Что такое судебный контроль в уголовном процессе
Судебный контроль над предварительным расследованием необходимо усилить
Президент Федеральной палаты адвокатов РФ Юрий Пилипенко, комментируя статью председателя Верховного Суда РФ Вячеслава Лебедева в «Российской газете», отметил, что адвокатов беспокоит низкий показатель удовлетворенных судами жалоб на незаконные действия должностных лиц предварительного расследования в порядке ст. 125 УПК РФ – менее 20%. «Только надлежащий судебный контроль способен изменить ситуацию к лучшему», – подчеркнул президент ФПА.
На существенные недостатки в работе следователей обращал внимание также в 2018 г. Юрий Чайка, в то время генпрокурор РФ: «К сожалению, для многих наших следователей уголовно-процессуальное законодательство, нормы материального права – это космос, – указал генеральный прокурор. – Если еще 20–25 лет назад следователь и преступник – это борьба интеллектов и кто кого переиграет, то сейчас все очень просто: СИЗО и особый порядок рассмотрения. Сегодня до 70% дел рассматривается в особом порядке. И наступает деградация следователя».
В 2019 г. глава надзорного ведомства отмечал среди выявленных в деятельности следователей нарушений: чрезмерно длительный срок содержания обвиняемых под стражей, а также затягивание предварительного следствия в 38% уголовных дел.
Тогда же заместитель председателя ВС РФ Владимир Давыдов признал: «Очевидно, что качество правосудия напрямую зависит от качества предварительного расследования. При этом согласно справкам, которые нам предоставляют суды уровня регионов, работа следствия оценивается как удовлетворительная. Однако в этих же справках постоянно указываются случаи нарушения законов, которые допускают сотрудники следственных органов. Кроме того, отмечаются системные нарушения, а сами суды постоянно выносят частные определения в адрес следственных органов. Поэтому удовлетворительная оценка выглядит явно завышенной».
Председатель Мосгорсуда Ольга Егорова в 2017 г. отмечала, что рост количества ходатайств о продлении сроков содержания под стражей свидетельствует о волоките и низком качестве расследований. А в конце 2018 г. на вопрос о рассмотрении дел с участием присяжных она заметила: «За первые шесть месяцев действия этого закона в районные суды Москвы поступило 20 таких дел. Каждый второй вердикт – оправдательный. О чем это говорит? Безусловно, о сильной работе стороны защиты, но и низком качестве сбора и представления доказательств стороной обвинения. Следователи, увы, разучились собирать и анализировать доказательства».
Как видим, качеством предварительного расследования как минимум недовольны Верховный Суд, Московский городской суд, Генпрокуратура и ФПА, однако ситуация, к сожалению, к лучшему не меняется.
Для решения давно назревших проблем следствия есть все необходимые законодательные предпосылки, действует так называемая процессуальная триада: ведомственный контроль, прокурорский надзор и судебный контроль. Казалось бы, находясь «в тисках» этой триады, следователь просто обязан действовать по закону и не допускать нарушений прав участников уголовного судопроизводства.
Однако на практике эта влиятельная «тройка» нередко оказывается неспособной решать поставленные задачи. Причины просты: согласно конструкции УПК РФ следователь, начальник следственного органа и прокурор – это представители стороны обвинения, имеющие строго обвинительные устремления, нередко расходящиеся с требуемой объективностью, а вот обязанный быть беспристрастным суд своими полномочиями контроля над предварительным следствием не всегда спешит пользоваться.
Всем хорошо известен замечательный процессуальный механизм, предусмотренный ст. 125 УПК, когда любой участник уголовного судопроизводства (со стороны как защиты, так и обвинения) вправе обжаловать в суде действия (бездействие) должностного лица, осуществляющего предварительное следствие. Здесь действует простое правило: чем чаще суд признает действия следователей незаконными, тем выше становится качество следствия и меньше допускается нарушений закона, и наоборот – чем меньше выявляется нарушений, тем их становится больше.
Рассмотрим статистику Судебного департамента ВС об осуществлении судебного контроля за следствием в порядке ст. 125 УПК.
Понятие, сущность и значение судебного контроля в уголовном судопроизводстве
Дата публикации: 09.05.2020 2020-05-09
Статья просмотрена: 1498 раз
Библиографическое описание:
Шнайдер, Д. И. Понятие, сущность и значение судебного контроля в уголовном судопроизводстве / Д. И. Шнайдер. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2020. — № 19 (309). — С. 392-394. — URL: https://moluch.ru/archive/309/69704/ (дата обращения: 30.12.2021).
В статье рассматриваются различные мнения о понятии и сущности судебного контроля в уголовном судопроизводстве, встречающиеся в научной литературе. Для ряда авторов судебный контроль ассоциируется и определенным образом соотносится с правосудием, для других — отождествление с правосудием не кажется возможным. При этом, судебный контроль — это неотъемлемая часть законности и обеспечения прав и свобод в уголовном процессе.
Ключевые слова: судебный контроль, уголовное судопроизводство, предварительное расследование, суд, законность, обжалование
В правовом государстве суд выступает наиболее надежным гарантом прав личности, имея широкий круг полномочий для обеспечения законности. Данная функция закрепляется за судом ст. 45, 46 Конституции РФ [1]. В уголовное судопроизводство данный институт был введен в 1992 г. как особая процедура судебной проверки законности и обоснованности ареста, продления сроков содержания под стражей и кратковременного задержания лиц по подозрению в совершении преступления. Современный судебный контроль вступает уже на стадии возбуждения уголовного дела и затем в различных проявлениях сопровождает последующую стадию предварительного расследования.
В уголовно-процессуальной литературе существуют различные точки зрения относительно понятия судебного контроля, но единого определения выработано не было. Ряд авторов придерживаются мнения о том, что суд не должен принимать участие в решении вопросов о производстве следственных действий или принятии иных процессуальных решений. Другие же ученые допускают процессуальную деятельность суда на любой стадии уголовного судопроизводства [2 c.48].
Дискуссия о сущности судебного контроля тесно связана с соотношением судебного контроля с правосудием, как основной функцией суда. Так, для П. А. Лупинской, В. М. Лебедева, В. В. Дорошкова, Н. Н. Ковтуна судебный контроль — это особый вид правосудия на предварительном следствии. И. Л. Петрухин определяет судебный контроль как элемент правосудия. О. В. Химичева и Н. А. Колоколов понимают правосудие в узком смысле, поэтому для них судебный контроль находится за рамками правосудия. В. Ю. Мельников выступает против отождествления правосудия и судебного контроля, поскольку в рамках судебного контроля не происходит разрешения вопроса о виновности и ответственности. По мнению П. А. Луценко, судебный контроль в досудебном производстве — это направление деятельности суда в уголовном процессе, проявляющееся в совокупности конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства с помощью принятия промежуточных решений.
И. Г. Мухатметгалиев и Л. Г. Татьянина считают, что судебный контроль осуществляется только в ходе контроля вышестоящих судов за решениями нижестоящих, а в процессе предварительного расследования судом осуществляется правосудие [3 c.127].
Н. Н. Ковтун выделяет различные виды судебного контроля:
− текущий — за действиями и (или) решениями органа предварительного расследования;
− итоговый — за ходом и результатами оконченного предварительного расследования;
− за действиями и (или) решениями нижестоящего суда [4].
По форме реагирования можно выделить предшествующий судебный контроль (ст. 174 Уголовно-процессуального кодекса РФ [5] (далее — УПК РФ)), последующий судебный контроль (ст. 113, 195 УПК РФ), предупредительный (ст. 174 УПК РФ) и восстановительный (ст. 168, 209 УПК).
Формами судебного контроля исходя из предмета проверки, процессуальной формы реализации или сущности решений, принятых по итогу проверки, являются:
− контроль за действиями и (или) решениями, которые препятствуют дальнейшему движению уголовного процесса;
− контроль за действиями и (или) решениями, ограничивающими конституционные права и свободы граждан;
− контроль за процессуальной формой осуществления и результатами отдельных следственных действий;
− контроль за законностью и обоснованностью судебных решений, не вступивших в законную силу;
− контроль за законностью и обоснованностью судебных решений, вступивших в законную силу.
Н. В. Григорьева называет формами судебного контроля следующие функции суда:
− рассмотрение и разрешение ходатайств и жалоб заинтересованных лиц;
− превентивный и последующий неотложный контроль за проведением процессуальных действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности.
И. Ю. Таричко говорит о существовании нетрадиционной формы проявления судебного контроля — контроль качества доказательств, которые предоставляются сторонами в целях защиты прав и законных интересов.
По мнению Я. Гаджиева, такая важная форма судебного контроля, как рассмотрение и разрешение жалоб на действия (бездействие) и решения должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование, урегулирована в УПК РФ поверхностно. Я. Гаджиев считает, что суду не предоставлены права на совершение конкретных действий и дачу указаний в случае выявления нарушения [6].
Таким образом, в науке существуют различные точки зрения по поводу понятия и содержания судебного контроля. Однако нельзя не признать, что в любом случае судебный контроль способствует соблюдению законности и обеспечению прав и свобод граждан. Также стоит признать, что судебный контроль имеет свою значимость только в случае независимости суда от органов предварительного расследования и в случае наличия у него реальных контрольно-ревизионных полномочий.
Предмет предварительного судебного контроля в уголовном судопроизводстве
Судебный контроль в уголовном процессе представляет собой своеобразную, предусмотренную законом процессуальную деятельность суда, которая осуществляется в форме судебной проверки законности и обоснованности решений и действий должностных лиц органов предварительного расследования, ограничивающих права и свободы граждан. Существуют два вида судебного контроля – предварительный и последующий. Последующий судебный контроль заключается, в основном, в правомочии суда рассматривать жалобы на действия (бездействия) и решения прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя (по правилам ст.125 УПК РФ). Вместе с тем, перечень процессуальных действий, в отношении которых ч.2 ст.29 УПК РФ предусмотрела необходимость предварительного судебного контроля, нельзя считать исчерпывающим.
Судебный контроль в уголовном процессе представляет собой своеобразную, предусмотренную законом процессуальную деятельность суда, которая осуществляется в форме судебной проверки законности и обоснованности решений и действий должностных лиц органов предварительного расследования, ограничивающих права и свободы граждан. Существуют два вида судебного контроля – предварительный и последующий. Последующий судебный контроль заключается, в основном, в правомочии суда рассматривать жалобы на действия (бездействия) и решения прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя (по правилам ст.125 УПК РФ).
Настоящий же доклад посвящен предварительному судебному контролю, заключающемуся в выдаче судом разрешений на осуществление ряда процессуальных действий, связанных с ограничением некоторых конституционных прав и свобод человека и гражданина. Предмет такого судебного контроля предусмотрен ч.2 ст.29 УПК РФ и является достаточно широким. Вместе с тем, при применении указанной нормы на практике возникает вопрос о том, является ли перечень предусмотренных в ней процессуальных действий, в отношении которых осуществляется предварительный судебный контроль, исчерпывающим, может ли он быть расширен за счет действия норм иных законодательных актов Российской Федерации, международно-правовых актов, а также прямого применения некоторых норм Конституции РФ о правах и свободах человека и гражданина.
Процессуальные действия, которые могут производиться только с разрешения суда, разделяются на 3 группы: 1) меры пресечения; 2) иные меры процессуального принуждения; 3) следственные действия.
Итак, во-первых, только суд вправе в ходе досудебного производства по делу вправе принимать решения о применении таких мер пресечения как домашний арест и заключение под стражу, а также продлевать сроки содержания под стражей (основания и порядок их применения урегулирован ст.ст.97, 99 – 101, 107 – 109 УПК РФ). Данные правила основаны на положениях части 2 ст.22 Конституции РФ, согласно которой арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.
Во-вторых, разрешение суда необходимо и для применения таких мер принуждения, как помещение подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский психиатрический стационар для производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы (ст.203 УПК РФ), временное отстранение подозреваемого или обвиняемого от должности (ст.114 УПК РФ), наложение ареста на имущество, включая денежные средства, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в кредитных организациях (ст.115 УПК РФ).
Хотя нормы УПК РФ ограничивают этим круг мер процессуального принуждения, на которые требуется разрешение суда, фактически он несколько шире. Дело в том, что ч.3 ст.35 Конституции РФ предусматривает, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Соответственно, в ходе досудебного производства по уголовному делу по решению органа предварительного расследования в качестве меры обеспечительного характера должно допускаться только временное изъятие какого бы то ни было имущества. Лишение же собственника его имущества (безвозвратное отчуждение, в том числе передача его для переработки или уничтожения) недопустимы без предварительного судебного разрешения.
Именно такой вывод был сделан в Определении Конституционного Суда РФ от 10 марта 2005 года № 97-О по жалобе гражданина Головкина А.И. на нарушение его конституционных прав положениями пункта 3 части 2 статьи 82 УПК РФ, части 12 статьи 27.10 КоАП РФ и Постановления Правительства РФ «Об утверждении Положения о направлении на переработку или уничтожение изъятых из незаконного оборота либо конфискованных этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции» в отношении пункта 3 ч.2 ст.82 УПК РФ, который предусматривает возможность передачи для технологической переработки или уничтожения изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, приобщенных к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, без судебного решения[1]. На основании решения органа предварительного расследования не может производиться лишение права собственности физического или юридического лица в отношении какого бы то ни было имущества, в том числе вещественных доказательств. В связи с этим, например, органами предварительного расследования при прекращении уголовного дела (в т.ч. по нереабилитирующим основаниям) не должна применяться норма, содержащаяся в п.1 ч.3 ст.81 УПК РФ, согласно которой орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации, или передаются в соответствующие учреждения, или уничтожаются. Поскольку речь в данном случае может идти о лишении лица принадлежащего ему на праве собственности имущества, для решения такого вопроса также необходимо обращаться с ходатайством в суд.
В-третьих, судебного санкционирования требует производство таких следственных действий, как осмотр жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц (ч.5 ст.177 УПК РФ), обыск и выемка в жилище (ч.3 ст.182 УПК РФ), личный обыск (за исключением обыска задержанного – ст.184 УПК РФ), выемка предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банке и иных кредитных организациях (ч.4 ст.183 УПК РФ), арест, осмотр и выемка корреспонденции (ч.2 ст.185 УПК РФ), контроль и запись переговоров (ч.1 ст.186 УПК РФ).
Несмотря на исчерпывающий характер рассматриваемого перечня следственных действий, производство которых требует разрешения суда, здесь также необходимо учитывать конституционные положения и положения иных законодательных актов, а именно, в первую очередь, то обстоятельство, с чем связана необходимость получения судебных решений, имеет ли место при производстве того или иного следственного действия ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина, которые могут ограничиваться только на основании судебного решения.
Так, в Определении Конституционного Суда РФ от 19 января 2005 года № 10-О по жалобе ОАО «Универсальный коммерческий банк «Эра» на нарушение конституционных прав и свобод частями 2 и 4 статьи 182 УПК РФ был сделан вывод, что судебное решение необходимо не только для собственно выемки, но и для любого другого процессуального изъятия предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, независимо от того, в результате какого следственного действия будет производиться такое изъятие (в частности, в результате обыска, осмотра и т.п.)[2]. На основе этого, можно сделать вывод, что судебное решение требуется для производства любых следственных действий, если они связаны с ограничением конституционных прав на тайну переписки и переговоров (часть 2 ст.23 Конституции РФ), неприкосновенность жилища (статья 25 Конституции РФ). Например, без разрешения суда недопустимо будет проводить следственный эксперимент или проверку показаний на месте в жилище, если на это отсутствует согласие проживающих в нем лиц.
В Определении Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 года № 439-О по жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Буковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 УПК РФ указано, что положения статей 7, 29 и 182 УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании, не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения[3]. Конституционным Судом РФ подтверждена необходимость применения в этом случае п.3 ст.8 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»[4]. Между тем, согласно названной норме проведение и любых других следственных действий в отношении адвоката (например, его личный обыск, предъявление для опознания, освидетельствование), а также служебных помещений, используемых им для осуществления адвокатской деятельности (в частности, принудительный осмотр, выемка) допускается исключительно на основании судебного решения.
По аналогичным причинам в Определении Конституционного Суда РФ от 2 марта 2006 года № 54-О был сделан вывод, что взаимосвязанные положения статей 7, 75 и части третьей статьи 183 УПК Российской Федерации – в их конституционно-правовом истолковании и в нормативном единстве с пунктом 4 статьи 8 Федерального закона от 7 августа 2001 года № 119-ФЗ «Об аудиторской деятельности» – не предполагают возможность осуществления выемки предметов и документов, содержащих аудиторскую тайну, в рамках производимых следственных действий по уголовному делу без принятия об этом специального судебного решения[5]. Речь идет о любых следственных действиях, в результате которых могут изыматься документы, содержащиеся аудиторскую тайну, поскольку абзацем вторым пункта 4 статьи 8 названного Закона предусмотрено, что находящиеся в распоряжении аудиторской организации и индивидуального аудитора документы, содержащие сведения об операциях аудируемых лиц и лиц, с которыми заключен договор оказания сопутствующих аудиту услуг, предоставляются исключительно по решению суда уполномоченным данным решением лицам или органам государственной власти Российской Федерации в случаях, предусмотренных законодательными актами Российской Федерации об их деятельности[6].
В мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 года № 439-О прямо указано, что «о безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу статьи 18 Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием, разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии».
Все изложенное позволяет резюмировать, что перечень процессуальных действий, в отношении которых ч.2 ст.29 УПК РФ предусмотрела необходимость предварительного судебного контроля, нельзя считать исчерпывающим. Получение органами предварительного расследования разрешения суда на то или иное процессуальное действие является обязательным также и в случаях:
Источники
Опубликовано: Состояние и перспективы развития юридической науки: Материалы междунар. научн.-практ. конф., посвящ. 75-летию Удм. гос. ун-та. 30 – 31 марта 2006 г. Ижевск: Детектив-информ, 2006. Ч.2. С.76 – 80.
А если информация, размещенная на нашем сайте оказалась вам полезна, пожалуйста, поделитесь ею в социальных сетях.
Судебный контроль как одна из форм осуществления правосудия в досудебном производстве
Характеристика судебного контроля с точки зрения законодательства
С начала разработки концепций судебной реформы введение судебного контроля в досудебном производстве оценивается как одно из важнейших направлений. Значение этого направления не вызывает сомнения ни сторонников реформ ни у их противников.
С начала 1990-х годов при выборе вектора развития уголовного процесса и после принятия уголовно-процессуального кодекса это направление деятельности являлось предметом дискуссий. Разработчиками Концепции судебной реформы предполагалось обеспечение гарантий конституционных прав и свобод человека, а также повышение оснований для возбуждения уголовного дела и качественного предварительного судебного расследования.
Противниками процесса судебного контроля выдвигались мнения о том, что кроме бюрократической волокиты, контроля судебного расследования ничего не даст, а порядок обжалования в суде действий и решений органов уголовного преследования не обеспечит законности и обоснованности и приведение к «заморозке» расследования.
Было бы неправильно преуменьшать то, что причиной возражения введения судебного контроля является сопротивление структур силового ведомства при преобразовании государства тоталитарного в государство демократическое. В то же время нельзя утверждать, что сторонниками судебного контроля опускался то факт, что для полноценного внедрения в судебную практику требуется не только масштабное организационно-финансовое усилие, но и изменения в правовом сознании представителей юридического сообщества.
С 1992 года начинается процедура закрепления судебного контроля на законодательной и организационной основе путем введения в состав Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР статьи 220.1 и 220.2 об обжаловании в суде ареста или продления срока нахождения под стражей (Закон Российской Федерации, принятый 23.05.1992 «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»). Уже в процессе реализации судебного контроля за предварительным расследованием свои дополнения внесли Конституционный и Верховный Суд Российской Федерации.
Формы судебного контроля
На сегодняшний день судебный контроль закреплен в законодательстве и на практике в двух формах: предварительная и последующая.
Предварительный судебный контроль – процедура рассмотрения и разрешения судом ходатайств органов предварительного расследования об осуществлении следственных и других процессуальных действий и выборе мер пресечения, которые ограничивают конституционные права и свободы человека.
Последующий судебный контроль – виды деятельности относительно состоявшихся действий и решений органов уголовного расследования.
Последующий судебный контроль состоит из двух видов:
С научной и практической точки зрения вопросы о составе действий и решений, которые могут быть обжалованы в суде вызывают спорные ситуации.
К постановлению Конституционного Суда Российской Федерации, принятого 23 марта 1999 года, которое специально было посвящено обжалованию действий и решений, принятых органами уголовного преследования, было прикреплено три отдельных судейских мнения – А.Л Кононова, Н.В Витрука и Т.Г Морщаковой.
Предметом этих мнений являлись вопросы, которые напрямую касались потенциальных заявителей жалоб, решений, которые подлежали обжалованию в судебных органах. Но в постановлении было зафиксировано, что решение правоохранительных органов о возбуждении уголовного дела не является ограничением конституционных прав человека, поскольку это решение дает начало процедуре судебного производства, перемещая взаимоотношения человека и государства в процессуально-правовую плоскость с предоставлением процедурных гарантий.
С ограничением прав и свобод связывают решения об избрании мер пресечения, ареста имущества, отстранение от должности; именно эти решения сторона судебного процесса может обжаловать с целью защиты собственных правовых интересов.
Профессором Т.Г Моршаковой утверждалось, что акт возбуждения уголовного дела способствует формированию процессуальных условий с целью дальнейшего применения правовых мер ограничения и исключать его из перечня возможных обжалуемых в дальнейшем документов не стоит. 10 февраля 2009 года Постановлением Пленума Верховного Совета Российской Федерации был решен данный вопрос: в отношении конкретного гражданина постановление о возбуждении уголовного дела может быть обжаловано в порядке судебного разбирательства.
Установлен факт того, что вышеуказанное процессуальное решение само по себе уже посягает на права и законные интересы граждан, которые подлежат судебному расследованию, но это только в случае, если дело возбуждено не по факту или в отношении неопределенного круга лиц, а с указанием конкретного имени гражданина.
Эффективность судебного контроля и его проблемы
Во многих постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации допускается разделение статуса лица на фактический и формальный, управомоченного на обжалование действий и решений следственных органов, а также распространение соответствующего вида права на любых лиц, чьи интересы были задеты судебным решением или действием, независимо от того, являются ли участники процесса официально признанными.
Весь комплекс решений высших судебных инстанций Российской Федерации, подлежащий оценке, можно сказать, что правомочные заявители жалоб и обжалуемые акты досудебного производства являются практически открытыми и позволяют судебным органам принимать решение о поступившей жалобе в индивидуальном порядке, а при неприемлемости жалобы считать ее исключением.
Вопрос эффективности судебного контроля, в первую очередь – предварительного контроля, вызывает все больше споров и становится риторическим. Практика «судебного санкционирования» дает повод для сомнений в том, что судами было принято эффективное участие в процессе обеспечения законности предварительного расследования.
Внешняя форма судебного порядка принятия решений в пределах судебного контроля подвергалась за всё время действия Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации определенной корректировке, но при этом оставалась наиболее демократичной, чем иные формы ведомственного контроля и прокурорского надзора.
На судебном заседании могут присутствовать и давать показания сами подозреваемые; защитники, представляющие интересы стороны и имеющее право предоставления доказательств и опровержения доводов органов расследования, которые требуют арест. На практике все эти особенности оказались не более, чем формальным ритуалом, который не влияет на решение вопроса никаким образом при условии того, что содержание под стражей ограничивает основные конституционные права – право на свободу и личную неприкосновенность.
В теории проблема эффективности судебного санкционирования арестов является наиболее острой. При этом на практике она перестала быть проблемным вопросом: участники следственных процедур оповещаются, вызываются на заседание, выслушиваются, а заявление о ходатайстве подлежат рассмотрению и обсуждению. В большинстве случаев при обосновании судебных решений используются цитаты из закона и из ходатайств органов сферы уголовного преследования «о тяжести совершенного преступного деяния», а также о возможном препятствии или скрывании обвиняемого лица, будто судебное заседание не проводилось, а решение выносится на основании материалов без возможности выслушивания доказательств обеих сторон.
В практику вынесения ходатайств некоторые изменения были внесены Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятого 29 октября 2009 года «О практике применения судебными органами мер пресечения в виде содержания под стражей, залога и домашнего ареста» и принятое взамен данного акта Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации, утвержденного 19 декабря 2013 года «О практике применения судебными органами законодательства о мерах пресечения в виде содержания под стражей, домашнего ареста и залога», которые содержали рекомендации по обеспечении не только формального, но и фактического обоснования ходатайств органов расследования при применении мер пресечения в отношении конкретных лиц. Это не требует определенных разъяснений высших судебных инстанций – текстом закона уже предопределены необходимые требования. Но согласно практики, сложившейся в сфере российско-советской юрисдикции даже те вещи, которые не являются поводом для проведения расследования, должны быть подтверждены положениями Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, ссылки на которые стали мотивацией принятия того или иного судебного решения. Существенных изменений в практике выбора мер пресечения не произошло, не учитывая факта распространения процедуры домашнего ареста, в том числе по результатам рассмотрения ходатайств о заключении под стражу органами судебного расследования.
Преобразование правового института судебного контроля не в области досудебного производства окончательно не завершено. Судебный контроль стал составной частью правовой реальности Российской Федерации, которая не подлежит обсуждению с точки зрения «быть или не быть?». Однако нельзя утверждать о том, что существующий судебный контроль оправдал возлагаемые на него ожидания, поскольку он не стал гарантом обеспечения основных прав и свобод человека.
Деятельность суда с точки зрения осуществления правосудия
В последние годы можно наблюдать развитие проблем злоупотребления правом судебного обжалования, которые становятся объектом самостоятельных научных исследований. Злоупотребления правом судебного обжалования является результатом реакции общества на неэффективное исполнение судебного контроля при защите прав, которые действительно были нарушены и искусственность процедурных механизмов.
В научных работах В.А Терекяна отмечается то факт, что при принятии судебных решений относительно защиты прав заявителей жалоб, эффективность судебного контроля аннулируется на этапе исполнения за счет того, что отсутствуют гарантии своевременного выполнения такого рода решений.
При этом нет оснований для сокращения области применения судебного контроля и отказа от данного правового института. Опыт государства, которые относятся к англо-американской и континентально-европейской системе уголовного судебного производства, показывает что вмешательство органов судебной власти в органы уголовного преследования для устранения или предотвращения ущемления прав граждан влечет за собой задачу ограждения человека от произвола органов власти. Многие государства на собственном опыте доказали необходимость в своевременном вмешательстве органов правосудия в процесс применения правовых норм при возникновении угрозы правам и свободам личности еще задолго до того, как это нарушение станет поводом судебного разбирательства. Такие угрозы могут нанести последствия необратимого действия и поспособствовать возникновению негативных прецедентов между властью и населением.
Поэтому необходимо проанализировать сущности процедуры судебного контроля как одного из видов деятельности судебных органов. Возникает вопрос о том, что судебный контроль это правосудие или же это особый вид судебной деятельности, не имеющий отношения непосредственно к правосудию. Относительно этих вопросов в юридической литературе встречаются разногласия. В современной науке достигнуто общее согласие о том, что правосудие является форма воплощения судебной власти, а сам суд – орган государственной власти, осуществляющий правосудие над преступниками.
Существует утверждение о том, что судебный контроль представляет собой форму исполнения правосудия или особый способ его исполнения.
По мнению В.А Лазаревой, судья при постановлении решения о производстве следственный действий, не может рассмотреть дело в целом с учетом всех особенностей, возникающих при расследовании.
Вступая в спор с утверждением В.М Борзова относительно того, что деятельность судьи, связанная с судебным производством является правосудием, Ф.Абашева связывает определение правосудия к разрешению судом вопросов о виновности или невиновности лица. Иными словами, Ф. Абашева подразумевает то, что со стороны исполнения судебных процедур, судебная деятельность может выступать как правосудием, так и не является им, исходя из полученных результатов этой деятельности.
Такое мнение возникло из-за разделения деятельности судьи на две категории – правосудие и не правосудие. Иные авторы, не подразделяя судебную деятельность на определенные категории, объединили весь уголовный процесс с учетом всех стадий в единую систему судебного контроля, что не повлияло на определение самой сущности судебного контроля. При изучении литературы и проведении определенных теоретических анализов, авторы делают выводы о спорности и о необходимости аргументации ответов относительно данного аспекта в судебной отрасли. Это приводит к тому что авторы зачастую воздерживаются от конкретных формулировок.
Для более точного определения того, что является ли судебный контроль правосудием, необходимо дать ответ на два взаимосвязанных вопроса:
При разграничении понятий «судебный контроль» и «правосудие», авторы руководствуются тем, что с помощью правосудия разрешаются уголовные дела и дается ответ на вопрос о виновности или невиновности обвиняемого лица, в совершении инкриминируемого ему преступления. В таком случае, предметом разрешения становится уголовно-правовой конфликт между двумя сторонами – лицом, которое совершило преступление и самим государством. Именно таким образом именуются стороны в сфере материально-правового конфликта, который подлежит разрешению судом в процессе рассмотрения уголовного дела. В таком случае можно утверждать что судья совершает правосудие.
Признавая обвиняемое лицо в совершении преступного деяния, судом констатируется тот факт, что этот гражданин и является субъектом уголовных правоотношений. При признании лица не виновным, судом констатируется или полное отсутствие уголовно-правового конфликта или непричастность обвиняемого лица к конфликту уголовно-правового характера, не получившего разрешения при рассмотрении уголовного дела. В обоих случаях деятельность суда характеризуется как совершение правосудия.
Разрешение судом социальных конфликтов
На практике возникает еще один существенный вопрос – возможно ли разрешение судом социального конфликта в определенной правовой сфере, если ходатайство или жалоба рассматривается в порядке судебного контроля? Стоит отметить, что конфликт такого вида не является уголовным конфликтом, на основании которого и совершается вся уголовно-процессуальная деятельность по возбужденному делу или в связи с его возбуждением. Не стоит отрицать факт наличия самого конфликта между публичным интересом, который связан с необходимостью обеспечения беспрепятственного движения уголовного дела и установления обстоятельств, имеющих юридическое значение, и личным интересом граждан как носителей конституционных прав и свобод. На момент возникновения и начала процесса разрешения этого конфликта не имеет значения тот факт, что является ли гражданин субъектом в уголовном правоотношении или лицом, которое совершило преступное деяние, то есть выступает ли гражданин в качестве участника уголовно-правового конфликта. При возникновении подобного рода конфликта не имеет значения то, что относится ли частный интерес к правовым.
Защитой публичного интереса также является факт судебного контроля за деятельностью органов уголовного преследования, которая вторгается с область конституционных прав и свобод личности.
Нет оснований для противопоставления друг другу разрешаемых конфликтов. То есть, суд, который рассматривает уголовное дело по существует занимается разрешением одного конфликта, а суд, который рассматривает материалы дела в процессе судебного контроля – другой конфликт. Несмотря на то, что обе процедуры регулируются уголовно-процессуальным законом, нет законных оснований для сравнения их между собой делать выводы относительно принадлежности одних процедур к правосудию, а иных процедур – к чему-то другому.
При рассмотрении уголовного дела по существу, суд может выдать заключение о том, что уголовно-правовой конфликт отсутствует и это заключение повлечет за собой сомнения в наличии иных конфликтов, разрешаемых в течении всего досудебного производства.
Можно сделать вывод о том, что если суд представляет собой орган, сформированный для разрешения социальных конфликтов, имеющих правовой характер, и если суд является органом правосудия и судебной власти, то любая деятельность, осуществляемая судом, в области разрешения социальных конфликтов является правосудием.
Все различия процедурного процесса не выходят за определенные рамки, поскольку процедура судебного разбирательства в сфере социальных конфликтов обязана быть приспособленной к особенностям индивидуального конфликта. То есть, процедура судебного разбирательства не является четко установленным процессом разрешения конфликтов, а представляет собой процедуру, учитывающую тонкости и особенности возникающих конфликтов в определенной сфере.
Можно утверждать о том, что законодатель, при определении понятия «судебное разбирательство», руководствовался аналогичным пониманием правосудия.
Статьей 5 Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации судебное разбирательство определено как судебное заседание судов первой, второй инстанции, а также кассационной и надзорной служб; а суд первой инстанции представлен в качестве суда, рассматривающего уголовное дело по существу и вправе выносить приговор и принимать решения в процессе досудебного производства.
В юридической практике возникает еще один вопрос – теоретическая и практическая ценность положительного или отрицательного ответа на вопрос о том, что является ли судебный контроль правосудием? С положительной точки зрения, исследователем признается тот факт, что суд как орган судебной власти не иметь иных социально-правовых и уголовно-процессуальных функций, кроме функции совершения правосудия. Суд создан с целью совершения правосудия, окончательно разрешив социальный конфликт. Им не могут быть заменены государственные органы контроля и надзора, так же как и эти органы не вправе вмешиваться в судебную деятельность. В таком контексте судом может быть осуществлено только правосудие. С отрицательной точки зрения, на суд возлагаются иные государственные функции, кроме функции совершения правосудия, тем самым создавая теоретические возможности использования органов судебной власти.
Несмотря на все доказательства и выводы ученых, вопрос судебного контроля будет и в дальнейшем вызывать споры и противоречия как в науке, так и в практике.