Что такое галломания в литературе
Галломания
Галломания (от галлов как обозначения французов и мания) — страстное почтение (со стороны преимущественно не французов) ко всему французскому (будь то искусство, литература, история и т. д.), которое выражается в желании всячески подражать быту французов и возвеличивать его над бытом остальных народов. Более слабый и отрицательно не окрашенный вариант — франкофилия.
Галломания процветала в высших слоях европейского общества эпохи Просвещения как отражение культурного и политического расцвета Франции в т. н. великий век. Монархи почти всех стран Европы пытались обзавестись собственными «версалиями». Многие аристократы на языке своей родной страны говорили с французским акцентом. Французский стал языком международного общения и даже частной переписки.
В России мода на всё французское распространяется с первой трети XVIII века и достигает своего апогея при Екатерине II, когда русских галломанов высмеивали литераторы Д. И. Фонвизин (автор знаменитых писем о путешествии по Франции) и Ф. В. Ростопчин (после сожжения Москвы навсегда уехавший жить в Париж).
«Пользуясь всеми выгодами знатного состояния, которым он обязан предкам своим, он даже не знает, в каких губерниях находятся его деревни; зато знает по пальцам все подробности двора Людовика XIV по запискам Сен-Симона, перечтет всех любовниц его и регента, одну после другой, и назовет все парижские улицы», — характеризовал типичного московского барина К. Н. Батюшков, которому принадлежат стихотворные строки: «Налейте мне еще шампанского стакан, Я сердцем славянин — желудком галломан!» [1]
В России галломания пошла на убыль во время Наполеоновских войн и особенно после вторжения французов в Россию. С засильем галлицизмов в русском языке боролась «Беседа любителей русского слова». Те немногие дворяне, кто бывал в Лондоне (в основном в связи со службой на флоте или дипломатическими обязанностями), стали в те годы впадать в другую крайность — англоманию.
Галломания сохраняла свои позиции во многих странах Восточной Европы и Латинской Америки и во второй половине XIX века. В Румынии, к примеру, это объяснялось осознанием близости романских корней, в среде польской аристократии — надеждой на помощь французов в восстановлении национальной государственности. Многие столицы мира подражали перестройке Парижа, осуществлённой в правление Наполеона III бароном Османом. В наше время галломания характерна для элит франкофонного мира (бывших французских колоний), несмотря на осуществлённую в послевоенное время деколонизацию.
Значение слова «галломания»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Галломания процветала в высших слоях европейского общества эпохи Просвещения как отражение культурного и политического расцвета Франции в т. н. великий век. Монархи почти всех стран Европы пытались обзавестись собственными «версалиями». Многие аристократы на языке своей родной страны говорили с французским акцентом. Французский стал языком международного общения и даже частной переписки.
В России мода на всё французское распространяется с первой трети XVIII века и достигает своего апогея при Екатерине II, когда русских галломанов высмеивали литераторы Д. И. Фонвизин (автор знаменитых писем о путешествии по Франции) и Ф. В. Ростопчин (генерал-губернатор Москвы во время наполеоновского нашествия, предполагаемый организатор Московского пожара 1812 года, сжегший своими руками собственное имение, вышедший в отставку в 1823 г. и уехавший жить в Париж в добровольную ссылку). Несколько поколений русской элиты было воспитано французскими аббатами-эмигрантами (к числу которых принадлежал и известный аббат Николь).
«Пользуясь всеми выгодами знатного состояния, которым он обязан предкам своим, он даже не знает, в каких губерниях находятся его деревни; зато знает по пальцам все подробности двора Людовика XIV по запискам Сен-Симона, перечтет всех любовниц его и регента, одну после другой, и назовет все парижские улицы», — характеризовал типичного московского барина К. Н. Батюшков, которому принадлежат стихотворные строки: «Налейте мне еще шампанского стакан, Я сердцем славянин — желудком галломан!»
В России галломания пошла на убыль во время Наполеоновских войн и особенно после вторжения французов в Россию. С засильем галлицизмов в русском языке боролась «Беседа любителей русского слова». Те немногие дворяне, кто бывал в Лондоне (в основном в связи со службой на флоте или дипломатическими обязанностями), стали в те годы впадать в другую крайность — англоманию.
