Что такое поликонфессиональное государство
Многонациональная и многоконфессиональная страна: определение
Содержание:
Россия – многонациональное и многоконфессиональное государство, где проживает более 140 различных народов. Русская нация наиболее многочисленная. Около восьмидесяти процентов граждан, живущих в РФ, являются русскими. Россия – многоконфессиональная страна с дисперсионным расселением этноса.
Этнос – это сформированная исторически группа лиц, которые имеют ряд общих субъективных, объективных признаков: схожая культура, территориальное проживание, внешность, система хозяйствования и другое. В большинстве республик РФ число русского населения превышает количество представителей других наций.
Что значит: Россия – многоконфессиональная страна
Многоконфессиональное государство – это страна, где церковь является отдельным звеном, гражданин имеет право на исповедание любой веры, отказ от религиозных взглядов. Независимо от верования человека, проживающего на территории государства, он является уважаемым членом общества.
Состав державы многоконфессиональный – это значит, что все люди вольны самостоятельно выбирать религию, исповедовать ее без ограничений, будучи жителями страны.
Россия имеет уникальный религиозный состав – здесь в большинстве представлены три мировых христианских верования: буддизм, ислам, христианство. Согласно статистике за последние годы в Российской Федерации сложный этнический склад. Конфессиональная приверженность:
Количество различных религиозных взглядов свидетельствует о том, что общество имеет многоконфессиональный, многонациональный состав, является полиэтническим.
Полиэтническое общество – это население страны, сформированное из различных этнографических, национальных групп, народностей и наций. Главный критерий многонациональной державы – два и более этнических объединений.
Россия многоконфессиональное государство – основные религии
Теория выделяет несколько основных направлений верований в РФ:
Россия – многонациональная и многоконфессиональная страна
Многоконфессиональный состав РФ – предмет для обсуждения во всем мире. В рамках одного государства проживают люди не только различных вероисповеданий, но и разных национальностей. Теория разделяет многонациональные страны на четыре типа:
Для обеспечения нормальных отношений между народностями государство должно следовать демократическому принципу политического регулирования.
Владимир Зорин: Россия исторически сформировалась как многонациональное и поликонфессиональное государство.
— Владимир Юрьевич, межнациональные отношения не так часто оказываются в сфере публичного дискурса. Значит ли это, что внимание к национальному вопросу несколько снизилось?
-Не могу согласиться. Межнациональные и межконфессиональные отношения всегда являлись важной составляющей внутренней политики России. Наша страна исторически сформировалась как многонациональное и поликонфессиональное государство. Недооценка роли межнациональных отношений неоднократно приводила к серьёзным политическим кризисам, угрожавшим целостности российского государства как такового. Например, в период 1990–2000-х гг. российское государство оказалось перед необходимостью решать сложный комплекс межнациональных и межконфессиональных проблем, многие из которых сложились ещё в советскую эпоху. Пришлось буквально на марше формулировать основные подходы к этнополитике постсоветской России. В результате удалось сохранить основные институты государства и его территориальную целостность, победить сепаратизм, парад суверенитетов путём уступок, компромиссов и даже «силового» решения отдельных конфликтов
— Но в последнее время, у нас нет таких проблем. Складывается ощущение, что межнациональные отношения больше не являются для власти головной болью.
— Действительно, нельзя не отметить, что за прошедшие 10 лет ситуация изменилась в лучшую сторону. Рубежным можно называть 2012 г., когда в «Независимой газете» была опубликована статья В. В. Путина «Россия: национальный вопрос», в которой было сформировано видение основных путей решения актуальных проблем государственной национальной политики. Но я не соглашусь с тем, что власть стала меньше уделять внимание этому вопросу. Скажем, тема этноконфессиональных отношений была включена в программу «майских указов» Президента РФ 2012 г. и продолжает оставаться в центре внимания на самом высоком уровне. Напомню, что Президент непосредственно руководит заседаниями Совета по межнациональным отношениям и держит руку на пульсе этноконфессиональных прцессов в стране.
— В общественном сознании эта тема по-прежнему актуальна или уже ушла на второй план?
