Что такое ориентация квир
Квир-хоп и квир-поп: есть ли гендер у музыки и чего хотят негетеронормативные артисты
В музыке обозначение «квир» стало не только частью личной жизни артиста, но и маркером музыкального направления, которого он придерживается. На примере «Богемской рапсодии» и жизни современных музыкантов «Нож» разбирается в том, как меняется (или не меняется?) отношение общества к квирам и что особенного в квир-артистах.
Недавно вышел в прокат фильм «Богемская рапсодия» — байопик о Фредди Меркьюри. Казалось бы, наконец-то! Крупная фигура, даже икона гей-сообщества — главный герой фильма. И не очередного непонятного авторского проекта для любителей артхауса о тяжелой жизни геев, а масштабного фильма для широкой публики. Хороший прецедент. Фильм рассказывает о жизни и творчестве артиста, глубоко потрясшего в свое время и мир музыки, и всё общество.
Фредди Меркьюри находился на распутье между мейнстримом и квир-культурой. Он подрывал и преодолевал культурную эксплуатацию квирности, чтобы полностью освободить свое артистическое и сексуальное выражение. Однако создатели фильма явно не хотели затрагивать «слишком сложные» личные переживания солиста Queen и поиски им своей идентичности. Поэтому они лишь поверхностно проходятся по его квир-сексуальным экспериментам и фокусируются на платонических отношениях Фредди и его бывшей подруги.
Но если Меркьюри — один из важных квир-образов в музыке, то почему этому так мало уделяют внимания в фильме? А в русском переводе и вовсе отсутствует само слово «квир», и всегда используют более понятный и привычный термин «гей».
Что значит «квир»?
Слово “queer” появилось еще в 18 веке. С английского оно переводится как «странный», «подозрительный» — а всё странное, безобразное, обманчивое или подозрительное обществу всегда представляется опасным. Наряду с жуликами, ворами и пьяницами порицались и все те, кто не хотел или не мог быть однозначно определен как мужчина или женщина. То есть «квир» было просто ругательством — что-то вроде «чудика», но грубее. Этот термин использовали, чтобы заклеймить, исключить из социального пространства и бесповоротно отделить отщепенцев от приличных и полноценных людей, членов гетеросексуального общества.
В начале 20 века слово «квир» стали использовать в гомосексуальных кругах Нью-Йорка, пародируя отвращение, которое вызывали гомосексуалы в обществе, и насмехаясь над присущим этому обществу консерватизмом.
В 1980-х годах этот термин получает новое применение. С середины 60–70-х распространяется новая стратегия противостояния — «антипарастаза», когда угнетаемая группа начинает определять себя через оскорбительный термин. Например, движение афроамериканцев Black Power взяло на вооружение эту стратегию, присвоив себе слово “negro”, а «квир» с 1980-х годов стали использовать многие радикальные группы, в том числе Lesbian Avengers.
Плакат вечеринки в поддержку Lesbian Avengers
С одной стороны, их целью было создать социальную и политическую критику, а с другой — демонстративно проявить себя в культурной сфере, чтобы противостоять нормализации.
Так слово «квир» из оскорбления, которое гомосексуалы бросали в лицо ненавистного «девианта», превратилось в инструмент личного самоутверждения.
Понятие «квир» в английском языке изначально не содержало в себе конкретного объекта порицания, поэтому позже так стали называть всех, кто отказывается от любых нормированных отношений. «Квир» — это всё, что непонятно, что не может и не пытается вписаться в привычные рамки буржуазной морали.
Секс, СПИД и рок-н-ролл
Вернемся к фильму. Что в нем говорится об отношении общества к квир-людям в целом и к квир-артистам в частности? Как известно, в реальности отношение общества к сексуальности Меркьюри было далеко не безобидным и даже не нейтральным. В течение всей жизни артиста менеджеры, не без помощи других членов группы (кстати, участвовавших в создании картины), активно пытались скрыть гомосексуальность Фредди и выдать ее за эксцентричность. Фильм гнет ту же линию, поддерживая миф о «единственной любви всей его жизни» Мэри Остин (которая, вот сюрприз, также участвовала в процессе съемок) и о том, как певца совратила музыкальная индустрия с ее бесстыжими гей-соблазнителями.
С самого начала нам дают понять, что квирность является чем-то навязанным извне, а не свободным выбором.
