Что такое доминантное поведение

Доминирование это в психологии и менеджменте? Подчинение это в психологии и переговорах?

Доминирование это в психологии и менеджменте? Подчинение это в психологии и переговорах? Определения. Причины. Примеры переговоров.

Здравствуйте, уважаемые переговорщики!

Часто в нашей жизни возникают ситуации, когда мы сталкиваемся либо с доминированием, либо с подчинением людей. Ранговые противостояния порой возникают на автомате даже в безобидных житейских ситуациях. И будет здорово, если мы сможем поставить точный диагноз ситуации в короткий срок для того, чтобы своевременно выбрать способы разрешение сложностей в общении и не загнать ситуацию в тупик. Поэтому давайте разбирать базовые вещи в переговорах и ответим на вопрос:

Блок 1. Доминирование. Определение.

Использование техник доминирования можно рассматривать как подходящий инструментарий в переговорах для того, чтобы проверить возможность сдвинуть позицию противоположной стороны. Доминирование эффективно, если оппонент проявляется, как слабая личность или оценивает текущую ситуацию, как угрозу потери особо ценного целевого ресурса, и потому выбирает отказаться на время от «свободы выбора». Профессиональный переговорщик умеет пользоваться технологиями доминирования и при этом быть не доминирующим человеком.

Блок 2. Доминирование. Характеристика.

Доминантный человек в глазах других людей – это самостоятельный, агрессивный, упрямый, ригидный, напористый, авторитарный, сильный характером, волевой, с завышенной самооценкой, настойчивый, независимый, своевольный, упорный, стойкий, непреклонный, настырный, непоколебимый, своенравный, неуступчивый, бескомпромиссный, несговорчивый, упертый, ершистый, неуклонный и пр.

Если переговорщик определил противоположную сторону, как доминирующую, то иногда полезно уступить или просто покинуть «СЦЕНУ», следуя принципу «зачем биться в стену».

Существует большое количество разнообразных вербальных и невербальных техник, используемых при доминировании. Вербальными маркерами являются приказы, принуждения, внушения, угрозы, ультиматумы. Одни из самых распространенных слов при обращении к противоположной стороне: должен, обязан, следует, надо, необходимо, требуется и др.

При фактическом доминировании субъект рассматривает другого индивида как обезличенный ресурс помощи, т.е. как объект.

Подлинному Доминанту не интересно разглядывать в оппоненте черты другой личности, у которой есть собственный внутренний мир, свои ценности, желания, ожидания, представления и пр.

Настоящему Доминанту не интересно видеть перед собой субъекта, который вовлечен в другие межличностные интеракции, что у него существуют определенные социальные роли, что этот человек может быть родителем, ребенком, музыкантом, спортсменом и т.д.

Истинного Доминанта не интересует человеческая составляющая в субъекте. Оппонент интересен сугубо с утилитарных позиций.

Подавляемые обладает ресурсами в виде дифференцированных потенциалов: силы, ума, способностей, знаний, опыта, умений, и т.п. Конкретный прикладной аспект является объектом потенциальной эксплуатации со стороны доминанта. К тому же, подавляемый в роли «СТРАЖА» способен предоставить доступ к целевым ресурсам доминанту.

Доминант окружен ореолом своего «величия». Соответственно, вся сопутствующая мишура создана чаще всего самим доминантом и подкрепляется «свитой», при этом «раздувается воздушный шарик народными сплетнями». Нередко оказывается, что «король голый»!

Доминирование предполагает императивное воздействие. Проявляет себя как при силовом захвате, так и во время переговоров. Доминирование предполагает тип взаимодействия – сверху вниз. Доминант не предлагает сотрудничество, а навязывает условия взаимодействия.

Блок 3. Доминирование. Пример переговоров.

Давайте рассмотрим примеры того, как отвечать на ультиматумы доминирующего человека!

Доминатор:

– Ты либо делаешь, как мы говорим, либо вообще ничего не получишь.

Переговорщик:

– Григорий, Вы не оставляете мне выбор и загоняете в угол угрозами, разве это лучшее решение доводить до отчаянья человека, а если он сорвется и в этом ничего хорошего нет, но есть другие способы решать вопросы, помимо ультиматума, давайте к ним перейдем.

Доминатор.

– Если тебя что-то не устраивает, то всегда можешь отказаться, только и денег больше не будет!