Галломания сохраняла свои позиции во многих странах Восточной Европы и Латинской Америки и во второй половине XIX века. В Румынии, к примеру, это объяснялось осознанием близости романских корней, в среде польской аристократии — надеждой на помощь французов в восстановлении национальной государственности. Многие столицы мира подражали перестройке Парижа, осуществлённой в правление Наполеона III бароном Османом. В наше время галломания характерна для элит франкофонного мира (бывших французских колоний), несмотря на осуществлённую в послевоенное время деколонизацию.
ГАЛЛОМА’НИЯ [ало], и, мн. нет, ж. [от латин. gallus в нов. знач. «француз» и греч. mania — сумасшествие]. Пристрастие ко всему французскому.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Галломания и галлофобия в русской стихотворной комедии XVIII-XIXвв
Галломания и галлофобия в русской стихотворной комедии XVIII-XIXвв.
Галломания и галлофобия в русской стихотворной комедии XVIII—XIXвв.
Магистрант Томского государственного университета, Томск, Россия
В русской драматургии тема галломании и галлофобии развивается в комедиях Фонвизина – «Бригадир» (1764), Веревкина – «Так и должно» (1786), Лукина – «Мот, любовию исправленный» (1765), Николева – «Самолюбивый стихотворец» (1775), Хвостова – «Русский парижанец» (1783), Крылова – «Модная лавка» и «Урок дочкам» (1807). Венцом развития этой темы в русской комедиографии становится обличительная тирада Чацкого о «французике из Бордо».
В рамках данной работы мы рассмотрим две стихотворные комедии XVIII века – «Самолюбивый стихотворец» и «Русский парижанец», а также комедию «Горе от ума».
Галломания в русской литературе и обществе была явлением подражательности, проистекавшей из знакомства с Западной Европой и, в особенности, с Францией. Галлофобия же являлась оппозицией этому явлению в консервативно настроенной части общества, возмущенной переделками русской жизни на французский лад. В галломании эпохи Екатерины II различают два течения. Одно выражалось в бесконечной расточительности и роскоши, и в том, что французский язык стал разговорным языком салонов, а русский потерял свою значимость и стал практически языком крестьян и челяди.
Другое, более серьезное, течение в галломании выражалось в уважении к французским мыслителям и публицистам и в слабом стремлении провести их учения в русскую жизнь. Это связано, прежде всего, с просветителями, с которыми императрица Екатерина II поддерживала личные связи.
В комедии «Самолюбивый стихотворец» выразителем идеи галлофобии становится Надмен.
Этот герой обличает бездумное поклонение французской моде и манерам, которые никак не отражаются на интеллектуальном развитии молодого человека.
Надмен доводит до крайности идею галлофобии, считая, что пребывание в Париже и поклонение всему французскому убивает в человеке не только его национальную идентичность, но и более высокую материю – душу.
Еще одним выразителем идеи галлофобии в комедии становится отец Чеснодума – Крутон.
Интересен тот факт, что для Крутона то, что его жена не ведала французской моды, является свидетельством того, что Чеснодум – его сын, «конечно не чужой». Таким образом, в его сознании поклонение французскому ассоциируется с ветреностью, легкомыслием и супружеской изменой.
В комедии автор приходит к выводу, что благородный титул дворянина в свете бездумного поклонения всему французскому свелся к внешней мишурности, которая не несет за собой никакого внутреннего наполнения. Это еще раз подтверждает слова Надмена о потере галломанами души.
Комедия «Русский парижанец» является одним из важнейших этапов в развитии темы галломании и галлофобии в русской драматургии. Речь героев комедии, Франколюба и Жеманихи, также полна французских фраз и слов, при этом Жеманиха часто коверкает французские обороты, переделывая их «на русский лад», что вызывает возмущение Франколюба, обожествляющего Францию.
Франколюб отмечает в своих речах превосходство Франции на всех уровнях жизни: бытовом, культурном, социальном, экзистенциальном.
Кроме того, в своих монологах Франколюб порой доходит до абсурда. Так, Ньютон – английский ученый, для него мог быть бы великим человеком, но, увы, он не француз. Таким образом, для Франколюба интеллектуальные открытия также обесцениваются вне Франции.
Как мы уже отмечали выше, галломания делилась на два направления. И если Франколюб и Жеманиха – яркие выразители первого, то второе отчасти представляет в своих монологах Благоразум.
Он осуждает галломанию Франколюба, противопоставляя глубокое знакомство с инонациональной культурой с целью плодотворного обмена поверхностному эпигонству.
Этот герой является средним, как бы уравновешивающим звеном между двумя крайними полюсами – галломанией Франколюба и ярым славянофильством Русалея.
Русалей не признает ничего иностранного, всех представителей других стран называет «немцами». При этом немцы в сознании Русалея равны животным («Как же немцев вас не применять ко псам?»).
Сам же он является воплощением народного русского сознания: например, верит в сны и в приметы, что становится очередным поводом для насмешек Франколюба. Суеверия для Русалея неразрывно связаны с представлением о русском укладе жизни, не верить в сны для него то же самое, что отказаться от родных корней.
Стоит отметить, что «Русский парижанец» занимает особое место в истории русской стихотворной комедии. Впервые основной темой произведения этого жанра становится сопоставление «своего» и «чужого» в национальной культуре.
«Горе от ума» становится апофеозом обличения галломании в русской стихотворной комедии. Если обратится к знаменитому монологу Чацкого о «французике из Бордо», то мы увидим в нем концентрацию всех тем, раскрытых или задетых вскользь в предшествующей комедиографии.
Во-первых, Чацкий обвиняет московское общество в потере родных корней, национальной идентичности.
Во-вторых, в монологе Чацкого поднимается тема воспитания подрастающего поколения: щеголихи и петиметры не дают возможности своим детям стать настоящими русскими людьми. Если первые галломаны сознательно сделали свой выбор, то у их детей этого выбора нет. Галломания всасывается с молоком матери.
В-третьих, здесь мы встречаем мотив, уже возникавший в «Самолюбивом стихотворце». Чацкий, как и Надмен, говорит о том, что дворянство, продавшееся французской моде, продало и душу. Франция здесь отождествляется с дьяволом, нечистой силой.
В-четвертых, Чацкого коробит тяга московского общества к моде на французские наряды.
Наконец, в-пятых, в монологе повторяется идея Чацкого об утрате обществом родного языка и родной культуры, о чем он уже говорил в начале комедии – это то самое «смешение французского и нижегородским».
Таким образом, «Горе от ума» становится венцом развития темы галломании и галлофобии в русской стихотворной комедии, вбирая в себя все то, что уже было сказано предшественниками, прибавляя к этому новое звучание в грибоедовских строках.
Галломания
Из Википедии — свободной энциклопедии
Галломания (от галлов как обозначения французов и «-мания») — страстное почтение (со стороны преимущественно не-французов) ко всему французскому (будь то язык, искусство, литература, история и т. д.), которое выражается в желании всячески подражать быту французов и возвеличивать его над бытом остальных народов. Более слабый и отрицательно не окрашенный вариант — франкофилия. Его антоним — франкофобия (страх или презрение к Франции, французам, французскому правительству или франкофонам).
Галломания процветала в высших слоях европейского общества эпохи Просвещения как отражение культурного и политического расцвета Франции в т. н. великий век. Монархи почти всех стран Европы пытались обзавестись собственными «версалями». Многие аристократы на языке своей родной страны говорили с французским акцентом. Французский стал языком международного общения и даже частной переписки.
В России мода на всё французское распространяется с первой трети XVIII века и достигает своего апогея при Екатерине II, когда русских галломанов высмеивали литераторы Д. И. Фонвизин (автор знаменитых писем о путешествии по Франции) и Ф. В. Ростопчин (генерал-губернатор Москвы во время наполеоновского нашествия, предполагаемый организатор Московского пожара 1812 года, сжегший своими руками собственное имение, вышедший в отставку в 1823 г. и уехавший жить в Париж в добровольную ссылку). Несколько поколений русской элиты было воспитано французскими аббатами-эмигрантами (к числу которых принадлежал и известный аббат Николь).
«Пользуясь всеми выгодами знатного состояния, которым он обязан предкам своим, он даже не знает, в каких губерниях находятся его деревни; зато знает по пальцам все подробности двора Людовика XIV по запискам Сен-Симона, перечтет всех любовниц его и регента, одну после другой, и назовет все парижские улицы», — характеризовал типичного московского барина К. Н. Батюшков, которому принадлежат стихотворные строки: «Налейте мне ещё шампанского стакан, Я сердцем славянин — желудком галломан!» [1]
В России галломания пошла на убыль во время Наполеоновских войн и особенно после вторжения французов в Россию. С засильем галлицизмов в русском языке боролась «Беседа любителей русского слова». Те немногие дворяне, кто бывал в Лондоне (в основном в связи со службой на флоте или дипломатическими обязанностями), стали в те годы впадать в другую крайность — англоманию.
