Что такое мягкое золото на руси

История

«МЯГКОЕ ЗОЛОТО»

Наиболее ценная информация о «мягком золоте» содержится в сочинении арабского купца и путешественника XII в. Абу Хамида ал-Гарнати «Ясное изложение некоторых чудес Магриба» (или «Выборка воспоминаний о чудесах стран»). К его удивлению, рассчитывались русские купцы между собой «старыми беличьими шкурками, на которых нет шерсти, и которые нельзя ни на что никогда использовать. Если же шкурка головы белки и шкурка ее лапок целы, то каждые 18 шкурок стоят по счету славян серебряный дирхем. И за каждую из таких шкурок дают отличный круглый хлеб, которого хватает сильному мужчине. На них покупают. невольниц и невольников, золото, серебро, бобров и другие товары. И если бы эти шкурки были в какой-нибудь другой стране, то. не пригодились бы они совсем ни на что».

ПУШИСТАЯ «ВАЛЮТА»

Помимо великокняжеских двузубцев и трезубцев, на дрогичинских находках можно увидеть изображения человеческих лиц, животных, птиц, крестов, треугольников, кружков, букв кириллицы. Что они означают? Чаще всего, по-видимому, метки хозяев, а в ряде случаев, возможно, количество товара. Кстати, партии полотна, льна, воска, меда, кожи восточные славяне тоже снабжали подобными клеймами. Очевидно, их наличие обеспечивало лучшую сохранность ценного груза в пути, освобождало от уплаты проездной и таможенной пошлины на границе соседних государств.

СОБОЛЬ, БЕЛКА, ГОРНОСТАЙ.

Согласно письменным источникам вплоть до конца XV в. за рубеж поступали в подавляющем большинстве разнообразные сорта меха белки. Кроме нее, в лесах среднерусской полосы промышляли бобров, волков, зайцев, куниц, лисиц. Торговые люди приобретали шкурки у крестьян, занимавшихся охотой, и феодалов, получавших их в качестве оброка. Спрос на «мягкое золото» постепенно возрастал, однако в центральных районах страны вследствие массового истребления поголовье пушных зверей уменьшалось, что заставляло купцов отправляться в более северные и малонаселенные области Евразии: там можно было рассчитывать на такую ценную и редкую добычу, как горностай и соболь.

Охота на пушного зверя в Северной Руси; торговля мехами.

Из книги: Olaus Magnus «Historia de gentibus septentrionalibus. «.

БЕЗМОЛВНЫЙ ТОРГ

В УГРУ И ЗА УРАЛ

Чтобы подавить сопротивление непокорных аборигенов, Новгород направлял все новые экспедиции. Справедливости ради отметим: в них, помимо сборщиков дани, участвовали купцы, доставлявшие в обмен на пушнину товары, в которых нуждались ханты и манси. Не только в бассейне Печоры, но и в Зауралье (нижнем течении Оби, Иртыша) современные археологи порой находят материальные подтверждения таких сделок: железные топоры, ножи, кресала для высечения огня, дверные замки, ключи, серебряные и бронзовые украшения, стеклянные бусы. Впрочем, некоторые из этих вещей могли достаться здешним обитателям как трофеи при стычках с землепроходцами, пытавшимися основать там торговые фактории и опорные пункты.

ПУШНАЯ ВОТЧИНА ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ

На Русь везли с севера не только дорогие сорта меха, но и «рыбий зуб» (моржовый клык), речной жемчуг, также пользовавшиеся большим спросом. Вот почему с конца XIV в. усилившееся Московское княжество вступило в борьбу с Великим Новгородом за контроль над Югрой и бассейном Печоры, а столетием позже одержало победу. Из Первопрестольной туда добирались через Пермскую область, по мере освоения районов, где обитали угро-финские племена, в изобилии жертвовавшие своим божествам шкуры бобров, горностаев, куниц, ласок, лисиц, соболей, медведей, рысей.