За последние 10 лет в России и мире произошли важные изменения. Рост международного терроризма на Ближнем Востоке, резкая активизация миграционных потоков, политический кризис на Украине, политика санкций и обострение отношений России с Западом, требуют принятия взвешенных шагов и корректировки традиционных подходов управления миграционными и межнациональными отношениями. Сегодня Россия входит в качественно новый этап развития с новыми вызовами, задачами и приоритетами как во внешней, так и во внутренней политике, многие из которых дают знать о себе уже сегодня. Возьмите нынешние трудности,меры по борьбе с вирусом определённо обостряют проблемы мигрантов, скажутся на экрномике, идут поиски “виновных”, в том числе и по национальному признаку…Определённо существует насущная необходимость во внесении коррективов в действующий пакет документов стратегического планирования. Прежде всего, речь идёт об обновлении механизмов правового регулирования новой государственной национальной политики.
— Как, на Ваш взгляд, будет развиваться ситуация в 2020-е гг., удастся ли сохранить накопленный потенциал «прочности»?
— Все условия для оптимистического сценария есть. Однако нельзя не видеть и риски. Сохранение запаса “прочности” зависит от грамотности и своевременности решений высших и региональных органов власти, умения реагировать на вызовы современного общества. В 2018 г. была проведена большая работа по актуализации Стратегии государственной национальной политики. Соответствующие предложения по внесению изменений были рассмотрены и одобрены Советом при Президенте Российской Федерации по межнациональным отношениям на выездном заседании Ханты-Мансийске. Одновременно вышел Указ о новой Концепции государственной миграционной политики.
— Есть ли регионы, которые требуют сегодня особого внимания государственных органов?
— Конечно, особое значение после 2014 г. приобрёл Крымский полуостров – многонациональный и поликонфессиональный регион, где следует проявлять максимальную осторожность и взвешенность при принятии управленческих решений, учитывать интересы всех народов, не допускать проявлений дискриминации или межнациональной вражды. Список можно продолжить: Северный Кавказ, Калининград, Сахалин…В стране 85 регионов, у каждого свои особенности и трудности. Думаю, правильнее говорить о нерешённых задачах. Например, адаптация и интеграция мигрантов, их отношения со старожильческим населением.
— Владимир, Юрьевич, какие задачи и вызовы станут наиболее актуальными в ближайшее время?
— Одна из основных проблем, о которой следует сказать, – формирование ценностей патриотизма. Сама по себе идея создания единой гражданской нации в РФ не является новой. Главная сложность возникает при определении тех ценностей и патриотических установок, которые смогут сплотить нацию, понятные и жителям Кавказа, и жителям Российского крайнего Севера. В редакции Стратегии государственной национальной политики 2012 г. была обозначена долгосрочная двуединая задача: содействие этнокультурному развитию представителей всех народов, проживающих в России, и укрепление единства российской гражданской нации. Откорректированный в 2018 г. текст Стратегии закрепляет концепт российской нации и основные цели, среди которых укрепление гражданского единства многонационального народа Российской Федерации. Впервые в этом документе были сформулированы восемь основных определений современной государственной национальной политики. На двух дефинициях Стратегии хочется остановиться отдельно. Многонациональный народ Российской Федерации – сообщество свободных, равноправных граждан Российской Федерации различной этнической, религиозной, социальной и иной принадлежности, обладающих гражданским самосознанием. Понятие коррелирует с преамбулой Конституции РФ. К сожалению, пока ещё не все эксперты и практики национальной политики понимают и принимают этот подход. Состоявшаяся в начале 2020 г. дискуссия в обществе по поводу поправок в действующую Конституцию ярко это продемонстрировала. Понятие «российская нация» не отрицает этнической принадлежности, а говорит о гражданской идентичности. Общероссийская гражданская идентичность – понимание гражданами их принадлежности к своей стране, её народу, государству и обществу, необходимости соблюдения гражданских прав и обязанностей, ответственности за судьбу страны, а также приверженность базовым ценностям.
— Какова роль ФАДН (Федерального агентства по делам национальностей) в реализации национальной политики в России?
