Что такое праздность в православии
ПРАЗДНОСТЬ
Праздность вредная и полезная
Не быть никогда в праздности, но что-нибудь делать полезное: а только упраздняться от злых дел, слов и помыслов. Сия бо едина праздность нам полезна (5:72).
Праздность от злых помыслов похвальна и полезна
Коль блаженный покой есть, когда ум от злых и душевредных мыслей, сердце от похотей лукавых упокоевается, очи не смотрят ничего, уши не слушают ничего, язык и уста не глаголют ничего, руки не делают ничего, что святому Божию закону противно! Блаженная сила праздность есть благословенный покой. Сего Творец наш и Господь от нас требует. Сию субботу не токмо на каждой седмице но и на каждый день, час и минуту праздновать должно нам. К сему спасительному и тишайшему упокоению, в котором не токмо внешние уды телесные, но и внутренние душевные силы от вредных дел упокоеваются, и совесть сладко почивает. Сам Христос призывает: «приидите ко Мне вси труждаюшиися и обремененнии, и Аз упокою вы» ( Мф. 11, 28 ) (2:188–189).
Сердце человеческое праздно быть не может (2:187, см. ПРАЗДНОСТЬ, 760).
Праздность есть грех
Христиане не должны в «праздности жити», но в благословенных трудах упражняться. Понеже сама собою праздность есть грех, яко противна заповеди Божией есть: «в поте лица твоего снеси хлеб твой», глаголет Бог Адаму ( Быт. 3, 19 ), которая заповедь и нас, сынов Адамовых касается (3:245).
Праздность есть нарушение заповеди
Праздность, или удаление от трудов, или леность, есть сама собою грех, ибо противна есть заповеди Божией, которая велит нам в поте лица нашего ясти хлеб наш. Еще бо праотцу нашему Адаму сказано от Бога: «в поте лица твоего снеси хлеб твой, дóндеже возвратишися в землю, от неяже взят еси» ( Быт. 3, 19 ), которое повеление и нас сынов его касается. И Апостол святый и ясти тому запрещает, кто не хощет делати. Следственно в праздности живущии и чужими трудами питающиися непрестанно грешат, и дотоль грешить не престанут, доколь в благословенные труды не отдадут себе. От сего выключаются немощные и престарелые, которые хотя бы и хотели трудиться, но не могут (2:187)
Ни к кому удобно диавол не приступает, как к человеку, в праздности живущему (1:247, см. ВНИМАНИЕ, 176).
Праздность – мать пороков
Празден не буди, ибо праздность всему злу научает. Всегда убо буди в трудах добрых, то есть: или книги читай, или молись, или буди в богомыслии, или ручное какое дело делай. Ни к кому так враг не приступает удобнее, как к живущему в праздности; тут ему дом подметен и украшен. Берегись убо праздности, да не впадеши во всякое зло (1:228).
Праздность – мать все ГРЕХОВ
Многие христиане, понеже хлеб готовый имеют, ни за какое дело приняться не хотят, но в праздности живут и в безполезных и бездельных разговорах упражняются, или то и знают, что прогуливаются и из гостей в гости проезживаются. Таковая праздность всему злу их научает. Таковые празднолюбцы и тунеядцы непрестанно грешат противу Бога, глаголющаго: «в поте лица твоего снеси хлеб твой» ( Быт. 3, 19 ) (4:246).
Всякаго греха виною бывает праздность, что и самые язычники признали (3:245).
Не должен ты в праздности жить, но в трудах благословенных упражняться Понеже праздность всему злу виновна, и кто в праздности живет, непрестанно грешит. От сего выключаются немощные и престарелые люди, которые трудиться не могут (5:152)
Не токмо в праздности быть и житие без добрых трудов провождать грешно, как сказано, но сие и многих зол причиною бывает. Ибо СЕРДЦЕ человеческое ПРАЗДНО быть не может, но какими-нибудь мыслями занято бывает. А понеже оно склонно ко всякому злу; и к праздному сердцу, которое никакими полезными трудами не занято, не иначе как к дому праздному, пометенному и украшенному, удобно приступает душевный враг диавол, и мыслями злыми, как вредными плевелами, наполняет его, и в самое действие производить поучает оттуду бывает, что праздность много беззаконий раждает, а ко всякому добру безплодна бывает. Отсюду пьянство, многих зол и соблазнов виновное; отсюду всякия блудныя дела; отсюду злыя беседы, пересуждения, осуждения, насмеяния, злословия, хуления. Праздность вымышляет излишняя роскоши, которыя без обиды ближняго и разорения общества не могут быть. Тако «праздность научает многой злобе», по словеси премудрого Сираха ( Сир. 33, 28 ). Откуду и Соломон глаголет: «в похотех есть всяк праздный» ( Притч. 13, 4 ) (2:187).
