Что такое демографическая революция 19 века

Что такое демографическая революция? Каковы её причины и социальные последствия?

Демографическая революция – резкий скачок в росте численности населения, вызванный снижением смертности и повышением рождаемости.

В основе происходящих изменений лежало активное влияние на развитие общества процессов модернизации. Промышленная революция поставила экономику на новый уровень и дала людям новые жизненные шансы. Постепенно разрушались сословные и правовые препятствия для вступления в брак людей разного сословного и экономического положения. Изменения в сознании заставили иначе относиться к детям, уделять им больше внимания и заботы. Меньший урон наносили войны. Особую роль сыграла медицина. Благодаря успехам санитарии и личной гигиены к концу XIX в. значительно сократилась смертность от инфекционных болезней. Особенное значение имело снижение детской смертности. Наконец, увеличению численности населения способствовало и улучшение питания людей. Главным достижением в результате произошедших изменений явилось резкое снижение смертности.

Демографическая революция увеличила пространственную мобильность людей, вызвала такое явление как пауперизм, т.е. катастрофическая массовая бедность. Важным последствием стала урбанизация, т.е. рост городов.

Свежие записи

Нуклеиновые кислоты — функции РНК и ДНК

Глицерин — применение, побочные эффекты и свойства

Источник

Что такое демографическая революция 19 века

Демографическая история изучена несравненно хуже, чем, скажем, история экономическая. Это объясняется как тем, что важность ее изучения осознана лишь в самое последнее время, так и трудностью изучения демографического прошлого, которое не оставило почти никаких материальных следов. Все же усилиями демографов примерно с начала XX века накоплено довольно большое количество фактов, которые позволяют хотя бы в самом общем виде представить себе схему демографического развития на протяжении всей истории человеческого общества. Согласно этой эскизной, весьма слабо разработанной схеме, демографическое развитие человечества предстает в виде медленной эволюции с двумя «перерывами постепенности», с двумя скачками, двумя демографическими революциями.

Первая демографическая революция и обусловленный ею рост населения были не только следствием развития производительных сил, но и сами составляли один из важных элементов этого развития, одну из составных частей того материально-технического переворота, который завершился становлением классового общества, пришедшего на смену первобытнообщинному строю, экономические условия существования которого претерпели существенные изменения.
Тип воспроизводства населения, установившийся в результате первой демографической революции, оставался затем неизменным на протяжении тысячелетий. Разумеется, показатели режима воспроизводства испытывали значительные колебания, зависящие от различных внешних условий, от пертурбационных факторов экономического и социального характера, причем сами эти колебания были неотъемлемой чертой примитивного типа воспроизводства. Этот длительный эволюционный период демографического развития человечества был прерван новой демографической революцией, начавшейся в конце XVIII века в Западной Европе. Ниже мы сосредоточим свое внимание на этой второй демографической революции. Именно эту демографическую революцию мы и будем иметь в виду в дальнейшем, даже в тех случаях, когда для краткости слово «вторая» будет опущено.

Вторая демографическая революция была подготовлена теми же историческими событиями, что и промышленная революция XVIII-XIX веков и началась одновременно с ней. И исторически и логически первым актом демографической революции явилось преодоление традиционного уровня смертности.

Помимо экономических последствий, о которых говорилось выше, снижение смертности имеет и весьма важные непосредственно демографические последствия. Они заключаются в том, что благодаря снижению смертности все большее число рождающихся детей стало доживать до возраста родителей, в результате чего каждое предшествующее поколение стало замещаться последующим с большим численным превышением и рост населения стал все более и более ускоряться. В «демографическом бытии» людей произошли коренные изменения, и впервые в истории появилась возможность сознательного ограничения рождаемости в значительных масштабах, что отнюдь не ставило под угрозу само продолжение человеческого рода.

Необходимость снижения рождаемости была осознана на уровне семьи, и это снижение было осуществлено без всякого понуждения извне, что вытекало из самой природы семьи.

Увеличение числа выживающих детей стало противоречить устремлениям буржуазного общества, потому что оно угрожало целостности накопленных состояний, в частности же грозило дроблением мелкой земельной собственности и потому особенно ощущалось крестьянством в тех странах, где существовала частная собственность на землю.