— Отметим, что шаг за шагом функции этого органа расширяются. В прошлом году оно получило полномочия в отношении адаптации и интеграции мигрантов, что говорит об активизации работы агентства. А с 2020 г. ФАДН получает в перечень своих полномочий и ведение реестра национально-культурных организаций. Нельзя не отметить, что в новом видении этнополитической ситуации, закреплённом в Перечне поручений Президента РФ по итогам заседания Совета в г. Нальчик, повышен и сам статус сферы национальных отношений. Правительству России поручено учитывать Стратегию государственной национальной политики при разработке всех документов Стратегического планирования. Вполне возможно, что реализация Поручений потребует и институциональных решений. Полагаю, что институциональные изменения, новые полномочия органов власти в сфере госнацполитики и механизмы её реализации, станут важной темой обсуждения в ближайшие годы.
— Большое спасибо, Владимир Юрьевич!
Поликонфессиональный регион: факты и комментарии
Поликонфессиональный регион: факты и комментарии
Ляушева С.А. кандидат философских наук, доцент АГУ
«Я глубоко размышлял над всеми религиями и нашел, что они – многочисленные ветви ствола, имеющего единый корень. Не требуйте от человека, чтобы он исповедовал определенную веру, ибо в этом случае он лишь отделится от своего прочного корня. А ведь сам корень ищет человека и указует ему величие и значение всего, и лишь тогда человек их осознает». Ал-Халладж, арабский суфий IX-X вв.
Республика Адыгея являет собой пример не только полиэтнического, но и поликонфессионального региона. Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Адыгея зарегистрировано на сегодняшний день около 70 религиозных объединений. Из них около 35 религиозных объединений относятся к Майкопской и Адыгейской Епархии Русской Православной Церкви.
16 религиозных организаций являются мусульманскими, их деятельность координирует Духовное управление мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края.
Помимо православных и мусульманских религиозных объединений в Адыгее осуществляют свою деятельность более 10 организаций протестантского толка. Среди них «Свидетели Иеговы» (5 религиозных организаций), Церковь Евангельских Христиан-баптистов, Церковь «Надежда» местной религиозной организации Евангельских Христиан, Церковь Христианской Веры Евангельской-Пятидесятников и др. Кроме того зарегистрирована Майкопская еврейская община и 3 религиозные организации Русской Православной Старообрядческой Церкви. В республике встречаются и деструктивные секты (например, сатанисты).
Между православием и исламом традиционно сложились хорошие взаимоотношения на всех уровнях: во-первых, на уровне сотрудничества и взаимодействия между руководством Майкопской и Адыгейской Епархии и Духовного управления мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края; во-вторых, на уровне сотрудничества с руководством республики и, в-третьих, на уровне простых верующих. Органы государственной власти не оставляют без внимания деятельность традиционных конфессий, обсуждая с их лидерами наиболее важные вопросы внутриконфессионального и межконфессионального развития.
Зимой 1999-2000 гг. проводилось социологическое исследование «Состояние и перспективы ислама в Адыгее». В Майкопе и других населенных пунктах республики было опрошено более 400 человек, которые в разной степени идентифицировали себя с исламом. Социальный, возрастной, этнический состав был различным, что дало основание считать полученную картину отражением реально существующих тенденций.
Первая связана с тем, что в Адыгее не происходит активной исламизации: лишь 30-35% от числа опрошенных определили себя как «приверженцы ислама». При этом всего 10% респондентов выполняют все предписания ислама. В число относящих себя к приверженцам ислама вошли и те, кто не выполняет его предписаний (40%), выполняют их время от времени (47%) или выполняют только самые основные (12%).
Безусловно, за 2 года, прошедших после социологического исследования, картина несколько изменилась. В свете многих политических событий, связанных с активизацией религиозно-экстремистских сил как в России, так и во всем мире, мало кто сегодня не имеет какое-нибудь, пусть и тенденциозное, представление о «ваххабизме», «фундаментализме» и т.п. В Адыгее встречались попытки пропаганды идей, чуждых «традиционному исламу» и нарушающих традиции, культуру и быт народов Адыгеи, со стороны иностранных миссионеров из Сирии, Турции, Объединенных Арабских Эмиратов, Ливии, Иордании. Несколько лет назад в республике развернула свою деятельность Всемирная организация «Исламский призыв», проводившая миссионерские и благотворительные акции. Однако сегодня ее деятельность квалифицирована как радикальная и запрещена Министерством юстиции Российской Федерации.
