Что такое низкоуглеродное топливо

30.10.202318.04.2022 admin 0 Comments

«Зеленый» переход: с чего Россия начнет декарбонизацию экономики

Правительство России начинает подготовку к низкоуглеродному будущему и изучает варианты адаптации экономики к глобальному энергопереходу. Совещание с вице-премьерами на эту тему провел глава правительства Михаил Мишустин.

Рабочим группам с участием представителей различных министерств к декабрю этого года нужно проанализировать, какие отрасли и в какой степени должны быть охвачены декарбонизацией, а также подготовить прогноз по энергопереходу до 2050 года и обозначить конкретные цели до 2030 года. Решено, что деятельность рабочих групп по этому вопросу будет курировать первый вице-премьер Андрей Белоусов.

Задача стоит комплексная. Проблем много — это и международные соглашения о «двойном» углеродном налоге, и стандарты раскрытия и взаимного признания информации, и стандартизация международных подходов к учету факторов, определяющих нормативы декарбонизации. Сегодня наша страна в индексе эффективности энергетического перехода Всемирного экономического форума 2021 года не на лидирующих позициях.

Теория зеленой экономики, базирующаяся на постулатах о том, что невозможно бесконечно удовлетворять растущие потребности в условиях ограниченности ресурсов, сформировалась в конце прошлого века. Наиболее осязаемым проявлением этих подходов стал объявленный многими странами переход к низкоуглеродной — или декарбонизированной — экономике. Он предполагает внедрение технологий, позволяющих производить товары с минимальным выбросом парниковых газов, налаживание утилизации и переработки отходов, а также «зеленую» эксплуатацию зданий и сооружений.

Экономическими инструментами для перехода к низкоуглеродной экономике должны стать торговля эмиссионными квотами, углеродные налоги, государственные закупки экологичной продукции и инвестиции в экологическую инфраструктуру.

В 2019 году Еврокомиссия представила «Европейское зеленое соглашение» — документ, направленный на превращение Европы к 2050 году в первый климатически нейтральный континент с полным прекращением выбросов парниковых газов. К 2023 году ЕС планирует ввести углеродный налог на импорт продукции из тех стран, где превышены выбросы парниковых газов.

В первую очередь это скажется на российских поставках черных металлов, угля, газа и нефтепродуктов, алюминия, цемента, удобрений и продуктов нефтехимии в Европу. Второй по значимости для России экспортный рынок — Китай — в начале 2020 года объявил о целях достижения углеродной нейтральности к 2060 году и запустил торговлю квотами на выбросы.

Сейчас более половины российского экспорта приходится на топливно-энергетические товары. Потенциальные потери российского бизнеса от мирового перехода к низкоуглеродной экономике, по самым консервативным сценариям, оцениваются в десятки миллиардов долларов. Россия в 2019 году присоединилась к многостороннему Парижскому соглашению по климату и взяла на себя обязательство сократить объем парниковых выбросов к 2030 году на 25–30% от уровня 1990 года. При этом была сделана важная оговорка — с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов.

В этом году подготовлен проект «Стратегии долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года». Базовый сценарий стратегии направлен на то, чтобы к 2030 году сократить углеродные выбросы до объема 67% от уровня 1990 года, а к 2050-му выйти на 64%.

Известно, что Россия — экологический «донор» планеты. Мы больше поглощаем, чем выбрасываем. Это важное конкурентное преимущество. Главное — не потерять его, научиться правильно считать и эффективно использовать. Эту норму также нельзя расценивать как возможность не снижать объем выбросов и уповать на то, что наши леса все поглотят. Пока, к сожалению, их площадь сокращается из-за частых пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке.

Есть надежда, что уже в этом году получится запустить систему «зеленого» финансирования. У бизнеса появится возможность привлекать более дешевые деньги на модернизацию своих производств. Необходимо увеличить долю возобновляемых источников в балансе потребления электроэнергии. Сегодня она составляет около 1%, тогда как цель — 10% к 2040 году. Нужно будет развивать «чистую» генерацию — ГЭС и АЭС, модернизировать ТЭЦ (их доля в энергетике России — около 60%), многие из которых работают на угле.

Необходимо не только сокращать потребление углеводородов и экологически грязной электроэнергии, но и снижать углеродоемкость продукции — цемента, металла, нефтехимии, удобрений.

Государству, регионам и компаниям придется внедрять принципы экологического, социального и корпоративного (ESG) управления. Это тоже непросто и встречает сопротивление. Так, Sual Partners выступает против преобразования UC Rusal в Al+, хотя предполагалось, что это будет один из этапов трансформации компании для экспорта продукции с низким углеродным следом.