Этот этап развития оказывается, однако, преходящим. Развитие производительных сил постепенно начинает предъявлять такие требования к качеству рабочей силы, которые уже не могут быть удовлетворены при применении детского труда. Более того, подготовка взрослых рабочих уже не может осуществляться прежними способами. Для того, чтобы рабочие смогли функционировать в качестве важнейшего элемента современных производительных сил, должны были измениться все условия их воспроизводства как работников, что, в свою очередь, потребовало изменений в условиях жизни рабочего класса. Эти изменения охватывают различные стороны жизни как отдельного человека, так и семьи, распространяются на весь образ жизни людей, на условия их труда, быта и использования досуга, на уровень их образования и культуры, строй потребностей, круг интересов, формы общения, на их классовое и гражданское сознание.

Создавшуюся коллизию семья осознает как необходимость отказа от прежней высокой рождаемости. Такой отказ позволяет ей продолжать выполнять свои социальные функции, но в то же время отнюдь не означает прекращения выполнения функций демографических, не нарушает интересов продолжения рода. Отказавшись от многодетности, семья не становится бездетной. Благодаря снижению смертности рождение 2-3 детей на семью с точки зрения воспроизводства населения равнозначно рождению 5-7 детей до начала демографической революции. Число выживающих детей остается примерно таким же, что и раньше, но вследствие отсутствия демографических катаклизмов типа страшных эпидемий и голодных моров средневековья расширенное воспроизводство населения обеспечивается надежнее, чем когда-либо в прошлом.

Выше мы уже говорили о прямом влиянии снижения смертности на развитие производства, однако его последствия не ограничиваются лишь непосредственным воздействием на производительные силы, они гораздо шире. Снижение смертности было одним из ярчайших проявлений победы человеческого разума над слепыми силами природы. Оно сыграло огромную роль в преодолении психологии пассивности и покорности, свойственной средневековому человеку, мистицизма и предопределенности; без него было бы немыслимо формирование нового мировоззрения и нового мироощущения, революционной активности, свободомыслия и оптимизма трудящихся масс.

Замена старого типа воспроизводства новым не может произойти сразу, она совершается постепенно на протяжении жизни нескольких поколений людей. Поэтому с началом демографической революции население вступает в более или менее длительный период, во время которого наблюдаются промежуточные, переходные характеристики воспроизводства населения, сочетающие в себе признаки старого и нового типов демографического воспроизводства,- период демографического перехода. Демографический переход включает две основные фазы: фазу снижения смертности и фазу снижения рождаемости. Для того, чтобы демографическая революция совершилась, должны произойти оба эти снижения, и в этом смысле демографическая революция происходит везде одинаково. Но скорость каждого из этих снижений, их взаимодействие между собой, последовательность их распространения на различные слои общества зависят от ряда конкретно-исторических факторов, в том числе, как будет показано ниже, во многом определяются социальным строем. Поэтому демографический переход в разных исторических условиях может протекать (и протекает) по-разному, причем конкретные особенности демографического перехода в той или иной стране имеют важное самостоятельное значение.

В большинстве случаев вторая фаза перехода (снижение рождаемости) начинается спустя более или менее длительное время после начала его первой фазы (снижения смертности). В течение же этого времени снижающейся смертности соответствует неизменно высокая рождаемость, в результате чего происходит ускорение роста численности населения. Это ускорение продолжается до тех пор, пока не начинается вторая фаза перехода, после чего ускорение роста населения прекращается, и по мере того как снижение рождаемости «догоняет» снижение смертности (а иногда даже и обгоняет его), рост населения замедляется, возвращаясь примерно к тем темпам, которые наблюдались до начала демографической революции.

Таким образом, в процессе демографического перехода население переживает, как правило, период небывало быстрого роста, так что численность его менее чем за столетие может вырасти гораздо больше, чем за всю его предшествующую историю. Такое огромное увеличение численности населения за короткий период времени получило название «демографического взрыва». Мощность такого «взрыва» зависит от конкретной ситуации, в которой осуществляется демографический переход.

Исторический опыт позволяет выделить три типичные схемы демографического перехода. Первый тип можно проиллюстрировать примером Франции, где (почти исключительный случай) обе фазы перехода начались практически одновременно, снижение смертности и рождаемости шло почти параллельно, в силу чего Франция не знала «демографического взрыва».