Праздность приносит вред телу
Праздность не токмо душу погубляет, но и телу вред наносит. В праздности живущии всяким недугам и немощам подлежат. Как бо вода растлевается, которая течения не имеет, так тело человеческое без движения и трудов портится и ослабевает. Ибо кровь, от которой вся целость телесная зависит, в неимущем движении от трудов, загустевает, и так по малу согнивает. Не трудящийся не может в сладость и пищи принимать. Труды бо суть, как бы некая поджога к восприятию и варению пищи в желудке, без которых желудок отвращается пищи (2:187).
Для сохранения целомудрия избегать праздности (1:233, см. ЦЕЛОМУДРИЕ, 1152).
Чтобы убежать праздности, дорожить временем
Чтобы праздности и оной последующих зол убежать, должно твердо держать, что ВРЕМЯ дражайшее есть паче всякого сокровища. Как слова сказанного возвратить, так и ВРЕМЕНИ потерянного сыскать невозможно. Потерявшие напрасно время будут жалеть, и малейшаго времени к покаянию поищут, не иначе как жаждущие студеныя воды; но не обрящут, когда время будет суда, а не покаяния; строгости, а не помилования. Следует непременно ответ дать и за самое ВРЕМЯ, туне потерянное. Ибо настоящее ВРЕМЯ есть торг, на котором таланты, от Господа нашего нам данные, должно трудами с помощью Божиею умножать, чтобы с ленивым рабом не услышать страшного онаго определения Господня: «неключимаго раба вверзите во тьму кромешнюю» ( Мф. 25, 30 ) (2:188).
Праздность, см. шестая глава, четвертой статьи, первой книги «О истинном христианстве» (2:186–189).
Вам может быть интересно:
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»
Праздность – что это такое? Дух праздности в православии
Наверное, многим приходилось слышать такое слово, как «праздность», но далеко не все понимают, что оно обозначает. Если посмотреть значения этого слова, то можно понять, что данным термином называют безделье, невнимательность к соблюдению основных норм нравственно-духовной жизни, лень в плане совершения духовных практик. Праздность даже доброго человека постепенно приводит к тому, что он становится более злым, сходя с пути истинного на дорогу греха. Такое состояние, как праздность, далеко не является нейтральной средой в духовной жизни, ведь человек становится безразличным к делу своего спасения, постепенно разрушая свою жизнь.
Что такое дух праздности?
Часто в тексте молитв можно прочитать обращение к Богу о том, чтобы он не дал нам дух праздности. Под понятием праздность явно не имеется ввиду отдых, который должен присутствовать в жизни человека, ведь это что-то совсем другое и, о духе праздности стоит рассказать такое:
Чаще всего, праздность является проявлением слабой воли и не разрешает человеку сформировать свою личность. Даже факт того, что человек произносит праздные слова, говорит о его несостоятельности и работает против него. Если праздность вредит только человеку, находящемуся в этом состоянии, то празднословие может навредить и другим людям, приводя их к разным жизненным катастрофам.
Молитва, помогающая избавиться от духа праздности и ее основные прошения
Часто, особенно во время Великого поста, молятся о том, чтобы Господь избавил человека от духа праздности. Эта молитва Ефрема Сирина содержит в себе несколько таких важных прошений:
Праздность и празднословия – это то, что приводит человека не к лучшим последствиям, поскольку такое состояние негативно может повлиять не только на него, но и на окружающих людей. Праздность – это лень и пустота, а празднословие – это ненужные беседы, которые часто влияют на окружающих людей негативно, поэтому и стоит молиться о том, чтобы уберечься от данных состояний.
