Что такое селективный университет
Как поступить в университеты Лиги Плюща в США: особенности поступления
Если раньше украинские студенты могли только мечтать об обучении в таких университетах как Гарвард, Принстон, Колумбийском и других вузах Ivy League, то сегодня учеба в них становится более доступной. Абитуриенты понимают высокие требования ТОП-100 университетов США и стараются полностью соответствовать этим требованиям. Кроме этого, много студентов, которые работают с образовательным агентством EDUSTEPS выбирают среднее образование в США. Оно в свою очередь дает больше шансов для поступления в лучшие университеты Америки.
В этой статье мы больше сосредоточимся на особенностях процесса зачисления в университеты Лиги Плюща и другие селективные университеты США, а также расскажем, что нужно знать студентам из Украины о поступлении в Гарвард, Принстон и другие вузы.
Из года в год уровень студентов, выпускников украинских школ, становится выше и все больше студентов претендуют на поступление в Ivy League. Приятно, что все чаще наши школьники соответствуют вступительным требованиям селективных вузов США. В то же время, очень много студентов неправильно понимают сам аппликационный процесс в этих университетах, недорабатывают документы или не обращают внимание на важные факторы. Многие студенты пытаются прорваться в университеты Лиги Плюща со слабым мотивационным письмом, считая, что высокого балла в аттестате достаточно — рассказывает Олеся Шахраюк, академический консультант EDUSTEPS.
Как поступить в университеты Лиги Плюща
На что обращает внимание приемная комиссия престижных университетов США? Что влияет на успешное зачисление в рейтинговые вузы?
Селективные университеты – высшие учебные заведения в США, поступление в которые основано не только на отличных оценках абитуриента, но на его личности, интересах, увлечениях и других достижениях.
Это означает, что для того, чтобы поступить в лучший университет США, вам недостаточно предоставить высокий балл GPA по аттестату/диплому бакалавра и высокие результаты тестов GRE/GMAT/SAT/ACT. Приемные комиссии престижных университетов США оценивают студентов и по другим важным факторам, о которых мы расскажем в этой статье.
Какие университеты США считаются селективными? Посмотрите на рейтинг лучших американских вузов по версии US News & World Report и обратите внимание на первые 75.
Зачисление в эти учебные заведения будет самым сложным. Конечно, есть университеты, которые не входят в это число, но также ведут отбор самых лучших студентов.
Критерии поступления в университеты Лиги Плюща
Почему высокого академического балла GPA и высокого результата по стандартизированным тестам недостаточно для того, чтобы поступить в селективные университеты? Причина в том, что университеты получают огромное количество заявок, и отбирать студента по высокому баллу недостаточно, нужно выбрать лучшего из лучших. Ведь каждый студент влияет на рейтинг учебного заведения.
В классических университетах США процесс поступления проще. Он основан вступительных требованиях. Если вы соответствуете вступительным требованиям, вас зачислят без проблем.
Чем отличается зачисление в селективные университеты от других университетов:
Важно понимать, что у каждого селективного университета свои критерии отбора студентов. Это объясняется разными программами, специальностями и разной миссией каждого учебного заведения. Например, для Гарварда важны лидерские качества студента, университет обращает особое внимание на сильный характер.
Бесплатная консультация специалиста EDUSTEPS
На каких студентов обращают внимание университеты Лиги Плюща
“Мы заметили, что больше шансов поступить в селективные университеты у тех студентов, которые получили среднее образование в США. Эти абитуриенты более подготовлены к вступительному процессу: еще в школе они занимаются волонтерской деятельностью, ведут активную общественную деятельность, готовятся к интервью и получают письма рекомендации от своих преподавателей.”
Процесс отбора или поступления в селективные университеты в США часто называют холистическим или Holistic Admission. В него входят следующие факторы, на основе которых осуществляется отбор абитуриентов:
Как приемная комиссия оценивает студентов
На поступление в университеты Лиги Плюща или в другие селективные университеты США влияют пять важных факторов: академический результат, внеклассная деятельность, эссе, рекомендательные письма и интервью.
