Что такое неорусский стиль

Неорусский стиль в архитектуре: история зарождения, особенности и современная трактовка

Русский стиль сочетается с неоготикой

Эклектичный русский стиль выделяется характерными яркими деталями

Зарождение стиля

Обратите внимание! Зарождение неорусского течения напрямую связано с псевдорусским стилем, который начал развиваться в середине XIX века.

В период становления он использовал богатую дробную декорацию, вдохновляясь мотивами зодчества XVI-XVII веков. В работе над планировкой за основу брались «палатные» и «хоромные» сооружения мастеров Древней Руси. Однако к концу XIX века развитие национально-романтического направления существенно меняется. Отменяется культ детали, и увлечение приемами древнерусского зодчества переходит в интерес к другому мастерству – севера России, Владимиро-Суздальской земли.

Измайловский Кремль – уютный уголок допетровской Москвы

Особенности неорусского стиля

Несмотря на принадлежность неорусского направления к модерну и псевдорусскому течению, он имеет существенные отличия, что выделяет его в самостоятельный стиль. От модерна его отличает маскировка внутренней конструкции строения, а также утилитарное назначение, оформленное в причудливо-сложную орнаментацию.

На заметку! Главное отличие от псевдорусского стиля заключается в использовании свободных вариаций для передачи духа Древней Руси. В то время как ложнорусский натуралистично копировал все детали зодчества Руси.

Источник

Неорусский стиль

Псевдорусский (иначе — Неорусский, Ложнорусский) стиль является общим условным названием совокупности различных по своим идейным истокам течений в русской архитектуре, возникших во второй четверти XIX в. и представляющих собой синтез традиций древнерусского и русского народного зодчества, а также ассоциируемых с ними элементов византийской архитектуры.

Псевдорусский стиль возник в рамках общего подъема интереса к национальной архитектуре, царившей в Европе XIX в., и представляет собой интерпретацию и стилизацию русского архитектурного наследия. В настоящее время псевдорусский стиль зачастую ошибочно называют русской или древнерусской архитектурой, хотя он напрямую не наследует русскую архитектурную традицию. Представляя собой искусную стилизацию, псевдорусский стиль последовательно сочетался с другими, интернациональными стилями — от архитектурного романтизма первой половины XIX в. до стиля модерн. Является одним из направлений архитектурного стиля историзм.

Развитие

Одним из первых течений, возникших в рамках псевдорусского стиля, является зародившийся в 1830-е гг. «русско-византийский стиль» в архитектуре церквей. Развитию этого направления способствовала весьма широкая правительственная поддержка, поскольку русско-византийский стиль воплощал идею официального православия о преемственности между Византией и Россией. Для русско-византийской архитектуры характерно заимствование ряда композиционных приёмов и мотивов византийской архитектуры, наиболее ярко воплотившихся в «образцовых проектах» церквей Константина Тона в 1840-е гг. В рамках этого направления Тоном были возведены Храм Христа Спасителя, Большой Кремлёвский дворец и Оружейная палата в Москве, а также кафедральные соборы в Свеаборге, Ельце(Вознесенский собор), Томске, Ростове-на-Дону и Красноярске.

Другое направление в рамках псевдорусского стиля возникло под влиянием романтизма и славянофильства, для которого были характерны постройки, использующие произвольно истолкованные мотивы древнерусской архитектуры. В рамках данного направления были возведены многие постройки Алексея Гороностаева, ярким примером является построенная в Москве на Девичьем поле деревянная «Погодинская изба» Николая Никитина.

