Что такое национально культурная идентичность чем она определяется
Культурная, национальная, этническая идентичность
Феномен идентичности был «вызван к жизни» в начале 20 века, в так называемую эпоху «модерна». Эта категория имеет свои собственные виды и формы, а также подходы к изучению.
Феномену идентичности мы посвятили отдельную статью (см. тут), здесь же мы проанализируем его основные формы – культурную, национальную и этническую, а также их взаимосвязь в современном мире в условиях глобализации.
Культурная идентичность человека
Это такая самотождественность человека, при которой он:
Часто культурную самоотнесенность человека «совмещают» с социальной идентификацией. Особенно актуальным такой «синтез» стал в условиях масштабно идущей глобализации. Этот процесс неимоверно ускорил темпы социальных и культурных изменений (см. Глобализация). Вследствие чего перед человеком проходит калейдоскоп как событий, так и изменений ценностей, значения социальных ролей и образов жизни. Индивид не в состоянии не просто усвоить такой «ценностный поток», но зачастую и осознать его трансформации. А это база для кризиса идентичности.
В традиционном обществе вопрос о культурной самотождественности не был таким острым, более того, он был естественным образом жизни. Как правило, ощущение себя представителем и субъектом своей культуры возникает:
Знание особенностей культурной идентичности (своей и чужой):
Национальная идентичность человека
Согласно сложившейся в науке точке зрения, в которой отрицаются все прочие формы идентификации человека, кроме национальной (как неизменной и базовой), – процесс формирования такого самоотождествления является многоуровневым или многоэтапным.
Третий — это разработка идеологии, национальной идеи и т.д. и ее внедрение
Четвертый – это использование данного инструментария для воздействия на мир, регулирование поведения и прогностика.
Следует заметить, что наука все еще не располагает единым понятийным аппаратом для категории «нация», поэтому национальную идентичность часто рассматривают вместе с этнической (где тоже нет общепринятого определения).
Этническая идентичность
Для изучения этой формы соотнесенности человека с группой или сообществами в науке широко используются методы:
Самая первая идентификация человека, связанная с его естественной средой, культурой и группой. Она реально существует, в отличие от иных неорганических конструктов.
Подход, используемый в политических науках, рассматривает этническую идентичность в качестве социального инструментария и нацелен на получение групповых преимуществ и мобилизацию представителей
Утверждает созданность этничности «вручную» для целей групповой солидарности. Отрицает ее объективность.
Все эти подходы имеют свои веские основания и аргументы и во многом являются «дополнениями» друг друга.
Отечественная наука уже давно для объяснения этнической идентификации использует понятие «самосознание». Однако в нем, помимо соотнесенности к национальному отождествлению, присутствуют также и представления о народе и языке, его культуре, истории и менталитете. Как правило, такие представления всегда эмоционально окрашиваются и вызывают соответствующее отношение. Поэтому здесь возможно совмещение понятий национальной и этнической идентичностей и самосознания.
Между тем, более стабильна как раз этническая самотождественность, поскольку она менее зависима от экономики, политики, так как базируется на общности культуры и происхождения.
Ввиду этого соотношение национальной и этнической идентичностей может иметь несколько форм:
Происходит подчинение одной группой остальных этнических групп (власть), данный этнос становится господствующим и основным, а культура титульной нации объявляется всеобщей. В этом случае национальная идентификация сводится к этническом определению.
В этой ситуации этническое отождествление называется ранней социальной формой взаимосвязи в группе, связанной с культурой. А национальное – последующей и связанной больше с гражданством и политикой. (Здесь также часто кроется непонимание разницы между национальной и государственной идеей).
Это ситуация активного и конфликтного противопоставления этнических групп и намеренного отделения от существующей национальной идентичности. Обычно такие противоборства используются в идеологиях, которые преследуют политические цели.
Россия как полиэтническая страна вырабатывает свои подходы в поддержании стабильности между многочисленными развитыми этническими общностями на своей территории. Но современные исследования показывают, что, тем не менее, в групповом сознании присутствует противоречие по вопросам идентичности. Среди национального и этнического самоотождествления доминирует именно этническое.
