Что такое спец интенсив в психбольницах
Сычёвская СПБ СТИН
Адрес: 215280, Смол.обл., г.Сычёвка, СПБ СТИН. Сычёвка — город (с 1776 г.) в России, административный центр Сычёвского района Смоленской области.
Содержание
История [ править ]
Психиатр А.Л.Зеленеев, зав. 4-го отделения Сычевской СПБ заявил Ю.Белову в 1975 г.:
«Ты не нуждаешься в лечении, но, если мы не будем давать тебе лекарства, выйдя отсюда, ты заявишь, что был здоров и что
лечениене назначалось«.
«Так называемая «трудотерапия» превратилась в доходное коммерческое предприятие для властей. Станки расставлены без учета санитарных норм, теснота. Вся вентиляция — это несколько форточек. Больных под прямым или косвенным давлением вынуждают работать с утра и до вечера. В летние месяцы практикуются работы и после ужина. Разумеется, все это формально на добровольных началах. Но попробуй не пойти! Тут же обнаружат у тебя «изменение состояния», и начнется истязание различными уколами, травля со стороны санитаров-уголовников и т.д.»
При СССР спецпсихушки находились в ведомстве МВД, территорию Смоленской ПБСТ караулила рота охраны внутренних войск. Надзор внутри помещений и отделений осуществляла рота контролеров, на коридоре дежурило по одному миллиционеру. На случай ЧП имелась вооруженная резервная группа.
Отделения [ править ]
В 1980-е годы в Сычевке была интересная ситуация. Одного отделения просто не было. Кажется 6-го. Были скажем 5-е и 7-е, а 6-го не было. Суть вот в чем. В советские времена в этом отделении работала «легендарная» старшая медсестра по кличке Фанера. Она прославилась своим зверством даже в Сычевке. Кроме того она подмяла под себя и врача. В общем ситуация точь в точь как у Кизи. Только гораздо, несравненно страшнее. Политических в Сычевке было много, и истории о Фанере просочились на запад. После этого нумерацию отделений поменяли. Мол «вранье это все, у нас даже такого отделения нет»
«Была у нас палата № 3, самая большая в отделении. Там находились больные с наибольшими нарушениями психики. В наказание могли поместить туда любого. Несколько раз и я попадал в эту палату. Помню, находясь там впервые, я обратил внимание, что нередко среди ночи заходят санитары — будят некоторых больных (обычно самых безответных) и выводят в туалет. Я заинтересовался этим и сначала не поверил услышанному. Тогда решил сам проследить и, когда привели очередного больного из туалета, внимательно рассмотрел его и расспросил. В результате убедился, что санитары используют больных для удовлетворения своих извращенных половых прихотей. И это ни для кого не было секретом — ни для медсестер или «контролеров», ни для врачей. Нередко шутили по этому поводу».
Методы издевательств [ править ]
«Лечения» в этом заведении не существует. Больной мозг не научились лечить еще нигде. Вместо лечения, психиатры занимаются издевательствами над больными и здоровыми, чтобы те вели себя смирно.
К методам насильственного удержания относится фиксация, заключающаяся в том, что заключенного привязывают за руки и за ноги к кровати и оставляют в таком положении на столько, на сколько заблагорассудится начальству, — на несколько часов, на день, на два, на неделю. Прим.: Но суть издевательства не в самой фиксации и оправках под себя. Гораздо большие мучения при этом заключены в том, что тебе вкалывают нейролептик (галаперидол, гала-деканат, клопиксол и под., но не седативного действия) и у тебя сильнейшая неусидка (невозможно лежать), время тянется крайне медленно, каждую мышцу выкручивает, сводит язык и глаза (просто представьте). При всем этом ты привязан, возникает подобие адреналинового шока. Плюс в камере всегда находятся «суки», завербованные администрацией, которые могут проводить дополнительные издевательства.
Появился новый, по-видимому, неизвестный нашим далеким предкам метод воздействия — влажная укрутка. Для того чтобы применить эту карапию, необходимо заключенного плотно запеленать хорошо замоченной в воде простыней. Суть метода заключается в том, что простыня, по мере того как высыхает, сдавливает жертву, причиняя ей невыносимую боль. Этот метод получил большое распространение в СПБ еще и потому, что обладает «целебным» свойством на расстоянии — услышав крики одного истязуемого заключенного, остальные начинают раздумывать: стоит ли им проявлять свои «психопатологические черты характера» и поддаваться новой психологической вспышке.
И, наконец, последний, метод воздействия, выработанный и опробированный в советских спецпсихушках, — стенотерапия. Метод этот самый дешевый и простой из всех, перечисленных выше. Он заключается просто в длительной изоляции в СПБ или в угрозе такой изоляцией. В 40-50-х годах этот метод был самым популярным в советской спецпсихиатрии. Иногда в чистом виде применяется он и сейчас, но чаще в сочетании с другими методами «лжечения». Врачи СПБ не стесняются своего метода и не держат его в секрете. В.Борисову (из Ленинграда) было прямо сказано: «Мы лечим Вас стенами!» В той же ЛСПБ не лишенный чувства юмора психиатр заявил одному заключенному: «Мы будем держать тебя до второго коммунизма».
Наибольшее распространение этот метод получил в Сычевской СПБ. Здесь заключенные не получают почти никаких психофармакологических средств и находятся в изоляции по много лет. Юрий Белов, например, сидел там с 1972 по 1976 гг. От него требовалось только признание своей психической неполноценности и раскаяние в содеянном. Тогда с первой же комиссией — выписка и затем свобода, только не смогли вырвать у него «раскаяние».
Нравы [ править ]
М.И. Кукобака вспоминает о санитаре Сычевской СПБ:
«Некий Дворенков Саша, возраст чуть больше 20 лет, крепыш, пониже среднего роста, ясные голубые глаза, черты лица приятные, почти детские. Всегда весел, немного шумлив. Обыкновенный советский человек, комсомолец, в лагере член СВП (секция внутреннего порядка — А.П.).
Саша вовсе даже не уголовник — работал на тракторе и сделал аварию по недосмотру. В его негласные обязанности входило вводить в «курс дела» вновь поступающих на работу санитаров. Делал он это с большой охотой, весело и непринужденно.
«. Некий Чуприн со своим дружком любил отрабатывать «удар правой». Выстраивали людей в палате и соревновались, кто эффектнее сумеет сбить с ног человека одним ударом.
Среди контролеров садизмом отличался капрал Пушкин. В его присутствии один больной что-то выкрикнул против власти, так он сдернул его с кровати и стал топтать ногами».
