Что такое органическая критика

Органическая критика

ОРГАНИ́ЧЕСКАЯ КРИ́ТИКА — направление рус. критики 1860-х гг., разрабатываемое А. Григорьевым и продолженное Н. Страховым. А. Григорьев видел в иск-ве целостное синтетическое явление и ориентировал критику на выявление в худож. произв. специфики авторского замысла, воплотившейся в нем «мысли сердечной». Позиция А. Григорьева (понять то, что хотел сказать художник) противопоставлялась как публицистическому объективизму и «дидактизму» реальной критики (анализ того, что в произведении сказалось), так и худож. объективизму «чисто технической», эстетической критики. В семиотическом плане О. К. можно характеризовать как ориентацию на прагматику лит. образа, т. е. как один из необходимых аспектов лит. анализа.

Смотреть что такое «Органическая критика» в других словарях:

КРИТИКА художественная — (от греч. kritike искусство разбирать, судить) вид литературного творчества, состоящий в истолковании и оценке худож. явлений; по образному определению Пушкина, К. это «наука открывать красоты и недостатки в произведениях искусств и литературы.… … Эстетика: Словарь

ОРГАНИЧЕСКАЯ ШКОЛА — в социологии, направление в бурж. социологии кон. 19 нач. 20 вв., отождествлявшее общество с организмом и пытавшееся объяснить социальную жизнь биологич. закономерностями. Сравнение общества с организмом проводилось мн. авторами (Платон,… … Философская энциклопедия

Органическая теория происхождения государства — теория происхождения государства, согласно которой государство это организм, который рождается, живет, стареет и умирает. Элементы данной теории встречаются в трудах различных авторов. В настоящее время подавляющим большинством авторов… … Википедия

Критика — ТЕОРИЯ. Слово «К.» означает суждение. Не случайно слово «суждение» тесно связано с понятием «суд». Судить это, с одной стороны, значит рассматривать, рассуждать о чем нибудь, анализировать какой либо объект, пытаться понять его смысл, приводить… … Литературная энциклопедия

Органическая Леди — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Кушнир. Органическая Леди Organic Lady Имя при рождении Светлана Кушнир Дата рождения 22 марта 1962( … Википедия

Органическая теория общества — От О. теории государства необходимо отличать О. теорию общества. Последняя возникла в социологии, как положительной науке об обществе, отрешившейся от каких бы то ни было метафизических идей, тогда как О. теория государства, наоборот, отличается… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Органическая школа — в социологии, направление в буржуазной социологии конца 19 начала 20 вв., отождествлявшее общество с организмом и пытавшееся объяснить социальную жизнь биологическими закономерностями. Сравнение общества с организмом проводилось многими… … Большая советская энциклопедия

Россия. Русский язык и Русская литература: История русской литературы — История русской литературы для удобства обозрения основных явлений ее развития может быть разделена на три периода: I от первых памятников до татарского ига; II до конца XVII века; III до нашего времени. В действительности эти периоды резко не… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Почвенничество — литературно общественное и философское направление 60 х гг. XIX в., представителей к рого объединяли определенные идейно философские концепции, взгляды на социальное устройство об ва, науку, искусство, политику. Генетически П. восходило к… … Русская Философия. Энциклопедия

Русская философия — органическая часть всеобщей истории философии, являющаяся специфическим отображением многовековой истории развития рус. самосознания, выраженная в идеях, взглядах и концепциях, отражающих национально своеобразное осмысление универсальных… … Русская Философия. Энциклопедия

Источник

Органическая критика

Органическая критика это концепция литературно-критического истолкования художественных произведений, созданная А.А.Григорьевым (1822-64) в 1850-60-е. Основные принципы Органической критики изложены в цикле теоретических статей: «О правде и искренности в искусстве» (Русская беседа. 1856); «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (Библиотека для чтения. 1858. No 1); «Несколько слов о законах и терминах органической критики» (Русское слово. 1859. No 5); «Парадоксы органической критики (Письма к Ф.М.Достоевскому)» (Эпоха. 1864. No 5, 6).