Такое понятие, как праздность, церковь рассматривает исключительно в негативном свете, поскольку данное состояние разрушает человека изнутри. Праздность – это своего рода духовный порок, от которого обязательно стоит избавляться, чтобы иметь возможность двигаться на пути своего духовного развития вперед.
Но стоит упомянуть и о такой понятии, как Богоугодная праздность. Именно в таком контексте праздность расценивается, как временное освобождение человека от земной суеты и всех его дел, чтобы больше времени уделить Богу, посвятив его Творцу. То есть, если в воскресные дни человек не занимается делами по дому и не ходит на работу, он должен это время провести в церкви, в молитве, а не просто лежать на диване.
Между праздностью и празднословием
Как связаны между собой праздность, уныние, любоначалие и празднословие? Над молитвой преподобного Ефрема Сирина продолжает размышлять протоиерей Игорь Прекуп.
Единый дух у праздности и уныния, любоначалия и празднословия — единый, хотя и кажется это странным: что касается праздности и уныния — еще куда ни шло, ну празднословие, ладно, допустим, но при чем тут любоначалие?
Во-первых, стоит обратить внимание на то, что уныние — явление отнюдь не «плоскостное». Его не следует сводить к подавленности, бессилию, точно так же, как и праздность — к лени. Это явление объемное и многоаспектное, скажем так. Сводить уныние к депрессии — по меньшей мере, поверхностно. Не говоря уже о том, что отождествление тех или иных духовных состояний с похожими, пусть даже с общей в чем-то этиологией, явлениями психического плана — некорректно.
И дело не в том лишь, что смешивать разные дискурсы — моветон. Это разные области исследования: связанные, да, но разные, поскольку психика и душа — не одно и то же, подобно тому как тело человека и одежда на нем, хотя и влияют одно на другое — температура тела прогревает одежду, одежда удерживает тепло; состав ткани влияет на телесное самочувствие (поносите-ка свитер из неочищенной шерсти), а тело своими особенностями конструкции, движений влияет на состояние одежды (где-то образуются «пузыри», в определенных местах швы расползаются, обувь стаптывается характерным образом) — тем не менее, не отождествляются (хотя «по одежке встречают», а она, в самом деле, зачастую много говорит о личности, и наоборот, отношение к человеку непроизвольно переносится на его одежду, а части одежды святых чуть ли не наряду с их мощами издревле почитаются как носители благодати Духа Святого (Деян. 19; 12)).
Поэтому, когда приходится читать или слышать, что «депрессия — это уныние», возникает желание поставить кол и отправить на пересдачу. Депрессия лечится медикаментозно, уныние — нет, потому что это — страсть, явление душевного порядка, химией тут не поможешь.
Уныние охватывает человека по его малодушию: при виде трудностей у него опускаются руки, он не видит смысла ни в сопротивлении противникам, ни в попытке преодолеть обстоятельства: от него ничего не зависит, все уже предрешено…
Доходит до совершенно анекдотических ситуаций. Мой родственник, нейрохирург, рассказывал об одном ассистенте, что всякий раз, когда во время операции случалась какая-нибудь не то, чтобы даже экстремальная ситуация, а просто требующая принятия энергичных мер, например, кровотечение открылось, так тот буквально опускал руки и отходил от стола со словами: «Ну, вот и все… вот и все…» Хирург ему: «Зажим! Иначе, в самом деле „все“ будет!» — а тот себе в прострации пребывает и повторяет как мантру: «Вот и все…».
Комично, да. Идиотизм всегда комичен. Можно, конечно, отмахнуться, трус, дескать. Трус-то он трус, но не в этом только дело. Страх дает импульс, а вот что этот импульс в человеке активизирует? В данном случае можно констатировать, что с тем горе-ассистентом происходил приступ уныния: все кончено, предпринимать что-либо бесполезно, бессмысленно. Это именно уныние, а не отчаяние — тут нечего чаять: есть ситуация конкретная в настоящем, а сил ее решить нет. И нет их потому, что человек позволил себе впасть в уныние, позволил страсти овладеть собой (уныние влечет за собой отчаяние, но это особый разговор). А позволил — тут тебе и праздность, и парализующая лень…
Свт. Иоанн Златоуст уподобляет уныние «смертоносному червю», который касается не только плоти, но и самой души, «оно — моль, поедающая не только кости, но и разум, постоянный палач, не ребра рассекающий, но разрушающий даже и силу души, непрерывная ночь, беспросветный мрак, буря, ураган, тайный жар, сожигающий сильнее всякого пламени, война без перемирия, болезнь, затемняющая многое из воспринимаемого зрением». Он же объясняет, что душа, будучи «объята облаком уныния», неспособна «ни спокойно выслушать что-либо полезное, ни сказать», и что очень важно: в этом состоянии она «скоро задыхается, если у нее нет руки, которая бы поддержала ее».