Национальная идентичность
Национальная идентичность не является прирождённой чертой. Она проистекает из приобретённого осознания общности культуры, истории, языка с определённой группой людей. К этому может добавиться чувство принадлежности к определённому государству, приверженность его государственной идентичности, национальной идее и государственным символам.
Национальная идентичность может быть многоуровневой и сложносоставной. У малых народов, не имеющих собственной государственности, нередко имеет место национальная идентичность, комбинирующая региональную этнокультурную идентичность с более широкой национальной идентичностью, связанной с политической нацией и государством. Национальную идентичность мигрантов может определять как их происхождение, так и самоидентификация с их новым государством и его культурной средой.
На определённых этапах развития в рамках одной и той же этнокультурной группы могут конкурировать несколько проектов национальной идентичности. Примером может служить соперничество носителей малороссийской идентичности и носителей украинства на малороссийских землях Российской империи. В некоторых контекстах понятие «национальная идентичность» употребляется в отрыве от индивида, как некая совокупность черт и установок, присущих целой группе людей.
Позитивное и конструктивное выражение чувства, связанного с собственной национальной идентичностью, называется патриотизмом и национализмом, негативное и гипертрофированное — шовинизмом.
Связанные понятия
Упоминания в литературе
Связанные понятия (продолжение)
Среди специалистов, занимающихся исследованиями национализма, выделяют три ведущие школы: примордиализм, модернизм (конструктивизм) и этносимволизм. Основные различия между этими школами лежат в вопросах о том, когда и почему появились нации и национализм. При этом российские исследователи столкнулись с проблемой националистического дискурса, которая до сих пор не решена.
Типология государств — это особая научная классификация государств по определённым типам (группам) на основе их общих признаков, отражающая присущие данным государствам их общие закономерности возникновения, развития и функционирования.
Что такое национально культурная идентичность чем она определяется
SOVIET AND POST-SOVIET IDENTITIES / Eds. M. Bassin, C. Kelly. — N.Y.: Cambridge University Press, 2012. — 370p.
Где та граница, за которой национальная идентичность переходит в национализм? И где граница между идентичностью этнической и национальной?
Хотя интерес к проблемам национального в научной сфере остается стабильно высоким и количество посвященных им книг и статей быстро возрастает, основные вопросы, связанные с определением и концептуальными рамками ключевых понятий, до сих пор продолжают быть актуальными. Это тем более примечательно, что, казалось бы, ясные ответы на эти вопросы были даны еще в 1970—1980-е гг. группой историков и социологов, которых принято объединять в условную группу «конструктивистов» (Бенедикт Андерсон, Эрнест Андре Геллнер, Эрик Хобсбаум и др.). «Конструктивистами» их называют за то, что нация для них, по сути, — ис-кусственный идеологический конструкт, продукт европейской философской мысли XVIII в., искавшей новые основания для объединения больших социаль-ных общностей в условиях секуляризации религии и нарастающей дискредитации идеи династической империи.
По всей видимости, дело здесь не только в том, что в реальной жизни не всегда можно четко квалифицировать, где заканчивается этническая принадлежность и начинается национальная. Например: к какой нации принадлежат жители Кве-бека? Являются ли отдельной нацией курды и если да, то имеют ли они право на собственное государство? Или если нация возникает только уже при наличии суверенного государства, то как быть с национальными революциями XX в., при которых национальная идентичность у народа возникала раньше, чем этот народ получал собственные государственные институты? (И это только те вопросы национальной идентичности, которые проявляют себя в форме военных конфлик-тов.) По всей видимости, дело прежде всего в различии генезиса и прагматики наций и национальных идентичностей, соединившихся в трудах конструктиви-стов воедино. В результате, с одной стороны, представление о «нации» явилось в виде единой стройной системы, сформировавшейся в основных чертах в Запад-ной Европе XVIII в. и далее усложнявшейся в зависимости от локальной специ-фики, но без принципиальных структурных трансформаций. С другой стороны, определение этого феномена фактически было передоверено самим творцам идеологии: нация постулировалась через идентичность, и структура одного понятия автоматически переносилась на другое — при том что сами создатели этих идентичностей, как правило, и не стремились к целостному и непротиворечивому результату, а ставили перед собой совсем иные цели.