Студентам из Украины стоит не забывать еще об одном важном элементе вступительного процесса — это уровень английского языка. Для поступления во все без исключения университеты США, в том числе и в Ivy League, студенту нужно сдать тест IELTS или TOEFL.
Обратите внимание, что часто аттестат о среднем образовании школы в Украине уступает программе американской средней школы. Школьники в США, которые хотят поступить в университеты Лиги Плюща берут дополнительные курсы AP courses
1 Академическая успешность (30% успеха)
Приемная комиссия учитывает средний балл и предметы, которые студент изучал в школе или на программе бакалавра; результаты SAT/ACT General section и SAT II subject (минимальное требование 2-3 предмета).
После этого приемная комиссия выводит Академический Индекс студента. При помощи Academic Index, университет сравнивает между собой большое количество студентов и составляет вступительный рейтинг. Если ваш академический индекс ниже требуемого — вашу аппликацию сразу отклонят.
Особенность селективных университетов — высокие академические показатели (оценки и тесты) не дадут вам автоматического зачисления в университет, но по крайней мере дадут вам возможность пройти на следующий этап вступительного процесса.
Совет EDUSTEPS: Если вы хотите проверить свои шансы на поступление в американский селективный университет или в университеты Лиги Плюща, посетите сайт BigFuture. На этом ресурсе есть калькулятор, в который вы можете ввести свои данные и узнать шансы на поступление в тот или иной университет в Америке.
2 Внеурочная деятельность (25% успеха)
Приемная комиссия университетов Лиги Плюща также оценивает спортивные достижения студента, его интересы и дополнительное обучение.
Нет информации о том, как именно измеряется уровень активности студента в школе. Но есть общие рекомендации по интересам, увлечениям и деятельности студента:
Самыми привлекательными для приемной комиссии считаются увлечения или достижения на национальном и на международном уровне. Кроме того, принимается во внимание область, в которой вы достигли успеха. Чем интереснее сфера, тем интереснее будет ваша аппликация.
3 Эссе, мотивационное письмо (25% успеха)
Эссе создает ваш академический профиль и описывает внеурочную деятельность. Оно объединяет ваши документы, которые вы подаете в университет, и объясняет каждый ваш шаг на пути к поступлению таким образом, что у приемной комиссии создается ваш полный образ.
Наиболее распространенный тип, в котором вы описываете свои амбиции, интересы и навыки. Для вас это шанс сформулировать, почему вы хотели бы изучать определенный курс или предмет, и какими опытом вы обладаете, что привело вас к увлечению выбранной областью.
Кроме письма мотивации, или вместо, него университет может запросить эссе на определенную тему (What is academic integrity? Why Columbia University?). Очень часто в таких эссе есть конкретное ограничение по количеству слов (например, 150, 250 или 650 — ни больше, ни меньше)
— Separate Scholarship Applications
Данный тип эссе пишут студенты, которые претендуют на получение стипендии(единоразовой скидки на обучение).
Совет EDUSTEPS: Как сделать свое мотивационное письмо успешным
— Обратите внимание на культуру университета, историю, традиции
— Найдите интересную и сильную тема, которая будет выделяться на фоне остальных
— Покажите свою личность, характер, а не набор фактов в виде достижений
— Докажите свою вовлеченность
4 Письма рекомендации (15% успеха)
Письма рекомендации — это характеристики студента от преподавателей, администрации школы или от других специалистов.
Обычно селективные университеты просят предоставить 3-4 письма рекомендации, два из которых должны быть от преподавателей, одно — от директора школы и одно — от того, кто не является вашим учителем.
5 Интервью (5% успеха)
Интервью — это последний этап отбора в селективный университет. Университеты Лиги Плюща предпочитают проводить интервью, но многие селективные университеты могут и опустить этот этап зачисления.
Как повысить свои шансы на поступление в университет Лиги Плюща
Студентам из Украины мы рекомендуем прислушаться к нашим советам:
Заблаговременно планировать поступление в селективный университет. Как минимум за два года, вы должны принять решение, что будете готовиться к поступлению — это даст вам шанс подготовиться наилучшим образом к вступительному процессу
Среднее образование за рубежом — международные программы IB, A-level, OSSD — повышают шансы украинских студентов на поступление в университеты Лиги Плюща
Внеурочная деятельность, участие в олимпиадах, конкурсах на международном уровне
Высокий уровень английского языка, который не только даст вам возможность выполнить требования университета, но и уверенность в написании мотивационных писем.
