Что такое помощь ближнему
Как помогать ближнему?
В ответ на вопрос законника: «Кто мой ближний?» (Лк. 10, 29) – Христос рассказывает притчу о милосердном самарянине, завершая ее призывом: «И ты поступай так же» (Лк. 10, 37). Эта притча дает нам прекрасный образец отношения к другим людям, однако мы, оказываясь в конкретных жизненных обстоятельствах, часто бываем неготовыми поступать по слову Спаситель.
В Ветхом завете понятие «ближний» было жестко ограничено определенными признаками, которые объединяли лишь некоторую часть людей, отсекая остальных. Для иудеев ближними были лишь единоверцы. Христос принес людям совершенно новое понимание слова «ближний». Однако, несмотря на то, что уже более двух тысяч лет это знание живет в человечестве, все же повсюду проникает разделение, диктующее разное отношение к окружающим нас людям. Например, члены семьи — «ближние» друг для друга по признаку единой крови, а жители одного города или страны, особенно старожилы, признают ближними только коренных жителей этого города или соотечественников, а остальных считают «понаехавшими».
Даже в наших храмах прихожане разделяют всех на «своих» и «чужих»: к первым приветливы, а вторым не особенно рады. Ведь они всего лишь «захожане» — такое специальное наименование придумано для «чужаков». Этого не должно быть среди православных христиан. Нам надо не только знать, но и своим поведением исповедовать, что ближний — это любой человек, который в данный момент нуждается в нашей помощи, независимо от степени родства, национальности, образования, веры, возраста, уровня доходов, нашего к нему отношения и всего остального.
Согласно прикровенному толкованию притчи, под израненным путником подразумеваемся все мы, потомки Адама, рождающиеся с поврежденной природой. Город Иерусалим, из которого вышел путник, символизирует собой Небесный град — рай, который человек покинул после грехопадения. По пути он был избит и обокраден разбойниками — падшими духами, позавидовавшими той прекрасной участи, которую Бог уготовал человеку. Помочь себе избитый до полусмерти человек уже не мог. Не оказали ему помощь ни священник, ни левит — закон, данный Богом через Моисея, и священство, установленное в роде Аарона. Наконец, к беспомощному страдальцу под видом милосердного самарянина пришел Сам Господь, Который спас человека от вечной смерти и рабства дьяволу.
С тех пор все верующие во Христа должны «поступать так же», то есть творить добро тому, кто нуждается в нем «здесь и сейчас». Однако признаемся честно: если речь идет о добром деле, которое не доставляет особых хлопот, каждый из нас с удовольствием его сделает. Можно раздать мелочь на паперти или перевести старушку через дорогу и с удовлетворением почувствовать себя добрым и отзывчивым. Если же помощь ближнему требует от нас самоотдачи, лишений, усилий над собой, то возникают внутренние преткновения. Мы задумываемся, стоит ли помогать именно этому человеку? Как отдавать другим, когда даже на свою семью средств не хватает? Эти и другие подобные вопросы оправданны, потому что не всегда понятно, как теоретическое знание евангельских заповедей применять на практике. В таком случае полезен совет духовно мудрого человека, который может оценить ситуацию со стороны. Святой Иоанн Кронштадтский говорил, что «надо нудить себя на пользу ближним во славу Божию». Он и сам поступал так даже в мелочах. И нам полезно приучатся, начиная с малого, преодолевать себя ради блага ближнего.
В притче добрый самарянин помогает избитому человеку по собственной инициативе, поскольку лежащий на дороге просить о помощи уже не может. И вокруг каждого из нас есть люди, которым живется очень тяжело. Чтобы мы увидели их бедственное положение, им не обязательно на наших глазах проливать слезы или умолять нас о помощи. Мы просто должны быть внимательнее к окружающим. Мне рассказывали о женщине, которая живет в небольшом калужском селе, работает библиотекарем и за свой труд получает десять тысяч рублей. Вот она постоянно стоит перед выбором: потратить эти деньги на скромное питание, купить лекарства или заплатить за газ (отопление), что очень недешево. А многие ли знают о ее трудностях? Всем нам надо стараться, несмотря на перегруженность делами и обязанностями, интересоваться жизнью окружающих, узнавать их беды и нужды и включать помощь ближним в свою повседневную жизнь.