Переговорщик.

– Григорий, сделать то, о чем Вы говорите можно в любой момент времени, это самый простой путь, а самое простое не значит умное, есть умный путь и это более сложный способ решить возникающие вопросы. Давайте об этом поговорим!

Доминатор.

– Ты помнишь, да, что у нас двери открыты, если что-то не устраивает, то знаешь, что надо сделать!

Переговорщик.

– Григорий, вы профессионал своего дела и наверняка уже сталкивались с ситуациями, когда избавление от чего-то приводит не к улучшению, а к ухудшению ситуации в дальнейшем, так нужно ли открывать двери и при этом терять выгоды, думаю, что нет, давайте решать вопросы продуктивно!

Блок 4. Подчинение. Определение.

Демонстрация техник подчинения не указывает в однозначной форме на то, что будет на самом деле осуществляться подчинение. Техники – это маркеры, указывающие на подчинение, а не характеристики подчинения. Вместе с тем, данные маркеры часто верны для прогнозирования будущей ситуации, в которой развернутся соответствующие сценарии поведения по типу подчинения.

Блок 5. Подчинение. Причины выбора?

При подчинении субъект осуществляет пристройку снизу. Для профессионального переговорщика весьма важно уметь пользоваться маркерами подчинения для того, чтобы оказывать соответствующее воздействие на противоположную сторону.

Субъект при выборе подчинения пребывает в состоянии, обратном доминированию. При истинном подчинении приоритетным целевым ресурсом, определяющим поведение, является желание оказаться в зоне комфорта, в зоне, где отсутствует борьба, напряжение сил, конфликтные ситуации, противостояние и/или субъект мечтает избавиться от «напрягающей ситуации». Это приводит к отказу от комплекса субъективно значимых ценных целевых результатов за счет уступок противоположной стороне.

При подчинении субъект осознает, что не получает доступ к важным результатам, и это может «психологически травмировать», и вызвать состояние дистресса, депрессии.

Подчинение далеко не всегда является проявлением психологической слабости человека, хотя и указывает на это. Возможны различные сложные ситуации, когда осуществляется рациональный выбор подчинения. Например, подчиненный на работе, который дорожит своим местом, вынужден терпеть доминирование своего руководителя. У подчиненного существует страх, что если он перестанет вести себя «подобающим образом», то потеряет свою работу. Подчинение нередко имеет место быть в семейных отношениях между доминантом – мужем и подчиненной – женой, между доминантом – отцом и подчиненным сыном.

Для подчинения характерны следующие проявления: мягкость, уступчивость, услужливость, просьба, почтительность, робость, склонность брать ответственность и вину на себя, любезность, тактичность, скромность, покорность, смирение, повиновение, послушание, субординация.

Подчиненный не всегда осознает свою зависимость от доминантного человека. Срабатывают психологические механизмы защиты и «фактический материал» вытесняется в бессознательное. Подчиненный способен объяснять самому себе, приводить аргументы, которые с его точки зрения выглядят рациональными и смещает при этом акцент с фактора зависимости от доминанта на фактор зависимости от обстоятельств. Широко распространены такие речевые шаблоны: «уступи дураку», «кто умнее, тот уступит первым», «одному покориться, другому уступиться», «невольно уступишь – как на горло наступят», «фунт пуду должен уступить».

Блок 6. Подчинение. Пример переговоров.

Доминатор.

– Ты не выполнил вовремя заказ, ты виноват в этом!

Подчиненный.

– Василий Петрович, допущенная ошибка — это следствие отсутствия у нас в организации регламентов, когда каждое действие четко определено. Все должно быть прописано и задокументировано. Тогда и ошибок не будет.

Доминатор.

– Ты не отмазывайся, все-равно будешь наказан!

Подчиненный.

– Василий Петрович, я уже наказан тем, что дискредитировал себя в ваших глазах. Теперь Вы будете думать обо мне плохо, считать меня плохим специалистом. Я потерял Ваше доверие, которое мне нужно снова заслужить, а это сложно сделать.

Доминатор.

– Ты не только потерял доверие, но и деньги потеряешь, потому что я тебя оштрафую!

Подчиненный.

– Василий Петрович, ошибка в моей работе – это возможность пересмотреть текущие нормы технического обслуживания транспортных средств и заменить их на более адекватные, с учетом эксплуатации в тяжелых условиях, штрафы этому не помогут, здесь нужны системные решения.

