Что такое окамененное нечувствие
Год со святителем Феофаном Затворником.
17 мая
Из писем о духовной жизни
Окамененное нечувствие, или духовная сухость
Я полагал, что у вас постоянное охлаждение. или сухость и нечувствие. Но этого у вас нет, а есть то, что со всеми по временам бывает. Об этом все почти писавшие о духовной жизни поминают. Святой Марк подвижник трех такого рода врагов выставляет: неведение с забвением, разленение с нерадением и окамененное нечувствие.
«Какое-то параличное состояние всех сил душевных». В кратких молитовках не забыл их и святой Златоуст: «Избави мя от неведения, забвения, уныния (это разленение с нерадением) и окамененного нечувствия».
Средства указываются не многосложные — терпеть и молиться.
Терпеть. Возможно, что Бог Сам посылает это для обучения не полагаться на себя. Иной раз много берем на себя и многого ожидаем от своих усилий, приемов и трудов. Вот Господь и берет благодать и оставляет одного, как бы говоря: вот попробуй, насколько у тебя есть сил. Чем больше имеется дарований естественных, тем такое обучение нужнее. Сознав это, будем терпеть. Посылается это и в наказание — за вспышки страстей, допущенные и не осужденные и не покрытые покаянием. Вспышки эти то же для души, что для тела пища дурная, которая отягчает, или расслабляет, или отупляет. Надо, выходит, при сухостях осмотреться, не было ли чего такого на душе, и покаяться пред Господом, и положить вперед остерегаться.
Больше всего достается это за гнев, неправду, досаждение, осуждение, возгордение и подобное. Врачевство — возвращение опять благодатного состояния. Как благодать в воле Божией, то нам остается молиться. об избавлении от сей самой сухости. и от окамененного нечувствия. Встречаются такие уроки: обычного молитвенного правила при сем не оставлять, но все его точно исполнять, стараясь всячески, чтобы мысль сопровождала слова молитвы, напрягаясь и чувство расшевелить.
Несколько замечаний к статье «Почувствовать Бога»
На днях на сайте Православие.Ru появилась статья иерея Димитрия Фетисова «Почувствовать Бога», поднимающая, несомненно, важную тему, а точнее две темы. Первая – насколько «нечувствие» является препятствием к участию в Таинствах. Вторая – насколько вообще «чувствование» важно в духовной жизни.
Хотелось бы добавить несколько замечаний, как кажется, необходимых, чтобы избежать неверного толкования того, о чём говорит отец Димитрий.
«Нечувствие» не является нормой, но, скорее – «тревожным сигналом», поводом для самоукорения и сокрушения сердечного
Если говорить о главной теме статьи: о том, что «нечувствие» не должно быть препятствием для участия в Таинствах – это, очевидно, так. Но это ни в коем случае не означает, что «нечувствие» является нормой, но, скорее – «тревожным сигналом», поводом для самоукорения и сокрушения сердечного. Если же нет ни благоговения, ни смирения, ни покаяния с сокрушением – что ж, будем просить об этом у Господа. И когда Он подаст нам просимое – тогда мы обязательно узнаем об этом в живом и действительном чувстве Его присутствия. Узнаем уже сейчас, а не в далёком гипотетическом будущем, которое может для нас так никогда и не случиться, если мы будем держать двери своего сердца закрытыми, не впуская Господа из чувства ложного смирения и недостоинства.
Так преподобный Симеон Новый Богослов говорит о таинстве покаяния, что «если хотим очистить души свои от скверн греховных, то для этого потребно плакать и проливать слёзы от всего сердца». И о таинстве Причащения говорит то же: «Которые думают, что невозможно (всегда) причащаться Пречистых Таин со слезами, – горе нечувствию и жестокосердию тех!» И далее поясняет: «Вы говорите, что иные крепкосерды и нескоро приходят в сокрушение, но скажите мне, прошу вас, по какой причине они таковы? Нелегко и нескоро приходящий в сокрушение бывает таким от злого произволения своего, от лукавых помыслов своих и недобрых дел».
О «бессознательном» же причащении святой говорит так: «Если мы считаем, что все это (действие благодати) бывает в нас бессознательно и бесчувственно, кто сможет по достоинству оплакать наше бесчувствие? Действительно, никто».