Однако, желая поддержать другого, человек обычно решает дилемму: ждать, когда его попросят о помощи, или предложить ее самому? Ведь жизнь коротка и, как говорил еще в XIX веке московский врач Феодор Гааз, надо «спешить делать добро». Но порой трудно решиться предложить свое содействие из опасения обидеть или даже унизить человека, особенно, зная его характер и понимая, что он будет категорически отказываться. И все же в большинстве случаев наша помощь будет нелишней. Однозначного рецепта, согласно которому всегда и везде стоит вмешиваться и помогать, не существует. Случается и так, что, желая помочь, мы переоцениваем свои возможности и, уже обнадежив человека, не исполняем обещанного, подобно строителю, который не рассчитал своих сил и бросил начатое недоделанным (см. Лк. 14, 28—30).
К помощи другим людям надо всегда подходить с рассуждением и для того, чтобы оказанная помощь не стала «медвежьей услугой»: когда человек искренне желал помочь, но в результате оказалось, что лучше бы он этого не делал. К примеру, наблюдая, мягко говоря, ненадлежащее воспитание ребенка матерью-одиночкой, ее соседи понимают, что та и сама пропадает, и малыша губит. Самарянин подобрал человека, которого разбойники изувечили физически, а здесь ситуация еще хуже: мать губит душу своего ребенка. Чем здесь помочь? Вмешаться не получится — мать вряд ли прислушается к словам посторонних. Тем не менее, прежде чем прибегать к радикальным мерам: вызывать полицию, лишать ее родительских прав, надо серьезно подумать о последствиях, чтобы не получилось еще хуже. Можно попробовать иные меры: поискать организацию или людей, которые занимаются подобными проблемами, посоветоваться с психологами, священниками, сообща подумать, как можно помочь ребенку и его матери. Предпринимая какие-то действия, надо всегда стараться не просто «что-нибудь сделать», а принести пользу, изменить ситуацию к лучшему.
Всему надо учиться. Это относится и к помощи людям. Если не упражняться в этой добродетели, то невозможно взрастить в себе великодушие и умение тактично, от всего сердца делиться с другими тем, что у нас есть. Это могут быть не только материальные средства, но и профессиональные навыки, и душевное тепло, забота, оптимизм – именно то, что дано Богом конкретно каждому из нас для помощи ближнему.
Отстраненное «благочестие», или Как помогать правильно
Непопулярная добродетель
Добродетель участливости не значится в числе основных христианских добродетелей, однако она является проявлением самой главной христианской добродетели – любви.
Игумен Нектарий Морозов
Невозможно любить людей и при этом не участвовать в их жизни, оставаться равнодушным к тому, что с ними происходит. Быть может, именно сейчас им нужна наша помощь, нужно как раз то, что именуется участием.
Между тем нередко бывает так, что человек, считающий себя ревностным христианином, замыкается в своей церковной жизни на тех делах благочестия, которые он сам считает единственно необходимыми для спасения.
Он регулярно ходит в храм, исповедуется и причащается, совершает дома вечернее и утреннее молитвенные правила, читает святых отцов, но при этом совершенно отстраняется, отдаляется от тех людей, которые окружают его в повседневной жизни. Этому есть вроде бы благовидное и даже естественное объяснение – окружающие люди иного, не христианского духа.
Действительно, не редкость, что человек начинает жить церковной жизнью, а люди, которые составляют его круг общения, по-прежнему остаются нецерковными. У них становятся разными интересы, а затем и представления о жизни, и в этом достаточно легко найти для себя оправдание тому, чтобы от этих людей отстраниться.
Человек отдаляется и от них, и от тех забот, которыми они живут, и от того, что с ними случается, но каких-то других людей вокруг него нет. И получается, что он становится чужим в чужом для него мире, что живой жизнью – естественной, нормальной для верующего человека – уже не живет, потому что для этого нужно соприкасаться с людьми, вникать в то, что с ними происходит, а он как бы скользит по поверхности, он проходит мимо. Так, незаметно для него самого, из его жизни уходит самое главное – это любовь к другим людям, небезразличие к ним.
Почему это настолько важно? Давайте вспомним, что мы знаем о Боге? Мы знаем из катехизиса, что Бог всемогущ, мы знаем, что Бог благ, что Он сотворил все существующее. Но проникнуть в тайну Божественного бытия ограниченному, тварному существу не просто сложно, а, по большому счету, невозможно.
И в то же время есть вещи, которые мы знаем о Боге совершенно точно. Например, то, что Он любит человека и что нет ничего в человеческой жизни, что Бога бы не касалось: каждая мелочь, каждое незначительное событие, с нами связанное – это все, как свидетельствует Священное Писание и Предание Православной Церкви, самым непосредственным образом Бога интересует, и во всем этом Господь обязательно участвует, потому что не презирает и малейшей человеческой нужды.