Например, богатая Сахалинская область может позволить себе поставить цель достичь углеродной нейтральности к 2025 году, а остальные регионы Дальнего Востока — вряд ли. Вслед за Сахалином к торговле квотами на выбросы углерода готовы приступить Нижегородская и Калининградская области. И пока это всё. Большие проблемы прогнозируются и в ныне относительно благополучных угольных регионах — таких как Кузбасс и Хакасия. Серьезным вызовом является и ситуация в сельском хозяйстве — для органического потребления без использования химикатов нужно на 35% больше земли, чем при обычном аграрном производстве.

Главное при реализации программы — не подорвать конкурентоспособность экономики и не потерять, а укрепить позиции российских компаний на мировых рынках.

Источник

Что после нефти. Каким будет зеленое топливо будущего

Курс на энергопереход, в рамках которого планируется перейти с «грязных» угля, нефти и газа на более чистые источники энергии, остается актуальным, несмотря на сегодняшний дефицит ископаемого топлива на мировых рынках.

Дефицит традиционных источников энергии, с одной стороны, отрезвил мировое сообщество и заставил более консервативно подойти к срокам перехода на ESG топливо. С другой — подчеркнул необходимость диверсификации энергоресурсов, особенно в странах, которые традиционно выступают импортерами углеводородов.

Развитие альтернативной энергетики — долгосрочная история. Но уже сейчас отдельные компании и целые страны презентуют свои проекты и дорожные карты по развитию новых видов топлива. Посмотрим, что предлагается производить взамен старого доброго ископаемого топлива.

Самолеты на растительном масле

На авиационную отрасль приходится около 2,5% мировых выбросов CO2, при этом альтернативы реактивным двигателям на горизонте нет. Поэтому логичным решением выглядит использование специального низкоуглеродного топлива (Sustainable aviation fuel, SAF) вместо традиционного керосина.

Нефтяной гигант Royal Dutch Shell планирует к 2025 г. наладить масштабное производство SAF из отработанного растительного масла, растительных и животных жиров. Завод по переработке биотоплива мощностью 820 тыс. тонн в год может быть запущен в 2024 г. Еще одна европейская компания, Neste, которая уже производит 100 тыс. тонн SAF в год, планирует к 2023 г. увеличить поставки до 1 млн тонн.

Главной проблемой SAF, как и других видов альтернативного топлива, является высокая стоимость. Топливо в разы дороже обычного керосина. Поэтому с момента открытия уровень производства SAF остается очень скромным, на него приходится не более 0,1% мирового спроса на авиатопливо.

В Евросоюзе приняли решение поддержать внедрение SAF регуляторными мерами в виде дополнительных налогов для авиаперевозчиков, использующих неэкологичное топливо. Налоги заработают уже с 2023 г. и могут обеспечить производителей SAF рынком сбыта. Правда, как планируется смягчить негативное влияние на пассажиропоток кратного роста стоимости авиабилетов, пока не сообщается.

Биогаз из навоза и отходов

Первая биогазовая установка появилась еще в 1859 г. Сегодня максимальное количество биогазовых установок действует в Китае (15 млн) и Индии (10 млн). Основной сферой применения остаются агропредприятия, которые используют их для переработки отходов и эффективного управления ресурсами. По оценке МЭА, биогаз имеет большой потенциал и может заменить до 20% всего потребляемого миром природного газа.

В России потенциал для использования биогаза в агропромышленности очень высок. На отдельных предприятиях он уже активно используются. Например, современная биогазовая станция действует на производстве агрохолдинга Goldman Group, который в этом году дебютировал со своими облигациями на Санкт-Петербургской бирже.

Искусственная нефть из воды и воздуха

В начале октября издание Associated Press опубликовало новость о том, что в Германии экогруппа Atmosfair и корпорация Siemens построили первое в мире предприятие, которое станет экспериментальной площадкой по производству синтетической нефти из возобновляемых источников.

Завод будет вырабатывать водород путем электролиза воды, используя энергию с четырех близлежащих ветряных электростанций. На следующем этапе водород будет смешиваться с углекислым газом, добываемым из воздуха и биогазовой установки. Полученная в результате синтетическая нефть будет использована для производства реактивного топлива. При сжигании такого топлива в атмосферу попадет столько же углекислого газа, сколько было потрачено на его производство.

Себестоимость такого топлива достаточно высока, но ожидается, что углеродные налоги в ЕС обеспечат его конкурентоспособность. Теперь осталось только доказать эффективность и масштабируемость технологии. В 2022 г. планируется производить небольшие партии около 8 баррелей в день.