Фактически сборник «Советские и пост-советские идентичности» представляет собой попытку найти новые определения «нации», «национализму» и, в конечном счете, «нацио-нальной идентичности», которая продолжа-ет формировать первые два понятия. В опре-деленной степени можно сказать, что перед нами опыт неоконструктивистского анализа, пока еще осторожный, скорее на уровне casestudies, чем теоретических обобщений, но вмес-те с тем уже предлагающий попытку перефор-мирования концептуального поля, связанного со спецификой национального. Не опровергая основную идею о нации как воображенном сообществе и национальной идентичности как способе сознательной самоидентификации (и, соответственно, о гибкости такого воображе-ния и субъективности такой самоидентифика-ции), авторы сборника, однако, не стремятся выстраивать целостную картину, которая бы «объяснила все», — наоборот, они предлагают широкий спектр индивидуальных взглядов на проблему. Пусть эти статьи не сложатся в единообразную непротиворечивую картину — тем лучше, зато они позволят социологу избежать призрака структурности, приблизившись вплотную к «нации» во всем ее протеизме. (С другой стороны, определенная структурность прослеживается на метауровне коллективного исследования: сем-надцать статей сборника названы главами и объединены в шесть частей, посвя-щенных, соответственно, статусу национальной идентичности, ее институциям, мифам, пространствам, языкам и символам веры.)
Материал позднего (послесталинского) СССР и постсоветского пространства оказывается особенно удобен для такого рода работы, так как конструирование национальных идентичностей происходит здесь, во-первых, активно и наглядно, а во-вторых (и в-главных), разнообразно: так, можно выделить как минимум два противоположных понимания нации и национализма — имперское и (более тра-диционное) национально-освободительное.
В более широком масштабе можно утверждать, что в эпоху растущей глобали-зации тексты культуры гегемонного национализма — созданные в рамках госза-каза фильмы, романы, памятники, наконец, телевидение и радио — стратегически чрезвычайно изменчивы. Поскольку их имперское воодушевление неизбежно должно оказаться провинциальным в глобальном круговороте культурных установок, способность националистического гегемона к внезапной инверсии смысла дает возможность объявить себя потенциальной жертвой более крупного против-ника, то есть мировой культурной державы» (с. 41).
Большинство статей сборника посвящены таким текстам (в широком семи-отическом смысле) и социальным конструктам, производившим национальную идентичность в советском обществе — сама «закрытость» которого обеспечивала зыбкость и недостаточную отрефлексированность границы между национальным и националистическим — и производящим ее сейчас, когда большинство постсо-ветских республик идентифицируют себя прежде всего какнациональные госу-дарства. Установка на принципиальную многоплановость поддерживается выбо-ром тематики статей. Перед нами — исследование не столько самих идеологий в их непосредственном проявлении (статья Конди в этом смысле является скорее исключением), сколько повседневных бытовых практик советского и постсовет-ского человека, срез его обыденной жизни в культурно-антропологическом ключе, анализ его чувств и эмоций, его отношения к ближайшим социальным контекстам. Национальная идентичность вычленяется из этих мелких деталей, реконструируется из толщи культуры, в которую авторы сборника проникают — используя выражение Гирца — с помощью метода «насыщенного описания». Как объясняют во введении составители книги Катриона Келли и Марк Бассин: «Предлагаемые здесь разные «моментальные снимки» советской и постсоветской реальности отражают некоторые из многочисленных процессов формирования идентичности на этом обширном континенте (landmass). Они уводят нас от традиционного образа субъекта коммунистической утопии,homo soveticus,(удачно или несовершенно) регламентированного и подвергнутого идеологической обработке, к более тонкому взгляду на советских граждан как индивидов, вовлеченных во множественные практики, верования и институты, которые они сами помогли себе оформить, понять и выразить» (с. 13).
СтатьяБиргит Боймерс «Национальная идентичность во взгляде в прошлое: Современное российское кино» посвящена отражению национальных (и нацио-налистических) кодов в кинематографе 1990—2000-х гг., в котором был визуали-зирован целый ряд разнообразных проектов идентичности постсоветского чело-века, формирующейся через переживание опыта, в основном травматического, его советского прошлого.Дмитрий Баранов в исследовании «Архаизируя куль-туру: Этнографический музей» анализирует музеефикацию этнографических предметов и кодов, которые были призваны сформировать идентичность кон-струируемой нации — советской.Альберт Байбурин в статье «Ритуалы идентичности: Советский паспорт» обращается, по сути, к той же стратегии, но уже на примере официального (и многообразно ритуализированного) документа.