Если Бог так относится к человеку, то совершенно очевидно, что такого же отношения друг к другу Он ждет и от нас. И совершенно естественно, что если Бог со Своей неизреченной высоты снисходит к повседневным, элементарным проявлениям человеческой жизни, то и мы этого не должны игнорировать.
Так что можно сказать даже так: если человек остается равнодушным, безучастным к нуждам, скорбям, переживаниям людей, которые его окружают, то он не то что хорошим христианином не может быть – он не может быть христианином в принципе. Он, по большому счету, и человеком-то может быть назван с очень большой натяжкой.
Общее качество святых
Если мы посмотрим на тех, кто прославлен за всю историю Церкви в лике святых, то увидим, что это были очень различные люди – с разным темпераментом, с разным жизненным опытом, с разным, как бы мы сегодня сказали, образовательным уровнем и социальным статусом; но есть одно общее: среди святых не было ни одного равнодушного и безучастного человека.
Даже если мы читаем об отшельниках, которые избегали общества людей, которые с ними не общались, то, познакомившись с их жизнью чуть более глубоко, можем понять, что время пребывания в отшельничестве и безмолвии было наполнено не только молитвой о милости Божией собственно к ним, но это всегда была молитва обо всем мире и о живущих в нем людях.
В житии преподобного Арсения Великого есть такой случай: к нему приходят люди, которые хотели бы его увидеть, и среди них тогдашний архиепископ Александрийский. Увидеть его они в итоге не смогли: он к ним не вышел, потому что не хотел нарушать уединения, которое положил для себя в то время правилом жизни, и они с большой скорбью удалились.
Впоследствии они вновь пришли, и у них уже была возможность с ним встретиться. И вот они посетовали: «В прошлый раз мы от тебя ушли ни с чем, предприняв такой путь, ты даже не повидался с нами». Он сказал: «Да, но когда вы шли домой, то имели в дороге какое-то время и возможность покаяния в своих грехах. Вы останавливались для того, чтобы поспать, для того, чтобы поесть, а я до тех пор, пока вы не добрались до дома, стоял и молился о вас».
В «Ответах на вопросы учеников» преподобных Варсонофия Великого и Иоанна Пророка тоже есть подобный эпизод. Речь идет о бедствиях, которые грядут на тогдашний мир, и преподобный Варсонофий говорит о том, что худо бы пришлось этому миру, если бы не молитвы трех святых мужей, которые восходят, как некий огненный столп, от земли и встречаются перед Престолом Божиим.
Вот это чуть-чуть приоткрывает завесу над жизнью святых, раскрывает нам тайну их внутренней жизни и объясняет, что при видимой безучастности к чему-либо они участвовали во всем сердцем.
Не протягивай руку – протяни посох
Поскольку мы такого участия в бытии мира со своей стороны предложить не можем – не такова наша жизнь, не такова наша молитва, то должны участвовать в нем самим делом. И здесь элементарный здравый смысл должен оказать нам существенную помощь.
Когда мы пытаемся оказать человеку какую-то услугу, пытаемся ему в чем-то помочь, то, естественно, не нужно это делать помимо его воли и вопреки его желанию (если речь, конечно, не идет о человеке, который, к примеру, тонет,– его все равно надо вытаскивать из воды). Наше дело начать помогать человеку, предложить ему свою помощь, а если он ее отвергнет, отступить, не навязывая своего участия.
Ведь, безусловно, встречается и такая крайность: люди верующие, благочестивые хотят кого-то сделать счастливым без его на то желания. Конечно, ничего хорошего из этого намерения не получается, а получается, наоборот, только искушение, скорбь и расстройство.
Вообще, когда мы хотим помочь другому человеку, бывает крайне важно постараться понять, в чем он нуждается, и помогать именно в этом, а не в том, в чем нам доставляет удовольствие ему помочь. Словом, важно, чтобы наша помощь совпадала с его представлениями о помощи.
И, конечно же, помощь людям не предполагает никакого потакания их греховным навыкам и страстям. Здесь можно привести элементарный и достаточно часто встречающийся пример: к нам подходит на улице тяжело пьющий и, возможно, на улице живущий человек и просит дать ему денег, чтобы опохмелиться.
