Что такое современная поэзия
Что такое современная поэзия
Что такое современная поэзия?
Один из организаторов «Маяковский чтения» Даня Берковский дал интервью блогу «Фотопрогулки по Москве», где объяснил, почему поэзия и бизнес несовместимы, что такое современная поэзия и поделился своей поэтической мечтой.
Среди плагиата и графомании, взяток и литературных негров, где-то во дворах больших городов живет она, современная поэзия. Что это такое? Где ее искать? Как отличить от рифмованного мусора? Разобраться в теме мне помог поэт и журналист Даня Берковский…
Предлагаю начать с определения современной поэзии. Что это вообще такое в твоем понимании?
Классическая поэзия в своё время тоже была вполне современной. А сейчас она уже стала литературой XVIII, XIX, XX веков. Поэтому, современная поэзия — понятие конкретное. Это то, что делается сейчас. То, что делалось в обозримом прошлом и будет делаться в обозримом будущем. Своеобразная поэтическая повестка дня.
Откровенная графомания – тоже современная поэзия?
Графомания к поэзии отношения имеет такое же, как крабовые палочки к крабовому мясу. Но, как правило, это выясняется со временем. Поэтому на определённом этапе графомания периодически попадает в эту повестку. Опять же, дело вкуса. Многим нравится графомания. Многие её считают поэзией. Тема остра, вызывает споры: кто графоман, а кто нет.
Насколько я понял, графомания – дело тонкое, в отдельных случаях, наверное, даже полезное. Может быть есть что-то еще, что “засоряет” поэтическую повестку дня помимо “крабовых палочек”?
Нельзя сказать, что есть огромный пласт “поэтического мусора”. Поэзия абстрактна, и скорее все проблемы поэзии так или иначе связаны с внешним фактором. Первая проблема заключается в том, что слушатель не всегда готов к поэтическим формам, а вторая кроется в людях, которые лезут в поэзию, не понимая её основ и принципов.
С современно поэзией вроде разобрались, с “поэтическим мусором” тоже. Теперь поговорим о местах возникновения современной поэзии. Где рождается современная поэзия? Где ее можно услышать или даже увидеть?
Изначально, конечно, в голове рождается, а выход находит или не находит в зависимости от конкретной личности. Но поэзия неразрывно связана с обществом, а общество у нас сейчас цифровое. Поэтому поэзия проросла в интернете, укореняется тут. Это и всевозможные порталы, и личные сайты поэтов, и арт-проекты. У меня интернет вызывает ряд вопросов. Тут графоманов столько, что я постепенно стал основную свою деятельность выводить в оффлайн. Но при этом появляются практически на 100% онлайн-проекты, главное в которых – бизнес, а поэзией это названо, потому что ее создатели хотят так думать.
Поэзия и бизнес – вещи несовместимые?
Взаимоисключающие. Это не значит, что поэт непременно должен быть голодным. Получать какие-то деньги за сборники, за концерты — это нормально. Я был бы рад, если бы только своим творчеством мог бы заработать себе на жизнь. Это даёт время на развитие, на работу над стихами. Но ставить во главу угла зарабатывание денег, заталкивать поэзию в бизнес-проекты, контракты и следить за ее окупаемостью — это либо ересь собачья, либо цинизм.
Чем грозит появление бизнес-поэтов и как бороться с этим явлением?
В результате русская поэзия превратится в русскую поп-музыку, бессмысленную и беспощадную. Бороться с этим можно только путём выискивания талантливых людей и предоставления им площадок. Поэзия также должна отправиться по пути интеграции с другими видами современного искусства. В этом случае бизнес-графомания останется за бортом. Поэтам нужно учиться у художников. Выходить на улицы с творчеством, становиться независимыми.
Есть на кого ровняться?