О том же говорит и прп. Нил Синайский: «…Душа, когда отовсюду окружило ее уныние, скоро бывает подавлена, если не найдет, кто простер бы к ней руку, и утешил ее». А каково это — «протягивать руку» тому, кто не расположен «спокойно выслушивать»?
И, тем не менее, никаких нет оправданий нам, типа «сам виноват», «что я могу сделать, если человек сам себе помочь не хочет», «а он меня о помощи не просил» (не звал, не приглашал, не жаловался). В состоянии уныния такого «пассивного» типа, располагающего к глухой замкнутости, человек вряд ли попросит о помощи. У него даже и на это сил нет. Все блокировано внутренне. Это как раз тот самый случай, когда не надо (якобы смиренно) ждать, пока позовут на помощь или обратятся за советом.
Впрочем, говоря, что уныние — причина праздности и лени, не будем забывать, что у этих пороков есть не только «пассивная», но и «активная» форма. «Уныние, — пишет прп. Иоанн Лествичник, — подущает к странноприимству; увещевает подавать милостыню от рукоделия; усердно побуждает посещать больных… увещевает посещать скорбящих и малодушествующих; и, будучи само малодушно, внушает утешать малодушных»…
Ах, какая «золотая жила» эти слова для тех, кто, оправдывая свой эгоизм, ставит под сомнение доброкачественность милосердия своих ближних, качество их отзывчивости, щедрости, гостеприимства, и собирает аргументы против укоров своей совести! Как удобно, ссылаясь на прп. Иоанна, опорочить чьи-то искренние порывы, чтобы раз и навсегда успокоиться насчет своего лицемерия!
Спешу разочаровать: св. Иоанн Лествичник, перечисляя признаки «активной» формы уныния, ведет речь о тех людях, которые сами по себе не горят ни странноприимством, ни милосердием, но усердствуют во всем этом, чтобы отвлечься даже не столько от самой страсти уныния, сколько от той тоски, которую оно производит в душе; заботятся о дальних, уклоняясь от заботы о ближних, в частности, о домашних, и от работы над внутренними проблемами, порождаемыми страстями, в том числе и унынием.
Кстати, о тоске. Сохранилось наставление прмц. Марии Гатчинской проф. И.М. Андреевскому, благодаря которому это наставление дошло до нас во всей точности, ясности и утонченности мысли. «Тоска, — сказала ему м. Мария, — есть крест духовный — посылается она в помощь кающимся, которые не умеют раскаиваться, то есть после покаяния снова впадают в прежние грехи… А потому — только два лекарства лечат это, порой крайне тяжкое, душевное страдание.
Надо или научиться раскаиваться и приносить плоды покаяния, или со смирением, кротостью и терпением и великой благодарностью Господу нести этот крест духовный, тоску свою, памятуя, что несение этого креста вменяется Господом за плод покаяния… А ведь какое это великое утешение — сознавать, что тоска твоя есть неосознанный плод покаяния, подсознательное самонаказание за отсутствие требуемых плодов. От мысли этой — в умиление прийти надо, и тогда тоска постепенно растает, и истинные плоды покаяния зачнутся…»
Уныние — страсть крайне тяжкая и опасная. Если подверженный ей человек не в состоянии «приходить в умиление» и нести этот крест со смирением и благодарностью Богу, то не грех будет или заняться таким делом, которое помогло бы преодолеть тоску, или в меру развлечься, лишь бы только не сломаться, не впасть в отчаяние. Поэтому, если налицо симптомы «активной» формы уныния, это не повод налетать на человека и начинать обличать его состояние, попутно разоблачая суетность его стремления к доброделанию.