Естественно, что на это ему денег давать не надо; разумнее, если он голоден, купить еды – купить самим и дать в руки, чтоб у него не было искушения приобрести спиртное. Конечно, можно сказать: вы что, не понимаете, мы ему купим еды, а он пойдет и все равно где-то найдет на выпивку. Ну и что с этим делать – пусть с голоду умирает? Так к этому относиться ни в коем случае нельзя.
Продолжая тему о границах помощи, которые не надо переходить: есть еще одна граница – того, насколько вообще можно отдаваться этой помощи людям.
У того же преподобного Варсонофия Великого есть такой образ: если человек упал в яму, не протягивай ему руку – протяни ему твой посох. И он объясняет, почему так. Если ты протянешь ему руку, а он вместо того, чтобы выбираться из ямы, будет тянуть тебя к себе, то ты свалишься в ту же самую яму. А если ты протянул посох, то человек, желающий выбраться из ямы, ухватится за посох и выкарабкается с твоей помощью; если же упавший не захочет выкарабкиваться и будет тянуть за посох к себе, то ты просто посох отпустишь.
На мой взгляд, это некая идеальная модель того, какой должна быть помощь, потому что бывает, что человек начинает кому-то помогать и в результате страдает его семья, его родные. В конце концов, он сам приходит к такому разрушению собственной жизни, что потом не может её заново воедино собрать,– и конечно, такая участливость вряд ли оправдана.
Апостол Павел говорит о том, что наш избыток должен быть восполнением чьего-либо недостатка и наоборот. Должно быть именно так, потому что все остальное немного абсурдно.
Если человек не просто ищет помощи, не просто не справляется с ситуацией, а ищет кому, образно говоря, сесть на шею и при этом помахивать ножками, то, конечно, такую возможность ему предоставлять не надо, потому что таким образом мы окажем медвежью услугу.
Делая что-то за человека, а не вместе с ним, мы его развращаем. То же самое бывает в воспитании ребенка: если родители всё делают за него, то они вырастят капризного, избалованного и совершенно не приспособленного к жизни человека.
Если же они просто помогают ему и делают что-то вместе с ним, то это совершенно другое дело. Ребенок постепенно обучается, и мера участия мамы и папы в его жизни постепенно сходит ко все меньшей величине. Так же и в наших взаимоотношениях со взрослыми людьми, с окружающими, должно быть.
О немытых полах и миссионерских разговорах
Должна ли наша участливость проявляться в желании, стремлении привести своих близких в храм? С одной стороны, безусловно, да, потому что противоестественно, когда человек, нашедший для себя самое главное в жизни – бесценный бисер веры во Христа, равнодушен к тому, что этот бисер оказался незамеченным дорогими ему людьми.
Возникает даже сомнение, а любит ли он их, потому что речь идет, ни много ни мало, о вечной участи. С другой стороны, любые попытки прямого воздействия на близких в этом плане, как правило, оказываются неудачными, неэффективными. Людей, нас окружающих, в большей степени убеждает наш пример: они видят, что в нас происходят какие-то перемены, они видят, что то, чего они от нас пытались безуспешно добиться на протяжении многих лет, вдруг происходит как бы само собой…
Вот жил человек, дома никогда не убирался, посуду не мыл, продукты не покупал, не говоря уже о том, чтобы что-то приготовить. И вдруг он начинает все это делать. Семья поражена: что с ним такого случилось? И появляется интерес к тому доброму, что их близкого человека так по-новому им открыло.
А если человек по-прежнему точно так же в грязную квартиру зайдет и полы не подметет, а будет ждать, что это сделает за него жена, он после этого может убеждать ее в чем угодно, но ни в чем не убедит кроме того, что у него какая-то блажь новая появилась.
А бывает и так, что человек, желающий привлечь к жизни в Церкви своих близких, действует очень грубо и авторитарно, так что становится понятно, что тут не в любви дело, а в некой требовательности: «это мое, и все должны это мое принять».
И это тоже никогда к хорошему не приводит: начинаются ссоры, раздоры, обвинения. Как правило, такие разговоры заканчиваются чем-то вроде: «Вот вы меня не слушаете – будете гореть в геенне огненной». Что об этом можно сказать…
Бывает и такая ситуация: человек верующий, церковный готовится к принятию Святых Христовых Тайн, и у него очень много дел: ему надо читать последование к причащению, ему надо поститься, ему надо пойти вечером на службу.
И вот, когда он начинает готовиться, его вдруг начинают от этого отвлекать родные, близкие, друзья. Причем не просто куда-то его погулять зовут или развлечься предлагают, а у одного одно случилось, у другого другое случилось, третий требует какого-то сердечного участия, разговора.