На те же “Маяковские чтения”. Это рупор русской поэзии сейчас, как ни крути. “Чтецы” представляют из себя крайне приятное мероприятие с элементами музыки. Мы с друзьями пошли дальше, сделали “Ночник”, собрав практически весь спектр современного искусства. Объединили поэзию с фотографией и живописью, музыкой, ночными тусовками. Это на 99% оффлайн проект, потому что мы пока не в матрице. Первая вечеринка прошла успешно, ждём вторую, она будет в начале мая.
Поговорили о настоящем, поговорим о будущем. У тебя есть поэтическая мечта?
Есть. Хочу собрать стадион, как шестидесятники. Не один, не сразу, но собрать. Или вообще не самому. Хочется, чтобы поэзия вернула свои позиции, и хочется, конечно, увидеть это своими глазами.
Допустим, твоя поэтическая мечта сбылась. Ты стоишь на сцене перед битком забитым стадионом. Какой месседж ты попытаешься донести до собравшихся?
Это будет зависеть от того, что я буду чувствовать в тот момент, что конкретно меня будет волновать и от того, что будет происходить вокруг, в России, в мире. Поэзия в такие моменты достаточно гибкая и пластичная. Иногда готовишь выступление про любовь, приезжаешь в клуб и узнаешь, что по Болотному Делу еще 10 человек закрыли. И вот как ты про любовь будешь читать? Но в целом, я буду пытаться уверить людей в том, что надо думать своей головой. Это самое главное.
Спасибо за диалог, надеюсь скоро увидимся на переполненном стадионе.
Современная поэзия
Стоит выделить отдельной строкой творчество поэтов-бардов, как значимых для всех любителей авторской песни (Б.Окуджава, В.Высоцкий, В.Цой), так и тех, кто творил на своем местном уровне, но запомнился и оставил определенный след в душе простого человека (в Кургане на Урале – такие, как Л.Туманова, в Хабаровске на Дальнем Востоке такие, как – М.Журавлев). Но это все, хоть и хорошее и светлое – безвозвратно ушедшее прошлое.
Река времен в своем стремленье
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
В современном жерле вечности за несколько часов до того, как быть заживо сожженным в Доме Профсоюзов в городе Одессе 2 мая 2014 года, известный многим сетевой поэт Виктор Гунн (Степанов) написал:
Разверзлись небеса дождями,
Атаки полчищ проливных,
Сквозь пелену перед глазами
Не видно капель дождевых.
Потопы индовых бенгалий,
Бразильи амазонских рек,
В наличье всяческих регалий
Даждь-Бог свершает свой набег.
Не грех куда-нибудь укрыться
И пережить ненастья срок…
Я в дождь иду! Чтоб помолиться!
Как древневарварский пророк!
После тех же событий обожженный в этом Доме православный поэт В.Негатуров погиб с ожогами в муках в реанимации. Готовый отдать и отдавший жизнь за православие и русский мир В.Негатуров, многим известный, как сетевой поэт, писал за четыре года до своей трагической гибели, предрекая события в Украине:
Друг враг
В.Негатуров
То плавный ход, то вдруг –
-Рывком зигзаг!
Кто виноват, мой друг,
Что ты мой враг.
И мешает понять мрак,
Очертив на снегу круг,
Кто сегодня кому – враг,
Кто сегодня кому друг.
Под ногой ледяной тьмы
Ненадежный хрустит наст.
И остались одни мы –
Кто еще не забыл нас.
