Что такое оптимизация медицины в россии
Власти решили снова оптимизировать российскую медицину
Новый проект государственных гарантий оказания медпомощи вызвал критику экспертов
Пандемия привела к существенному росту расходов здравоохранения на лечение пациентов с коронавирусной инфекцией, что сегодня вылилось в необходимость экономить. Так, опубликован новый проект Программы государственных гарантий оказания медицинской помощи на 2022 год, принятие которого существенно сократит доступ многих хронических больных к инновационной терапии. В том числе тяжело больных детей.
Реакции пациентского и экспертного сообществ эмоциональные: «Катастрофа», «Конец», «Смертельный приговор моему ребенку, лучше бы сразу пристрелили», «Худшее, что происходило с отечественным здравоохранением за последние 10 лет» и пр. На «круглом столе», за которым собрались эксперты, были предложены выходы из сложившейся ситуации.
Основные изменения касаются лекарственного обеспечения пациентов, которым требуется жизнеспасающая терапия генно-инженерными биологическими препаратами, а также современными иммуносупрессорами. Это широкий круг тяжело больных людей с ревматологическими диагнозами, воспалительными заболеваниями кишечника, тяжелыми кожными заболеваниями, бронхиальной астмой и пр.
Биопрепараты, которые появились в мире в конце прошлого века, совершили революционный переворот в лечении многих пациентов, которых еще недавно считали приговоренными к летальному исходу или к инвалидности. Сегодня они получили возможность жить полноценной жизнью. Среди них, например, около 3,5 миллиона людей с иммуновоспалительными заболеваниями, которые в большинстве случаев дебютируют в детском или молодом возрасте. Так, при отсутствии лечения 70% пациентов с ревматоидным артритом становятся инвалидами, а продолжительность их жизни сокращается на 10 лет.
Но есть второй путь: получить лечение в рамках стационара. Именно этот вариант будет фактически перекрыт изменениями в Программе госгарантий. Например, по профилю «Ревматология» произойдет существенное сокращение количества схем терапии, которые больницы смогут применять: так, сегодня врачи могут выбирать из 22 препаратов, а с нового года — всего из 3, с профицитными тарифами. Остальные просто не смогут закупать. «Это приведет к существенному снижению общего количества пациентов на биотерапии и снижению финансирования лечения по системе ОМС в целом. Кроме того, ряд препаратов станет вообще недоступным для детей: их нет в новом проекте, они оставлены лишь взрослым», — считает Пчельникова.
Председатель еще одной пациентской организации детей с ревматоидными заболеваниями Жанна Гарибян рассказывает, что за последние 15 лет случился революционный рывок в детской ревматологии: «Раньше ювенильный артрит был приговором, каждый второй пациент за 10 лет становился инвалидом. Появление биопрепаратов изменило ситуацию: наши дети ходят в школу, сами себя обслуживают, занимаются творчеством. Около 6 тысяч тяжело больных детей получают генно-инженерные препараты в стране. В некоторых регионах их дают независимо от статуса «инвалид», но во многих госпитализации становятся единственным спасением. По новому документу будут введены усредненные тарифы на эти препараты, которые не покроют затраты на их приобретение — и врачи не будут назначать убыточные лекарства. Придется назначать не то, что помогает, а то, что не убыточно».
Представляющая интересы пациентов с болезнью Бехтерева Наталья Шаталова рассказала о том, что все пациенты с аутоиммунными заболеваниями пострадали от пандемии вдвое больше: моноклональные антитела, которые используются в их терапии, оказались эффективными и при COVID-19, что сразу же привело к снижению их доступности. «Болезнь Бехтерева, красная волчанка, ревматоидный артрит — жизнеугрожающие заболевания. Пациентов с болезнью Бехтерева в стране около миллиона, пик заболеваемости приходится на 25 лет, не нужно доводить их до инвалидности. Перебои с лекарственным обеспечением приведут к потере эффекта от лечения и инвалидизации молодого поколения. У наших пациентов слезы на глазах, они не знают, что делать».
Директор Института социальной экономики Руслан Древаль рассказывает, что реальная обеспеченность биопрепаратами в стране даже сегодня в несколько раз ниже потребности (нуждается в ней не менее 15% пациентов): «Это означает, что у каждого четвертого не достигается контроль над заболеванием и наступают инвалидизирующие осложнения. Биотерапия для пациента с ревматоидным артритом или болезнью Бехтерева стоит 440–470 тысяч рублей в год, тогда как нетрудоспособный пациент обходится уже в 1,5 миллиона. Экономить на этих людях нельзя. Увеличение доступности таких препаратов на 400% приведет к увеличению затрат бюджета здравоохранения всего на 9%, но эти люди, молодые, будут создавать семьи и увеличивать ВВП».
Академик РАН, руководитель НИИ педиатрии и охраны здоровья детей ЦКБ РАН Лейла Намазова-Баранова подчеркивает, что дети — самая уязвимая часть населения: «Многие лекарства, в том числе иммунобиологические, имеют взрослые, но не имеют детских показаний, и не все можно получить амбулаторно. Остаются только стационарные условия, и очень важно, как сейчас будет выстроена политика в отношении оказания бесплатной медпомощи в них. За последние годы мы достигли рывка — обеспечивали пациентов дорогими, но жизненно необходимыми препаратами, что позволило достичь результатов. Но эти результаты конечны, и если прекратить терапию — пациенты неминуемо уйдут в инвалидность. Конечно, в условиях пандемии, когда на медицину обрушились колоссальные нагрузки, надо перестраивать модель финансирования, но нельзя ущемлять права пациентов, особенно детей. Новый проект программы несет огромные риски, он лишит помощи огромное количество детей, которых определили в самую дешевую категорию пациентов. Необходимо отложить принятие этого решения, провести пилотный проект по новым схемам финансирования, а детей вывести из самого дешевого варианта тарифов, чтобы они получали полноценную медпомощь».
Как рассказал сопредседатель Всероссийского союза общественных объединений пациентов Юрий Жулев, пациентские организации уже направили письма в различные органы власти с призывом не принимать данный проект и с надеждой ждут ответа. Если его не будет, у них останется лишь один путь: выбивать жизненную терапию через суды, что не принесет им здоровья. «Неизвестно, сколько пациентов погибнет в пандемию из-за ограничения доступа к терапии. Хронические заболевания нельзя сегодня полечить, а потом сделать перерыв на годик-другой, — это значит перечеркнуть все предыдущие траты и усилия врачей», — говорит Жулев.
Оптимизация медицины: врачи сидят без денег, Татьяна Голикова – в бриллиантах
Реформаторша в гламуре
Дефицит кадров – вот главная проблема отечественного здравоохранения, об этом на днях заявила вице-премьер Татьяна Голикова. Решить проблему, по её словам, поможет начатая 1 января программа по модернизации первичного звена здравоохранения, на которую планируется потратить около 550 млрд рублей.
Если перефразировать старый анекдот, то новость эту сообщать стоило бы так: «Вы, конечно, будете смеяться, но в правительстве решили вновь оптимизировать медицину». К чему привели все предыдущие реформы, сегодня знает каждый россиянин. Нехватка лекарств, нищенские зарплаты врачей, разваленная служба скорой помощи, оптимизация больниц – вот далеко не полный перечень того, что можно назвать результатами прошлых модернизаций, проводившихся под руководством Татьяны Голиковой. Почему даже после официально признанного на самом высоком уровне провала реформ здравоохранения она продолжает оставаться в кресле вице-премьера, курировать социальную сферу и планировать новые модернизации – загадка.
А вот то, что готовящиеся изменения скорее всего окажутся под стать предыдущим, сомнений не вызывает.
Проблему нехватки медицинских кадров сегодня признают практически во всех регионах страны. На прошлой неделе «жёсткую нехватку» врачей обсуждали власти Белгородской области, где количество жалоб на региональный депздрав за последнее время выросло почти на треть.
Вот и управление здравоохранения Новочеркасска (Ростовская область) не может найти врачей для местных клиник. В городской больнице скорой медицинской помощи не хватает анестезиологов-реаниматологов, неврологов, врачей скорой помощи, травматологов-ортопедов, врача УЗИ – всего 21 вакансия для врачей и 42 вакансии для среднего медицинского персонала.
Проблема дефицита кадров осложняется ещё и тем, что зарплату медикам, несмотря на громкие заявления чиновников, не повышают. Более того, зачастую врачи не получают даже полагающееся им по закону.
Скандалы с выплатами ковидных надбавок в прошлом году стали уже притчей во языцех. В Челябинской области у властей нет денег на то, чтобы начислить медикам отпускные: суммы оказались слишком велики из-за пресловутых ковидных надбавок, а дополнительных средств в бюджете не предусмотрено. «В связи с включением вышеуказанных выплат в среднюю зарплату в 2020 году теперь есть проблема – отпуска не было возможности предоставлять, сейчас считаем деньги и получается так, что у нас их нет», – констатирует спикер регионального Заксобрания Владимир Мякуш.
Впрочем, в некоторых больницах нет денег не то что на повышенные отпускные, но даже на обычные зарплаты. Недавно в соцсетях сотрудники горбольницы Ноябрьска рассказали о том, что им урезали зарплату на 30%. «В феврале по некоторым категориям произошло небольшое снижение. После выяснения обстоятельств новый главврач принял решение вернуть надбавку к зарплате. В марте всё будет компенсировано», – цитируют местные СМИ ответ окружного депздрава.
Сегодня уже мало кто помнит, но на самом деле проблему нехватки медицинских кадров в своё время сотворили в Минздраве как раз под руководством Татьяны Голиковой. В 2010 году именно она начала проводить реформу здравоохранения, главным лозунгом которой стала оптимизация.
Вице-премьер РФ Татьяна Голикова оценила возможность введения в стране локдауна из-за ситуации с коронавирусом, указав на отсутствие таких планов у властей.
Результатом её усилий стали сокращение коечного фонда в больницах и, как следствие, сокращение медицинского персонала. Для сравнения: в 1990 году в стране насчитывалось 140 тыс. инфекционных коек, а к 2018-му их стало всего 59 тысяч. Количество младшего медицинского персонала сократилось в 2,5 (!) раза.
Примечательно, что, несмотря на очевидные провалы оптимизации и прямое неисполнение указов президента, г-жа Скворцова сегодня тоже не разжалована, а продолжает реализовывать свой управленческий «потенциал» в должности руководителя Федерального медико-биологического агентства.
Ещё одна ключевая проблема нынешней системы здравоохранения – нехватка лекарств – в своё время тоже была сотворена в Минздраве под руководством всё той же г-жи Голиковой. В 2010 году при активном лоббизме со стороны министерства вступил в силу закон «Об обращении лекарственных средств». Именно с началом действия этого закона эксперты связывают исчезновение дорогостоящих препаратов для людей, страдающих редкими заболеваниями, – производить их стало просто экономически невыгодно.
Зато проблемы на рынке лекарств оказываются очень выгодны друзьям-бизнесменам Татьяны Голиковой. Не далее как на прошлой неделе компания «Фармстандарт» Виктора Харитонина получила 11 госконтрактов на сумму 2,6 млрд рублей на поставку препарата спинразы. Это лекарство от мышечной атрофии будет закупаться для фонда «Круг добра», созданного по указу Владимира Путина в начале этого года. По сообщениям СМИ, во всех 11 тендерах «Фармстандарт» был единственным участником аукционов. При этом с Виктором Харитониным г-жу Голикову связывают давние отношения. Ещё будучи главой Минздрава, она активно продвигала выпускаемый «Фармстандартом» арбидол. В общей сложности компания Харитонина получила госзаказов на арбидол на сумму более 113,8 млрд рублей. Такая благосклонность не случайна. Виктор Харитонин является другом семьи Татьяны Голиковой и её супруга, экс-главы Минпромторга Виктора Христенко.
Ещё один друг семьи и родственник Виктора Харитонина – Лев Григорьев, возглавлявший в своё время ФГУП «Микроген», в 2009 году получил из бюджета 4 млрд рублей на выпуск никому не известного и не прошедшего клинические испытания препарата инфлювир, позиционировавшегося тогда как лекарство от свиного гриппа.
Тем временем
Вице-премьер Татьяна Голикова знаменита не только как «оптимизатор» российской системы здравоохранения, но ещё и как самая гламурная чиновница страны.
Будучи любительницей люксовых брендов «Диор» и «Шанель», она ещё в 2011 году вошла в рейтинг 12 самых красивых женщин России, по версии Russia Beyond the Headlines (ныне Russia Beyond). А благодаря любви чиновницы к открытым нарядам россияне во всех подробностях знают и о коллекциях ювелирных украшений вице-премьера. В частности, на фотографии в СМИ попал красивый кожаный браслет с блестящей лягушкой, который Татьяна Голикова надевала вместе с часами. Как оказалось, эта вещь очень похожа на ювелирное изделие итальянской марки «Пиппо Перес» стоимостью более 3 тыс. долларов.
Кстати, часы у вице-премьера инкрустированы бриллиантами, циферблат которых выполнен из золота красивого розового оттенка. По оценкам фешен-блогеров, такие часы могли стоить как минимум 3,5 млн рублей.
В 2018 году подробный разбор модного лука Татьяны Голиковой у себя на страничке опубликовал политик Геннадий Гудков. По его подсчётам, общая стоимость всех ювелирных украшений, которые г-жа Голикова надела на себя во время одного из рабочих визитов в Госдуму, составляет более 6 млн рублей!
И это не считая модного белого пиджака от «Шанель», который обошёлся ещё как минимум в 1 млн рублей. Всего, по подсчётам Геннадия Гудкова, стоимость всех вещей, аксессуаров и ювелирных украшений, надетых на Татьяну Голикову в её тогдашний визит в Госдуму, составила как минимум 769 средних российских пенсий (за основу расчётов тогда бралась пенсия, равная 14 тыс. рублей).
Фото: Марат Абулхатин, Сергей Фадеичев, Сергей Савостьянов/ТАСС
«Оптимизация» здравоохранения: как это выглядит сейчас…
Реформа здравоохранения началась в 2010 году, когда был принят закон об обязательном медицинском страховании.
Она заключалась в оптимизации расходов за счет закрытия неэффективных больниц и расширения использования высокотехнологичных медучреждений.
Что из этого получилось, мы с вами видим своими глазами…
Но, это мы– видим, а правительство – нет!
Правда, в медицинских кругах её чаще называют программой уничтожения.
Разбор полётов с участием руководителей президентской администрации и всего медицинского блока в составе правительства вылился в ёмкую и ясную фразу: «полный провал».
И этот провал оказался настолько грандиозным, что у его края, чтобы не провалиться дальше, можно поставить Остапа Бендера и взимать плату с целью его ремонта.
По сути, за последние 9 лет государство окончательно угробило без того давно дышавшую на ладан систему.
На эту тему я уже писала статью «Вместо прорыва опять провал»
А на днях, читая последнюю прессу, я в «Аргументах недели» от 28.08.2019 г. нашла хорошую статью с достоверными цифрами, которые ясно показывают, насколько же глубок «провал» нашей медицины.
Не могу не поделиться!
«Врачи бегут, министры хорошеют»
Загадочным образом чем больше ресурсов федеральные власти бросают на медицину, тем хуже становится нормальным, рядовым врачам. Заодно – их пациентам. Говорят, идеальный бизнес, позволяющий зарыть сколько угодно денег в песок, – это строительство дорог. Похоже, российская медицина в этом плане оказалась куда более благодатна.
«Напомню цифры, ресурсы, которые мы предусмотрели для нацпроекта «Здравоохранение». Это 1, 367 триллиона рублей», – первым делом напомнил на совещании президент.
После чего тут же перечислил самые известные болевые точки. Мало в какой другой отрасли планы и обещания так явно разошлись с реальностью.
Возьмём один из самых ярких посылов: обещание довести зарплаты медиков до двукратной, считая от средних по регионам. Во что это вылилось? Денег на повышение у большинства регионов не нашлось, поэтому пошли на подлог, начали массово переводить докторов на полставки.
В результате реально зарплаты остались те же, работы столько же или больше, зато в чиновничьих отчётах цифры выросли вдвое.
На главном медицинском фронте, том самом первичном звене, врачей остаётся всё меньше. Даже по официальным данным Минздрава, остро не хватает 25 тыс. врачей и 130 тыс. среднего медицинского персонала.
Президентское совещание прошло 20 августа, тремя днями позже разразился грандиозный скандал с демонстративным увольнением всех шести хирургов в ЦГБ №1 в Нижнем Тагиле.
Со словами «в «Пятёрочку» смотрителями зала пойдём работать» они двинули подавать заявления, потому что терпение лопнуло. За последний год нагрузка выросла в два-три раза, тогда как нищенская зарплата – 17–18 тыс. руб. – ни капли не изменилась.
Такого позора и унижения для нашего президента медицинским начальникам – Голиковой и Скворцовой – трудно было придумать. Но придумали!
Порой дело не только в деньгах. Но условия труда у многих врачей тоже далеко не сказочные.
На девятый год бесконечной оптимизации медицины мы получили цифры, которые, не покраснев от стыда перед президентом, озвучила лично министр Скворцова.
По её словам, 7917 зданий больниц и поликлиник в РФ находятся в аварийном состоянии, большинство требует сноса.
В 499 населённых пунктах страны вообще нет никаких врачей.
40% медицинской техники, то есть 20 тыс. единиц, в нашей стране изношено.
Социалка для докторов – давно забытое прошлое.
В 2018 г. шесть регионов РФ вообще не предусмотрели абсолютно никакой соцпомощи медикам, ни в каких формах. Идти работать медсёстрами, фельдшерами и акушерами молодёжь не хочет ни в какой форме, дефицит среднего медицинского персонала по РФ достиг 130 тыс. человек.
Удивительным образом не сработала даже широко разрекламированная Минздравом программа «Земский доктор». По ней врач, согласившийся переехать на работу в село или малый город, получает подъёмные 1 млн руб., фельдшер – полмиллиона.
Что только не делал Минздрав, в том числе повысил предельный возраст в этой программе с 35 до 50 лет. Тем не менее с 2012 г. желающих поучаствовать набралось очень мало, фельдшеров – так всего 1, 5 тысячи.
В целом десятилетка беспрестанных медведевско-голиковско-скворцовских медицинских реформ принесла такие итоги. Возьмём самые показательные цифры.
Если в 2003 г. в России было более 10 тыс. больниц, в 2010 г. оставалось только 6, 3 тыс., то сейчас чуть более 5 тысяч.
Ничего удивительного, если знать, что ещё при красотке Голиковой в России оптимизировали по 300 с лишним больниц каждый год. Большинство оптимизировали путём уничтожения. Число коек в них сократилось с 1, 6 до 1, 2 миллиона. В сельской местности в 2005 г. было 8, 3 тыс. больниц, сейчас осталось менее двух тысяч. Их сократили ни много ни мало в четыре раза. Амбулаторные пункты на селе, и те за годы медицинских реформ урезали втрое.
Оптимизационный каток врагов государства хорошо проехался по докторам.
В 2010 г. врачей в РФ было 716 тыс., сейчас формально – 690 тыс., реально и того меньше.
Фельдшеров было 170 тыс., осталось 130 тысяч.
Акушерок на всю страну вместо былых 70 тыс. сейчас 50 тысяч.
Даже поголовье зубных врачей усохло с 25 до 17 тыс. человек.
Голикова всё это время хорошела и хорошела!
В целом в РФ одни из самых низких расходов на здравоохранение, если брать в процентах от ВВП.
Наше государство тратит на медицину 2, 6% ВВП, тогда как в странах «Большой семёрки» – от 8 до 12%. Даже в Турции и Белоруссии – по 4, 2%! Хуже нас только Узбекистан и Азербайджан, которые тратят на медицину 1, 2–2% ВВП. Но у них климат другой.
Тем временем платная медицинская помощь, если брать объёмы в деньгах, в ходе госоптимизаций выросла вдвое.
Если в 2010 г., по официальным данным, население оставило в платных клиниках 250 млрд руб., то в 2018 г. сумма перевалила за 700 миллиардов.
Само собой, недурно росли цены на медикаменты. Росстат тут считает странно, выборка лекарств у него очень своеобразная. Тем не менее даже из этих данных видно: за 10 лет валидол подорожал с 2, 5 до 32, 5 руб., йод стоил 4, 2 стал 14 руб., медицинский бинт российского производства подскочил в цене с 4, 6 до 12 рублей. Примерно тот же рост, в разы быстрее инфляции, шёл практически на все лекарства.
Голикова в это время всё хорошела и хорошела!
Да, кстати, почему бы ей не хорошеть! Дама она у нас не бедная, многое может себе позволить! СМИ не единожды отмечали любовь Голиковой к дорогим и изысканным платьям и украшениям. Некоторые обозреватели отмечали, что наряды политика не всегда укладывались в рамки деловой этики. Например, Татьяна может появиться на встречах делового характера в костюмах розового цвета, либо в вызывающих блузках.
Что в итоге? Под видом развития государство десятый год подряд откровенно экономит на медицине, перекладывая траты на население. У которого денег почти нет.
В результате вместо обещанного с высоких трибун развития – медицина у нас деградирует. Как ни печально, страна заняла последнее, 50-е, место в международном рейтинге качества медицинской помощи. Нас обогнали Азербайджан, Алжир и Бразилия.
Другой пример. В мире на узких специалистов ложится 30% нагрузки, в России – 80%. У нас терапевтов только 16% от общего числа врачей. Зато бешеный переизбыток врачей на тройке самых хлебных специальностей: стоматология, урология, гинекология. Тогда как средний показатель числа терапевтов в мире – 33%, в США, Канаде и Евросоюзе – под 50%.
На одного врача в России работают две медсестры, во Франции – три, в США – четыре. Это разгружает доктора от канцелярской работы.
По мировым меркам российские больницы в массе работают ужасающе плохо. Винить за это врачей тоже нельзя, потому что нагрузки огромные, нормативы чудовищные, а зарплаты у многих ничтожны.
Собственно, именно об этом прямым текстом говорят уже сами авторы медицинской реформы, в том числе на недавнем совещании по итогам.
Есть ли выход? Безусловно, особенно если систему начнут менять с самого верха. Но ситуация зашла так далеко, что спасение не будет простым или быстрым. Сначала надо гнать поганой метлой всех разжиревших и похорошевших за эти годы реформаторов, и не просто гнать, а возбуждать уголовные дела. Иначе на их место придут другие и примутся воровать с утроенной силой.
Что же это получается? Пост министра здравоохранения с 2007 по 2012 год занимал человек, абсолютно далекий от медицины!
И, это не смотря на то, что большинство здравомыслящих людей считало, что на посту министра здравоохранения Голикова не справлялась.
Её оппонентами были лучшие врачи России, в частности, Рошаль. Он не скрывал и везде подчеркивал тот факт, что Голикова, в первую очередь, финансист, но никак не медик…Но никто его не слышал…
Теперь, будучи вице-премьером, Татьяна Голикова, заявила на днях, что оптимизация здравоохранения нанесла немалый ущерб всей медицинской системе и теперь чиновники намерены «вернуться назад».
Но не сама ли Татьяна Алексеевна в ранге министра здравоохранения и соцразвития до 2012 года приложила руку к запуску реформы?
И как восстанавливать то, что уже давно было разрушено? За чей, простите, счет? «Оптимизаторов»? На какие изменения могут рассчитывать жители страны?
Ведь сама по себе идея «оптимизации», так, как ее понимают в нашем правительстве, себя не изжила.
Звучит просто как стеб…Многим тогда показалось, что рассказывала она о какой-то другой стране.
Путинская оптимизация российской медицины в цифрах
Путинская оптимизация здравоохранения привела к массовому закрытию больниц и падению качества медицинской помощи в России, утверждают эксперты. К 2021–2022 годам страна по количеству больниц может достигнуть уровня Российской империи
В 2020 году страна по количеству больниц может достигнуть уровня 1913 года. За последние 15 лет в России сократилось (уменьшилось) количество больниц в 2 раза — с 10,7 тыс. до 5,4 тыс. подсчитали эксперты Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР). Больничных коек примерно на 27,5% — до 1,2 миллионов. В сельской местности сокращение мест заметнее — почти 40%. Поликлиник на 12,7% — до 18,6 тыс. учреждений.
В 8866 населенных пунктах, где проживают до 100 человек, нет доступа к первичной помощи в шаговой доступности.
865 фельдшерско-акушерских пунктов (ФАП) не хватает в 43 тысячах населенных пунктах, где проживают до тысячи человек.
А в населенных пунктах, где проживает до 10 тыс. человек, не хватает 169 сельских амбулаторий.
Зато возросла нагрузка на врачей и медперсонал с 166 человек в день в 2000 году до 208 человек в 2018-м.
На осмотр пациента на дому выделены 15 минут. Зато нет нормы на количество «прикрепленных» к врачу людей.
В приказе Минздрава по этому поводу есть только рекомендации: терапевту на участке — не более 1700 человек, врачу общей практики — 1200, семейному доктору — 1500 человек.
Средняя з/пл врача в России от 176568 руб. (ЯНАО) до 40987 руб. (Дагестан).
В Самарской области средняя з/пл врача 55000 руб. Раздробим её:
минус 13% = примерно 48000 руб/мес делим на 4 нед а потом на 36 раб. час/нед = 334 руб./час Поделим на 75 и получаем 5 евро/час.
Анестезист во Франции получает от 3080 в начале карьеры до 5600 евро после нескольких лет работы, не считая различных премий и выплат за ночные часы или за дежурство.
Ладно, так и быть, возьмём небогатую Польшу. Там анестезист получает от 3313 до 4734 евро. К слову, и во Франции, и в Польше (везде) не хватает врачей.
Ежегодно в мире умирает более 58 млн человек, из них 9 млн – от злокачественных новообразований. По прогнозам, к 2030 году смертность от рака увеличится до 11,5 млн человек. Следовательно, возрастет потребность и в паллиативной помощи. К 2050 году количество умерших от онкологии достигнет 2 млрд человек.
Смертность трудоспособного населения от сердечно-сосудистых заболеваний в России превышает аналогичный показатель по Евросоюзу в 4,5 раза. На Кавказе показатель младенческой смертности выше 10%. В Северо-Западном регионе – 5,3%.
38% россиян в случае болезни вообще не обращаются в государственную поликлинику, т.е. практически не тратит денег российского здравоохранения. Пациентов со сложными диагнозами и сопутствующими заболеваниями гораздо меньше, но ресурсов на них уходит очень много.
Если говорить о последнем годе жизни (люди, которые умирают в течение одного года), то в год таких людей — около 600 тысяч человек.
— Но если говорить о людях, которые не умрут до 31 декабря, но страдают от заболевания, то количество их достигает 2 млн человек.
В разных регионах разная ситуация с заявками на лекарственное обеспечение. Например: Ставропольский край – заявки на обезболивающие ровно в таком количестве, сколько у них умирает человек. В Дагестане большая структура смертности, а препаратов они заказывают очень мало,
Сегодня в России много необезболенных пациентов. В 18 регионах (21%) вообще отсутствует служба оказания паллиативной помощи в амбулаторных условиях взрослому населению.
В 29 регионах (38%) отсутствуют выездные службы.
Количество выписанных пациентов из стационара с рецептом хотя бы на слабые опиоиды составляет 0,2% от общего количества. Ещё 0,2% уходят после выписки с препаратом.
2. По Индексу выживаемости (Всемирный банк) Россия занимает 122-ое место с результатом 0,78. Афганистан, Судан, Папуа-Новая Гвинея тоже 0,78 Это значит, что в этих странах от 15 до 60 лет доживают только 78% людей.