Статьи «»Если завтра война»: Патриотическое воспитание в советской и постсоветской начальной школе»Виталия Безрогова, «Покоряя космос: Культ Юрия Гагарина»Эндрю Дженкса и «Конструирование наций в постсоветской Централь-ной Азии»Сергея Абашина посвящены конструированию идентичностей наций, прежде всего «титульных», на базе героических мифов советского или досовет-ского (особенно у Абашина) прошлого.
В статьеДины Хапаевой «Советская и постсоветская Москва: Литературная реальность или страшный сон?» прослежено, как менялось отношение к Моск-ве в советском и постсоветском культурном пространстве, когда город из «образцового социалистического» постепенно превратился в вампирское простран-ство «Ночного дозора» Сергея Лукьяненко и «EmpireV» Виктора Пелевина. Урбанистическую тематику продолжаетЭльза-Баир Гучинова в работе «Из СССР на Восток: Национальные и этнические символы в городском тексте Элисты» — исследование китчево-«ориентализированной» архитектуры столицы Калмыкии проводится в концептуальных рамках, интересно совмещающих семиотику об-разца Тартуско-московской школы с постколониализмом. ИсследованиеВиктории Арнольд «Пространство (пространства) ислама в советской и постсоветской России», также входящее в этот блок из трех статей, посвященный местам иден-тичности, переводит разговор с пространств географических в сакральные, пока-зывая, как национальное (и националистическое) чувство формируется в дебатах о строительстве культовых мест не «своей» религии.
Майкл Горэм в статье «Языковая культура и идентичность в постсоветской России: Матерные сбережения» обращается к тому, как средством идентичности выступает язык — в частности, отсюда непрекращающаяся борьба «за чистоту языка», — а мат в таком контексте оказывается одним из маркеров негативной идентичности, воспринимается как внешнее проявление ее коллапса. В работе Оливье Феррандо «Установки и практики языкового обучения в постсоветской Центральной Азии: Между этнической идентичностью и гражданским самосо-знанием» демонстрируется созданная еще в СССР иерархия языков, при которой русский занимал доминирующее положение, и последствия такой языковой политики в 1990—2000-е гг., а в статьеАнны Кушковой «Выживая в эпоху дефицита: Нарративная конструкция «Советской идентичности»» русский язык занял не менее двусмысленное положение уже в позднесоветскую эпоху: с одной стороны, это было средство вербализации травматического опыта жизни в Советском Союзе, которая описывалась в категориях общенародного ощущения униженно-сти, но, с другой стороны, это общее чувство создавало свой вариант коллектив-ной — советской — идентичности.
Наконец, последний блок, посвященный символам веры (creeds) национальной идентичности, составили статьи «Соревнующиеся ортодоксии: Идентичность и религиозная вера в советской и постсоветской России»Катрионы Келли, «»Народное православие» в советской и постсоветской России: идеология, потребление и соперничество»Александра Панченко и «Религиозная принадлежность и поли-тика постсоветской идентичности: случай Беларуси»Галины Мяжевич. Народная культура, этническая принадлежность и государственная политика здесь драматически переплетаются с актами религиозного выбора людей, живших в СССР и ныне оставшихся на постсоветском пространстве.
Несколько выделяется из общего списка статьяРональда Григора Сюни «Противоречия идентичности: Быть советским и национальным в СССР и после», которая открывает книгу. Автор не анализирует частный случай проявления национальной идентичности и не формулирует новых методов анализа наций, а вводит читателя в курс дела, тем самым показывая, что потенциальная целевая аудито-рия сборника отнюдь не ограничивается специалистами по России.
Можно спорить о том, насколько подход к феноменам нации и национализма со стороны не больших теоретических парадигм, а точечных исследований от-дельных практик национального способен привести к переопределению того кон-цептуального поля, о котором говорилось в первой половине рецензии, — или он, наоборот, останется разрозненной мозаикой casestudies(что не умаляет, однако, ценности каждой из них в отдельности). В любом случае этот опыт важен. Ант-ропологический взгляд на повседневные бытовые практики обогащен здесь гу-манитарным подходом к ним как к текстам, открытым для анализа, но при этом не «оторванным» от собственных референтов и не превращенным в отвлеченную игру идей вокруг национальной проблематики.