И все же в республике нет, по мнению ученых и политиков, реальных сил, способных в ближайшие годы взрастить религиозный радикализм, и нет почвы, на которой он мог бы вырасти. Можно сказать, что в обществе существуют механизмы, способствующие развитию религиозной толерантности.
Как известно, для социальной позиции и оценочных ориентаций многих новых религиозных движений и культов характерна конфронтация, неприятие существующего общественного порядка, традиционной системы ценностей и поддерживающих ее институтов и организаций. Это влечет серьезную обеспокоенность общественности и создает проблемы во взаимоотношениях государства и новых религиозных движений и организаций.
С одной стороны, любое демократическое общество должно гарантировать свободу выбора религиозных убеждений. С другой – государство обязано защитить своих граждан и общество в целом от негативных последствий деятельности деструктивных религиозных организаций. Оба эти принципа являются основой, на которой государство должно строить свои отношения с новыми нетрадиционными религиозными движениями и организациями. Однако здесь институты государственной власти неизбежно сталкиваются с серьезными трудностями.
Рост интереса к традиционным религиям одновременно сопровождается ростом интереса к нетрадиционным религиозным течениям и сектам. Различные культы, «тоталитарные секты», применяющие изощренную психотехнику, губительно влияют на психику людей и их личностное сознание. Однако в обществе существуют самые поверхностные представления об их деятельности. Причем дилетантизм демонстрируют и люди, ответственные за регулирование и правовое обеспечение взаимоотношений государства и религиозных объединений. Стремясь побыстрее приобщить страну к «цивилизованному» миру, они зачастую механически копируют нормы права западных стран, игнорируя специфику отечественной культуры, особую ее роль в становлении православия и ислама. Так, в начале 1990-х годов почти автоматически регистрировалась любая организация, заявлявшая себя как религиозная. Результат налицо: именно подобные культы быстрее всего распространяют свое влияние. Пока число их приверженцев сравнительно невелико, но каждый последователь таких сект – фанатик, вернуть которого в общество и семью крайне сложно. Деятельность некоторых из этих сект губительно сказывается не только на религиозном сознании, но и на социальном порядке.
Пропаганда рационализма и атеизма, пронизывавших всю систему образования и воспитания в советском обществе, сменилась широкой пропагандой различных религий и верований как панацеи от бездуховности. В этих условиях появились многочисленные «спасители» и «пророки», которые предлагают свои пути выхода из духовного кризиса, на самом деле преследуя свои корыстные цели. В результате – всяческие варианты вроде «православия без церкви», жертвенности всего и во всем, отказа от отдельных догматов веры и преувеличения роли и значения религиозных символов.
По-видимому, именно этот разброд и неясность, расплывчатость позиции официально признанных религий способствовали появлению экстремистских течений вроде ваххабизма в исламе или оживлению сатанизма в его борьбе с христианством.
Сейчас, когда Россия вступила в стадию относительной стабильности, необходимо совершенствовать российское законодательство во всех сферах и, в частности, в сфере государственно-церковных отношений. Только в этих условиях и возможно формирование в обществе всех видов толерантности и религиозной толерантности в том числе.
Уголовный кодекс предусматривает за возбуждение национальной или религиозной вражды штраф 500-800 минимальных зарплат или лишение свободы. Если бы эта мера применялась неотвратимо и своевременно, вряд ли столь актуальным стало бы содержание закона «О борьбе с терроризмом».
Еще один момент, имеющий, на наш взгляд, очень важное значение. Известно, что в каждой религии моральные заповеди – один из главных, а порой и самый главный ее пласт. В свою очередь, общество в целом также имеет определенные морально-нравственные ориентиры, которые прививаются людям на всех этапах социализации через семью и другие социальные институты. Давайте зададим себе вопрос: может ли государство в период кризиса духовности полностью передать полномочия по морально-нравственному воспитанию своих граждан религии? Думается, что нет.
Я полагаю, мы все понимаем, что речь идет о роли религии именно как социального института, поскольку если бы речь шла о вере, то проведение подобной конференции не имело бы никакого смысла. И это обязательно надо учитывать органам законодательной и исполнительной власти нашей республики при принятии решений, прямо или косвенно касающихся религиозной сферы.
Примечание: использованы материалы республиканских газет и данные социологического исследования «Состояние и перспективы ислама в Адыгее».
