения исходных смыслов эпоса.
Прозаические устные пересказы былин
Однако и в тех случаях, когда хорошей памяти не вполне соответствовал приятный голос и верный слух, на помощь приходили побывальщины (пересказы былин, сохраняющие отдельные песенные черты) и так называемые сказки о былинных богатырях (изначально возникшие как устная проза).
Насколько адекватно устная проза могла транслировать ценности былинного эпоса? Сказка — не песня, из которой «слова не выкинешь»; у сказочника, в отличие от эпического певца, есть право домыслить и присочинить. Это ключевое различие, безусловно, привело к тому, что в сказках на былинные сюжеты изначальные ценности эпоса сохранились значительно хуже. Возможно, этим объясняется пренебрежительное отношение к побывальщинам со стороны тех, кто умел петь былины.
А. М. Астахова в специальном исследовании народных сказок о богатырях русского эпоса подробно анализирует то, «как соотносится идейное содержание сказок о богатырях с идеологией героического эпоса». По ее наблюдениям, сделанным в 60-х годах прошлого века, «патриотическое и гуманистическое значение деятельности Ильи Муромца» «в основном сохранено и сказками». Перечень патриотических и гуманистических деяний включает подвиги «в защиту родной земли и народа, его независимости, мирного труда и благосостояния от иноземных захватчиков и от разбоя внутри страны».
К сожалению, А. М. Астахова не выявляет конкретных ценностных концептов былины и устной богатырской сказки и не предлагает сравнительного их анализа. Оценка «идейной направленности» требовала от советских ученых обязательного указания на патриотизм, гуманизм и демократизм; изучение таких ценностей как «неупадчивость», умение молиться и др. не могло входить в задачу исследования.
В сюжетном плане сказки передают почти все ключевые события былин об Илье Муромце и других богатырях. В аксиологическом плане отличие существенно: сказка воспринимает, как правило, лишь некоторые смыслы былины. Анализ ценностных концептов русской народной сказки должен быть предметом отдельного исследования, мы сейчас ограничимся рассмотрением сказок об Илье Муромце.
Сказке доступен эпический концепт силы как Божьего дара, получаемого для исполнения миссии сострадания (в противоположность простой физической силе, которую можно применять по собственному усмотрению для снискания добычи или почестей),
Во-первых, герой богатырской сказки зачастую служит не ради денег или почестей. Так, в сказке «Илья Муромец и Идол-богатырь» из сборника П. Н. Рыбникова богатырь «не спрашивает никакого вознагражденьица» (сказка М. М. Коргуева), отклоняет предложение освобожденных от Идола горожан взять «из их добра, что хочешь». Богатырь также отвергает выкуп, предлагаемый женой Соловья-разбойника.
Во-вторых, сказочный Илья, подобно Илье былинному, принимает завещанную родителями миссию справедливости («заступайся за слабых, не обижай беззащитных, бей вора-разбойника» в варианте А. Сказкина).
В-третьих, в сказках богатырский путь Ильи неизменно начинается с того, что он использует вновь обретенную силу в помощь родителям, утомившимся «на работушке хлебопашеской».
В-четвертых, в сказках очень часто сохранен эпизод выращивания богатырского коня из шелудивого жеребенка, который помогает раскрыть концепт силы не как изначальной физической данности, но как благоприобретенного качества.
В-пятых, во многих сказках об Илье Муромце сохранен эпизод освобождения Соловья при условии, «чтобы он больше не беспокоил никого, чтобы не грабил и не убивал». Этот эпизод лишает сказочника возможности объяснить подвиг Ильи гневным задором или жаждой остаться в памяти людей в качестве героического убийцы чудовищ.
В-шестых, во многих сказках воспроизведены почти без искажений эпизоды получения силы от нищих странников и передачи силы от Святогора, содержащие представление о силе как бремени и ответственности, а также о смертельной опасности, которую несет преизбыток силы.
Однако, как отмечает А. М. Астахова, «имеются и сказки, в которых основная идея былинного эпоса в известной степени затушевана, и цепь подвигов Ильи приобретает характер военных приключений богатыря», в таких сказках «не указано осознание Ильей конечной цели борьбы». Герой отправляется в путь не для исполнения миссии сострадания, а просто так, куда глаза глядят, «искать себе соперника».