Наконец, третий тип демографического перехода характерен для развивающихся стран в наше время. Смертность в этих странах снижается очень быстро и во многих из них сейчас она значительно ниже, чем где бы то ни было в XIX веке; вторая же фаза перехода в лучшем случае только-только начинается, да и то, видимо, далеко не везде. Поэтому превышение рождаемости над смертностью достигает огромных размеров, а мощность «демографического взрыва» намного превосходит все известное до сих пор.

«Демографический взрыв», стало быть, не есть следствие демографической революции как таковой (на примере Франции мы видели, что эта революция может осуществляться и без «демографического взрыва»), а вытекает из определенного характера демографического перехода, из его специфики, тесно связанной с экономическими и социальными условиями тех стран, в которых он совершается. Но, в конечном счете, «демографический взрыв» порожден все-таки демографической революцией, поэтому оценка последствий «демографического взрыва» должна быть включена в оценку значения демографической революции в целом.

Нет сомнения, что эти ближайшие последствия демографической революции очень важны. Человечество уже сейчас столкнулось со сложными экономическими, экологическими и другими проблемами, которые приобретают большую остроту главным образом в тех районах мира, где бедность и экономическая отсталость задерживают вступление во вторую фазу демографического перехода, что, в свою очередь, тормозит социально-экономические преобразования в этих районах. Озабоченность мирового общественного мнения наблюдающимися и возможными в близком будущем последствиями «демографического взрыва» имеет серьезные основания, и глубоко неверно сводить ее, как это иногда делается, лишь к новому рецидиву мальтузианства.

Но современный «демографический взрыв» не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило в Европе в прошлом столетии. Демографическая масса сама является экономическим и экологическим фактором так же, как и плотность населения. Огромное увеличение людских ресурсов на нашей планете может сыграть роль одного из главных материальных условий нового переворота в области производства, нового скачка в развитии человеческой цивилизации, во всяком случае, не меньшую, чем та, которую сыграл в истории человечества рост населения в эпоху неолита.

Мы видели, что демографическая революция, как по своему содержанию, так и в смысле последовательности ее этапов, теснейшим образом связана с развитием производительных сил, и когда последнее достигает определенного уровня, она не может не произойти. Поэтому совершенно естественно, что, начавшись в конце XVIII века в наиболее развитых капиталистических странах того времени, демографическая революция на протяжении XIX века распространялась на все новые и новые страны, становившиеся на путь капиталистического развития. В XX веке она очень интенсивно протекает в социалистических странах, а с середины XX века охватила и развивающиеся страны, превратившись таким образом во всемирное явление.

Однако если материальные предпосылки демографической революции, связанные с развитием производительных сил, могут быть примерно одинаковыми в странах с различным общественным строем, то социальные условия, в которых она совершается, глубоко отличны, что вносит существенные различия в сам ход демографической революции. В каких конкретных формах, с какой скоростью, в какой социальной атмосфере протекает эта революция и какое влияние оказывает она на общее социально-экономическое развитие, как она рефлектируется сознанием, в огромной мере зависит от общественного строя.

Не случайно стремительное распространение внутрисемейного регулирования рождаемости, которое приводит к неизбежному крушению искусственно созданных или поддерживавшихся, но давно уже не оправданных объективными условиями институтов, традиций и т.п., воспринимается индивидуалистическим мелкобуржуазным сознанием как крушение всех нравственных устоев общества и ведет к деградации буржуазной семьи, крайностям «сексуальной революции» и т.п.

В специфических условиях происходит демографическая революция в развивающихся странах. Поскольку эти страны в той или иной мере приобщены к техническим и культурным достижениям экономически развитых стран и сами постепенно включаются в общее движение по пути научного и технического прогресса, демографическая революция не могла не распространиться и на них.

С другой стороны, надо отметить, что замедление в развитии демографической революции само в известной мере тормозит социально-экономические преобразования не только потому, что ускоряющийся рост населения создает дополнительные экономические трудности, но и потому, что традиционный демографический уклад служит одним из краеугольных камней тех отживших экономических и социальных форм, без разрушения которых невозможно полное преодоление вековой и тысячелетней отсталости.