К Всевышнему обращаются мирские поэты, с Верой в сердце, Надеждой на понимание:
Господь, в неласковой судьбе
Рукою разведу невзгоды,
Не покидай меня в мольбе,
Ведь семена должны дать всходы,
Всё получается вверх дном –
Прости, что в облике телесном
Пишу и плачу о земном,
Душой тоскуя о небесном,
Оставь меня в мирском саду
До часа сбора урожая,
Чтоб в день, когда к Тебе приду,
Плоды преподнести смогла я…
Его поэтическое творчество стало совершенным и значимым именно для современной поэзии. Изучая его стиль, мы с уверенностью можем утверждать: так из современных поэтов сейчас не пишет никто. Литературоведы дружно и единогласно отмечают идеальное единство размера, ритма, рифмы в стихах Царева, музыкальность его творений. Полностью соглашаясь с этими выводами, отметим, что Царев – классик современной поэзии, в целом русской поэзии. Рожденный и воспитанный в семье физика (папа профессор физики) и лирика (мама – профессиональный филолог), поэт уже в юности приобрел энциклопедическую подготовку в различных областях человеческого знания. В купе с огромным жизненным и общественным опытом, профессиональным опытом журналиста крупного и важного официального издания, Царев умеет распознать, увидеть и применить созвучие слов, как части речи, в стихотворной строке, в окончании строки (рифма) настолько в согласии со смыслом и содержанием текста стихотворения, что его поэтическая гармония воспринимается Словом, посланным свыше:
«Во все эпохи поэты слушают только Бога
И ищут Слово, что в этот мир возвратить Начало».
И еще пара-тройка слов о современной поэзии
Ну-с, пришло время поговорить-таки более или менее предметно о современной поэзии, господа поэты и читатели.
Копий сломано много, так почему бы не добавить еще пару-тройку, а то и больше, в общую кучу.
Общеизвестно, что мнения авторитетных и не очень критиков о путях развития поэзии очень разнообразны и единодушие достигается лишь в одном: последняя четверть XX века отмечена прямо-таки взрывом поэтических имен и тенденций. Общее же состояние современной лирики характеризуется пестротой и фрагментарностью. Так давайте попробуем разобраться в потоке поэтической информации. Или хотя бы систематизировать для себя и сделать собственные выводы, а там, чем чёрт не шутит, и проанализировать накопленный материал, утерев нос остальным исследователям.
В сем скромном блоге хочу использовать принцип коллажности, каковой подход и схема соответствует, на мой взгляд, пестрой мозаике современной поэзии.
Понятно, что для наиболее полного представления о состоянии лирики необходимо оценить и состояние жанров, и формирование новых течений поэтических групп, определить значимость ряда неординарных поэтических явлений и тэдэ и тэпэ. Однако, труд это титанический и дилетанту вряд ли по плечу в полной мере. Поэтому достаточно кратко затрону основные темы и тенденции и обозначу вехи.
Здание современной поэзии выросло не на пустом месте, само собой, поэтому стоит упомянуть основные проблемы традиций русской поэзии в поэзии современной.
И начну я, пожалуй, с годов 60-70-х. ибо именно это период отмечен противостоянием так называемой «громкой» и «тихой» поэзии, которая всеми корнями уходит в классическую русскую и практически ни в чем с ней не спорит, в отличии от последующих поколений поэтов.
Сначала появилась «громкая» поэзия Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского, Б. Ахмадуллиной – поэтов-публицистов, трибунов, ораторов (общеизвестно, что поэтическое искусство — это форма самосознания личности, выражающей себя в соотношении с социальными, интеллектуальными, эстетическими проявлениями жизни.
Вполне естественно и предсказуемо то, что в эпохи катастроф, так сказать, романтическое начало в поэзии усиливается. Думаю, ясно, что термин «катастрофы» употреблен тут не в прямом, утилитарном значении, а скорее в плане обозначения внутренней ломки, перерождения морали и освобождения от навязанных, шаблонных представлений о том, «что такое хорошо и что такое херня».
И в, стихах, соответственно, неизбежно присутствует двоемирие. Обостряется противопоставление материального и духовного начал. Ощущается устремленность в миры идеальные, воображаемые. Лирика, как выражение «эго», единственного и неповторимого и оттого драгоценного, как законченное воплощение единичных, сугубо личных душевных состояний всегда была более живуча).
Итак, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский. Все они изначально были сориентированы на поэзию В. Маяковского.
Евтушенко стал разрабатывать традиции гражданской лирики второй половины 19 века, а Вознесенский увлекся модерном. В культурной ситуации 60 — 70 гг. два эти поэта представляли реализм и романтизм, конкретность и условность, демократизм и элитарность.