В начале 1870-х гг. под воздействием народнических идей, охвативших широкие слои демократически настроенной интеллигенции, особенно молодежи, возник новый демократический вариант псевдорусского стиля, который сводился к обильному декорированию зданий узорами, типичных для русского народного зодчества, прежде всего, вышивки и резьбы по дереву. Идеологические основы народничества обусловили резкую критику западного ретроспективизма и пробудили в художественных кругах повышенный интерес к народной культуре, крестьянскому зодчеству и русской архитектуре XVI—XVII вв. Одними из самых ярких представителей псевдорусского стиля 1870-х гг. стали Иван Ропет («Терем» в Абрамцеве под Москвой, 1873 г.) и Виктор Гартман (типография Мамонтова, ныне № 16 Главполиграфпрома в Москве, 1872 г.). Это направление (известное также как «ропетовщина»), активно пропагандировавшееся известным художественным критиком того времени, Владимиром Стасовым, распространилось вначале в архитектуре деревянных выставочных павильонов и небольших городских домов, а затем в монументальном каменном зодчестве.

К началу 1880-х гг. «ропетовщину» сменило новое официальное направление псевдорусского стиля, почти буквально копировавшее декоративные мотивы русской архитектуры XVII в. В рамках данного направления здания, построенные, как правило, из кирпича или белого камня, с применением интернациональных строительных технологий стали обильно декорироваться в традициях русского народного зодчества. Характерные приёмы этого времени, такие как «пузатые» колонны, низкие сводчатые потолки, узкие окна-бойницы, теремообразные крыши, фрески с растительными орнаментами, использование многоцветных изразцов и массивной ковки, проявляются как во внешнем, так и во внутреннем убранстве помещений. Одним из типичных образцов, на которые ориентируется псевдорусская архитектура это периода является собор Василия Блаженного — здание построенное в китчевом эклектичном, основанном на традициях, прежде всего, восточной архитектуры, стиле. В рамках данного направления были возведены Верхние торговые ряды (ныне здание ГУМа, 1890-93 гг., архитектор Александр Померанцев), здание Исторического музея (1875-81 гг., архитектор Владимир Шервуд), завершившие ансамбль Красной площади в Москве и Саввинское подворье архитектора И. С. Кузнецова.

В начале ХХ века «неорусский стиль» получает дальнейшее развитие. В поисках монументальной простоты архитекторы обратились к древним памятникам Новгорода и Пскова. На сооружениях этого направления лежит отпечаток стилизации в духе модерна. В Санкт Петербурге «неорусский стиль» нашел применение главным образом в церковных постройках В. А. Покровского, С. С. Кричинского, А. П. Аплаксина.

Источник

Москвич

Русский стиль в архитектуре как поиск национальной души

Русский стиль (он же псевдорусский), получивший развитие в конце XIX века — единственный за сотни лет пример возрождения именно русской архитектуры. Исконно русское зодчество закончилось с приходом Петра I и его политикой принудительного внедрения всего западного.

Здания, построенные в России с XVIII века и по сегодняшний день, — уже продукт общеевропейской цивилизации. Поэтому рождение неорусского стиля — удивительное исключение в этой традиции. Этот феномен отражал активный поиск национального самосознания. Своими проектами архитекторы в буквальном смысле пытались ответить на вопросы «Кто мы?» и «Что такое Россия?». Эти постройки не просто дома, но усердные поиски загадочной русской души.

Изобретение нации

Рождение псевдорусского (или просто русского) стиля в середине XIX века совпало с аналогичными явлениями за границей. Множество европейских государств и целых империй занялись поисками своей идентичности. Это нашло свое отражение в новой национально-романтической архитектуре в этих странах.

Мы редко об этом задумываемся, но понятия «народ» и «нация» во многом искусственные. А главное — они постоянно меняются. Например, мало кто сейчас помнит, что термины «Германия» и «немец» появились лишь 150 лет назад. До этого на месте будущей державы располагались лишь разрозненные германоязычные королевства. А понятие «православный» для славянского населения Российской империи нередко было куда важнее терминов «русский», «великоросс» или «малоросс».

Создание наций — идеологически сконструированных однородных сообществ Европы — было вызвано задачами модернизации империй в XIX веке. Нужно было привести их население, подчас смешанное, к единому знаменателю, объединить общим самосознанием и корнями. Национальные преображения возглавили королевские династии. Романовы вдруг открыли, что они великороссы, Ганноверы — что они англичане, Гогенцоллерны — что они немцы, а их кузены с несколько большими затруднениями превращались в румын, греков и т. д.

Политически обрабатывались и народные обычаи. Традиции «изобретались». Фольклор в форме сказок, песен и легенд получал помпезную оправу в лице государственной пропаганды и становился политическим орудием. На этой базе сформировалось большинство современных европейских государств. «Национальную» моду в XIX веке переняла и Россия.

Британский историк Эрик Хобсбаум писал по этому поводу: «… современные нации со всем их громоздким снаряжением, как правило, претендуют на нечто прямо противоположное их новизне и искусственности, на то, что корнями своими они уходят в глубокое прошлое… ». Из этой цитаты несложно понять, какая задача стояла перед воображаемыми «национальными» архитектурными стилями. Они должны были привить населению чувство прошлого — чувство, в немалой степени основанное на мифах и домыслах. Как наследница западной мысли Россия также вписалась в эту тенденцию и занялась поисками своих архитектурных корней. Этот поиск исследователи разделяют на три этапа: русско-византийский стиль, классический русский стиль и неорусский стиль. Они звучат похоже, но между ними есть важные различия.

Первый этап: русско-византийский стиль

Первый этап в развитии псевдорусского стиля. Он открывает поиск национального в отечественной архитектуре. Это было весьма официозное направление — оно поддерживалось, даже инициировалось на самом верху и опиралось на политический курс Николая I.

В первую очередь русско-византийский стиль отражает имперскую идентичность, а не этническую. Речь идет о понимании России как преемницы Византийской империи — Восточной Римской империи. Эта концепция наследования Византии одновременно и политическая, и религиозная. Достаточно вспомнить знаменитое изречение «Москва — третий Рим, а четвертому не бывать». Но точнее всего русско-византийский стиль отражает легендарную формулу николаевского министра просвещения Уварова: «Православие, самодержавие, народность». Русско-византийский стиль — архитектурное воплощение каждого из этих трех компонентов. В Москве находятся два ярких образца этого направления. И оба они принадлежат руке одного архитектора:

Храм Христа Спасителя

1839—1860 (восстановлен в 1999-м). Архитектор Константин Тон

Сама идея возведения этого храма восходит к древним русским традициям обетных храмов, строившихся в честь победы над противником. В данном случае речь идет о разгроме Наполеона в Отечественной войне. Проект был задуман еще императором Александром I, но строился уже при Николае I. Для Николая, по чистой случайности оказавшегося на престоле вместо своего брата, воплотить замысел предшественника означало подчеркнуть преемственность, свое право на престол.

Большой Кремлевский дворец
1849. Архитектор Константин Тон

Построенное на руинах дворца Ивана III, это важнейшее для современной России государственное здание — настоящая визитная карточка византийского стиля. Идея его строительства — продолжение многолетнего триумфального торжества Москвы, пережившей наполеоновское нашествие и разрушительный пожар.

Интерьеры Большого Кремлевского выполнены со всей присущей императорским дворцам роскошью. Внутренняя планировка насчитывает около 700 помещений. Среди них — главный вестибюль с лестницей, пять парадных залов и царские покои. В настоящее время здесь располагается главная резиденция президента РФ.

Второй этап: классический русский стиль

Второй этап развития псевдорусского стиля — это, собственно, русский стиль. На языке исследователей он так и называется. Он же и самый «исконный», национальный из всех этапов этого направления. Стиль характеризуют буквальные, вплоть до размеров, детализированные цитаты из древнерусского зодчества. Если до этого преобладали фантазии, то теперь наступил этап точнейших этнографических исследований нашего древнего, допетровского наследия. Так же, как и в случае с русско-византийским стилем, его идеологическим корнем является политика. Если с византийством связан державно-консервативный период правления Николая I, то русский стиль связан с либеральными реформами Александра II. Что необычно, это направление развилось не благодаря императору, а вопреки. Не сверху, а снизу. Сам Александр не был поклонником «национального». Он реформировал империю и поддерживал официальную византийскую линию в архитектуре с упором не на русское, а на греко-константинопольское наследие. Все это соответствовало идеологической установке о том, что Россия должна стать объединителем всего христианского Востока. Запрос на русские и национальные формы возник в определенных слоях отечественной элиты, причем не в Петербурге, а в Москве. Прежде всего эти ценности отстаивали представители купечества. Им было необходимо продвигать отечественную продукцию на рынке, в том числе международном. Отечественный товар нуждался в национальной идентификации.