[1] Андерсон Б. Воображаемые сообщества: Размышления об истоках и распространении национализма [1983] / Пер. с англ. В. Николаева. М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 2001. С. 30—32.
[2] См.: Геллнер Э. Нации и национализм [ 1983] / Пер. с англ. Т.В. Бердиковой, М.К. Тюнькиной. М.: Прогресс, 1991.
[3] «…Впервые идеологии в собственном смысле слова возни-кают и завоевывают господство именно в тот момент, когда политическая система начинает освобождаться от непо-средственной власти унаследованной традиции, от прямо-го и мелочного руководства религиозных и философских канонов, с одной стороны, и от принимаемых на веру пред-писаний традиционного морализма — с другой. Дифферен-циация автономного государства предполагает и диффе-ренциацию особой самостоятельной культурной модели политического действия, поскольку прежние, неспециа-лизированные модели либо слишком универсальны, либо слишком конкретны, чтобы обеспечить ориентацию, кото-рая требуется в политической системе» (Гирц К. Идеология как культурная система // Гирц К. Интерпретация культур [ 1973] / Пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2004. С. 249).
[4] «.Мы не можем утверждать, что для большинства людей национальная идентификация — когда она существует — исключает или всегда либо часто превосходит остальные идентификации, образующие социальное бытие. Факти-чески она всегда комбинируется с идентификациями ино-го рода, даже когда ощущает себя превосходящей их» (HobsbawmE.J.NationsandNationalismsince1780: Pro-gramme, Myth, Reality. 2 nd edn. Cambridge : Cambridge Uni-versity Press, 1992. P. 11).
[5] «Национализм силен, только когда опирается на партику- ляристские отношения (isstrongonlyinparticularistterms), на убежденность в том, что чья-либо этническая или на-циональная традиция особенно ценна и нуждается в за-щите практически любой ценой»(HastingsA.TheConstruc-tionofNationhood: Ethnicity, ReligionandNationalism. Cambridge : Cambridge University Press, 1997. P. 4).
[7] Имеетсяввидустатья:Tlostanova M. The Imagined Free-dom: Post-Soviet Intellectuals between the Hegemony of the State and the Hegemony of the Market // South Atlantic Quarterly. 2006. Vol. 105. № 3. P. 637—659.
Формирование национальной идентичности
Дата публикации: 09.07.2015 2015-07-09
Статья просмотрена: 8091 раз
Библиографическое описание:
Ахмедханова, С. М. Формирование национальной идентичности / С. М. Ахмедханова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2015. — № 14 (94). — С. 438-441. — URL: https://moluch.ru/archive/94/20893/ (дата обращения: 11.12.2021).
Данная работа рассматривает понятия слов «идентичность» и «национальная идентичность». Описывает возникновение и использование их в системе образования. Определяет задачи в воспитании у учащихся национальной идентичности и способы их решения.
Как формируется национальная идентичность?
Поставленный вопрос использует два понятия, которые сами нуждаются в объяснении. Что такое «идентичность» и что такое «национальность»? Мы должны отдавать себе отчет, что в национальном иногда скрывается идентификация или чувство лояльности к государству, а иногда ― к нации как к этническому сообществу.
Идентичность (англ. Identity) — свойство психики человека в концентрированном виде выражать для него то, как он представляет себе свою принадлежность к различным социальным, национальным, профессиональным, языковым, политическим, религиозным, расовым и другим группам.
Национальная идентичность — одна из составляющих идентичности человека, связанная с ощущаемой им принадлежностью к определённой нации, стране, культурному пространству. Национальная идентичность не схожа с понятиями гражданства или национальности, хотя они могут быть факторами, оказывающими на неё сильное влияние.
Национальная идентичность не является прирождённой чертой. Она проистекает из приобретённого осознания общности культуры, истории, языка с определённой группой людей. К этому может добавиться чувство принадлежности человека к определённому государству, приверженность его государственной идентичности, национальной идее и государственным символам.