«Тихих» же лириков объединяло тяготение к личностно-психологической тематике, интерес к русскому пейзажу, традиционные стихотворные размеры. Яркими представителями этой группы являются Н. Рубцов, В. Соколов, О. Чухонцев.
Последними же представителями «серебряного века» в современной поэзии остались А. Тарковский, С. Липкин, И. Лиснянская. Их произведения тесно связаны со сложными и многообразными проявлениями литературы «серебряного века». Поэзия, например, Арсения Тарковского явно и недвусмысленно продолжает традиции акмеизма.
Особое явление представляет собой поэтический андеграунд.
Произведения авторов андеграунда бросают вызов советской системе, советским ценностям, советскому способу мышления. Этот вызов проявляется в идейно-философских установках: поэты касаются язв старого общества, батальонам государства противопоставляют свободную независимую личность, уделяя внимание трагедии Бытия (Н. Коржавин, В. Корнилов, Б. Чичибабин).
Был брошен вызов и отказом от жизнеподобия, от принципа доступности. Таковы стихи поэтов «Петербургской школы» И. Бродского, Е. Рейна, В. Кривулина, Е. Шварц.
Пришли к читателям и неизвестные ранее стихи Г. Айги, И. Бродского, поэтов СМОГа /Самое Молодое Общество Гениев/ — Л. Губанова, А. Басиловой, Ю. Галанскова, а также И. Елагина, Ю. Милославского. Собственно, поэты внутренней эмиграции мало чем отличаются от эмигрантов настоящих:
Мы завтрашней судьбы своей не знаем,
Да и вчерашней не поймем судьбы.
Вот эти имена, имена поэтов более эмигрантов по сути, чем действительно покинувших территориальные пределы России: Д. Бобышев, Л. Владимирова, В. Делоне, Е. Игнатова, Ю. Карабчиевский, Б. Кенжеев, Л. Лосев, И. Рубин. Самые молодые из них — Р. Евдокимов, И. Ратушинская, А. Сопровский.
Однако эти же качества в определенной степени унаследовала и рок-поэзия, точнее определенные ее представители. Например, поэзия А. Макаревича или Б. Гребенщикова, при всей её эпатажности, — поэзия гражданственная, теснейшим образом связанная и со «злобой дня», и с кругом ценностей, идей, настроений сегодняшней молодежи да и не только молодежи.
«Дети декабря», как не без вызова назвал Б. Гребенщиков свое поколение, остро реагируют на разрыв между социальной демагогией и рутинной социальной практикой. В рок-поэзии звучит тоска по общему, объединявшему всех и каждого идеалу:
На нашем месте должна быть звезда,
Ты чувствуешь сквозняк от того,
Что это место свободно.
Разумеется, адекватное рассмотрение рок-поэзии невозможно вне рассмотрения прочих составляющих рок-композиции, но по ряду причин (логоцентричность русского рока, отсутствие полноценной методологии для анализа синтетических произведений) объектом пристального внимания чаще всего становится именно словесный компонент рока. То есть, попросту говоря, поэтический текст. Так что, если говорить о содержании, то оно охватывает самые разнообразные темы: социальные, философские, любовные, религиозные…. Абсолютно невозможно вывести хотя бы какую-то тематическую доминанту, под которую можно бы было подвести всех авторов и исполнителей, включаемых в рок- культуру. Можно, пожалуй, говорить только об особой манере отсутствия прямой экспликации смысла, что несвойственно для других направлений российской песенной поэзии нашего времени, той же бардовской, вышеупомянутой, хотя многое из этих направлений рок заимствует, правда очень своеобразно.
Следующими в списке стоит упомянуть поэтов «новой волны», как их часто называют. Поэтов нетрадиционных, не вписывающихся в систему художественного мышления «привычных» поэтов. Они пытаются утвердить свое право говорить на языке, адекватном их времени и мироощущению и диапазон их творческих устремлений весьма широк: от метафоры до примитивизма, от концептуальных опусов до панк-поэзии.
