Что такое организационно деятельностная игра
Технология «Организационно-деятельностной игры»
Журнал «Школьные технологии» №2, 2000
Организационно — деятельностная игра является одной из форм развивающего обучения, наряду с такими формами игровой учебной деятельности, как деловые игры, социально — психологические тренинги, имитационные игры и т.д.
Все эти формы игровой учебной деятельности объединяет то, что их можно отнести к активным формам обучения. Активность обучения обуславливается здесь тем, что предмет работы (понятие, проблема, производственная ситуация и т.д.) осваивается учащимися в игровом действии. Это обеспечивает глубокую всестороннюю когнитивную, личностную и мотивационную включенность учащегося. Активные формы обучения отличаются от традиционных информационных форм прежде всего тем, что освоение материала осуществляется здесь не на основе его механического копирования и последующего воспроизведения, а на основе овладения учащимися способами мыслительной деятельности, характерными для ситуаций деятельности с учебным материалом.
Активная, деятельностная включенность в работу — одна из основных характеристик ОДИ как метода активного обучения, но не единственная. От других форм активного обучения ОДИ отличается тем, что основной акцент в ней делается на рефлексии участниками собственной деятельности и той ситуации, в которой эта деятельность разворачивается. Активизация рефлексии в ОДИ приводит к тому, что учащийся делает собственную деятельность объектом своего активного воздействия, в ходе игры он изменяет, совершенствует или заново выстраивает ее. Акцент на рефлексии в ОДИ определяет соответствующий специфический педагогический эффект данной формы активного обучения, который как правило, рассматривается в двух аспектах:
1)В аспекте развития мыслительных способностей участников ОДИ — а именно, развивается рефлексивный компонент мышления, следственно, и такие мыслительные способности, как способность к обобщению, анализу, абстракции и т.д. Происходит становление способности схематизации сущности проблемы. Способность схематизации заключается в умении изображать деятельность или отдельные ее компоненты при помощи специальной графики, а также выражается в свернутой, сокращенной речи. При освоении данной функции рефлексии достигается «снятие» предметного многообразия деятельности, а ее существенные связи, элементы и отношения становятся более отчетливыми, понятными для участников ОДИ. Еще один аспект развития мышления в ОДИ заключается в приобретении способности к объективированию (или отстранению) собственной деятельности в ходе рефлексивного анализа. Объективация предполагает выход субъекта в особую рефлексивную позицию, внешнюю по отношению к нему самому, что расширяет его возможности адекватной оценки собственной деятельности и ситуации.
2)Наряду с развитием мышления в ОДИ выделяется аспект общепсихологического развития учащихся, которое проявляется прежде всего в изменении уровня притязаний субъекта, его самооценки и мотивации в учебной деятельности. Уровень притязаний и самооценка становятся более адекватными, что обеспечивается благодаря рефлексии — учащийся начинает более объективно анализировать собственную деятельность, смотреть на себя со стороны, глазами окружающих его людей. Доминирующей мотивацией в отношении учебной деятельности становится познавательная мотивация, а такие механизмы личностного включения в игру, как мотивация самоутверждения, избегания неудачи, поддержки своего социального статуса в группе по ходу игры уходят на второй план. Изменение мотивации, становление ее познавательной составляющей происходит по мере того, как учащийся включается в обсуждаемую проблему, начинает выдвигать собственные гипотезы, отстаивать свою собственную точку зрения.
Практика показывает, что Организационно — Деятельностная игра, проводимая в школе, должна отличаться от подобного типа игр, проводимых со взрослыми людьми — управленцами, социальными работниками, преподавателями. Личностная включенность учащихся, особенно на начальных этапах игры, должна обеспечиваться применением различных игровых методик, которые более свойственны социально — психологическому тренингу — это игровые задания, разыгрывание сценок и т.д. В детском коллективе рефлексию можно построить именно на основе конкретного опыта, приобретенного детьми в ходе проигрывания ими предложенных заданий и сценок.
Исходя из специфики ОДИ как активной формы развивающего обучения и соответствующих этой специфике педагогических задач, а также из особенностей проведения ОДИ в школе, предлагается следующая модель проведения ОДИ в школе.