В сборнике Афанасьева содержится сказка, которую можно считать отрицательным примером искажения былинных ценностей. Илья в огромном букете цветов проникает в терем к двенадцати бессмертным девицам-красавицам, зачем-то много лет живет с ними только для того, чтобы на прощание выпросить семикрылого коня. Вскоре после этого Илья погибает из-за того, что нарушает строгий наказ девиц не останавливаться в пути: Илья прикасается к лежащему на земле младенцу, и тот оказывается его смертью.
Даже не специфические композиционные особенности суть главное, что отличает эту сказку от былины, но прежде всего отсутствие смысла: зачем живет на свете Илья Муромец? Для чего он наделен богатырской силой? Ни мотивов, ни конфликтов, ни испытаний, позволяющих раскрыть ценностную иерархию былинного мира, эта сказка не содержит, она выродилась в бессмысленную, напоминающую дурной сон, череду приключений.
Сказочникам не всегда удается сохранить те мудрые «нелепицы», которые свято хранит эпос. Например, в былине Добрыня Никитич, освободив племянницу князя Владимира Запаву Путятишну, ничуть не пытается заполучить ее для себя в качестве приза за совершенный подвиг. Такое поведение героя продиктовано тем, что отнюдь не освобождение красавицы, а вызволение всех русских пленников, заточенных в «норе» Змеи, является конечной целью Добрыни.
Герой применяет свою силу богатырскую не в личных интересах (насладиться любовью княжеской племянницы), а для исполнения миссии сострадания. С точки зрения не эпического, а обыденного сознания такая «пассивность» Добрыни могла показаться нелепицей, и рассказчики побывальщин вынуждены были объяснять его поведение тем, что спасенная девица есть и не девица вовсе, а «добрынина тетушка».
По сравнению со сказкой старина более сурова. Сказочник, особенно перед детской аудиторией, склонен сглаживать и пересочинять то, что могло показаться жестоким или печальным. Сказка, в отличие от эпоса, тяготеет к хеппи-энду. Поэтому сказочный Илья запросто высвобождает сказочного же Святогора из каменного гроба, не перенимая у последнего никакой силы: богатыри братаются и едут дальше невесть куда творить добрые дела.
Нет нужды говорить о том, какими смысловыми потерями оборачиваются такие счастливые финалы. В сказке из сборника Афанасьева Илья счастливо женится на царской дочери, что, по сути, позволяет предположить, будто это и было изначальной целью всех его подвигов. Такое предположение вмиг уничтожает замечательный образ «старого казака», превращает Илью в банального рыцаря, ищущего побед, любви и короны.
В ряде случаев сказка испытывает возвратное влияние лубка: яркие картинки удерживаются в памяти сказочников, и они заставляют Илью «насаживать на пику» дочерей Соловья-разбойника и т. д. Нередко народная сказка о богатырях грешит сожительством с литературной волшебной сказкой, чьи черты явно прослеживаются в таких сюжетах, как превращение королевны в ведьму после того, как Илья выстрелил из лука в ее тень.
Реалистичная вселенная былины (в которой уместны метафоры вроде помещения всадника вместе с конем в карман старшего богатыря, но немыслимы живая вода, ковер-самолет и леший) смешивается с фантастической реальностью волшебной сказки. В этой гибридной реальности сказочники заставляют Илью встречаться с Бабой-ягой и пользоваться магическими предметами, чего не может быть в неиспорченной былине. К сожалению, это оборачивается деконструкцией системы эпических ценностей. Былинный богатырь перестает быть таковым, как только целью его подвига становится собственный интерес (вокруг этого гипотетического императива вмиг выстраивается иерархия субъективных ценностей, не связанных с ценностями эпического сознания).
Миронов А.С. Эпос русских: интерпретация: Культурфилософский анализ рецепции былин с конца XVIII столетия до 1917 года. URSS. 2019. 528 с.
