Что такое отдание праздника пресвятой богородицы

Отдание праздника Успение Пресвятой Богородицы – 5 сентября

5 сентября – отдания попразднества Успения Пресвятой Богородицы. Отдание попразднества означает последний день празднования почитаемого праздника. В этот день особо торжественно совершаются песнопения и моления, которые присутствуют на Литургии в сам праздник.

В церковном богослужении отдание праздников распространилось приблизительно в IV веке, вначале отдание имело отношение к большим праздникам, а затем и к двунадесятым.

Успение Пресвятой Богородицы относится к двунадесятым праздникам и считает непреходящим. Всего же в церковном годе 12 двунадесятых праздников, 3 из них подвижные и их дата зависит от Дня Пасхи – это Вход Господень в Иерусалим, Вознесение Господне и День Святой Троицы.

Праздники отражены в церковном иконостасе, в нем есть специальный ряд или чин, который посвящен двунадесятым праздникам. Храмовые иконы этого чина обычно идут по порядку празднования. Этот ярус иконостаса называется праздничным и самый последний образ, который замыкает годовой цикл, – это Успение Пресвятой Богородицы.

В истории церкви Успение – это важное событие, которое связано с надеждой на воскресение из мертвых верующих в жизнь вечную. Богородица стала первым человеком, взошедшим во плоти на небо.

Когда молящийся смотрит на большую храмовую икону Успения, он разделяет ее на две части. Образ говорит нам о земной жизни Богородицы, Которая носила в Своем чреве Того, Кого не может вместить вся вселенная, и носила на руках Того, Кто на Своей ладони удерживает весь мир, а теперь Ее душу принимает Сам Сын Божий.

Для православного христианина образ Успения говорит о продолжении жизни после смерти. О новой жизни, где нет боли, страдания, болезни, где вечный покой.

Для христианина роль Богородицы в его спасении является не просто в образах, которым можно подражать, смирению, покорности воли Божьей, следованию за Сыном Божьим до конца, верою и т. д.

Ее роль в спасении человечества самая высокая и буквальная: если нет Богородицы, то нет Боговоплощения, если нет Девы, то нет исполнения пророчества, сказанного через пророка Исайю, если отвергнуть Ее добрую волю в день Благовещенья, то нет смысла в смирении, из-за которого Бог Ее прославил и возвеличил.

Источник

ЧТО ТАКОЕ «ОТДАНИЕ ПРАЗДНИКА»?

Традиция праздновать самые известные и важные события христианской жизни несколько дней пришла в новозаветное богослужение с Ветхого Завета — в Пятикнижии Моисеевом Господь говорит Израилю: «…в течение семи дней приносите жертву Господу; в восьмой день священное собрание да будет у вас, и приносите жертву Господу: это отдание праздника, никакой работы не работайте» (Лев. 23:36). Эта же заповедь народу Божиему повторяется и Книге Чисел: «В восьмой день пусть будет у вас отдание праздника; никакой работы не работайте; и приносите всесожжение…» (Чис. 29:35-39).

Отдание является не чем иным, как возвращением верующего сердца к переосмыслению праздника спустя определенное время. В раннехристианские времена это практиковалось строго на 8‑й день. Обычай посвящать 8-й день попразднества «ушедшему» великому событию сохраняется в литургике и неправославных церквей на протяжении многих веков — 8-дневный период, начинающийся в день самого праздника и заканчивающийся отданием, сегодня именуется в них октавой.

Сложно сказать, было ли празднование отдания распространено в поместных неиудейских христианских общинах с самых первых, апостольских, времен. Но история доносит до нас верные сведения о том, что уже при императоре Константине І проходили 8-дневные празднования в честь освящения храмов-базилик городов Иерусалима и Тира. Позже такая традиция распространилась на двунадесятые ежегодные праздники, и в IV веке начало повсеместно служиться отдание Пасхи и Пятидесятницы, а на Востоке — еще и Богоявления и, позже, Рождества Христова. Примерно в XVII веке появляется традиция празновать отдания дней памяти угодников Божиих — в частности, святых первоверховных апостолов Петра и Павла, святого Лаврентия, римского мученика-архидиакона, святой мученицы Агнессы.