О зверствах в Сычевской СПБ свидетельствует Юрий Белов. В новогоднюю ночь с 1974 на 1975 год здесь в IV отделении (заведующий А. Зеленеев) был убит политзаключенный Георгий Васильевич Дехнич. Дехничу было тогда двадцать лет, он попал в психбольницу за распространение антисоветских листовок на Украине. Сначала он был избит двумя санитарами по просьбе медсестры Маргариты Владимировны Деевой, которую Дехнич обозвал «коммунистической шлюхой». Незадолго до этого Дехнич был прооперирован по поводу язвы желудка, и после жестоких побоев у него разошлись швы. Врача, однако, не вызвали, а «медсестра» Деева, которую заключенные Сычевской СПБ прозвали Эльзой Кох, сказала: «К утру мы от него отмучаемся». Утром Дехнич умер.
За замечание о воровстве медперсонала по просьбе той же Деевой был зверски избит Геннадий Ефремов. (Он попал в СПБ за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй» — статья 190-1 УК РСФСР).
За православие, за веру в Бога неоднократно подвергался избиениям заключенный Сычевской СПБ Владимир Алексеевич Соловьев. Ему сломали челюсть, ребра, руки, выбили зубы.
В 1976 году заведующий VII отделением Виктор Ефимович Царев натравил буйных психически больных на шестидесятилетнего политзаключенного Алексея Никифоровича Котова — православного мирянина, внештатного корреспондента «Вестника РСХД». Котов был убит.
В ноябре 2007 года пациент одного из отделений захватил в заложницы работницу буфета и потребовал главврача. Пока руководитель учреждения прибыл на место, преступник заколотил дверь гвоздями и принялся избивать женщину молотком. Довели парня. 10-11 лет продержали, сказали, чтоб и не надеялся на выписку. Также его не пускали на беседу с главврачом. Да и вообще гнобили по-полной. Догнобили. Буфетчице-мрази он башку проломил (теперь та инвалид первой группы, уже ни на кого свой голосок не повысит). А когда мусора выломали дверь, то просто всмятку его превратили. Его запинали насмерть.
«Врач сказала, что хочет меня помучить»: люди о насилии в психиатрических больницах
За закрытыми дверями психиатрических больниц все еще применяется насилие: физическое, психологическое и даже сексуализированное. Пациентам, которые через это прошли, тяжело отстоять свои права, ведь их слова часто обесценивают наличием диагноза. Собрали истории людей, которые во время лечения столкнулись с жестокостью медицинского персонала.
«В психиатрии результата можно достигнуть только через «волшебный пендаль»
Светлана, 21 год
имя и возраст изменены по просьбе героини
С 2016 года я наблюдаюсь в психиатрических больницах. Свой точный диагноз узнала не сразу. В первый раз лежала в НИИ психиатрии в Москве, тогда меня лечили от депрессии. В отделении было чисто, врачи вели себя прилично, ни на кого не ругались. Впечатления об этом месте остались только положительные. В 2017 году я попала уже в другую психбольницу, поскольку от лечения, назначенного в НИИ, мне не становилось лучше. Обстановка там была хуже, но ее тоже нельзя назвать критичной.
Диагноз шизотипическое расстройство врачи поставили мне в областной больнице в Подмосковье. В 16 лет я приехала туда на лечение в женское подростковое отделение. Первое, что удивило, — жесткий, почти тюремный режим. Утром мы вставали в 6.00–6.30. Затем нас заводили в тесную, душную комнату, где мы сидели до завтрака. Лавок на всех в помещении не хватало. Из‑за лекарств многие девочки засыпали на полу. После завтрака приходила женщина, с которой мы учили уроки. Она очень строго к нам относилась. Если кто‑то говорил, что у него болит голова или клонит в сон, воспитательница сильно ругалась и кричала, что мы обязаны учиться, несмотря на плохое самочувствие.
Дальше был тихий час, затем — полдник, в который нас, как правило, кормили гнилыми яблоками. Поев, мы возвращались в неприятную пустую комнату и сидели там, не занимаясь ничем. Нам разрешали читать, но не у всех девочек с собой были книги. Иногда медработники предлагали посмотреть телевизор, но в день моего приезда в палату зашел врач, показал на одну из соседок и сказал, что она провинилась. В итоге на две недели нас всех лишили единственного развлечения. Засыпали мы где‑то в 20.00–21.30.
Последнее медицинское учреждение, где я проходила лечение, находится в поселке Медное-Власово. В первые дни после приезда мне казалось, что место в целом приличное по сравнению с прошлой больницей. Я попала во взрослое отделение, где у пациентов было больше самостоятельности: нам разрешали выходить из палаты по своему усмотрению, спать столько, сколько мы захотим.
Только через некоторое время я начала замечать странности. Например, нам выдавали сигареты три раза в день после еды, чего курящим категорически не хватало. Дополнительные сигареты можно было получить за мытье полов или уборку. Конечно, мы соглашались на эти условия добровольно, но фактически выбора у нас не было.
Однажды в отделение привезли женщину, которая чирикала, как птичка. Пациентке выдали вещи, но она начала их рвать и выбрасывать в мусорное ведро.
В другой раз медсестра замахнулась на нее из‑за проступка. Пациентка испугалась и упала на пол, за что сотрудница больницы ударила ее несколько раз ногой по спине.
Насилие применялось и еще к одной моей соседке по отделению. Девушку привезли в состоянии алкогольного опьянения. Попав в больницу, она начала возмущаться действиями персонала. Тогда другая пациентка, которая тоже лечилась от алкоголизма и была на хорошем счету у санитарок, подошла и со всей силы ударила новенькую. У нее остался синяк на лице. Пациентка, дружившая с персоналом, вообще вела себя нагло: ни за что кричала на меня и других людей в отделении, распускала руки. Несколько девушек и женщин, среди которых была и я, составили письмо к главврачу, чтобы он разобрался с зачинщицей конфликтов. В ответ на наше обращение главврач только посмеялся и сказал, чтобы мы не беспокоили его из‑за ерунды.
В какой‑то момент я рассказала о насилии в больнице матери. Она приехала и поговорила со старшей медсестрой. После их беседы ко мне в палату вбежала санитарка и начала кричать: «Разве конкретно я тебя била? Хоть кто‑то поднимал на тебя руку?» Я была в истерике, долго не могла успокоиться. Меня вызвали к старшей медсестре.
«Медработники могли надругаться надо мной и списать все на бред»
Александра, 22 года
За свою жизнь я три раза попадала в психиатрическое отделение минской больницы. В первый раз меня положили туда в 2012 году на обследование. Мне было 12–13 лет. Врачи поставили мне диагноз параноидная шизофрения.
Насилие надо мной совершалось неоднократно, но сопротивляться у меня не получалось из‑за транквилизаторов, которые мне кололи в больнице на протяжении месяца. На тот момент я настолько сильно испугалась, что не смогла рассказать о произошедшем ни близким друзьям, ни родителям.
Еще одна причина, по которой я молчала, — психологическое давление. Если человек, по мнению медработников, плохо себя вел (их раздражало, когда, например, больной плакал, жаловался на условия лечения), они угрожали, что привяжут его к кровати или запретят выходить на прогулки.
В первые же дни родители хотели забрать меня из больницы из‑за плохих условий содержания. Нас плохо кормили, помыться разрешали только раз в неделю, в ванной было окно без штор, которое выходило на соседний корпус. К сожалению, у мамы с папой ничего не получилось: администрация стала угрожать им звонком в полицию. Нам обещали зафиксировать, что самоповреждающее поведение развилось у меня из‑за плохих отношений с родителями — это было неправдой. На основании записи в карточке они обещали пожаловаться в полицию, что у меня неблагополучная семья, и пугали, что все может закончиться лишением родительских прав. В итоге я прошла полный курс терапии и только тогда вернулась домой.
Второй раз в больницу я легла в 2014 году, потому что прописанное лечение мне не помогло. Появились проблемы со сном, я начала слышать голоса. Правда, отправили меня в то же психиатрическое отделение не совсем законно, так как никто не взял согласия у моих родителей. Врач выдал направление и сказал ехать в больницу одной. В случае отказа он угрожал вызвать санитаров, чтобы «убедить» меня. Мне было безумно страшно возвращаться. После пережитого насилия в 2012 году у меня развилось посттравматическое расстройство. В первый же день моего пребывания в больнице у меня случилась истерика.
Когда я решилась рассказать родителям, они не сразу мне поверили, но через какое‑то время мама захотела написать заявление в полицию. Я ей запретила, потому что на тот момент еще лежала в больнице и опасалась, что персонал может начать действовать жестче по отношению ко мне.
После выписки страх снова победил, я не пошла в полицию. Понимала, что у насильников есть деньги, связи и хорошая репутация, а у меня — диагноз, который может обесценить любые мои показания. Кроме того, боялась, что врачи сделают много лживых записей в моей медицинской карте, из‑за которых я буду еще более беззащитной во время лечения в больнице.
В третий раз я оказалась в той же минской больнице в 2016 году: пыталась снять диагноз, потому что фактически его использовали в карательных целях. До 18 лет это можно сделать, если в процессе обследования посетить невролога и психиатра, пройти тесты и доказать, что у тебя отсутствуют симптомы заболевания. После совершеннолетия процедура усложняется.
Никаких доказательств насилия у меня не было, а он уверенно объяснял мои слова обострением заболевания. К слову, нынешний психотерапевт поставил мне диссоциативное расстройство идентичности и посттравматическое стрессовое расстройство, а не шизофрению.
В 2018 году, когда я перешла во взрослый ПНД и перестала зависеть от врачей из детской минской больницы, я все же нашла в себе силы и решила обратиться в полицию, несмотря на риски. Примерно в это же время я начала активно развивать свой инстаграм. Выкладывала посты о том, что происходит в психиатрическом отделении минской больницы. Со мной связались две девушки, которых также изнасиловали в том же отделении, и мы вместе подали заявление. В больнице провели несколько серьезных проверок. Однако в возбуждении уголовного дела мне отказали (уведомление об отказе в возбуждении уголовного дела есть в распоряжении редакции). Следователи поставили мои показания под сомнение, так как я имею психическое заболевание, и поверили врачам.
Я публично рассказала в инстаграме о насилии, только когда подала заявление. История быстро разлетелась по интернету, ее опубликовали и на форуме «Двач», где существуют отдельные обсуждения для травли людей. Мне стали угрожать. Злоумышленники присылали мой минский адрес, фото окон моей комнаты, угрожали убийством. Один раз ко мне подошли на улице и сказали, что я «конченая шизичка».
Государство почти никак не контролирует работу психиатрических больниц. Проверки проводятся крайне редко, в мою больницу государственные органы приехали только после того, как я написала заявление. Спустя год подростки, которые там лежали, писали, что условия стали лучше. Но надолго ли? Мне кажется, рано или поздно все вернется к прежнему состоянию. После пережитого я сторонюсь государственных психбольниц, как бы плохо мне ни было.
«Ситуация складывается так, что персонал озлоблен на пациентов, а пациенты — на персонал»
Петр, 30 лет
Имя изменено по просьбе героя
В первый раз я попал в чебоксарскую психбольницу в 2012 году, когда у меня была депрессия. В нее посоветовал лечь врач из психотерапевтического центра, после того как я рассказал о своих суицидальных мыслях.
Помню, однажды утром в диспансере мы стояли в очереди за таблетками. Я спокойно поинтересовался, какие медикаменты нам выдают. Медсестра отказалась объяснять, а я в свою очередь отказался принимать лекарства. В итоге меня скрутили, положили на вязки, размельчили таблетки в порошок, засыпали в рот и налили воды.
Спустя несколько лет после первого опыта пребывания в психбольнице врачи скорректировали мой диагноз и поставили псевдопсихопатическую шизофрению. В 2016 году мне снова посоветовали пройти лечение в том же месте.
В остром отделении шел ремонт, поэтому временно рядом с нами поселили пациентов подследственной палаты. Туда попадают люди, которые ждут заключение психиатра. В зависимости от решения врача одни отправляются в тюрьму, другие — на принудительное лечение. У меня случился конфликт с человеком, совершившим убийство, поскольку он вел себя агрессивно и распускал руки. Медицинские работники даже не попытались разобраться в конфликте и наказали меня уколами. От них были неприятные побочные эффекты: я не мог уснуть, долго испытывал беспричинный страх и тревогу.
Когда пациент не слушался, санитарки обращались к физически крепким мужчинам, в том числе и ко мне, чтобы мы заломили ему руки за спину, ударили и положили на вязки.
«Психиатр, смеясь, сказала: „Смотрите, я девочку до слез довела“»
Татьяна, 21 год
Имя изменено по просьбе героини
В больнице у меня возникли проблемы со сном. Вместо того чтобы их решать, врачи начали давать тяжелый препарат, от которого я иногда теряла сознание. Утром я могла выйти покурить (подросткам выдавали сигареты каждые 2 часа на общих условиях), упасть и на пару минут отключиться. Медсестры никак на это не реагировали.
В нашем отделении лежала пожилая женщина Наталья. Она часто просила у медсестер разрешения позвонить матери по стационарному телефону. Персоналу это надоело. Однажды после полдника Наталья подошла к медсестре с просьбой, та развернула женщину и толкнула в копчик. Пациентка упала на колени. Я подбежала, начала выяснять, что происходит, но медработники закрылись в своей комнате.
Насилие совершали не только санитарки и медсестры, но и некоторые пациенты. Со мной лечение проходила женщина, которая была дочерью заведующего одной из саратовских больниц. Ольга постоянно проявляла агрессию: кричала на других больных, пинала их, кидала тяжелые вещи. На все ее проступки персонал абсолютно никак не реагировал.
Спустя две недели, когда я выходила из больницы, я радовалась, потому что прощалась с этим кошмаром. Внезапно подошла санитарка и сказала: «Ну и почему ты улыбаешься? Ты сюда еще вернешься, не переживай».
К сожалению, я действительно вернулась в 19 лет. Во второй раз меня лечили от депрессии и опять же от суицидальных мыслей. Психиатр сказала, что я несу угрозу для своей жизни, и предложила вернуться в ту же больницу. Мне было безумно страшно, но врач убедила, что знает специалиста в психиатрическом корпусе, который действительно поможет добиться устойчивой ремиссии и избавиться от мыслей о суициде.
Когда я легла в больницу, пришла на прием к лечащему врачу и рассказала ей о своем психическом состоянии, в ответ услышала: «Почему у тебя депрессия? У тебя же есть жилье, молодой человек». Я впала в ступор, потому что, на мой взгляд, такие слова говорят о непрофессионализме.
Психотерапию со мной проводил мужчина. На сеансах мы обсуждали, почему я боюсь людей противоположного пола. Во время разговора я сказала, что мне страшно быть изнасилованной. В ответ я услышала: «Если не провоцировать мужчин, то все будет хорошо». Затем он стал мне доказывать, что женщина может быть сама виновата в изнасиловании, и утверждать, что «нет» у девушки не всегда значит «нет».
Терапия и прописанные таблетки мне не помогали. В какой‑то момент у меня повысилось давление и начались проблемы с менструацией от антидепрессантов. Я сказала лечащему врачу, что мой организм плохо реагирует на препараты. В ответ женщина лишь закатила глаза, но ничего не сделала.
Спустя месяц я вышла из больницы. Мне не стало лучше, мысли о суициде никуда не исчезли. С психиатром, которая предложила мне туда лечь, я договаривалась созвониться после окончания курса лечения и продолжить терапию. Когда я набрала номер, оказалось, что и я, и моя мама у нее в черном списке.
Что делать, если медперсонал в психбольницах превышает полномочия?
Психиатр, научный журналист, член экспертного совета фонда «Альцрус»
Безусловно, если у пациента выбиты зубы, а в истории болезни указано, что он был связан, то заметно очевидное несоответствие. Однако дела о насилии в психиатрических больницах сложно расследовать. Медработники всегда могут сказать, что пациенты подрались между собой. Сложно доказать обратное: камер, как правило, в психиатрических больницах нет. А в условиях пандемии доступ в отделение закрыт.
На мой взгляд, чтобы снизить уровень насилия в психиатрических больницах, нужно нормализовать общественный контроль. В таком случае у НКО появится возможность зайти в довольно закрытые учреждения и на легальных основаниях рассказать о том, что там происходит. Также необходимо разработать детальный регламент применения мер временного стеснения. В настоящий момент его нет.
Размышления о спецбольницах
В специализированных психиатрических больницах содержаться люди, совершившие преступления (или, в некоторых случаях точнее будет сказать: обвинённые в совершении преступлений), признанные психически невменяемыми. Тем не менее, это всё же – лечебное учреждение. И люди, находящиеся там, как бы и что бы ни было, признаны больными. Отсюда вывод: они тоже вправе рассчитывать на гуманное отношение к себе. Здесь – тоже обширное и практически неисчерпаемое поле деятельности для правозащитников, журналистов, литераторов и просто – неравнодушных людей, независимо от их вероисповедования (или отсутствия такового) и политических убеждений.
Пока что учреждения подобного рода в нашей стране остаются закрытыми до чрезвычайности (я уже писал в одной из своих статей о том, с какими неимоверными трудностями столкнулись те, кто желали снять об одной из специализированных психиатрических больниц документальный фильм) и потому писать на эту тему является в настоящее время делом неблагодарным и до крайности трудным. Тем не менее, этот факт не отменяет той простой истины, что всегда надо с чего-то начинать. Именно этим в данном материале и попытаюсь заняться, отыскивая, при помощи Интернета, по крупицам ту, более чем скудную, информацию, что, так, или иначе, но уже успела стать достоянием гласности.
Относительно Ленинградской специализированной психиатрической больницы по состоянию на 20е декабря 2011го года удалось отыскать следующий текст:
«Годом основания СПбПБСТИН следует считать 1951 год, когда в соответствии с приказом министра внутренних дел С. Н. Круглова была организована Ленинградская специальная психиатрическая больница тюремного типа МВД СССР.
Для вновь созданной психиатрической больницы было использовано здание бывшей женской тюрьмы, построенной в Петербурге в 1909—1913 гг. на Выборгской стороне, в местности, носившей название «Куликово поле». Ещё в 1870-х гг. Санкт-Петербургская городской думой по представлению Комиссии по устройству тюремной части был выделен участок городской земли площадью 4800 кв. саженей для Министерства внутренних дел. В 1882 году Главное тюремное ведомство приобрело ещё 6000 кв. саженей земли для того, чтобы построить для сотрудников тюрьмы жилые здания. При передаче земель тюремному ведомству Городской управой было оговорено условие, что эти земли не будут употребляться для другого назначения. Тем не менее, строительство началось через три с лишним десятилетия и проводилось под личным председательством начальника Главного тюремного управления С. С. Хрулёва. Производителем работ состоял архитектор Главного тюремного управления академик архитектуры А. Г. Трубицкий.
Выстроенная женская тюрьма насчитывала 816 общих, 123 одиночных, 79 больничных камер и мастерские общей площадью 426,49 кв. саженей; при тюрьме существовала также доходная прачечная.
6 января 1918 года все учреждения, подведомственные Главному управлению местами заключения вместе с принадлежащими им зданиями, в том числе и Петроградская женская тюрьма, были переданы в ведение Тюремной коллегии при Народном комиссариате юстиции РСФСР. Одновременно соматическая больница, тогда ещё многопрофильная, которая располагалась на территории тюрьмы, перешла в распоряжение Наркомздрава. Такое положение дел сохранялось до 1932 года, пока больница также не была переведена в тюремное ведомство.
Создание психиатрической больницы
Первые пациенты для принудительного лечения стали поступать в специально отведённый корпус стационара ещё в 1948 году. К 1951 году, когда Ленинградская специальная психиатрическая больница тюремного типа стала официально существовать, их было уже около 250 человек.
Первым начальником больницы был назначен старший лейтенант юстиции А. А. Малышев. Он не имел никакого отношения не только к психиатрии, но и к медицине вообще, однако, по воспоминаниям персонала, работавшего в то время, был человеком неординарным, «по наитию» чувствовавшим идеи нестеснения психически больных. На первых порах, когда даже медперсонал предпочитал общаться с больными через глазки в камерах и «кормушки», он лично выводил пациентов с самым разнообразным инструментом для работ по благоустройству территории, озеленению, оборудованию прогулочных двориков и т. п.
В это же время были организованы лечебно-трудовые мастерские на 150 посадочных мест, которые наряду с выполнением своей основной функции — реабилитации психически больных, давали ещё и неплохую прибыль. В первые два года существования больницы были организованы аптека, рентгенологический и стоматологический кабинеты, клиническая и биохимическая лаборатория, физиотерапевтический кабинет — фактически создана базовая инфраструктура, которая с некоторой модернизацией существует по настоящее время.
В 1959 году начальником больницы был впервые назначен врач — майор медицинской службы Прокопий Васильевич Блинов. К этому периоду времени организационный этап работы в целом был завершён, и большее внимание стало уделяться собственно медицинской работе. Были перепрофилированы отделения больницы. Схематично их разделили на несколько блоков: 2 приёмных отделения, 3 отделения для проведения активной терапии («лечебные» отделения), 3 отделения со строгим ограничительным режимом для больных, склонных к агрессии и побегам, 1 отделение для лечения соматических больных, а также отделение реабилитации.
Особенно большое значение в 1960-х гг. уделялось реабилитационной работе. Несмотря на отсутствие единой программы, в реабилитационном отделении действовали «кружки по интересам»: литературный, музыкальный, биологический и др. Работой в них руководили медсёстры, при этом применялись методы групповой и индивидуальной психотерапии, психодрама Морено, функционировала вечерняя общеобразовательная школа.
Закрытость больницы в те годы не позволяла общественности знать о проводимой в ней работе. Зато широкий резонанс, особенно на Западе, имели случаи поступления на принудительное лечение диссидентов. Среди них были такие правозащитники, как Александр Есенин-Вольпин (1949—1950), Михаил Нарица (1961—1964), Владимир Буковский (1963—1965), Пётр Григоренко (1964—1965), Виктор Файнберг (1969—1973), Владимир Борисов (1965—1968, 1969—1973) и другие.
История больницы знает пример и противоположного рода: так, с мая 1955 по январь 1957 года в больнице наблюдался и «лечился» генерал-лейтенант МВД Павел Судоплатов, арестованный ещё в августе 1953 года и симулировавший с 1954 года психическое расстройство с целью избежать участи многих соратников Л. П. Берии.
В начале 1970-х годов вышла директива 22-с МВД СССР, предусматривавшая приведение условий содержания в больницах специального типа к условиям содержания в психиатрических стационарах общего типа. В больнице были устранены многие тюремные атрибуты, повышены нормы питания, нормы обеспечения мягким инвентарём, расширены рамки внутреннего распорядка, а пациентам разрешили пользоваться домашней одеждой. Новый начальник больницы В. А. Острецов организовал строительство нового трёхэтажного корпуса лечебно-трудовых мастерских. Это позволило увеличить число посадочных мест в них до 350, а также изменить структуру производства. Так, наряду с традиционным швейным и картонажным цехами был создан цех по производству динамиков передвижных киноустановок. Для этой работы с пациентами привлекались специалисты Ленинградского оптико-механического объединения.
С первых дней существования и до 1988 года в своей деятельности больница руководствовалась инструкцией «О порядке принудительных мер медицинского характера в отношении психических больных, совершивших общественно опасные деяния». В соответствии с ней все больные, находящиеся на принудительном лечении, не реже одного раза в течение шести месяцев осматривались Центральной судебно-психиатрической комиссией (ЦСПЭК), в состав которого входили ведущие специалисты НИИ им. В. П. Сербского.
Консультантами больницы в разные годы являлись известные психиатры города: профессора Н. Н. Тимофеев, Е. С. Авербух, И. Ф. Случевский, Ф. И. Случевский, Б. А. Лебедев и др.
Более существенные изменения в деятельности больницы произошли в 1989 году после передачи её в ведение Минздрава Российской Федерации с оставлением функции охраны за МВД и принятием Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании». С принятием новых нормативных документов в 5 раз увеличилось количество штатных единиц, непосредственно работающих с пациентами. Введены должности психологов, психотерапевтов, юристов и социальных работников. Поскольку, как показала практика, лишь треть больных нуждается в активной терапии, около трети в поддерживающей, а около трети пациентов не требуется никакого психофармакологического лечения, был организован реабилитационный блок, в который вошло три отделения и группы по 40—50 пациентов в трёх лечебных отделениях.
Не менее существенным изменением, наступившим в 1989 году, оказалось выведение охраны из состава больницы и переподчинение её Управлению исполнения наказаний Министерства внутренних дел (с 1998 года — Министерства юстиции). В результате численность охраняющих больницу была сокращена в два раза, а в 2002 году охрана была окончательно выведена из стационара и оставлена только по периметру объекта, с постов в коридорах были демонтированы «тревожные кнопки». Это привело к трагическим инцидентам на территории больницы. С конца 2000-х годов предпринимаются технические меры по усилению безопасности персонала и пациентов.
Стяжкин В. Д. Историческая справка // Актуальные вопросы клинической, социальной и судебной психиатрии: Мат. научно-практической конференции с международным участием «Лечебно-реабилитационная и профилактическая деятельность психиатрических учреждений, осуществляющих принудительное лечение». — СПб, 2001. С. 5—9.»
От себя скажем: конечно, такая информация всё же лучше, чем вообще ничего. Но в этом тексте присутствует очень много самых общих слов, за которыми может скрываться всё, что угодно. Например, каково обращение с пациентами? Каковы личные качества персонала? Есть ли и были ли случаи жестокого обращения, или – того хуже – сознательного издевательства? А кому, кстати, шла в карман прибыль от тех мастерских, которые, если верить приведённому тексту, эту прибыль приносили? А первый начальник больницы… Что это был за человек? – Судя по тому, что о нём говорилось, это была весьма интересная личность. Тем не менее, это уже – хоть что-то…
Продолжаем наши поиски в бездонном мире электронных сетей.
В том же тексте, там где говорилось о трагических происшествиях, случившихся после снятие «тревожных кнопок» были даны две смежных ссылки. По одной из них открылось сообщение следующего содержания:
время публикации: 2 августа 2004 г., 17:32
последнее обновление: 2 августа 2004 г., 22:52
В Санкт-Петербурге снята охрана психиатрической больницы специализированного типа, где содержатся больные, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления, сообщает Фонтанка.Ру.
Пациентов в психиатрическую спецбольницу привозят вооруженные сотрудники ГУИНа в заквагонах (часто в сопровождении кинологов с собаками). Уже в больнице пациенты оказываются один на один с медперсоналом, 95 процентов которого составляют женщины.
Если кто-то из больных (к некоторым из которых вполне применимо просторечное выражение «маньяки») занедужит, его везут в обычный городской стационар, где кладут на койку рядом с обычными людьми, отмечает издание.
Проходя мимо дома 9 по Арсенальной улице в Петербурге, мало кто задумывается, что перед ним одно из самых жутких мест в городе. Здесь проходят лечение люди, в большинстве своем совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления: убийства, изнасилования, причинение тяжкого и особо тяжкого вреда здоровью, грабежи, разбои. Казалось бы, охраняться это место должно с особой тщательностью. И безопасность должна контролироваться как по периметру учреждения, так и во всех внутренних помещениях. Однако все это в прошлом, отмечает Фонтанка.Ру.
В 1989 году в связи с демократизацией и либерализацией еще тогда советского общества психбольница специализированного типа была выведена из состава МВД и переподчинена Министерству здравоохранения. Служба охраны была выведена из состава больницы, оставшись в подчинении Управления исполнения наказаний (на тот момент УИН входило в состав МВД), и стала называться «Отдел охраны».
Всего таких заведений в России семь. Первым в жизнь это решение начал внедрять бывший тогда начальником УИН Калининградской области Валерий Заборовский.
По словам главного врача Санкт-Петербургской психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением Минздрава России Виктора Стяжкина, при Заборовском охрана была сокращена в два раза и оставлена только по периметру объекта.
Кроме сокращения числа охранников были сняты и кнопки тревожной сигнализации.
Прогнозируемый итог: больной внезапно напал на сотрудницу больницы и начал «методично» резать ее ножом.
Порядок, который держится на честном слове, может быть долгим, но не бесконечным. Гром грянул 19 мая этого года.
Утром 19 мая Насибуллин, как обычно, прошел осмотр. Никаких отклонений у него врач не усмотрел. Что произошло с ним дальше, неизвестно. В районе 12 часов пополудни, находясь на продовольственном складе, мужчина внезапно напал на работавшую с ним кладовщицу Ираиду Сизикову (на остальных работниц склада он по какой-то причине внимания не обратил) и начал, как сказали знающие об инциденте люди, «методично» резать ее ножом.
Проходивший мимо склада охранник, прапорщик внутренней службы Олег Мунтян, увидел происходящее и, вопреки действующим распоряжениям (охрана отвечает за безопасность только по периметру больницы), бросился женщине на помощь. Насибуллин ударил его ножом. Истекающий кровью Мунтян смог добраться до дежурной части, сообщил о произошедшем и потерял сознание.
Тем временем крики женщины услышал другой охранник. На пару с подоспевшим санитаром он смог вытащить израненную женщину. Воспользовавшись заминкой, Насибуллин закрыл дверь на склад и забаррикадировал ее. Следующим шагом больного стал поджог.
Находившуюся в крайне тяжелом состоянии Ираиду Сизикову госпитализировали в Военно-медицинскую академию. Туда же карета «скорой помощи» отвезла потерявшего много крови Мунтяна. Сейчас они оба проходят реабилитационное лечение. Как сказал главному врачу супруг пострадавшей, увольняться женщина не собирается и по выздоровлении вернется на прежнее место работы.
Сергей Насибуллин арестован. На сегодня он уже прошел амбулаторную экспертизу на вменяемость, но врачи отказались выносить какое-либо заключение, заявив, что необходимо стационарное обследование, которое на данный момент еще не произведено.
Как говорят в спецбольнице, после случившегося охранники стали заходить в отделения, но в случае каких-то агрессивных действий со стороны пациентов не предпринимают никаких шагов, чтобы помочь медперсоналу.
По другой ссылке открылось такое сообщение: «В Петербурге душевнобольные захватили в заложницы медсестру
время публикации: 13 февраля 2005 г., 12:39
последнее обновление: 13 февраля 2005 г., 16:51
Двое пациентов петербургской психиатрической больницы, осужденных за убийство, захватили в заложницы медсестру, сообщили «Интерфаксу» в воскресенье в ГУВД Петербурга и Ленинградской области.
Около 1:00 ночи в воскресенье поступил сигнал, что в психиатрической больнице на Арсенальной набережной, где содержатся осужденные за различные преступления, но признанные судом невменяемыми, двое пациентов захватили в заложницы медсестру.
По тревоге был поднят спецназ, всю ночь с осужденными велись переговоры, был создан штаб во главе с начальником ГУВД Михаилом Ваничкиным.
В настоящее время прокуратурой города решается вопрос о возбуждении уголовного дела по факту захвата заложника.»
От себя замечу: не верится, что эти люди в действительности были больны – уж слишком они хорошо всё спланировали. А вот импульсивности и непоследовательности в их поведении хватало, и вряд ли это вызвано случайностью, здесь, скорее всего, дали знать о себе какие-то обстоятельства и факторы, о которых в данном сообщении не было сказано ничего, и трудно определить: то ли за этим умолчанием стоит обыкновенное журналистское верхоглядство (в последние годы достигшее просто катастрофических масштабов), то ли, и в правду, есть, что скрывать и есть те, кто заинтересован в этом сокрытии. Но за всем этим (имею в виду, за совершением данного акта с захватом заложников) чувствуются люди по-своему неординарные. Не просто ж так возникло у одного из них желание посетить церковь. Да и другой после того, как его товарищу предоставили такую возможность, и заложницу отпустил, и сам сдался. Нет, обычные бандиты, тем более – невменяемые, так себя не ведут. Тут что-то весьма сложное и неоднозначное, подлинную суть чего мы, скорее всего, не узнаем никогда. Зато остаётся простор для художественного домысла в случае попытки написать об этом, скажем, рассказ. А это, само по себе, тоже неплохо. Хотя, было бы ещё лучше, если б жизнь и вовсе не давала бы никаких поводов к написанию рассказов с подобным сюжетом.
Продолжая изыскания на просторах Интернета мне удалось отыскать вот что:
«Об обеспечении охраны психиатрических больниц (стационаров) специализированного типа с интенсивным наблюдением
Федеральный закон
№ 92 ФЗ
от 7 мая 2009 года
Принят Государственной Думой 22 апреля 2009 года
Одобрен Советом Федерации 29 апреля 2009 года
Статья 1. Предмет регулирования настоящего Федерального закона
Статья 2. Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе
Статья 3. Принципы обеспечения охраны психиатрического стационара
Обеспечение охраны психиатрического стационара и безопасности находящихся на его территории лиц осуществляется на основе принципов законности и соблюдения прав и свобод человека и гражданина.
Статья 4. Правовые основы обеспечения охраны психиатрического стационара и безопасности находящихся на его территории лиц
1. Обеспечение охраны психиатрического стационара и безопасности находящихся на его территории лиц основывается на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права, международных договорах Российской Федерации, Законе Российской Федерации от 2 июля 1992 года № 3185-I «О психиатрической помощи и гарантиях прав человека при ее оказании», настоящем Федеральном законе и иных нормативных правовых актах Российской Федерации.
2. Обеспечение охраны психиатрического стационара и безопасности находящихся на его территории лиц, сопровождения и охраны лиц, которым назначено принудительное лечение в указанном стационаре, производится в порядке, установленном федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний, совместно с федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения.
Статья 5. Основы организации деятельности подразделения охраны психиатрического стационара
1. Создание, реорганизация и ликвидация подразделения охраны психиатрического стационара производятся федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний.
2. Руководство деятельностью подразделения охраны психиатрического стационара осуществляется территориальным органом уголовно-исполнительной системы.
3. При уменьшении численности лиц, которым назначено принудительное лечение в психиатрическом стационаре, штатная численность подразделения охраны указанного стационара сохраняется неизменной в течение двух лет.
4. Гарантии правовой и социальной защиты сотрудников подразделения охраны психиатрического стационара определяются законодательством Российской Федерации, регламентирующим деятельность уголовно-исполнительной системы.
Статья 6. Перевод из учреждений уголовно-исполнительной системы лиц, которым назначено принудительное лечение в психиатрическом стационаре
При переводе из учреждений уголовно-исполнительной системы лиц, которым назначено принудительное лечение в психиатрическом стационаре, сопровождение и передача указанных лиц в психиатрический стационар осуществляются силами и средствами уголовно-исполнительной системы с привлечением медицинского персонала учреждений уголовно-исполнительной системы.
Статья 7. Задачи подразделения охраны психиатрического стационара
Задачами подразделения охраны психиатрического стационара являются:
1) охрана психиатрического стационара;
2) обеспечение безопасности лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, медицинского персонала, а также иных лиц, находящихся на территории психиатрического стационара;
3) содействие медицинскому персоналу в осуществлении постоянного и интенсивного наблюдения за состоянием и поведением лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, в том числе с использованием технических средств;
4) обеспечение соблюдения в психиатрическом стационаре установленного пропускного режима;
5) сопровождение и охрана лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, при переводе их из одного психиатрического стационара в другой или при направлении в иные учреждения здравоохранения для оказания медицинской помощи в сопровождении медицинского персонала психиатрического стационара.
Статья 8. Права и обязанности сотрудников подразделения охраны психиатрического стационара
1. Сотрудники подразделения охраны психиатрического стационара имеют право:
2) производить изъятие предметов, веществ и продуктов, запрещенных к проносу (провозу) или хранению. Перечень и порядок изъятия запрещенных предметов, веществ и продуктов определяются федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний, совместно с федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере здравоохранения, по согласованию с Генеральной прокуратурой Российской Федерации;
3) применять технические средства для постоянного и интенсивного наблюдения за состоянием и поведением лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, предотвращения действий, угрожающих безопасности находящихся на территории психиатрического стационара лиц, пресечения незаконного оставления психиатрического стационара лицами, находящимися в нем на принудительном лечении, незаконного проникновения на территорию психиатрического стационара посторонних лиц, проноса (провоза) предметов, веществ и продуктов, запрещенных к проносу (провозу) или хранению, выноса (вывоза) материальных ценностей;
2. Сотрудники подразделения охраны психиатрического стационара обязаны:
1) до поступления в подразделение охраны психиатрического стационара проходить специальную подготовку, необходимую для работы в психиатрическом стационаре;
2) проходить специальную подготовку и периодическую проверку на пригодность к действиям в условиях, связанных с применением физической силы, специальных средств и оружия;
3) использовать предоставленные в соответствии с настоящей статьей права только для выполнения задач, возложенных на подразделение охраны психиатрического стационара.
Статья 9. Взаимодействие администрации психиатрического стационара и подразделения охраны психиатрического стационара
1. Оборудование психиатрического стационара техническими средствами, оснащение средствами связи, выделение зданий и помещений, необходимых для выполнения задач подразделением охраны психиатрического стационара, их реконструкция и ремонт, а также предоставление коммунальных услуг осуществляются администрацией психиатрического стационара по согласованию с территориальным органом уголовно-исполнительной системы.
2. Количество и расстановка постов наружной и внутренней охраны психиатрического стационара определяются территориальным органом уголовно-исполнительной системы по согласованию с администрацией психиатрического стационара.
3. Сотрудники подразделения охраны психиатрического стационара подчиняются непосредственно начальнику подразделения охраны психиатрического стационара. При несении службы они находятся в оперативном подчинении администрации психиатрического стационара.
4. В случае незаконного оставления психиатрического стационара лицом, находящимся в нем на принудительном лечении, администрация психиатрического стационара и начальник подразделения охраны психиатрического стационара незамедлительно обращаются в орган внутренних дел с заявлением о розыске, задержании и возвращении в психиатрический стационар указанного лица и передают необходимые материалы для организации его розыска, а также информируют о происшествии территориальный орган уголовно-исполнительной системы.
5. Сотрудники подразделения охраны психиатрического стационара оказывают содействие администрации психиатрического стационара в случаях стихийных бедствий, эпидемий, эпизоотий, пожаров, крупных аварий систем жизнеобеспечения и других чрезвычайных ситуациях.
Статья 10. Условия и пределы применения физической силы, специальных средств и газового оружия
1. Сотрудники подразделения охраны психиатрического стационара имеют право применять физическую силу для задержания лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, и пресечения опасных действий со стороны указанных лиц и иных лиц, находящихся на территории психиатрического стационара, если ненасильственные способы задержания лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, и пресечения опасных действий со стороны указанных лиц и иных лиц, находящихся на территории психиатрического стационара, не обеспечивают исполнения обязанностей, возложенных на сотрудников подразделения охраны психиатрического стационара.
2. Сотрудники подразделения охраны психиатрического стационара имеют право применять специальные средства в целях:
1) отражения нападения на сотрудников подразделения охраны психиатрического стационара, лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, медицинский персонал, а также на иных лиц, находящихся на территории психиатрического стационара;
2) пресечения групповых нарушений общественного порядка лицами, находящимися на принудительном лечении в психиатрическом стационаре;
3) пресечения попыток лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, незаконно оставить психиатрический стационар, в том числе при переводе из одного психиатрического стационара в другой или при сопровождении их в иные учреждения здравоохранения, либо причинить вред окружающим или себе;
4) освобождения насильственно удерживаемых лиц и захваченных охраняемых объектов психиатрического стационара;
5) пресечения попыток насильственного освобождения лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре.
3. В качестве специальных средств могут быть использованы:
4. Все виды специальных средств могут быть использованы в случаях, предусмотренных частью 1 статьи 11 настоящего Федерального закона.
5. Виды подлежащих применению специальных средств определяются сотрудниками подразделения охраны психиатрического стационара с учетом складывающейся обстановки и характера правонарушения.
6. При применении специальных средств необходимо исходить из принципа минимального причинения вреда. Запрещается применять специальные средства в отношении женщин с видимыми признаками беременности, лиц с явными признаками инвалидности и несовершеннолетних, когда их возраст очевиден или известен, кроме случаев оказания ими вооруженного сопротивления, совершения группового или иного нападения, угрожающего жизни и здоровью лиц, находящихся на территории психиатрического стационара.
Статья 11. Применение и использование огнестрельного оружия
1) защиты от нападения, угрожающего жизни и здоровью лиц, находящихся на территории психиатрического стационара;
2) отражения нападения, угрожающего жизни и здоровью сотрудников подразделения охраны психиатрического стационара, а также отражения нападения в целях завладения их оружием;
3) освобождения заложников и захваченных охраняемых объектов психиатрического стационара;
4) отражения вооруженного либо группового нападения на охраняемые объекты психиатрического стационара.
1) остановки транспортного средства, с использованием которого совершается незаконное оставление психиатрического стационара лицом, находящимся на принудительном лечении;
2) предупреждения лиц, находящихся на принудительном лечении в психиатрическом стационаре, и иных лиц, находящихся на территории психиатрического стационара, о намерении применить огнестрельное оружие;
3) подачи сигналов тревоги и вызова помощи.
Статья 12. Общие требования к применению физической силы, специальных средств и (или) оружия
Президент Российской Федерации
Последняя статья настоящего закона, надо полагать, продиктована исключительно чувством юмора его разработчиков, а также – президента, подписавшего этот закон. То мы не знаем, как выполняются у нас подобные требования любых законов…
Набрав в поисковике запрос относительно специализированной психиатрической больницы в городе Черняховске Калининградской области, о которой кое-что говорил в некоторых моих произведениях (правда, то были художественные произведения) получил в ответ целый набор чего-то невразумительного. Видно кто-то очень сильно старается, чтобы информация об этом учреждении оставалась недоступной.
Продолжая мои поиски в сетях, выяснил, что в настоящее время в России существует всего восемь психиатрических лечебниц тюремного типа: в Новосибирске, в Санкт-Петербурге, в Черняховске, в Орле, в Волгограде, в городе Сычёвка Смоленской области, в посёлке Березовая Роща Судиславского района Костромской области, и в городе Казань.
А вот какая позорная страница из истории Сычёвской спецпсихбольницы неожиданно оказалась мне известна. Скорее всего, это – далеко не единственная подобного рода страница в её истории. Также не минуты не сомневаюсь и в том, что подобных страниц с лихвой хватает и в истории всех прочих спецпсихбольниц. Но мне, по крайней мере, в настоящее время, доподлинно известна именно эта страница из истории именно Сычёвской спецпсихбольницы.
Знаменитый историк М. В. Шкаровский в своём фундаментальном труде «Церковное сопротивление в СССР. Катакомбная церковь» приводит следующее свидетельство одного из диссидентов, побывавших в Сычёвской спецпсихбольнице:
«Позже, когда я был в Сычёвской спецпсихбольнице МВД, видел я и там подвижников православных. Особенно я запомнил о. Владимира (Карманова) из Еревана. Более 10 лет продержали его в Сычёвке, но от веры он не отказался, хотя и сам Рыбкин – главный психиатр МВД приходил к нему в камеру и клялся словом коммуниста: «Откажитесь – тут же выпущу на волю без комиссии, я тебя сам вывезу». Но не отказался Карманов и поехал в Армению уже стариком, отсидев более 20 лет по лагерям и сумасшедшим домам. Другой священник из Гжатска в Смоленской области о. Владимир (Соловьёв) молился горячо и неустанно круглые сутки и непременно выстаивал на коленях часами, не обращая внимания на насмешки, подзатыльники санитаров, удары больных фанатиков-атеистов. И сколько раз избивали его и надзиратели, и сам главный «врач» майор Лямец. Освободили его через 12 лет пребывания в Сычёвском аду и ещё продержали больше года в Гедеоновской областной психбольнице. Там была большая скученность больных и у многих не было даже своей койки. Главврач сразу сказал Соловьёву: «Ты же святой, можешь и без постели». И так пролежал о. Владимир на полу, даже без матраца, более года. Отправили его после выписки не в родную деревню возле Гжатска, а в сибирскую психоколонию для стариков, где и суждено ему умереть».