Тема игры — «Формирование доверительного стиля общения между преподавателями и учащимися»
Участники — преподавательский состав школы, психологи и старшеклассники школы.
Формы работы — общие заседания и работа по группам. Предполагается разделение всех участников игры на четыре группы, работающие каждая над определенным, фиксированным в оргпроекте вопросом: 1я группа — «Проблемы взаимопонимания между учащимися и преподавателями»; 2я группа — «Личные качества человека и их проявление в общении»; 3я группа — «Культура общения». 4я группа — «Группа экспертов».
Структура работы — проигрывание различных игровых эпизодов, связанных с проблемой общения и последующий рефлексивный анализ этих эпизодов участниками игры, фиксация проблемы, поиск путей ее решения.
1) Вступительное слово по организации дальнейшей игры, общее указание темы.
2) Разогревающие тренинговые игровые эпизоды, связанные с основной темой игры, в которых принимают участие все собравшиеся: а) «Узнать друг о друге больше»; б) «Передай дальше»; в) «Рассаживание по признаку».
3) Основное выступление — изложение результатов анкетирования (анкетирование проводится заранее, направлено на фиксацию различий подходов учащихся и преподавателей к проблемам общения и взаимопонимания (см. Приложение №3)), постановка основной проблемы, вокруг которой будет вестись дальнейшая работа.
4) Работа по группам. Общая для всех групп (за исключением группы экспертов) форма работы — проигрывание сценок, игровых эпизодов и их последующий анализ, рефлексия участниками собственного поведения и деятельности, фиксация сделанных выводов, которые затем будут представлены на общем заседании наряду с выводами, к которым пришли в результате работы другие группы. В 1-ой группе «Проблемы взаимопонимания между учащимися и преподавателями» (наличие в этой группе весомой доли преподавателей принципиально важно) разыгрываются следующие игровые эпизоды: «Фотоальбом учителя», «Зеркало». Во 2-ой группе «Личные качества человека и их проявление в общении» разыгрываются игровые эпизоды: «Преодоление трудностей», «Чучело», «Моя траектория». В 3-ей группе «Культура общения» разыгрываются игровые эпизоды «Телетакт», «Мостик». В задачу четвертой группы — группы «Экспертов» входит понятийный и содержательный анализ проблем общения, личных качеств и взаимопонимания — обобщение результатов, проблематизация и рекомендации членам других групп.
5) Общее обсуждение, последовательное выступление представителей всех четырех групп с результатами работы – что сделали, что поняли, какие организационные рекомендации могут предложить.
6) Заключительное слово ведущих игры.
Принципы работы в группах, которых должны придерживаться игротехники:
Игротехник должен характеризовать поставленное перед членами группы задание как проблемное, т.е. не имеющее готовых способов решения. В данном случае перед участниками игры ставится задача на поиск, а точнее, на изобретение нового способа решения обсуждаемой проблемы.
Работа с группой ведется по следующей схеме: проигрывание игрового эпизода, обеспечивающего включенность участников в игру на эмоциональном и поведенческом уровнях. После проигрывания игротехник проблематизирует членов группы, с помощью вопросов выводя их в область причинно- следственных связей, заставляя их анализировать свое и чужое поведение в только что разыгранной сценке, инициируя таким образом их рефлексию. Каждая группа в результате должна выйти на фиксированные заранее точки обсуждения (см. описание игровых эпизодов ниже — что подлежит рефлексии). Тем не менее игротехникам необходимо всячески способствовать проявлению анализирующей активности членов группы, помогать делать выводы, находить причинно — следственные связи, видеть новые, не предложенные игротехником проблемы. Для стимуляции рефлексивной активности членов группы после проигрывания ими игровой сценки игротехник использует вопросы, направленные на инициацию рефлексии членов группы. Общая суть вопросов должна сводиться к вопросам типа «Что именно было проделано тем или иным участником?», «В чем причина того или иного его поступка или поведения в конкретной ситуации?», «Почему не получается правильный ответ, который удовлетворил бы все стороны конфликта, и возможен ли такой ответ в принципе?», «Можно ли объединить на первый взгляд противоположные явления и найти им одну и ту же причину?» и т.д. Таким образом, игротехник должен выступать в позиции «пытливого исследователя», пытающегося понять вместе с другими членами его группы суть только что проигранной ситуации, провести классификацию наиболее типичных черт личности, способов общения, проблем взаимопонимания, выявить их порождающие основания и т.д., «разложить все по полочкам».