Тем более, что естественное доброе стремление-то может быть искренним, и благодаря унынию оно просто высвободилось как бы под предлогом создания позитивного психологического фона, а тут мы со своими «духовными увещеваниями» раз! — и припечатаем, заклеймим как обманный маневр… Нет, все же тут многое сгодится, только бы не дать трясине уныния засосать болящего. Многое, да, но в меру, постепенно приходя к мысли о необходимости решать духовные проблемы духовными средствами.
Конечно, борясь с унынием, стоит помнить о точках опоры этой страсти, чтобы невольно их не подпитать и не создать еще более благоприятной почвы для нее. Поэтому уместно вспомнить предостережение прп. Иоанна Лествичника, что матерь уныния — тщеславие.
Вот вам и связка с любоначалием.
Это лишь на первый поверхностный взгляд у любоначалия ничего общего ни с унынием, ни с праздностью. Напротив, любоначалие — закономерное следствие праздности духовной: уход от работы над собой, от строительства своей души, от роста духовного — в рост карьерный, отвлечение от своего внутреннего ничтожества на значимость внешнюю. Любоначалие — это характерное для уныния проявление тщеславно самоутверждающейся активности (использование служебного или иерархического положения, в том числе и возрастного — властолюбие в масштабах семьи, например). С унынием через тщеславие у любоначалия связь очень прочная.
Однако подобно тому, как некорректно сводить праздность к лени, было бы неправильно сводить любоначалие к властолюбию. Причина несводима к своему следствию. Прот. Александр Шмеман, рассуждая о любоначалии, акцентирует наше внимание на сути этого явления: «Если Бог — не Господь и Владыка моей жизни, то я сам превращаюсь в своего господина и владыку (кредо секуляризма. — И.П.). Я становлюсь абсолютным центром моего собственного мира и рассматриваю все с точки зрения моих потребностей, моих мнений, моих желаний и моего суждения».
Жажда первенствовать — страстная, всеобъемлющая, всепоглащающая, подчиняющая себе все прочие стремления и потребности, определяющая восприятие реальности, всего и вся — вот что такое любоначалие. Прп. Ефрем употребил слово φιλαρχία ; ἀρχή — начало, а отсюда уже значение возглавления, начальствования как правления, господства, но по сути это — первенство, которое может стремиться к власти, к господству, к подчинению своей воле кого-то или чего-то (от себе подобных до природных стихий), а может и не преследовать этих целей, довольствуясь упоительным сознанием достигнутого первенства («Я ль на свете всех милее, / Всех румяней и белее?»).
Любоначалие, не интересующееся управлением, не стремящееся властвовать, это отнюдь не безобидное явление на уровне мелкого самолюбия (и Пушкин это убедительно показал на примере злой мачехи). Стремление первенствовать любой ценой вынудит осваивать искусство манипуляции, заставит предпринимать самоотверженные усилия, ради достижения своей цели, не гнушаясь устранением конкурентов. Зависть пока еще никто не отменял.
Она, проклятая, побудила Денницу к богоборчеству, она же побудила его в злобе на Отца надругаться над Его образом, склонив человека к погибельному предательству, она же возбудила в Каине смертоносную ненависть к брату и стала причиной первого убийства. Опять же в Каине было «всего лишь» желание первенствовать, а не властвовать, но Господь призрел только «на Авеля и на дар его» (Быт. 4; 4)… на Авеля, ставшего прообразом Христа, Которого тоже убили из зависти.
Н.О. Лосский, рассуждая о типах зла, делит все так называемые «отрицательные ценности» на две категории: зло сатанинское и зло как порождение земного эгоизма. Последнее выражается не в любви к злу как таковому, а в предпочтительном интересе к себе в смысле сосредоточенности на своих переживаниях и невнимания к чужой жизни, отсутствия интереса к ней, тогда как «сатанинское зло есть гордыня деятеля, не терпящего превосходства Бога и других деятелей над собою, стремящегося поставить себя на место Бога и занять исключительное положение в мире, выше остальных тварей».
Земной эгоизм толкает порой на страшные преступления, но злодей при этом как бы и сам не рад, он бы предпочел никому не причинять зла и ничему не наносить ущерб, ради получения тех или иных благ, да вот… не видит другого пути, ему не нравится само по себе средство, которым он достигает своей цели, он не радуется горю тех, кто из-за него страдает (хотя мало-помалу может войти во вкус) — он просто «борется за место под солнцем в виде гаража».
Иное дело — зло сатанинское: его стержень — стремление к первенству ради первенства: властвовать, чтобы переживать свое господство, наслаждаться им, состязаться в споре не для того, чтобы установить истину, но чтобы вынудить противника и аудиторию признать свою правоту, и если не доказать, так навязать ее! Любоначалие порождает властолюбие и побуждает любить власть как средство упиваться своим первенством, своим господствующим положением.
Любоначалие, коренящееся в порочной праздности духа и питаемое тщеславием, порождающим уныние, неизбежно выражается в празднословии (αργολογία ). О чем, однако, лучше побеседовать, если Бог даст, в другой раз.
«Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми»
Слово о молитве преподобного Ефрема Сирина
Внешняя праздность нам понятна почти каждому, потому что все мы в той или иной степени бываем причастниками этой душевной болезни, когда предаемся нерадению и разленению и допускаем небрежение о своей домашней молитве, опускаем хождение в храм либо когда позволяем себе на молитве поспешность, с тем чтобы поскорее закончить ее и предаться отдыху или суетной болтливости; но когда этот недуг поразитвсе наши душевные силы, то наступает тяжелое нравственное, душевное состояние. Тогда человек уже не живет нормальной, настоящей жизнью, потому что нет у него в душе постоянного оживотворяющего начала для полноценной человеческой деятельности, а живет жизнью призрачной, вымышленной, бесполезной, никому не нужной. Любит предаваться бесполезным мечтаниям и праздным суетным разговорам и бывает неспособен ни к какому доброму делу.
Вместе с тем очень часто само уныние приводит к другому, более опасному душевному состоянию, называемому отчаянием, когда человек нередко допускает мысль о преждевременной смерти и даже почитает ее уже существенным благом на пути своей земной жизни.
Как сосуд, который часто открывают, не сохраняет крепости и аромата с!амого благовонного вещества, помещенного в нем, так и душа того человека, который любит многословить, не сохраняет надолго добрых мыслей и добрых чувствований, а изрыгает из себя потоки осуждения, злоречия, клеветы, лести и т. д. Поэтому-то Церковь постом и молится: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих. Не уклони сердце мое в словеса лукавствия (Пс. 140, 3-4). Как сорняки засоряют почву и мешают произрастать на ней добрым злакам, так пустые, гнилые слова убивают душу и не дают возможности произрастать в ней добрым помыслам и чувствам.
Итак, дорогие братия и сестры, помня и храня сокровенные в молитве преподобного Ефрема благие уроки, последуя им, мы обязательно привлечем к себе благодать Божию и соделаемся милыми Отцу своему Небесному, удостоимся зреть Горний Иерусалим и блаженствовать со всеми Небесными Силами и душами праведных.
А поэтому всегда, и особенно в дни Великого поста, почаще будем взывать: Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиреномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.
О грехе празднословия
Вед.: Здравствуйте! «Молчание — золото», ― тот, кто следует этой народной мудрости, не подвержен греху празднословия. Так ли это, узнаем сегодня у Митрополита Саратовского и Вольского Лонгина. Владыка, что же такое грех празднословия?
Митрополит Лонгин: Празднословие — привычка, которая свойственна очень многим людям. Думаю, что и мы с вами не всегда можем ее избежать, когда говорим о том, что нам не полезно. Наверное, самый яркий пример этого греха — осуждение окружающих нас людей. Мы часто и с большой легкостью, с желанием, начинаем осуждать тех, кто нас окружает. Все мы время от времени даем друг другу поводы для этого. Но надо знать, что ни нам самим, ни тем, о ком мы говорим, кого осуждаем, это никакой пользы не приносит. В результате получается, в самом прямом смысле, празднословие, то есть праздные разговоры, не приводящие ни к чему.