Доминатор.

– Ну так сделай эти системные решения, чтобы заказы во-время доезжали до клиентов!

Подчиненный.

– Василий Петрович, это сложный вопрос, на который мы все вместе не можем ответить уже не первый день, и с разбегу с ним не справиться, а вот если в среду в 13:00 перед обедом собрать руководителей и поставить такую задачу, то за час можно получить пару-тройку решений. Мне оповестить всех?

Вот таким способом подчиненный вывел конфликтную ситуацию в продуктивное русло, а вопрос со штрафом перестал быть важным для начальника. Как справиться с всевозможными сложными ситуациями в переговорах, когда на Вас давят, Вы сможете узнать на моих тренингах.

Источник

Доминанта: физиология поведения

Как происходит мыслительный процесс? Почему мы принимаем те или иные решения? Что определяет наше поведение? Как научиться управлять своими желаниями, страхами и инстинктами? Чтобы ответить на эти и многие другие вопросы, необходимо представлять принципы работы мозга и нервной системы. Алексей Алексеевич Ухтомский, выдающийся учёный и мыслитель XX века, в своих трудах смог объяснить физиологические основы психологических процессов. Его учение о доминанте лежит в основе такого инновационного направления, как биокибернетика. Авт. – сост. А. А. Шапошникова

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Доминанта: физиология поведения предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Доминанта как рабочий принцип нервных центров

В идейном и фактическом наследстве, оставленном Н. Е. Введенским, есть вывод, который следует из совокупности работ покойного над возбудимыми элементами, но который он сам почему-то не пожелал сделать, а именно, что нормальное отправление органа (например, нервного центра) в организме есть не предопределенное, раз навсегда неизменное качество данного органа, но функция от его состояния. Было большим освобождением для мысли, когда блеснула догадка, что металлы и металлоиды не являются раз навсегда качественно раздельными вещами, но вещество может проходить металлическое и металлоидное состояние в зависимости от величины атомных весов. Точно так же великим освобождением и вместе расширением задач для мысли было понимание, что газообразные, жидкие и твердые свойства являются не постоянными качествами вещей, но переходными состояниями в зависимости от температуры. Физиологическая мысль чрезвычайно обогащается перспективами и проблемами с того момента, когда открывается, что роль нервного центра, с которою он вступает в общую работу его соседей, может существенно изменяться, из возбуждающей может становиться тормозящей для одних и тех же приборов в зависимости от состояния, переживаемого центром в данный момент. Возбуждение и торможение — это лишь переменные состояния центра в зависимости от условий раздражения, от частоты и силы приходящих к нему импульсов. Но различными степенями возбуждающих и тормозящих влияний центра на органы определяется его роль в организме. Отсюда прямой вывод, что нормальная роль центра в организме есть не неизменное, статически постоянное и единственное его качество, но одно из возможных для него состояний. В других состояниях тот же центр может приобрести существенно другое значение в общей экономии организма. В свое время я сделал этот вывод в книге «О зависимости кортикальных двигательных эффектов от побочных центральных влияний». «Кортикальный центр является носителем известной индивидуализированной функции лишь настолько, насколько соответствующий, иннервируемый им сегментарный механизм действует индивидуально; и он будет носителем других функций, когда иннервируемый им сегментарный механизм будет действовать как часть более обширного центрального механизма». «Нормальная кортикальная деятельность происходит не так, будто она опирается на раз навсегда определенную и постоянную функциональную статику различных фокусов как носителей отдельных функций; она опирается на непрестанную межцентральную динамику возбуждений в… центрах, определяемую изменчивыми функциональными состояниями всех этих аппаратов». Фактическим подтверждением служила описанная тогда картина, что в моменты повышенного возбуждения в центральном приборе глотания или дефекации теплокровного раздражение «психомоторной зоны» коры дает не обычные реакции в мускулатуре конечностей, но усиление действующего в данный момент глотания или дефекации. Главенствующее возбуждение организма в данный момент существенно изменяло роль некоторых центров и исходящих из них импульсов для данного момента.

Что приписывание топографически определенному нервному центру всегда одной и той же неизменной функции есть лишь допущение, делаемое ради простоты рассуждения, на это указывал уже Винш.