Главным же средством стяжания сокрушенного умиления и покаянного плача святой Симеон называет действительное усердие и тщание в исполнении заповедей Христовых. Равно как и причиной ожесточения и бесчувствия он называет рассеянность и небрежение в исполнении этих заповедей.
Вообще, если смотреть шире, статья инициирует обсуждение трех вопросов: 1) об «окамененном нечувствии», 2) об истинных и благих переживаниях и чувствованиях и 3) об экзальтации. Это три важные, но разные темы. И если мы будем говорить о каждой теме отдельно, тогда разговор может быть действительно всеобъемлющим и полным. Потому что мы должны будем сказать о том, что и «нечувствия» могут быть разными. Есть, например, состояние «нечувствия» крайне опасное, свидетельствующее о равнодушии человека к вере, о духовном омертвении; есть «нечувствие», являющееся следствием ложного мнения, что духовная жизни может совершаться «помимо» переживаний и чувств. А может быть и такое «нечувствие», когда благодать Божия как бы оставляет человека на время для того, чтобы он приучился к смирению, к постоянству в доброделании с терпением. И такое бывает. Но это отнюдь не означает, что «нечувствие» – это естественное и нормальное состояние.
Если же говорить о благоговении, покаянии, о сокрушении и умилении сердечном – эти чувства решительно необходимы христианину и свидетельствуют, если угодно, о «прикосновении Бога к душе», о начале духовного выздоровления человека. И сами эти чувства, преподаваемые Господом, оживотворяют душу, свидетельствуют об истине неизреченным миром и осознанием величия Божьего при ясном осознании своего ничтожества, притом ничуть не уничижающего, а напротив, соделывающего нас причастниками врачующей благодати.
Никогда не оставит Господь человека в заблуждении, если он искренне исповедует перед Ним свою немощь и ищет исполнения Божьей воли, а не своего хотения
Случаи же экзальтации – это случаи подмены истины ложью, может быть, даже искусной подмены. И об этом, конечно, надо говорить. Когда человек, не желая следовать за Христом, хочет быть причастником Его благ. Обманывает себя, ищет не Бога, но «духовного наслаждения». Впрочем, Бог и есть – высшая услада души, только надо говорить и объяснять людям, что нам терпением многих скорбей надлежит научиться смирению, чтобы сладость Божества не послужила нашему превозношению и погибели. Поэтому Сам Господь приоткрывает Себя по чуть-чуть, давая нам в меру вкусить и от Своей сладости и в то же время скорбями, и «пустотой», и «холодностью», и уничижениями приучая к смирению, терпению и постоянству в вере. С другой стороны, и бесы, конечно, могут внушать под видом «духовных» чувств разные прелестные, то есть обманчивые ощущения, состояния и мысли. Но никогда не оставит Господь человека в заблуждении, если он искренне, от всей души исповедует перед Ним свою немощь, если просит помощи и ищет исполнения Божьей воли, а не своего хотения.
Так что если мы говорим о проблеме «духовного сладострастия» – эта проблема действительно существует, и её надо решать. Но нельзя вместе с «купелью выплескивать младенца». Нельзя говорить, что человек может жить духовной жизнью вне осознания этой жизни, вне духовных переживаний. И говорить о том, что чувства благоговения, покаяния и сокрушения являются необязательными в духовной жизни – это замечание неосторожное и притом опасное. Потому что человек, доверившись такому мнению, может привыкнуть думать, что все, что от него требуется – это исполнение правил, а остальное совершается незаметно и «тайно», помимо нашего сознания. И надеяться он начинает именно на внешнее исполнение предписанных правил, а не на Бога, «почувствовать» которого он всё равно «не сможет», а значит просто нужно исполнять механически то, о чём Он говорит. Но постойте, Господь ничего не заповедовал исполнять «механически», напротив, цель всех трудов – это стяжание Духа Святого, преискреннее единение со Христом. Говорить, что этого не надо искать и не надо об этом думать – это значит лишать человека не только цели, но и понимания сути духовной жизни.