Эпос русский народный
Смотреть что такое «Эпос русский народный» в других словарях:
ЭПОС — (греч. от еро сказывать) произведения эпической поэзия. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ЭПОС [гр. epos слово, рассказ, песня] лит. повествовательная литература, один из трех основных родов… … Словарь иностранных слов русского языка
Эпос — У этого термина существуют и другие значения, см. Эпос (значения). Эпос (др. греч. ἔπος «слово», «повествование») героическое повествование о прошлом, содержащее целостную картину народной жизни и представляющее в гармоническом… … Википедия
Россия. Русский язык и Русская литература: История русской литературы — История русской литературы для удобства обозрения основных явлений ее развития может быть разделена на три периода: I от первых памятников до татарского ига; II до конца XVII века; III до нашего времени. В действительности эти периоды резко не… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Былины — Данные в этой статье приведены по состоянию на конец XIX века. Вы можете помочь, обновив информацию в статье … Википедия
Былина — «Богатыри» Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович (Картина Виктора Васнецова, 1881 1898) Былины русские народные эпические песни о подвигах богатырей. Основой сюжета былины является какое либо героическое событие, либо примечательный… … Википедия
Песня — 1. Определение. 2. Поэтика и язык песни. 3. Звуковая сторона песни. 4. Социальные функции песни. 5. Песни различных социальных групп. 6. Бытование песни. 7. Жизнь песни. «Народная» и «художественная» песни. 8. Основные моменты в изучении песни.… … Литературная энциклопедия
Былины — Б. составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчетливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Азбелев, Сергей Николаевич — Сергей Николаевич Азбелев Дата рождения: 17 апреля 1926(1926 04 17) (86 лет) Место рождения: Ленинград Страна … Википедия
Список понятий — Список понятий, содержащих слово «русский» Содержание 1 Классические понятия 2 Зарубежные понятия 3 Новые понятия … Википедия
Якутская Автономная Советская Социалистическая Республика — Якутия. В составе РСФСР. Образована 27 апреля 1922. Расположена на С. Восточной Сибири, в бассейне рр. Лены, Яны, Индигирки и в низовьях Колымы. На С. омывается морем Лаптевых и Восточно Сибирским морем. В состав Я. входят Новосибирские… … Большая советская энциклопедия
Русский эпос
Никита Петров о том, что такое былина, существовал ли Илья Муромец на самом деле и как героем эпоса стал Сталин
Прежде чем купить подписку, пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь: так мы узнаем вас в следующий раз, когда вы зайдете на сайт или в мобильное приложение. А если вы уже покупали подписку раньше, то она заработает автоматически, когда вы войдете
Если у вас есть промокод или вы хотите купить единую подписку и на Arzamas, и на наше детское приложение «Гусьгусь», перейдите, пожалуйста, в личный кабинет.
Конспект
С самого начала своего открытия эпос считался чисто книжным, а не фольклорным жанром. Фактически исследователи относились к нему как к дошедшей до нас фиксации каких-то древних исторических событий: изучение, скажем, гомеровского эпоса всегда ориентировалось на находки в нем бытовых исторических реалий.
«Гомеровский эпос воспринимался как некоторая история Древней Греции в определенный период ее времени. Собственно, последующее открытие эпоса европейского — это и «Песнь о Нибелунгах», и «Песнь о моем Сиде», — изучалось похожим образом. Не как фольклор и только как некоторая книжная культура».
Открытие устного, так называемого живого эпоса случилось лишь в XIX веке — в том числе и в России. В середине XIX века ссыльный этнограф Павел Николаевич Рыбников оказался на Русском Севере — в районе берегов Онежского озера. Там он записал порядка сотни сюжетов, в которых действуют странные персонажи — князь Владимир, Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич, Васька Буслаев, Васька Пьяница и другие.
«Это было настолько удивительно, что этот регион сразу обозвали Исландией русского эпоса, поскольку тогда сравнительно недавно перевели на русский язык исландские саги. Но поскольку исландские саги — это все-таки больше история, нежели фольклор, то и былины воспринимались похожим образом».
Чтобы определить с точки зрения фольклористики жанр этой находки, следует понимать несколько вещей. Во-первых, это достаточно большая эпопея, порядка тысячи строк, которую нужно удерживать в голове. Во-вторых, текст не рассказывается, а поется. И третий немаловажный аспект — это аудитория. Вся аудитория сказителя знала сюжет эпической песни и воспринимала его как достоверное событие. Именно этот аспект — аудитория и установка на достоверность — и обусловил дальнейшие тенденции в изучении жанра, сложившиеся в так называемую историческую школу.