Во время богослужения, приуроченного к отданию праздника, по литургической традиции, поются и читаются все песнопения и молитвы этого дня. При отдании двунадесятых праздников совершается утреня с великим славословием, а во время литургии читаются Апостол и Евангелие дня. Особым по значению временем попразнства наделено Фомино воскресенье, или Неделя Антипасхи. Во время этой недели и самого дня отдания праздника воспоминается история уверения Фомы неверующего, принято читать кондак, причастен и прокимен Антипасхи и святого апостола.

В Православной Церкви существуют праздники, отдание которых в силу различных исторических причин не служится. К таковым в наши дни относятся, например, Покров Пресвятой Богородицы, Рождество и Усекновение честной главы святого Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, Обрезание Господне и день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Традиции христианского богослужения, как видим, меняются (и это закономерно, так как Церковь — живой богочеловеческий организм, без перемен она существовать не может), но суть остается прежней.

Говоря об отдании церковного праздника, митрополит Вениамин (Федченков) пишет, что Господь иногда дает Благодать, связанную с тем или иным событием, именно в этот последний день попразднства. Почему? Наверное, по той же причине, по которой Христос, сначала скрывшийся от глаз узнавших его Луки и Клеопы, потом является вновь своим ученикам. Человек не может в полной мере осознать ценность того, что от него не отдаляется хотя бы на время. Чтобы усвоить сакральное понятие и умом, и душой, нужно проникнуться им на протяжении нескольких дней, а затем отпустить во время отдания, с нетерпением ожидая его возвращения. Субботство, то есть празднование Ветхого и Нового Завета вряд ли можно намертво привязать к какому-либо календарному дню — это, скорее, особое состояние.

Именно поэтому субботами в ветхозаветных Писаниях называются и день недели, и календарные даты, и даже годы. Отдание праздника — это также «суббота Господу Богу твоему». Храня в себе ощущение попразднства 8 дней, христианин учится чувствовать часть Божией Благодати постоянно — и это самый верный шаг к достижению того, о чем говорит Священное Писание: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17:21).

В день отдания праздника, как и в сам праздник, положено по возможности избегать любой работы и творить дела милосердия во славу Божию. А еще это прекрасное время для того, чтобы критически посмотреть на собственную веру, найти те слабые места в ней, которые нуждаются в Помощи и Врачевании Божиих. Каждый может и, пожалуй, должен спросить себя: пойду ли я на это празднование отдания, как на саму службу в «красный» день церковного календаря? Осознаю ли, в какой чистоте и святости следует держать мои мысли в честь дня, когда явилась особая Господня Благодать? Могу ли я в отдание праздника принести положенную жертву Богу, которая в новозаветное время выражается не в крови тельцов и козлов, а в том самом, описанном святым царем и пророком Давидом, «духе сокрушенном»?

И вообще — знаю ли я, насколько важен этот завершальный цикл воспоминания Церкви о Божием празднике? Только понимание всего этого поможет определить, насколько настоящая или, наоборот, формальна собственная вера. Понять это следует не для того, чтобы укорять и уничижать себя без конца, но чтобы, поняв и приняв то состояние своей души, которое есть, неустанно двигаться к лучшему. К достойному отданию земной жизни и воссоединению со Спасителем.

Конечно, сейчас уже не апостольские времена, и далеко не каждый работающий человек может позволить себе в завершение попразднства пойти на службу и причаститься, как полагается. Но отдание, как и память о празднике, следует хранить в сердце. Это — прежде всего…

Сроки отдания некоторых праздников в православной церкви

Источник

Что значит отдание Успения?

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Как страшно бывает священнику, когда он обращается к Божьему народу, к людям, которых так возлюбил Господь, что Он Свою жизнь отдал для них, – с этими словами. Как страшно, что и он, священник, такой же хрупкий, как все, говорит во имя Отца, и Сына Его, и Святого Его Духа! И с каким трепетом собираешь свои мысли, чтобы ни одной мысли не было такой, какой не мог бы выразить или принять Сам Господь.

С этим трепетом я снова обращаюсь с проповедью к вам. Мы находимся сейчас в свете Успения Божией Матери; и сегодня день Воскресения Господня. Эти два события связаны между собой неразлучно, неразрушимой связью; но они относятся и к нам.

Воскресение Христово – это победа Бога над смертью, одержанная не Богом Одним, но Богочеловеком, Господом Иисусом Христом. В этой победе участвует не только Божество, но и человечество, потому что человек Иисус Христос, как Его называет апостол Павел, взял на Себя всё, что возложил на Него Отец, и только поэтому мог Он совершить дело нашего спасения, наше спасение зависело от Его человеческого согласия на волю Божию, и это согласие Человек Иисус Христос дал.

Поэтому успение Божией Матери – это, как говорят о нем церковные молитвы, временный сон тела, тогда как душа оживает полнотой жизни в Боге. Но в нем есть еще нечто большее. Мы знаем из церковного Предания, мы верим опытом Церкви и опытом нашей собственной внутренней жизни, что как Христос воскрес, так и Божия Матерь не могла бы быть, даже телесно, удержана тлением во гробе. Божия Матерь телесно воскресла силой и действием Христа Бога, Которого Своей верой, чистотой, святостью Она ввела в мир. И это уже начало всеобщего воскресения, это уже воочию виденное нами наше будущее.

Через несколько дней, в отдание праздника, мы будем вспоминать этот праздник, но как бы уходящий от земли; мы его от-даём Богу. Что же это значит? Это значит, что это событие, которое среди нас жило, действовало, вдохновляло нас в течение всех этих дней, теперь переходит в вечность как обещание, и остается нам ожидание: ожидание веры, ожидание надежды, ожидание любви, ожидание радости о том, что победа не только одержана Христом, но что она уже явлена нам на земле в лице Божией Матери.

Но оно не совершится просто, потому только, что воскрес Христос, что искупил и спас Он нас страшной Своей смертью и сошествием во ад, и тридневным пребыванием во гробе. Не совершится оно только потому, что Божия Матерь Своей чистотой, святостью так соединилась, сроднилась с Богом, что гроб и умерщвление не могли Ее удержать.

Мы войдем в вечность, только если сами вырастем в меру истинного, подлинного человечества, если станем достойными звания человека, потому что только человек может стать причастником Божественной природы. Пока мы не выросли в эту меру, пока мы только зачаточно, в надежде, в мечте Божией являемся людьми, и так низко пали, так далеки от Него – нам путь еще заказан.

Сегодняшняя притча нас предупреждает именно об этом. Нам дан от Бога виноградник – этот мир, который нам было велено возделать, освятить, который мы должны были ввести в Божественную святость, исполнить присутствием Святого Духа. А мы этот мир взяли в собственность и действуем в этом мире, как эти недостойные работники Божии. Приходящего к нам с вестью о правде мы отвергаем; не всегда убиваем (хотя Ветхий Завет полон этого ужаса), но мы его отвергаем холодностью, безразличием, тем, что отворачиваемся от вестника Божия и говорим ему: «Уйди! Умри, будто тебя никогда и не бывало!»

И когда к нам обращается Спаситель Христос со спасительной вестью – разве мы каемся? Мы умиляемся тому, что мы видим на Страстной седмице, тому, что читаем в Евангелии, — но разве мы меняемся так, чтобы всё стало ново в нас? Разве мы не даем Ему умереть, так, как заставили Его умереть люди около двух тысяч лет тому назад?

Источник

Как и когда принято праздновать отдание Успения Пресвятой Богородицы

У каждого великого и двунадесятого праздника есть попразднства и отдание. Часто в такие дни организовывают не меньшие торжества, нежели в праздник. Успение Пресвятой Богородицы относится к двунадесятым праздникам, следовательно, отдание его также отмечают.

В церкви отдание называют аподосисом. Из греческого языка его переводят как «возвращение». У действия есть особый, сакральный смысл.

Когда празднуют отдание Успения Пресвятой Богородицы

Дата отдания Успения Пресвятой Богородицы в 2021 году приходится на 5 сентября. Ранее его отмечали 23 августа. Оно является последним днем попразднства двунадесятого торжества. Попразднста длятся несколько дней.

Великие и двунадесятые праздники отмечают в течение нескольких дней еще с новозаветного богослужения с Ветхого Завета. В тексте Пятикнижия Моисеева приведено обращение Господа к народу Израиля:

«В течение семи дней приносите жертву Господу, в восьмой день священное собрание да будет у вас, и приносите жертву Господу: это отдание праздника, никакой работы не работайте».

Аналогичную заповедь содержит Книга Чисел:

«В восьмой день пусть будет у вас отдание праздника, никакой работы не работайте, и приносите всесожжение».

В чем смысл отдания любого значимого церковного праздника

Отдание – это возможность еще раз переосмыслить праздник по прошествии нескольких дней после него. Верующие раннехристианских времен делали это строго на 8 день. Традиция сохранялась в литургике и неправославных церквях веками.

Достоверной информации о том, что отдание отмечали в поместных неиудейских христианских общинах с апостольских времен, нет. Однако точно известно, что в годы правления Константина I в честь освящения иерусалимских и тирских храмов совершали восьмидневные празднования. Вскоре обычай распространился на двунадесятые праздники.

С IV столетия служат отдание Пасхи и Пятидесятницы, а у христиан Востока – Богоявления и Рождества Христова. С XVII столетия – памятных дней Божьих угодников, например, Петра и Павла, Лаврентия.

Как отмечают отдание Успения Пресвятой Богородицы

Празднование отдания Успения Пресвятой Богородицы начинается с богослужения. В храмах принято совершать песнопения и молиться. В случае с двунадесятым праздником, также совершают утреню и великое славословие. Верующие идут в храм на торжественную литургию со чтением Апостола и Евангелие.

Источник

Рождество Богородицы — праздничная обыденность

В сегодняшний день – отдание праздника Рождества Пресвятой Богородицы – еще раз мысленно обратимся к этому событию и вновь задумаемся о подвиге Той, перед Которой склоняются Силы Небесные.

Основой почитания Марии в Церкви всегда было послушание Ее Богу, свободное доверие, оказанное Ею по-человечески неслыханному призыву. Православная Церковь вообще всегда подчеркивала эту связь Марии с человечеством, и, если так можно выразиться, любовалась Ею как лучшим, чистейшим, возвышеннейшим плодом человеческой истории, человеческого искания Бога, и в Нем — последнего смысла, последнего содержания самого человечества.

Если на Западе, в западном христианстве, в центре почитания Марии всегда стоял образ Ее как Девы, девство которой не нарушено было материнством, то для православного Востока такой сердцевиной любви его к Марии, созерцания Ее и — повторяю еще раз — радостного любования Ею с самого начала было и остается ее Материнство, Ее кровная связь с Иисусом Христом.
Православный Восток прежде всего радуется тому, что в пришествии Сына Божьего на землю, в спасительном явлении Бога, ставшего человеком, чтобы воссоединить его, человека, с Его Божественным призванием, что в пришествии этом приняло участие и само человечество.

Если самое радостное и глубокое в христианской вере — это «соприродность» Христа нам, то, что Он подлинно человек, а не призрак, не таинственное явление, что Он — один из нас, навеки с нами своим человечеством связанный, то тогда понятным становится и любовное почитание Той, которая Ему это человечество, нашу плоть и кровь, дала. Той, благодаря которой Он, Христос, мог называть себя так, как Он всегда себя называл: «Сын Человеческий». Сын Божий, Сын Человеческий…
Бог, снисходящий до человека, чтобы человека сделать Божественным, или, как говорят учителя Церкви, — обожить, сделать причастником Божества. Именно тут, именно в этом потрясающем откровении о подлинной природе, о подлинном призвании человека — источник благодарного, любовного отношения к Марии как нашей связи со Христом, и в Нем — с Богом.
И нигде это не раскрывается с большей ясностью, чем в празднике Рождества Богородицы. Об этом событии ничего не сказано в Священном Писании. Да и что особенного можно сказать о рождении ребенка, рождении, подобном всякому рожденью. И если Церковь стала в особом празднике вспоминать и праздновать это событие, то не потому, что оно было чем-то исключительным, чудесным, из ряда вон выходящим, нет, а как раз потому, что сама обыденность его раскрывает новый и лучезарный смысл во всем том, что мы называем «обыденным», придает новую глубину тем подробностям человеческой жизни, о которых мы так часто говорим, что они «ничем не замечательны».
Но посмотрим на икону этого праздника, вглядимся в нее духовным нашим взором. Вот на постели — только что родившая дочь женщина. Церковное предание утверждает, что звали ее Анна. Рядом с нею — отец, имя которого, по тому же преданию, — Иоаким. Рядом с постелью женщины совершают первое омовение новорожденной. Самое обыденное, ничем не замечательное событие. Но так ли это? Не хочет ли иконой этой сказать нам Церковь, прежде всего, что рожденье в мир, в жизнь нового человеческого существа — это чудо всех чудес, чудо именно разрывающее обыденность, ибо тут начало, у которого уже нет и не будет конца. Начало единственной, неповторимой человеческой жизни, возникновение новой личности, в появлении которой как бы заново творится мир, и вот — дарится, дается этому новому человеку как его жизнь, как его путь, как его творчество.
Итак, первое, что мы празднуем в этом празднике, это пришествие в мир самого Человека, пришествие, о котором в Евангелии сказано, что когда совершается оно, мы не «помним уже скорби из-за радости, что родился человек в мир».

Второе: мы знаем теперь, чье рожденье, чье пришествие мы празднуем. Мы знаем единственность, красоту, благодатность именно этого ребенка, его судьбы, его значения для нас и для всего мира.

И третье — мы празднуем и все то и всех тех, которые как бы подготовили Марию, наполнили Ее этой благодатью и красотой.

Вот в наши дни много говорят о наследственности, придавая ей какой-то рабий, детерминистский смысл. Церковь тоже верит в наследственность, но духовную. Сколько веры, сколько добра, сколько поколений людей, живших высшим и небесным, нужно было, чтобы на древе человечества вырос этот изумительный и благоуханный цветок — пречистая Дева и всесвятая Мать! И потому это также и праздник самого человечества, веры в него, радости о нем. Увы, нам виднее и понятнее наследственность зла. И действительно, сколько зла вокруг нас, что эта вера в человека, в его свободу, в возможность доброй и светлой наследственности уже почти выветрилась в нас и заменилась скептицизмом и недоверием. Однако именно этот злой скептицизм, это унылое недоверие призывает нас оттолкнуть от себя Церковь в день, когда празднует она — и с какой радостью и верой — рожденье маленькой девочки, в которой как бы сосредоточилось добро, нравственная красота, совершенство, которые составляют подлинную человеческую природу. Ею, этой рождающейся девочкой, и в Ней встречает мир идущего к нему Христа. Он наш дар — Ему, наша встреча с Богом. И вот мы уже на пути к Вифлеемской пещере, к радостной тайне Богоматеринства.

Приснодевство, то есть вечное Девство Марии, прославляет Церковь, ежедневно повторяя молитву, к ней обращенную: «Богородице, Дево, радуйся, Благодатная Мария, Господь с Тобою…». Нужно ли доказывать, что эта вера в непорочное зачатие, в девство Марии составляет для очень многих людей своего рода «камень преткновения и соблазна», предмет недоумения и непонимания, предлог для обвинения христианства в суеверии и т. д. На недоумения эти верующие обычно отвечают: это чудо, в которое мы верим, в которое нужно верить» а понять его нельзя…
Ответ этот, для верующих самоочевидный, необходимо все-таки уточнить. С одной стороны, само собою разумеется, что если, как верят верующие, есть Бог — Творец мира и жизни и всех ее законов, то Бог всесилен законы эти нарушать, то есть совершать то, что на обычном человеческом языке называется чудом.

Чудо — это нечто, выходящее за пределы ведомых нам законов природы, то, что, в противоположность «естественному», мы ощущаем как сверхъестественное. Если Бог — Бог, то Он, очевидно, бесконечно возвышается над «законами природы», всесилен, всемогущ и абсолютно свободен.
Все это так, и вера, отрицающая чудо, то есть подчиняющая Бога ограниченным законам природы, — уже, конечно, не вера. Но это не значит, что нам — верующим христианам — запрещено спрашивать себя, спрашивать свою веру — о смысле чуда. Ибо в том-то и дело, что христианское понимание чуда, понимание, идущее от Евангелия, от Самого Христа, — понимание это особенное, требующее от нас углубленного духовного внимания.

Прежде всего, образ Христа. Евангелие исключает понимание чуда как доказательства, как факта, принуждающего человека поверить. Я говорю — образ Христа… Действительно, если что доминирует в этом единственном образе, то это отнюдь не желание «доказать» при помощи чуда свою Божественность, а напротив — предельное смирение. Апостол Павел пишет о Христе удивительные слова: «Он, будучи образом Божиим, … уничижил Себя Самого, приняв образ раба… смирил Себя, быв послушным даже до смерти, смерти крестной…».
Нигде, никогда, ни разу Христос не сказал, что Он родился чудесным образом — не употребил этого «доказательства». И когда Он висел на Кресте, всеми оставленный в страшной своей агонии, окружающие издевались над Ним требованием именно чуда: «сойди с креста, и мы поверим в Тебя». Но Он не сошел со креста, и они не поверили в Него. Те же, кто поверил, — поверили именно потому, что Он н е сошел со креста, ибо ощутили всю Божественность, всю бесконечную высоту именно смирению, именно всепрощения, воссиявшего со Креста: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят…».
Я повторяю, нет в Евангелии, нет в подлинной христианской вере отношения к чуду как к доказательству. И нет потому, что такое доказательство — при помощи чуда — лишает человека того, что христианство считает в нем самым драгоценным, лишает его свободы. Христос хочет, чтобы люди поверили в него свободно, а не принуждаемые к вере «чудом». «Если любите меня, — говорит Он, — заповеди Мои соблюдите…». И любим мы Христа — в ту, увы, слишком слабую меру, в какую любим, — ни за что, не за всесилие, нет, а за Его любовь, смирение, за то, говоря словами слушавших Его, что «никогда не говорил человек так, как этот Человек».
Но Христос творил чудеса: Евангелие наполнено рассказами об исцелении Им болящих, оживлении умерших и т. д. И потому уместно спросить: в чем же тогда их смысл, этих чудес, которые Христос все же являл миру? Если Христос, по словам евангелиста, не совершал чудес там, где не верили в Него, если Он обличал людей за то, что они ждут и хотят от Него чуда, то почему же Он творил их?

Только ответив на этот вопрос, сможем мы, может быть, понять и чудо всех чудес — приснодевство Марии, Матери Его, и недрогнувшую веру Церкви в это чудо.

Прежде всего, все чудеса, о которых мы знаем из Евангелия, совершены были Христом по любви. «Он сжалился над ними…», — говорит евангелист. Сжалился над родителями умершей девочки, над вдовой, потерявшей единственного сына, над празднующими и радующимися, у которых не хватило вина, над слепыми, хромыми, страдающими. И это значит, что источником чуда была и остается любовь. Не для себя, не для того, чтобы прославить себя, явить себя, свою Божественность, доказать ее людям, творит чудо Христос, а только потому, что любит и, любя, не может вынести страдания безнадежно плененного злом человека.

Объяснение это, однако, как будто, не относится к тому чуду, о котором идет речь: к рождению Христа от Девы, к Ее приснодевству… Это действительно единственное по существу своему чудо, если так можно выразиться, тайное, только вере открытое и только верою удостоверяемое, источник свой имеет в нашей вере в то, что Христос есть Бог, ставший человеком, принявший на себя наше человечество, чтобы его спасти.

Спасти от чего? Да как раз от полного, безысходного порабощения природе и ее неумолимым законам, что делает нас только частью природы, только материей, только «плотью и кровью». Но человек — не только от природы. Он, прежде всего, от Бога, от свободной Божьей любви, от Духа.
И вот только это утверждает наша вера: Христос от Бога, Божий, Его Отец — сам Бог. С Него, с Его рождения, с Его пришествия в мир начинается новое человечество, которое не от плоти и не от похоти, которой мы подчинили себя, а от Бога. Сам Бог обручается с человечеством в лице лучшего плода Его: пречистой Девы Марии, а через Нее, через Ее веру и послушание дает нам Сына Своего единородного. В мир входит, с нами соединяется Новый Адам, и восстанавливает того — первого, — который был создан не «природой», а Богом. Вот что — с трепетом и радостью — узнаем мы, если верим во Христа, вот почему, принимая Его как Бога и Спасителя, мы узнаем в Матери Его лучезарное приснодевство, и через него — победу в мире Духа и Любви над материей и ее законами.

Источник