Все мы, а не только «совершенные», должны иметь живые, покаянные чувства любви к Богу, общения с Ним, радости о Господе
Нельзя говорить: «О, сокрушение, плач покаянный – это дело совершенных, куда мне, грешному!» Такое суждение – это не смирение на самом деле, а подмена смирения, потому что если быть логичным, то ты вообще никогда не должен испытывать ни сокрушения сердечного, ни покаянных слёз, потому что как только ты это почувствуешь, то ты либо должен сказать себе, что ты достиг какой-то степени совершенства, либо отвергнуть эти чувства как ложные. Но и тот и другой посыл – неверен. Все мы, а не только «совершенные», должны иметь живые, покаянные, искренние чувства любви к Богу, общения с Ним, сокрушения, благоговения, радости о Господе. Другое дело, что душевные переживания не должны путаться с духовными – об этом тоже говорят святые отцы. Но это опять же вопрос смирения и трезвенного внимания себе, а не вопрос необходимости отвержения всех переживаний в принципе.
Ещё важный вопрос, что понимать под чувствованием. Ведь и здесь можно говорить о разных вещах. Можно этим словом называть способность воспринимать информацию посредством органов чувств, а можно понимать вообще способность человека переживать, чувствовать происходящее с ним как в телесном, таки в душевном, а также и в духовном смысле.
Святитель Григорий Палама говорит о возможности «сверхчувственного» познания Бога, при совершенном упразднении ума, мышления и чувствования житейского. Такие созерцания, конечно, доступны немногим, но это не значит, что Господь не посещает своей благодатью и нас – немощнейших и падших.
Большинство наших благочестивых чувств – это переживания души от прикосновения к ней Божественной благодати
Можно сказать, что большинство наших благочестивых чувств – это переживания души от прикосновения к ней Божественной благодати. Это не есть, конечно, само созерцание или видение духовное, но переживания эти дают хоть отчасти почувствовать и понять, что есть нечто, превосходящее наши житейские переживания и в этом смысле эти чувствования можно назвать духовными.
Категорическое высказывание автора о том, что «чувствам, даже самым возвышенным, согласно православной аскетике, вообще не следует доверять» может быть неправильно понято в том смысле, что общение с Богом возможно только посредством ума и воли. Но этот тезис есть тезис католический, и против такого понимания духовной жизни много потрудился всё тот же святитель Григорий Палама. Общий итог его исследований таков: Богопознание – это не умственный путь, а опытно-благодатный. И не то, чтобы нельзя было доверять своим чувствам, но нужно относиться к ним трезвенно, сверять их с Евангелием и с опытом жизни святых отцов. Чувства – это проводники общения и если недоверие чувствам и переживаниям принять за правило, то возникает вопрос – каким образом вообще может происходить общение человека с Богом, со святыми, каким образом вообще может происходить духовная жизнь? И как же быть тогда с высказыванием апостола Павла о том, что в нас «должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил.2,5).
Далее автор статьи говорит о том, что «нам, обычным людям, следует помнить, что все мы, в большей или меньшей степени, находимся в состоянии прелести и не способны объективно оценить те или иные явления духовного мира и тем более свое состояние». Здесь, как мне кажется, две разные мысли неосмотрительно объединены в одну. То, что мы все падшие и заблудшие – в этом нет никакого сомнения; то, что смиряться нам всем нужно, просить этого смирения у Господа – это действительно так. Но это вовсе не означает, что мы не способны объективно оценить явления духовного мира и своё состояние. Такое мнение – о совершенном недоверии личному опыту – как мне кажется, не смиряет, а уничижает человека, вгоняя его в состояние ступора, лишая любви и доверия к Богу. Человек должен доверять не себе, но Богу, действующему в нём, и без такого доверия, больше того, без чуткого внимания Богу – духовная жизнь решительно невозможна.
Отец Димитрий заводит речь о послушании, как об альтернативе «доверия своим чувствам». Но позвольте, если мы говорим о поврежденности человеческой природы вообще, то о каком послушании может идти речь? О послушании с рассуждением – несомненно, потому что практика безусловного послушания, существовавшая в древних монастырях, по мнению, например, святителя Игнатия Брянчанинова совершенно неприменима в условиях современной мирской жизни. А он ведь об этом писал ещё в середине «золотого» XIX века. Что же нам остаётся? Искренняя, внимательная молитва, совет с рассуждением и «сверка» собственного опыта с опытом жизни Церкви. Но всё это предполагает полноту жизни свободной личности, сотворённой по образу и подобию Божию и призванной к полноте совершенства и любви, а не к рабскому, забитому состоянию. Здесь нам надо определиться с терминами. Называясь рабами Божьими, мы подразумеваем совершенно иное, чем то рабское и забитое состояние, о котором идёт речь. И одно не только не тождественно, но и прямо противоположно другому. Раб Божий – это человек, ищущий свободу в истине, любящий Бога, всей душой устремлённый к Нему с доверием и надеждой. Ожидающий от Него помощи и руководства в деле спасения. И эта помощь приходит разными путями: как в совете священника, так и в различных обстоятельствах, понуждающих нас к осмыслению собственной жизни, а также в душевных переживаниях и в духовных чувствованиях, без которых жизнь человека не только сделалась бы «пуста и безвидна», но и вовсе ни один человек не оставался бы, думаю, в Церкви, если бы не чувствовал, именно не чувствовал помощь и поддержку, и любовь Божию.