Разноцветный водород

Водородное топливо известно уже давно. По сравнению с углеводородами при его сжигании нет вредных выбросов, что делает водород одним из приоритетных альтернатив для природного газа. У водорода есть свои минусы, которые сдерживали развитие водородной энергетики в прошлом, но углеродные налоги ЕС могут стать хорошим стимулом для отрасли.

В Европе разработали специальную классификацию. В зависимости от способа производства и объема выбросов СО2 водород может быть серым, желтым, голубым или зеленым.

Серый и голубой водород производят из природного газа путем паровой конверсии — химического процесса, в результате которого из метана и воды получается водород и углекислый газ. Если CO2 выходит в атмосферу, то водород называют «серым». Если CO2 улавливают, то водород называют «голубым».

Желтый и зеленый водород получают путем электролиза воды. Если электроэнергия, используемая в производстве, получена из атомной энергии, то водород называют желтым. Если же используется ВИЭ (возобновляемые источники энергии), водород называется зеленым. Как не трудно догадаться из названия, зеленый водород является самым предпочтительным.

В России всерьез озаботились вопросом развития водородной энергетики, и уже в 2024–2025 гг. Газпром и Росатом планируют запустить 4 пилотных проекта, в том числе производство «зеленого» водорода в Калининградской области для рынка Европы и на Сахалине для потребителей в Азии. Объем водородного экспорта к 2024 г. может составить 200 тыс. тонн водорода в год.

Где взять зеленую энергию? Одолжить у соседа

Пока альтернативное топливо не получило должного распространения, в электроэнергетике активно замещают традиционную генерацию возобновляемой (ВИЭ). В основном, ветряной и солнечной. Иногда это приводит к неожиданным решениям.

Ключевая проблема ВИЭ — стабильность, а точнее, ее отсутствие. Великобритания, сделавшая ставку на ветряные электростанции, в полной мере ощущает на себе этот недостаток в периоды штиля. Особенно острой ситуация стала в 2021 г., когда цены на традиционную газовую генерацию, компенсирующую падение мощности на ветряках, стали больно бить по кошельку.

Чтобы обеспечить бесперебойное электроснабжение, страна протянула длиннейший в мире подводный кабель North Sea Link, который соединил город Блит на севере страны с норвежской деревней Квиллдал, где находится местная гидроэлектростанция. Кабель длиной 725 км и пропускной мощностью 1,4 ГВт призван обеспечить электроэнергией 1,4 млн британских домов и решить проблему с энергетическим кризисом. По сообщению BBC, кабель был запущен в работу в начале октября. Насколько такое решение окажется долговечным — покажет время.

БКС Мир инвестиций

Низкоуглеродные моторные топлива. Оценка перспектив производства и применения в России

Россия обладает уникальными возможностями для лидерства в направлении производства низкоуглеродных видов моторных топлив. Реализацию этих возможностей необходимо рассматривать не только как инструмент повышения конкурентоспособности продукции нефтепереработки на внешних рынках и улучшения экологических показателей на транспорте, но и как способ существенного рывка в направлении создания биотехнологических комплексов по глубокой переработке продукции сельского хозяйства и различных биологических отходов. Создание новой отрасли обеспечит в будущем «зеленую» диверсификацию по многим технологическим цепочкам, далеко не только по топливному направлению. В статье приведены результаты анализа и предложения по реализации потенциала производства низкоуглеродных топлив в России.

Мировой контекст: производство и применение низкоуглеродных компонентов моторных топлив

Устойчивая декарбонизация транспорта в значительной степени определяется возможностями по снижению углеродного следа применяемых источников энергии. На текущий момент ключевым применяемым решением являются низкоуглеродные топливные компоненты, в том числе битоплива. Суммарный мировой объем применения биокомпонентов моторных топлив достиг 125 млн т в 2019 году. При этом они занимают абсолютно преобладающую долю в суммарном спросе на альтернативные виды топлива на транспорте с учетом природного газа и электричества. Так, в странах ЕС на биотопливо приходится 4,4 % общего энергопотребления на транспорте, при этом доля электричества составляет 1,4 %, а природного газа – 0,9 % (рисунок 1). Весь объем биокомпонентов на сегодняшний день применяется только в составе топлив для наземной техники, оснащенной бензиновыми или дизельными двигателями.