Концепция Органической критики

Концепция Органической критики опирается на обширный круг философских и эстетических интересов Григорьева, в первую очередь на натурфилософию и философию искусства Ф.В.И.Шеллинга. Согласно Шеллингу, только искусство способно во всей полноте воспроизвести исконную целокупность жизни, оно является универсальным органом самосознания мира и реализует себя, помимо целенаправленных усилий художника, как свободное осуществление органической жизненной энергии. В основе концепции Григорьева — признание фундаментального тождества жизни, искусства и художественной критики. Основное свойство жизни — органическую автономность, независимость от целенаправленного замысла, — усмотренное Шеллингом в искусстве, Григорьев распространяет и на критику. Органическое начало в искусстве и художественной критике Григорьев последовательно предпочитает механическому, подчиненному логике причинно-следственных отношений. Применяемые критиком понятия зачастую омонимичны нейтральным, лишенным терминологической семантики словам: «правда» и «искренность» в искусстве, «новое слово» в литературе и т.д. Нередко Григорьев взамен известных понятий использует своеобразные их дублеты, подчеркивающие как непроизвольную, спонтанную (органическую) природу изучаемого явления искусства, так и непредубежденный, не связанный с теоретической заданностью характер критической интерпретации (например, не «влияние», но «веяние»; не «мировоззрение», но «миросозерцание»; не «историческое воззрение», но «историческое чувство»). Предпочтение «исторического чувства» «историческому воззрению» обусловлено постепенным отходом Григорьева от гегелевского исторического детерминизма, т.е. безоговорочного усмотрения в самом ходе истории некоего универсального закона, реализации определенных логических схем, связанных с восхождением ко все более совершенным формам самосознания абсолютной идеи. В бытность студентом-юристом (1838-42) Григорьев входил в кружок поздних московских гегельянцев, к которому имели отношение А.А.Фет, Я.П.Полонский, С.М.Соловьёв, К.Д.Кавелин.

Однако в более поздние годы, вопреки увлекшему многих движению от Шеллинга к Гегелю и далее к философскому позитивизму, Григорьев возвращается к шеллингианству. Переход от гегелевского «исторического воззрения» к шеллингову «историческому чувству» был обусловлен главным образом литературно-критической практикой Григорьева, в 1840-е активно печатавшегося во многих московских и петербургских изданиях. Восприятие читателем и, тем более, критиком литературных произведений сближается Григорьевым с непосредственным ощущением жизни за пределами искусства. Среди европейских сторонников «органического» подхода к изучению истории и культуры Григорьев выделял писателей и ученых, в разных научных областях работавших с понятием «исторического чувства»: О.Тьерри, Ф.Савиньи, Т.Карлейля, Р.У.Эмерсона. По мнению Григорьева, истолкование художественного текста в перспективе гегелевского исторического воззрения исключает из поля зрения критика личностную природу восприятия искусства. Произведение искусства при этом толкуется не с точки зрения непосредственного восприятия, а в сопоставлении с бесконечным процессом исторического усовершенствования жизненных форм. Соответственно, эстетический идеал, соизмеримый с живыми читательскими ожиданиями, отодвигается в абсолютное будущее бесконечного совершенства, подменяется понятием прогрессивности, «правильности» отображения жизни в искусстве. Подобные интерпретации, по Григорьеву, носят чисто теоретический характер, причем истолкованию и оценке подвергается не само по себе художественное произведение во всей своей природной полноте, но степень его соответствия тому или иному критическому направлению либо эстетической норме, либо научной доктрине, идеологической догме. Григорьев настойчиво выступает против теоретизма в искусстве и критике, подлинные («рожденные») произведения и интерпретации противопоставляет «деланным», скроенным по заранее данной теоретической мерке. Концепция Органической критики была сформулирована в полемике с влиятельными в 1850-е направлениями в русской литературной критике: «историческим», представленным Н.А. Добролюбовым, Н.Г. Чернышевским, Д.И. Писаревым; и «эстетическим»—А.В. Дружинин, П.В.Анненков, В.П. Боткин (см. Эстетическая критика). Григорьев стремится избежать обеих теоретических крайностей, обозначить свою литературно-критическую позицию как противовес обеим влиятельным школам русской критики. Органическая критика не отрицает «исторический» и «эстетический» подходы к истолкованию и оценке литературного произведения, но вбирает их в себя, признает необходимыми, но недостаточными. Взятые в абсолютном измерении, «исторические» либо «эстетические» интерпретации неизбежно ведут к теоретизму, не касаются самой сути художественного произведения, превращают его в иллюстрацию умозрительных концепций, пусть и верных с точки зрения логической непротиворечивости. По Григорьеву, Добролюбов имел все основания видеть в «Грозе» (1859) А.Н.Островского отражение современных социальных процессов, преодоление в российской действительности традиционного, патриархального уклада жизни. Все эти явления (наряду с иными) в пьесе в самом деле присутствуют. Однако добролюбовская интерпретация пьесы как восстания Катерины против «темного царства» не более чем тавтология, она адекватна вовсе не органической природе драмы Островского, но заранее данной теории, рассматривающей любое литературное произведение лишь в качестве иллюстрации «типических» общественных событий.