ОЖИВЛЕННАЯ ТОРГОВЛЯ СО «СТРАНОЙ МРАКА»

Такие сделки совершали в ряде рыночных центров. Вот что писал дипломат об одном из них, Холопьем городке, стоявшем в XVI в. у впадения в Волгу реки Мологи: «В этом месте бывает самый многолюдный базар изо всех существующих во владении московита. Ибо, кроме шведов, ливонцев и московитов, туда стекаются татары и другие многочисленные народы из восточных и северных стран, которые ведут только меновую торговлю, поскольку ни золота, ни серебра. почти или даже вовсе не употребляют. Как правило, они обменивают меха на готовое платье, иглы, ножи, ложки, топоры и другое тому подобное».

Между тем некоторые племена «Страны мрака», например жившие за рекой Обь, недалеко от деревянных крепостей-острогов Грустины и Серпоново, по-прежнему избегали прямых контактов с чужеземцами. Герберштейн сообщал: глубокой осенью, перед зимовкой «они складывают товары на определенном месте; грустинцы и серпоновцы уносят их, оставив меж тем и свои товары по справедливому обмену. Если те, снова возвратясь. увидят, что их товары унесены по слишком несправедливой оценке, то требуют их назад». Кстати, наряду с пушниной здесь самым ходовым товаром были драгоценные камни и жемчуг.

ВСЕ ДАЛЬШЕ НА ВОСТОК

КОЖАНЫЕ «КУПЮРЫ»

Такие «банкноты» печатали на Аляске в 1816 г. на тюленьей коже, затем на пергаменте для замены износившихся. Они имели хождение на территории «русской Америки» и в первой половине XIX в. (в 1867 г. царское правительство продало ее США). В настоящее время не более 50 экземпляров таких раритетов можно встретить, например, в Государственном Историческом музее (Москва), а также в некоторых собраниях Канады, США и Финляндии.

Кандидат исторических наук Валерий ПЕРХАВКО, заместитель главного редактора журнала «Преподавание истории в школе»

Источник

Мягкое золото России. Когда о нефти и газе еще не знали

Как соболь и белка заменяли России нефть и газ. Часть 2

«Скорняки», литография конца XIX века

Торговля мехом приносила допетровской Руси сверхдоходы, сопоставимые по значению с современным нефте-газовым экспортом. Когда Европа снизила импорт русских мехов, Москва начала продажу сибирской пушнины в Китай

В первой части статьи «Русская Планета» рассказала о том, как экспорт ценных мехов стал экономической базой для создания Киевской Руси и расцвета северо-восточных русских княжеств, где на основе пушного экспорта возникло централизованное Московское государство. Сегодня «Русская Планета» расскажет о том, какую роль сверхдоходы от продажи мехов, сопоставимые по значению с современным нефте-газовым экспортом, играли в нашей истории от Ивана Грозного до эпохи наполеоновских войн.

Московский соболь

Завоевание европейцами Америки повлияло и на меховую торговлю Руси — в разбогатевшей на американском серебре и золоте Европе весь XVI век шло повышение спроса на меха и росли объем и цены русского пушного экспорта на Запад.

При Иване Грозном экспорт русских мехов в Европу первоначально шел через Нарву. Царь захватил ее в 1558 году, и уже через несколько лет, в 1564 году, экспорт пушнины из этого города составил свыше 156 тысяч шкур.

Но этот важный торговый центр на Балтике русские удержать не смогли. В ходе тяжелой для Руси Ливонской войны город со второй попытки захватили шведы, вырезав в Нарве 7 тысяч русских, все русское население. Фактически, это была война за контроль над приносившими сверхприбыли товарными потоками меха, сродни современным войнам за нефть.

После потери Нарвы русский меховой экспорт в Европу был вынужденно переориентирован на более долгий и сложный северный путь. Он начинался в Архангельске, и через Белое море, вокруг Скандинавского полуострова вел в порты Англии и Голландии. Английские купцы впервые приплыли этим путем в Архангельск за русскими мехами в 1553 году. И вплоть до появления Петербурга именно Архангельск был основным коммерческим портом России, через который шла торговля со странами Европы.

На юге главным коммерческим портом России, через который шла торговля со странами Востока, была Астрахань. Точные цифры русского мехового экспорта в страны Востока отсутствуют. Известно лишь, что в конце в XVI века ввоз ценных русских мехов (лисиц и соболей) в Бухару был настолько значительным, что этот древнейший город Средней Азии даже перепродавал пушнину в Персию и Индию. Персия тогда была богатой империей Сефевидов, контролировавшей торговлю с Индией и арабским регионом.