Россия начала участвовать в международных выставках. Среди прочего в 1867 году в Париже выставляются образцовые русские избы. Этот момент можно назвать началом экспорта русского стиля и его развития у нас. Еще одним фактором, поспособствовавшим появлению этого направления, стало славянофильство и изменение отношения к крестьянскому вопросу. Все крестьянское, «мужицкое», народное начало входит в обиход высших слоев общества. Становится модным носить бороды, обуваться в лапти и заправлять брюки в сапоги. Набирают обороты выставочные павильоны в виде изб и теремов. По ходу развития стиля накапливались знания о древнерусском зодчестве. Если в 1870-х эти знания были весьма скудными, то уже в 1880–1890-х — довольно обширными. Переход русского стиля из «низового» статуса в положение государственного связан с воцарением Александра III в 1881 году. Еще до своего восхождения на престол он был известен своими славянофильскими взглядами. За идеологическими изменениями стоял также серый кардинал русского консерватизма и духовный наставник царя Константин Победоносцев. Под его влиянием возрастает важность религиозного образования и державно-националистических ценностей во внешней и внутренней политике. Также он оказал сильнейшее содействие появлению ряда антиеврейских законов, просуществовавших еще 40 лет, до 1917 года.

В эти годы русский стиль становится официальным. Его первым символом стало появление собора на Фонтанке в Петербурге, цитирующего московский храм Василия Блаженного. Постройка храма стала сигналом того, какая архитектура теперь нужна государству. Наступили триумфальные годы русского стиля, теперь он перестал быть уделом мелких декоративных павильонов.

Важно подчеркнуть, что все эти процессы по формированию русской идентичности в стране совершенно не затрагивали простых людей. Игры в «национальное» были уделом исключительно верхних слоев общества. А, собственно, сами носители этого «национального», в основном бедные крестьяне, жили себе своей тяжелой жизнью и слыхом не слыхивали ни о каких славянофильских дебатах в купеческих гостиных.

Большая часть столичных зданий в псевдорусском стиле относится именно ко второму, классическому русскому этапу:

Исторический музей

1883. Архитекторы Владимир Шервуд и Анатолий Семенов

Сегодня без здания Исторического музея трудно представить себе Кремль и Красную площадь. Построенный на месте двухсотлетней Главной аптеки, кажется, музей был тут еще со времен храма Василия Блаженного, настолько удачно он вписался в кремлевский ансамбль. На самом деле постройку изначально оценили далеко не все. В первые советские годы вполне всерьез поговаривали о возможности его сноса ради прокладки широкого проспекта.

Императорский исторический музей и по своему облику, и по содержанию символизирует русско-националистический поворот в эпоху Александра III. Идея создания музея возникла в самых верхних эшелонах власти. Основным автором экспозиции и многолетним главой музея стал выдающийся историк, москвовед Иван Забелин. Применение в проекте русского стиля уже было обязательным условием, по сути — царским распоряжением.

В дуэте живописца по образованию без лицензии на строительство Шервуда и военного инженера Семенова роль второго оказалась далеко не последней — Исторический музей строился на труднейшей глинистой почве с обильными грунтовыми водами. Сам Забелин, основатель музея, к его архитектуре относился с немалым скепсисом и заявлял: «Шервуд и Семенов поступают с великим своенравием и проектируют что-то совсем не русское».