Общие принципы Органической критики Григорьев развил, в частности, в статьях и рецензиях о Пушкине, Островском и Тургеневе. При жизни Григорьева у него не было прямых последователей (кроме Н.Н.Страхова, выступавшего, главным образом, в качестве популяризатора идей своего старшего современника, а позже — в роли издателя и комментатора его сочинений). Органическая критика — единственная в классическую эпоху русской литературы целостная концепция критики. Она оказала существенное влияние на ряд русских гуманитариев — публицистов, историков, философов, в особенности на В.С.Соловьёва, Н.Я.Данилевского, К.Н.Леонтьева, В.В.Розанова.

Источник

Органическая критика А.А. Григорьева

Органическая критика А.А. Григорьева была продуктом естественного для 1850-60-х годов стремления примирить противоположности «реального» и «эстетического» направлений в критике и эстетике или же предложить концепцию, в которое это противоречие «снималось» бы, переставало быть существенным.

Критика А.А. Григорьева была не единственной такой попыткой, но органический метод отличается системностью, а взгляд А.А. Григорьева, бывшего еще и значительным поэтом,— верностью и глубиной; все это обеспечило органической критике значительное влияние на последующее развитие литературно-критических методик.

А.А. Григорьев строил критику на философских основаниях, которые даже в большей степени имели право называться эстетическими, чем основания критиков-эстетиков. Это была философия романтиков, Шеллинга, критика В.Г. Белинского «примирительного» периода и некоторые последующие теоретические суждения В.Г. Белинского об искусстве. Для системы А.А. Григорьева характерна стройность и целостность философской системы, развитый и самостоятельно выстроенный метаязык, объединяющий эстетическую теорию и критическую практику. В современном литературном процессе А.А. Григорьев выступал противником как реальной, так и эстетической критики.

1) Центральные категории мышления А.А. Григорьева — организм и вытекающая из нее категория органичности. Критик рассматривает жизнь нации как единый организм и считает неотъемлемой его частью национальный идеал жизни. Истинно только искусство, исходящее из этого органического национального идеала. В наибольшей целостности и полноте А.А. Григорьев находил его в сознании и быту купечества, в меньшей — крестьянства.

2) Противоположностью органичности А.А. Григорьев считает сделанность. Сделанными он называет произведения, исходящие из какой-либо преднаходимой идеи, а не из созерцаемого духовным зрением художника национального идеала.

А.А. Григорьев, как и большинство его современников, включал в мыслимую им модель литературы и критики категорию идеала, но давал ему иное место в системе, нежели социологи. У В.Г. Белинского и реалистов идеал — дело субъективное и творческое, у марксистов и Н.К. Михайловского — это теоретическая реальность, но у всех у них — идеал есть категория для сравнения действительности с желаемым состоянием общества. У А.А. Григорьева идеал — объективная реальность, духовная онтология национальной жизни, и художник не сравнивает жизнь с идеалом, а являет идеал в своих творениях, выявляет его из глубин созерцаемой жизни.

3) Созерцание национального идеала доступно художнику только в том случае, если он ощущает себя кровной частью народа, если он включен в органику народной жизни. Должен быть включенным в нее и критик. Он судит исходя только из вечных духовных констант национального бытия, а не из преходящих исторических или сословных, групповых интересов. В этом смысле, критик оказывается голосом самого народа, судящим об искусстве. Впрочем, и само искусство есть эманация народного сознания, так что органическая критика оказывается несколько тавтологичной в своей основе (недаром одна из главных работ А.А. Григорьева называется «Парадоксы органической критики»). Она, как никакая другая, становится самооценкой литературы, копируя в этом плане отношения литературы и жизни. Ведь, по А.А. Григорьеву, литература выступает как самоописание национальной жизни.

Критик ищет национальный идеал, искусство способно его воплощать. Значит, критик ищет его и в искусстве, и в жизни вместе с искусством. Литература и критика представляются А.А. Григорьеву как незавершенный (и вряд ли завершимый) процесс познания и самопознания.

Поскольку А.А. Григорьев не ставит критику в метапозицию по отношению к литературе, а литературу — в метапозицию относительно жизни, он, как будто бы, должен обходиться без систематизированного преднаходимого знания о литературе, без стройной системы пресуппозиций. Отчасти, так оно и происходит. Постоянным ожиданием и требованием А.А. Григорьева является только «органичность». Но поиск национального идеала приводит А.А. Григорьева к некому комплексу убеждений, «знаний» об этом идеале — в частности, это представление и о национальности как непременном качестве литературы, о ценностях купеческого уклада, о противоречивости основных национальных начал. Получалось, что все-таки А.А. Григорьев обладает и некоторыми преднаходимыми чертами национального идеала, и эстетической моделью, согласно которой литература внутренне устремлена к цели создания органического национального типа. В этом нет ничего удивительного, построить критику без системы исходных представлений невозможно, и на пути «сдерживания» критической предвзятости А.А. Григорьев побеждает уже тем, что осознает опасность навязчивых предубеждений в литературе. Но назвать его критиком «без теории» было бы несправедливо.

Высочайшую оценку А.А. Григорьев давал Пушкину как единственному поэту, представившему в своем творчестве национальный идеал. Из современников наибольшую симпатию А.А. Григорьева снискал А. Островский, высоко ценил А.А. Григорьев и И. Тургенева, Н. Некрасова, Л. Толстого. Воззрения позднего А.А. Григорьева гармонично сочетались с воззрениями братьев Достоевских и художественной практикой Ф.М. Достоевского, о котором А.А. Григорьев, впрочем, написал мало, хотя сотрудничал в его изданиях и разделял его концепцию «почвенничества».

Жанр и текст. А.А. Григорьев — автор пространных статей для неторопливого чтения, написанные доверительным, но в то же время философским стилем, который удачно характеризуют слова литературоведа: «Его статьи были несколько затянуты, аморфны по структуре, с большими отступлениями от основной темы и выписками. Они походили на неторопливую, но заинтересованную беседу, которую ведут, не заботясь о времени»[1].

Метаязык. Все историки критики и литературы отмечают необычность и «самодеятельность» метаязыка статей А.А. Григорьева. Действительно, опорная терминология А.А. Григорьева была придумана самостоятельно. Во-первых, А.А. Григорьев мыслил свою критику противостоящей всей сложившейся системе современной критики, поэтому не мог принимать ее язык и ее «теоретические» категории. Во-вторых, чуждаясь теории, А.А. Григорьев стремился говорить о литературе языком самой литературы, поэтому для него характерна замена устоявшихся терминологических дефиниций новыми, заново терминологизированными, созданными на основе метафор и сохраняющими еще живую образность наряду с со свойствами термина. Таково, например, противопоставление понятий влияние и веяние (второе введено А.А. Григорьевым), таковы наименования двух типов литературы смиренный и хищный. Ср. также сами центральные термины органический, рожденный, сделанный.

В статье «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (1857) Григорьев, разделяя художественные произведения на «органические», т. е, «рожденные» с помощью таланта автора самой жизнью, и на «деланные», возникшие бла­годаря сознательным писательским усилиям, воспроизводящим уже готовую художественную модель, наметил соответствующие задачи литературной критики, которая должна обнаруживать восходящие связи «деланных» произведений с их источником, а «органические» оценивать, исходя из жизненной и художественной восприимчивости критика. При этом Григорьев, как и в начале 1850-х годов, ищет пути сочетания представлений об историчности литературы и ее идеаль­ности.

Прежде всего, Григорьев отрицает плодотворность «чистой» эстетической критики, которая, по его мнению, сводится к «материально­му» протоколированию художественных средств и приемов: глубокое и всестороннее суждение о произведении — это всегда суждение «по поводу», рассматривающее его в контексте явлений действительности. Однако он не приемлет и метод современного историзма, который связывает литературу с сиюминутными интересами эпохи: такой метод основан на ложном мнении об относительности истины и берет за основу истину последнего времени, зная или не желая знать, что она вскоре окажется ложной. Подобному «историческому воззрению» критик противопоставляет «историческое чувство», которое умеет видеть данную, эпоху сквозь призму вечных нравственных ценностей. Иными словами, Григорьев отвергает рационалистический взгляд на искусство — «теоретическую» критику, предвзято отыскивающую в художественном произведении те аспекты, которые соответствуют априорным умозрениям теоретиков, т.е. нарушающую главный принцип «органичности» — естественность. «Мысль головная» ни­когда не сможет глубже и точнее понять действительность, чем «мысль сердечная».

Источник

Органическая критика А.А. Григорьева

Органическая критика А.А. Григорьева была продуктом естественного для 1850-60-х годов стремления примирить противоположности «реального» и «эстетического» направлений в критике и эстетике или же предложить концепцию, в которое это противоречие «снималось» бы, переставало быть существенным.

Органическая критика А.А. Григорьева была продуктом естественного для 1850-60-х годов стремления примирить противоположности «реального» и «эстетического» направлений в критике и эстетике или же предложить концепцию, в которое это противоречие «снималось» бы, переставало быть существенным.

Критика А.А. Григорьева была не единственной такой попыткой, но органический метод отличается системностью, а взгляд А.А. Григорьева, бывшего еще и значительным поэтом,— верностью и глубиной; все это обеспечило органической критике значительное влияние на последующее развитие литературно-критических методик.

А.А. Григорьев строил критику на философских основаниях, которые даже в большей степени имели право называться эстетическими, чем основания критиков-эстетиков. Это была философия романтиков, Шеллинга, критика В.Г. Белинского «примирительного» периода и некоторые последующие теоретические суждения В.Г. Белинского об искусстве. Для системы А.А. Григорьева характерна стройность и целостность философской системы, развитый и самостоятельно выстроенный метаязык, объединяющий эстетическую теорию и критическую практику. В современном литературном процессе А.А. Григорьев выступал противником как реальной, так и эстетической критики.

1) Центральные категории мышления А.А. Григорьева — организм и вытекающая из нее категория органичности. Критик рассматривает жизнь нации как единый организм и считает неотъемлемой его частью национальный идеал жизни. Истинно только искусство, исходящее из этого органического национального идеала. В наибольшей целостности и полноте А.А. Григорьев находил его в сознании и быту купечества, в меньшей — крестьянства.

2) Противоположностью органичности А.А. Григорьев считает сделанность. Сделанными он называет произведения, исходящие из какой-либо преднаходимой идеи, а не из созерцаемого духовным зрением художника национального идеала.

А.А. Григорьев, как и большинство его современников, включал в мыслимую им модель литературы и критики категорию идеала, но давал ему иное место в системе, нежели социологи. У В.Г. Белинского и реалистов идеал — дело субъективное и творческое, у марксистов и Н.К. Михайловского — это теоретическая реальность, но у всех у них — идеал есть категория для сравнения действительности с желаемым состоянием общества. У А.А. Григорьева идеал — объективная реальность, духовная онтология национальной жизни, и художник не сравнивает жизнь с идеалом, а являет идеал в своих творениях, выявляет его из глубин созерцаемой жизни.

3) Созерцание национального идеала доступно художнику только в том случае, если он ощущает себя кровной частью народа, если он включен в органику народной жизни. Должен быть включенным в нее и критик. Он судит исходя только из вечных духовных констант национального бытия, а не из преходящих исторических или сословных, групповых интересов. В этом смысле, критик оказывается голосом самого народа, судящим об искусстве. Впрочем, и само искусство есть эманация народного сознания, так что органическая критика оказывается несколько тавтологичной в своей основе (недаром одна из главных работ А.А. Григорьева называется «Парадоксы органической критики»). Она, как никакая другая, становится самооценкой литературы, копируя в этом плане отношения литературы и жизни. Ведь, по А.А. Григорьеву, литература выступает как самоописание национальной жизни.

Критик ищет национальный идеал, искусство способно его воплощать. Значит, критик ищет его и в искусстве, и в жизни вместе с искусством. Литература и критика представляются А.А. Григорьеву как незавершенный (и вряд ли завершимый) процесс познания и самопознания.

Поскольку А.А. Григорьев не ставит критику в метапозицию по отношению к литературе, а литературу — в метапозицию относительно жизни, он, как будто бы, должен обходиться без систематизированного преднаходимого знания о литературе, без стройной системы пресуппозиций. Отчасти, так оно и происходит. Постоянным ожиданием и требованием А.А. Григорьева является только «органичность». Но поиск национального идеала приводит А.А. Григорьева к некому комплексу убеждений, «знаний» об этом идеале — в частности, это представление и о национальности как непременном качестве литературы, о ценностях купеческого уклада, о противоречивости основных национальных начал. Получалось, что все-таки А.А. Григорьев обладает и некоторыми преднаходимыми чертами национального идеала, и эстетической моделью, согласно которой литература внутренне устремлена к цели создания органического национального типа. В этом нет ничего удивительного, построить критику без системы исходных представлений невозможно, и на пути «сдерживания» критической предвзятости А.А. Григорьев побеждает уже тем, что осознает опасность навязчивых предубеждений в литературе. Но назвать его критиком «без теории» было бы несправедливо.

Высочайшую оценку А.А. Григорьев давал Пушкину как единственному поэту, представившему в своем творчестве национальный идеал. Из современников наибольшую симпатию А.А. Григорьева снискал А. Островский, высоко ценил А.А. Григорьев и И. Тургенева, Н. Некрасова, Л. Толстого. Воззрения позднего А.А. Григорьева гармонично сочетались с воззрениями братьев Достоевских и художественной практикой Ф.М. Достоевского, о котором А.А. Григорьев, впрочем, написал мало, хотя сотрудничал в его изданиях и разделял его концепцию «почвенничества».

Жанр и текст. А.А. Григорьев — автор пространных статей для неторопливого чтения, написанные доверительным, но в то же время философским стилем, который удачно характеризуют слова литературоведа: «Его статьи были несколько затянуты, аморфны по структуре, с большими отступлениями от основной темы и выписками. Они походили на неторопливую, но заинтересованную беседу, которую ведут, не заботясь о времени»[1].

Метаязык. Все историки критики и литературы отмечают необычность и «самодеятельность» метаязыка статей А.А. Григорьева. Действительно, опорная терминология А.А. Григорьева была придумана самостоятельно. Во-первых, А.А. Григорьев мыслил свою критику противостоящей всей сложившейся системе современной критики, поэтому не мог принимать ее язык и ее «теоретические» категории. Во-вторых, чуждаясь теории, А.А. Григорьев стремился говорить о литературе языком самой литературы, поэтому для него характерна замена устоявшихся терминологических дефиниций новыми, заново терминологизированными, созданными на основе метафор и сохраняющими еще живую образность наряду с со свойствами термина. Таково, например, противопоставление понятий влияние и веяние (второе введено А.А. Григорьевым), таковы наименования двух типов литературы смиренный и хищный. Ср. также сами центральные термины органический, рожденный, сделанный.

В статье «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (1857) Григорьев, разделяя художественные произведения на «органические», т. е, «рожденные» с помощью таланта автора самой жизнью, и на «деланные», возникшие бла­годаря сознательным писательским усилиям, воспроизводящим уже готовую художественную модель, наметил соответствующие задачи литературной критики, которая должна обнаруживать восходящие связи «деланных» произведений с их источником, а «органические» оценивать, исходя из жизненной и художественной восприимчивости критика. При этом Григорьев, как и в начале 1850-х годов, ищет пути сочетания представлений об историчности литературы и ее идеаль­ности.

Прежде всего, Григорьев отрицает плодотворность «чистой» эстетической критики, которая, по его мнению, сводится к «материально­му» протоколированию художественных средств и приемов: глубокое и всестороннее суждение о произведении — это всегда суждение «по поводу», рассматривающее его в контексте явлений действительности. Однако он не приемлет и метод современного историзма, который связывает литературу с сиюминутными интересами эпохи: такой метод основан на ложном мнении об относительности истины и берет за основу истину последнего времени, зная или не желая знать, что она вскоре окажется ложной. Подобному «историческому воззрению» критик противопоставляет «историческое чувство», которое умеет видеть данную, эпоху сквозь призму вечных нравственных ценностей. Иными словами, Григорьев отвергает рационалистический взгляд на искусство — «теоретическую» критику, предвзято отыскивающую в художественном произведении те аспекты, которые соответствуют априорным умозрениям теоретиков, т.е. нарушающую главный принцип «органичности» — естественность. «Мысль головная» ни­когда не сможет глубже и точнее понять действительность, чем «мысль сердечная».

25.11.2016, 4471 просмотр.

Источник