У последователей этой школы был довольно оригинальный подход при исследовании былин: они пытались увидеть в них отголоски древней истории, обращали внимание на совпадения топонимов, географических названий и имен.
«Никто не станет отрицать, что в былинах действительно есть какой-то Киев. В этом Киеве есть улочки и переулочки. Когда Илья Муромец побивает силу неверную, он берет палицу либо дуб и кладет эту самую силу. Но кладет ее — улочками и переулочками. Понимание того, что эпос создавался не в крестьянской среде, а в городской, тоже обусловило изучение былины как исторического жанра».
«В огромную гробницу ложится Святогор, и тут оказывается, что гроб —именно для него. Сверху откуда ни возьмись появляется крышка, которая захлопывается. Илья Муромец пытается вытащить своего нового побратима, но ничего не получается — вокруг гроба опоясываются железные обручи. Нам важно, что Святогор умер в гробу, предназначенном для него. Ученые исторической школы, конечно же, ищут в этом сюжете нужные детали, они обращаются к данным археологии — и выясняется, что в Х веке на Руси действительно был очень популярен вот такой тип срубных гробниц. И вполне закономерным с точки зрения историка, владеющего археологическими навыками и знаниями, является предположение, что данный сюжет есть не что иное, как обобщенное отражение обряда погребения русов в Х веке.
Некоторые идут еще дальше. Они берут деталь, такую как крест Святогоров, и обнаруживают буквальные совпадения. То есть в одной из гробниц действительно есть скелет, конь и нательный крестик. И говорят, что именно вот это одно конкретное событие попало в былину. Но здесь возникает, конечно, ряд вопросов. Не очень понятно, каким образом это могло происходить? Почему другие конкретные погребения не попадали в эпос?»
Сравнительная фольклористика совсем иначе трактует сюжет и находит совершенно другие совпадения. Когда сравниваются разные эпические традиции, идея с буквальным соотнесением сюжета и какого-то определенного исторического события отпадает. На самом деле у подобных совпадений существует более глубокая связь, находящаяся скорее на уровне проэпоса. К примеру, сюжет о великане, легшем в предназначенную для него гробницу, есть и у других народов.
«Есть гипотеза, что у индоевропейцев существовали некоторые проэпические формы. Либо это общая тенденция — так развивался эпический жанр. Если есть великан, значит, он обязательно положит героя в карман».
Конспект
Отношения русского эпоса с историческим процессом сложны и неоднозначны. Невозможно отделить одно от другого. Но и соотносить сюжеты былин с реальными историческими событиями было бы неверно. Былина выхватывает из истории только те фрагменты реальности, которые соответствуют ее эпической схеме. Это могут быть имена или отголоски реальных событий. Но этого недостаточно, чтобы говорить об историчности былины.
«Как вы помните из исторических источников, князь Владимир сделал довольно много, но былина ничего не говорит о его заслугах — только о том, как он ходит по горнице в Киеве, устраивает пиры, потряхивает желтыми кудрями и принатряхивает перстнями. И в этом случае былина схватывает из исторической действительности лишь имя Владимир, которое потом позволяет соотносить былину с историей».
Cуществует сюжет о Добрыне и Змее, который довольно сильно выделяется среди остальных былинных сюжетов. После вполне обычного зачина начинается странное: сражаясь со Змеем, который напал на Добрыню в реке, герой находит на берегу шапку земли греческой и бросает ею в змея. Тот с воем убегает, обещает больше ничего не грабить, на Русь не летать и так далее. Если сопоставить имена и детали этой былины с историей Крещения Руси, вырисовывается очень интересная вещь. В былине упомянут Добрыня — так же в летописях зовут дядю князя Владимира, действительно крестившего Русь вместе со своим племянником. Есть река — деталь тоже немаловажная, так как крещение всегда происходит в воде. Есть змей — символическое воплощение языческого врага. И наконец, самая странная и непонятная деталь — шапка земли греческой, с помощью которой этот самый змей-язычник и оказывается побежден.
«И вот эти аналогии наводят на крамольную мысль: а вдруг в былине действительно есть что-то историческое? Самый надежный способ это проверить — обратиться к типологическим параллелям. Если мы посмотрим на фольклоры народов мира, мы увидим, что мотив змееборчества есть практически во всех традициях».