Празднословие не только бесполезно, но еще и очень вредно для каждого из нас. Осуждая или просто болтая без смысла, мы как бы «выстужаем» наше сердце и нашу душу. Святые отцы, говоря о празднословии, часто употребляли это понятие. Это как дом с открытыми окнами и дверями в мороз — там не может жить ничего доброго. Поэтому и в сердце человека, который постоянно празднословит, со временем образуется пустота, которая не дает вселиться в это сердце ничему хорошему, доброму. Кроме того, такой человек постепенно привыкает видеть во всем и во всех только плохое. Плохого действительно много в нашей жизни, но хорошего все-таки больше. Человек празднословящий об этом забывает.
Вед.: Владыка, а грешит ли человек, который говорит о добре, любви, милосердии и прочих добродетелях?
Митрополит Лонгин: Если человек, который говорит об этом, сам пальцем не двигает к тому, чтобы приобрести эти добродетели, то, наверное, грешит. Хотя, конечно, говорить о добре, милосердии, любви гораздо лучше, чем о чужих грехах.
Вед.: Владыка, а вообще может ли православный человек быть общительным? Не грешно ли это?
Митрополит Лонгин: Нет, ни в коем случае. И может, и должен, потому что в общении с людьми мы воспитываем себя, свои чувства. В конце концов, общаясь с другими людьми, мы можем говорить о самом главном — о Боге.
Вед.: Владыка, нам пришло множество вопросов. Пишет нам Алла: «Одна моя знакомая почти в каждом разговоре со мной жалуется на своих близких и сослуживцев. Сочувствовать — значит, поддерживать ее в осуждении. Говорить, что нужно любить и прощать — получается, я указываю ей на грехи. Начинаю избегать общения с ней. Посоветуйте, пожалуйста, как поступить?»
Митрополит Лонгин: Наверное, надо выражать сочувствие, но не самому факту осуждения, когда человек слышит о ком-то плохие вещи и поддакивает: «Да-да, действительно». А должно быть сочувствие состоянию человеческой души, которая видит только плохое, или которая подавлена тем плохим, которое объективно встречается в нашей жизни. Сочувствие в этом плане нужно и, я думаю, полезно. Конечно же, утешать человека надо. Так бывает, что человек, будучи как бы «погребенным» негативными впечатлениями, эмоциями, приходит к мысли, что вокруг все ужасно, плохо и ничего хорошего, даже луча света в этом темном царстве, не существует. Это не так, и человека надо постараться в этом переубедить, пытаясь показать какие-то добрые примеры, в том числе, примеры добрых чувств в окружающих нас людях. Обязательно нужно попытаться пробудить в человеке христианское отношение, правильные христианские чувства к чужим недостаткам и вообще ко всему плохому, что встречается в этой жизни. И первое из таких чувств — это снисходительность и жалость. Ведь человек, который все время осуждает, чаще всего очень требователен к окружающим, достаточно жесток по отношению к ним. А христианское отношение — это, прежде всего, жалость и сострадание. Когда они есть у человека, он спокойнее относится к недостаткам других.
Вед.: Как у Достоевского: «Простить — значит, понять». И в Евангелии: какой мерою меряете, такой и вам отмерено будет (ср: Мк. 4, 24).
Митрополит Лонгин: Совершенно верно. Главное, откуда можно научиться отношению людей между собой,— это, конечно, Евангелие. Вот почему очень важно стать христианином, чтобы разбираться в том, что происходит вокруг тебя.
Вед.: Спасибо, Владыка. Следующий вопрос задает Алексей: «Является ли осуждением разговор двух о третьем лице, если говорится объективно, то есть правда о его негативных поступках, просто констатируется факт?»
Вообще лучше никого не осуждать, не оценивать, если только это не является твоей работой. Если ты, скажем, начальствующий, то конечно, если твой подчиненный никуда не годится с профессиональной точки зрения, то ты не можешь закрывать на это глаза и делать вид, что все в порядке. Тогда ты уже грешишь больше, чем этот человек. А во всех остальных случаях, я думаю, надо как-то очень мягко, спокойно относиться к этому.
Вед.: Спасибо, Владыка. Следующий вопрос задает Лидия: «Уважаемый Владыка! Как отучить мужа ругаться матом? Мне кажется, он не совсем понимает отрицательную сторону или даже пагубность такой речи».