Рефлексия опыта, приобретенного в ходе выполнения игровых заданий, позволяет обсудить в данной игре приблизительно следующее: 1) значение невербального контакта в общении людей, информативность этого контакта, его значимость и важность наряду с контактом вербальным; 2)насколько трудно адекватно оценить и описать другого человека, не давая ему при этом негативных или позитивных (другими словами, предвзятых) оценок; 3)стремление каждого человека в процессе общения перенести свой опыт на другого человека, не учитывая при этом его индивидуальных особенностей, приписать другому то, что в первую очередь свойственно самому тебе. Это приблизительный тип выводов, с которыми участники групп должны выйти на финальное общее обсуждение, в задачи игротехников входит обеспечение условий для выработки участниками игры максимального количества обобщенных выводов и наряду с ними конкретных рекомендаций к самому себе и окружающим по изменению ситуации в лучшую сторону.
Наряду с нормой интеллектуальной работы в ОДИ игротехники также должны держать норму поведения участников, которая в данном случае задается тем обстоятельством, что эта игра имеет признаки социально — психологического тренинга. В эту норму входят следующие правила:
— Доверительный стиль общения. Единая форма обращения по имени (если возможно).
— Общение по принципу «Здесь и теперь». Необходимо избегать высказывания общих соображений, не подкрепленных примерами из только что разыгранной игровой ситуации.
— Персонификация высказываний. Отказ от безличных речевых форм, которые в повседневной жизни помогают людям скрывать собственную позицию и уходить от ответственности. Поэтому высказывания типа: «Некоторые думают..», «Большинству присуще…», «Обычно принято говорить, что…» необходимо заменить на «Я думаю…», «Мне присуще…», «Я (мы) утверждаю (ем), что…» и т.д.
— Искренность в общении. Говорить то, что думаешь, если боишься обидеть, лучше промолчи, но не лукавь.
— Конфиденциальность всего происходящего в группе. Все, что произошло во время работы по группам, не выносится на общее финальное заседание, там обсуждаются только сделанные выводы.
— Возможность для каждого участника игры сообщить о трудностях, мешающих его работе в группе.
— Нежелательно говорить о присутствующих в третьем лице, предпочтительно непосредственное общение.
Задачи ассистентов игротехников:
В задачи ассистентов игротехников входит: 1)документальная фиксация проявлений рефлексии у членов групп в ходе анализа проигранных ситуаций; 2)активизация проявлений рефлексии у участников с позиции «критика», «наблюдателя», «эксперта».
1)Проявления рефлексии у членов игровых групп фиксируются посредством метода квалификационного анализа. Метод квалификационного анализа может быть успешно применен при исследовании психологических функций рефлексии в условиях ОДИ. Объектом исследования являются коммуникативные, вербальные, экстравербальные, поведенческие и другие формы проявления рефлексии в действиях участников. Каждому компоненту рефлексии приписываются определенные фиксируемые внешним образом признаки, по которым делается заключение об их функционировании в процессе игры. Таким образом, в процессе квалификационного наблюдения и интерпретации из сложного, нерасчлененного, хаотичного игрового действия, в котором существуют различные рабочие элементы (понимание, проблематизация, мышление, деятельность, поведение и др.) вычленяются моменты, соответствующие тем или иным формам проявления рефлексии. Устанавливаются взаимосвязи между рефлексией и особенностями игровой ситуации, которые в наибольшей мере способствуют ее возникновению. В исследовании, проводимом в рамках игры, ассистент игротехника выступает главным образом как эксперт и наблюдатель. Перед ним стоит задача заполнения унифицированного протокола квалификационного наблюдения по членам группы (см. Приложение №1)
2) Другая задача ассистента игротехника — организация определенной ролевой структуры, с большой вероятностью вызывающей рефлексию у игроков. Уместно введение следующих игровых ролей: «Заказчик» занимается постановкой задания перед участниками и постоянно требует конкретного решения. Это ставит участников игры в ситуацию необходимости получения определенного результата деятельности. «Критик», в соответствии со спецификой своей позиции, оценивает и подвергает сомнению решения, принимаемые группой, разворачивает аргументацию и основания своей оценки. Взаимодействие «Заказчика» и «Критика» направлено на создание проблемной ситуации в группе. При возникновении такой ситуации появляется необходимость во введении позиции «Наблюдателя». Он выводит группу на рефлексивный уровень осознания ситуации, задавая вопросы типа: «Что мы делаем?», «Почему мы не можем прийти к единому выводу?», «В чем заключаются ошибки в нашем продвижении?» и т.п. Таким образом, «Наблюдатель» провоцирует рефлексивную активность участников.