Человеку начинает казаться, что все это какие-то помехи – он раздражается, досадует, пытается от всего этого отстраниться и совершенно не понимает, что это такой же элемент подготовки к причастию. Участие в жизни других людей, помощь им, в том числе порой и разговором, и сердечным каким-то сочувствием – это дела любви: может быть, в лице этих людей к человеку Сам Господь обращался, приходил, а он Его не заметил и при этом хочет быть причастен Его Телу и Крови.
Конечно, это совершенно неправильное отношение. В некоторых случаях возникает вопрос: «да, а как быть»? Да вот так и быть: принять участие в другом человеке, уделить ему необходимое время и силы, а если ты так уж хочешь причаститься, прочитай правило ночью, соверши хотя бы однажды такой подвиг и христианской любви, и христианского благочестия.
Помочь, а потом разбираться в себе
Нужно помнить, что участливость – не человекоугодие, и не способ удовлетворить тщеславие; отличить одно от другого можно прежде всего по намерению, которое кроется в нашем сердце. Ради чего мы делаем то или иное дело? Должно войти в привычку себе этот вопрос задавать.
Иногда человек спрашивает: «А что если я вижу там на первом месте самолюбование? Нужно от этого дела отказаться?». Нет, дело все равно нужно сделать, и я объясню, почему. Потому что есть другой человек, есть его нужда, есть какая-то его скорбь, и ему, по большому счету, нет дела до того, в силу чего мы собираемся ему помочь.
Это наше внутреннее переживание – тщеславие, самолюбование или что-то другое. Это наши проблемы. Поэтому, если возникает такая ситуация и мы со своими чувствами разобраться не можем, надо отложить это разбирательство, помочь человеку, а потом уже каяться, что в том или ином поступке присутствовало тщеславие или что-то еще.
Если мы уже имеем некоторый опыт в духовной жизни, можно попытаться пойти путем исправления уже в своем намерении, сразу. Вот возник перед нами человек, возникла его нужда, появилось желание помочь, поняли мы, что на первом месте здесь какое-то желание угождения своему тщеславию. Тщеславие в сторону, дело – необходимость, мы его делаем. Такой навык у человека в свое время, с приобретением духовного опыта вырабатывается.
И второй вопрос, который нужно обязательно себе задавать: «Кому я хочу своими действиями угодить: человеку или Богу?». Или хотя бы так: «Угодно ли Богу то, что я делаю, или не угодно?». Если этот вопрос возникает как бы сам собой, это значит, что некий настрой на богоугождение в нас уже присутствует. И наша совесть зачастую подсказывает нам, действительно ли угодно Богу это дело или нет.
Когда мы задаемся таким вопросом, очень важно иметь в себе некий залог послушания Богу: ведь Господь может не дать нам сделать то дело, которое мы хотим (даже, казалось бы, очень хорошее), может ему воспрепятствовать.
Если человек готов отступить от своего намерения, если Господь ему покажет, что оно неверно, то Господь, как правило, показывает, каким-то явным образом дает ответ. Мы в чем-то запутываемся, мы чего-то не понимаем тогда, когда у нас нет готовности волю Божию принять и исполнить.
Когда эта готовность есть, человек ее так или иначе практически всегда узнаёт. И это, на самом деле, не какая-то тайна, не какой-то секрет. Это истина и реальность.
Стараюсь всем помогать, а мной начинают пользоваться. Что я делаю не так?
Приблизительное время чтения: 5 мин.
В редакцию журнала «Фома» пришел вопрос читательницы:
Здравствуйте! Всю жизнь меня мучает вопрос: «Стоит ли помогать другим?» Казалось бы, конечно. Помогай всем — и тебе вернется добром. Только в жизни все иначе. В молодости я была добрым и открытым человеком — старалась всем и каждому помогать. И мною все пользовались. В трудные моменты мне тоже хотелось помощи и поддержки, но их не было. Однажды я спросила у матери: «Почему брат и его семья не помогают мне, как я им столько раз помогала?» И услышала в ответ: «Не смеши». А что здесь смешного?
В конце концов я просто закрылась. С родственниками много лет не общаюсь: даже когда незадолго до смерти матери мне нужна была помощь и я к ним обращалась, они под разными предлогами отказали. Но у меня уже пенсионный возраст, и я чувствую себя одинокой. Я хочу это исправить. Но, вспоминая молодость, очень боюсь «наступить на те же грабли».