Навык трезвения и различения духовных состояний необходим каждому христианину и приобретается он опытно, по мере утверждения в христианской жизни
Навык трезвения и различения духовных состояний не то, чтобы возможен, а совершенно необходим каждому христианину и приобретается он опытно, по мере утверждения в христианской жизни. И никакое «послушание», тем более в миру, заменить необходимость этой «бодренности» не может, хоть и содействует ей в значительной мере. «Назирание» же за собой, в свете учения святых отцов о восьми страстях и борьбы с ними, требует от человека живого и творческого подхода к делу своего спасения. И личная христианская ответственность призывает нас к бережному и последовательному взращиванию того духовного залога, который был дан каждому из нас при крещении.
Мы можем и должны говорить о различных степенях Богопознания в том смысле, что Бог благодатью Своей непостижимым образом осеняет не только души святых, но и тягчайших грешников при их покаянном расположении, посещает, утешает и ободряет в явном и ясном чувстве и осознании Его присутствия и посещения. И эти осознания конечно нельзя считать ни заблуждениями, ни чем-то сомнительным. Ибо, думаю, только благодаря им и восхищается мало-помалу грешник из тины своей порочной жизни.
Архангельская епархия
И свет заходит в сердце
« Господи, избави мя всякаго неведения и забвения, и малодушия, и окамененнаго нечувствия», — читаем мы в вечерних молитвах. Но что означают эти слова? Что значит «окамененное нечувствие»? В своей рубрике владыка Даниил отвечает на этот вопрос.
Окамененное нечувствие появляется у определенной категории христиан. Охлаждение сердца возникает не у новоначальных, ибо благодать Божия вначале поддерживает человека, и он горит. Вот, к примеру, родители маленького ребенка постоянно опекают, мама с папой через канавку — раз и перенесли, и малышу кажется, что все это легко преодолевать. Он вырастает, становится более сильным, и тогда родители отходят. Так же и Господь: благодать Божия отходит от человека, чтобы тот понял, что только с Богом он сильный.
Мне нравятся слова святителя Игнатия Брянчанинова о том, что на небе бывает солнечно и нет облаков, а бывают дни, когда небо закрыто тучами. Бывает серо, и нет солнца в природе, такое ощущение, что дождь не кончится. Такой – контрастной – должна быть и духовная жизнь, для нашего спасения. Дальше святитель пишет, что если бы постоянно светило солнышко, то почва бы растрескалась. В духовном смысле говорится о том, чтобы человек не подумал, что это блаженное состояние зависит только от него. Благодать Божия дает нам радость, но ее мы не можем удержать в своем бренном естестве. Новое вино должно храниться в новых мехах. А часто у нас бывает так, что мехи ветхие. И задача человека вытеснить, заменить в процессе жизни эти меха ветхие на новые.
В сладком оцепенении мы можем прожить свою жизнь, думая, что растем духовно: «В храм хожу — хожу, свечки ставлю — ставлю, исповедаюсь и причащаюсь». То есть внешне человек все исполняет, а внутреннее делание, трезвение — это борьба. Самая тяжелая линия фронта проходит в сердце человека. Там постоянно идут атаки, а мы их отбиваем. Если они захватывают территорию, мы ее отвоевываем. Внутренняя битва часто не видна…
Охлаждение случается и на склоне лет. Нападает апатия, безразличие ко всему. Родственникам и знакомым нужно поддерживать этого человека. Такое бывает: дьявол видит, что человек неплохо заканчивает жизнь, с хорошими результатами. Плоды духовной жизни — плоды покаяния, углубления в то состояние, которое называется «смирение христианское и кротость». Вот почему Господь и говорит: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29). Смирение приходит от послушания. Мы живем так, как нам хочется, а так нельзя. Когда человек живет по послушанию, к нему приходит смирение. Появляется глубокое сожаление: «Господи, прости, не так я живу». Вслед за этим кротость приходит, такое состояние, когда у человека отсутствует гнев, памятозлобие, ненависть, осуждение. Однако же и безгневие — это нехристианское состояние. Христианин может гневаться, но на дьявола, на грех, на зло. А к ближнему мы проявляем любовь. То есть мы должны осуждать порок, а грешника миловать и любить. У нас же все наоборот. Это неправильно.