С 1911 г. я держусь той мысли, что описанная переменная роль центров в организме представляет собой не исключительное явление, а постоянное правило. Теоретически вероятно лишь, что есть центры с большим и с меньшим многообразием функций. Так, филогенетически более древние спинномозговые и сегментарные центры, вероятно, более однообразны и более устойчивы в своих местных отправлениях, а центры высших этажей центральной нервной системы допускают большее разнообразие и меньшую устойчивость отправлений. Впоследствии Н. Е. Введенский пытался вызвать в центральной нервной системе лягушки нечто аналогичное тому, что было мною описано для теплокровного. В то время как я вызывал главенствующее возбуждение организма адекватными стимулами глотания и дефекации, Н. Е. задумал вызвать его очень длительным и вместе очень слабым электрическим раздражением какого-нибудь чувствующего нерва на спинальной лягушке. Оказалось, что получается нечто аналогичное тому, что наблюдается на теплокровном. В организме устанавливается местный фокус повышенной возбудимости, чрезвычайно понижаются местные рефлекторные пороги, зато развивается торможение рефлексов в других местах организма. Но Н. Е. все-таки не пожелал дать описанному явлению того общего и принципиального значения, которое мне казалось естественным. он хотел видеть в описанных межцентральных отношениях скорее нечто исключительное, почти патологическое, и в связи с этим дал явлению характерное название «истериозиса». Со своей стороны я продолжал видеть в описанных отношениях важный факт нормальной центральной деятельности и представлял себе, что в нормальной деятельности центральной нервной системы текущие переменные задачи ее в непрестанно меняющейся среде вызывают в ней переменные «главенствующие очаги возбуждения», а эти очаги возбуждения, отвлекая на себя вновь возникающие волны возбуждения и тормозя другие центральные приборы, могут существенно разнообразить работу центров. Это представление ставит новые задачи для исследования, и его можно принять, по меньшей мере, как рабочую гипотезу. Господствующий очаг возбуждения, предопределяющий в значительной степени характер текущих реакций центров в данный момент, я стал обозначать термином «доминанта». При этом я исходил из убеждения, что способность формировать доминанту является не исключительным достоянием коры головного мозга, но общим свойством центров; так что можно говорить о принципе доминанты как общем modus operandi [(лат.) образ действия — прим. ред.] центральной нервной системы. Истериозис Н. Е. Введенского есть, по-моему, частный случай спинномозговой доминанты.

Под именем «доминанты» моими сотрудниками понимается более или менее устойчивый очаг повышенной возбудимости центров, чем бы он ни был вызван, причем вновь приходящие в центры возбуждения служат усилению (подтверждению) возбуждения в очаге, тогда как в прочей центральной нервной системе широко разлиты явления торможения.

Внешним выражением доминанты является стационарно поддерживаемая работа или рабочая поза организма.

В высшей степени выразительную и устойчивую картину представляет доминанта полового возбуждения у кошки, изолированной от самцов в период течки. Самые разнообразные раздражения, вроде стука тарелок накрываемого стола, призыва к чашке с пищею и т. п., вызывают теперь не обычное мяуканье и оживленное выпрашивание пищи, а лишь усиление симптомокомплекса течки. Введение больших доз бромистых препаратов, вплоть до доз, вызывающих явления бромизма, не способно стереть эту половую доминанту в центрах. Когда животное лежит уже в полном расслаблении на боку, разнообразные раздражения по-прежнему вызывают все тот же симптомокомплекс течки. Установившаяся доминанта, очевидно, очень инертна и прочна в центрах. Состояние сильного утомления также не уничтожает ее. Получается впечатление, что в замирающей деятельности центральной нервной системы под влиянием утомления или броматов доминанта может становиться еще выпуклее, чем в норме, и она гаснет последнею.

Нет никакой необходимости думать, что принцип доминанты приурочен исключительно к высшим уровням головного мозга и коры. Когда в моем примере глотание и дефекация в состоянии устойчивого возбуждения отвлекали на себя волны возбуждения из коры, сама доминанта слагалась, вероятно, еще в продолговатом и спинном мозге. Предстояло исследовать условия образования и роль различных доминант собственно в спинном мозге. М. И. Виноградов взял на себя труд систематически исследовать местное стрихнинное отравление спинного мозга лягушки в качестве средства образования доминанты для спинномозговых рефлексов. Уже прежние данные из литературы позволяли думать, что этим способом можно будет получать достаточно выразительные картины доминант, что и подтвердилось в его работе.