Митрополит Лонгин: Очень сложный вопрос. Я, честно говоря, с трудом себе представляю, как это можно сделать. Прежде всего, нужно постоянно напоминать человеку о том, что это нетерпимо, плохо, что выражаться матом, особенно при женщинах, детях ни в коем случае нельзя, да и без них тоже не стоит. Но насколько это будет действенно, зависит от взаимоотношений в семье. Если муж любит жену, он постарается услышать ее просьбу. Если он не слышит, значит, в семье такие отношения, при которых эта просьба останется втуне.
Сегодня это привычка очень многих людей, причем самых разных, не только простых, как было раньше, но и достаточно высокопоставленных, в том числе достаточно интеллигентных, ― разговаривать на этом «языке». К сожалению, она распространяется все шире, и ничего, кроме негативных последствий, иметь не может. Дело в том, что общий уровень культуры нашего народа резко снизился за последние десятилетия, и продолжает снижаться. Это очень плохо. Ведь дело в том, что само по себе это явление невозможно рассматривать изолированно от контекста, от общего состояния нашего общества. Это очень характерное проявление общего удручающего состояния нравственности и культуры.
Вед.: Владыка, Мария пишет нам: «Здравствуйте! Помогите понять значение слов ″гневаясь, не согрешайте″. Спасибо».
Митрополит Лонгин: Это связано со святоотеческим пониманием того гнева, который допустим для человека. Надо гневаться на грех, на какое-то беззаконие, но при этом не согрешать, не впускать в свое сердце гнев и его последствия, а также ни в коем случае не распространять этот гнев на кого-либо из людей.
Вед.: А это возможно?
Митрополит Лонгин: Я думаю, что при достаточно долгом опыте внутренней внимательной жизни — да, возможно.
Вед.: Владыка, нам пишет Антон: «Объясните, что значат слова из послания первого к Коринфянам: ″Жены ваши в церквах да молчат″. Это нужно понимать в прямом смысле слова?»
Митрополит Лонгин: Имеется в виду проповедь и научение. Никогда в древности вообще в каком-то собрании женщина не имела голоса, а в церковном собрании женщина не имеет права учить вере, богословствовать, каким-то образом возвышать свой голос. Это древняя практика, она сохранилась до сих пор. Это не значит, что женщина, скажем, не может читать или петь на клиросе.
Вед.: Но пусть женщины не подходят к другим и не говорят: не так стоишь, не так одет…
Митрополит Лонгин: Апостол вряд ли догадывался, что так будет со временем, но я думаю, что его слова можно распространить и на этот случай. Иногда нужно сделать замечание, потому что сейчас слишком много людей, которые в церкви могут позволить себе чудовищные вещи. У меня сложное отношение к женщинам, которые делали или делают замечания в церкви. Я знаю, каким благородным негодованием в последние годы полны все наши средства массовой информации, церковные и нецерковные, в отношении этих женщин, страшных «бабок» или, как один человек сказал, «православных ведьм», и так далее. Но вот у меня несколько иное отношение. Я считаю, что все равно в церкви должны быть люди, которые не грубо, а мягко, с любовью, но все-таки показывают человеку, впервые зашедшему в храм, как в нем можно и нужно себя вести. Да, очень плохо, когда мы обижаем человека, пришедшего в храм, и он в результате уходит и дает себе слово больше никогда не переступать церковного порога. Но ничуть не лучше, когда такой вот человек начинает своим поведением, отношением обижать тех людей, которые уже в храме находятся. Они тоже люди и заслуживают доброго к себе отношения. Поэтому вопрос этот сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Вед.: Владыка, пишет нам Светлана: «Спаситель сказал, что потребует ответа за каждое праздное слово. Но ведь человеку свойственно забывать. В старости он уже многого не помнит. Как же он будет давать ответ?»
Митрополит Лонгин: Это образное выражение. Конечно же, не в прямом смысле будет воспомянуто каждое праздное слово человека. Мне кажется, тут надо иметь в виду не просто празднословие, а наши пустые обещания, пустые обеты, которые мы иногда даем. Например, человек что-то говорил ― и не сделал, обещал ― и не выполнил. За это, конечно, с человека будет спрошено, об этом и сказано в Священном Писании. Тем самым человек предупреждается о том, какое внимание он должен уделять тому, что он говорит, что обещает, тому, что исходит из его уст.