Переход к социализму коренным образом изменяет условия протекания демографической революции, о чем свидетельствует опыт нашей страны. Демографическая революция в СССР началась еще в конце прошлого века, когда было зафиксировано довольно быстрое и повсеместное снижение смертности. Однако в условиях капитализма, отягощенного к тому же огромным количеством феодальных пережитков, втягивание основной массы рабочего и крестьянского населения в первую фазу демографического перехода происходило чрезвычайно медленно. Накануне Великой Октябрьской социалистической революции существовали огромные различия в уровне смертности разных общественных групп. Устранение социального неравенства в СССР и быстрый рост социалистической экономики создали основу для быстрого и всеобщего снижения смертности. Быстро развивающаяся экономика обеспечила растущее население необходимыми условиями производства и средствами существования.

Из сказанного, разумеется, не следует, что при социализме нет никаких демографических проблем, в том числе и проблем, связанных с осуществлением демографической революции. Кроме того, могут существовать демографические проблемы, связанные не с демографической революцией, а с необходимостью поддержания наилучшего, с точки зрения общества, режима воспроизводства населения в рамках современного типа воспроизводства, который устанавливается в результате демографической революции, потому что формирующийся стихийно режим воспроизводства населения может быть далек от оптимального. Но подобные проблемы в социалистическом обществе решаются на социально непротиворечивой основе, причем успешность и быстрота их решения во многом зависят от того, насколько глубоко познаны объективные закономерности демографического развития и насколько полно они учтены при разработке и реализации планов и программ социально-экономического развития. Отсюда необходимость внимательного изучения демографических проблем вообще и проблем демографической революции, которая составляет главное содержание современного этапа демографического развития в частности.

Источник

Научно-
образовательный
портал IQ

Великая демографическая революция

В Европе с конца XX века наблюдается неуклонное снижение рождаемости. Единственное исключение — Франция. По среднему числу рождений на одну женщину — коэффициенту суммарной рождаемости (КСР), равному почти 1,9 — Франция приблизилась к уровню простого замещения поколений. На смену двум родителям приходят двое детей, что снижает риски депопуляции. Считается, что основной вклад вносят иммигрантки из бывших французских колоний, однако рождаемость высока и у коренных жителей, уточняют французские демографы в журнале НИУ ВШЭ «Демографическое обозрение». Причина — в стране создан благоприятный климат для семей с детьми.

Французский рекорд

Средний коэффициент суммарной рождаемости по Евросоюзу невелик — по данным Евростата всего лишь 1,59. Ниже, чем даже в среднем по развитым странам мира — 1,6. Аналогичное значение КСР и в России. А вот во Франции этот показатель намного выше — 1,88. В ЕС это абсолютный рекорд. После Франции с большим отрывом идут Швеция (1,78), Ирландия (1,77) и Дания (1,75). На другом полюсе шкалы — Мальта (1,26), Испания (1,31), Италия (1,32). Во многих семьях в этих странах всего по одному ребенку.

В России у большинства пар один или два ребенка. Многодетных семей — с тремя и более детьми — по данным Росстата, меньше 10%. Чтобы население страны не убывало, нужно, чтобы на смену матери и отцу приходили, как минимум, двое детей (КСР свыше 2,0). В противном случае поддерживать численность населения можно только за счёт притока мигрантов.

В массовом сознании довлеет миф, что основной вклад в высокую рождаемость во Франции внесли иммигранты. Это вызывает опасения, что инородцы скоро численно превзойдут коренное население, а Франция навсегда утратит национальную идентичность. Однако, как утверждают французские демографы Сабрина Волан, Жиль Пизон и Франсуа Эран, для тревоги пока нет оснований. В 2017 году лишь пятая часть (19%) всех родов приходилась на мигранток (143 000 из 760 000). Иными словами, в 81% случаев дети родились у коренных жителей страны.

И хотя доля родов среди иммигранток в общем числе рождений во Франции за последнее десятилетие подросла: в 2009 году она составляла 16%. В 2014 — 17,8%, в 2015 — 18%. А с 2016 по 2017 год она не менялась (около 19%). Тем не менее их влияние на воспроизводство население пока далеко от решающего.

Во Франции иммигрантом считается человек, родившийся за границей не во французской семье, но прибывший в страну. Люди, приобретающие французское гражданство после переезда, продолжают считаться иммигрантами. Но дети иммигрантов, появившиеся на свет во Франции, учитываются как коренные жители.