Еще одно интересное направление – так называемая «галантная лирика» Ордена куртуазных маньеристов – В. Степанцова, В. Пеленягрэ, А. Добрынина, К. Григорьева, Д. Быкова. Их изысканный стиль — не очередное пародийное шутовство и разрушающая ирония, а блестящее следование основательно подзабытой «российской эрате» от М. Хемницера и М. Хераскова до Г. Иванова и В. Набокова. Поэты этой группы прибегают к приему «маски», соединяя высокую поэзию и средневековую эротику с современностью.
Кстати, остановлюсь отдельно на Быкове, который стоит здесь особняком. Можно сказать, что он является самым крайним последователем этого направления: смысл для него настолько важен, что прямолинейность высказываний и особенность художественных средств (многочисленные анжамбеманы, часто стихи не делятся на строки, а записываются в виде прозаического текста) роднят его поэзию с прозой. При этом надо учесть, что он крайне плодовитый прозаик и журналист, так что проникновение прозы в стихи у него вполне закономерно. И эта особенность логично привела Быкова к гражданской лирике: сатирическим очеркам в стихах. Сам он делит своё творчество на две части: собственно поэзия или лирическая поэзия и отдельные от неё «письма счастья», как он называет свои очерки в стихах. В них он остро, и проявляя едкое чувство юмора, высказывается по поводу текущих событий в стране и в мире.
Вышеупомянутым поэтам прямо противостоят так называемые поэты «почвенники» – в первом ряду этих представителей направления поэзии, истоки которого в так называемом «крестьянском мировоззрении», после Н. Рубцова стоят В. Казанцев, Ю. Кузнецов, В. Смирнов, Н. Тряпкин, В. Устинов, О. Фокина и др. Обращение к памяти, к народным истокам, к фольклору, к классической традиции, к православной духовности — общее в их творчестве.
В 90-е годы в «почвенном» направлении появилось новое поколение: В. Андреев, Н. Егорова, Д. Коротаев, В. Скиф, Т. Смертина. Сейчас они всё дальше уходят от страстной публицистичности и пытаются постичь глубинный смысл всего происходящего в России.
Ну и, само собой, как и везде и всегда в современной лирике есть авторы, которых трудно определить в какую-либо группу или направление. Это Т. Бек, О. Седакова, В. Сидур, С. Кекова, В. Дмитриев, Л. Таран и др.
Итак, здесь я кратко, конспективно можно сказать попыталась классифицировать направления и тенденции в современной русской поэзии.
Само собой, о многом можно поговорить и поспорить и сделать определенные выводы, а так же проанализировать ситуацию и состояние нынешнего поэтического мира. А так же более подробно поговорить о каждом упомянутом направлении и о его наиболее ярких представителях.
Пожалуй, лично мне хотелось бы остановиться конкретно на двух, так сказать вершинах современной поэзии – двух Владимирах – Маяковском и Высоцком.
Однако, по зрелому размышлению решила, что они стоят отдельного разговора и блога.
Современная поэзия (XX век)
Понятие современная поэзия трактуется сегодня в широком массовом поле, я бы сказала, слишком избирательно. Такое впечатление, что со времен серебряного века и до наших дней в этой категории осталось только то, что живет лишь и буквально сейчас, сегодня, — ну и, возможно, в последние несколько лет.
Если погрузиться в литературоведение
— там вы, конечно, найдете всё, обо всём и обо всех.
Но это пища, которой больше живут критики. А кто есть литературные критики? Как правило, — это несостоявшиеся литераторы. Со всеми вытекающими отсюда их ревнивыми реакциями на любую уникальность и подлинность.
Можно, думаю, во всех этих монографиях, трудах и томах, пылящихся в хранилищах и ценимых лишь узкими специалистами, найти и соответствующую терминологию, и определенную периодизацию: но кто читает сегодня эти работы.