Среди низкоуглеродных компонентов дизельного топлива промышленно выпускаются два продукта – метиловые эфиры жирных кислот (FAME), образующиеся в процессе трансэтерификации масел и жиров с метанолом и биопарафины, получаемые также из масел и жиров, но с помощью двухстадийной технологии, включающей процессы гидрокрекинга и гидроизодепарафинизации. Последний продукт, который также называется HVO или Green-Diesel, представляет собой смесь углеводородов дизельного ряда преимущественно изопарафинов. HVO характеризуется высокими показателями теплоты сгорания, цетанового числа и удовлетворительными низкотемпературными свойствами. При этом, в отличие от FAME, биопарафины HVO химически стабильны. Все это позволяет смешивать HVO в неограниченном соотношении с нефтяным дизелем без ухудшения качества товарного топлива. Кроме того, по данной технологии возможно одновременное получение биокомпонента реактивного топлива, называемого HEFA-SPK.

Среди регионов лидером по применению биокомпонентов дизельного топлива является Евросоюз, на регион приходится 41 % мирового спроса на дизельные биокомпоненты, что составляет 15,9 млн т, или порядка 7,4 % от объема потребления дизельного топлива в ЕС. Подавляющая доля применяемых в ЕС биокомпонентов – порядка 85,5 % (13,6 млн т) приходится на FAME, оставшиеся 14,5 % (2,3 млн т) – это HVO. Из указанного объема непосредственно в странах ЕС производится 11,6 млн т FAME и 2,7 млн т HVO. Таким образом, по FAME регион является нетто-импортером – 3,3 млн т FAME поставляется из третьих стран, преимущественно из Аргентины, Индонезии и Малайзии. Необходимо отметить, что Аргентина и Индонезия в последние годы сумели существенно нарастить объемы поставок FAME в ЕС после успешной подачи этими странами иска в ВТО по снятию заградительных пошлин на импорт FAME.

По прогнозу международного энергетического агентства, рост производства биотоплива в мире будет обеспечен преимущественно новыми мощностями по получению биопарафинов HVO, а также по производству главного мирового биотоплива – биоэтанола (рисунок 2).

В декабре 2018 года Еврокомиссия утвердила обновленную европейскую директиву по возобновляемым источникам энергии (RED II). Цель директивы – достижение по меньшей мере 32%-ной доли энергии из возобновляемых источников в валовом конечном потреблении энергии ЕС к 2030 году. Среди прочего, директива устанавливает нормативные значения по выбросам парниковых газов (по CO₂ эквиваленту) для различных биокомпонентов моторных топлив. Среди жидких возобновляемых топлив наименьший углеродный след характерен для гидроочищенных отработанных растительных масел (HVO или HEFA-SPK) и биоэтанола второго поколения из лигноцеллюлозного сырья, благодаря чему данным видам топлива отданы наибольшие преференции. Для сравнения, показатель выбросов ископаемого дизельного топлива составляет 94 гCO₂экв/МДж, что практически в 6 раз превышает соответствующее значение для HVO, полученного из отработанного растительного масла.

Углеродное регулирование в странах ЕС и его влияние на производство моторных топлив в России

Европейские страны, стимулирующие применение низкоуглеродных топлив, уже сегодня используют экологические преимущества биокомпонента HVO и обнуляют на него ставки топливных налогов (энергетического налога и налога на СО₂), что делает его конкурентоспособным по отношению к нефтяному дизелю. Таким образом, наиболее вероятно, что именно биокомпонент HVO станет в перспективе основным низкоуглеродным компонентом дизельного топлива и ключевым элементом европейской системы торговли выбросами (ETS) и импортной пошлины на углерод (BCA).

Последний аспект, касающийся установления импортной пошлины на углерод, содержит большие риски для российской нефтепереработки. В 2019 году на отечественных НПЗ произведено 78,4 млн т дизельного топлива, из которых 70,6 млн т соответствовало экологическому классу К5. Дальнейшее развитие отрасли сфокусировано на повышении глубины переработки нефти. Планируется ввод мощностей процессов гидрокрекинга (+ 17 млн т/г), коксования (+ 9 млн т/г) и каталитического крекинга (+ 3,4 млн т/г), что приведет к росту производства автомобильного бензина (

2–3 млн т/год), но в гораздо большей степени к росту выработки дизельного топлива (

10 млн т/год). Внутренний спрос на дизельное топливо в России в последние годы растет медленно (35,2 млн т в 2012 году и 38,2 млн т в 2019 году) вследствие общей экономической ситуации и продолжающегося обновления автопарка на более экономичную технику. В среднесрочной перспективе ожидается рост внутреннего потребления, однако его темпы будут отставать от роста производительности, что только увеличит имеющий торговый профицит. Дополнительным фактором давления на внутренний спрос на дизельное топливо является активное применение природного газа, в первую очередь в коммерческой технике – ключевом сегменте для дизельного топлива. Таким образом, ввод новых мощностей по выпуску дизельного топлива в России должен быть ориентирован прежде всего на увеличение его экспорта.