О масштабах сбыта мехов и об удельном весе пушнины в русской торговле с Востоком дают примерное представление закупки отдельных купцов, отраженные в русских документах XVI века. Из всех товаров, закупленных в Москве в 1595 году Али-Хосровом, личным купцом персидского шаха Аббаса, четверть стоимости составляли меха. Всего же им было вывезено в тот год из Руси около 1500 собольих, куньих, песцовых и других шкурок на сумму в 1000 рублей.

Еще в большем количестве экспортировались меха в Турцию, тогда Османскую империю, контролировавшую большую часть средиземноморской торговли. В 1524 году султан Сулейман I, могущественный правитель захвативший Алжир и Венгрию, специально направил в Москву купца по имени Скиндер, который по словам русского посольского документа, должен был для султана «рухляди купити, белки и соболя» на несколько тысяч рублей. В 1551 году османский купец Андреян Грек вывез из России в Стамбул для того же султана Сулеймана мехов на 8 тысяч рублей.

История сохранила для нас цены на русские меха, по которым в Московии закупались персидские, турецкие, английские, голландские и прочие купцы. Цены на соболей колебались на русском рынке в зависимости от качества и цвета меха (наиболее ценился в соболе черный оттенок) от 10 до 300 рублей за «сорок» — мех продавался связками по сорок шкурок. Впрочем соболь по три сотни рублей за сорок штук встречался крайне редко, в среднем на протяжении XVI столетия шкурка соболя на Руси продавалась по рублю.

Лучшие, наиболее драгоценные экземпляры соболиных шкур продавались не «сороками», а «одинцами» — то есть по одиночке или парами (на шапку или воротник). В Торговой книге XVI века описывается, что «дорогие соболи, непороты и с пупки и с ногти по всем землям в цене». Наряду с целыми собольими шкурками продавались еще отдельно собольи хребты («соболье портище» или «соболи без пупков») и брюшки («портище пупков собольих»).

Мех горностая ценился своей белизной, чем белее, тем дороже. В связи с тем, что мех горностая чрезвычайно нежен, шкурки обычно продавались в вывороченном виде, «чтобы волос не вытерся и не стал от этого хуже». На севере России, в Холмогорах шкурка горностая стоила 10 копеек серебром.

Иностранные покупатели высоко ценили лисьи меха, в особенности меха чернобурых лисиц. Он не продавался «сороками», а только поштучно. Одна шкурка чернобурой лисицы стоила 8-10 рублей, как пять лошадей. На шубу требовалось три десятка лисьих шкур, поэтому роскошная боярская шуба могла стоить как небольшая деревенька вместе с холопами.

Мех куниц, благодаря своему сходству с мехом соболя и сравнительной дешевизне, охотно покупался и в Азии и в Европе. Шкурка куницы в XVI веке в среднем стоила от 64 копеек до рубля 10 копеек. Шкурка песца тогда стоила в среднем 50 копеек.

Беличьи меха считались одними из самых дешевых и массовых, они продавались даже не «сороками», как остальные меха, а партиями по тысяче шкурок. Нередко беличьи брюшки, сшитые по несколько штук вместе, шли в продажу отдельно от спинок. Беличьи спинки стоили примерно в два раза дороже, чем «бельи черевьи» (брюшки белок).

На севере Руси беличья шкурка стоила полкопейки. Но в торговле с Европой тысяча беличьих шкурок стоила уже не 5 рублей, а 40 талеров («ефимков» — так в то время русские именовали основную серебряную монету Европы), то есть килограмм серебра.

При этом если в Европу, как и во времена Новгорода, мех вывозился в основном необработанным, то в Турцию, Иран и другие страны Востока русский мех часто шел уже в изделиях, в виде готовых беличьих шуб и беличьих, куньих, бобровых или лисьих шапок.