Что такое организационно деятельностная игра
Петр Щедровицкий
Организационно-деятельностная игра как «клеточка» расширенного порядка мышления
Организационно-деятельностная игра и игротехника
Георгий Петрович часто говорил о том, что главное – это попасть в хорошую «компашку».
Благодаря Георгию Петровичу мне повезло: я был знаком со старшим поколением, с теми, кто создавал Московский методологический кружок. Своим ученикам я рассказывал историю про то, как однажды пришел на семинар, который проводил Борис Грушин, и решил его проблематизировать. Он меня выслушал, а потом сказал: «Петя, а я помню, как ты писал мне на штаны». Конечно, в подобной ситуации у любого человека должна появиться рефлексия по поводу проблематизации, ее смысла и границ применения.
Также я застал второе поколение участников кружка; и я одинаково благодарен как Вадиму Марковичу Розину за его работы по анализу геометрии, так и, например, Никите Глебовичу Алексееву, который учил меня драться — я считаю, это не менее важно.
Я застал тех, кто пришел в конце 70-х — начале 80-х годов, в эпоху появления первых оргдеятельностных игр. С некоторыми из них у меня сложились более сложные отношения: я категорически не принимаю то, что делают Юрий Вячеславович Громыко и Сергей Валентинович Попов. Но в то же время я благодарен им, потому что это было поколение, с которым я взрослел и благодаря конфликтам с представителями которого — как содержательным, так и коммунальным — я стал самим собой.
Поэтому я хочу обратиться к представителям молодежного поколения, последователям разных групп, вышедших из ММК. Я рекомендую вам как можно быстрее избавляться от дворовой психологии, от схемы «мы и они», и начинать слушать внимательнее, в том числе тех, кто растет в других группах и продолжает, по-своему, на уровне своего понимания, ту традицию, которую Георгий Петрович создавал, называя системо-мыследеятельностной методологией, — философскую концепцию, практикой которой была организационно-деятельностная игра.
В фильме, который прошел на канале «Культура»[1], есть ключевая сцена. Она идет на фоне титров в самом конце фильма. Там все, кто рассказывал до этого о Георгии Петровиче, рисуют схему «шага развития». И хотя не очень слышно, что они говорят, можно предположить, что говорят они немного по-разному, но все рисуют схему. То есть это то общее, что нас скрепляет.
Поэтому когда ты (Андрей Реус) сказал, что ваша группа не имеет ничего общего с тем, что делают в Сколково, я не могу с этим согласиться. Наверно, вы много в чем расходитесь, но для любого внешнего наблюдателя вы одно и то же, вы — Щедровитяне. И рисуете одни и те же схемы.
Я назвал свой короткий доклад «Организационно-деятельностная игра как «клеточка» расширенного порядка мышления».
Самим тематизмом я обязан Владимиру Мацкевичу, нашему коллеге, тоже выходцу из Московского методологического кружка. Он в ряде своих книг и лекций обсуждает близкую проблематику. Итак, понять это нужно предельно просто. Сначала был кружок. Потом был сделан небольшой шаг масштабирования порядка мышления в форму организационно-деятельностной игры.
А теперь мы с вами находимся в ситуации, где нужно размышлять над тем, а какой следующий шаг этого расширения? Возможен ли он? Или, наоборот, придется лет на 30-40 вернуться в Касталию, к ограниченному порядку воспроизводства мышления, для того чтобы оно — мышление – сохранилось?
Создание метода организационно-деятельностных игр было результатом 25-летних философских и методологических разработок Московского методологического кружка
1. Проблемы методологии системного исследования. М., 1964 [Г.П. Щедровицкий. Избранные труды. М., 1995].