Даже высочайшие святые подвергались искушениям. Это естественное состояние, благодаря которому мы приобретаем плоды духовные. Без этого не спасешься. Не будет ветров, дерево вырастет хлипким. Почему северные сосны ценятся? Потому что они выдержали климатическую нагрузку, и они особенно важны в строительстве. Когда человек выдерживает испытания, он становится способным жить с Богом, потому что он готов любить, терпеть… Господь посылает ему благодать за то, что, проходя через испытания, больше смиряется: «Господи, без тебя у меня ничего не получилось бы».
А если человек не чувствует радости от простых вещей, хотя умом понимает: нужно благодарить Бога за то, что проснулся утром, за то, что есть в этом дне…
Сердце не отдает эхом. Нечувствие, когда состояния греховного не чувствуем. А бывает нечувствие ко внешнему миру. На самом деле с годами радости становится меньше. Это факт. Когда человек занимается духовной жизнью, все земное притупляется. Краски становятся другими, блеклыми. Человек тянется мыслями и сердцем к неземной красоте, и у него нет восхищения миром. В большей или меньшей степени все зависит от внутреннего состояния. Иногда сердце нам не вторит, но мы должны противостоять. Сердце как бы затормаживается, останавливается. А потом вновь запускается. Тут важно самоукорение. А что это такое? Это вид смирения, без которого нам невозможно спастись. Мы себя укоряем: «Я же должен больше этому радоваться, сильнее благодарить Бога: Господи прости, каменный я стал»…
Самое главное, чтобы это не перешло в отношение к людям — солнце не так светит, не так ветер дует, а если приходит человек, начинаешь переносить: ты не так мне улыбаешься… стоп, стоп. Делай хотя бы внешне, что должен делать. Твое сердце не хочет улыбаться, а ты улыбайся внешне. Это не есть лицемерие. Иногда сердце готово высказать все, что думаешь, но мы должны свой язык прикусить. Иосиф Исихаст пишет: когда гнев подступит к твоему горлу, закрой горло, задави его, чтобы этот змей не вышел и не укусил твоего ближнего, то есть придави его. Не допусти, чтобы из твоего сердца злоба полилась. Мы же не привыкли себя удерживать.
Приехал один человек в монастырь, ему показали, как живет братия, а потом говорят:
— Если бы тебе сказали оставайся и лет пять проживи.
— Я бы тогда попросил одну вещь.
— Дайте мне, я застрелюсь.
Святые были генераторами радости. Слова Серафима Саровского: «Радость моя!» В нашем веке нет такого средства, чтобы телефон зарядить за 20 секунд, а преподобный одним возгласом своим заряжал человека за две секунды. Или Амвросий Оптинский. К нему шли здоровые люди и рассказывали, что в жизни не клеится. Святой говорил короткие, четкие, емкие вещи, и они возгревали сердца. Бог за эти лишения дает радость, Он в долгу не остается. Он не говорит, что только ТАМ будешь хорошо жить, а здесь должен умереть от скуки, уныния, печали, окаменения нечувственного. Нет, Он здесь дает такую радость, что человек не может ее удержать в себе и дарит другим. Заряжает, как генератор, в краткие минуты массу людей. Их жизнь меняется.
Нам нужно подключиться к этой энергии. А подключаемся мы сердцем. Принимая божественную благодать, человек передает ее другим людям. Вот тайна русской души. Если человек совершит что злое, в душе свет меркнет, он ходит сам не в себе. Когда очищаешь пространство, свет светит, окна открыли, солнечный свет заходит — весь этот процесс и называется духовная жизнь человека.
Материал из журнала «Вестник Архангельской митрополии», №6/2016
Окамененное нечувствие или духовная сухость
Средства против этого и причины его проявления Я полагал, что у вас постоянное охлаждение. или сухость и нечувствие. Но этого у вас нет, а есть то, что со всеми по временам бывает. Об этом все почти писавшие о духовной жизни поминают. Святой Марк подвижник трех такого рода врагов выставляет: неведение с забвением, разленение с нерадением и окамененное нечувствие.
«Какое-то параличное состояние всех сил душевных». В кратких молитовках не забыл их и святой Златоуст: «Избави мя от неведения, забвения, уныния (это разленение с нерадением) и окамененного нечувствия».
Средства указываются не многосложные – терпеть и молиться.
Терпеть. Возможно, что Бог Сам посылает это для обучения не полагаться на себя. Иной раз много берем на себя и многого ожидаем от своих усилий, приемов и трудов. Вот Господь и берет благодать и оставляет одного, как бы говоря, вот попробуй, насколько у тебя есть сил. Чем больше имеется дарований естественных, тем такое обучение нужнее. Сознав это, будем терпеть. Посылается это и в наказание – за вспышки страстей, допущенные и не осужденные, и не покрытые покаянием. Вспышки эти то же для души, что для тела пища дурная, которая отягчает или расслабляет, или отупляет. Надо, выходит, при сухостях осмотреться, не было ли чего такого на душе, и покаяться пред Господом, и положить вперед остерегаться.
Больше всего достается это за гнев, неправду, досаждение, осуждение, возгордение и подобное. Врачевство – возвращение опять благодатного состояния. Как благодать в воле Божией, то нам остается молиться. об избавлении от сей самой сухости. и от окамененного нечувствия. Встречаются такие уроки: обычного молитвенного правила при сем не оставлять, но все его точно исполнять, стараясь всячески, чтобы мысль сопровождала слова молитвы, напрягаясь и чувство расшевелить. Пусть чувство – камень, но мысль будет – хоть половинная молитва, но все же молитва будет; ибо полная молитва с мыслию и чувством должна быть. При охлаждении и бесчувствии мысль трудно будет удерживать при словах молитвы, но все же возможно. Делать надо наперекор себе. Это преутруждение себя и будет средством преклонить Господа на милость и возвратить благодать. А бросать молитву никак не должно. Святой Макарий говорит: увидит Господь, как искренно желаем блага этого. и пошлет. Молитву же против охлаждения воссылать своим словом пред правилом и после правила. и в продолжение его к Господу взывать, как бы преднося пред лице Его мертвую душу: видишь, Господи, какова она! Но рцы слово и исцелеет. С этим словом и в продолжение дня почасту обращаться к Господу. (Вып. 1, пас. 190, стр. 230–231)
О молитве окамененного сердца
Один из самых знаменитых румынских духовников, чье столетие мы отмечали в прошлом году, архимандрит Софиан (Богиу) — о том, как научиться молитве.
 |
— Признаться, я претыкаюсь в молитве к Матери Божией на таких выражениях, как «Едина вскоре Предстательствующая». Как их понимать?
— Матерь Божия — это Богородица, Она Мать Спасителя Христа. А мать всегда очень трепетно относится к своему сыну, к своему ребенку. Что бы с ним ни случилось, она реагирует мгновенно. Если ее сын попадает в тяжелые испытания, то даже если до этого он вел себя по отношению к ней не очень хорошо, она моментально откликается и рвется помочь ему, — и это мать земная. Я много таких случаев повидал в своей священнической практике.
А Матерь Спаса Христа — великое исключение, потому что Она Матерь Бога Воплощенного. Христос Иисус заповедал Ей иное послушание, передавая Матерь Божию на попечение святого апостола Иоанна: сыне, се Матерь твоя! [1]
И вот по этой миссии, возложенной на Матерь Божию в самую тяжелую минуту земной жизни Христа Спасителя, когда Он был распят на Кресте, и вверил Её возлюбленному ученику Своему, Матерь Божия становится Матерью земных человеков, — нас.
Она действительно молится за нас и является нашей великой Ходатаицей пред Богом. Богородица и святой Иоанн Креститель, эти двое свидетелей Христовых, имеют очень высокий авторитет пред Богом, Судией праведным.
Когда мы обращаемся к Матери Божией, не смея обратиться напрямую ко Христу Спасителю, — по причине наших неприглядных дел, — Она ходатайствует о нас: «Господи, помоги Мне, носившей Тебя на руках, взрастившей Тебя в земной Твоей жизни, услышь молитву Мою и помоги тем, кто молится Мне!»
И Она действительно молится, и молитва Матери принимается Ее Сыном, ибо Ее Сын — это Бог, преисполненный Любви.
Расскажу вам небольшую историю, случившуюся в тюрьме, куда был брошен один человек, просидевший целых 20 лет, — это был юноша, состарившийся в неволе. И после одного допроса, невыносимо мучительного, у него лопнуло терпение, и он решил найти способ покончить с собой. Но вспомнил вдруг, что в детстве, когда он жил на воле, бабушка говорила ему: «Если тебя постигнет беда, молись Матери Божией!» Вспомнил он об этом и сказал себе: «Спасителю молиться я не смею, а Матери Божией, бывшей, как и мы, земным человеком, помолюсь!»
 |
Так коротко взмолился он, молитвой отчаяния: «Матерь Божия, я больше не могу терпеть этих пыток и издевательств, которые здесь совершают надо мной! Помоги мне!» Взмолился он в своей камере, и через мгновение видит, как в высокую дверь входит Жена, облаченная в белое, с Младенцем на руках: «Ты звал Меня! Я помогу тебе. Не бойся!» — и ушла дальше.
После этого его больше не вызывали на допросы. Перевели в другое место, куда-то к Северному полюсу, и всю оставшуюся жизнь, — а он ведь провел еще много лет в тюрьме, — на душе у него царило безмятежное спокойствие, хотя внешние испытания бывали порой очень тяжелы. Матерь Божия помогла ему сразу же, как только он помолился.
Об этом случае я узнал от него самого, — он сам рассказал мне все это, а ведь в тюрьме не лгут. Там каждый говорит начистоту, что у него на сердце. Рассказал мне бедный человек, что он перенес, и как решилась его проблема.
Так действует Матерь Божия, скорая помощница! Но молитва должна возноситься всем сердцем, всем существом, изо всех сил, в полной уверенности, — даже если мы находимся в отчаянии. И такая молитва исполняется сразу же. Не нужно время, и порой не нужны слишком длинные молитвы.
Однако иногда длинные молитвы необходимы нам для того, чтобы успокоиться, собраться, сосредоточиться на Боге. А иной раз, в очень тяжелые моменты, как этот, Она отвечает сразу же.
— Как во время молитвы выбросить из ума все мирские заботы? Что делать, если у меня окамененное сердце, и я не ничего чувствую, когда совершаю молитву?
Эту молитву ты можешь совершить в тайне сердца своего. И испытать свою совесть — почему мы окаменены? Ибо обычно окаменяют нас наши грехи: или мы что-нибудь тяжелое совершили, или в нашем окружении есть люди, которых мы не можем простить, или сердце наше покрылось толстой скорлупой по причине ненависти к ближнему. И будем молиться Богу, чтобы Он заполнил этот вакуум, чтобы снова распахнул наше сердце — и сделал его проницаемым для всего происходящего вокруг нас.
Молитвой мы разбиваем мрак, эту скорлупу, образовавшуюся вокруг нашего ума и сердца. Сердце наше словно покрыли панцири, делающие нас бесчувственными к словам Божиим. Но под напором молитвы эти волны откатывают, разбиваются, и ум наш становится светлым. Поэтому мы должны делать упор на этом приближении к Богу, а все остальное приходит почти автоматически, почти естественно в нашу жизнь; от Отца Небесного приходит.
Не должно быть пустот в нашей жизни, когда какой-нибудь день или минуту мы отдаем молитве, а остальную жизнь проводим в других занятиях.
Каждый день должен быть запечатан молитвой и послушаниями — занятиями повседневными, школьными, студенческими. Без этой альтернативы наша жизнь хромает, это жизнь больная, неполноценная, ущербная.
Мы сможем отложить все мирские попечения, когда наше покаяние в грехах, эта таинственная молитва к Богу, разобьет броню окаменения и бесчувствия, которыми мы были закрыты.
— В какой-то момент я начинаю произносить молитву машинально, она не доходит до души. Как будто происходит какое-то отупление молитвы. Бывает ли рутина на молитве?
— Хорошо будет повторить ее тогда. Повторить и сделать усилие, заставить себя думать о том, что мы сказали; будем просить у Бога этой свежести молитвы, сразу, прямо в этот момент, и вскоре с нами произойдут изменения.