Если верить ленте, до тех пор, пока Пол Прентер, менеджер Queen, не начал «завлекать» Фредди, тот словно и не испытывал гомосексуальных желаний. Обманщик и манипулятор, Прентер пытается вырвать его из зоны добра и равновесия, которую олицетворяет группа (участники которой исключительно гетеросексуалы), и утянуть музыканта в мир наркотиков и гей-вечеринок. Эти вечеринки в фильме ассоциируются исключительно с главным злодеем и приводят к постепенному падению главного героя. Авторы фильма ни на секунду не задаются вопросом о причинах, заставивших героя искать отдушину в местах и поступках, идущих вразрез с правилами общества. Того самого общества, которое отказывалось признать квиров.
Не в первый раз в массовой культуре квир-идентичность сводится к череде случайных сексуальных контактов, всегда показанных постыдными, нездоровыми, развратными.
Отказ признавать значимость и глубину чувств в квир-отношениях — довольно распространенный способ их делегитимизировать.
Широкая публика зачастую не задумывается над вопросами, которыми задаются люди квир. В лучшем случае получается набор клише одно поверхностнее другого, в худшем — морализаторские и оценивающие нравоучения.
Непризнание того, что квирность — это сила Меркьюри как художника, и, напротив, намеки, что она источник всех его провалов, не случайная ошибка интерпретации. Это просто квирфобия.
Неспособность (или нежелание) создателей фильма принять в расчет ориентацию Меркьюри проблематична еще и потому, что его сексуальность тесно связана с творчеством. Чувство свободы, которое выражается в его уникальном голосе, нельзя отделить от его принятия сексуальной свободы и всего того, что оно подразумевало.
13 июля 1985 года, концерт Live aid в поддержку голодающих детей в Африке. Выступление Queen надолго оставило отпечаток в памяти миллионов людей
Новая норма
Сегодня многие квир-музыканты понимают и убедительно воплощают в жизнь эту взаимосвязь. Новое поколение художников свободно принимает и выражает свою сексуальность, их произведения с важным политическим подтекстом ставят под вопрос нормы, которые общество навязывает индивидууму. Социолог Колен Жиро отмечает, что эти музыканты являются своего рода «положительными примерами успеха» для своей молодой аудитории, уничтожая в сознании людей связь гомосексуальности и несчастья, которую можно было наблюдать в прошлом.
Выражение квир-идентичности в современной музыке стремительно меняется.
Еще в 2000-х годах вопросы, связанные с негетеронормативной сексуальностью, с трудом находили отображение в музыкальной индустрии. Когда Кэти Пэрри в 2008 году выпустила клип I Kissed a Girl, она бросала вызов обществу, играя в трансгрессивность.
Katy Perry “I Kissed A Girl”
Тогда эта песня казалась смелой, а то и скандальной, но сегодня она не выглядит особенно вызывающей. Некоторые и вовсе воспринимали ее как иллюстрацию к мужской фантазии о двух целующихся женщинах. В итоге провокативный клип стал противоречить идеалам квир-артистов, которые пытаются определять себя вне рамок гетеронормативности. В своих нынешних интервью Кэти Перри жалеет о том, что в прошлом использовала столь стереотипный способ самовыражения. В последние годы использование квирности в маркетинговых целях чаще вызывает критику.
Социолог Себастиен Шовен, написавший «Социологию гомосексуальности», замечает, что в последнее время у людей появилась так называемая потребность в аутентичности. Поскольку в наши дни жизнь артиста выставлена напоказ в соцсетях, очень сложно притворяться тем, кем не являешься.
Например, в поп-музыке этому принципу соответствует Хейли Кийоко, которую поклонники называют Lesbian Jesus. Она поет о своих чувствах и личном опыте без какого-либо фильтра. В своим творчестве она выражает свои искренние убеждения в области феминизма, сексизма или квирофобии и влияет на формирование сегодняшней поп-сцены. Как и другие молодые артисты (например, Эдди де Претто, Christine And The Queens, Фрэнк Оушен, Хелси или Олли Александер) Хейли Кийоко смогла добиться успеха, не скрывая своей квирности и не переставая критиковать гетеронормативность и мачизм нашего общества. «Девочки любят девочек, так же как и мальчики [их любят]», — поет она, восхваляя универсальную любовь.
Hayley Kiyoko “Girls Like Girls”
Многие критики и журналисты считают, что артисты вроде Хейли Кийоко, Сэма Смита или Троя Сивана «банализируют» квир-отношения.
