Что такое совещательная комната в суде
Судьи и «тайная комната»
Не каждый знает, но необходимым условием независимого вынесения объективного судебного решения процессуальный закон считает соблюдение судом тайны совещательной комнаты.
«Совещательная комната, куда удаляется суд для принятия решения или вынесения определения, представляет собой специальное помещение, оснащенное всем необходимым для того, чтобы судьи не выходили из совещательной комнаты».
Более того, закон предусматривает строгие требования к этой комнате и режиму соблюдения тайны. Приоткроем завесу этой тайны:
Сегодня «тайна» совещательной комнаты находится под угрозой. Современные информационные технологии все больше осложняют контроль за соблюдением судьями требований закона в этой части. Посудите сами, вряд ли в совещательной комнате нет компьютера, а судебный акт готовят на печатной машинке, при этом не прибегая к правовой базе, которые, как правило, удаленная, то есть доступ к ней осуществляется через интернет. Что говорить о том, что у каждого судьи есть мобильный телефон, а у большинства – также с доступом в интернет.
Требует доработки процессуальное законодательство. В УПК РФ предусмотрено, что по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты (ч. 2 ст. 298 УПК РФ). А вот ГПК РФ и АПК РФ такой нормы не предусматривают. Соответствующие положения должны быть унифицированы.
Возможно стоит пересмотреть и само понятие «тайна совещания». Что важнее, соблюсти тайну или защитить судью от влияния?
Кстати, влияние на судью оказывают как раз за пределами совещательной комнаты. И, увы, соблюдение специфических условия не является гарантией объективного и независимого судебного решения. Поэтому перерыв для отдыха с выходом из «тайной комнаты» на перекур или личный звонок как минимум неразумно делать основанием для отмены судебного акта по процессуальным мотивам.
Понятно, что реагировать стоит на те нарушения тайны совещания, которые повлекли или могли повлечь нарушение процессуальных принципов, прежде всего с точки зрения объективности, независимости и беспристрастности судьи.
Что касается написания судебного акта в стенах совещательной комнаты. Жесткие требования к соблюдению этого правила вызывает вопросы и приводят, по большей части, к росту возможных процессуальных нарушений и риску отмены правильного по существу акта. Увы, бывает, что к реальному правосудию такая отмена не имеют никакого отношения.
Замена тайны совещания на подробные правила поведения судей помогло бы снизить количество прецедентов с отменой судебного акта по формальным причинам. Отменить акт целесообразно лишь тогда, когда нарушение было существенным, то есть повлияло или могло повлиять на внутреннее убеждение судьи при принятии такого судебного акта.
Статья 298 УПК РФ. Тайна совещания судей (действующая редакция)
1. Приговор постановляется судом в совещательной комнате. Во время постановления приговора в этой комнате могут находиться лишь судьи, входящие в состав суда по данному уголовному делу.
2. По окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты. Судьи не вправе разглашать суждения, имевшие место при обсуждении и постановлении приговора, или иным способом раскрывать тайну совещания судей.
Комментарий к ст. 298 УПК РФ
1. Нарушение тайны совещания судей при постановлении приговора является безусловным кассационным основанием для отмены приговора (п. 8 ч. 2 ст. 381).
2. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что закон требует нахождения в совещательной комнате всех судей, входящих в состав суда по данному уголовному делу, не только во время совещания, но во все время постановления приговора. Поэтому, несмотря на то что совещание судей завершено, все судьи должны оставаться в совещательной комнате вплоть до написания приговора или объявления перерыва. Однако разрешается прервать совещание для отдыха судей с выходом их из совещательной комнаты, причем не только с наступлением ночного времени, но и по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня.
3. В связи с тем что согласно п. 1 ч. 3 ст. 56 УПК РФ судьи ни при каких условиях не подлежат допросу в качестве свидетелей об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу, позиция того или иного судьи в совещательной комнате не может быть выяснена путем допросов членов состава суда ни при возобновлении производства по вновь открывшимся обстоятельствам в отношении судей, допустивших преступные злоупотребления при постановлении приговора (п. 3 ч. 3 ст. 413), ни при рассмотрении гражданского дела по жалобе на решение квалификационной коллегии судей об отрешении судьи от должности в связи со злоупотреблениями, допущенными судьей при постановлении приговора. Имеется лишь одно исключение из общего правила, когда позиция судьи, высказанная им в совещательной комнате, может стать известна, а именно при наличии письменного особого мнения судьи, приобщенного к приговору (ч. 5 ст. 301).