Возникает закономерный вопрос: былина ли отражает историческую реальность, отображенную в летописях, или, наоборот, летописец собирает все известные сюжеты, факты и слухи и соединяет их в некоторый летописный свод? Скорее всего, именно летопись заимствует детали и фрагменты из более древних эпических сюжетов, отбирая их по принципу исторической достоверности. Если же говорить об историческом подходе в изучении эпоса, следует упомянуть известного археолога и историка Бориса Рыбакова. Именно он привил исторической школе в русском фольклоре внимание к деталям, приблизив былины в сознании людей к реальному ходу истории.
«Рыбаков взял все былинные сюжеты и все летописные события и отождествил одно с другим. В итоге в умах не то что среднего школьника, но и человека, имеющего гуманитарное образование, происходит четкое отождествление эпоса с реальной историей, которая на самом деле никак с эпосом не соотносится».
Конспект
Важно понимать, что фольклор и отчасти эпос бытуют в особой, отдельной от остальной литературы форме. Писатель может создать несколько вариантов своего произведения, но всегда существует конечная редакция; в фольклоре такое, разумеется, невозможно. Не существует какой-то одной модели, на которую эпос ориентирован, каждый сюжет уникален. В момент передачи сюжета из уст в уста какие-то детали остаются в памяти сказителя, другие исчезают навсегда, так и не дойдя до следующего рассказчика.
«Например, если сказитель побывал на Украине, он может включить в былину что-то украинское, но былина это отвергнет. Это называется „цензура коллектива“. Фольклор не усвоит все, он не будет пожирать любые детали. Он усвоит только то, что соответствует духу этого жанра либо нарративной схеме конкретного эпоса».
Иногда в русском эпосе можно встретить упоминания исторических событий и географических реалий, но интересно, что и чувства древнерусского человека, его любовные отношения находят свое отражение в былинах того времени.
«Но сердце богатырское разъярилось, делать нечего, и Дунай Иванович убивает свою жену. И выпарывает из ее чрева ребенка, у которого ручки в серебре, а ножки в золоте. И тот ему еще и говорит: „Если бы ты подождал немножко, то через два-три дня родился бы твой сын, то есть я, который был бы самый сильный и могучий богатырь на Руси“.
Очевидно, что никакого четкого соответствия с реальной историей жизни русских крестьян, тем более с историей их любовных отношений, у былин нет. В большинстве сюжетов богатырю и вовсе не удается счастливо жениться.
Существует версия, что популярность мотива «Три науки молодецкие» связана с книжной церковной культурой Руси, где женщина описывалась как сосуд дьявола, который всегда вводит мужчину во искушение. И за это ее, конечно, всегда следует наказывать.
«Здесь возникает та самая любовная коллизия, которую мы с вами рассматриваем. Когда Добрыня превращается обратно в богатыря, Маринка жалуется ему: „А теперь кто меня в жены возьмет?“ Добрыня отвечает: „Ну хорошо, я возьму“. Берет ее в жены, и дальше начинается мотив „Три науки молодецкие“. Он отрезает ей губы, руки и ноги. И еще иногда привязывает к хвостам двух коней и раздергивает. Ну, такой вполне себе степной обычай.
Таким образом и кончается, не начавшись, трагическая любовь в эпосе. Не очень понятно, почему так происходит. Количество сюжетов, где герой — богатырь, персонаж былины — не может иметь счастливый брак с женщиной, действительно очень велико. Гораздо больше, чем тех, в которых есть счастливый брак».
Конспект
Былине как жанру свойственно выбирать из истории только те факты, которым соответствует некоторая сюжетная былинная схема. Почти всегда былины строятся по простому принципу оппозиции: герои делятся на своих и чужих. Главный герой всегда выступает на стороне добра, творит правое дело, защищает землю Русскую, противник же несет только разрушения, являясь по сути полной противоположностью чистому добру. Это очевидное разграничение помогает построению образа главного персонажа и его популяризации в культуре.
«Оппозиция „свой — чужой“ плюс патриотическая героика — так конструируется образ персонажа в фольклоре и вообще в массовой культуре».