Ежегодно образовательное агентство EDUSTEPS после предварительной оценки документов на поступление, рекомендует нескольким студентам подавать документы в университеты Лиги Плюща. Кроме этого, многие наши студенты, которые заканчивают средние школы в США, поступают в ТОП 75 лучших университетов Америки.
Хочешь оценить свои шансы на поступление в Ivy League? Запишись на консультацию к специалисту сегодня!
СОДЕРЖАНИЕ
Австралия
Новый Южный Уэльс
По сравнению с другими штатами, в Новом Южном Уэльсе намного больше школ с отбором, чем в других штатах (см. Список отобранных средних школ в Новом Южном Уэльсе ).
Виктория
Квинсленд
Западная Австралия
В Западной Австралии выборочное среднее образование (официально именуемое « Образование для одаренных и талантливых» (GATE) ) находится в ведении Департамента образования Западной Австралии в рамках программ выборочного зачисления для одаренных и талантливых на 7-й год и при условии наличия ограниченного числа зачислений на уровень выше. до 11 класса. Все кандидаты должны пройти академический отборочный вступительный тест и, возможно, пройти комбинированные собеседования, прослушивания и / или семинары в зависимости от заявленной программы (программ). Программы делятся на три направления: академические, языковые и художественные. В программах для одаренных и талантливых участвуют 18 государственных школ, каждая из которых специализируется на одном из направлений. Все участвующие школы являются частично выборочными, а частично местными, за исключением Perth Modern School, которая является полностью выборочной.
Объединенное Королевство
Эти местные органы образования продолжают поддерживать полностью избирательную систему образования:
Несколько других LEA имеют в основном неизбирательную систему, но несколько школ с отбором существуют наряду с их комплексными аналогами, а именно; Барнет, Бирмингем, Бромли, Колдердейл, Камбрия, Девон, Энфилд, Эссекс, Глостершир, Кирклис, Ланкашир, Ливерпуль, Северный Йоркшир, Плимут, Редбридж, Сток-он-Трент, Уолсолл, Уорикшир, Уилтшир, Вулверхэмптон, Телфорд и.
В Северной Ирландии среднее образование преимущественно основано на академическом отборе, хотя также существует ряд общеобразовательных школ. Отбор осуществляется на экзамене в последнем классе начальной школы. Значительное количество средних школ в Северной Ирландии обслуживает только учеников мужского или женского пола. Кроме того, существует параллельная система католических школ с параллельной системой отбора.
Соединенные Штаты
Германия
Немецкая система государственных школ принципиально селективная после четырех лет начальной школы. Гимназия выборочного типа (с 5-го по 12-й или 13-й классы (в зависимости от штата)) предназначена для подготовки учащихся к поступлению в университет. German Realschule также является отборной школой, хотя и с более низкими требованиями, и заканчивается в 10 классе.
Прием в школы NODET является выборочным и основан на комплексной общенациональной процедуре вступительных экзаменов. Ежегодно тысячи студентов подают заявки на поступление, школы, но выбирают менее 5%. Для прохождения вступительного экзамена все абитуриенты должны иметь средний балл не ниже 19 (из 20). В 2006 году подали заявки 87 081 мальчик и 83 596 девочек из 56 городов, а в средние школы 2007 года было принято 6 888 учащихся.
Александр Аузан: «Селективные налоги — важный промежуточный институт, который меняет культуру»
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин
— В условиях санкций можно создавать нестандартные институты, которые лучше приспособлены к условиям развития страны. Это не значит, что надо выбирать особый путь развития, который заведет страну в тупик. Я имею в виду совершенно необходимую с точки зрения современной институциональной теории вещь — гармонизацию формальных и неформальных институтов — того, что написано в законах, и того, что существует в культуре и в ценностях. Как показывает анализ, успешными являются такие институты, которые учитывают культурные ограничения и при этом снимают барьеры для развития. Это так называемые промежуточные институты, которые со временем позволяют перейти к стандартным институтам.