За семью печатями, или Тайна совещательной комнаты
Экс-председатель ВАС РФ
специально для ГАРАНТ.РУ
Необходимым условием независимого вынесения объективного судебного решения процессуальный закон считает соблюдение судом тайны совещательной комнаты. Предусмотрены довольно строгие требования к режиму этой тайны: нахождение в совещательной комнате только судей, входящих в состав суда по данному делу, запрет на разглашение суждений, имевших место при вынесении решения, на разговоры судей по телефону, а иногда и на выход судьи из совещательной комнаты.
Вместе с тем, современные информационные технологии все больше осложняют проверку соблюдения судом требований закона в этой части. Трудно представить себе совещательную комнату без компьютера, при помощи которого изготавливается судебный акт, и без информационных систем (баз данных нормативных актов), которые, как правило, имеют выход в Интернет.
Так что компьютер в совещательной комнате либо не должен быть подключен к Интернету, либо там вообще не должно быть компьютера. В противном случае проверить соблюдение тайны совещания судей крайне затруднительно. К тому же у каждого судьи имеется мобильный телефон, при помощи которого можно свободно общаться. Разумеется, соблюдение тайны совещания зависит при таких обстоятельствах от самого судьи – он должен предпринимать все меры к ее исполнению.
Вместе с тем, несовершенно и само процессуальное законодательство. Так, УПК РФ предусматривает, что по окончании рабочего времени, а также в течение рабочего дня суд вправе сделать перерыв для отдыха с выходом из совещательной комнаты (ч. 2 ст. 298 УПК РФ). ГПК РФ и АПК РФ такой нормы не предусматривают, тогда как некоторые экономические дела по трудоемкости не уступают уголовным. В этой связи я думаю, что указанные различия в положениях УПК РФ, с одной стороны, и ГПК РФ и АПК РФ, с другой стороны, не имеют разумного обоснования. При совершенствовании этих кодексов соответствующие положения должны быть унифицированы.
Что же касается направления такой унификации, то я являюсь сторонником отмены тайны совещания судей. Гораздо важнее добиться того, чтобы на судью не оказывалось постороннего влияния при принятии им судебных актов. Тайна совещания судей этому никак не помогает, но и не мешает. Влияние на судью может оказываться и чаще всего оказывается до начала судебного заседания, а не тогда, когда он находится в совещательной комнате. Так что перерывы в совещании судей могут быть, и не надо устанавливать для них специфических условий. А уж тем более такие перерывы, на мой взгляд, не должны служить основаниями для отмены судебных актов по процессуальным мотивам.
Неразумно реагировать на любые нарушения тайны совещания судей. Одно дело, когда происходит мелкое нарушение тайны – выход из совещательной комнаты, скажем, в туалет или ответ на личный звонок малолетней дочери – оно не ведет к вынесению необъективного решения. Напротив, если судья вышел из совещательной комнаты и отправился в кабинет председателя суда, либо во время совещания ему позвонил прокурор или адвокат стороны, участвующей в деле, то такие нарушения тайны совещания судей уже нельзя считать мелкими.
Полагаю, что следует реагировать лишь на те нарушения тайны совещания, которые повлекли или могли повлечь нарушение процессуальных принципов, прежде всего с точки зрения объективности, независимости и беспристрастности судьи.
Кроме того, я никогда не был сторонником того, чтобы сильно формализовать работу судей при написании судебных актов (когда писать или печатать резолютивную часть, иные части судебного акта, использовать или не использовать формулировки сторон при подготовке такого акта). Полагаю, что какая-то часть текста судебного акта может быть написана судьей и вне совещательной комнаты. Жесткие формальные требования к судебным актам увеличивают количество возможных процессуальных нарушений и облегчают отмену правильного по существу акта из-за таких нарушений. К реальному правосудию такие отмены часто не имеют никакого отношения. Разумеется, есть фундаментальные принципы, которые нарушать нельзя, но за их рамками любые процессуальные нарушения следует оценивать с точки зрения того, как они повлияли на свободное волеизъявление судьи.