Один из частых вариантов композиции сюжета в былинах — это его построение вокруг одного персонажа. Эта циклизация вокруг отдельного героя называется у эпосоведов биографической. Мы видим практически полную биографию эпического персонажа.
Возьмем, к примеру, Илью Муромца. Один из главных персонажей русских былин — есть множество сюжетов, посвященных его жизнеописанию, — со временем становится полноценным историческим лицом. Не будучи при этом реальным героем, он входит в историю. Именно эта циклизация и позволила Илье Муромцу войти в так называемый медийный мир, в другое культурное пространство, в современную нам действительность.
«В 1914 году именем Ильи Муромца называют самолет-бомбардировщик Игоря Сикорского. Чуть позже — бронепоезд, а до этого — парусный фрегат. Как вы знаете, корабли и самолеты называют именами реальных людей. История с Ильей Муромцем показывает, как циклизация сюжета вокруг одного персонажа позволяет сделать его историчным и тем самым вписать в контекст истории. И конечно же, большинство детей в современных школах верят в то, что Илья Муромец существовал, не говоря уже о православных людях, для которых он канонизирован».
Былина стремится к историчности, но одновременно и в былинах начинают видеть историю. Это смешение приводит к тому, что подчас образ былинного героя может сильно повлиять на формирование других образов в русской культуре. Былина, с одной стороны, берет то, что ей нужно, и, с другой стороны, сама встраивается в историческую действительность, придумывая, конструируя нового персонажа.
«В 1643 году было канонизировано более 50 разных святых, и в том числе Илья Муромец. И как строится его житие? Ну, конечно же, исключительно по былинным эпизодам. Так происходит канонизация персонажа, который не имеет реального прототипа. То есть действительно в Киево-Печерской лавре есть какие-то мощи, про которые ходили легенды или, скорее, даже предания о том, что это был некий богатырь Чоботок. В результате образ святого Илии Печерского построен исключительно на биографии эпического персонажа».
Конспект
В начале XX века былины все еще были довольно популярным жанром. Cказители выступали в Москве и Санкт-Петербурге и собирали огромные залы. Этот феномен не остался без внимания советской власти: фольклористов обязали ехать по деревням и записывать не только традиционный фольклор, но и песни о новых, советских героях.
«Логика здесь очень простая: если народ поет о Ленине, о Сталине, о папанинцах, значит, эти герои действительно достойные, а события — героические, стоящие воспевания».
Так как советского фольклора не существовало, его необходимо было создать. Так появился псевдофольклорный, так называемый «фейклорный» жанр — новины. В них воспевались подвиги и события героического советского настоящего. Специально обученные фольклористы ездили к деревенским исполнителям, показывали им фильмы, проводили политработу. Сказители перерабатывали этот материал и создавали новые произведения — те самые новины.
«Там, где сосны шумят исполины,
Где могучие реки текут,
Там о Сталине мудром былины
У костров лесорубы поют».
Таким образом власть пыталась легитимизировать себя и свои небывалые подвиги с помощью фольклорной традиции. Подобную деятельность в начале XX века можно смело назвать пропагандой.
«Предполагалось, что этот эпос будет воспевать подвиги советской промышленности, жизнь вождей и если не заменит, то станет рядом с былинами. Но так не получилось, и жанр умер в 60-е годы. Никаких фольклорных признаков у него не было — это было разовое исполнение, мало кто перенимал дальше эти тексты. Но само явление очень любопытное».
Несмотря на старания фольклористов (новины не только навязывались, но и активно печатались), новые сказания не прижились. «Былинам» о Сталине пришли на смену песни другого жанра и формата. Жанр сам себя изжил, так как в него вошла идеология, не свойственная ни эпосу, ни фольклору.
«Эпос — это жанр, который аккумулирует псевдоисторические события, выдавая их за исторические. Героика и пафос эпоса могут быть использованы не носителями фольклорной традиции, а, например, государством — с другими, может быть, более важными целями. Кроме того, эпос позволяет консолидировать то, что можно назвать русскостью. Известно, что во время Великой Отечественной войны новины, которые писали сказительницы солдатам на фронт, помогали им идти в бой. То есть они пели новины и шли воевать».
Самый удобный способ слушать наши лекции, подкасты и еще миллион всего — приложение «Радио Arzamas»