2. Газета «Известия», № 234 (13700), 1961 г.
Московский методологический кружок был инициатором и активным участником по крайней мере четырех интеллектуальных движений: системного, проектного, методологического и игрового
Итак, коллеги, первое, что нужно понимать: организационно-деятельностная игра появилась через 25 лет после начала содержательных работ Георгия Петровича и его ближайших соратников, а не через год или два. Она не появилась в тот момент, когда стало известно, что есть другие подобные технологии типа «синектики» и «мозгового штурма». И это произошло не потому, что не было такой возможности в Советском Союзе.
На мой взгляд, главная причина состояла в том, что у Георгия Петровича и кружка была претензия совершенно другого типа. Сначала — на построение новой логики, потом — на построение теории мышления и теории деятельности. А с начала 60-х годов — на разработку новой категориальной системы — так называемой системно-структурной методологии, которая также прошла в своем развитии 10-15-летний инкубационный период, от структурных схем, которые Георгий Петрович описывает в своей известной брошюре 1964 года[2], до «пятислойки» с соответствующим набором категориальных интерпретаций[3]. Вне этой лаборатории или этого инкубатора технологий мышления метод организационно-деятельностных игр родиться не мог.
Схема мыследеятельности – онтологическая основа практики организационно-деятельностных игр
В конце 1970-х Георгием Петровичем Щедровицким была разработана схема мыследеятельности.
Эта схема утверждает, что пять базовых процессов
— мыследействие,
— рефлексия,
— мысле-коммуникация (языковое мышление),
— понимание,
— чистое мышление
не обладают самостоятельным существованием вне коллективной мыследеятельности!
В этом году от нас ушел мой друг, человек, которого Георгий Петрович частично в шутку, частично всерьез назвал соавтором схемы мыследеятельности — Марк Меерович. «Рождение» схемы происходило на моих глазах, когда Марк пытался нарисовать ситуацию в игре, а Георгий Петрович ему помогал. Так появилась эта схема, включающая в себя «доску мышления» — точнее, ее исходная грубая зарисовка, которая потом была достроена в известной статье, опубликованной в 1983 году[4].
Я твердо уверен в том, что именно эта схема выражает итоги онтологической работы 25-летнего периода. В истории кружка было много других схем. Более того, они все рефлексивно связаны, или, как мы говорили 40 лет назад, «выворачиваются» друг в друга. Была схема «акта коммуникации», которая появилась в начале 70-х годов. Была схема «знания», которая появилась в середине 50-х годов. Но именно схему мыследеятельности Георгий Петрович рассматривал как результат онтологического синтеза.
Но тогда, коллеги, нужно признать, что никакой рефлексии, никакой коммуникации вне мыследеятельности не существует.
Поэтому, когда Попов говорит — мы убрали верхний слой, методологическое мышление ушло, и у нас осталась одна коммуникация — этот тезис противоречит смыслу и содержанию онтологии мыследеятельности. Ничего у вас не осталось, «треп» у вас остался, а не коммуникация. Нельзя пользоваться понятиями из онтологической картины вне ее целостности, вынимать их по кусочку и приписывать эти имена неким феноменальным событиям в мире. Это нарушение элементарных правил объектно-онтологической интерпретации схем.
В этом плане я бы мог сказать так: сила этой схемы заключается в том, что на ней сделана попытка собрать и положить как целостность различные интеллектуальные процессы, где каждый из них взаимно определяет друг друга.
Можно, конечно, встать на ту же позицию, которую Луман занял по отношению к Хабермасу. Хабермас сказал, что есть два условия коммуникативного действия:
На это Луман говорит: «Где вы видели-то это? Не бывает такого коммуникативного действия».
А Хабермас ему из своей позиции должен ответить: «Это же онтология. Что значит «видели», «не видели»? Онтология обладает другим типом существования. Выраженная в ней совокупность принципов мироустройства должна «существовать», или, иначе — не может не существовать. В том числе если вы принимаете определенную совокупность ценностей.
Поэтому, с моей точки зрения, оргдеятельностная игра строится в контексте мыследеятельностной онтологии, то есть при принятии схемы мыследеятельности как рамки, в том числе для описания конкретных ситуаций.