Рыночные цены на предметы готовой одежды из меха колебались весьма сильно, в зависимости от сорта и качества материала. Например, соболиная шуба, из меха, как бы сейчас сказали средней ценовой категории, стоила от 30 до 80 рублей. «Нагольная» (сшитая кожей наружу) горностаевая шуба стоила в среднем 17 рублей. Цена очень популярных «горлатных» (обшитых из меха с горла зверей) лисьих шапок, колебалась в зависимости от качества меха от 1 до 10 рублей.

Мягкое золото Сибири

Конец XVI столетия открыл для Русского государства новые источники сверхприбыли от торговли мехами. Начало присоединения Сибири практически сразу наполнило московскую казну новыми деньгами — собственно все продвижение русских людей на Восток было обусловлено поиском и добычей «мягкой рухляди», ценных мехов.

Все коренное население Сибири по мере продвижения на восток русской власти облагалось натуральной податью мехом — так называемым «ясаком». Этот термин достался по наследству от Золотой Орды и происходит от монгольского слова «власть». Ясак — по сути то же полюдье, как у древнекиевских князей, но только в масштабах всей огромной Сибири.

По окладным книгам Енисейского уезда в 1621 году с коренного населения уезда взимался ясак в размере 12 соболей с человека. Но тогда это был самый высокий размер ясака в Сибири, в остальных районах размер меховой дани был существенно меньше.

Если в начале XVI века, когда была написана книга Герберштейна «Записки о Московии», лучший соболь поступал исключительно из Печоры, а белка из Казанского ханства, из Перми, и Устюга, то уже в начале следующего века русские экспортные меха шли из-за Урала и большая ярмарка сибирской пушнины действовала даже в Лейпциге.

Среди продаваемых московитами мехов заметно повысился удельный вес самого ценного товара — соболя. В 1629 году только в Мангазейском и Енисейском уездах было добыто 85 тысяч соболей. За полтора века до того московский великий князь довольствовался поступлением всего нескольких тысяч соболиных шкурок из «Пермской землицы». Теперь же добыча соболя, его продажа и соответственно доходы от экспорта выросли на порядок.

К тому же лучший сибирский соболь был заметно выше качеством того, что встречался к западу от Урала. Едва ли не самый ценный русский товар того времени — это так называемые «седые соболя», чьи черные меха с серебристым оттенком стоили от 5 до 20 рублей за шкурку, тогда как хороший дом стоил 10 рублей, а средняя лошадь — 2 рубля.

Уже в конце XVI века царская власть ввела государственную монополию на внешнюю торговлю самыми ценными мехами. Соболь, чернобурые лисицы и бобры, наряду с ружьями, свинцом и порохом, стали «заповедным товаром», который в обязательном порядке должен был сдаваться в казну и торговля которым шла только под жестким контролем государственных органов.

Даже воеводам и богатейшим купцам для собственных нужд разрешалось покупать меха стоимостью не выше 300 рублей за «сорок». Более дорогие меха должны были обязательно сдаваться в казну.

В Архангельском порту русским купцам воспрещалось продавать свои меха иностранным покупателям, пока не будут проданы казенные запасы пушнины. При этом царская казна продавала лучшие, элитные сорта мехов; на долю же купцов приходились меха среднего качества.

Православный сирийский араб Павел Алеппский вместе со своим отцом антиохийским патриархом Макарием в середине XVII века побывал в Москве, где высоким гостям-единоверцам с удовольствием продемонстрировали все богатства Московии. И восхищенный араб оставил подробное описание торговли самыми дорогими соболями.

Драгоценные шкурки, ценою по нескольку десятков рублей, защищали от подделок и подмен — на каждую лапку соболя ставили особые печати и особые клейма на обороте шкуры. Эксперты по дорогим мехам, обычно брали из каждой шкуры специальными пинцетами по нескольку волосков, чтобы смачивая их в специальных растворах и растягивая, точно определить качество меха. Отобранные по качеству, заверенные печатями и клеймами шкурки по 40 или 80 штук очень тесно, чтобы не терся мех, упаковывали в особые баулы, «мешочки выбойчатые».

Редкие, особо дорогие экземпляры соболей и чернобурых лисиц продавались поштучно. Соболей, куниц, норок и кошек считали «сороками». Песцов, выдр и зайцев — десятками. Горностаев и обычных лисиц — сотнями. Белок — тысячами.

