Что такое образность в русском языке простыми словами
Образность речи в русском языке
Ранее мы пытались выявить механизмы образования омонимов и синонимов в русском языке [1]. Теперь же рассмотрим соотношение смысла и эмоции в образной русской речи.
Напишем простую фразу: «Какая погода!». Однако попытка прочесть её вызовет у нас затруднение. Что имеется в виду? Возможно, здесь сожаление о неудачно проведённом отпуске, но, может и радостное восклицание. Только узнав контекст, мы сможем успешно завершить попытку. Или: «Я прослушал всю симфонию». Это может сказать человек, внимательно выслушавший симфонию всю, до конца. А может быть, и наоборот – человек пропустил всё мимо ушей, так и не услышав ничего. Значит, глагол прослушать в разных значениях выступает в качестве антонима к самому себе.
Подобным качеством обладают и другие слова. Например, прилагательное бесценный, у которого два противоположных значения – «имеющий очень высокую цену» и «не имеющий никакой цены». Наречие наверно тоже можно употреблять в антонимичных смыслах. Я узн;ю это наверно, что означает точно, достоверно; Я, наверно, это узн;ю – то есть с предположением: может быть, узнаю, а может быть, и нет.
На что обращает внимание филология в этом лексическом феномене? На мой взгляд, как всегда, на следствие, а не на причину. В результате энантиосемия, а также и оксюмороны видятся нам лишь забавными казусами. Конечно, при описании этих явлений нельзя не упомянуть причины их образования, и филология называет (но только не главные!): ирония, сарказм, перенос смысла и, конечно – многозначность (без неё нельзя!). Как это соотносится с принципами построения языка, искать здесь бесполезно! Более того, налицо очередная иллюстрация процесса воспитания калейдоскопического восприятия изучаемого явления.
Что к этому представлению добавляет энантиосемия?
Прочтите предыдущий абзац в естественном темпе речи. Вы обнаружите чрезвычайно интересный факт. Оказывается, что частота следования гласных в нашей речи близко совпадает с альфа-ритмом! И если вдуматься, это ожидаемое качество речи, поскольку логическое мышление и речь тесно связаны. Нас, однако, интересует, что имеют в виду, когда говорят об образной речи? Филология учит нас, что лексические средства образности основываются на энантиосемии, оксюморонах, переносном смысле слова, и конечно, его многозначности [4] (метафора, метонимия, синекдоха и т.д.).
Например:
— метафора: гнездо птицы и роман Тургенева «Дворянское гнездо».
— метонимия: «Нет, не пошла Москва моя к нему с повинной головою»
— синекдоха: светлая аудитория; способная аудитория
Если судить по примерам, то указанный выше перечень лексических средств здесь совсем не причём. Дело в том, что слово становится членом предложения, смысл которого формируется не столько указанным словом, сколько всеми словами совместно. И привлекать сюда несвойственную исконному русскому языку многозначность слова, совсем не требуется.
Гнездо по Далю – помещение или место, где живут и выводят потомство. Причём указанный смысл одинаков применительно и к птичьему, и к осиному, и даже к воровскому гнезду. А вот в составе предложения происходит уточнение смысла.
Аналогично для других примеров. Важно подчеркнуть, что образ создаётся не отдельным словом, а предложением. Даже, если есть какое-то объемлющее понятие, выражаемое отдельным словом, то смысл его всё равно нам будет ясен только после толкования, то есть в составе законченного по смыслу предложения.
Но есть ещё одна форма образной речи, как вы поймёте далее, вполне очевидная, и умалчиваемая в филологии. Вы, наверное, уже догадались. Образному ритму соответствуют пение и молитва. И то, и другое резко снижает частотные ритмы нашей речи, переводя восприятие, а следовательно, и мышление в область образов. Кстати, отсюда ясны следствия уменьшение числа гласных в азбуке. Речь, произношением преобладающих согласных становится импульсной, то есть высокочастотной и удаляется от частот, соответствующих образности мышления.
Каждый из нас знает, как бывает тяжело иногда выразить свою мысль. Ключевский, будучи великим мастером русского языка, писал: «Легкое дело – тяжело писать и говорить, но легко писать и говорить – тяжелое дело»…. Почему так? Связано это, в первую очередь с тем, что мы от рутинной логики слов переходим к смысловому содержанию нашего сообщения, то есть, формируем образ. Каждый переход (от слова к предложению, от предложения к абзацу и далее ко всему тексту) связан с изменением частоты речевых смыслов и эмоций в сторону её уменьшения, а значит в сторону образности. И здесь речевой автоматизм в произношении слов становится бесполезным и даже мешающим. На этот случай нужна образность мышления, а высокочастотное произношение затрудняет, зашумливает это качество. Вот почему для выхода в состояние вдохновения так важно уединение мысли.
Вернёмся к приведенным вначале примерам энантиосемии. На мой взгляд приписывание слову внутренних противоречий говорит о том, что авторы не чувствуют присутствия внешнего, низкочастотного (образного) смыслового и эмоционального ритма, в контексте которого находится это слово.
Какая погода! Достаточно прочесть эту фразу с эмоциональным содержанием (иронией или сарказмом), которое изменит частоту безучастного прочтения, и собеседнику будет понятно, о чем идёт речь (частота, при этом, уменьшится, поскольку эмоция одни гласные форсирует, удлиняет, а другие подавляет).
Я прослушал всю симфонию. Для понимания этой фразы достаточно контекста, то есть окружения этой фразы, например: Я прослушал всю симфонию, и она очень понравилась. Удлинение фразы также приводит к уменьшению частоты восприятия в сторону образности.
Заметим, что такое представление не изменяет смысла первокорня, (например, слушать), смысл сообщения определяется предложением или эмоциональной нагрузкой.
Для иллюстрации приведу некоторые примеры из Ключевского, где смысл каждого слова неизменен, но фраза содержит в себе свой неповторимый, а главное не выводимый напрямую из входящих во фразу слов, образ [5].
Стилистическое лукавство:«В университете при Академии наук (речь идет о XVIII веке) лекций не читали, но студентов секли»;
или о времени Петра: «Казнокрадство и взяточничество достигли размеров, небывалых прежде, разве только после…»;
о стихотворстве царя Алексея Михайловича: «Сохранились несколько написанных им строк, которые могли казаться автору стихами».
Антитезы:
об эпохе Петра I: «Личная свобода становилась обязательной и поддерживалась кнутом»;
о воображаемом предке Евгения Онегина: «Он (этот „предок“) старался стать своим между чужими и только становился чужим между своими»;
и ещё раз по нашей теме: «Легкое дело – тяжело писать и говорить, но легко писать и говорить – тяжелое дело».
А вот Арсений Тарковский:
Не для того ли мне поздняя зрелость,
Чтобы, за сердце схватившись, оплакать
Каждого слова сентябрьскую спелость,
Яблока тяжесть, шиповника мякоть,
* * *
Всё, что мы сказали, приводит к мысли о явном излишестве многих лексикологических разделов, к которым мы сейчас добавили и энантиосемию. Без понимания основополагающих принципов нашей речи и связи её с мышлением и природой, филология очень напоминает первые созерцательные учения о цвете, в которых перечислялись все существующие в природе цвета: от цветов радуги до цвета «вздоха слона» или «бедра испуганной нимфы», но и только. Фолиант с перечисленными цветами, а их многие тысячи, тоже был бы впечатляющим.
ОБРАЗНОСТЬ
Смотреть что такое ОБРАЗНОСТЬ в других словарях:
ОБРАЗНОСТЬ
образность ж. Отвлеч. сущ. по знач. прил.: образный (2).
ОБРАЗНОСТЬ
образность ж.figurativeness; (живость, яркость) picturesqueness
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
– сложная и многозначная категория стилистики, имеющая различные интерпретации в связи с различными осмыслениями понятия и термина образ. «Необходимо и. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
Танс Таз Табор Строб Страз Стр Сторона Сторно Стон Стан Стаз Сотр Сорт Сорбоз Сор Сонар Сон Созонт Созон Собь Собрать Собрат Собр Соборн Собор Сноб Сбор Сант Сан Саз Сабр Сабор Сабо Ротон Рота Рот Рось Рост Росно Роса Рон Рознь Розно Розан Роза Робот Робость Роба Рать Раст Рао Рань Рант Рано Разность Разнос Раз Раб Относ Отброс Отбор Отар Ось Ость Остро Остан Ост Осот Особь Особа Оса Орь Орт Орс Орнат Орн Орза Оон Озон Озноб Обь Оброть Оброн Обратно Обрат Образность Образно Образ Обр Обора Обоз Обнос Обзор Оао Нтр Нто Нота Ность Ностро Носарь Нос Нора Натр Нато Наст Нарост Наос Наз Наброс Набор Наб Зот Зонт Зона Зоб Знать Затор Затон Засор Зао Занос Заброс Забор Бтр Бронь Бронза Брон Брать Брат Брас Брань Бра Бот Бостон Босот Борть Борт Борона Борн Борзо Борат Боразон Бор Бонза Бон Бозон Боза Боз Боа Батор Батоно Батон Таро Тоз Тон Тонар Тоо Тор Торба Торбаз Торбан Торбас Торон Бат Бастр Торос Торс Басон Бас Барс Барон Астр Трон Арно Аоот Аон Аозт Азот Аборт Трос Ант Арон Арт Артос Трас Астро Астрон Бант Транс Бар Барн Баро. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
1) Орфографическая запись слова: образность2) Ударение в слове: `образность3) Деление слова на слоги (перенос слова): образность4) Фонетическая транскр. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
-и, ж. Свойство по знач. прил. образный.Образность повествования.Синонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразите. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
образностьצִיוּרִיוּת נ’* * *דימוייםСинонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, кар. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ж(яркость) renkli oluşСинонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, картинность, коло. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
наглядностьszemléletességСинонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, картинность, к. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ж.pittoresque m; caractère m imagéСинонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, карти. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
形象性 xíngxiàngxìng, 生动性 shēngdòngxìngСинонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, кар. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
безобразностьСинонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, картинность, колоритность. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ж. figuratività, metaforicità Итальяно-русский словарь.2003. Синонимы: богатство, выпуклость, выразительность, живописность, живость, изобразительность, иносказательность, картинность, колоритность, красноречивость, красочность, крылатость, метафоричность, рельефность, сочность, фигуральность, художественность, экспрессивность, экспрессия, яркость Антонимы: безобразность. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
Rzeczownik образность f obrazowość f barwność f
ОБРАЗНОСТЬ
образность художественность, выпуклость, живость, метафоричность, красочность, красноречивость, рельефность, иносказательность, живописность, картинность, экспрессия, фигуральность, изобразительность, сочность, экспрессивность, выразительность, яркость, крылатость, колоритность
ОБРАЗНОСТЬ
сущ. жен. рода, только ед. ч.мед., с.-х.образність
ОБРАЗНОСТЬ
1. ilmekus2. kujukus3. kujundlikkus4. piltlikkus5. väljendusrikkus
ОБРАЗНОСТЬ
Ударение в слове: `образностьУдарение падает на букву: оБезударные гласные в слове: `образность
ОБРАЗНОСТЬ
ж. pittoresque m; caractère m imagé
ОБРАЗНОСТЬ
образность = ж. imagery; (яркость) color, vividness; образный colorfull, graphic, evocative; образное выражение graphic phrase; (метафора) figure of speech.
ОБРАЗНОСТЬ
о’бразность, о’бразности, о’бразности, о’бразностей, о’бразности, о’бразностям, о’бразность, о’бразности, о’бразностью, о’бразностями, о’бразности, о’бразностях. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ
ж.imagery- гендерная образность- эмотивная образность
ОБРАЗНОСТЬ
ж.carácter metafórico (figurado); riqueza de imágenes
ОБРАЗНОСТЬ
Ж мн. нет 1. şəkillilik, bədiilik, gözəllik; canlılıq, əyanilik; образность речи nitqin bədiiliyi; 2. canlılıq, əyanilik.
ОБРАЗНОСТЬ
ж. сүрөттүүлүк, образдуулук, көркөмдүүлүк; образность народной речи элдик речтин образдуулугу.
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
gleznainība, tēlainība, tēlainums, gleznainums
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
образность хушобуранг будан(и), фасоҳат
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ
ОБРАЗНОСТЬ В ИСКУССТВЕ
ОБРАЗНОСТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ШЕКСПИРА
(imagery)И стихи, и проза в шекспировских пьесах насыщены образами, визуальными и слуховыми, которые могут служить различным целям. К изучению шекспи. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ РЕЧИ
Одно из коммуникативных качеств речи, направленное на формирование конкретно-чувственных представлений о действительности. О.р. может входить в компете. смотреть
ОБРАЗНОСТЬ РЕЧИ
образность речиמְלִיצִיוּת נ’
ОБРАЗНОСТЬ «СЛОВА»
О. С. непосредственно связана с системой образных средств (фигуры и тропы) с переносным значением слов, отражающих отвлеч., одушевл. или картинно выразит. особенности текстовых формул. Во мн. отношениях справедливо О. воспринимается как метафоричность в широком смысле; в сущности, говоря об О. С., всегда имели в виду метафору как общий термин, обозначающий всякий перенос значения — от метонимии до символа. В связи
с этим, имея в виду О. С., говорили об «образных метафорах византийского происхождения», о «метафорических образах» и «метафорических сравнениях», о «метафорическом смысле» (картин природы), о «метафорических выражениях» и даже о «метафорической картинности»; наиболее точное по объемности понятия определение находим у Ржиги: стиль С. — метафорически иносказательный (Ржига. «Мысленное древо». С. 103); образ здесь «более импрессионистический, чем описательный» (Грушевський. Історія. С. 205), что также представляет собою оценку средневекового текста с точки зрения совр. лит-ры, она не охватывает всей цельности образного смещения семантики слова, поскольку движение смысла от исходного номинативного значения слова к образу есть одновременно развитие отвлеченности и стремление к абстракции. Совершенно естественно всякая О. выступает формой воплощения степеней отвлеченности в осознании явлений, предметов и связей между ними — стилистическое и семантическое сплетено в некое единство смысла, а отсюда ясно, что и «поэтическая выразительность „Слова“ была тесно связана с поэтической выразительностью русского языка в целом», а новое в тексте «вырастало на многовековой культурной почве и не было от нее оторвано» (Лихачев. «Слово» и культура. С. 196); в С. «ясно ощущается широкое и свободное дыхание устной речи», что отражается и «в выборе художественных образов, лишенных литературной изысканности», поскольку «автор Слова о полку Игореве поэтически развивает существующую образную систему деловой речи и существующую феодальную символику. и не стремится к созданию совершенно новых метафор, метонимий, эпитетов, оторванных от идейного содержания всего произведения в целом» (Лихачев. Великое наследие. С. 149—150, 174). Автор С. из визант. лит-ры заимствует не образы (как полагает, напр., Е. Гофман), а некоторые формулы, тогда как О. самого текста определяется образцами древнейших эпич. форм и образами жизни земледельч. об-ва (Буслаев. О литературе. С. 94—95).
В истории изучения образной системы С. обозначаются некоторые этапы. Не о сравнении, а об уподоблении (символике) говорили Максимович и Дубенский, что совпадает и с развиваемым Буслаевым взглядом на мифол. характер О. памятника. О простых сравнениях и метафорах, которых в С. в чистом виде нет, впервые сказал Грамматин, а Н. Головин добавил, что С. «наполнено метафорами и аллегориями» (Примечания. С. XIV). В целом же серьезные ученые до сер. XX в., перечисляя конкретно тропы и фигуры, использ. в С., ничего не говорили о метафоре в этом памятнике (Буслаев, Тихонравов, Сперанский и др.) — они упоминают отрицат. сравнение, повторения, постоянный эпитет, олицетворение, «образы народной поэзии», мифол. символы, пословицы и поговорки («притчи» и загадки), даже заплачки как нар. форму выражения эмоц. состояния и пр. Потебня (Слово) особенно осторожен в определении О. С., называя в основном символику, уподобление и параллелизм. Сперанский отмечает сущностные характеристики образной структуры С.: мифол. по смыслу эпитетом называет имена языч. божеств, «народно-поэтический прием олицетворения стихий», религиозно-мифол. элемент как возможность сопряжения нар. и христ. культурных символов (Русская устная словесность. С. 222, 270, 326 и др.).
Осторожно о «метафористике» С. говорили и впоследствии, оставаясь в рамках представлений об О. С. и «образов народной поэзии» (Ларин, Лихачев и др., ср. также основательное исследование Св. Матхаузеровой, 1988). Неопределенно об «образах» в С. говорил еще раньше Гофман («картины» — Bilder: Hofmann. S. 234—240). Подобную О. можно понимать как реальную основу описания природного ландшафта, включенного в символич. уподобления (Орлов А. С. Слово. С. 46 и сл.): трупы — снопы, кладбище — чаша смертная и пр., часто данные в С. картинно, развернутым описанием («чръна земля. »). Следовательно, термин «образ» во всех подобных случаях использовался в средневековом объеме понятия: образ шире тропа или фигуры и соединяет языковую О. с присущим культуре мифол. символами.
Аналитич. характер исслед. процедуры требовал уточнений, и неопределенный термин «образ» стал конкретизироваться применительно к каждому отд. проявлению О. в тексте памятника. Обозначилось три направления в сужении термина.
О «символическом значении образа», о «символическом параллелизме» стал говорить Лихачев (1950, 1956), чем и вывел проблему с поверхностного изобразит.-худ. уровня на уровень семантич.; параллельно тому Якобсон (1948) признал, что С. — произведение затрудненного, сокровенного, приточно-иносказат. стиля, овладевшего на исходе XII в. и в нач. XIII в. рус. и зап. поэзией. Попыткой совместить образный (метафорич.) и семантич. (символич.) аспекты описания худ. специфики текста проявились в неясных определениях: «символически-метафорическое истолкование» (Адрианова-Перетц. 1950), «метафора — символ» (она же, 1947; ср.: Лихачев. Поэтика. ).
Тем не менее именно с 1950-х «образ» широко стали представлять как «метафору», поначалу в уклончивых выражениях. На основе смешения нар. символа с визант. (живой) метафорой понятие о метафоре перенесли и на С., хотя исследователей и не оставляло недоумение по поводу отсутствия подобных «метафор», напр., в воинских картинах уст. эпоса: «Тропы и в особенности метафоры, постоянные эпитеты и эвфемизмы прямо проникают в лексическую сторону языка Слова» (С. Вольман). О метафоре в С. уже уверенно говорит Орлов (1946), хотя одновременно именно он указал основное различие между лит.-книжными и устно-нар. тропами: риторически книжным метафорам нар. творчество предпочитает (постоянный) эпитет. Метафора, как «один из основных способов образного отражения действительности» в С. приобрела решительное значение и по мнению Еремина (Новейшие исследования. С. 236): «подчеркнутая метафоричность» памятника позволяет Еремину (1950) указывать отличия С. от летописных и агиогр. произведений Древней Руси, но также и от нар. эпоса, при этом метафоричность он понимает как «образные сближения одного рода явлений действительности с другими» (но это — эпифора) или как перенос значения от абстрактного к конкретному (что больше похоже на метонимию).
Наконец, совершенно определенно о «метафоричности» С. стали говорить авторы популярной лит-ры о С., а также авторы лингвистич. описаний. «Метафора „Слова“ — в центре философского восприятия событий. В картинах природы метафора становится олицетворением. »
и т. п. (Чичерин. Очерки. С. 15). Отражение мифол. сознания, подтекстом которого является еще природа, а не факты церк. истории, воспринимается как метафорическое: метафорич. систему С. составляют простые (из одного слова), сложные (группа слов) и развернутые метафорич. картины, а также метафорич. эпитет (Смолко. Метафоры. ). Природный миф, основанный на уподоблении и отражающий языч. О. слова, исследователи пытаются разложить на формально-языковые группы, выхолащивая содержательный смысл символа, О. которого создается наложением христ. символики на символ языч. культуры. Текст загадочен именно потому, что заимствованные метафорич. выражения и эпитеты собственного яз. в непривычном соединении друг с другом порождают новые символы. Чисто формальные толкования метафоры возвращают нас к содержательной их функции как символов. Видимость «метафоры» в С., присущая совр. нам сознанию, создается за счет неожиданного вторжения слов отвлеченного (впоследствии!) значения в конкретно-образную систему памятника, в котором образные и эмоциональные начала «выдвинуты на первый план» (Горшков. Теория и история. С. 99).
Принципиально др. путь исследования нашел Ларин, точно назвав свойственный средневековью стиль рус. лит-ры «метонимической образностью» и «символикой образа» (Лекции. С. 164).
Итак, О. С., понятая как метафоричность, на самом деле предстает — семантически, как система иносказательных символов, формально выраженных различными средствами яз. Наиболее осторожные исследователи обычно ограничиваются самым общим определением: «поэтика Слова — его образная символика» (Бугославский. Слово. С. 20).
См. также статьи: Катахреза в «Слове», Металепсис в «Слове», Метонимия в «Слове», Метафора в «Слове», Олицетворение в «Слове», Символы в «Слове», Уподобление в «Слове», Формулы поэтические в «Слове», Эпитеты в «Слове».
Лит.: Головин. Примечания. С. XIV; Буслаев Ф. И. 1) О влиянии христианства на славянский язык. М., 1848. С. 25, 37, 53—54; 2) Об эпических выражениях украинской поэзии // Москв. 1850. Ч. 5, № 18. Отд. 3. С. 21—23 (то же: Буслаев Ф. И. О литературе. М., 1990. С. 94—98); Малашев Я. Слово о полку Игореве — поэтический памятник русской письменности XII века. М., 1871. С. 42—43; Вяземский. Замечания. С. 65; Смирнов. О Слове. II. С. 121—123, 229—231; Барсов. Лексикология. С. 49, 172—175 и др.; Келтуяла В. А. Курс истории русской литературы. СПб., 1906. Ч. 1. С. 602—605; Потебня. Слово; Сперанский М. Н. Русская устная словесность. М., 1917. С. 222, 270, 326 и др.; Грушевський М. С. Історія української літератури. Київ; Львів, 1923. Т. 2. С. 205, 215 и др.; Hofmann E. Beobachtungen zum Stil des Igorliedes // AfslPh. Berlin, 1922. Bd 38. H. 3—4. S. 236—240; Перетц В. Н. 1) К изучению Слова о полку Игореве. Л., 1926. С. 54; 2) Слово. С. 175—176, 194, 195, 201—202, 207, 303 и др.; Ржига В. Ф. «Мысленное древо» в Слове о полку Игореве // Сб. статей к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. Л., 1934. С. 103—112; Бугославский С. А. Слово о полку Игореве. М., 1938. С. 20; Лукьяненко А. М. Слово о полку Игореве со стороны стиля и языка // Учен. зап. Саратов. пед. ин-та. Саратов, 1938. Вып. 3. Тр. ф-та яз. и лит-ры. С. 233—250; Орлов. Слово. С. 38; Адрианова-Перетц В. П. 1) Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.; Л., 1947; 2) «Слово о полку Игореве» и устная народная поэзия // Лихачев. Слово — 1950. С. 291—319 (то же: Адрианова-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974. С. 99—119); 3) «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI—XIII веков. Л., 1968. С. 57, 63, 67—68, 78, 92—93, 96, 104—105, 137; La Geste (то же: Jakobson R. Selected Writings. The Hague; Paris, 1966. Vol. 4. P. 197—199, 392—393. Retrospect. P. 654); Лихачев Д. С. 1) Устные истоки. С. 274—288 (то же: Лихачев. «Слово» и культура. С. 196, 201—202, 208, 228, 243 и
др.); 2) Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967. С. 158—167 (то же: 3-е изд. М., 1979. С. 161—169); 3) Великое наследие. М., 1975. С. 149—150, 162, 174—188; Еремин И. П. 1) Новейшие исследования художественной формы древнерусских литературных произведений // ТОДРЛ. 1956. Т. 12. С. 284—291; 2) Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 149—160; Тиунов И. Д. Несколько замечаний к «Слову о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1950. С. 197—199; Besharov Ju. Imagery of the Igor’ Tale (см. указатель на статьи metamorphosis, metaphor etc.); Wollman Sl. Slovo o pluku Igorově jako umělecké dílo. Praha, 1958; Смолко Н. С. Метафоры в Слове о полку Игореве // Тр. Пржевал. гос. пед. ин-та. Пржевальск, 1963. Сер. обществ. и филол. наук. Вып. 2. С. 3—42; Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка. М., 1975. С. 163—165, 173—178; Кусков В. В. 1) Связь поэтической образности Слова о полку Игореве с памятниками церковной и дидактической письменности XI—XII вв. // Слово. Сб. — 1978. С. 69—86; 2) История древнерусской литературы. М., 1989. С. 107—110; Гаспаров Б. М. Поэтика «Слова о полку Игореве». Wien, 1984; Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка. М., 1984. С. 99; Комлев, Белокуров. Заметки. С. 181—194; Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. [Комм.] // Слово — 1985. С. 440—483; Чичерин А. В. Очерки по истории русского литературного стиля. Повествовательная проза и лирика. М., 1985. С. 10—27; Чернов А. Поэтическая полисемия и сфрагида автора в «Слове о полку Игореве» // Исследования «Слова». С. 277, 279; Матхаузерова Св. Система образов в Слове о полку Игореве: Сравнительный анализ // Слово. Сб. — 1988. С. 46—53; Никитин А. Л. К вопросу стратификации Слова о полку Игореве // Герменевтика древнерус. лит-ры. Сб. 1: XI—XVI века. М., 1989. С. 143—145.