Организационно-деятельностная игра. Технологический профиль
Конституирование коллективной мыследеятельности в организационно-деятельностной игре (игровой форме) предполагает параллельное разворачивание как минимум четырех «сквозных» процессов:
— проблематизации;
— объективации;
— схематизации;
— позиционирования.
Этот перечень технологий не я придумал. Можно сказать, что это моя авторская интерпретация итогов игры-2. Напоминаю, что после проведения игры-1 Георгий Петрович, который действительно был озабочен развертыванием мыследеятельностных исследований, заставил нас в течение года, собираясь в зале в институте общей и педагогической психологии, обсуждать ход и итоги игры-1. Мы строили позиционную схему организации исследовательской работы по поводу игры-1 и одновременно выявляли и описывали трассы жизни ключевых организованностей мыследеятельности.
На этой схеме нарисованы четыре основных режима организационно-деятельностной игры: проблематизация, схематизация, объектно-онтологическая интерпретация схем (то есть объективация, онтологизация) и организационно-деятельностная интерпретация схем (то есть позиционирование и самоопределение). Это результат дискуссий 1980-1982 годов.
Вы можете сказать мне: «Ну, это вы так прочли». Я скажу: «Хорошо, читайте сами, делайте свои выводы».
Кстати, мы тогда подробно обсуждали, что все названные процессы идут не последовательно, а параллельно. На старте мы предполагали, что «сначала» идет проблематизация; наверное, кто-то помнит, у нас даже были такие «этапные» схемы процесса проблематизации — от коммунального конфликта к содержательному конфликту и потом к ситуации с проблемами или проблемной ситуации. А потом стало понятно, что эти процессы разворачиваются параллельно, и, если вернуться к схеме мыследеятельности как функциональной, то мы должны признать, что разные функции в мыследеятельности могут быть обеспечены разной морфологией.
Это очень сложная история. Сейчас вы поймете, к чему я веду. Я веду к тому, что в данном случае отдельные функциональные элементы и процессы в мыследеятельности могут выполняться разными способами. Именно в этой точке Губанов говорит: как только мы переносим эту схему в педагогическую практику, мы не можем строить проблематизацию так, как ее строил Георгий Петрович на оргдеятельностных играх, потому что у детей нечего проблематизировать.
Кстати, я добавлю, и у 80 % современных участников игр, которые потеряли социально-классовую и социально-профессиональную идентичность, воспроизводившуюся в Советском Союзе, тоже нечего проблематизировать. В некотором смысле они подобны детям. Инфантилизация есть один из важнейших социальных процессов, который происходит с членами общества, потерявшими в ходе перемен свои позиции. А раз так, то если вы хотите осуществить проблематизацию, то вы не должны пытаться построить конфликт и потом спросить: «А какая у тебя позиция?». Это псевдопроблематизация.
Организационно-деятельностная игра как платформа технологий
Отсюда вырос наш с Поповым проект экспериментирования с игровой формой, который мы осуществляли с середины 80-х годов. В рамках этого проекта появились практики «конкурсов», «экспертизы», включения внутрь базовой формы организационно-деятельностной игры различных новообразований. Эти эксперименты демонстрировали, что мы можем заимствовать разные элементы из других оргдеятельностных практик и включать их в организационно-деятельностную игру.
Скорее всего, есть такие формы, которые нельзя втянуть в платформу организационно-деятельностной игры. Но каждый раз нужно объяснять, почему вы считаете, что мы не можем втягивать какие-то элементы, заимствованные из mind mapping, мозгового штурма или техник вопрошания.
Я исхожу из того, что в той мере, в какой схема мыследеятельности онтологична, все это «втягиваемо», если мы реконструировали и выявили МД-основания этих техник. Хотя, возможно, с определенными коррекциями. И, в отличие от Андрея Реуса, я спокойно смотрю и на форсайты, или на попытку Леши Ситникова связать оргдеятельностные игры с НЛП, и на использование элементов психодрамы.
Наоборот, я считаю, что это одна из важнейших линий экспериментирования, но только мы экспериментируем не с мыследеятельностными процессами, а с этими формами организации игры и мыследеятельности в игре, сквозь призму использования которых, возможно, выявляются какие-то особенности мыследеятельностных процессов.
Перспективы
Из всего сказанного у меня вытекает предельно простая программа:
1. Я считаю, что мы перешли от практики организационно-деятельностных игр к практикам управления развитием.
2. Мы, безусловно, будем двигаться в сторону создания университета программирования. Мы уже движемся туда. И поэтому я поддерживаю идею пообсуждать универсальность по отношению к образованию.
Другое дело, что, с моей точки зрения, мыследеятельностная педагогика пока недостаточно отрефлексирована. Я сейчас читаю курс по мыследеятельностной педагогике в Тюмени, где утверждаю простую вещь: с того момента, когда Георгий Петрович в 1975 году проинтерпретировал педагогическую работу как инженерию смыслов, значений и знаний, мы не сильно продвинулись. В каком-то смысле мы подхватываем проблематику, обсуждаемую Пиаже 1923 года[5] и одновременно проблематику статьи о способах решения арифметических задач[6], в которой экспериментально введено разделение процессов понимания и мышления.
3. Мы неминуемо выйдем к тому, что я в 2003 году назвал «массовым тренингом», то есть к неким простейшим формам постановки мыследеятельностных компетенций. Например, это может быть тренинг схематизации.
Я считаю, если бы сегодня у нас был тренинг схематизации более простой, чем то, что мы обычно делаем в ОДИ-образных формах, разбитый на 3-4 уровня (чтобы можно было пройти первый, получить соответствующий «квалификационный уровень», пройти второй и так далее), то 5 миллионов человек могли бы спокойно пройти за 10-15 лет через подобный тренинг. В итоге мы бы получили довольно любопытный эффект на рынке труда, при создании систем разделения труда — в части быстроты вхождения отдельного человека в сложные системы деятельности, коммуникации и кооперирования.
4. Мне кажется, что Георгий Петрович произвел своего рода «протестантскую революцию» в мышлении. Он провел схематизацию базовых элементов европейского мышления, он создал своего рода алфавит схем, а вместе с тем предпосылки для того, чтобы возник расширенный порядок мышления. Чтобы приобщиться к мышлению и философской работе, теперь не обязательно работать в «желтом доме».
Теперь это возможно через освоение ряда схем, в которых выражен двух-, трехтысячелетний опыт мышления. Есть байка о том, что Ильенков, послушав Г.П. Щедровицкого, в какой-то момент сказал, что он излагает философию Гегеля языком американских радиотехнических схем.
И в своем цикле лекций «Смысл и содержание, понимание и мышление»[7] он говорит простую вещь: мышление по отношению к ситуации непонимания выполняет функцию полагания объекта, объективации, а морфологией исполнения этой функции мышления в мыследеятельности являются схемы. Можете считать, что это кантовская идея. Именно схемы, а не «понятия» или «знания» являются единицами чистого мышления. Я использую термин «конструктивное мышление», Георгий Петрович называл его чистым.
И в этом, с моей точки зрения, ключевой вклад системо-мыследеятельностной методологии в большую традицию мышления, и одновременно это вклад системо-мыследеятельностной методологии в интеллектуализацию наших обыденных ситуаций взаимодействия и коммуникации.
Спасибо за внимание!
Организационно-деятельностная игра как «клеточка» расширенного порядка мышления
Примечания
[1] Документальный фильм «Кто, если не я?». Реж. Елена Ласкари. Россия, 2019 г.
[2] Щедровицкий Г.П. Проблемы методологии системного исследования. — М., 1964. — 48 с.
[3] Исходные представления и категориальные средства теории деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании (теория и методология). Приложение I. М., 1975.
[4] Щедровицкий Г.П., Котельников С.И. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности // Нововведения в организациях. Труды семинара ВНИИ системных исследований. М., 1983.
[5] Jean Piaget. Le Langage et la pensée chez l’enfant, 1923; Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М., 2008.
[6] Щедровицкий Г.П. Исследование мышления детей на материале решений арифметических задач // Развитие познавательных и волевых процессов у дошкольников. М., 1965.
[7] Щедровицкий Г.П. Знак и деятельность. Кн. II. Понимание и мышление. Смысл и содержание. Семь лекций 1972 г. М., 2006.