— Что представляют из себя такие промежуточные институты?
— В кредитной сфере это институты вроде строительных сберегательных касс, которые, например, существуют в Австрии, Чехии и других странах: они нередко работают лучше, чем ипотечные системы, и являются переходной ступенью в финансовой модели. Другой пример — разнообразные поселковые предприятия в Китае. Для России такого рода важным переходным институтом, на мой взгляд, могли бы стать селективные налоги, когда человек может голосовать налоговым рублем. Сейчас мы отдаем государству в виде налогов 48 копеек с рубля. Утверждения, что в России мы имеем самую маленькую налоговую нагрузку, — это миф. Она находится на уровне Северной Европы.
— То есть нагрузка одна из самых высоких.
— Конечно. Но в отличие от Северной Европы в России налоговая нагрузка скрытая, которая действует как радиация. Человек отдает деньги, даже не догадываясь, что они идут не компании и не за услугу: государство их просто вытаскивает и потом куда-то все это девает.
— Как можно на практике ввести селективные налоги? Как это работает?
— Сейчас по социальным налогам такая система работает в некоторых странах Европы. В ряде стран существует церковный налог, который платится той или иной конфессии, но администрирует такие сборы государство. В России такая система была бы нелишней.
— Как это может работать? Что будет делать Минфин?
Давайте решим, о каком налоге мы говорим. С моей точки зрения, селективными могут выступать два типа налогов. Во-первых, те, которые идут на местное развитие. Если мы говорим о налогообложении недвижимости, часть этого налога может направляться, скажем, на развитие дорожной, социальной инфраструктуры или какие-либо другие цели по выбору. И схема будет примерно такой же, как Минфин это делал, когда еще была жива накопительная пенсионная система. Если мы говорим об аналоге церковного налога, то в Исландии, например, существует налог, где человек выбирает, направить деньги церкви или университету, потому что наука и религия — трансцендентальные вещи. То есть у вас есть вариант: православная церковь, старообрядческая, мусульманская мечеть, Российская академия наук, МГУ, Физтех. Атеистов у нас в стране довольно много, поэтому их воля, на развитие чего экзистенциально важного они хотели бы потратить эти деньги.
Я считаю, что селективные налоги — это важный промежуточный институт, который меняет культуру. При нынешних культурных ограничениях россияне находятся в числе мировых лидеров по дистанции власти: на уровне Саудовской Аравии, Ирака и Малайзии. А по избеганию неопределенности мы вообще практически первые в мире. В этих странах люди боятся будущего. Там говорят: не меняйте этого человека, следующий будет хуже, не трогайте эту систему, все повалится. У нас к тому же низкая договороспособность. Есть, правда, страны, которые по готовности договариваться находятся ниже России (например, Латвия или Эстония). В этих условиях люди являются пессимистами: они понимают, что ни на что не могут влиять, их в любой момент могут «обуть», они боятся, что будущее будет хуже, лучше настоящее или прошлое. И они не склонны давать деньги на инвестиции. Никакие фондовые рынки и венчурные компании в таких условиях не работают.
— В принципе не работают?
— Очень плохо работают. Они — как демоверсия. Объемы венчурного рынка в России в 26 раз меньше, чем в Израиле, который в 20 раз меньше, чем Россия.
— Может быть легче все выстроить, когда страна меньше.
— Да, но это не главный аргумент: у американцев, например, объемы рынка в несколько сот раз больше, чем у нас. В наших условиях венчурный рынок не работает. Кое-как работает рынок облигаций. А что люди делают с деньгами? В лучшем случае кладут в государственный банк и ждут дохода от депозита. Все предпочитают доход от депозита, поскольку реальная экономика дает меньше, чем депозитные вложения. Так живет экономика. Поэтому ее надо куда-то сдвигать. Можем ли мы ее сдвинуть в развитие фондового рынка? Не сразу. Поэтому я и говорю, что налоги такого рода — это нечто вроде пилотной инвестиции. Человеку говорят: ты же все равно отдаешь эти деньги, поскольку власть ты признаешь как большую силу. Но при этом появляется выбор. Это означает, что мы снижаем неопределенность будущего: человек сам его выбирает. И это то, что мы можем сделать сейчас, в условиях давления мирового стандарта это делается гораздо хуже.
Некоторые институты, в том числе политические, требуют предварительных условий. Но на этот счет идет спор. Год назад у меня была дискуссия с Дароном Асемоглу, cоавтором книги Why Nations Fail, которая в русском переводе называется «Почему одни нации богатые, а другие бедные». Асемоглу считает, что сначала нужно создавать институты для демократии, а потом уже — для экономического развития. Я задал ему вопрос: «Скажите, профессор, почему у вас в книге нет Германии ХХ века — одной из основных стран? Потому что Германия — это крупнейшее опровержение вашей теории. Веймарская республика была демократической, там были инклюзивные политические институты. А что после этого случилось?» Он сказал, что надо учитывать фактор культуры. Вот я об этом и говорю! Прежде чем пытаться строить демократию, из которой должна появиться современная инновационная экономика, надо понимать, что для этого нужны определенные культурные условия, на которые тоже можно влиять.
Есть работы экономистов, которые говорят о том, что демократия приносит положительные экономические эффекты тогда, когда есть две главных предпосылки: сильная бюрократия и работающие суды. А если их нет, то произойдет так, как в Египте после свержения президента Хосни Мубарака. Заметьте, политика там сделала круг: у них теперь снова военный президент, братья- мусульмане снова сидят по тюрьмам, а вот туристическую индустрию порушили, и восстанавливать ее придется долго. В России в 1990-е годы демократизация принесла спорные экономические результаты, то же самое случилось на Украине. При этом мы понимаем, что наиболее развитые страны являются демократическими. Поэтому и возникает вопрос: когда демократия дает плоды? Когда есть эти две предпосылки, утверждают теоретики.
— Вы сказали, что есть два условия — сильная бюрократия и работающие суды. Как вы считаете, в России сильная бюрократия?
— Она должна быть сильной не только в смысле захвата бизнесов. Она должна быть сильной в плане грамотности и гибкости. У нас бюрократия не является слабой. Но сейчас главный вопрос — насколько она образованна, владеет ли современными методами и каковые ее ценностные установки. Это первое условие. Со вторым условием — независимыми судами — дела обстоят сложнее.
— Возможно несколько решений. Посмотрите, например, что сейчас делают в Казахстане. С 1 января 2018 года часть территории Астаны становится международным финансовым центром, который будет зоной действия англосаксонского права благодаря конституционному закону. По сути, они строят Гонконг.
— Но у нас крупный бизнес раньше предпочитал подавать в суд в Лондоне, а не в Гонконге.
Правильно. Но только решение не было сюда импортировано, потому что главная проблема — это исполнение решений не по акциям, а по реальным материальным активам. Поэтому один из вариантов развития независимой судебной системы — это создание таких анклавов. Я — сторонник проекта, который реализуют казахстанские коллеги, потому что они зашли дальше проектов Сколково или Международного финансового центра в Москве. И когда мне говорят, что мы тоже так хотели, я отвечаю: вы хотели, а они конституционный закон провели. Конечно, это не всеобщий независимый суд, который будет защищать бизнесменов от посадки, но это арбитраж, которому можно доверить решение споров, не в Лондоне.
— Получается, нужно принимать поправки в Конституцию.
— Может быть. Но для начала надо попробовать, как говорится, покататься на велосипеде соседа. Надо посмотреть, как это будет работать в Казахстане.
— То есть нужно дождаться 2018 года?
— Осталось ждать не так долго — менее полугода. Есть другой путь, предлагаемый некоторыми разработчиками. Они говорят, что независимый суд нужно создавать не путем революции, а с помощью многочисленных поправок и изменения в деятельности кадровой комиссии при администрации президента: чтобы на поводке не водили каждого судью при переводе даже из одного районного суда в другой. Ведь нынешний порядок предполагает, что в каждом случае перевод должен проходить кадровую комиссию администрации президента.