Поэтому я бы отказался от тайны совещания судей, заменив ее подробными правилами поведения судьи в случае, если на него в той или иной форме оказывалось давление кем бы то ни было с целью склонить к вынесению решения, которое не соответствует его внутреннему убеждению. Судья о каждом таком факте должен сделать запись в журнале внепроцессуальных обращений, он вправе заявить по этим мотивам самоотвод или поставить в самом начале судебного заседания перед сторонами вопрос о том, доверяют ли они ему слушать их дело. Другой вопрос, будет или не будет судья так себя вести…
Однако если будет установлено, что он должен был это сделать и не сделал, то налицо процессуальное нарушение, которое служит основанием для отмены судебного акта. Аналогичным я бы видел поведение судьи и при наличии у него конфликта интересов в связи с принятым к производству делом.
Поскольку я являюсь сторонником отмены тайны совещания судей, то даже если эта тайна сохранится, нужно смягчить предъявляемые к ней требования. Повторюсь, нарушение тайны совещания судей должно влечь отмену судебного акта лишь тогда, когда такое нарушение было существенным, то есть повлияло или могло повлиять на внутреннее убеждение судьи при принятии такого судебного акта.
Судья также должен иметь право разгласить тайну совещания, если один из судей, участвовавших в этом совещании, пытался повлиять на остальных, ссылаясь не на правовые основания, а на то, что на него самого оказывали влияние, скажем, государственные органы, судьи, стороны процесса или иные лица.
И никакой тайны совещания не может быть, если судья рассматривает дело единолично.
Судья за порогом совещательной комнаты
В конце января этого года «АГ» рассказывала об Определении КС РФ от 6 декабря 2018 г. № 3105-О (далее – определение) об отказе в принятии к рассмотрению жалоб бывшего судьи Владимира Дорофеева на нарушение его конституционных прав рядом норм УПК РФ (ст. 295 и 298, ч. 1 ст. 401.2 и ч. 1 ст. 412.1).
22 декабря 2016 г. судья Владимир Дорофеев постановил обвинительный приговор. В ходе апелляционного производства сторона защиты указала, что во время перерыва для отдыха с выходом из совещательной комнаты судья выехал в другой регион и высказывал там свое мнение по уголовному делу третьим лицам. Расценив действия Владимира Дорофеева в качестве основания для отмены приговора, суд второй инстанции наряду с апелляционным определением вынес также частное определение в адрес судьи.
29 августа 2017 г. председатель областного суда обратился с представлением о привлечении Владимира Дорофеева к дисциплинарной ответственности в Квалификационную коллегию судей, которая 26 января 2018 г. досрочно прекратила полномочия судьи, одновременно лишив его квалификационного класса. С таким решением согласилась Высшая квалификационная коллегия судей. В удовлетворении жалобы на эти решения Дисциплинарная коллегия ВС РФ отказала. Апелляционная коллегия ВС РФ оставила решение без изменения.
В жалобе лишенный статуса судья указал, что ст. 295 и 298 УПК не соответствуют Конституции РФ, так как по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, запрещают судье в установленные законом периоды отдыха выезжать за пределы места своего проживания (пребывания), а ч. 1 ст. 401.2 и ч. 1 ст. 412.1 Кодекса противоречат Конституции РФ в той мере, в какой позволяют отказывать судьям, чьи полномочия были досрочно прекращены, в доступе к правосудию, что выражается в непризнании их права обжаловать решения об отмене принятых ими судебных актов.
Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что ст. 295 и 298 УПК неопределенности не содержат и не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя. «…Внепроцессуальное обсуждение судьей за пределами совещательной комнаты во время перерывов в процессе постановления приговора – независимо от их продолжительности – каких-либо вопросов, подлежащих разрешению судом… способно не только раскрыть тайну совещательной комнаты, но и поставить под сомнение независимость и беспристрастность суда и в итоге правосудность вынесенного им решения», – указано в определении.