Иммигрантская доля

В 2017 году у коренных француженок было в среднем 1,77 ребенка на одну женщину, а у иммигранток — 2,6 ребенка. При этом для всего населения Франции КСР достиг 1,88. То есть женщины родом из других стран добавили к национальному показателю лишь 0,11 ребенка.

Скромность этого вклада во многом объясняется тем, что доля иностранок среди всех женщин репродуктивного возраста (15-49 лет) во Франции невелика, — всего 12%. (Напомним, что дочери иностранцев, уже родившиеся во Франции, считаются коренными жителями. И рождаемость у них, как у коренных француженок.) И хотя этот показатель тоже подрос за прошедшее десятилетие: в 2009 году он был всего 10,6%. А вклад иностранок во французский КСР поднялся с 0,09 до 0,11, это всё равно очень умеренный рост.

Если разделить прирост КСР иммигранток (0,11) на КСР всех женщин во Франции (1,88) и умножить на 100%, то получится 5,85%. Таким образом, с 2014 года иммигрантки повышают рождаемость в стране почти на 6%. В 2009 этот показатель был 5%.

Самые многодетные

Уровень рождаемости у иммигранток варьируется в зависимости от страны происхождения. Максимальный КСР — в среднем 3,5 ребенка — у уроженок стран Северной Африки. У женщин из Алжира — 3,69, из Туниса — 3,5, из Марокко — 3,47. Для Европы это почти немыслимый уровень рождаемости.

Для женщин из стран Африки к югу от Сахары, а также из Турции коэффициент суммарной рождаемости составляет примерно 3 (2,91 и 3,12 соответственно). Женщины, родившиеся в Европе, Азии (без учета Турции) и в США, имеют в среднем по двое детей, как и коренные француженки.

Любопытно, что в странах, откуда приехали иммигрантки, рождаемость другая. Так, в Турции у большинства женщин по двое детей, в остальной части Азии КСР колеблется около 2,2. И даже в странах Северной Африки женщины рожают меньше, чем иммигрантки из этих стран во Франции, — в семьях по два-три ребенка. Приезжие из европейских стран тоже более многодетны, чем их соотечественницы, оставшиеся дома.

Напрашивается вывод, что во Франции созданы некие особые условия для материнства. На момент въезда в страну у многих женщин либо вообще не было детей, либо было только по одному ребенку. Но после прибытия начиналось что-то вроде бэби-бума. Правда, кратковременного. Дальше рождаемость снижалась. И иммигрантки по репродуктивному поведению (числу рождений) сближались с коренными жительницами Франции.

Наравне с местными

Подобная конвергенция — сближение рождаемости у приезжих и коренных жителей — происходит во Франции уже не одно десятилетие. От поколения к поколению видно все больше сходства как между разными группами иммигрантов, так и между иммигрантами и остальным населением. Особенно заметно, по данным обследования, упала рождаемость у женщин из Северной Африки, и менее ощутимо — у выходцев из европейских стран (у них рождаемость и изначально была ниже).

Обследование «Франция: социальный портрет» (France, portrait social) 2011 года показало, что иммигрантки из разных стран, родившиеся в первой половине 1960-х, в итоге имели больше детей (2,42 ребенка), чем коренные француженки (у тех было примерно на 0,5 ребенка меньше). Но эта разница сократилась вдвое по сравнению с поколениями женщин 1930-х годов рождения.

Другой пример полной конвергенции репродуктивного поведения — Нидерланды. Иммигрантки там имеют столько же детей, сколько и местные жительницы, поэтому никак не увеличивают КСР. А в Исландии и Дании они даже немного снижают рождаемость. Возвращаясь к Франции, можно сделать заключение, что рождаемость в ней растет не только и не столько за счёт приезжих, сколько благодаря француженкам. И этой тенденции много десятилетий.

Пристальное внимание к демографии во Франции насчитывает не менее 75 лет. В 1945 году, постановлением французского правительства, во главе которого тогда стоял Шарль де Голль, был создан Французский национальный институт демографических исследований. Послевоенное возрождение страны предполагало повышение рождаемости. Франция активно реализовывала семейную политику и стимулировала воспроизводство населения. Подобный курс сохраняется в стране и поныне.