— Кто должен проводить реформу? Есть такие инициативы в правовом управлении президента? Вы как член Экономического совета при президенте должны знать.
— Вопрос «кто» — самый трудный. Но сначала надо понять «зачем», потому что должны существовать мотивы у тех, кто этим занимается. Вы же не задали мне вопрос, зачем стране нужны сильные институты. Они же быстрого экономического роста не дают. Сильные институты заведуют не ростом, а падением: они не позволяют стране стремительно падать и срабатывают как амортизаторы. У страны с хорошими институтами среднегодовой темп экономики — невысокий, как у Германии, но средний за 20 лет — хороший. Именно так выглядит траектория успешного экономического роста. Страны с плохими институтами так не растут. Когда говорят, что «КНР хорошо растет», мне хочется возразить: Китай катастрофически падал на протяжении ста лет — со времен восстания боксеров гражданские войны почти непрерывно продолжались до 1949 года. Китай падал при Мао, при большом скачке и культурной революции. То, что потом страна набирала по 11% роста в год, — сродни тому, когда вы из ямы вылезаете: у вас неплохо получается, но не факт, что вы уже вылезли на поверхность. Так вот институты отвечают за то, чтобы вы в яме не жили.
— Но в Китае есть компартия. Партия — это институт?
— Институт, конечно. Ведь институт — это не то, что нам нравится, а то, что определенным образом структурирует поведение. Например, в Китае работает правило двух ключей, хотя нет разделения властей, зато есть партийный контроль над деятельностью государственных органов. Это ведь вариант разделения властей. Такой принцип работал и в СССР. Я могу привести пример, когда институциональный уровень развития СССР был гораздо более высоким, чем нынешний. С точки зрения перехода к обществам так называемого открытого доступа, которые отличаются траекторией долговременного успешного развития, ключевыми являются три условия: элиты пишут законы для себя и распространяют на других (а не другим — законы, себе — исключение); организации не должны быть подстроены под одного человека; контроль за инструментами насилия должен не делиться между группами элит, а осуществляться коллективно. Элита всегда контролирует инструменты насилия, но двумя способами. Либо вы делите так: тебе — следственный комитет, тебе —прокуратуру (вариант — тебе военно-воздушные силы, тебе —тайную полицию), все общества ограниченного доступа именно так живут. Либо существует коллективный контроль.
В СССР коллективный контроль существовал после Сталина. Политбюро свергло великого Жукова потому, что армия должна контролироваться не одним человеком, а Политбюро ЦК КПСС. Андропова отрезали от КГБ, когда он стал генеральным секретарем, потому что существовал коллективный контроль. Мы сейчас его утратили. Деперсонализация организаций существовала в СССР: Ленин умер — партия живет. Сталин умер — партия живет. В СССР не было достигнуто только главенства закона. Собственно, Горбачев попытался выйти на это третье условие, и тут все рухнуло. Хотя задним числом мы можем констатировать, что он принял мудрое решение: нам не хватало верховенства права. Социологи говорят: обратите внимание, как сейчас люди болезненно относятся к тому, когда в случаях ДТП влиятельный человек пытается кого-нибудь из своих родственников спасти от наказания. Спрос на то, что закон — равный для всех, живет, и он довольно сильный. Вопрос, через какие форматы мы будем проходить. Если будем надеяться, что по аналогии с США контроль над силовыми органами будут осуществлять комитеты Государственной думы или Совета Федерации, то я не уверен, что эта схема в нашей системе сработает.
— А кто должен контролировать силовые органы?
— Хороший вопрос. С моей точки зрения, это может делать Совет безопасности, если он будет должным образом институциализирован и будет работать в режиме четких процедур. Но это означает, что нужен определенный уровень сочетания открытости и закрытости.
— Эксперты говорят, что такие институциональные реформы станут возможны в политическом цикле после 2024 года?
— Лучше бы раньше. А возвращаясь к вопросу, кто будет их проводить, замечу следующее. В данный момент есть осознание того, что многое нужно сделать, но желающих делать нет. Все поглядывают друг на друга и говорят: «Может, они?».