Спрашивается, может ли доминанта иметь определенный функциональный смысл в пределах спинномозговой иннервации?

И. И. Каплан сделала попытку вызвать на спинальной лягушке специально сенсорную и специально моторную доминанты, наблюдая своеобразное влияние той и другой на определенный спинномозговой рефлекс, именно на обтирательный рефлекс задней лапки (Abwischreflex). Спинной мозг подвергался местному отравлению в поясничных уровнях, то сзади — стрихнином, то спереди — фенолом, в том предположении, что при этом будет создаваться устойчивый очаг повышенной возбудимости соответственно то в сенсорных, то в моторных клетках спинного мозга. Если бы на самом деле удалось вызвать в отдельности функционально различные доминанты в одном и том же сегменте спинного мозга, это повлекло бы существенно различные изменения в одном и том же Abwischreflex’e, принятом за индикатор. Оказалось в действительности, что при стрихнинной (сенсорной) доминанте спинномозговых уровней, иннервирующих правую заднюю лапку, обтирательный рефлекс этой последней координирован так, как будто раздражение приложено к брюшку, к бедру и к самой реагирующей лапке, хотя в действительности раздражение прилагалось к передней конечности, к голове, к противоположной стороне и т. п. Здесь доминанта сказывалась не только в понижении порогов возбудимости в отравленных центрах, но и в характерном изменении направления, в котором координируется рефлекс. При моторной (фенольной) доминанте наблюдается существенно другая картина: повышение местной возбудимости сказывается в том, что при раздражении самых различных мест инициатива возбуждения принадлежит мышцам отравленной лапки, но обтирательный рефлекс, если ему не помешают характерные для фенола клонические судороги, направлен на место фактического раздражения.

Сенсорная спинномозговая доминанта, очевидно, сближается по функциональному смыслу с явлениями отраженных болей в том истолковании, которое дал им Гед: если из двух чувствующих путей, центрально связанных между собою, один более возбудим, чем другой, то при раздражении менее возбудимого рецепция проецируется все-таки в сторону более возбудимого.

Любопытно отметить, что Р. С. Кацнельсон и Н. Д. Владимирский успешно вызывали доминанту на ганглиях брюхоногого моллюска Limnaea stagnalis. Когда незадолго перед наблюдением один из ганглиев брюшной цепочки моллюска подвергался повторному механическому раздражению или изолированному стрихнинному отравлению, раздражения других ганглиев цепочки действовали теперь так, как будто раздражался все тот же первый, перераздраженный или отравленный ганглий.

Особый интерес представляют все-таки доминанты, вызванные нормальными (адекватными) раздражителями. Нет нужды думать, что они могут возникать исключительно рефлекторным путем. Местные очаги возбуждения могут подготовляться также внутреннесекреторной деятельностью, химическими влияниями. Однажды спущенный поток нервного и внутреннесекреторного возбуждения движется далее с громадной инерцией, и тогда вновь приходящие раздражения лишь поднимают сумму возбуждения в этом потоке, ускоряют его. В то же время прочая центральная деятельность оказывается угнетенною. Так, условные рефлексы во время течки тормозятся.

Доминанта есть очаг возбуждения, привлекающий к себе волны возбуждения из самых различных источников. Как представлять себе это привлечение возбуждающих влияний со стороны местного очага?

В 1886 г. Н. Е. Введенский описал замечательное явление «тетанизированного одиночного сокращения». В 1888 г. вторично исследовали его, под руководством Н. Е. Введенского, Ф. Е. Тур и Л. И. Карганов. Одиночные волны токов действия, бегущие вдоль по двигательному нерву из его центрального участка (где нерв раздражается одиночными индукционными ударами), попадая в сферу очень слабой тетанизации в периферическом участке того же нерва, производят здесь как бы оплодотворение тетанических импульсов, повышенную восприимчивость к тетанизации, так что вслед за каждой такой волной, пробегающей через место слабой тетанизации, в этом последнем начинают возникать усиленные тетанические импульсы с очень увеличенной амплитудой. Слабое, но устойчивое возбуждение в месте длительной слабой тетанизации нерва начинает рождать неожиданно усиленные тетанические эффекты под влиянием добавочных одиночных волн, приходящих из другого источника.