Шведский дипломат Иоганн Кильбургер, посетивший Москву в 1673 году, приводит примеры самых дорогих мехов, когда-либо проданных московитами на экспорт — пара шкур черного соболя за 100 рублей и одна шкура чернобурой лисицы за 60 рублей. Шкура бурого медведя в тот год продавалась в Москве по цене 2,5-3 рубля.

Для сравнения приведем цены 1673 года на самые ходовые товары в Москве, переведя их вес в современные единицы измерения. За копейку тогда в столице России можно было купить полтора килограмма ржи или десяток яиц. Килограмм свежей свинины или килограмм соли (тогда это были куда более дорогие продукты, чем сейчас) стоил 1,5 копейки, килограмм соленого сала — 2 копейки, а килограмм привезенного по Волге заморского риса продавали по 5 копеек.

«Велено им торговать с прибылью на царя. »

Сохранились статистические данные торговли русскими мехами через Архангельск в середине XVII столетия. Здесь в то время английские и голландские купцы жестоко конкурировали друг с другом в закупках пушнины для вывоза в Европу. Меховой экспорт через Архангельский порт ежегодно составлял около 500 тысяч шкурок. В 1673 году здесь было продано в Европу 496151 шкурка, в том числе 579 «сороков соболей», 355950 белок, 360 «сороков» куниц, 287 «сороков» норки, 15970 лисиц, 288 «сороков» горностаев, 18748 «собольих хвостов и пупков», 598 «собольих опушек», 15550 «собольих кончиков», 28795 «всяких кошек».

Сибирская белка тогда продавалась по 25 рублей за тысячу шкурок, казанская по 20 рублей и самая дешевая «русская» или «кляземская», добытая в центральных регионах — по 17 рублей за тысячу шкурок. Кошачий мех действительно тогда активно продавался, шкуры больших диких котов стоили по 30 копеек за штуку, а шкурки домашних кошек — по 80 копеек за сотню. Кошачий мех в основном поставлялся во Францию и Италию.

Значительная часть мехов поступала из Сибири через Пермь прямо на экспорт в Архангельск, минуя Москву. Любопытно, что русские в это время совсем не использовали в своей одежде мех норки, но активно продавали его в Германию по 15 рублей за 40 шкурок.

Одновременно, пусть и в меньших количествах, но русский мех продолжал продаваться и через шведскую Нарву. Пушной экспорт через этот балтийский порт составлял примерно четверть вывоза из Архангельска.

В меньших размерах, но существовала в то время и сухопутная торговля мехами. Главным транзитным пунктом русской пушнины здесь была Свенская (или как тогда говорили — Свинская) ярмарка, самая крупная на западе Московии ярмарка, ежегодно открывавшейся недалеко от Брянска.

Царская казана регулярно отправляла на Свенскую ярмарку специальные меховые караваны. 20 июля 1648 года, как свидетельствуют сохранившиеся архивные документы, с мехами Казанского дворца и Сибирского приказа на Свинскую ярмарку оправились «трое купчин» в сопровождении охраны из 20 стрельцов. Брянскому воеводе из Москвы направили специальную царскую грамоту, в которой сообщалось, что посылается на ярмарку «всего 136 сороков соболей, 218 сороков пупков соболих, 1474 лисиц черных, чернобурых и бурых и красных; казенная московская цена той всей мяховой рухляди 18568 рублев». Про купцов с меховым караваном говорилось, что «велено им торговать с прибылью на царя с русскими, литовцами, армянами и другими иноземными купцами».

Со Свенской ярмарки русский мех шел на Запад через земли Речи Посполитой. Здесь главным транзитным пунктом был город Львов, где существовал большой цех еврейских меховщиков-«кушнеров», специализировавшихся на обработке русских мехов. Из Львова русские меха шли далее на запад — в другие районы Польши, в Венгрию, Валахию (Румынию) и на Балканы.

Для масштаба цен приведем следующий факт. В 1689 году купец Юрий Брагнович привез во Львов со Свенской ярмарки 488 соболей и 10 «сороков» горностая. После уплаты всех пошлин и продажи всего привезённого товара купец получил прибыль 4296 польских злотых — огромную по тем временам сумму, равную заработку львовского ремесленника высокой квалификации за 20 лет.