Московская городская дума (Музей В. И. Ленина, сейчас филиал ГИМ)

1892. Архитектор Дмитрий Чичагов

Рядом с Историческим музеем находится похожее на огромный кирпичный терем здание. Нескольким поколениям москвичей оно известно как Музей Ленина. Сейчас здесь находится филиал Исторического музея по соседству. Первоначальная роль здания — расширенная Московская городская дума. Прежние присутственные места перестали справляться с наплывом задач.

Автор «Дяди Степы» Сергей Михалков посвятил этому зданию целую поэму:

В воскресный день с сестрой моей
Мы вышли со двора.
«Я поведу тебя в музей!»
Сказала мне сестра.

Вот через площадь мы идем
И входим наконец
В большой, красивый красный дом,
Похожий на дворец…

Верхние торговые ряды (ГУМ) и Средние торговые ряды

1893. Архитекторы Александр Померанцев, Владимир Шухов (ГУМ), Роман Клейн (Средние торговые ряды)

Два до предела украшенных грандиозных «торговых центра» рубежа XIX и XX веков давно уже слились с Кремлем и Историческим музеем в общий визуальный ряд. Кажется, что они находятся здесь чуть ли не со времен Ивана Грозного. Они так ярко воплотили в себе национально-патриотический дух, что, будучи обычными магазинами, служат прекрасным фоном для ежегодных парадов с ракетоносцами. Кроме того, ГУМ, самый знаменитый ТЦ в России, давно стал обязательным пунктом посещения для туристов.

Торги издавна были традиционным делом для Красной площади и близлежащих кварталов. Идея каменных лавочных пассажей родилась при царе Алексее Михайловиче из элементарных мер противопожарной безопасности: деревянные магазины, приставленные друг к другу, регулярно горели. Средние торговые ряды органично выросли из исторической системы переулков, характерных для того или иного вида товаров: женских, овощных, рыбных и т. д.

История же ГУМа уходит корнями во времена правления Екатерины II. Обветшалые лавки были заменены роскошными пассажами в духе классицизма. После пожара 1812 года торговые ряды спроектировал знаменитый Осип Бове. Правда, менее чем через сто лет здание морально устарело. С большим трудом городские власти уговорили недоверчивых торговцев на перестройку пассажа.

При строительстве использовались самые новаторские для своего времени технологии, в том числе железобетон и стальные конструкции. Свет проникал в помещения через стеклянные арочные своды, спроектированные легендарным инженером Шуховым.

Политехнический музей

1877, 1887, 1903 (разные флигели здания). Архитекторы Николай Шохин, Анатолий Семенов, Ипполит Монигетти, Георгий Макаев и др.

В результате промышленной революции в европейских странах появилась мода на выставки научно-технических достижений. Эта тенденция распространилась и на Россию. Участники подобных выставок часто должны были в режиме реального времени продемонстрировать посетителям возможности новых технологий. Объектами экспозиции часто становились действующие заводы и фабрики, но в миниатюре. В рамках мер по стимуляции развития отечественной промышленности Александр II поддержал идею создания Музея прикладных знаний в Москве.

Проект заказали Николаю Шохину, но в качестве экспертов привлекли и зарубежных архитекторов. Основная версия проекта осталась за Шохиным как наиболее «национально ориентированная». Но отдельные части проектов были выполнены разными архитекторами — Ипполитом Монигетти, Георгием Макаевым и другими. Строительство продолжалось с 1872 по 1903 год.

Музей русских древностей (Биологический музей им. К. А. Тимирязева)

1895. Архитектор Борис Фрейденберг

Размещенное в усадьбе Щукина здание современного Биологического музея — отличный образец творческого цитирования в основе классического русского стиля. Заимствования здесь не абстрактные, а вполне конкретные.

Например, среди памятников архитектуры — храм Иоанна Предтечи в Толчкове (он изображен на тысячерублевой купюре), церковь Николы Мокрого в Ярославле и палаты бояр Романовых на Варварке.