Подобные подкрепления возбуждений в местном очаге волнами, иррадиирующими по нервной системе, должны быть весьма типическими явлениями в центрах — приборах значительной инертности. Н. Е. Введенский дал им имя «корроборации».

Принципиально не трудно понять отсюда, что волны возбуждения, возникающие где-нибудь вдали от поясничного центра дефекации (например, в нервах руки), могут дать решающий стимул к дефекации, когда центральный аппарат последней находится в предварительном возбуждении. Таким-то образом, вновь приходящие волны возбуждения в центрах будут идти по направлению главенствующего сейчас очага возбуждения.

Труднее понять возникновение разлитых торможений в центрах при появлении местного фокуса возбуждения. По внешности получается впечатление, что в связи с формированием доминанты к ней как бы утекает вся энергия возбуждения из прочих центров, и тогда эти последние оказываются заторможенными вследствие бессилия реагировать. Можно было бы привести соображения в пользу такого представления, начало которого можно возвести к Декарту. Но удовлетвориться им мы пока не можем, так как остается проблематическою природа торможения во время этих утеканий возбуждения к очагу возбуждения. В тот час, когда раскроется подлинная природа координирующих торможений в центральной нервной системе, частным случаем которых является реципрокное торможение антагонистов, приблизимся мы к пониманию тормозящих влияний доминанты.

Понять природу координирующих торможений в смысле «парабиоза» затруднительно. Чтобы центр тормозился по типу парабиоза, необходимо допустить одно из двух условий: или 1) при прежних энергиях раздражения внезапно понижается лабильность центра, или 2) при прежней лабильности центра энергия раздражения (частота и сила импульсов) внезапно возрастает. Ссылаться на внезапное понижение лабильности всех тех центров, которые в данный момент подлежат торможению, значит для объяснения одной загадки ставить мысль перед другою: кто этот благодетельный фактор, который так своевременно изменяет лабильность действующих центров, подготовляя одни из них к торможению, другие к возбуждению? Предполагать же, что на совокупность центров, подлежащих сейчас торможению, падают усиленные или учащенные импульсы, тогда как для положительной работы тех же центров достаточно редких и умеренных импульсов, значило бы допустить, что работа нервного механизма рассчитана на невероятно расточительную трату энергии.

Многие данные заставляют предполагать, что в центрах, рядом с парабиотическим торможением, должны иметь место торможения иной, более экономической природы.

Вполне исключительное значение должна иметь доминанта в высших этажах центральной нервной системы — в головных сегментах. Еще в 1888–1889 гг. Готч и Хорслей обнаружили, что энергия возбуждения в спинальных двигательных приборах в общем тем больше, чем с более высоких этажей нервной системы они получают импульс. Спинальный центр возбуждается приблизительно вдвое сильнее с коры полушарий, чем с волокон внутренней капсулы, и приблизительно в семь раз сильнее с коры, чем со спинальной рефлекторной дуги. К головным сегментам тела приурочены рецепторы на расстоянии, и биологически очень естественно, что именно головным ганглиям этих органов предваряющей рецепции на расстоянии должна принадлежать преобладающая и руководящая роль при иннервации прочих нервных этажей. Если бы в животном воспреобладали рефлексы спинального типа, т. е. реакции на ближайшие, осязательно-контактные раздражители, тотчас чрезвычайно возрастали бы шансы погибнуть от вредных влияний среды. Характерная черта реакций на органы чувств головных этажей в том, что они предупреждают реакции на контактно-непосредственные рецепторы и являются предварениями последних: это реакции «пробы» («attempt»), по выражению Шеррингтона. В качестве рефлекторных двигателей рецепторы на расстоянии характеризуются наклонностью возбуждать и контролировать мускулатуру животного в целом как единую машину, возбуждая локомоцию или прекращая ее в том или ином целом же положении тела, в той или иной позе, представляющей устойчивое положение не отдельных конечностей и не отдельных комплексов органов, но всей мускулатуры в целом.

Когда брюхоногий моллюск Planorbis corneus движется по дну аквариума, высоко подняв раковину и выставляя вперед напряженные щупальца, рефлексы на прикосновение к боковой поверхности его тела резко отличаются от тех, что получаются при состоянии, когда моллюск остановился, а щупальца прижаты к телу, или при состоянии, когда те же щупальца на неподвижном животном расслаблены безразлично. На моллюске, находящемся в деятельной локомоции, нанесение легких тактильных раздражении на ноге только усиливает локомоцию и напряжение щупалец. И в то время когда контактное раздражение ноги вызывает одно лишь усиление напряжения щупалец, местных рефлексов в ноге (местного поеживания) нет, — продолжается локомоция, только с усиленным напряжением позы «внимания вперед».