Поликультурность и поликонфессиональность как характеристики российского общества
Рубрика: Высшее профессиональное образование
Дата публикации: 21.03.2016
Статья просмотрена: 944 раза
Библиографическое описание:
Муцалов, Ш. Ш. Поликультурность и поликонфессиональность как характеристики российского общества / Ш. Ш. Муцалов. — Текст : непосредственный // Образование и воспитание. — 2016. — № 2 (7). — С. 68-71. — URL: https://moluch.ru/th/4/archive/29/830/ (дата обращения: 28.12.2021).
Поликультурность и поликонфессиональность как характеристики российского общества
Муцалов Шадид Шахидович, кандидат юридических наук, зав. кафедрой
Чеченский государственный университет»
Пространство является важным атрибутивным измерением внутренней структуры и сущности политической жизни общества. Пространственное измерение всех политических процессов учитывается при прикладном анализе политических ситуаций и событий, при построении фундаментальных концептов и моделей политических систем и процессов, так как всё политическое локализовано в определенном континууме, а территориальный (пространственный) признак — один из определяющих для понятия «государства». Осознав значимость пространства для природы всего политического, один из мыслителей эпохи Просвещения Шарль Монтескье отметил обусловленность формы правления масштабами территориального пространства государства: «Если небольшие государства по своей природе должны быть республиками, государства средней величины — подчиняться монарху, а обширные империи — состоять под властью деспота, то отсюда следует, что для сохранения принципов правления государство должно сохранять свои размеры и что дух этого государства будет изменяться в зависимости от расширения или сужения пределов его территории».
Как отмечает И. Д. Коротец, «пространство политическое — рефлексивное, синтетическое определение политической организации общества. Политическое пространство как категория позволяет зафиксировать единство содержания и формы политического процесса в его мерном, пригодном к измерению абстрактном изображении. Осознание политического пространства осуществляется в форме моделей, алгоритмов, идеальных типизированных конструкций, стереотипов, архетипов и т. д». [1,с.82].
Следует согласиться с автором вышеприведенного высказывания в том, что эти две категории — «пространство» и «политика» — естественно вписываются в общий контекст, так как качественная характеристика такого явления, как политика содержит определения «протяженное», «замкнутое» вполне оправданно: любое действие происходит не только в конкретном времени, но и в конкретном пространстве, что дает основание говорить о времени и пространстве как факторах политики. Особенность пространственного фактора политики в отличие от временного фактора заключена в том, что, с одной стороны, пространство есть особый источник ресурсов, благодаря которым можно обеспечить реализацию любых политических интересов, а с другой — пространство служит объектом политической власти.
Сразу же отметим, что в соответствии с законами общественного развития одним из последствий реализации молодежной политики в определенном политическом пространстве будет воздействие таковой на состояние самого политического пространства. Это объясняется тем, что молодежная политика может внести в политическое пространство какие-то изменения путем формирования образцов мысли и действия, типов дискурса, целей и ценностей. Ничего удивительного нет в том, что сознание молодого человека, находящееся в стадии формирования, оказывается наиболее подходящим объектом для реального преобразования. Политическая и правовая реальность, как и политико-правовые институты, находятся в непосредственной зависимости от действий людей, их представлений, ментальных установок.
Следовательно, разрабатывая концепцию молодежной политики, необходимо учитывать специфику самого политического пространства, которая предопределяет специфику содержания и методов реализации такой политики. Прежде всего, необходимо получить исчерпывающе полную информацию о специфике связей между людьми и политическими институтами, о сфере деятельности политических субъектов. Заинтересованность и необходимость в такой информации обусловлены тем, что в зависимости от состояния социального организма, увеличивающего или уменьшающего возможности его деятельности, политическое пространство способно как расширяться, так и сужаться, открывая или ограничивая круг проблем, решение которых нуждается в участии и активности субъекта политики. Если говорить о современном политическом пространстве России, то существующая здесь структура все еще формальна, в силу чего результативность политического процесса еще нельзя назвать успешной.