На Восток (Персию, Турцию и Среднюю Азию) экспорт мехов был не меньше, чем в Европу. В архивах сохранилась «Книга персидских товаров», документ приказа Тайных дел, учитывавший казенную торговлю с Ираном — только в 1665 году царская казан продала персидским купцам лучших соболиных мехов на 32 тысячи рублей.

На протяжении XVII столетия доходы государства от мехового экспорта постоянно росли. Если в 1630 году экспорт пушнины принес казне 400 тысяч рублей, то в 1660 году казна Москвы получила за экспорт сибирского меха 660 тысяч рублей – это ровно половина всех доходов России в тот год. Именно эти меховые сверхдоходы позволили Москве в частности начать присоединение Украины и реформу вооруженных сил — создание «полков нового строя» путем массового привлечения на службу лучших европейских офицеров.

Меховые сверхдоходы шли не только на нужды государства, но и на сверхпотребление элиты — так разбитая в 1648 году взбунтовавшимися москвичами карета боярина Морозова изнутри была оббита драгоценными чернобурыми соболями (по стоимости это как если бы кто-то в наше время принялся отделывать салон представительского авто бриллиантами). Одним словом, экспорт сибирского меха по значению для государства и правящей верхушки вполне можно сравнить с современным нефте-газовым экспортом России из той же Сибири.

Разворот мехового экспорта из Европы в Китай

Хотя до возникновения понятия об экологии оставалось еще три века, но с первыми экологическими проблемами власти Московии столкнулись уже в XVII столетии. И связанны они были именно с массовой добычей сибирской пушнины для обеспечения экспорта и сверхдоходов царской казны.

На протяжении первых десятилетий XVII века одна только заполярная Мангазея (острог на территории современного Ямало-Ненецкого округа) давала в казну ежегодно до 80 тысяч соболей. За 70 лет неконтролируемый промысел привел к истощению соболя в крае. Добытчики мехов двинулись в Восточную Сибирь и Прибайкалье, а богатая (как говорили современники «златокипящая») Мангазея потеряла своё значение, была заброшена и забыта.

В конце XVII столетия особо качественный соболь добывался уже на две тысячи верст юго-восточнее, в Забайкалье, в районе Баргузинсокго острога. Когда в 1681 году «служилые люди» острога начали распахивать окрестные пашни (хлеб в Сибири был очень дорогим и дефицитным), то из Сибирского приказа, своеобразного министерства, руководившего всей Россией к востоку от Урала, пришел официальный запрет на хлебопашество, дабы «лесов под пашню не сбили и не жгли и от того бы де зверь не переводился… А впредь пахать не велеть».

Запрет на хлебопашество в Забайкалье был обоснован тем, что Баргузинский острог отправлял в Москву особо качественных соболей. Если соболи из других мест шли в столице по 2-4 рубля за штуку, то «черные баргузинские» соболиные меха легко достигали рекордной цены в 25 рублей за шкурку. Для сравнения, жалование простого казака в острогах Сибири тогда равнялось 5 рублям в год.

Но в конце XVII века, накануне воцарения Петра I, русский меховой экспорт постигли не только экологические проблемы, но и удары от изменения мировой экономической конъюнктуры. Дело в том, что в Западной Европе впервые за тысячелетие сократился спрос на пушнину. Это было вязано с тем, что во-первых, европейские мануфактуры наконец стали массово производить качественные шерстяные ткани, а во-вторых, в Западную Европу были налажены поставки пушнины из Канады.

Самый ныне крупный город Квебека, Монреаль,был основан французами именно как поселение для пушной торговли с индейцами, ирокезами и гуронами. Уже к 70-м годам XVII столетия здесь возникла крупная меховая ярмарка, поставлявшая пушнину, в основном ценных бобров, через Атлантику в Европу. Так канадский бобр стал конкурентом русского меха — именно поэтому императору Петру I пришлось начать экономическую модернизацию России, почивать далее на сверхдоходах от меха было уже невозможно.

Соболь в Канаде не водился, а лучшие шерстяные ткани не могли полностью вытеснить русскую белку и тем более роскошные меха куниц и соболей. Благодаря этому русский пушной экспорт в в Европу заметно сократился, но не исчез.