Чем выше ранг животного, тем разнообразнее, изобильнее и вместе дальновиднее аппарат предваряющей рецепции: периферические высшие органы чувств и нарастающие над ними головные ганглии. Надо сравнить в этом отношении глубину среды, в которой с успехом может предвкушать и предупреждать свои контактные рецепции Planorbis corneus с его тентакулами и близорукими «глазами», орел — с его изумительным зрительным прибором и, наконец, адмирал в Гельголандском бою, управляющий по беспроволочному телеграфу невидимыми эскадрами против невидимого врага.

Головной аппарат высшего животного в общем может быть характеризован как орган со множеством переменных, чрезвычайно длинных щупалец, из которых выставляется вперед, для предвкушения событий, то одно, то другое; и «опыт» животного во внешней среде изменяется в зависимости от того, какими щупальцами оно пользуется, т. е. как дифференциально и как далеко оно предвкушает и проектирует свою среду в данный момент. Этот удивительный аппарат, представляющий собой множество переменных, калейдоскопически сменяющихся органов предупредительного восприятия, предвкушения и проектирования среды, и есть головной мозг. Процесс же смены действующих органов достигается посредством образования доминанты и торможения прочего мозгового поля.

Роль доминанты в предметном мышлении я попробую представить на конкретном примере, который характеризует с достаточной определенностью три фазы в развитии предметного опыта. Мне хотелось бы, чтобы меня не обвинили в кощунстве, когда я прикоснусь к прекрасному человеческому образу в прекрасный момент его жизни с чисто физиологической стороны.

Первая фаза. Достаточно устойчивая доминанта, наметившаяся в организме под влиянием внутренней секреции, рефлекторных влияний и пр., привлекает к себе в качестве поводов к возбуждению самые разнообразные рецепции. Это Наташа Ростова на первом балу в Петербурге: «Он любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастью… вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами все это понимаем — и еще многое, многое сказала эта улыбка» (Толстой Л. Н. Война и мир). Стадия укрепления наличной доминанты по преимуществу.

Вторая фаза. Из множества действующих рецепций доминанта вылавливает группу рецепций, которая для нее в особенности биологически интересна. Это — стадия выработки адекватного раздражителя для данной доминанты и вместе стадия предметного выделения данного комплекса раздражителей из среды. «Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида». Это Наташа у Бергов, по возвращении в Москву. Но вот «князь Андрей с бережливо-нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что-то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого-то внутреннего, прежде потушенного, огня опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале».

Ранее Наташа возбуждена, красива и счастлива для всех, изнутри, экстенсивно. Теперь она хороша, и возбуждена, и счастлива только для одного князя Андрея: доминанта нашла своего адекватного раздражителя.

Третья фаза. Между доминантой (внутренним состоянием) и данным рецептивным содержанием (комплексом раздражителей) устанавливается прочная («адекватная») связь, так что каждый из контрагентов (внутреннее состояние и внешний образ) будет вызывать и подкреплять исключительно друг друга, тогда как прочая душевная жизнь перейдет к новым текущим задачам и новообразованиям. Имя князя Андрея тотчас вызывает в Наташе ту, единственную посреди прочих, доминанту, которая некогда создала для Наташи князя Андрея. Так определенное состояние центральной нервной системы вызывает для человека индивидуальный образ, а этот образ потом вызывает прежнее состояние центральной нервной системы.

Среда поделилась целиком на «предметы», каждому из которых отвечает определенная, однажды пережитая доминанта в организме, определенный биологический интерес прошлого. Я узнаю вновь внешние предметы, насколько воспроизвожу в себе прежние доминанты, и воспроизвожу мои доминанты, насколько узнаю соответствующие предметы среды.

О предметном мышлении с физиологической стороны высказывался И. М. Сеченов. К нему подходит теперь школа И. П. Павлова по методу условных рефлексов. На этот раз я намеренно не буду касаться вопроса о том, как изложенное здесь относится к превосходным страницам И. М. Сеченова или какое место принцип доминанты занимает в терминах учения об условных рефлексах.

Источник