А всё, что было до этого, в период по окончании серебряного века и до рождения наших поэтов-современников, удивительным образом исчезло из человеческого обихода и вроде как уже и не существует: такой вывод я сделала, пройдясь по статьям на эту тему в сети.
Замечу, что это современное поэтическое летоисчисление я начинаю с недавно ушедшего 20-го века, потому что, во-первых, — без него не было бы, я думаю, даже тех скудных поэтических проростков, что существуют в литературном мире сегодня. И, во-вторых, — многие из сегодняшних поэтов относятся еще к 20-му веку по своему рождению.
Что же такое современная поэзия и чем она отличается от несовременной?
Думаю, что основное отличие двух этих понятий больше кроется в их периодизации. Кроме того, современная поэзия, по-моему, еще и та, которую люди моего поколения успели, по крайней мере, хоть как-то застать. И помнят самих поэтов с их живыми стихами или хотя бы их отголоски… И там, я вас уверяю, есть о чем говорить и есть, что помнить.
Во все времена просвещенные литераторы, сравнивая творчество сегодняшних поэтов с творениями их предшественников, высказывались отнюдь не в нашу пользу.
Ни один из них, — говорил Бунин о современниках, — не возвысился до изящества и тонкости отделки поэтов предыдущей эпохи. — И это его определение, по-моему, универсально.
Не буду рассуждать сейчас о причинах такого явления: это был бы уже совсем другой разговор, затрагивающий в целом и культуру, и образование. Вернусь лучше к тому, что
Понятие поэт и, в частности, русский поэт, — а говорим мы сейчас о нем
Понятие это неразрывно связано с особым строем человеческой души. При том, что к категории русских поэтов относятся все, кто писали и пишет на русском языке. Так как именно язык является проводником как наших генетических кодов, так и голоса нашего с вами человеческого Духа.
Меняются условия жизни людей, социальные реалии и их ценности, но душа человека не меняется. Как бы мы ни пытались ее подстроить, пристроить или внедрить в нее новые социумные коды. Именно поэтому, я думаю, в силу своей вечной неизменности, она и откликается как на то, что создавали настоящие творцы в прошлые века, также и на то, что они создают сегодня.
Вопрос лишь в том, что настоящих-то всегда — торжественное меньшинство. А большинство всегда занимается тем, что пытается тиражировать чужую уникальность. В результате мы имеем дело с весьма размытыми понятиями и неопределенными ориентирами…
Советская поэтическая эпоха
Если вернуться к эпохе, на которой мы с вами остановились в предыдущей моей статье, и продолжить ее хронологию, то получится, что после серебряного века — а он, закончился, по общепринятому мнению литературоведов, где-то в 20-е годы прошлого века, поэтическая жизнь продолжалась. Невзирая на всё в эти годы происходящее.
Удивительно, но настоящий поэт любую, даже самую мрачную и противоречивую эпоху способен ознаменовать подлинными поэтическими шедеврами.
Связано это с тем, что именно в тяжелые, мрачные времена стихи для людей, обладающих поэтическим даром, становятся не просто способом самовыражения. Они становятся для них, прежде всего, способом выживания. И лишь выплеснув и воплотив в слова этот сгусток терзающей человека энергии, ему возможно жить дальше.
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне всe — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…
3 мая 1934, Марина Цветаева
Написано, кстати, в день моего рождения, 3 мая…
А вот и еще пример трагического проживания начала этой эпохи Поэтом:
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930 г, Осип Мандельштам
С точки зрения тогдашних понятий, буржуазные отщепенцы,—
такие как Марина Цветаева, Осип Мандельштам и многие другие — в эпохе этой, конечно же, не прижились. Сергей Есенин и Владимир Маяковский вроде как прижились — но тоже ненадолго…
Ну, а те, кто, как, например, Георгий Иванов, умерли хотя бы своею смертью, он — в пансионе для бедных, но во Франции (находясь там, в итоге, с 1946 по 1958 гг), — свидетельствуют:
Я научился понемногу
Шагать со всеми — рядом, в ногу.