А поскольку Владимир Дорофеев не обжаловал в вышестоящий суд частное определение судьи апелляционной инстанции, КС РФ посчитал, что норма ч. 1 ст. 401.2 УПК также не может расцениваться как нарушающая его права в обозначенном аспекте. Относительно ч. 1 ст. 412.1 Кодекса, определяющей круг лиц, имеющих право на обращение в ВС РФ с надзорными жалобами, представлениями, подчеркнуто, что вопреки требованию ст. 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Владимиром Дорофеевым не представлены документы, подтверждающие применение этой нормы в его деле.
Трудно не согласиться с мнением по этому делу судьи КС РФ Юрия Данилова, расценившего определение как отказ «от участия в разрешении спора, явно выходящего за пределы ординарного и, несомненно, имеющего конституционно-правовую основу».
Ростовский судья Владимир Дорофеев стал жертвой не только формализма коллег, разбиравших его персональное дело, и самоустранения КС РФ от решения, способного изменить практику дисциплинарного преследования, – не в последнюю очередь на ситуацию повлияло рутинное представление о пресловутой «тайне совещательной комнаты». Этот отсутствующий в законе устаревший термин в определении КС РФ многократно употреблен. Тем самым кабинету судьи, где обычно и составляются судебные тексты, придано сакральное значение. Действительно, от судьи можно и нужно требовать сдержанности в период составления судебного акта, когда ему не следует обсуждать приговор с другими лицами, однако нет правовых оснований для превращения его в заключенного, этакого «раба лампы и компьютера». Надо заметить также, что, например, в США, судья, готовящий решение, вправе беседовать о деле и со своими клерками, и с учеными-правоведами, и другими лицами (но не сторонами): таковы внутренняя независимость служителей правосудия и общественное к ним доверие.
Судья не вправе разглашать мнения, высказанные в ходе совещания с коллегами. Однако коллегиальное рассмотрение дел судом первой инстанции в нашей стране – редкость; оно практикуется при разбирательстве примерно тысячи дел из многих миллионов. Думаю, что, прервав «совещание» с самим собой, российский судья вправе отдыхать, где ему вздумается, в том числе и за пределами своего судебного округа и даже региона.
Понятно, что к совещанию присяжных заседателей необходимо предъявлять более жесткие требования, нежели к судьям, имеющим особые статус, подготовку и опыт. На повестке дня вопрос о способах доказывания в вышестоящих судах нередких фактов вмешательства со стороны председательствующего судьи, работников аппарата суда и лиц, «оперативно сопровождающих» процесс, в совещание присяжных заседателей во время вынесения коллегией вердикта.
В дисциплинарной практике органов судейского сообщества произошло искажение смыслов. В этих образованиях неохотно усвоили правовую позицию КС РФ (впервые выраженную в Постановлении от 28 февраля 2008 г. № 3-П), согласно которой констатировать нарушение судьей закона вправе только суд, осуществляющий правосудие. Но квалификационные коллегии ступили на скользкий путь, практически признавая за такими актами вышестоящих инстанций преюдициальное значение. Норма, ограничившая произвол органов судейского сообщества, деградировала до правила, снимающего с них ответственность за непосредственное исследование фактов будто бы предосудительного поведения коллеги.
В результате дисциплинарно преследуемый судья попадает в порочный круг: квалификационная коллегия констатирует нарушение на основании судебного акта, который заинтересованный в его отмене (изменении) судья не вправе обжаловать; не поспоришь и с прекращением полномочий, поскольку оно зиждется на акте правосудия, вступившем в законную силу. Получается, судье апелляционное определение обжаловать запрещено, а решение квалификационной коллегии – оспаривать бессмысленно.
Не сомневаюсь, что судья (как и адвокат) вправе подавать апелляционные, кассационные и надзорные жалобы на всякое вынесенное по его поводу частное определение. Обжалование же судьей, вынесшим приговор, актов вышестоящих инстанций, отменяющих или изменяющих его приговор либо решение по гражданскому делу, выглядит экзотическим средством защиты его законных интересов и деловой репутации. КС РФ справедливо отрицает право суда первой инстанции обжаловать такие определения суда второй инстанции (Определение КС РФ от 5 ноября 2004 г. № 380-О по запросу Всеволожского городского суда Ленинградской области).
Начать преобразования дисциплинарной практики стоило бы с разъяснения Высшей квалификационной коллегии судей или ВС РФ, где квалификационным коллегиям следовало бы предписать непосредственно проверять доводы о нарушении судьей закона и не быть связанными состоявшимися судебными решениями по основному делу, при разбирательстве которого эти нарушения якобы допущены. Данный подход потребует отказа от наивных представлений о единственной «объективной» истине: факты и их оценки могут устанавливаться по-разному для целей правосудия и дисциплинарного преследования.
Кстати, именно в таком аспекте построен институт преюдиции в уголовном судопроизводстве (ст. 90 УПК РФ, Постановление КС РФ от 21 декабря 2011 № 30-П).
В свете изложенного определение КС РФ по жалобе В. Дорофеева породило больше вопросов, чем ответов. Судьи, к сожалению, остаются наименее защищенными от произвола представителями юридической профессии.
Как совещаются апелляционные судьи
«Судья Рябцева О.В. говорит, что судья первой инстанции Пискунова И.В. все это анализировала «учитывая, что тут эти, что тут все козлы абсолютно…». На что судья Галактионова Р.А. произносит: «сучки!», а судья Земскова Н.В. подытоживает все это матерным выражением: «блядский дом». Судья Рябцева О.В. произносит: «не нравится в решении суда первой инстанции то, что судья не произвела зачет встречных исковых требований». Однако, вместо того, что изменить решение в этой части, как я и просила, судья Рябцева О.В. решает вопрос следующим образом: «ну хрен с ним, не произвела, и не произвела… Хотя можно бы было…». И судья Земскова Н.В. с ней соглашается, отмечая, что «да, можно бы было… ну не произвела». На аудиозаписи слышно, как судья Рябцева О.В. отмечает, что ей не понравилась формулировка судьи первой инстанции в резолютивной части решения. Другие судьи соглашаются и называют формулировку «херней» и «фигней», но на восклицание судьи Галактионовой Р.А.: «Ну не переписывать же?!», судья Рябцева О.В. отвечает: «Да я и не собиралась! Даже если бы тут все не правильно было, все равно!» (Подробнее на http://1000inf.ru/news/83914/)
И напоследок, ответ квалификационной коллегии судей на обращение с требованием послушать совещание судей и дать ему правовую оценку:
Квалификационная коллегия судей Ивановской области проверила публикацию, размещённую 24 сентября 2018 года на новостном ресурсе «Слухи и Факты» под заголовком «Судьи «Вечного странника», в которой идёт речь о поведении судей в совещательной комнате, не соответствующем требованиям, предъявляемым кодексом судейской этики, на которое указывает оказавшаяся в распоряжении редакции аудиозапись, подлинность и законность происхождения которой неизвестны. Исходя из норм закона, тайна совещательной комнаты охраняется предусмотренной законом процедурой осуществления правосудия. Обсуждение принимаемых решений, позиция отдельных судей, входящих в состав суда, разглашению не подлежат. Каких либо исключений из указанных требований, в том числе и для квалификационных коллегий судей, закон не содержит.
По факту появления аудиозаписи судей в совещательной комнате, означающей вмешательство в деятельность по осуществлению правосудия, в Следственное Управление Следственного Комитета России по Ивановской области направлено заявление о проведении процессуальной проверки в порядке ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
В лучших традициях Матушки-России, называется, всех посадить. Между тем, в Англии в определенный период времени вводилось обязательное устное совещание судей при рассмотрении дел, и они должны были в присутствии участников дела говорить, что думают о доводах и аргументов сторон, судьям вменялось в обязанность высказывать свое мнение сразу по факту формирования этого мнения в голове. И ничего, английское государство не разрушилось, судебная система вроде в порядке, общество тоже не подает признаков для беспокойства. Что здесь секретного, и от кого эти секреты, от участников дела? Ну-ну. Теперь понятно, почему.
Много вопросов к такой реакции квалификационной коллегии. Не выходит ли таким обращением уважаемая квалификационная коллегия за пределы своей правосубъектности?
Аудио можно послушать в паблике ВКонтакте, она приложена к посту. Источник