В настоящее время главным экспортным рынком для российского дизельного топлива является Евросоюз и Великобритания, которые имеют существенный торговый дисбаланс по бензину и дизельному топливу: регион экспортирует существенные объемы бензина и в то же время зависит от импорта дизельного топлива, в первую очередь из России (25,6 млн т в год), Ближнего Востока (15,6 млн т в год) и США (7,4 млн т в год). Доля России в импорте дизельного топлива в ЕС неизменно растет с 2012 года, увеличившись с 31 до 80 % к 2019 году.

Одним из решений по сокращению импортозависимости является выравнивание баланса с увеличением внутреннего потребления бензина. Десятилетиями до того ЕС проводил политику стимулирования применения дизельного топлива (дизелизации) на легковых автомобилях. Основным инструментом был пониженный налог на дизельное топливо относительно бензина и сниженные пошлины на дизельные автомобили. В 2000 г. спрос на бензин и дизельное топливо находился практически на одном уровне 125 и 140 млн т соответственно, к 2018 г. эти показатели составили уже 80 и 220 млн т. С 2017 года во многих странах ЕС резко сменился курс на редизелизацию с выравниванием налоговых ставок между бензином и дизельным топливом и – самое главное – между акцизами на дизельные и бензиновые автомобили. Ключевым поводом к этому стал экологический скандал «Дизельгейт», случившийся с компанией Volkswagen (а позже и с другими производителями), в ходе которого было установлено, что экологические показатели работы дизельных автомобилей Евро-6 при реальной эксплуатации существенно отличаются в худшую сторону от сертифицированных параметров. В результате рост потребления дизельного топлива замедлился, а спрос на бензин изменил траекторию с падения на небольшой рост. С высокой вероятностью намеченная тенденция будет продолжена.

В условиях планируемого повышения выработки дизельного топлива при мало растущем внутреннем спросе и намечающейся тенденции редизелизации в ЕС ключевой проблемой для российских нефтепереработчиков является поиск новых экспортных возможностей и сохранение экспортного потенциала в странах ЕС. Решение последней задачи во многом зависит еще от одного, вероятно, самого сложного вызова, связанного с тем, каким именно способом будет реализована европейская инициатива по введению импортной пошлины на углерод. При движении по пути адаптации текущей системы стимулирования применения возобновляемых компонентов, согласно директиве RED II, и действующей системы торговли выбросами ETS, вероятно, что применение низкоуглеродных сертифицированных возобновляемых компонентов будет выгоднее для экспортеров, чем уплата импортной пошлины на углерод.

Несмотря на то, что в опубликованном в июне 2021 г. законопроекте о пограничном налоге на углерод[1] нефтяная отрасль не входит в область регулирования, велика вероятность, что отраслевой перечень в ближайшее время будет расширен и, возможно, это произойдет еще до начала применения нового закона (1 января 2023 г.).

Потенциал производства низкоуглеродных топлив в России

Потенциал отечественного производства низкоуглеродных биокомпонентов дизельного топлива зависит от возможностей развития отечественного рынка растительных и животных масел и жиров, являющихся сырьем для выпуска FAME, HVO и HEFA-SPK. В 2019 году Россия произвела порядка 9,2 млн т растительных масел, что на 2,1 млн больше, чем в 2015 году. Экспорт растительных масел в 2019 году составил 4,3 млн т, в 2015 году внешние поставки равнялись 2,2 млн т. Цены на растительные масла за последние 5 лет росли незначительно (средняя оптовая цена рапсового масла в 2015 и 2019 гг. составляла 41,5 и 49,9 руб./кг без учета НДС соответственно) или даже снижалась (средняя оптовая цена подсолнечного масла в 2015 и 2019 гг. составляла 48,1 и 41,5 руб./кг без учета НДС соответственно). Таким образом, российское производство растительных масел показывало последние 5 лет существенный рост, при значительном увеличении доли экспорта и одновременном снижении оптовых цен даже в рублевом эквиваленте. В целом текущая ситуация на отечественном рынке масел, несмотря на повышение цен и локальный дефицит в условиях пандемии, выглядит позитивной для развития производства низкоуглеродных компонентов дизельного топлива.

Источник

Сайт aromolux.ru

Что такое низкоуглеродное топливо

«Зеленый» переход: с чего Россия начнет декарбонизацию экономики