По пустякам не волноваться
И правилам повиноваться.
Встают — встаю. Садятся — сяду.
Стозначный помню номер свой.
Лояльно благодарен Аду
За звёздный кров над головой.
И все же — чтобы у вас было хоть какое-то схематичное представление о том, какой путь проходит так называемая современная поэзия с течением времени, напомню о том, что после окончания советских тридцатых годов стихи люди писали и в военные сороковые.
Война в русской поэзии
О войне и на войне, как это ни странно, — не писать было просто невозможно. Как уже отмечалось выше — это просто был один из способов выживания.
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло. –
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, –
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Вклад в современную русскую поэзию поэтов-шестидесятников
Сказать, что каждое поэтическое десятилетие имеет свои особенности — всё равно что признать, что жизнь наших родителей отличалась от жизни наших дедушек и бабушек — и наоборот: все эти жизни отличаются от нашей сегодняшней.
Кто такие шестидесятники? Литераторы, писавшие в шестидесятые годы двадцатого века. Почему мы говорим о них словно бы отдельно? Просто потому, что эта эпоха отличалась некоторыми особенностями, которые и позволили появиться творчеству Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Беллы Ахмадулиной и некоторых других представителей этого времени.
Воздух замаячившей вдруг социалистической свободы, пробивающий все социальные препоны, позволил человеческому духу хоть как-то выговориться, хотя зачастую для этого приходилось придумывать так называемый эзопов язык, в чем особенно преуспели советские прозаики тех лет. Не отставали от них и поэты, собирая залы в московском политехническом и толпы на площади Маяковского.
Их мастерство достигло в деле иносказания таких высот, что, порою, ни один работник Главлита (организации, ведающей цензурой) не мог распознать, что именно хотел сказать в своем произведении тот или иной литератор.
Андрей Вознесенский:
В час отлива возле чайной
я лежал в ночи печальной,
говорил друзьям об Озе и величье бытия,
но внезапно черный ворон
примешался к разговорам,
вспыхнув синими очами,
он сказал:
«А на фига?!»
Я вскричал: «Мне жаль вас, птица,
человеком вам родиться б,
счастье высшее трудиться,
полпланеты раскроя…»
Он сказал: «А на фига?!»
«Будешь ты, — великий ментор,
бог машин, экспериментов,
будешь бронзой монументов
знаменит во все края…»
Он сказал: «А на фига?!»
«Уничтожив олигархов,
ты настроишь агрегатов,
демократией заменишь
короля и холуя…»
Он сказал: «А на фига?!»
Я сказал: «А хочешь — будешь
спать в заброшенной избушке,
утром пальчики девичьи
будут класть на губы вишни,
глушь такая, что не слышна
ни хвала и ни хула…»
Он ответил: «Всё — мура,
раб стандарта, царь природы,
ты свободен без свободы,
ты летишь в автомашине,
но машина — без руля…
Оза, Роза ли, стервоза —
как скучны метаморфозы,
в ящик рано или поздно…
Жизнь была — а на фига?!»
Как сказать ему, подонку,
что живем не чтоб подохнуть, —
чтоб губами тронуть чудо
поцелуя и ручья!
Чудо жить — необъяснимо.
Кто не жил — что спорить с ними?!
Можно бы — да на фига?
Интересный финал, верно?) На случай, если вдруг осудят за предыдущие вольности — «я за красных!»
Белла Ахмадулина:
В той тоске, на какую способен
человек, озираясь с утра
в понедельник, зимою спросонок,
в том же месте судьбы, что вчера…
Он-то думал, что некий гроссмейстер,
населивший пустой небосвод,
его спящую душу заметит
и спасительно двинет вперед.
Но сторонняя мощь сновидений,
ход светил и раздор государств
не внесли никаких изменений
в череду его скудных мытарств.