Нарядное строение украшают декоративные флюгеры в виде флажков и двуглавых орлов, разноцветные изразцы и скульптурное панно с изображением крылатого единорога.

Дом Игумнова

1895. Архитекторы Николай Поздеев, Иван Поздеев, Петр Бойцов

Дом Игумнова, украшающий Якиманку — одна из самых знаменитых и роскошных построек в русском стиле. Предприниматель Николай Игумнов владел большой мануфактурой в Ярославле. Цветные изразцы фасада — это дань ярославскому зодчеству XVII века. Строительство было непомерно дорогим, кирпич везли из самой Голландии.

Особняк, стилизованный под роскошный терем, окружен рядом легенд. Одна из них гласит, что дом в Москве понадобился Игумнову для сожительства с любовницей втайне от жены и что якобы тело девушки замуровано в одной из стен. С 1938 года здесь находится посольство Франции.

Рижский вокзал

1901. Архитектор Станислав Бржозовский

Вокзал, известный сегодня как Рижский, регулярно менял названия. Он был Виндавским, Ржевским и Балтийским. Здание любопытно тем, что расположено не перпендикулярно железнодорожным путям, как бывает чаще всего, а параллельно им. Архитектурные детали и орнаменты, использованные при оформлении фасада, заимствованы из русского зодчества XVII века.

Сегодня Рижский — один из тишайших вокзалов Москвы, его даже хотели закрыть в 2000-м. Из международного сообщения вокзал поддерживал всего один маршрут — Москва—Рига, отмененный в прошлом году в связи с пандемией. Среди маршрутов дальнего следования оставались Псков и Великие Луки, но с 1 мая и их переводят на Белорусский.

Вокзал стал декорацией ко многим советским фильмам, среди них «Баллада о солдате», «Семнадцать мгновений весны» и «Вокзал для двоих».

Заключительный этап: неорусский стиль

Появление неорусского стиля было обусловлено кризисом предыдущего этапа — классического русского стиля. За несколько десятилетий его развития зодчие пришли к выводу, что он не соответствует запросам современности. В Древней Руси не строили, например, вокзалов, доходных домов, отелей или гигантских торговых рядов. Допетровское зодчество, доставшееся нам — это в основном небольшие храмы, жилые палаты и военные укрепления (кремли). Поэтому перечень унаследованных из старины элементов не был достаточным. В современность древнерусская архитектура вписывалась с трудом.

Дальнейшие процессы — развитие так называемого неорусского стиля — это попытки опровергнуть сложившийся кризис и поженить национальные элементы с запросами времени. Идея создания своей, сугубо национальной архитектуры все равно жила в обществе. Иронично, но стремление к «русскости» было продиктовано оглядкой на Запад. В Англии и Франции национальные стили в архитектуре к концу XIX века уже сложились. Русские зодчие выступали с позиции, мол, а чем мы хуже. Противопоставление себя «проклятому Западу» было на деле формой подражания ему.

Русские архитекторы стали перенимать европейский модерн, а также общий принцип образного, свободного цитирования исторических элементов. Теперь не нужно было копировать фрагмент какого-то храма или терема буквально. В моду вошло «творческое переосмысление» наследия. Ниже — самые яркие и новаторские образцы неорусского этапа:

Доходный дом Перцова

1908. Архитектор Николай Жуков

Прежде всего это аскетичное (по меркам своего стиля) здание известно уникальными мозаиками на фасаде. Дом построен по результатам архитектурного конкурса. Использование в проекте неорусского стиля было обязательным условием соревнования. Жюри состояло из знаменитых художников и архитекторов: Шехтеля, Васнецова, Сурикова, Поленова… Несмотря на обилие декора, здание было возведено в рекордные сроки — за какие-то 11 месяцев.

Сам владелец Петр Перцов (дом официально принадлежал его жене Зинаиде) через 15 лет после строительства, в 1920-х, оказался в тюрьме по так называемому делу церковников. Перцов активно поддерживал Православную церковь и даже был хранителем ценностей храма Христа Спасителя. Освободившись из заключения, в собственный дом он уже вернуться не смог. После национализации здания большевиками в квартиру Перцова поселился лично Лев Троцкий. В 1930-х, как и храм Христа Спасителя, дом Перцова должен был быть также снесен. Освободившееся место предназначалось для будущего Дворца Советов и огромной площади. К счастью для постройки, проект Дворца Советов был отменен, и она уцелела.

Ярославский вокзал

1862, 1882. Архитекторы Роман Кузьмин, Федор Шехтель

В 1860-х первыми активными пассажирами на Ярославском направлении были религиозные паломники — они направлялись к Троице-Сергиевой лавре. Митрополит Филарет железных дорог до этого никогда не видел и к новшеству первоначально отнесся с подозрением. Потребовалась долгая демонстрация, прежде чем он согласился освятить только что построенный Ярославский вокзал.

Шли годы, железнодорожные пути миновали Ярославль и дотянулись до Архангельска — самого северного крупного города России. Старое здание больше не справлялось с увеличившимся пассажиропотоком. То, что стало в итоге, возможно, самым ярким столичным вокзалом, было на самом деле не полностью новым зданием, а скорее надстройкой над старым. Тем не менее архитектор Федор Шехтель настолько радикально переработал устаревший вокзал, что получился по сути новый проект. Начальник Ярославской железной дороги Н. Казаков заказал архитектору постройку «в северорусском стиле с некоторым монастырским оттенком».

Действительно, получившийся результат находится на пересечении неорусского стиля и северного модерна. Прежде всего сходство с русским теремом зданию придает знаменитая форма крыши. Внешнее убранство отсылает к народному искусству Ярославской и Архангельской губерний. Изначально интерьеры вокзала были выдержаны в духе внешней отделки. Стены были расписаны изображениями традиционных северных промыслов и бытовых сюжетов — «Поморы в море», «Съемка жира с кита», «Охота на моржей». Иронично, но уже в советское время интерьеры Шехтеля были признаны жутковатыми и тревожными и переоформлены в духе соцреализма и сталинской классики.

Казанский вокзал

1913–1940. Архитектор Алексей Щусев

Развитие многих столичных вокзалов происходило одинаково. Сначала, в 1860-х, с распространением в России железных дорог, появлялось первое здание. Далее, к началу XX века, пути простирались до все более дальних городов, и пассажиропоток в разы увеличивался. Условия требовали реконструкции (а по сути замены), и так на свет появились столичные жемчужины — вокзалы в неорусском стиле.

Казанский вокзал был долгостроем. Строительство современного здания началось в 1913 году при царе, а закончилось в 1940 году уже при Сталине. Начат в одной эпохе, а закончен уже совсем при другой. А если брать в расчет все проводившиеся работы, то Казанский вокзал возводился почти весь XX век — достройки (прежде всего работы по Царской башне) продолжались вплоть до 1980-х. По совпадению автор вокзала Щусев уже в 1940-х спроектировал прямо по соседству станцию метро «Комсомольская» — ярчайший образец сталинского ампира.

В конкурсе на проект Казанского вокзала Щусев соперничал с другим величайшим русским архитектором (и автором соседнего Ярославского вокзала) Федором Шехтелем. Что удивительно, оба разработали схожую концепцию — цепочку разномасштабных объемов с башней посередине. Первоначальным условием конкурса была задача соединить традиции Запада и Востока, создать эдакие имперские врата на азиатском направлении. Щусеву удалось и то и другое. За Запад отвечали интерьеры с оглядкой на русское барокко. Кульминацией же «восточности» стала центральная 73-метровая башня — цитата одной из башен Казанского кремля.

Саввинское подворье в Москве

1907. Архитектор Иван Кузнецов

Изначально это здание с остроконечными башенками было построено как подворье Саввино-Сторожевского монастыря. Подворье украсили керамической плиткой, поливными изразцами и декоративными колоннами. Подворье было доходным домом, также здесь сдавались конторы в аренду. Сегодня это жилой дом.

Саввинское подворье — это скрытая жемчужина в тесном московском дворе. На своем сегодняшнем месте дом оказался случайно. Когда-то его узорчатый фасад украшал Тверскую улицу. Но 75 лет назад было решено заменить постройку цепочкой помпезных сталинок. Слишком уж не вписывалось «буржуйское» здание в облик новой Москвы. Могло бы быть и хуже — его могли вообще снести. Вместо этого его всего лишь передвинули на 50 метров вглубь. Ловкая инженерная система Эммануила Генделя позволила переместить дом всего лишь за одну ночь вместе со всеми жителями. Они тихо спали и даже ничего не заметили.

Русский стиль не просто уникальное явление в национальном масштабе, но очень московское по своей сути. Историк архитектуры Илья Печенкин объясняет почему:

«Для Москвы русский стиль имеет гораздо большее значение, чем, скажем, для Петербурга. После реформ Александра II Москва стала претендовать на роль альтернативной, деловой столицы Российской империи, со своими вкусовыми предпочтениями в архитектуре. Если Петербург изначально город-космополит, то Москва считалась средоточием “русскости”, оказавшейся востребованной в контексте политических процессов XIX века.

Идея национальной архитектуры была напрямую связана с “русификацией” империи, вызванной необходимостью обрести новые основания самодержавия и целостности страны. В практической плоскости конструирование русского стиля зависело от наличия памятников старины и степени их изученности. Но все-таки мы имеем здесь дело с классическим случаем “изобретения традиции”, поскольку материала русского средневекового зодчества отчаянно не хватало для проектирования зданий XIX века. Архитекторам приходилось фантазировать и компилировать.

Интересно проследить, как менялась архитектура Красной площади. Ее доминантой, несомненно, был и остается собор Покрова на Рву (Василия Блаженного), с запада тянулась кремлевская стена. В 1875 году с северной стороны площади начали возводить здание Исторического музея в русском стиле (снеся постройку петровского времени), а на рубеже 1880–1890-х годов были выстроены Верхние торговые ряды (известные ныне как ГУМ); чуть позже открылись Средние торговые ряды — как и Верхние, в стиле русского допетровского узорочья. В итоге к концу столетия сложился стилистически монолитный ансамбль, манифестировавший культурную самобытность России, ее мощь и готовность отстаивать свои национальные интересы. Несомненно, в этой архитектуре много театрализации, она не стремится поразить вас гармонией пропорций или изяществом форм. Заключенное в ней послание проще, но и адресовано оно любому простолюдину. Она маркирует город как форпост патриотизма и место памяти о славных предках.

Из сказанного вытекает, что русский стиль является уникальным отечественным достоянием. В отличие от прочих исторических стилей, которыми оперировала эклектика XIX века, он практически не получил распространения в Европе. В те времена идея национального стиля была популярна повсюду, но, например, в неоготике строили и в Англии, и во Франции, и в Германии, вкладывая в ее формы разные смыслы. Русский стиль был слишком прочно связан с определенной географией, так что за пределами Российской империи мы можем встретить его главным образом в архитектуре православных церквей, строившихся при дипломатических миссиях (как в Вене), местах, излюбленных русскими курортниками (например, в Сан-Ремо, Ницце, Ментоне), и анклавах русской эмиграции после 1917 года (в Париже, Харбине и т. д.)».

Русский стиль завершился с Октябрьской революцией. Мы снова вернулись на общеевропейский архитектурный путь. И пускай зданий в русском стиле в России не так много, но их куда больше, чем кажется на первый взгляд. Главное, что этим великолепным постройкам удалось то, ради чего они были созданы — придать России национальное лицо и напомнить народу о наших уникальных культурных корнях.

Фото: Евгений Чесноков, Елена Коромыслова/Фотобанк Лори, Владимир Тарасов/Фотобанк Лори

Источник