Человек — это нечто сложное, и его можно рассматривать как природное, социальное и духовное существо. Следовательно, совокупность условий, создаваемых и защищаемых государством, призвана обеспечить надлежащее развитие гражданина России во всех трех его ипостасях: природной, социальной и духовной. Работая и постоянно взаимодействуя с детьми, для меня стало нормой сталкиваться с личностями разного темперамента и менталитета, и порой бывает сложно найти общий язык с ними. Но это не является основой для деления детей на национальности и определения их национальной идентичность. Если рассматривать мой класс — то детей разных национальностей у меня не много, а если считать учащихся с которыми я работаю, то их будет намного больше.
Система образования — важнейший институт общественного воспроизводства и государственной безопасности, ведущий фактор сохранения и развития национальных культур и языков, действенный инструмент культурной и политической интеграции российского общества.
Образовательная политика отражает общегосударственные и национально-культурные интересы в сфере образования и вместе с тем учитывает общие тенденции мирового развития, которые требуют модернизации российского образования.
В образовании наметилась тенденция связывать воспитательную деятельность школы с формированием у учащихся российской идентичности, что также прослеживается в нашей работе с детьми, то есть осознания себя как носителя российской культуры и гражданина России. Она стала ответом на те проблемы, с которыми столкнулось образование в связи с внедрением программ патриотического воспитания в школе, вызванных к жизни катастрофическими процессами разрушения идентификационных структур сознания.
Для решения этой задачи необходимо осуществить целый комплекс разработок:
— во-первых, реформировать теоретические представления о процессах самоидентификации подростка со своей страной и культурой народа;
— во-вторых, создать систему мониторинга процессов формирования российской идентичности;
— в-третьих, предложить технологии педагогического воздействия на эти процессы.
В Федеральном государственном образовательном стандарте среднего (полного) общего образования, введенном в действие приказом Минобрнауки России от 17 мая 2012 г. № 413, вопрос формирования российской государственной идентичности переводится на практические рельсы. Стандарт “направлен на обеспечение формирования российской гражданской идентичности”; “Личностные результаты освоения основной образовательной программы обучающимися должны в первую очередь отражать российскую государственную идентичность”.
На формирование настроя нацелены школьные программы общественных наук, программа воспитания и социализации, внеурочная деятельность.
Для претворения в жизнь этой миссии, решения этой ключевой задачи школьному учителю на мой взгляд в первую очередь необходимы:
— Технологии педагогического воздействия на эти процессы;
— Толерантная образовательная среда, в своей работе толерантность в первую очередь должна проявлять «я», учитель, тем самым подавая пример обучающимся;
— Решение вопросов организации школьного самоуправления как инструмента гражданского воспитания, так как данная коллективная работа сплачивает коллектив и воспитывает в них чувства ответственности, долга и идентичности.
Кратко рассмотрим некоторые пути решения этих проблем.
1) Понятие “педагогические технологии” — это не просто совокупность организационных форм и методических приемов применения тех или иных средств обучения, а еще и исследования, проводимые с целью выявить принципы развития и найти способы оптимизации образовательного процесса, применить новые методические приемы и использовать разработки учебно-методических материалов и технических средств обучения.
В научном понимании и употреблении термина “педагогическая технология” существуют множество различных позиций:
— Педагогические технологии как средство для учебного процесса. (разработки классных мероприятий на патриотические темы например: «Первая мировая война», «Моральный долг и совесть человека. В чем они проявляются?», Классный час «Я — часть России» ко Дню народного единства., Герои Отечества» ко Дню Героев Отечества., «12 декабря — День конституции», Рождества Христова» (как празднуют Рождество в семьях учащихся, их бабушек и дедушек), «Живая память», посвященный Дню памяти погибших в Афганистане….
— Педагогическая технология как система коммуникации на определенном алгоритме взаимодействия участников образовательного процесса: разные формы работы с детьми — беседа, диалог, круглый стол, организация и проведение школьных и классных мероприятий.
— Педагогическая технология как обширная область знания, занимающаяся конструированием оптимальных обучающих систем и опирающаяся на данные социальных, управленческих и естественных наук.
— Педагогические технологии как многомерный процесс
Педагогическая (образовательная) технология — это система функционирования всех компонентов педагогического процесса, построенная на научной основе, запрограммированная во времени и в пространстве и приводящая к намеченным результатам на формирование национальной идентичности.