На вопрос отвечает протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО:
Дорогая Галина, ваше желание естественно. Помогать другим — это и значит быть христианином и пытаться приблизиться к Богу. Этот благой порыв нельзя подвергать сомнению, хотя всегда есть риск разочароваться. Причина — в нашей поврежденной человеческой природе. Но обо всем по порядку.
Господь создал человека для сорадования — чтобы он пребывал в любви, благости и милости Божией. Вот что для нас естественно. Но в мир пришел грех и перевернул все с ног на голову: зло стало неотъемлемой частью нашей жизни. А зло — это отсутствия добра. С тех пор человеку легче даются злые дела, а добродетель кажется неподъемным грузом.
И все-таки надо помнить, что мы сами, выбирая между добром и злом, делаем выбор, и этот выбор чаще всего рационалистический, и как правило, в пользу греха. И тогда происходит наложение благого порыва помогать на наши несовершенства. Мы начинаем думать: раз я сделал доброе дело (которое, может, и доброе-то только в наших глазах), то и люди вокруг должны отвечать мне тем же. Да, действительно, в Священном Писании сказано: поступай так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой, и что посеешь, то и пожнешь. Но это вовсе не значит, что между людьми должны установиться рыночные отношения по обмену добрыми делами.
Творить добро должно быть так же естественно, как есть и пить. Не нужно воспринимать его как геройство. Но сегодня настало время милосердия, которое измеряется не силой любви к людям, а степенью готовности пожертвовать своим комфортом: «Я помогу, но ровно настолько, насколько мне удобно. А ты, ближний, принимай мое добро с почестями, иначе я больше помогать не буду». Но если вы «напрягаетесь» ради того, чтобы получить что-то взамен от Бога, себя или окружающих, это превращается в рутинную работу, в которой и речи нет о стремлении к спасению.
Слово Божие не подлежит сомнению: действительно, что вы посеете, то и пожнёте. Но не факт, что добро вернется к вам от того человека, которому вы это доброе дело сделали. Зачастую мы просто не замечаем того добра, которое творится ради нас: нам уступили место в метро, с нами поздоровались, нам улыбнулись, нас вежливо обслужили — мы все это воспринимаем как должное. Мы привыкли очень высоко ценить свои добрые дела и недооценивать дела других. Подали сто рублей нищему и ждем, что Бог откроет нам счет в банке. А ведь наши добрые дела должны нас менять, возвращать в естественно-райское состояние. Вот о чем мы должны думать, а не о том, чего недодали нам другие.
«Мне мой ближний не помог, а должен был» — эта ложная установка очень популярна. А нам никто ничего не должен. Если нужна конкретная помощь, составьте список, вывесьте объявление в Интернете и спросите: «Кто может помочь?» Я уверен, что добрые люди откликнутся на ваш призыв. Но не надо ждать, что люди самостоятельно догадаются о вашей нужде.
Так как правильно, с какими мыслями помогать ближнему? Это хорошо сформулировал псалмопевец Давид: не нам, Господи… но имени Твоему дай славу (Пс 113:9). Это значит: адресуйте все свои добрые поступки Богу.
Человека, который искренне помогает людям, невозможно «использовать». Он не имеет противоречий между реальными чувствами, намерениями и проявлениями этих чувств, то есть делами в отношении к другому человеку. Если вы будете помогать искренне, то внешние обстоятельства, какими бы они ни были, не будут страшны — не будут смущением или помехой.
Чего не скажешь о том, кто что-то о себе возомнил и начинает творить «добро» от тщеславия и гордыни. Тщеславие — это не только любование собой перед зеркалом. Это и когда вы стоите перед зеркалом и ругаете, унижаете, не любите себя. И потом проще же сказать: «Я бедный, несчастный, я всем помогаю, и все мной пользуются», чем: «Я всем помогаю, поэтому я самый лучший из людей». Можно даже стать зависимым от собственной слабости, от пренебрежения к себе, может понравиться быть жертвой. Такая помощь ближним порождает лишь сомнения и боль, и уж никак не может быть естественной.
Так что, если родственники на вас наседают, а вы не можете сказать «нет», это еще не значит, что вы добрый и хороший человек. Это вполне может означать, что вы подспудно хотите быть пупом земли, вокруг которого крутится общество, восторгаясь вашими «добрыми» делами. Вот только спастись этими делами нельзя. Делами вообще нельзя спастись. Делами можно засвидетельствовать свое состояние — или дьявольское, или райское, Божественное.