В целях сохранения сверхприбылей от меховой торговли, Россия попытались найти для своего пушного экспорта новые рынки сбыта. И здесь правительству царя Петра I улыбнулась удача в виде практически бездонного рынка Китая.

В свое время, отец императора Петра, царь Алексей Михайлович сознательно оказался от войны с Китаем за земли по берегам Амура. Эта территория была уже неплохо освоена сибирскими казаками, довольно успешно отбивавшимися от наступления китайских войск империи Цин. Но еще в 1654 году на Амур с целью разведать перспективы добычи соболя в этом регионе был направлен «сын боярский» Федор Пущин. Он добросовестно изучил вопрос и вполне честно отписал в Москву, что на Амуре нет «достаточного количества соболей». Действительно, соболь здесь был истреблен аборигенами веками ранее для поставок ценного меха в былые китайские империи. Основные центры добычи соболя тогда располагались существенно севернее, на просторах современной Якутии и Магаданского края.

Именно по этой причине Москва отказалась от соперничества с Пекином за берега Амура и отдала эти земли китайцам по Нерченскому договору 1689 года. Земли на северном берегу Амура войдут в состав России лишь на полтора столетия позднее. Однако этот договор позволил Москве начать торговлю с богатым и многолюдным Китаем.

Собственно России тогда нечего было предложить Китаю кроме своих мехов. Однако именно меха нашли в Поднебесной высокий спрос. Китай тогда был и самым населенным и самым богатым государством мира. Весь XVIII век он в обмен на свой шелк, чай и фарфор получал от западноевропейских купцов значительную часть серебра, добывавшегося тогда в основном в испанских колониях Южной Америки. И часть этого пришедшего от европейских коммерсантов серебра в свою очередь поступала из Китая в Россию в обмен на сибирские меха.

Первые полвека торговля с Китаем являлась государственной монополией. Только после 1762 года Петербург разрешил российскому купечеству свободно торговать с китайцами всеми видами «мягкой рухляди». Однако в целях сохранения в России серебра, власти запретили покупать китайские товары за серебряную монету, их полагалось обменивать на меха или иные товары.

В конце XVIII века, с 1792 по 1800 год, пушнина составляла 70-75 % всех русских товаров, поставлявшихся в Китай. Главным видом русского меха, шедшего в Поднебесную, была все та же дешевая белка. Только из одного Верхнеудинского острога ежегодно вывозили в Китай до 400 тысяч беличьих шкурок. В Кяхте, на территории современной Бурятии, где была организована постоянная русско-китайская ярмарка, с 1768 по 1785 годы почти ежегодно продавалось белки от 2 до 4 миллионов штук. В 1781 году здесь было продано китайцам в обмен на серебро рекордное количество — 6 миллионов шкурок белки (это на порядок больше, чем объемы максимального экспорта Новгорода в Европу в средние века).

После белки устойчивую позицию в экспорте пушного сырья в Китай занимал горностай. С 1768 по 1785 год в Кяхте ежегодно продавалось от 140 до 400 тысяч шкурок горностая. И естественно особо ценным предметом русского вывоза в Китай оставался соболь — в 70-х годах XVIII века в Кяхте продавалось от 6 до 16 тысяч соболиных шкур ежегодно.

За счет торговли с Китаем русские власти сумели компенсировать снижение спроса на пушной товар в Европе. Даже знаменитая «Российско-Американская компания» осваивала Аляску именно с целью добычи меха для продажи в Китай. Добытые русскими промышленниками на Алеутских островах и Аляске меха каланов, морских котиков и песцов продавались китайцам в Кяхте, на севере Поднебесной, или через английских купцов в Кантоне (Гуанчжоу). Там, на юге Китая, одна шкурка «морского бобра» (калана) в начале XIX столетия продавалась по 100 рублей серебром.

Запасы серебра, созданные меховой торговлей с Поднебесной, позволили бюджету Российской империи не развалиться в ходе наполеоновских войн. Все это чрезвычайно напоминает современные попытки Российской Федерации в условиях осложнений с Западом организовать поставки сибирских нефти и газа в Китай.

Источник