Галломания сохраняла свои позиции во многих странах Восточной Европы и Латинской Америки и во второй половине XIX века. В Румынии, к примеру, это объяснялось осознанием близости романских корней, в среде польской аристократии — надеждой на помощь французов в восстановлении национальной государственности. Многие столицы мира подражали перестройке Парижа, осуществлённой в правление Наполеона III бароном Османом. В наше время галломания характерна для элит франкофонного мира (бывших французских колоний), несмотря на осуществлённую в послевоенное время деколонизацию.
Когда и почему в России было неприличным говорить по-русски: Дворянская галломания
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Образование на французский манер
18 век разошелся по миру эпохой французского расцвета. Версаль ослеплял, манил и подчинял себе всю Европу. Лион диктовал моду, Вальтер властвовал над умами, а шампанское стало обязательным условием знатного застолья. Великая Французская революция наполнила Россию иностранными беглецами. Французских эмигрантов встретили в России с распростертыми объятиями, видя в их лице светил и культурных наставников. Правда, Екатерина Великая поступила осмотрительно, поставив вопрос ребром: или антиреволюционная клятва, или «на выход».
На компромисс пошли не все, но решившие присягнуть французы мирно рассеялись по русским помещичьим усадьбам обучать подрастающее поколение. Домашняя библиотека русского дворянина быстро наполнилась произведениями французских писателей. Не лишним будет вспомнить, что Саша Пушкин свое первое стихотворение сочинил в детстве, и звучало оно по-французски. Да и «Война и мир» Льва Толстого, по свидетельству литературных экспертов, наполовину написана на французском языке.
Пленные наполеоновцы и усиление языка галлов
С началом наполеоновских войн стал зарождаться русский национализм. Общество взбунтовалось против засилья языка врага в собственной культуре. В ходе сражений 1812-го русским офицерам запрещали использовать в обиходе французский, так как залетные партизаны вполне могли принять иностранный говор за вражеский. Бывало, говорящих по-французски русских солдат принимали за неприятеля и крестьяне. Забегая наперед, стоит отметить, что повальное внедрение иностранной лексики привело к тому, что на судебном процессе в 1826-м некоторые декабристы защищались по-французски, плохо владея родным языком.
Но была и обратная сторона профранцузского вопроса. Наполеоновские войны продолжили пополнять русские дома аристократов очередной армией гувернеров и наставников. Если при Екатерине число французских беженцев не превышало полутора тысяч особ, то теперь речь шла о сотне тысяч плененных солдат. Некоторые даже отправились на службу во имя русского государя, но большая часть все же предпочла учительскую деятельность. Дворяне продолжали в большинстве своем общаться на французском, который удерживал имидж куртуазного языка, ассоциируясь с благородством и возвышенным мировосприятием. Возвращаясь к русскому классику и основателю нового литературного языка, следует отметить, что около 90% писем в адрес женщин Александр Пушкин написал по-французски.
Язык милых дам и манеры кавалеров
Французский особенно тепло использовался русскими дамами из высшего общества. Изъясняться родной речью в кругу образованных аристократок считалось делом неслыханным и плебейским. Общаться между собой по-русски позволяли себе только мужчины, но при виде дамы автоматически переходили на иностранный.
Ослабление галломании и новые тренды
Как только в 19 веке акценты на политической арене сместились, и Великобритания превратилась в нового мирового лидера, изменились и культурно-лингвистические тренды. С приходом на трон Николая I уже далеко не каждый употреблял в речи привычные еще вчера французские обороты, и в императорский двор снова пришел русский язык. В середине столетия привычное дело, когда любой русский офицер, переодетый в партикулярное платье, мог оставаться незамеченным в расположении наполеоновской гвардии и сколько угодно выдать себя за французского армейца, стало лишь воспоминанием со страниц военных романов. Эпоха восторженного увлечения всем французским закончилась, и множество прочно вошедших в русскую речь галлицизмов постепенно канули в Лету. Но даже сегодня мы произносим десятки привычным нам слов («афиша», «пресса», «шарм», «кавалер»), даже не задумываясь об их истинно французском происхождении.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: