Что такое оговорка к международному договору

О чем стоит помнить, если арбитражная оговорка содержится в документе, к которому отсылает договор

Завершив интересный проект, связанный с действительностью арбитражной оговорки и оспариванием компетенции российского арбитражного суда, хочу поделиться некоторыми рекомендациями.

Достаточно часто международная/иностранная компания, структурируя договорные отношения с российским контрагентом, заключает арбитражное соглашение в виде отдельного документа либо оговорки в тексте самого договора.

Подробнее об арбитражном соглашении. Отношения названных компаний были основаны на договоре поставки, одним из условий которого была отсылка к общим положениям, в которых указано, что любые споров из договора или в связи с ним передаются в арбитраж. Общие положения, устанавливающие порядок разрешения споров, являлись приложением к договору.

Доводы дистрибьютора-истца. Дистрибьютор, не согласившись с тем, что было заключено арбитражное соглашение в подобном формате, указывал, помимо прочего, на два обстоятельства: (а) у него нет в наличии этого приложения (следовательно, нельзя установить его содержание, т.е. наличие/отсутствие арбитражной оговорки), (б) представленную нами редакцию общих положений он не подписывал (подписанным документом мы не располагали).

Соответственно, доводы дистрибьютора сводились к следующим: (а) стороны не заключили арбитражное соглашение и, (б) представленная нами редакция общих положений продажи товаров является более поздней редакцией, возможно в предыдущем документе условий о порядке разрешения спора не содержалось. Помимо этого, истец указал на неверную формулировку арбитражной оговорки в нашей редакции общих положений, делающей арбитражное соглашение недействительным.

Рекомендации. Успешно завершив этот кейс (нам удалось доказать факт заключения соглашения, его исполнимость и действительность; решение устояло в апелляции), хочу поделиться с коллегами (и всеми, кому это будет интересно/важно/актуально) тем, что следует учитывать при заключении арбитражного соглашения в подобном формате, чтобы не испытывать трудностей в потенциальном споре.

В первую очередь, хочу отметить, что не только законодатель, но и Верховный Суд допускают возможность заключения арбитражного соглашения путем отсылки к документу, в котором собственно и содержатся положения о порядке разрешения споров[1].

Итак, если общие положения (или иной документ, содержащий арбитражную оговорку) являются приложением к договору, важно убедиться, что оно подписано сторонами и у вас есть экземпляр. В случае, если не хочется множить бумагу, то следует указать в договоре, что «стороны ознакомлены с общими положениями в редакции, размещенной на сайте…». Соответственно, крайне желательно, чтобы актуальная редакция общих положений была в публичном доступе.

Возможны также иные варианты: (а) в шаблоне, например, заказа на поставку (оферта покупателя) указать, что «покупатель ознакомлен с общими положениями и согласен с тем, что они применяются к настоящему заказу» (также желательно сделать ссылку на сайт, где размещены общие положения); либо (б) подписать отдельный документ, из которого будет явствовать, что контрагент согласился с действием общих положений, содержащих арбитражную оговорку; либо (в) часто встречается на практике, когда международная компания размещает текст общих положений на инвойсе (с обратной стороны, мелким шрифтом).

Относительно формулировки арбитражной оговорки укажу, что, выбирая арбитраж, можно воспользоваться типовыми арбитражными оговорками, предлагаемыми избранным арбитражем. Например, типовая оговорка МКАС при ТПП РФ:

Все споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего договора (соглашения) или в связи с ним, в том числе касающиеся его вступления в силу, заключения, изменения, исполнения, нарушения, прекращения или действительности, подлежат рассмотрению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в соответствии с его применимыми правилами и положениями. Арбитражное решение является для сторон окончательным.

Any dispute, controversy or claim which may arise out of or in connection with the present contract (agreement), or the entering into force, conclusion, alteration, execution, breach, termination or validity thereof, shall be settled by arbitration at the International Commercial Arbitration Court at the Chamber of Commerce and Industry of the Russian Federation in accordance with its applicable regulations and rules. An arbitral award shall be final for the parties.

Типовая оговорка Международного арбитражного суда Международной торговой палаты
(ICC International Court of Arbitration) звучит так:

Также не стоит забывать, что контрагенты могут дополнить/скорректировать арбитражную оговорку, учитывая существенные для них обстоятельства (число арбитров, язык, место арбитража и применимое право).

[1] Часть 6 статьи 7 Закона РФ от 7 июля 1993 г. № 5338-I «О международном коммерческом арбитраже»; часть 5 статьи 7 Федерального закона от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»; пункт 8 Обзора практики рассмотрения судами дел, связанных с выполнением функций содействия и контроля в отношении третейских судов и международных коммерческих арбитражей, утв. Президиумом ВС 26.12.2018.

Источник

Статус оговорок в международном праве: ловушка для практиков

В вышедшем три года назад посте по случаю 50-летия Международных пактов о правах человека 1966 г. (далее – Пакты о правах человека, Пакты) я отмечал, что близкое к 100% участие в обоих Пактах самых разных по политическому режиму и по господствующей религии государств (в том числе и тех, в которых дела с правами человек далеки от идеала) достигнуто за счет определенной мягкости и гибкости в вопросах соблюдения норм пактов, изначально допускающей некий уровень неисполнения. Если бы Пакты предлагали жесткий подход к государствам-нарушителям, то многие страны просто отказались бы в них участвовать.

В этом году отмечается 50-летний юбилей Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (далее – ВКПМД, Конвенция). Это событие равно как само значение Конвенции для современного международного права стали центральной темой состоявшихся в МГУ 25 октября 2019 г. ежегодных Тункинских чтений. Знакомство с сегодняшней практикой применения положений ВКПМД позволяет сделать вывод, что для многих стран еще одним фактором, повлиявшим на их решение участвовать в Пактах о правах человека, стала предусмотренная нормами Конвенции и широко применяемая на практике возможность делать неограниченное количество разнообразных оговорок к любому договору, в том числе и соглашениям о правах человека. Сделанные при подписании или ратификации соглашения оговорки направлены на исключение или изменение действия положений данного соглашения для государства, заявившего оговорку. Фактически речь идет о присоединении к международному соглашению на собственных условиях, когда сам договор рассматривается как некое меню, из которого можно что-то выбрать, а от чего-то можно отказаться. Именно осознание такой возможности позволило США в 1990-х годах принять решение о ратификации Пакта о гражданских и политических правах 1966 г. (далее также – Пакт) и ряда других универсальных договоров о правах человека, отойдя от принятой в конце 1940-х годов и крайне уязвимой для критики жесткой политики неучастия в таких договорах (об оговорках, сделанных США при присоединении к Пакту, будет сказано ниже).

В прошлом году такой возможностью присоединиться к Пакту о гражданских и политических правах 1966 г. на собственных условиях в виде многочисленных оговорок решил воспользоваться Катар, ставший третьей страной Персидского Залива, ратифицировавшей этот Пакт (после Кувейта в 1996 г. и Бахрейна в 2006 г.). Вполне возможно, это было сделано с целью улучшить свое резюме в преддверии Чемпионата мира по футболу, который пройдет в Катаре в 2022 г. В соответствии с этими оговорками целый ряд ключевых положений Пакта будет применяться Катаром только в том случае, если это не противоречит нормам шариата, конституции и национальному законодательству.

Надо отдать должное Катару, который решил не делать оговорку крайне общего и расплывчатого характера, которую до него заявляли ряд исламских стран, присоединяясь к универсальным конвенциям о правах человека (наподобие оговорки, сделанной Мальдивами к Конвенции об устранении любых форм дискриминации по отношению к женщинам 1979 г.:

«Правительство Мальдивской Республики будет соблюдать положения Конвенции за исключением тех из них, которые Правительство посчитает противоречащими принципам Шариата».

Оговорки и заявления, сделанные Катаром, представляют особый интерес по двум причинам. Во-первых, они вызвали возражения рекордного числа стран (21), а во-вторых, они стали первыми оговорками к Пакту о гражданских и политических правах 1966 г., сделанными после принятия Комиссией ООН по международному праву (далее – КМП ООН) в 2011 г. документа под названием «Руководящие принципы по оговоркам к международным договорам» (“Guide to practice on Reservations to Treaties”). В силу этого оговорки Катара, точнее их дальнейшая судьба, станет первым испытанием нового режима оговорок, который уже получил название «Вена плюс». Однако для того, чтобы объяснить все неискушенному читателю, лучше начать от печки, то есть с положений ВКПМД, применимых к оговоркам, и истории их разработки.

В самой Конвенции статусу оговорок посвящено всего лишь несколько положений, которые с разной степенью детализации приводятся во всех отечественных учебниках по международному праву.

В статье 2 дается определение понятия «оговорка» – это «одностороннее заявление в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации, принятии или утверждении договора, или присоединения к нему, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству».

В соответствии со статьей 19 не разрешаются оговорки, когда (а) любые оговорки запрещены самим договором, (б) когда договор разрешает лишь определенные оговорки, в число которых данная оговорка не входит и (в) оговорка несовместима с объектом и целями договора.

Статья 20 говорит о принятии оговорок и о возражениях против них. Стоит отметить, что это касается только разрешенных оговорок в смысле статьи 19. Главное состоит том, что разрешенные оговорки не требуют согласия других участников договора, если иное не установлено самим договором. Возражение на оговорку со стороны другого государства не препятствует вступлению в силу договора между государством, сделавшим оговорку, и возражающим против нее, если возражающее государство определенно не заявит об ином.

Статья 21 устанавливает правовые последствия оговорок и возражений против них.

Для сделавшего оговорку государства оговорка изменяет действие положений, в отношении которого она сделана. Так, если Россией была сделана оговорка об исключении для нее действия статьи договора об обязательной юрисдикции Международного Суда ООН (далее – МС ООН), то ни одно другое государство-участник данного договора не может привлечь Россию в качестве ответчика в МС ООН по спорам, вытекающим из этого договора. Возражения на эту оговорку, сделанные другим государством, не отменяют ратификацию данного договора, сделанную Россией, а лишь делают положение об обязательной юрисдикции МС ООН неприменимым в отношениях между Россией и возразившим государством. Иными словами, ни Россия, ни возразившее государство не смогут инициировать разбирательство против друг друга в МС ООН в рамках данного договора. Единственное условие в отношении возражений – это срок. Возражения должны быть заявлены в течение 12 месяцев со дня появления оговорки. Молчание приравнивается к принятию оговорки.

Как показывает современная практика, государства свободны в своем решении разрешать или нет в договоре оговорки, а если разрешать, то какие и в каких случаях. В качестве примера разнообразного подхода государств к оговоркам можно привести Договор о создании ЕАЭС 2014 года, в котором оговорки категорически запрещаются, т.е. государствам, желающим участвовать в Договоре предложен выбор – либо все, либо ничего (согласиться со всем, что предусмотрено Договором, либо отказаться от участия в нем). Немного другая ситуация в ВТО, где Соглашение о создании ВТО не разрешает оговорки, в то время как «охваченные соглашения» либо также их запрещают, либо разрешают только с согласия всех государств-участников конкретного соглашения. С учётом того, что сейчас в ВТО более 160 стран, это превращается в невыполнимую задачу. Другой подход к оговоркам предложен в Европейской Конвенции по правам человека 1950 г., статья 57 которой устанавливает, что любое государство может сделать оговорку, но только 1) к любому конкретному положению Конвенции и 2) в отношении того, что тот или иной закон, действующий в это время на его территории, не соответствует этому положению. Кроме того, оговорки общего характера запрещаются.

Сейчас указанные выше положения Конвенции в отношении оговорок воспринимаются как данность. Однако так было не всегда (и для многих это может стать сюрпризом). До 1951 г. в международном праве преобладал классический подход к оговоркам, согласно которому сделанные оговорки должны быть приняты всеми остальными участниками договора, и только после этого могут действовать для государства-заявителя. Если хоть одно государство возражало против сделанной оговорки, то считалось, что данный договор для сделавшего оговорку государства в силу не вступил. Иными словами, возражения против оговорки фактически аннулировали сам акт о ратификации договора и государство-заявитель признавался не участвующим в этом договоре.

Ситуация кардинально изменилась в 1951 г. после Консультативного заключения МС ООН по поводу оговорок к Конвенции о предотвращении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. (Reservations Case). С запросом о таком заключении обратилась Генеральная Ассамблея ООН в попытке разрешить спор между Генеральным секретарем ООН, выступавшим в качестве депозитария данной Конвенции, и СССР, пытавшимся вручить ему документы о ратификации вместе со сделанными оговорками, одна их которых исключала обязательную юрисдикцию МС ООН по спорам в отношении данной Конвенции и на которую уже поступили возражения от ряда других государств. Отказываясь принять от СССР документы о ратификации, Генеральный Секретарь ООН лишь продолжал последовательную и строгую линию в отношении оговорок, принятую в Лиге Наций, согласно которой требовалось единогласное принятие оговорки всеми остальными участниками договора. В противном случае договор в силу для сделавшего оговорку государства не вступал, несмотря на его ратификацию. СССР оспаривал правомерность такой практики, настаивая на суверенном праве каждого государства делать оговорки.

В своем Заключении, принятым незначительным большинством из 7 судей против 5, МС ООН отошел от классического подхода, заявив, что он не может быть применен к многостороннему договору, особенно к договору о правах человека. По мнению Суда, в этом случае надо найти баланс между, с одной стороны, желанием, чтобы Конвенция охватывала как можно большее количество государств, пусть и со сделанными ими оговорками, и с другой, целостностью и единством самого договора. Если Конвенция ничего не говорит об оговорках, это не значит, что они запрещены. По мнению МС ООН, главное, чтобы сделанные оговорки были совместимы с объектом и целями Конвенции. В случае с Конвенцией о предотвращении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. Суд заявил, что государства при ее разработке исходили из максимально широкого в ней участия и не хотели, чтобы возражения к незначительной оговорке (minor reservation) делали эту Конвенцию полностью неприменимой для государства-заявителя оговорки.

Несмотря на первоначальную резко негативную реакцию на позицию МС ООН со стороны Комиссии по международному праву, при разработке Комиссией проекта ВКПМД в итоге был избран подход, предложенный МС ООН, и воплотившийся в указанные выше статьи Конвенции.

Тем не менее, не надо забывать, что как решение МС ООН по делу об оговорках, так и воспринявшая его логику Венская Конвенция 1969 г появились задолго до начала распространения международных судов, поэтому за неимением лучшего решение вопроса, соответствует та или иная заявленная оговорка объекту и целям договора, было отдано на откуп другим государствам –участникам договора. Решение о такой горизонтальной оценке сделанных оговорок далеко не идеальное, так как практика показывает, что государства не всегда возражают на оговорки, даже если они с ней не согласны. Особенно непонятен смысл возражений на оговорку в договорах о правах человека, которые отнюдь не представляют собой набор обязательств сторон по отношению друг к другу, а выражает обязательство государства-участника предоставить некий набор прав индивидам, находящимся на его территории. Полностью за кадром остался вопрос о том, (1) как быть, если лишь часть (но не все) государств-участников договора полагают, что оговорка не соответствует объекту и целям договора, а также (2) что будет с оговоркой в случае признания, что она им не соответствует.

Сегодня оговорки воспринимаются как необходимое «зло» – необходимы, чтобы привлечь как можно большее число участников, но «зло» в силу их тенденции превращать любой многосторонний договор в «решето». В том случае, если оговорка не соответствует объекту и целям договора, то в доктрине рассматриваются три возможных варианта правовых последствий:

Говоря о том, кто именно вправе рассматривать вопрос о соответствии оговорок объекту и целям договора, то, как показывает современная практика международных судов (МС ООH, ЕСПЧ, МАСПЧ), все они заявили о своей компетенции рассматривать этот вопрос. Но раз уж пост посвящен Пактам о правах человека 1966 г. и оговоркам к ним, то остановимся на позиции Комитета по правам человека (далее – Комитет), созданного в рамках Пакта о гражданских и политических правах 1966 г.

Столкнувшись к 1994 г. с крайне неприятной для себя реальностью в виде 150 оговорок разной значимости (включая оговорки, которые ограничивали или исключали материальные и процессуальные права, гарантированные Пактом), сделанных 46 из 127 государств-участников Пакта, Комитет оказался вынужден сформулировать свое отношение к этим оговоркам, что и было сделано в 1994 г. в виде Общего комментария (General Comment № 24).

Комитет начал свои рассуждения с того, что Пакт не запрещает оговорки и не указывает, какого вида оговорки допускаются. Оговорки могут исполнять полезную функцию, позволяющую государствам приспособить конкретные элементы в своем внутригосударственном праве к неотъемлемым правам каждого человека, которые закреплены в Пакте. При этом Комитет отметил, что положения ВКПМД относительно роли возражений государств в связи с оговорками являются неприемлемыми для решения проблемы оговорок к договорам о правах человека. Ввиду особого характера договора о правах человека совместимость оговорки с объектом и целями Пакта должна устанавливаться объективно, и Комитет вполне способен выполнить эту задачу.

Говоря о правовых последствиях признания оговорки неприемлемой, то Комитет заявил, что такие последствия обычно не заключаются в том, что «Пакт вовсе не будет действовать для стороны, сделавшей оговорку. Скорее, такая оговорка будет отделимой в том смысле, что Пакт будет действовать для стороны, сделавшей оговорку, без действия самой оговорки». Затем последовало утверждение Комитета, что положения Пакта, которые представляют собой обычное международное право (и тем более, если они имеют характер императивных норм), не могут быть предметом оговорок. За этим следовал длинный перечень тех прав и свобод из Пакта, в отношении которых, по мнению Комитета, оговорки не допускались. И уже спустя год в 1995 г. Комитет признал, что «некоторое элементы оговорок» государств в отношении смертной казни являются несовместимыми с объектом и целями Пакта, и, соответственно, недействительными. Речь в первую очередь шла об оговорке США, которые хотели сохранить свою практику вынесения смертных приговоров несовершеннолетним, хотя Пакт в статье 6 запрещает смертную казнь в отношении лиц, не достигших 18 лет. Формально с тех пор США нарушают это положение Пакта, оставаясь единственной в мире страной, выносящей смертные приговоры детям.

Сложный и комплексный вопрос о статусе оговорок стал предметом рассмотрения КМП ООН с 1993 г. Специальный докладчик Ален Пелле (Alain Pellet) подготовил 17 (!) обширных докладов на эту тему. В итоге в 2011 г. были приняты уже упомянутые выше «Руководящие принципы по оговоркам к международным договорам» (далее – Принципы), объемом 630 страниц. Несмотря на то, что Принципы не являются обязательным документом и никогда не станут конвенцией, многие комментаторы рассматривают их как некий новый режим для оговорок под названием «Вена плюс».

Для целей данного поста достаточно будет сказать, что Принципы содержат рекомендацию контрольным органам и судам в отношении недопустимых оговорок. Так, если оговорка будет признана недействительной (invalid) на основании противоречия объекту и целям договора, то заявившее ее государство должно уточнить, готово ли они считать себя стороной договора без учета этой оговорки. Иными словами, государству-заявителю оговорки, которая оказалась неприемлемой, рекомендуется предложить сделать выбор: остаться в договоре, сняв оговорку, либо уйти, если сделанная оговорка является принципиальным условием участия в данном договоре.

Пока неясно, как международные суды и Комитет по правам человека будут применять эти Принципы. Будет ли готов Комитет пожертвовать идеей универсальности Пакта и настоять, чтобы Катар сделал выбор: отозвать сделанные им оговорки или выйти из Пакта? Или повторится ситуация с США, когда оговорка о смертной казни признана неприемлемой, а для США оговорка по-прежнему в силе. Да и выйти из Пакта не так уж просто, как показывает курьезная ситуация с Северной Кореей. Присоединившись к Пакту в 1981 г., она решила выйти из него в 1994 г. после резкой критики со стороны Комитета по правам человека за ситуацию с правами человека в стране. В ситуации, когда сам Пакт вообще не содержит норм о выходе из него, Северная Корея получила от ООН два разных мнения о возможности своего выхода. Комитет по правам человека заявил, что выход из Пакта вообще невозможен, а Генеральный Секретарь ООН сообщил Северной Корее, что выход возможен только согласия всех стран-участниц Пакта (Нидерланды сразу прислали свои возражения в отношении выхода Северной Кореи). Таким образом, Северная Корея по-прежнему остается стороной Пакта, а вопрос о том, насколько запрет выхода повлиял на ситуацию с правами человека в этой стране, остается риторическим. Скорее можно говорить о том, что запрет на выход из договора провоцирует его неисполнение. В любом случае развитие ситуации с оговорками Катара мы увидим в самое ближайшее время.

Право договоров в части оговорок – одна из наиболее сложных сфер международного права МП для понимания, преподавания и применения. Нерешённые доктринальные вопросы о которых говорилось выше, представляют собой настоящий кошмар для практиков, когда оговорки от контр оговорки способны превратить любой международный договор в совокупность из нескольких двусторонних договоров в редакции оговорок и возражений на них. Кроме того, непонятен статус оговорок, которые очевидно противоречат объекту и целям оговорок, но которые не снимаются сделавшим их государством, даже после того, как его попросят то сделать. Все это порождает неприятное для любого континентального юриста чувство правовой неопределенности, Но с этим трудно что-то сделать, принимая во внимание очевидные особенности современного международного права.

Источник

Общие положения о сделках и договорах в международном частном праве

1. Внешнеэкономические сделки. Под внешнеэкономической сделкой понимается сделка, совершаемая в ходе предпринимательской деятельности субъектами гражданских правоотношений, коммерческие предприятия которых находятся на территории различных государств. Такая сделка выходит за пределы частного права и подпадает под действие публично-правовых норм, вследствие чего налагает на ее субъектов дополнительные обязанности.

Необходимым и достаточным условием для квалификации сделки как внешнеэкономической является выявление двух квалифицирующих признаков:

1) различное нахождение коммерческих предприятий контрагентов. Если у лица несколько коммерческих предприятий (например, филиалы в разных странах), то для квалификации сделки необходимо использовать принцип тесной связи какого-либо коммерческого предприятия с конкретной сделкой;

Под коммерческим предприятием понимается центр деловой активности субъекта предпринимательской деятельности, та территория, на которой он осуществляет свою хозяйственную деятельность (или ее часть).

2) связь сделки с предпринимательской деятельностью, предполагающая взаимонаправленное волеизъявление контрагентов на достижение предпринимательской цели.

Отсутствие какого-либо признака влечет невозможность квалификации сделки в качестве внешнеэкономической, вне зависимости от ее предмета, цены, валюты обязательства или прочих условий.

Внешнеэкономические сделки подразделяются на виды в соответствии с критериями классификации гражданско-правовых сделок. В качестве специфического критерия выступает правовая цель сделки, в связи с чем внешнеэкономические сделки разделяются на: 1) внешнеторговые сделки, направленные на трансграничный обмен товарами, работами, услугами, а также результатами интеллектуальной деятельности; 2) инвестиционные сделки, направленные на финансирование реализации проектов, в целях получения прибыли в будущем.

2. Форма сделки определяется как материальными, так и коллизионными нормами, кроме того, необходимо учитывать российские императивные нормы.

Конвенция о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апреля 1980 г.; вступила в силу для РФ с 1 сентября 1991 г.) (далее — Венская конвенция 1980 г.).

Конвенция ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 10 июня 1958 г.; вступила в силу для РФ с 22 ноября 1960 г.); Конвенция для унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок (Варшава, 12 октября 1929 г.; вступила в силу для РФ с 18 ноября 1934 г.).

Конвенция ООН об использовании электронных сообщений в международных договорах (Нью-Йорк, 23 ноября 2005 г.; вступила в силу для РФ с 1 августа 2014 г.).

Коллизионные нормы подчиняют форму сделки праву того государства, где она была совершена. Такой подход фиксируется и в международных источниках, и в актах национального права. В ст. 1209 ГК введены кумулятивные правила, позволяющие оставить сделку в силе с точки зрения ее формы при соблюдении требований или права места заключения сделки, или права, применимого к данной сделке, или права, избранного сторонами.

В связи с юридической спецификой сделки вопрос ее формы может подчиняться субсидиарным коллизионным правилам. Так, форма потребительской сделки подчиняется закону потребителя, форма сделки с недвижимостью — праву места нахождения этого имущества, а сделка в отношении имущества, внесенного в государственный реестр, должна совершаться по форме, установленной государством, в чей реестр делается запись в связи с данной сделкой.

Пункт 6.6.2 Инструкции Банка России от 4 июня 2012 г. N 138-И.

3. Право, применимое к договору, действует в отношении вопросов обязательственного статута, под которым понимаются пределы действия права, подлежащего применению к договорному отношению.

Сфера обязательственного статута включает: толкование договора; права и обязанности сторон договора (в том числе отношения в связи с процентами); исполнение и прекращение (в том числе путем зачета) договора; последствия неисполнения (или ненадлежащего исполнения), а также недействительности договора; возможность уступки права требования по договору. Кроме того, ГК относит к сфере обязательственного статута вопросы исковой давности и в некоторых случаях форму договора и переход риска случайной гибели.

Например, Конвенция о международном финансовом лизинге (Оттава, 28 мая 1988 г.; вступила в силу для РФ с 1 января 1999 г.); Конвенция по международным факторинговым операциям (Оттава, 28 мая 1988 г.; вступила в силу для РФ с 1 марта 2015 г.) и др.

Коллизионный аспект позволяет определить право, применимое к договору, при помощи одной из привязок, действующих как основное и субсидиарное правила: закон автономии воли сторон и закон наиболее тесной связи.

Основное правило — автономия воли сторон, основанная на принципе свободы договора. Разновидности данного правила характеризуют пределы усмотрения сторон. Относительная автономия позволяет осуществлять выбор применимого права исходя из принципа тесной связи (по любому из существующих критериев) договора и избранного правопорядка. Абсолютная автономия не содержит ограничений, стороны могут избрать любое объективно существующее право. Гражданский кодекс основывается на абсолютной автономии, позволяя сторонам избирать право не только для договора, но и для его отдельных частей.

В том случае, если выбор правопорядка не осуществлен (признан недействительным), договорные отношения регулируются правом, определяемым при помощи закона наиболее тесной связи. В России в качестве критерия тесной связи договора с правопорядком какого-либо государства используется принцип характерного исполнения. В силу данного принципа договорные отношения подчиняются праву того государства, где находится место жительства (если стороной договора является физическое лицо) или основное место деятельности (коммерческое предприятие для субъектов, осуществляющих предпринимательскую деятельность) той стороны по договору, которая осуществляет исполнение, направленное на достижение правовой цели этого договора. В договорах, направленных на передачу вещных прав на имущество (в том числе купля-продажа, аренда, заем и т.д.), в качестве такой стороны будет выступать субъект, передающий вещное право на предмет договора (продавец, арендодатель и т.д.). В договорах на выполнение работ и оказание услуг в качестве такой стороны выступает сторона, которая реализует цель договора своими активными действиями (подрядчик, исполнитель, хранитель и т.д.).

Могут быть предусмотрены субсидиарные коллизионные правила, предусматривающие особенности выбора применимого права в отношении отдельных видов договоров, в том числе если договор так или иначе связан с объектами недвижимости, он традиционно подчиняется праву местонахождения этой недвижимости; договор о совместной деятельности (в том числе в форме учреждения юридического лица) будет подчиняться праву той страны, где предполагается осуществление этой деятельности. Также ГК устанавливает особые правила для договора с участием потребителя, для отдельных аспектов отношений страхования и др.

4. Соглашение о выборе применимого права представляет собой договор сторон контракта о подчинении своих отношений (полностью или в части) нормам правопорядка какого-либо государства. Существенным условием такого соглашения является предмет — обязательство сторон контракта подчиняться требованиям и нормам избранного ими правопорядка, в том числе в случае возникновения споров в связи с их контрактными отношениями.

Соглашение о выборе применимого права должно подчиняться следующим требованиям:

1) сделанный выбор должен быть четким и однозначным. Это не означает обязанность прямо называть применимое право, могут быть предусмотрены критерии определения применимого права, позволяющие осуществить однозначный выбор в конкретной ситуации (например, право страны ответчика);

2) может быть избран только существующий правопорядок, т.е. избирать недействующее право, в том числе право исчезнувшего государства, нельзя. Вместе с тем допускается выбор права непризнанного государства;

3) соглашение должно предусматривать выбор права, но не закона, т.е. стороны не могут подчинить свой контракт действию отдельных нормативных актов той или иной правовой системы;

4) нельзя «замораживать» действие права, к договору будет применяться право, действующее на момент рассмотрения спора (момент установления содержания иностранной правовой нормы);

5) выбор не должен ущемлять интересы «слабой» стороны договора, третьих лиц, а также противоречить строго императивным нормам страны суда;

6) выбор сторон должен допускаться коллизионными нормами страны суда.

Соглашение о выборе применимого права должно быть заключено в письменной форме под угрозой его ничтожности. Оно может существовать как в виде отдельного соглашения, так и в виде оговорки к контракту. Несмотря на относительно автономный характер такого соглашения, следует иметь в виду, что при перемене лиц в основном обязательстве его действие сохраняется.

В иностранном праве акцессорные обязательства именуются также зависимыми правовыми сделками, дополнительными обязательствами, дополнительными обязательствами для обеспечения договора, а также побочными правами.

Конвенция о морских залогах и ипотеках (Женева, 6 мая 1993 г.; вступила в силу для РФ с 5 сентября 2004 г.).

Например, Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования (Кейптаун, 16 ноября 2001 г.; вступила в силу для РФ с 1 сентября 2011 г.) и др.

Коллизионный аспект. В России отсутствуют специальные нормы, определяющие право, применимое к акцессорным сделкам, что влечет применение общих правил: закона автономии воли сторон или закона тесной связи.

Источник