Позиция этих музыкантов многим помогает чувствовать себя свободными и более интегрированными в социуме. Колен Жиро отмечает, что эти артисты относятся к новому поколению, выросшему в обществе, где «гомосексуальность может расцениваться как некий плюс в пользу колорита артистической идентичности музыканта». Другим «банализация» квирности не кажется чем-то безусловно позитивным.
Социологи Кристоф Брока и Пьер-Оливье де Бусшер в статье «Кризис нормализации: опыт и социальные условия гомосексуальности во Франции» замечают, что растущее восприятие гомосексуальности как нормы сопровождается ее стандартизацией и регуляцией.
Представители «квир-теории» в социологии Тереза де Лауретис и Джудит Батлер анализируют исторические и культурные процессы, в результате которых белое гетеросексуальное тело приравняли к универсальной норме, и призывают деконструировать эти устоявшиеся формы. С их точки зрения, такая норма — лишь западноцентристская фикция, которая исключает из поля политической видимости всё, что с ней не совпадает.
Песня о том, что «девочки любят девочек, так же как и мальчики», в какой-то мере считается с этой нормой. Артистка словно пытается сказать: «Всё нормально. Нет причин для возмущения. То, что делают гомосексуалы, хорошо — потому что гетеросексуалы тоже так делают».
Конечно, это не поиск нормы ради нормы, а скорее желание быть частью общества, а не маргиналом. Но это также и согласие войти в общество, не противореча его форме. Получается возврат к нормативному дискурсу, где квирность лишь приемлемое явление, а не легитимна, ценна и интересна сама по себе. Гетеросексуальность по-прежнему остается нормой, на которую равняется всё остальное.
Ален Наз в своем «Манифесте против гей-нормализации» заявляет: «Логика инклюзии [гомосексуальности в гетеронормативное общество] сводится к желанию сесть за один стол с победителями».
Вместо того чтобы подрывать старые представления и создавать новые, которые бы исходили из наших разных моделей существования (как завещал нам Фуко), многие артисты просто пытаются интегрироваться в традиционное общество, доказывая, как ни парадоксально, что быть квиром может быть нормально.
Но так делают не все. Молодой рэпер из пригорода Парижа Эдди де Претто не боится высмеивать призывы соответствовать норме.
Eddy de Pretto “Normal”
«Я совсем нормальный, совсем банальный», — повторяет он снова и снова в своих припевах. Вот только судя по куплетам, становится ясно, что имеется в виду как раз обратное. Де Претто считает, что он не нормальный, и поет об этом с гордостью. Он вообще ставит под сомнение возможность кого-либо считать нормальным: «А ты совсем нормальный? Совсем банальный?»
Чтобы противостоять агрессивному конформизму нашего общества, он выбирает не пытаться придать своей квирности приемлемый для гетеронормативного взгляда облик, а отстаивать свое право на отличие — если надо, и кулаками: «Знаешь ли ты, что если я крашусь, так это для того, чтобы тебе врезать?»
Артист объясняет в интервью, что в своих песнях он затрагивает темы гендера и навязывания сексистской нормы и показывает свое отношение к стереотипу об ультрамужественном самце, опоре для всей семьи. «Это видение архаично и не соответствует тому, что я вкладываю в слово „мужественность“. Поэтому я пытаюсь его деконструировать», — говорит он.
Концепцию деконструкции развивал в 1967 году Жак Деррида в работе «О грамматологии». Он критикует бинарный подход к чему бы то ни было и ставит под сомнение всю историю европейского мышления, которое представляет мир как систему противоположностей: душа — тело, мужчина — женщина, добро — зло и т. д. Эту теорию в дальнейшем используют писатели и ученые, в том числе и феминистки. Они создают новые термины, не входящие в дуальную систему понимания вещей, в частности относительно деления на мужское и женское.
Итак, квир-музыканты не хотят довольствоваться налетом толерантности, присущей арт-кругам. Они считают, что их определение себя как квир-артистов само по себе несет важный посыл с точки зрения мироощущения и творчества. Когда музыкант позиционирует себя квир-рэпером или квир-панком, он не столько дает информацию о своих сексуальных предпочтениях, сколько подчеркивает, какой жизненный опыт формирует его творчество.
Именно поэтому для многих квир-артистов важно подрывать презумпцию гетеросексуальности и подчеркивать, что они не принимают доминирующие категории мышления. Квир в музыке — не только важный творческий двигатель в художественном процессе, но и инструмент легитимизации негетеронормативности во всем обществе. И в этом смысле фильм «Богемская рапсодия» лишь продемонстрировал традиционное отношение общества ко всем, кто не укладывается в его представления о норме.
«А что вы такое удумали?!» О киевской квир-свадьбе — из первых уст
В одном из столичных ЗАГСов 15 июля состоялось необычное бракосочетание: в роли невесты на нем выступила трансгендерная женщина Инна Ирискина, которая по документам все еще числится мужчиной, а в роли жениха — ее возлюбленная Яна, ощущающая себя гендерно неконформной личностью. Мы дождались, когда пара вернется из свадебного путешествия, чтобы разузнать о подробностях этого события из первых уст.
Инна — сотрудница «Инсайт», ее специализация — правовая защита трансгендерных людей. Кроме того, она — кандидатка технических наук и научная сотрудница Украинского фонда НАН Украины, где занимается разработкой компьютерных технологий для составления словарей. Яна по образованию психолог и дизайнер и, в отличие от Инны, старается избегать публичности, предпочитая оставаться «в тени».
Девушки познакомились в интернете в 2010 году и с тех пор состоят в отношениях, которые почти пять лет поддерживали на расстоянии, так как проживали в разных городах. Теперь, после свадьбы, они планируют начать совместную жизнь.
Пара расписалась в ЗАГСе Деснянского района столицы. Заявление будущие супруги подавали как обычная чета. Поскольку по документам Инна — мужчина, а Яна — женщина, у сотрудниц ЗАГСа никаких вопросов к ним не возникло, ведь с юридической стороны их брак абсолютно правомерен. «С формальной точки зрения там все было корректно», — отмечает Инна.
Впрочем, на всякий случай, дабы избежать ненужных конфузов, брачующиеся решили предварительно оповестить в ЗАГСе, что их свадьба будет не совсем обычной. «Ой! А что вы такое удумали?! Это ж надо предупредить распорядителя, а то еще вас перепутает», — была реакция.
По словам молодоженов, сотрудницы ЗАГСа во время брачной церемонии вели себя подобающе случаю и в целом не отклонялись от протокола, не придавая особого значения тому, что внешний вид пары не отвечает паспортному полу.
«Можно было, конечно, просто прийти поставить подпись и тем ограничиться, но хотелось, чтобы событие получилось запоминающимся, — говорит Инна. — Для нас большое счастье, что в итоге все прошло именно так, как мы того хотели».
Свадьба и вправду удалась на славу! Были, как полагается, и белый лимузин, и шампанское, и охапки цветов, и фотосессия на память. Церемония прошла в кругу близких друзей пары разной степени квирности, включая большую часть «Инсайта». Новобрачные предстали перед алтарем в нарядах, стилизованных под XVIII век, которые сшили на заказ в мастерской карнавальных и исторических костюмов. Яна — в мужском, а Инна, соответственно, в женском.
«Ну то, что на свадебной церемонии я буду в платье, подразумевалось еще заранее, — делится Инна. — У меня была такая фантазия, чтобы через подвенечный наряд максимально выразить свою феминность».
В 2007 году Инна начала гормонотерапию и давно живет и социально признана в качестве женщины. Сначала она планировала, что «пойдет до конца» и будет делать операцию по коррекции половых органов. Причем обязательно в Таиланде у одного из лучших хирургов. Однако позднее она поняла, что достигла психофизического баланса и хирургические изменения для нее отнюдь не такая уж насущная потребность, и от этой идеи отказалась.
А вот тот факт, что она вынуждена жить под мужскими документами, ее устраивает не вполне. Вопрос с ее паспортными данными по сей день не решен, поскольку украинское законодательство пока не позволяет менять пол в документах без хирургического вмешательства.
«На сегодняшний день, к сожалению, у нас ситуация обстоит таким образом. Хотя в правовых государствах сейчас наметилась тенденция, когда процедура смены документов для трансгендерных людей упрощается. Цивилизованное общество постепенно отходит от требования операции и стерилизации, и я надеюсь, что со временем мы здесь, в Украине, тоже этого добьемся», — не теряет оптимизма активистка.