Для кого-то Андрей Вознесенский и Белла Ахмадулина — уже классики. Для меня они всегда будут современниками: я просто прекрасно помню и этих людей, и их навсегда живые для меня стихи.
Некоторые течения, направления и тенденции в современной поэзии
«Содержанием для поэзии может быть все, что затрагивает человека в его индивидуальной и общественной жизни, лишь бы это не переходило границ приличия и не впадало в пошлость», — говорил, опять же, Иван Бунин.
Человек, живя в человеческом обществе, не может, конечно, игнорировать его интересы. С этим самым обществом он навсегда связан: и душой, как говорится, и телом. Поэтому ничего удивительного нет в том, что поэты, чувства которых отличаются гораздо большей интенсивностью, по сравнению с обычными людьми, не остались глухи и немы к чаяниям и проблемам этого самого общества…
И вот, в гражданском обществе развитого социализма появились: барды, поэты-песенники, питерские интеллектуалы, российские деревенщики, московские эзотерики или, как их еще называли, рерихнутые (да простит меня известный просветитель), — и еще многие другие течения и направления: официальные и не очень.
Некоторые, кстати, из этих категорий творцов были представлены очень интересными людьми, с которыми я, опять же, была лично знакома и у некоторых из них многому училась.
Юрий Левитанский:
Всего и надо, что вглядеться, — боже мой,
Всего и дела, что внимательно вглядеться, —
И не уйдешь, и некуда уже не деться
От этих глаз, от их внезапной глубины.
Всего и надо, что вчитаться, — боже мой,
Всего и дела, что помедлить над строкою —
Не пролистнуть нетерпеливою рукою,
А задержаться, прочитать и перечесть.
Мне жаль не узнанной до времени строки.
И все ж строка — она со временем прочтется,
И перечтется много раз и ей зачтется,
И все, что было с ней, останется при ней.
Но вот глаза — они уходят навсегда,
Как некий мир, который так и не открыли,
Как некий Рим, который так и не отрыли,
И не отрыть уже, и в этом вся беда.
Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас,
За то, что суетно так жили, так спешили,
Что и не знаете, чего себя лишили,
И не узнаете, и в этом вся печаль.
А впрочем, я вам не судья. Я жил как все.
Вначале слово безраздельно мной владело.
А дело было после, после было дело,
И в этом дело все, и в этом вся печаль.
Мне тем и горек мой сегодняшний удел —
Покуда мнил себя судьей, в пророки метил,
Каких сокровищ под ногами не заметил,
Каких созвездий в небесах не разглядел!
Всего и надо — что вглядеться, — Боже мой…
Но была еще в то время и повсеместно процветала —
Официальная советская поэзия
Ее представители жили очень хорошо и чувствовали себя так же. Работали они в дубовых личных кабинетах — как у станка: с 9-ти и до 18-ти; с двумя выходными и перерывом на обед. То есть, реально приходили на работу: писать стихи.
И с такими я была знакома. Некоторые из них еще и умудрялись преподавать в Московском литературном институте… Сегодня тему их преподавания можно было бы условно назвать «как правильно монетизировать свои способности». О талантах я, естественно, в этом случае, не говорю.
Их банальными поэтическими многотомниками были завалены все сельские — и не только — библиотеки Советского Союза… Только стихов этих никто не читал. Да это, собственно, их авторам было и неважно: гонорары за тонны узаконенного графоманства платились исправно.
А если «гражданские мотивы» являются часто узко-тенденциозными и поддельно-преувеличенными, то опять-таки виноваты здесь сами авторы, а не избираемые ими темы,— продолжал свой монолог начала прошлого века Бунин.
Так что, как мы видим, писали люди стихи вчера, пишут сегодня, будут, по-видимому, писать и завтра. И всё это для нас есть наша современная поэзия. Ибо:
сила человеческого духа такова, что даже при самых худших обстоятельствах не всегда угасает искра идеальных стремлений…
И, в заключение, — Булат Окуджава в моем исполнении: