Что такое оруэлл 1984
Как Джордж Оруэлл написал «1984» и при чём тут СССР
Роман «1984» — классическая антиутопия. Вдохновение Оруэлл черпал в сообщениях из Советского Союза и других тоталитарных стран.
Осень 1948 года Оруэлл провёл в уединённой обстановке в доме на острове Джура. Его дневник — записи медленно умирающего: «Чувствую себя неважно», «Чувствую себя очень плохо, температура около 38 каждый вечер», «Боль в боку, очень сильная. На море штиль»… Туберкулёз преследовал Оруэлла много лет и почти совсем уже доконал его. Он опасался, что не успеет закончить работу над романом — главным в своей жизни. Но успел. В 1949 году «1984» увидел свет. Автор скончался, но ещё успел увидеть первые признаки всемирной славы своего труда — в первый же год книга разошлась тиражом почти в полмиллиона экземпляров.
А начинал Джордж Оруэлл (1903 — 1950) с трудом. Его настоящее имя — Эрик Артур Блэр. Сын чиновника, он родился в Британской Индии, и родители не желали ему писательской карьеры. Однако уже в молодости Оруэлл проявил два определивших его качества — чувство справедливости и тягу к литературе. В своём первом романе «Дни в Бирме» 1934 г. он критиковал колониализм, используя собственный опыт: в 1920-е Джордж служил в Бирме в британской полиции.
Джордж Оруэлл. Источник: arzamas. academy
В 1930-е политика стала его ремеслом. Оруэлл писал о гражданской войне в Испании (в которой воевал на стороне республиканцев), о жизни рабочего класса, лондонских ночлежках, о коммунистах и Советском Союзе, о фашизме Его работы объединяла одна идея — свобода. Оруэлл, который называл себя «демократическим социалистом», критиковал всякий режим, подавляющий свободу. В конце 1930-х он пришёл к выводу, что сталинский тоталитаризм не лучше фашизма, что советской строй — вовсе не социализм.
На Оруэлла повлияли те немногие, что знали и говорили правду о тоталитарных обществах. Особенное впечатление производили рассказы о Советском Союзе — правдивые репортажи оттуда были огромной редкостью. Но всё же они были: не все, как Лион Фейхтвангер или Уолтер Дюранти, восторженно писали об экономических чудесах сталинизма и социальных достижениях страны победившего пролетариата. Иные демонстрировали миру и другую, мрачную сторону советской медали. Они помогли Оруэллу понять тоталитарное общество. К примеру, на него оказали влияние Юджин Лайонс (он же Евгений Привин) и Гарет Джонс.
Второй, Джонс — журналист и фотограф, в 1933 г. совершил путешествие в СССР, чтобы взять интервью у Иосифа Сталина. С интервью не сложилось, зато в Москве он начал расследовать слухи о голоде на Украине и сумел получить разрешение отправиться туда. В пути Джонс сбежал от сопровождения из сытого правительственного вагона и увидел неприглядную картину: голод, трупы людей на улицах, каннибализм, и при этом — сдача зерна колхозами государству. Вернувшись, Джонс поведал о голодоморе всему миру, но Советский Союз всеми силами постарался дискредитировать Джонса, чтобы замолчать голод. Сцена лжи о голодающих затем оказалась в повести Оруэлла «Скотный двор».
На примере СССР Оруэлл видел, как идеи революции и социализма могут быть преданы, извращены и использованы для порабощения личности. Попытка свергнуть тиранию обернулась установлением ещё более ужасной тирании и властью «мерзкого убийцы» (так Оруэлл называл Сталина). Он говорил: «С 1930 года я не видел почти никаких признаков того, то СССР движется к социализму в истинном смысле этого слова. Напротив, по всем приметам он превращался в иерархическое общество.,».
Оруэлл задумал свои антиутопические работы, чтобы предостеречь мир от тоталитаризма, от общества, в котором человек перестаёт быть главной ценностью и уступает место государству. К 1940-м гг. он уже видел, что антиутопическая гипербола может быть гораздо убедительнее, чем документальная проза и публицистика.
В 1945 году Оруэлл написал первую антиутопию — повесть-притчу «Скотный двор», в которой история Ленина, Сталина, Троцкого и других русских революционеров передаётся через сюжет о бунте животных на английской провинциальной ферме. Освобождение от злого фермера заканчивается установлением куда более неприятной диктатуры борова и всеобщим несчастьем. Вопреки ожиданиям издателей, книга стала очень успешной и прославила Оруэлла. Разумеется, в СССР и ряде других государств «Скотный двор» запретили: метафоры и намёки автора лежали на поверхности и били, как говорится, не в бровь… Их понял бы даже пионер. Хотя бы тот факт, что большевиков Оруэлл назвал животными, а их лидеров сравнил со свиньёй, уже был достаточным основанием для запрета повести (в СССР «Ферму зверей» окрестили «гнуснейшей книгой» автора-троцкиста).
Вторую антиутопию (и главную работу своей жизни) — роман «1984» — Оруэлл написал за пару лет до смерти, в 1948 году, и в следующем году опубликовал. Над книгой он трудился несколько лет, начал ещё до публикации «Скотного двора». В «1984» Оруэлл рисует постоянно воюющий мир, в котором каждый человек — под контролем; мир, в котором господствуют пропаганда, недоверие, цензура и недремлющее око «Большого брата»; мир, в котором большинство даже не подозревает о своём рабстве — так тотальна и искусна государственная манипуляция. Люди боятся думать, боятся «полиции мыслей», что стоит на страже идеологии. Гнёт партийной власти настолько силён, что человек мира «1984» готов следовать очевидно абсурдным лозунгам «Война — это мир», «Свобода — это рабство». В отличие от многих антиутопических произведений, «1984» не оставляет своим героям шанса — им не победить государство и не сбежать от него. Всё заканчивается по-настоящему антиутопично.
Как и в «Скотном дворе», гдё к катастрофе привели благие мысли о свободе, антиутопичный мир романа «1984» складывается на основе хорошей идеи, на основе стремления общества к безопасности. Но в обмен на неё государство забирает у человека всё остальное и превращает его в раба.
Хотя «1984» тоже в значительной степени навеян устройством Советского Союза, этот роман — продолжение разработки Оруэллом темы тоталитаризма вообще. Тоталитарный мир антиутопии включает в себя и черты фашистских государств, и черты нацистского Третьего Рейха. Неслучайно и то, что действие «Скотного двора» и «1984» происходит в Англии: Оруэлл показывает, что «англоговорящие народы ничуть не лучше прочих» и также могут стать жертвами тоталитаризма.
В условиях начавшейся «холодной войны» книга Оруэлла стала не просто бестселлером — а «библией» антикоммунизма. Её продавали на всех континентах, на 60 языках, миллионами экземпляров. Читатели несвободных стран узнавали в героях романа себя (к примеру, в СССР «1984» ходил по рукам «самиздатовскими» копиями с 1960-х), читатели демократических стран пытались постичь тех, кто жил за «железным занавесом» или в диктатурах «третьего мира».
Дом Оруэлла на о. Джура. Источник: The Guardian
Антиутопия Оруэлла оставила колоссальный след в культуре и языке. Говоря о тоталитаризме, мы употребляем оруэлловские метафоры и выражения: «Большой брат», «полиция мыслей», «министерство правды», «двоемыслие», «мыслепреступление»… Оруэлл — один из творцов жанра, писатель одного ряда с Олдосом Хаксли («О дивный новый мир») и Евгением Замятиным («Мы»). Он лучше, чем кто бы то ни было, лучше множества журналистов и диссидентов, жертв и историков сумел внушить сотням миллионов людей на планете, что тоталитаризм — зло. Книги Оруэлла — предостережение, которое оберегает нас до сих пор.
Джордж Оруэлл, «1984».
Также сам автор признавался в большом влиянии романа русского писателя Евгения Замятина «Мы». Эта книга была одним из первых образцов нового жанра антиутопии, ставшего популярным на фоне ужасных событий XX века.
Главным персонажем произведения является Уинстон Смит. В момент повествования ему примерно 39 лет (то есть он родился в 1944 г. или 1945 г.). Биография этого обычного жителя Лондона является детальным слепком эпохи. Оруэлл с помощью воспоминаний своего протагониста восстанавливает перед читателем картину истории нескольких десятилетий.
Ее руководство развернуло полномасштабные репрессии, направленные против своих оппонентов в Великобритании. Жертвами этой политики становились все – от неугодных военных до простых граждан. Родители Уинстона Смита также были репрессированы. Так как главный герой был в то время ребенком, он в точности не знал, что с ними произошло. Скорее всего, они погибли в концлагере или были «распылены» (это был один из новейших способов казни).
Писатель Джордж Оруэлл решил сделать своего главного героя простым членом тоталитарного и запуганного общества, чтобы нагляднее показать повседневную жизнь в условиях страха и постоянных потрясений. Смит работает в министерстве правды. Это одна из выдуманных автором государственных структур.
Название министерства – это черная ирония и яркий пример двоемыслия. На самом деле оно было занято тотальной пропагандой, которая полностью перевирала происходившие события. Сотрудники министерства (в том числе и Смит) подтасовывали факты, лгали в СМИ и т. д. Вся их деятельность была направлена на то, чтобы сохранить власть правящей партии и внушить гражданам преданность и рабское поклонение. По сути, роман-антиутопия изображает аналог министерства пропаганды в Третьем рейхе. Его главой был один из самых известных и одиозных нацистов – Йозеф Геббельс.
Роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» в одной из своих первых сцен показывает повседневный день работы Уинстона Смита. Он занят тем, что подделывает заголовки прежних газет, касавшиеся новостей об изменении цен. Верстальщик меняет информацию так, как будто подорожавший шоколад на самом деле подешевел. Разумеется, этот «экономический успех» стал возможен только благодаря политике «Ангсоца».
Несмотря на кажущуюся абсурдность, в эти лозунги всем сердцем и разумом верили все жители Лондона. А тот, кто хоть немного смел усомниться в своей благонадежности, уничтожался карательными органами. Это была политика отрицательной селекции. Ее (уже в настоящем мире) успешно применяли тоталитарные режимы XX века.
Весь роман-антиутопия пропитан фантастическим абсурдом, до которого дошло общество, пострадавшее от ядерной войны, революций и ужасов государственного террора. Власти 24 часа в сутки следили за своими гражданами, используя новейшие технологии (камеры, телеэкраны и т. д.). Точно так массировано государство доносило до жителей необходимую режиму информацию (по невыключаемому радио, газетам и т. д.).
Завязка сюжета заключается в том, что работавший в министерстве правды Смит, несмотря на повсеместное двоемыслие, начинает сомневаться в том, что говорит партия. Фактически он совершает самое тяжкое в его обществе преступление – мыслепреступление. Это очередная «выдумка» Оруэлла, вдохновением для которой послужили тоталитарные режимы середины XX века. Действительно, любой житель Океании (так теперь называлась родная страна Смита), хотя бы подумавший о чем-то, идущим вразрез с линией партии, подвергался уничтожению.
Первые несколько глав своей книги Оруэлл знакомит читателя с антиутопическим миром будущего. Уинстон Смит присутствует на двухминутке ненависти. Это мероприятие регулярно проводится в стенах официальных государственных учреждений. Двухминутки – общие собрания, на которых показывают видеорепортажи, объясняющие зрителям, как важно ненавидеть врагов.
Так или иначе, все три страны существуют в рамках тоталитарных идеологий. Эти государства ведут беспрерывную мировую войну. Конфликт идет и в то время, к которому относится повествование в романе. Лондон (столица Океании) находится далеко от фронтов, поэтому сюда доходит только тщательно обработанная министерством правды информация.
На двухминутке ненависти Смит встречает двух персонажей, которые потом окажутся ключевыми во всем романе. Во-первых, это член партии О’Брайен (его имя неизвестно). Смит надеется на то, что он также сомневается в том, что говорит партия. Над этим персонажем долго работал Оруэлл. «1984» (краткое содержание невозможно без упоминания других персонажей) раскрывает немногие факты его биографии. Тем не менее, сам автор говорил, что у этого таинственного человека есть важный прообраз – Глеткин из романа «Слепящая тьма» Артура Кестлера.
Вторым важным действующим лицом становится Джулия – также член партии. Сначала Смит относился к ней подозрительно, опасаясь, что та шпионит за ним и может донести в карательные органы. Однажды Уинстон отправился в жилой район пролов (пролетариев – низшего сословия в обществе), где побывал в торговой лавке. Такие путешествия были нежелательны для членов партии. На обратном пути Смит столкнулся с Джулией. Он пришел в ужас от мысли, что девушка может донести о том, где она его видела.
Однако на следующий день Джулия отправила Уинстону тайную записку, в которой призналась ему в любви. Сделать это открыто было достаточно проблематично – отношения между мужчинами и женщинами крайне строго контролировались «Ангсоцом». Согласно официальной идеологии, все чувства считались пережитком прошлого, а любые сексуальные сношения носили только биологический характер, это была необходимая мера для рождения потомства.
Но Джулия и Уинстон понимают, что между ними нечто большее, чем просто общественный долг. Они начинают тайно встречаться, назначая друг другу свидания в безлюдных местах. В районе пролов пара снимает квартиру в той самой торговой лавке, куда однажды отправился Смит.
Скоро главные герои произведения решаются открыться перед О’Брайеном. Они надеются, что этот таинственный и вызывающий симпатию человек сможет свести пару с таинственным Братством. Об этой организации ходили самые противоречивые слухи. По представлениям Смита, в Братстве состояли противники режима, которые пытались бороться с «Ангсоцом».
Страх оказался настолько острым, что Смит согласился признаться в чем угодно, лишь бы прекратить пытку. После этого его выпустили из министерства любви и комнаты 101. В завершающей сцене романа главный роман сидит в кафе, пьет алкоголь, слушает радио и понимает, что излечился от собственных сомнений в правоте партии.
Финал показал то, что так сильно хотел изобразить Оруэлл. «1984» – это роман о том, как репрессивная машина тоталитарного государства может уничтожить любую личность. Даже Смит, который до последнего сопротивлялся тирании, в конце концов сдался. Сначала его уничтожили физически (в прямом смысле слова – он начал терять зубы и т. д.). Затем он, наконец, лишился своих убеждений.
Несчастливая концовка только добавила роману культовости. Он мгновенно стал бестселлером. До этого момента в мире еще не издавалось подобной книги. Прежние романы в жанре антиутопии не могли похвастаться таким тщательно проработанным и описанным художественным миром, который придумал Оруэлл.
Впрочем, как уже говорилось выше, английскому писателю и не нужно было ничего сочинять. Фактически он только логически развил все те явления, которые породил нацизм.
Книжная лига
12.8K постов 59.4K подписчиков
Правила сообщества
Мы не тоталитаристы, здесь всегда рады новым людям и обсуждениям, где соблюдаются нормы приличия и взаимоуважения.
При создании поста обязательно ставьте следующие теги:
«Ищу книгу» — если хотите найти информацию об интересующей вас книге. Если вы нашли желаемую книгу, пропишите в названии поста [Найдено], а в самом посте укажите ссылку на комментарий с ответом или укажите название книги. Это будет полезно и интересно тем, кого также заинтересовала книга;
«Посоветуйте книгу» — пикабушники с удовольствием порекомендуют вам отличные произведения известных и не очень писателей;
«Самиздат» — на ваш страх и риск можете выложить свою книгу или рассказ, но не пробы пера, а законченные произведения. Для конкретной критики советуем лучше публиковаться в тематическом сообществе «Авторские истории».
Частое несоблюдение правил может в завлечь вас в игнор-лист сообщества, будьте осторожны.
Не понял, зачем такой подробный пересказ сюжета. Кто не читал тот вря ли уже прочитает, а кто читал и так не забудет, я так прекрасно помню хотя читал лет 25 назад
Скептикам же и прагматикам вроде меня было очевидно, что гомункулус по имени «Ангсоц», заботливо выращенный Оруэллом в колбе западных стереотипов, — существо абсолютно нежизнеспособное; будучи ввергнут в грубую реальность, он сдохнет точно так же, как ужасные уэллсовские марсиане.
Это ведь только западник может упустить из виду, что «телескрины» — основополагающий элемент системы тотального контроля — будут бесперечь ломаться; и купить их за нефть на «загнивающем Западе» тоже нельзя — за отсутствием такового, вот ведь в чем ужас-то. Как будет работать в условиях социализма (хоть английского, хоть какого) служба «телеремонта», объяснять, надеюсь, не надо: приедут на аварию, разломают стену — а потом поминай как звали. Конечно же, нормальный обыватель начнет отслюнять им на лапу, чтоб перегоревший телескрин в его квартире просто пометили в отчете как починенный; а поскольку запчастей для ремонта все равно нету, а отчитываться наверх надо — будут брать, к обоюдной пользе; ну, а народные умельцы из этой конторы станут за доступную плату подключать желающих к закрытым телескринным сетям для начальства, по которорым ночами крутят порнуху Малабарского производства (или где они там воюют).
Дальше наверняка выяснится, что и те запчасти к телескринам, что есть, производят (для всех трех империй!) все в том же Малабаре; никакой «войны» там, конечно, нет и в помине — зато есть посольства, резидентуры и прочие «загранучреждения», всосавшие всех поголовно начальственных отпрысков.
(Сюжетик: идейный. скажем так — чудак старой закалки подает начальству прожект усовершенствования телескринной сети, позволяющий сократить закупки импортной техники и сэкономить для Родины валюту; а у начальника есть племянник, он как раз и сидит в Малабаре на этих закупках. Товарищ Гельман, товарищ Липатов, ау-у!!)
Когда-то хотел сделать короткий обзор на это произведение и понял, что парой десятков абзацев тут не отделаешься. Чтоб понять это произведение в контексте времени надо упомянуть как и почему его пиарили; больше рассказать о нюансах книги, которые, при легком критическом взгляде, разваливают цельную картину; про особенность британской культуры(некоторые исследователи утверждают, что именно на неё отсылка идет в термине «двоемыслие»), об историческом контексте и прочем. Если поразмыслить и углубиться в историю, нужно минимум страниц двадцать-тридцать посвящать разбору этого противоречивого произведения, которое в современной массовой культуре воспринимается крайне примитивно.
Где вымысел и где правда.
Что то много постов про этот роман. Роман откровенно пропагандистский, типо атланта или гулгага.
1984 ОТТЕНКА ЛЖИ ДЖОРДЖА ОРУЭЛЛА
В 2015 году роман Джорджа Оруэлла «1984» вошёл в топ самых продаваемых в России книг. Его называют пророческим, он до сих пор считается «шедевром антитоталитарной мысли» и своеобразной библией антикоммунистов. О том, почему это произведение является лишь идеологизированным продуктом «холодной войны», полным лжи, клише и неоправданных гипербол, написанным до кучи двуличным доносчиком, но почему данный роман всё же актуален сегодня — читайте в статье Андрея Рудого.
Зачем писать материал о книге, опубликованной без малого 70 лет назад? Кому это вообще нужно? Не будет ли это сродни банальному школьному сочинению на тему «Образ дуба в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»»? Отнюдь. Ведь речь идёт о незабвенном произведении Джорджа Оруэлла «1984».
До сих пор эта книжка продолжает будоражить умы читающей публики, вдохновляет музыкантов и художников. До сих пор, начитавшись её, молодёжь начинает нести ахинею в духе «социализм – это рабство и тоталитаризм!» До сих пор самого Оруэлла многие считают гениальным аналитиком, мастером слова и вообще – пророком. У антисоветчиков (в том числе, и так называемых «демократических социалистов») роман занимает достойное место на полке, в то время как фанаты СССР готовы устраивать его массовые сожжения. Выражения «Большой брат следит за тобой», «новояз», «комната 101» и прочие используются сегодня повсеместно – от публицистики до мемов.
А ещё «1984» и сегодня оказывает влияние на формирование политического мышления общества — что в России, что за рубежом. И потому нуждается в анализе и критике.
Позвольте для начала сказать несколько слов о самом г-не Оруэлле и той обстановке, в которой создавался роман «1984». Не ради перехода на личности, но ради того, что в исторической науке именуется критикой источника.
— писатель Бернард Шоу «занимает явно прорусскую позицию по всем основным вопросам»;
— актер Майкл Редгрейв, «вероятно, коммунист»;
— певец Пол Робсон «очень не любит белых»;
— писатель Джон Стейнбек — «фальшивый, псевдонаивный писатель»;
— писатель Джон Бойнтон Пристли «антиамерикански настроен», «делает большие деньги в СССР»;
— поэт Стивен Спендер «очень ненадежный и подвержен чужому влиянию», имеет «гомосексуальные наклонности».
Согласитесь, это характеристики, достойные Министерства любви. Кстати, о Министерстве любви…
ДЕТИЩЕ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»
Роман «1984» был выпущен в 1949 году на фоне разворачивающейся «холодной войны» (термин, как считается, изобретённый самим Оруэллом), массовых зачисток просоветски настроенных элементов на Западе и нарастания антисоветской истерии в СМИ. Когда победа над Германией возвышает СССР в глазах мира, а Восточная Европа перекрашивается в красный цвет, г-н Оруэлл в перерывах между лечением туберкулёза, скорбью об умершей супруге и написанием доносов на своих знакомых создаёт нетленную антиутопию.
«Демократический социалист» (именно так он называл себя до конца дней) публикует главный антисоциалистический роман в мировой истории.
Есть мнение, что Оруэлл писал это произведение «не об СССР», кто-то даже видит здесь критику западного капитализма. Но, учитывая содержание романа, эти версии, на мой взгляд, оказываются несостоятельными.
Если кто-то вдруг не в курсе об основной сюжетной линии, то я вкратце ознакомлю вас с ней. 1984 год (или около того). Мир поделён между тремя тоталитарными социалистическими сверхдержавами – Океанией, Евразией и Остазией, которые непрерывно воюют друг с другом. Воюют, как выясняется, не для победы, а ради процесса – чтобы держать общество в напряжении и уничтожать излишки произведённой продукции, поддерживая низкий уровень жизни населения. Население же делится на несколько частей. Бесправные жители «спорных» областей между державами занимаются рабским трудом. Пролы – неотёсанное большинство, создающее основные блага общества. Члены Внешней партии – живут чуть лучше пролов, работают в министерствах, за ними ведётся неустанный надзор через натыканные повсеместно устройства – телекраны. Наконец, члены Внутренней партии – элита общества, она живёт не так богато, как знатные буржуи ушедшей эпохи, но им это, как выясняется, и не нужно, ибо их цель – власть ради власти. Последние прикрываются образом властного и усатого Большого Брата. Ну, вы поняли, кто стал его прототипом.
Главный герой – Уинстон Смит – едва ли не последний, кто понял ущербность этой системы. Он очень удачно обзаводится соратницей-развратницей Джулией, стремящейся к освобождению подавленной сексуальности. Впрочем, их наметившийся бунт заканчивается плачевно – за Смитом уже 7 лет как неустанно следят, играясь в «кошки-мышки». В застенках Министерства любви оба оказываются морально сломленными.
«Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок. Не стройте вы ваш ужасный социализм – получится только то, что было описано выше.» Примерно такой вывод в пору сделать после прочтения романа. Оно и неудивительно, ведь произведение создавалось как элемент антикоммунистической пропаганды в годы «холодной войны».
Я не являюсь сталинистом или рьяным фанатом СССР, но поскольку градус абсурда и клеветы в «1984» иначе как эпическим не назовёшь, то сейчас мне предстоит неблагодарная миссия – защищать и Сталина, и Союз.
«Социалист» Оруэлл то там, то тут на протяжении всего романа кручинится об уничтоженном капитализме. Мол, как он ни плох – при нём жить всё равно лучше. Для Уинстона Смита капиталистическое прошлое становится своеобразным «потерянным раем» – и диктата партии не было, и свобода была, и даже вещи хорошие производились. Увы, реальность входит в противоречие с домыслами Оруэлла. Стало ли, к примеру, в советской России с недостроенным социализмом жить хуже, чем в царской – можете посудить из недавнего материала.
Особенно забавно читать фрагменты, описывающие нищету и разруху в Океании. При том, что сам Оруэлл не мог не знать – к 1949 году Советский Союз, вопреки всем прогнозам, как Феникс восстал из руин, оставленных Великой Отечественной войной. Нельзя отрицать, что в соц. странах имелись проблемы с ассортиментом товаров лёгкой промышленности, местами существовала нелегальная продажа вещей. Но основной набор продуктов позволял поддерживать достаточно высокий по тем временам уровень жизни – особенно, вкупе с развитым социальным обеспечением.
Вызывают негодование и те эпизоды, где автор описывает отсталую «советскую» науку, массовую искусственно созданную безграмотность и деградировавшую культуру. Тут уже в пору говорить не о гиперболе, не о передёргиваниях, и наглом откровенном вранье. Жаль, что г-н Оруэлл не дожил до 12 апреля 1961 года – интересно, что бы он написал тогда о «загнивающей» соц науке? Да и что там говорить – Советский Союз поборол извечную российскую безграмотность, создал десятки письменных языков для народов, которые их не имели вовсе. Злые большевики начали культурно образовывать пролетарскую массу, а «низменное» искусство «тоталитарной» эпохи до сих пор является в России своеобразным эталоном. Это, кстати, формировало и особый тип человека. Сколько бы Оруэлл не описывал обозлённых и разрозненных жителей Океании, даже противники левых вынуждены признать сегодня, что граждане соцстран отличались человечностью и доброжелательностью.
Не менее примечательны и рассуждения о несвободе и всеобщем контроле. С дрожью в пере повествуя о местах заключения, концлагерях и прочих прелестях тоталитаризма, Оруэлл почему-то забывает о нескольких моментах. Во-первых, концлагеря были придуманы не русскими и не немцами – они были созданы соотечественниками автора романа. Более того, пока он писал свой пасквиль, английские военные массово мучили и убивали греческих коммунистов (какая ирония!) не хуже, чем нацисты где-нибудь в Бухенвальде. Во-вторых, весь из себя «социалист» Оруэлл почему-то забывает о том, что любое государство тоталитарно уже по сути своей – ибо является орудием господства высших классов над низшими. Ставя знак тождества между коммунизмом и деспотией, недвусмысленно порицая Советский Союз, автор как-то не замечает, что переходит к политике двойных стандартов. О том, как, к примеру, в США в XX веке искоренялось всякое инакомыслие, можно почитать в серии статей Генриха Александрова. Наконец, правомерно ли изобличать доносительство и промывку мозгов идеологией, когда сам являешься доносителем и промывателем мозгов?
Вообще, остаётся лишь подивиться тому, что Оруэлл снискал себе славу мыслителя и чуть ли не социолога. Его пространные рассуждения о том, что «общество всегда делилось на три части – низшую, среднюю и высшую», не уступают в банальности некоторым древнегреческим мыслителям. Только древних греков за это можно простить – социологии как науки тогда не было и в помине, но Оруэлла, жившего в XX веке за такую глупость извинять нет резона. Тем более что после этих рассуждений автор «1984» выдаёт идею, достойную закостенелого реакционера: сколько ни происходило в мире бунтов и революций, они в результате оказывались тщетными, ибо всё возвращалось на круги своя. И вот тут ложь и подмена понятий в романе достигают своего апогея. Только законченный невежа поставит знак тождества между феодальной аристократией, буржуазией нового времени и советской бюрократией. Только человек, абсолютно незнакомый с историей, возьмётся утверждать, что революции в итоге не приводили к изменению общественно-политического строя и, соответственно, к его прогрессу. Однако у г-на Оруэлла это выходит в два счёта.
“Философия” Оруэлла убивает своей поверхностностью в целом ряде эпизодов. Автор лихо проводит параллели между большевизмом и нацизмом, безапелляционно заявляет о том, что уничтожение частной собственности не способствует возникновению равенства и т.д. Если перечислять все ляпы, передёргивания, двойные стандарты, откровенное враньё и гипертрофированные клише, коими кишит роман, то можно написать целую монографию. Дабы не утомлять читателя, остановлюсь лишь ещё на одном пункте, который заинтересовал меня как историка. На протяжении всего произведения автор смакует то, что в Океании ежеминутно прошлое подгоняется под настоящее – и почему-то эти фальсификации снова становятся прерогативой ангсоца. Между тем, изменение истории в угоду интересам правящего класса – явление, которое возникло практически единовременно с самой наукой о прошлом. Тут можно привести массу примеров – начиная от вельмож древности, желавших подвести свою родословную под генеалогическое древо богов, и заканчивая правящими кругами США, присвоившими себе главную заслугу в победе во Второй мировой войне.
Как мы видим сегодня, Оруэлл оказался не ахти каким пророком. Никакой мировой системы «тоталитарного социализма» нет. Земной шар не раскололся на несколько хронически враждующих друг с другом деспотий. В 1984 году Советский Союз уже стоял на пороге Перестройки, в результате которой и рухнул.
«Холодная война» прошла, но идеологическая машина обрабатывает сознание индивида неустанно – хладнокровно и жестоко. Правда становится неотделима от лжи, свобода от рабства, знание от дезинформации. Снимая новую экранизацию «1984», можно было бы без труда засунуть в неё реальный фрагмент передачи с Дмитрием Киселёвым – и это смотрелось бы органично!
Только делает всё это не страшный Сталин и его преспешники, а вполне себе капиталистические элиты, о судьбе которых скорбел в своём романе Оруэлл.
Есть ли выход из создавшейся ситуации? Как говорил главный герой книги Уинстон Смит (и тут Оруэлл, видимо, вспомнил о своём марксистском прошлом), «вся надежда на пролов». Миллиарды трудящихся во всём мире, своими физическими и умственными способностями создающие блага цивилизации, но регулярно обираемые, отупляемые, угнетаемые – лишь они в состоянии поменять общество к лучшему. Вопрос лишь в том, что на сей раз они должны быть ещё более сознательными и организованными, нежели сто лет назад – иначе потом какой-нибудь новый Джордж Оруэлл будет пенять на какого-то нового Большого Брата.
Но примечательно и то, что роман «1984», будучи элементом антисоциалистической пропаганды, сегодня может быть использован и против «пролов», сыграв роль демотиватора. Зачем бороться, если победа заведомо обернётся поражением, а попытки построить абсолютную демократию обернутся рабством?
Не так давно один мой знакомый написал, что главная цель всех антиутопий – лишать людей надежды на прогрессивное и светлое будущее, “отговаривать” от поиска альтернативы. Я бы не стал говорить с ходу за весь жанр, но в отношении романа Оруэлла это изречение справедливо на все 100.