В качестве примера она приводит процедуру, определяющую порядок юридического признания гендера, которая впервые была утверждена в Аргентине, где пол в документах может быть изменен сугубо по желанию заявителя без медицинских вмешательств и даже освидетельствования.
Официально Инна никаких попыток перейти на женское имя пока не предпринимала, но намерена вскоре заняться этим вопросом. «В ближайшее время хочу стать на учет и получить диагноз, чтобы потом выйти на комиссию. На комиссии я, скорее всего, получу отказ по поводу смены документов и дальше, видимо, буду решать этот вопрос через суд», — предполагает она.
Ситуацию усложняет еще и то обстоятельство, что с недавнего времени Инна состоит в браке. «У нас сейчас также прописано условие, что для смены документов человек не должен состоять в браке. Но это, опять же, не везде так. Есть страны, где — даже при том, что там не разрешены однополые браки, — нет этого обязательного условия расторжения семейного союза. Такая практика существует, например, даже в России», — говорит она.
Кроме того, дополнительным препятствием для юридической смены пола в случае Инны может стать и ее гомосексуальная ориентация. По мнению некоторых «экспертов» украинской Комиссии по коррекции пола, человек не может «стать» представителем того пола, влечение к которому он испытывает. К слову, супруга Инны, Яна, является бисексуалкой. Если человек ей симпатичен как личность, его пол для нее большого значения не имеет — впрочем, симпатию больше вызывают как раз гендерно нестандартные личности.
Несмотря на все предстоящие вызовы, Инна полна надежд. Майдан многое изменил, считает она. Украина выбрала европейский вектор развития, и поэтому сейчас появился шанс изменить в том числе и ситуацию трансгендеров. За свои права нужно бороться, нужно добиваться и отстаивать их, убеждена активистка. «Это мое право, чтобы мои документы соответствовали моей идентичности», — подчеркивает она.
Руби Рич — одна из крупнейших исследовательниц феминистского и квир-кино. В начале 1990-х она первой заметила и назвала новую волну ЛГБТ-кинематографа, которая отказалась как от скрытых аллюзий и недомолвок, так и от правозащитной повестки — приглаженной и ориентированной на консервативные массы. Создатели «нового квир-кино» снимали не для воображаемого народа, а для самих ЛГБТ-людей. Они отказались от идеального образа «хорошего гомосексуала» и призывали сообщество, опустошенное эпидемией ВИЧ, к радикальной и открытой борьбе.
31 октября Руби Рич выступит в Санкт-Петербурге на единственном в России ЛГБТ-кинофестивале «Бок о бок». А сегодня «Нож» разговаривает с ней о кино, лесбийской сцене и ЛГБТ-движении.
— Что означает квир-кино для вас? Это специфическая эстетика? Это кино, посвященное квир-сексуальности? Это кино, снятое для ЛГБТКИ-людей или снятое ими?
— Моя книга «Новое квир-кино» состоит из переработанных старых эссе вместе с новыми текстами — самым ранним из них уже больше 25 лет. Первое из эссе — «New Queer Cinema» — написано ещё в 1992 году. Это был пик эпидемии ВИЧ и конец репрессивного двенадцатилетнего правления республиканцев: Рейгана и Буша-старшего.
Тогда возникло новое гей-движение «Queer Nation», которое использовало слово «квир» — это 1991 и начало 1992 года. Оно захватывало слово «квир» у гомофобов [слово «квир» — «странный», «причудливый», было в ту эпоху аналогом русского «педик». — Прим. ред.]. И это было очень важно!
Тогда же возникла и академическая квир-теория, по которой начали проходить конференции. Это было восхитительное время, которое приводило в мейнстрим новые понятия и объясняло, что они значат.
Это было время новых политических стратегий. Распространилось мнение, что для обычного политического процесса больше нет возможностей, потому что люди постоянно умирают от СПИДа в огромных количествах. Всё время проходили демонстрации и захваты учреждений, выдвигались радикальные требования. Больше не нужно было быть вежливыми.
Предыдущий период гей-лесби активизма был связан со стратегическими действиями: нужно было быть вежливыми и настаивать на гражданских правах. Новое время было совершенно иным — люди выдвигали требования и отказывались подчиняться правилам. И это было очень успешно — по крайней мере, на короткое время.
Лозунг «Мы здесь! Мы педики! Живите с этим!» («We’re here! We’re queer! Get used to it») стал главным слоганом эпохи; его скандировали на демонстрациях.
Люди приходили на собрания и говорили «Какого чёрта вы тут заседаете, пока я умираю!».
Фильмы, которые вышли из этого движения, были принципиально иными, чем раньше. Их снимали на дешёвое оборудование — видеокамеры, которые были тогда изобретены и в конце 1980-х — начале 1990-х становились всё лучше и лучше. Они выдержаны в грубой DIY-эстетике и неполиткорректны.
Квир-режиссёры разговаривали с квир-сообществом через свои фильмы и видеозаписи.
Ничего похожего на подобное кино раньше не было. Фильмы были посвящены отказу от вежливости и принятию насилия как метода. Больше не нужно было быть хорошим гомосексуалом. Стало можно быть негодяем, кем-то вне мейнстрима.
В ленте Грегга Араки «Оголённый провод» двое ВИЧ-инфицированных геев расстреливают всех стоящих на своём пути: ведь им нечего терять.
Трейлер фильма «Ловись, рыбка»
Люди стали выносить грязное белье на публику — не нужно было быть чистенькими. Стало возможным показать всё — и появилось великолепное кино.
В 1994 году был снят фильм Роуз Троше «Ловись, рыбка», посвященный лесбийским ухаживаниям и всем связанным с ними правилам и запретам.
Сейчас всё уже не так — но тот начальный период породил энергию и смелость, подобных которым сейчас нет. Конечно, люди сделали на этом карьеру, получили большие бюджеты, начали снимать полнометражки, а темы пошли в мейнстрим.
Стали появляться ленты вроде «Кэрол» Тодда Хейнса, супер-приглаженного исторического романтического кино.
Не-квиры тоже стали снимать квир-кино. Энг Ли с его «Горбатой горой» «опидарасил» Дикий Запад, который уже никогда не будет тем же.
Если мы посмотрим на признанные жанры — то, конечно, в них есть квирность, которую обычно игнорируют. Но можно сделать тайное явным — и полностью изменить картину. Это и есть энергия того, прошедшего, времени. Кое-что из неё присутствует и сейчас — в новых работах.
— Новое квир-кино — это чисто американский феномен или те же явления есть и в других культурах?
— Новое квир-кино было очень живым феноменом в англоязычном мире: США, Канаде, Британии, Новой Зеландии, Австралии. В Западной Европе похожие явления были лишь в некоторых странах. Я стала думать о «Новом квир-кино» после европейского мероприятия. Это был лесбигеевский кинофестиваль и конференция в Амстердаме.
На этом фестивале премии за заслуги в течение жизни получили два режиссёра: Дерек Джармен из Лондона и Ульрике Оттингер из Берлина. Так что Германия была частью процесса. Франция включилась в него чуть позже; а в Италии почти ничего не было. В Латинской Америке особенно активны были Аргентина и Мексика, а в Азии — Тайвань и Гонконг. В этом году на Каннском кинофестивале был показан кенийский лесбийский фильм «Рафики» — прекрасное, радостное кино.
Трейлер фильма «Рафики», режиссёрка Ванури Кахиу
Квир-фильмы и их энергетика заново изобретаются новыми поколениями и в новых странах. Так квир-кино изменяется. Если бы всё производилось только в США или по американскому образцу, то это было бы формой культурного империализма, как Голливуд.
В Аргентине есть великая режиссерка Лукресия Мартель — аналог американского Тодда Хейнса. Во всех ее фильмах есть лесбийское содержание или лесбийская чувственность — просто как часть художественного мира. Это «случайное лесбийство», которое всегда присутствует потому, что оно присутствует в жизни. Оно придает форму ее фильмам, хотя и не является их темой.
— Присутствуют ли гендерные идентичности, отличные от «мужской» и «женской» в современном квир-кино? Может быть, присутствуют гендерные идентичности не-западных традиций?
— Очень много энергии сейчас идет от людей с не-бинарной идентичностью, транс*-людей или интерсекс-людей.
Пока еще не так много фильмов подобного рода. В основном это документальные короткометражки, часто посвященные переходу. В этом году вышел фильм Сайлеса Ховарда «Малыш как Джейк» о том, как родители справляются с трансгендерностью своего ребенка.
Он всегда снимает прекрасные видео — одни из лучших, что я видела.
«Золотой век шлюх»
Клип «Золотой век шлюх» на песню Джастин Вивьен Бонд — изобретательное произведение, которое преодолевает не только границу между гендерами, но и между документалистикой, игровым кино и мюзиклом. Ховард создает гибридные работы, отражающие тему со всевозможных сторон.
— Новое квир-кино принесло с собой новую эстетику. Актуальна ли она сейчас?
— «Новое квир-кино» было вызвано к жизни не только политической ситуаций, но и изменением технологий. Когда появились доступные видеокамеры, оказалось, что можно не быть профессиональным кинорежиссером, достаточно получить образование в области современного искусства и взять в руки камеру. Это стало топливом для новых эстетических изобретений.
Сейчас мы ищем видео онлайн.
Можно снимать на смартфоны и обрабатывать видео новыми программами. Людям уже не нужно ни идти в киношколу, ни учиться искусству. Можно вообще из спальни не выходить и снимать видео, загружать их на Youtube и находить свою собственную аудиторию.
Но я мало знаю об этой сцене. Я бы хотела найти критика, который разбирается в ней и мог бы меня научить! Я видела ряд таких фильмов, например, веб-сериал о вампирах-лесбиянках, есть и новые «мыльные оперы» из коротких десятиминутных серий, которые выходят каждую неделю.
Появляются Youtube-каналы, которые имеют всё большую и большую аудиторию. Сейчас вызовом становится разобраться в этом, найти работы, за которыми стоят настоящие художники, а не просто люди, ищущие внимания.
Нам нужен новый тип издательств, который бы отбирал лучшие интернет-видео и доставлял их зрителю.
— Вы говорите о том, что в начале 90-х многие пошли в квир-кино из арт-школ. Есть ли единая сцена квир-искусства, объединяющая кино, визуальное искусство, музыку и другие его формы?
— Существует большой ежегодный фестиваль квир-искусства в Сан-Франциско и есть люди, которые перемещаются между разными художественными формами.
Ву Тсанг — перформерка и кинорежиссерка с трансгендерной идентичностью — 6 лет назад сняла документальный фильм «Дикость». Он посвящен лос-анжелесскому бару, куда художники из Калифорнийской арт-школы ходят каждый уик-энд делать перформансы. При этом всё остальное время это бар для геев-латиносов из рабочего класса. Transformistas — латиноамериканские транс*люди — ходят туда со своими бойфрендами выпить, спеть и выступить.
Фильм показывает, что происходит в этом баре на протяжении нескольких лет. Это удивительно прекрасное кино. Моя бывшая студентка Роя Растегар была сценаристкой этого фильма.
Она говорит, что этот фильм говорит голосом бара. Бар рассказывает, что происходит в нем, о том, как дети приходят в него и ищут свою жизнь.
Трейлер фильма «Дикость»
В этом месяце Ву Тсанг получила стипендию МакАртуров. Впервые ее получил кто-то, делающий экспериментальные работы и идентифицирующий себя как не-бинарный человек. Это пример того, как работа на границе перформанса, кино и видеоарта получает настоящее признание.
— Еще одно разделение внутри квир-кино 90-х, о котором вы пишете, это жесткое разделение на гейское и лесбийское кино, каждое ориентированное на свою аудиторию. Преодолено ли такое жесткое деление сейчас?
— Думаю, это поколенческое. Я принадлежу к поколению, которому не хватает лесбийской сцены. Жесткого разделения сейчас нет, за исключением того, что лесбиянки оказались исключены. Лесбийского кино снимают очень мало! И несмотря на живое квир-сообщество — лесбийская сцена почти исчезла.
По крайней мере, так в Сан-Франциско, где я живу. Я сейчас в Париже и тут лесбийская сцена до сих пор существует.
— Почему так произошло? 20 лет феминистская повестка шла в мейнстрим, а лесбийская сцена исчезла!
— Думаю — это провал феминизма и я обвиняю феминизм в этом. Но времена меняются.
Сейчас даже сложно об этом говорить, учитывая всё, что происходит в наших странах. Я жду новых выборов в США. Новости из Белого дома о новых инициативах в отношении ЛГБТКИ-людей ужасающи. После выборов мы можем окончательно погрузиться во тьму.
Люди испуганы, они находятся в ужасе. Идут протестные кампании. Сложно говорить о чем-либо подобном вне связи с самой мейнстримной повестки США и всего мира. Фашизм поднимает голову везде — следующие немецкие выборы, результаты выборов в Италии, подъем ультраправых во Франции, всё, что происходит в Венгрии… Мы находимся в критическом историческом моменте и всё может измениться.
Потом мы можем смотреть в прошлое и говорить — были такие бары, были такие фильмы, была такая жизнь! Было так хорошо…
Я считаю, что сейчас ЛГБТ-людям как никогда важно чувствовать себя защищёнными и в то же время включёнными в борьбу всего общества. Ставки так велики!
— С «фашистской», с правой стороны — тоже есть ЛГБТ-люди. Чем больше та или иная социальная группа интегрирована в общество, тем больше она представлена в том числе и в правом движении. Кроме того, люди идут в правое движение просто в качестве протеста против единомыслия их окружения.
— Да, это безусловно так! Питер Тиль [американский миллиардер, один из основателей PayPal. — Прим. ред.] в огромной степени финансировал компанию Трампа. Он гей и он был в ярости, когда сайт Gawker рассказал об этом. С тех пор Тиль ищет мести и является одним из моторов правого движения.
ЛГБТ-сообщество слишком долго спало и слишком медленно стало развивать внутреннюю критику. Мы больше не можем предполагать невинность! Мы не можем считать, что мы хорошие. Это новый политический момент.
Раньше все эти люди были скрыты и сидели тихо, а теперь — они открытые и гордые гей-фашисты, хоть они сами себя так и не называют.
— Ну вообще-то «гей-фашизм» — это старая традиция, имеющая свои корни в мужских воинских союзах древности. У них есть своя история.
— Да, конечно есть (АХАХА).
— Какой вы видите сейчас политическую и общественную роль квир-кино и квир-кинофестивалей?
— Я много лет защищаю ЛГБТ-кинофестивали. Люди говорят, что они ненужный исторический реликт, что всё это теперь есть в мейнстриме, ведь в США можно видеть квир-кино и в артхаусных кинотеатрах и в мультиплексах.
Я спорю с этим. ЛГБТ-кинофестивали — это места, где сообщество чувствует и признает себя. Нельзя быть сообществом только у себя в голове.
— Думаю, это всё вместе понемногу. Это ключевое место встречи, создающее сообщество и формирующее идентичность. Без этого трудно — это как пойти на медитацию в буддистский храм на Востоке. Мощь медитации усиливается, когда множество людей медитируют вместе.
Чувство себя, вера в себя, смелость оживают, когда ты находишься вместе с другими. Ты видишь, что всё это — не просто твое случайное желание или воображение.
Даже если смотришь плохое кино — это тоже прекрасно! Это то, что гетеросексуалы делают каждый день — идут в кинотеатр, смотрят плохое кино и жалуются.
— Сталкивались ли вы с русским или восточноевропейским квир-кино раньше?
— Честно говоря — почти нет. Я видела чешский фильм «Я, Ольга Гепнарова», основанный на реальных исторических событиях. Он был посвящен лесбиянке, убившей несколько человек при помощи грузовика. Я была шокирована этим фильмом — видела его ещё до терактов во Франции. Я была поражена ее несчастной лесбийской судьбой, тем, что она не могла найти свою любовь.
Трейлер фильма «Я, Ольга Гепнарова»
— Какие квир-фильмы сейчас самые важные. Ваш шорт-лист?
— Мейнстримные фильмы продолжают быть важными — та же «Кэрол» Тодда Хейнса или только вышедшая лента «Колетт» Уоша Вестморленда. Они посвящены лесбийской истории. Комедия «Дикие ночи» с Эмили» об Эмили Дикинсон посвящена истории о том, как женщина вышла замуж за брата Эмили, чтобы быть ближе к ней. Отличное, очень забавное кино.
Сейчас не так много новых имен — но уже начавшие карьеру режиссеры продолжают работу.
Шерил Дунье, которая сняла «Женщину-арбуз», делает сейчас новое кино, на него будет необходимо обратить внимание.
Нужно смотреть новые фильмы мексиканца Хулиана Эрнандеса, снявшего «Тысяча облаков мира закрыли небо, люби, твоя любовь будет вечной». Апичатпонг Вирасетакул из Таиланда, автор «Дядюшки Бунми, который помнит свои прошлые жизни» делает новый фильм в Колумбии. Его работы невероятно вдохновляющие.
Режиссер «Зови меня своим именем» Лука Гуанадиньо только что снял «Суспирию» — римейк старого хоррора. Я его еще не видела.