Любая педагогическая технология охватывает определенную область образовательной деятельности. Эта сфера труда, с одной стороны, включает в себя ряд ее составляющих (и соответствующих технологий), а с другой — сама может быть включена как составная часть в деятельность (технологию) более широкого (высокого) уровня, что позволяет, говорить о вертикальной и горизонтальной структуре педагогических технологий.
Технологий формирования социокультурной идентичности — эта проблема может решаться на основе имеющегося опыта применения следующих типов технологий:
— личностно-ориентированного обучения и воспитания (диалог с ребенком, диалог с родителями, посещение ребенка на дому);
— технологии обучения в сотрудничестве(если у ребенка возникают какие-либо проблемы, то я как классный руководитель, учитель предметник и сам ребенок стараемся найти причину возникшей проблемы, и в совокупности приходим к общему знаменателю);
— групповые технологии (проведение мероприятий на пример линейка по ПДД для младших школьников);
технология коллективного взаимодействия (в нашем коллективе — это организация походов, коллективных поездок на экскурсии, проведение классных мероприятий Мастерская Деда Мороза» Новогодние представления. «Здравствуй, Новый Год!», Урок мужества «23 февраля — День Защитника Отечества. Помним, уважаем, чтим», 8 марта, «Венок памяти», посвященный Великой Победе. Классный час «Наши земляки в борьбе за Родину»);
— технология исследовательского (проблемного) обучения (когда мои учащиеся сами готовят и с моей помощью проводят классные часы например: Классный час «Первая мировая война», Беседа «Твоя уличная компания. Как попадают в преступную группу?», Кулинарное путешествие. Культура и этикет питания, Классный час «Константиновск — мой дом родной». (посвященный освобождению г.Константиновска), Минута славы: «Чтобы помнили…» — день памяти погибших в Чернобыльской катастрофе…);
— технологии творческой деятельности (ребята участвуют в творческих конкурсах).
В своей работе по формированию российской государственной идентичности, я также стараюсь использовать интерактивные формы и методы обучения: эвристические беседы, презентации, дискуссии, “мозговые атаки”, метод “круглого стола”, метод “деловой игры”, конкурсы практических работ с их обсуждением, ролевые игры, коллективные решения творческих задач, кейс-метод (разбор конкретных ситуаций, групповые работы с авторскими пособиями, иллюстративными материалами, обсуждение специальных видеозаписей).
Методологической помощью в формировании социокультурной и национальной идентичности на современном этапе развития средней школы счмтаю такие документы как:
— “Национальная стратегия действий в интересах детей на 2012–2017 годы”;
— “Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России”;
— “Концепция Фундаментального ядра содержания общего образования”;
— “Федеральный государственный образовательный стандарт среднего (полного) образования” и др.
Воспитательное и обучающее пространство общеобразовательной школы, составляющей основу государственно-общественной системы воспитания, должно наполняться ценностями, общими для всех россиян, принадлежащих к разным концессиям и этносам, живущих в разных регионах нашей страны. Эти ценности, являющиеся основой духовно-нравственного развития, воспитания и социализации личности, могут быть определены как базовые национальные ценности, хранимые в религиозных, культурных, социально-исторических, семейных традициях народов России, передаваемые от поколения к поколению и обеспечивающие эффективное развитие страны в современных условиях. Базовые национальные ценности могут быть систематизированы в определенные группы по источникам нравственности и человечности, т. е. областям общественных отношений, деятельности, сознания, опора на которые позволяет человеку противостоять разрушительным влияниям и продуктивно развивать свое сознание, жизнь, систему общественных отношений.
Традиционными источниками нравственности являются:
— патриотизм (стараюсь прививать детям любовь к России, к своему народу, к своей малой родине; служение Отечеству);
— социальная солидарность (свобода личная и национальная; доверие себе и окружающим тебя людям, справедливость, милосердие, честь, достоинство);
— гражданственность (правовое государство, гражданское общество, «долг перед» Отечеством, старшим поколением и семьей, закон и правопорядок, межэтнический мир, свобода совести и вероисповедания);
— семья (любовь и верность, здоровье, почитание родителей, забота о старших и младших);
— искусство и литература (красота, гармония, духовный мир человека);