По мнению Н. У. Ярычева, «основными свойствами социального пространства любого государства являются историчность, динамичность, релятивность. Политическое пространство может рассматриваться исключительно как феномен, производный от деятельности политических агентов. [2, с.18] Является серьезным методологическим заблуждением переносить на политическое пространство представления о пространстве, свойственные классической науке, как то: статичность, независимость от фактора времени, независимость от деятельности субъектов. Политическое пространство является специфичным видом пространства». В данном случае авторское понимание релятивного характера политического пространства позволило уточнить качественную характеристику этого феномена, предложив дифференцировать политическое пространство на объективное и субъектное, подразумевая под первым политическое пространство общества, а под вторым — политическое пространство отдельного политического агента.
Разрабатывая концепцию молодежной политики, необходимо учитывать специфику самого политического пространства, которая и предопределяет специфику содержания и методов реализации такой политики.
Процессы, развернувшиеся в российском обществе после распада СССР, обеспечили формирование политики, особенностью содержания которой стало наращивание западных ценностей. Рыночные, рационально-прагматичные и эгоистично-индивидуальные по своей сущности отношения несли потенциал разрушения единства политического пространства России, выключая из него, прежде всего, территорию СКФО, традиционно-ориентированного региона, грозя окончательно расшатать и разрушить баланс межцивилизационных связей в этой части страны. На протяжении последнего десятилетия двадцатого века сохранялась угроза для государства утратить контроль над политической ситуацией в этом регионе из-за усиления сецессионных настроений во всех без исключения этно-территориальных образованиях. Существовала опасность того, что разлом пройдет через все без исключения компоненты экономики и социума. [1,с.12]
Говоря о специфике северокавказского политического пространства, следует отметить два особых признака, таких как поликультурность и поликонфессиональность вследствие изначальной полиэтничности территории СКФО. Политическое пространство северокавказского социума формировалось и функционирует в условиях не только взаимодействия, но и противодействия, культур и религий. Здесь проявляется особая роль духовно-религиозных “скреп” сообществ. В результате процессов архаизации здесь оказалось возможным сосуществование государственного и традиционного (обычного) права и правовой выбор личности. На территории СКФО в особенности проявляется такая черта российского типа цивилизации, как интегративность, и северокавказский случай подтверждает, что Россия сможет сохранять свой вектор дальнейшего движения только через генерацию и трансформацию идей, как восточноевропейского, так и североазиатского политического пространства. Следовательно, для России важно «отстоять» молодежь в этом регионе, т. е. сформировать политико-нравственные установки подрастающего поколения на основе интегрированных идей и толерантности. В силу этого идея интегративности должна быть имманентной для содержания молодежной политики в условиях северокавказского региона. [3,с.43]
Разрабатывая и реализуя молодежную политику, государство должно учитывать, что почти все политические субъекты представляют конфессии как отличительный признак этничности, некий ее атрибут. [4, с.168] Освещая и анализируя проблемы любого из автохтонных северокавказских этносов, политики, журналисты, представители власти симметрично акцентируют внимание на значимости ислама для этих народов. Для политиков и управленцев правилом «хорошего тона» стало афишировать свою приверженность «конфессиональным традициям» — или православным, или исламским.
Если сравнивать последователей ислама на территории СКФО с представителями ислама в других российских регионах, то первые, однозначно, отличаются по силе приверженности идеям ислама и тщательности исполнения предписаний ислама. Эти специфические черты предопределены как моноэтничностью (например, в случае Чеченской республики), так и моноконфессиональностью (например, в случае Республики Дагестан) административной территории, наделенной государственным статусом. В целом же следует признать важность «исламского» фактора в формировании идентичности для северокавказских народов. [2,с.19]
Этнополитические процессы северокавказского макрорегиона испытывают мощное воздействие религиозного фактора. Его последствия сказываются не только на характере взаимоотношений федерального центра и северокавказских субъектов или межконфессиональных отношениях. Именно этот фактор формирует особую среду межгруппового взаимодействия. Особенность таковой заключается в том, что под воздействием межэтнических противоречий могут возникать внутриконфессиональные противоречия.
Подобные противоречия можно эксплицировать глубокими различиями в степени и особенностях исламизации. Кроме того, в зависимости от ситуации, наблюдаются конкретные проявления характера этих взаимоотношений, вызванных неустойчивостью восприятия определенных положений исламского учения, особенностью индивидуальной или групповой интерпретации этих положений. Таким образом, возникает проблема самоотождествления северокавказских последователей ислама со своими единоверцами не только в рамках всероссийской, но и общекавказской уммы.
Исходя из ценности и значимости исламизации для северокавказского общества, некоторые из исследователей склонны говорить об исламизации как об одном из проявлений национализма. Хотя подобные суждения можно, но только с большим трудом, опровергать сопоставлением религиозно-доктринального и националистического компонентов в содержании некоторых проектов, например, построения имарата «Кавказ», т. е., утверждения независимой теократии.
Одним из самых серьезных последствий субъектности религиозных организаций является воинствующее отрицание влияния русской культуры на местное общество, политику и мораль, а также формирование аберрации общественного сознания: отторгая русскость и православие, северокавказское общество не только декларирует культурную независимость от России, но и допускает искажение в оценке того вклада, который был сделан русскими в развитие северокавказской территории.
В целом же следует заострить внимание на том, что северокавказская территория выявляет пример несовместимости ислама, православия и светской демократии. Причины такой несовместимости, чреватой нестабильностью региона, можно объяснить не только политизацией ислама, но и одобрением претензий православия на роль государственной идеологии при юридически закрепленном светском характере государства. Кроме того, состояние несовместимости усилено за счет неприятия друг другом салафитского политического ислама и традиционного ислама с его терпимостью к этническим традициям и обычаям. Северокавказский ислам добивается доминирования на северокавказской территории и требует равенства с православием во всей России. Для последователей ислама, прежде всего, исламского духовенства, выполнение этих обозначенных пунктов будет реальным торжеством демократии.
Пока что приходится говорить о двустороннем проявлении безудержной экспансии, как со стороны ислама, так и православия. Каждая из конфессий стремится расширить сферу своей религии, зачастую стремясь выйти за рамки среды этнически предрасположенных к ней. Учитывая значимость религиозного фактора для развития культуры в целом, ментальности и идентичности в частности, можно вне всяких сомнений говорить о поликультурности северокавказского политического пространства. Причем для последователей ислама любого толка на первом месте остается этнокультурная принадлежность и только потом религиозная. Для представителей всех народов СКФО культурно-территориальная идентичность обусловила их историко-культурное самосознание. То есть основанием для солидарности между представителями одного северокавказского этноса является прежде всего некая территория, т. е. наблюдается своеобразный регионализм. Этнотерриториальная идентичность для живущих в СКФО этносов имеет наибольшую значимость после гендерной и родственной. Только эти две идентичности могут составить конкуренцию регионализму, все остальные, присутствуя, рассматриваются как второстепенные, в том числе и гражданская идентичность. Конечно, невозможно не осознавать, что этническая и конфессиональная идентичности, возобладав над общегражданской, несут потенциальную угрозу отдельным народам и, в целом, безопасности всего Российского государства.
Итак, сохранение идентичности есть причина поликультурности северокавказского социума, так как каждый из этносов стремится к сохранению своей идентичности через закрепление своей культуры и выражения отношения к «другим», позиционируя себя представителем сил добра в отличие от всех других, как минимум тяготеющих к злу. Все это ведет к тому, что ранее существовавшие как множественные и случайные, идентичности фокусируются и укореняются. В процессе закрепления идентичности каждая из сторон ведет себя не вполне адекватно, драматизируя и преувеличивая различие между силами добра и зла, так как это необходимо для закрепления основополагающего различия между «своими» и «чужими».
Специфика заключена в конфликтности потенциала северокавказского общества, которая сформировалась в силу особенностей исторического развития, национальной идеологии и национального характера среди значительного числа представителей северокавказских народов. [3, с.75] Защищая свою этническую исключительность, северокавказские этносы особенно ожесточенно сопротивляются влиянию русской культуры. Самым серьезным последствием этих процессов является закрепление установок, стереотипов в сознании молодежи, в деформации ее идентичности. Внутри каждого отдельно взятого социума присутствуют силы, которые, прикрываясь весьма привлекательной идеей сохранения этноса, формируют совершенно новые качества молодежи, которые позволят сохранить и даже преумножить разрушительный потенциал.
Молодежная политика в условиях поликонфессионального и поликультурного политического пространства должна учитывать эти свойства и обеспечивать условия, способствующие уходу этнической идентичности в сферу приватного из публичной сферы.