Риск многодетности

Говоря о повышении рождаемости, нельзя не заметить, что для современных женщин часто удобно иметь не более двух детей. Так, по данным недавнего исследования, большинство россиян настроены завести именно двоих отпрысков. Довольно сложно убедить семьи рожать ещё и ещё.

Как отмечают учёные, в семьях, где больше малышей, у женщин часто не остается времени на карьеру и самореализацию. С трудоустройством у матерей (не только многодетных!) нередко возникают сложности. Согласно исследованиям, с рождением третьего ребенка риск отсутствия работы у женщины возрастает в четыре раза.

Вдобавок с появлением новых детей в семье все больше трат. А уровень доходов при этом падает, поскольку мать на время уходит с рынка труда. При этом поддержка родственников возможна не всегда. Таким образом, для многодетности нужно известное мужество. И выбор в пользу двухдетной семьи выглядит рациональным.

Всеобщий спад рождаемости

Снижение рождаемости — естественный процесс в развитии человечества. Это Демографический переход (или Демографическая революция): радикальные изменения смертности и рождаемости в мире.

Демографический переход — это смена баланса высокой смертности и высокой рождаемости равновесием низкой смертности и низкой рождаемости.

Как поясняют эксперты, «вся прежняя история человечества прошла в условиях высокой смертности, ответом на которую и была высокая рождаемость, без неё люди не могли бы выжить». Но когда смертность уменьшилась, рождаемость тоже упала. Исчезла необходимость рожать много и часто ради сохранения популяции. Не случайно исследователи называют (с легкой руки профессора Флорентийского университета Массимо Ливи Баччи) Демографический переход движением от «диссипативной» системы к «экономизирующей».

По сути, демографическая революция изменила саму репродуктивную стратегию вида Homo sapiens. Затратная r-стратегия — производство большого, но быстро гибнущего потомства — сменилась экономичной K-стратегией, когда потомство невелико, но жизнеспособно, что и поддерживает популяцию.

Начавшись в Европе в XIX веке, Демографический переход во второй половине ХХ века постепенно охватил весь мир. Рождаемость падала и в развитых, и в развивающихся странах. За последние 20 лет общее число рождений в Китае и Тунисе снизилось на 31%, в Иране — на 33%, в Марокко — на 19%, подсчитали эксперты. «Перебить» этот тренд сложно. Но как бы то ни было, во Франции женщины не боятся рожать.

Все для детства

Рост рождаемости возможен, если в стране создана среда, дружественная к материнству, подчеркивают исследователи. Речь не столько о многодетности как ценностной установке (это отдельный важный вопрос), сколько об инфраструктуре для семей с детьми. Благоприятный «детородный климат», предполагает не только финансовую поддержку — рост декретных выплат, пособий по уходу за ребенком и прочих форм помощи (например, материнского капитала), но и много других мер — от решения жилищных проблем до обеспечения гендерного равенства дома и на работе.

Дружественная к семьям среда включает во Франции три составляющих. Это разветвленная система пособий (многие из них «страхуют» семьи от бедности), универсальная, рассчитанная на все слои населения организация ухода и воспитания детей и налоговые льготы.

Особенно важна забота о совсем маленьких детях — до трёх лет. Когда малыши в таком возрасте, матерям часто необходима помощь (родственников, нянь и отцов — во Франции мужчины нередко берут пусть короткий, но все же очень значимый для семьи отпуск по уходу за ребенком). Этот период — ключевой в жизни семьи. Он влияет на решение пары, сколько иметь детей. Для многих женщин уход за младенцем — время паузы в карьере. Между тем, у них должен быть выбор: посвятить себя ребенку или продолжать работать.

Во Франции женщинам помогают решиться на последующих детей, причём не в ущерб рабочим обязанностям. Семейная политика в стране — это компромисс между поддержкой института семьи и стимулированием женской занятости.

В пронаталистской политике Франции были и перехлесты: до 1967 года в стране не разрешалась продажа контрацептивов, а до 1975 года были запрещены аборты.

Без отрыва от производства

Государство во Франции старается «замещать» семью в тех случаях, когда это необходимо. Так, для дошкольников есть возможность нанять нянь бесплатно или за символическую плату (труд нянь нередко субсидируется государством).

В стране распространены государственные и частные институты по уходу за малышами до трёх лет: муниципальные, ведомственные, семейные, частные ясли и микроясли на предприятиях. Такие службы работают по будням с 7-8 утра до 6-7 вечера, что удобно для работающих матерей.

Детские сады во Франции (они называются écoles maternelles — «материнские школы») принимают малышей с двух лет, и к трём годам их посещают почти все французские дети, причём бесплатно. Мальчики и девочки могут находиться в школе в течение 12 часов.

Но есть, конечно, и альтернатива. Если женщина хочет (на время) оставить работу и посвятить себя детям, то у неё есть определенная защита от бедности. Она заложена в системе семейных пособий.

Поддержать деньгами

Сразу оговоримся: меры монетарного поощрения рождаемости — это лишь стимулы, но не побудительные мотивы завести ещё одного ребенка. Как отмечают многие исследователи, «никто не будет рожать ради пособий». Но в любом случае, без денежной поддержки семьям с детьми не обойтись. Во Франции пособия несколько больше, чем в России. Многие семьи получают и помощь в решении квартирного вопроса.

Финансирование семейных пособий осуществляется в основном за счет предприятий — процентных взносов от фонда оплаты труда. Эти взносы, а также ассигнования, поступающие от государства, перераспределяет НКСП — Национальная касса семейных пособий (Caisse nationale des allocations familiales, CNAF). Она выплачивает различные виды как семейных, так целевых пособий, например, на оплату жилья. НКСП включает сеть КСП — Касс семейных пособий (Caisse d’allocations familiales, CAF), у которых свыше 120 бюро по всей стране. Все французские семьи получают регистрационные номера в КСП своего округа.

Во Франции есть пособия на рождение, усыновление и уход за детьми; ежемесячные выплаты на детей (они выдаются, если в семье на иждивении есть хотя бы два ребенка в возрасте до 20 лет). Причем право на такие пособия не зависит от уровня дохода семьи. Также существуют пособия родителям с частичной занятостью. Есть пособие на школьные принадлежности, выплаты одиноким или разведённым родителям, пособие на обучение ребенка-инвалида и многие другие.

Отчасти эти выплаты нацелены на снижение неравенства среди детей. В сумме поддержка получается довольно солидная. Тогда как, например, в России аналогичное пособие — довольно скромное. Основные суммы выплачиваются до достижения ребенком полутора лет (но в декретном отпуске можно находиться, пока малышу не исполнится три года).

Кроме того, важно обеспечить для детей хорошее образование, медицинские услуги, социальные сервисы и прочее. Всё это тоже вклад в «копилку» рождаемости. Но вот на что действительно трудно повлиять — так это на установки, сколько иметь детей.

Убедить родить

На решение о рождении ещё одного ребёнка влияет много разных дополнительных обстоятельств — от репродуктивных стереотипов в родительской семье («много детей — это хорошо» или, наоборот, «достаточно двоих детей»), социокультурных факторов (например, уклада семьи) до возраста рождения первого малыша.

Если женщина родила первенца в 29 лет, как сейчас происходит в Евросоюзе, то за свою репродуктивную «карьеру» она в среднем может родить меньше детей. Возраст материнства увеличивается, а вместе с ним сокращается и число детей в семье.

В России возраст рождения первенцев намного ниже — 25,9 лет. Второго ребенка обычно рожают в 30 лет. Тем не менее, есть тенденция к откладыванию деторождений на более поздний возраст.

Выбор сегодня все чаще делается в пользу событий, дающих больше «выгод» и меньше «издержек». Поэтому решения, требующие долгосрочной ответственности, например, вступление в брак и рождение первого ребенка, все сильнее откладываются.

Но главное, какие выводы мы можем сделать из опыта Франции? Что может действительно помочь поднять рождаемость в нашей стране? Очевидно, нам нужно менять и представления, и инфраструктуру, и быт. Большие семьи не могут ютиться в маленьких квартирах, а ведь, например, в Москве, многие молодые родители способны приобрести только их. Матерям нужна гибкая занятость. А солидные пособия не должны выплачиваться исключительно в преддверии референдума по поправкам в Конституцию. Система пособий должна надежно страховать семьи от бедности и помогать в воспитании и образовании детей до достижения ими трудоспособного возраста.
IQ

Источник