Что такое оценочное суждение в судебной практике
Оценочное мнение в роли средства причинения вреда деловой репутации
Пример 1: певица дает интервью, говорит негативные высказывания о своем бывшем муже, высказывания следующего содержания «человек женится с целью забрать имущество жены, человек вор, преступник», в завершении фразы певица добавляет «. ну это мое оценочное мнение».
Пример 3: использование в спорном материале выражений: мне кажется, видимо, пожалуй и т.д. тогда, вроде как, точно используется конструкция выражения не суждения о факте, а мнения, при данной конструкции можно говорить что угодно, вроде: продукция данного производителя, кажется, ненадлежащего качества, а именно (и далее конкретные претензии).
Пример 4: использование по тексту сплошным набором недостоверных и порочащих фактов (может быть и 6-8 предложений подряд), и в конце добавление фразы типа: ну, все сказанное мы можем только предполагать/ чтобы это доказать, надо быть в суде, а мы можем только догадываться/ только Господь Бог может знать это наверняка, куда уж нам, однако все сводится к этому. и т.д.
ВС РФ недавно (в одном из последних Обзоров) указал на недопустимость безнаказанности в высказывании оценочного мнения, если данное мнение является оскорбительным. Данное обстоятельство не может не радовать, так как это изменение в практике уже носит характер ухода от «оценочного мнения-иммунитета от ответственности». Однако, ВС РФ пока допустил только отклонение от общего правила при наличии исключительно случая с оскорблением. Однако, в отношении иных вариантов злоупотребления свободой слова (примеры приводились выше) практика не является однородной и однообразной.
К сожалению автора, приходится констатировать, что в большинстве случаев, суды в спорах о защите деловой репутации встают на сторону лица, высказавшего «оценочное мнение», не исследуя должным образом вопрос «а может ли оценочное мнение быть таковым исключительно из-за умысла лица, построившего свою мысль с намерением достигнуть соответствующих последствий для «потерпевшего», с целью избежать ответственность». Представляется, что общие нормы гражданского законодательства (статья 10 ГК РФ) должны дозволять Истцу (потерпевшему) иметь право на защиту и в подобном случае (примеры приводил выше).
Ведь, приведенные примеры демонстрируют достижение следующих результатов:
— у читателя (слушателя) формируется устойчивое убеждение о прочитанном, что материал носит характер фактического обстоятельства (как правило, читатель не обращает внимание на конструкции типа «кажется»);
— зачастую, наличие вопросов, междометий, только увеличивает интерес читателя (слушателя), не уменьшая в его глазах правдивость и «достоверность»материала.
Таким образом, при целенаправленном изложении материала как оценочного суждения, автор убивает двух зайцев:
— уходит (надеюсь, исключительно по его мнению) от ответственности;
— формирует для неопределенного круга лиц убеждение о достоверности материала (ради чего он и издавал данный материал).
Вместе с тем, «на местах», суды часто подходят к определению «является ли материал суждением о факте либо оценочным мнением», используя иные допустимые рассуждения. Пример 1: Постановление Восьмого ААС от 09.10.2010 по делу №А46-7580/2010: утверждения, которые возможно проверить, являются предметом защиты в порядке статьи 152 ГК РФ. Соответственно, если автор напишет материал следующего содержания: Иванов, вроде, должен такому-то лицу столько-то денег, то, на мой взгляд, автора материала можно будет привлечь к ответственности, если данный автор относится к СМИ (имеет право получения информации, запрашивая её у соответствующих организаций). Следовательно, ненадлежащее исследование автором публикуемых сведений должно возлагать именно на автора все неблагоприятные последствия (фактически, к сожалению, негативные последствия возникают у «героя материала»).
Пример 2: Постановление Седьмого ААС от 02.03.2017 по делу №А67-2763/2016: избранная автором стилистика, предполагающая изложение лишь одной точки зрения на описываемую ситуацию и интерпретацию полученных сведений только в пользу данной точки зрения без освещения мнения другой заинтересованной стороны, в том числе относительно указанных в статье фактов, свидетельствует о неполном соблюдении ответчиком обязанностей, присущих осуществлению свободы выражения мнения, и о нарушении их действиями неимущественных прав истца. Соответственно, если автор из раза в раз публикует исключительно негативный материал в отношении Истца, постоянно используя конструкции оценочного суждения, то суду следует критически воспринимать довод о том, что в иске должно быть отказано, так как оспариваемый материал носит характер «оценочного суждения».
Завершая данную статью, считаю нужным высказать свою позицию по затронутой проблеме. Оценочное суждение может считаться таковым именно тогда, когда отсутствует умысел причинить вред деловой репутации, также когда отсутствует возможность проверить оспариваемые сведения. Выражаю надежду на то, что в судебной практике будет появляться все больше примеров, демонстрирующих тщательное исследование оспариваемого материала, формально относящегося к оценочному мнению.
Что такое оценочное суждение?
Понятие «оценочное суждение» всплывает, когда речь идет о защите чести, достоинства и деловой репутации. Последнее время это стало очень актуальным в связи с тем, что участились случаи обращения в суд по таким вопросам и, соответственно, увеличилось количество «оскорбленных» людей.
Каждый год по данной категории в России в судах общей юрисдикции рассматривается в среднем 5000 дел, в арбитражных судах – 800 дел.
В этой статье разберем понятие «оценочное суждение» с юридической стороны и правоприменительной практики.
Оценочное суждение, мнение или убеждение — это выражение субъективных взглядов человека. Они не могут быть проверены на предмет действительности. Поэтому не являются предметом судебной защиты (См. п. 9 ППВС РФ от 24.02.2005 № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»).
Для того, чтобы понять является ли высказывание оценочным суждением необходима судебная лингвистическая экспертиза. Только лингвист может установить в какой форме выражена информация – в форме утверждения о фактах или в форме мнения. Это и является ключевым фактором при вынесении решения судом.
За какие высказывания может наступить ответственность?
Как мы выяснили, за оценочное суждение, мнение или убеждение никакой ответственности не будет.
Ответственность может наступить за:
Утверждение и мнение: в чем разница?
Пример утверждения: «Вчера Депутат И. был задержан правоохранительными органами по подозрению в совершении взятки в особо крупном размере».
Пример мнения: «По Интернету гуляет информация, о том, что вчера Депутат И. якобы был задержан правоохранительными органами предположительно по подозрению в совершении взятки в особо крупном размере».
Спасет ли фраза «Это мое личное мнение и оценочное суждение»?
Многие думают, что если перед (или после) своей статьи, видеоролика или любого другого контента вставить волшебную фразу «Всё сказанное является моим оценочным суждением», то произойдет чудо и автор закроет себя надежным невидимым щитом от судебных исков. После этой фразы якобы можно говорить что угодно, нецензурно ругаться, оскорблять и за это ничего не грозит. Часто так делают и наверное думают блогеры на ютубе.
Но здесь стоит вспомнить, что если субъективное мнение сделано в оскорбительной форме, унижающей честь, достоинство или деловую репутацию истца, на лицо его высказавшее может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблением.
Свобода слова и мнения
Как неоднократно указывал Европейский Суд по правам человека, свобода выражения мнения, как она определяется в пункте 1 статьи 10 Конвенции, представляет собой одну из несущих основ демократического общества, основополагающее условие его прогресса и самореализации каждого его члена.
Свобода слова охватывает не только «информацию» или «идеи», которые встречаются благоприятно или рассматриваются как безобидные либо нейтральные, но также и такие, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет «демократического общества».
В любом случае, прежде чем что-то заявить или сказать – нужно хорошо подумать. Особенно в наше «интернетное» время. И всегда помните поговорку: «Слово не воробей: вылетит – не поймаешь».
Примеры из судебной практики про оценочное суждение
Пример №1 (Решение Петрозаводского городского суда Республики Карелия, Номер дела (материала): 2-3301/2020
Исследуя содержание диалога на предмет наличия в нем со стороны ответчика утверждений о фактах либо оценочных суждений, суд принимает во внимание, что верификации и, как следствие, правовой квалификации в рамках соответствия или несоответствия действительности подлежит только то высказывание, которое произведено в форме утверждения.
Информация, распространяемая в форме утверждений о фактах, подается именно как его знание, автоматически воспринимаемое иными лицами как истинное, мнение ( оценочное суждение), наоборот, заведомо оценивается критически, как гипотетическая форма суждения, не обязательно истинная.
Признаками утверждения являются формы повествовательного предложения, без каких-либо средств субъективного выражения.
Мнение ( оценочное суждение), напротив, либо соотнесено с субъективными представлениями о действительности автора. Мнение — сообщение, соответствующее особому интенциональному состоянию говорящего с тем же названием — «мнение» (задается невербализованной, т.е. предполагаемой установкой «Я думаю, считаю, полагаю, что…», в отличие от знания, соответствующего установке «Я знаю, уверен, не сомневаюсь, что…»). Знание есть утверждение истинности суждения. Утверждая нечто, говорящий одновременно выражает убеждение: «Я располагаю некоторыми сведениями и уверен в их истинности». Мнение, напротив, есть лишь вероятностная оценка суждения: «Я располагаю некоторыми сведениями и предполагаю их истинность» (См., например: Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. пособие. — М.: Флинта: Наука, 200; Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов: Сб. научн. трудов / Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. М., 1986. — С. 151-169; Зализняк А.А. Многозначность в языке и способы ее представления. — М., 2006. — С. 190.; Судебные экспертизы в гражданском судопроизводстве: организация и практика / под ред. Е.Р. Россинской. — М., 2011. — С. 131).
В этой связи суд также учитывает позицию Европейского Суда по правам человека, согласно которой в тех случаях, когда заявление является оценочным суждением, соразмерность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточное фактическое основание для оспариваемого заявления, поскольку даже оценочное суждение, не подкрепленное фактами, может быть чрезмерным (Постановление Европейского Суда по делу «Джерусалем против Австрии» (Jerusalem v. Austria), жалоба N 26958/95, § 43, ECHR 2001-II, а в отношении Российской Федерации см., например, Постановление Европейского Суда по делу «Новая Газета в Воронеже» против Российской Федерации» (Novaya Gazeta v Voronezhe v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба № 27570/03, § 38).
Как защитить честь и достоинство в суде?
За оскорбительное выражение мнения обидчика наказать не получится. А вот если он начал распространять порочащую вас информацию в виде прямых утверждений, можно обязать его опровергнуть ложные слухи и взыскать с него компенсацию морального вреда и судебные расходы
Сегодня трудно представить человека, который не использует социальные сети и мессенджеры. Почти каждый хоть раз становился участником конфликта в пространстве чатов и комментариев, причем онлайн-переписка нередко заканчивается оскорблениями и угрозами. А поскольку цивилизованным решением любого конфликта является защита своих интересов правовым путем, каждому из нас может пригодиться информация о том, как обратиться в суд с иском о защите чести и достоинства.
Когда нарушается ваше право.
До подачи иска о защите чести и достоинства вам необходимо будет разобраться, является ли оскорбление, высказанное оппонентом в публичном пространстве, недостоверным и порочащим фактическим суждением.
Вы должны будете доказать одновременно следующее:
Что дает победа в суде?
Если суд признает вашу правоту, вы сможете:
Имея на руках решение суда, вы также сможете обратиться с заявлением о клевете, а в этом случае возможно привлечение обидчика уже к уголовной ответственности (как избежать уголовной ответственности за сплетни и что делать, если вы сами стали жертвой клеветников, – читайте в статье «За клевету собираются сажать на 5 лет»). В любом случае судебный спор окажется для ответчика финансово обременительным. В дальнейшем он будет знать, что ему следует быть осмотрительнее при общении с вами.
Итак, подача иска позволит восстановить ваши нарушенные права, пресечь потенциальное распространение порочащих сведений и, конечно, получить моральное удовлетворение.
Что нужно для доказывания своей правоты?
Вам потребуется доказать факт распространения порочащей информации. Если это было сделано через Интернет, в качестве доказательств можно использовать скриншоты веб-страниц. При этом если ответчик удалит свои слова со страницы и будет отрицать, что они там были, то вам придется доказывать факт размещения данного сообщения. Поэтому до подачи иска лучше нотариально заверить порочащий текст – нотариус может подготовить протокол нотариального осмотра любого интернет-ресурса. Правда, стоить такой протокол будет более 10 тыс. руб., но эти траты относят к судебным расходам, которые в случае победы в суде можно будет взыскать с ответчика.
Нужно будет доказать факт несоответствия тезиса действительности. Например, если человек утверждал, что вы преступник, то доказательством будет справка об отсутствии судимости.
Порочащий характер распространенных сведений также необходимо доказать. Ответчики часто прибегают к такой позиции: «Я не утверждал о факте, а выражал свое субъективное мнение». Что это дает ответчику? Все просто: каждый человек имеет право выражать свое мнение, поэтому за высказывание частного суждения нельзя привлечь к ответственности. Например, комментатор говорит: «Похоже, команда играет договорный матч» – это не утверждение о факте коммерческого подкупа, а оценочное суждение, и наказать за такое не получится. Чтобы доказать, что высказывание является негативным утверждением о факте, вам потребуется заключение лингвиста. Дополнительно можно получить заключение психолога о восприятии информации вами и сторонними читателями.
Рассмотрим примеры суждений, чтобы проще было разобраться, в каком случае есть смысл обращаться в суд.
Примеры суждений, не относящихся к недостоверным и порочащим:
Примеры суждений, относящихся к порочащим:
Исключить оценочное суждение
22 ноября 2017 г. прошла Всероссийская конференция уполномоченных по защите прав предпринимателей. На конференции была озвучена неутешительная статистика: 29% обращений предпринимателей на федеральном уровне связано с незаконным уголовным преследованием. При этом до 80% обращений, поступающих в Центр общественных процедур «Бизнес против коррупции», экспертом которого я являюсь, связаны с избранием в отношении предпринимателей меры пресечения в виде заключения под стражу.
Итак, дело еще только расследуется, до приговора далеко, а человек уже фактически отбывает наказание в каменном мешке СИЗО. За это время, по статистике, до 90% бизнеса таких лиц полностью или частично гибнет.
Согласно данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2015 г. было рассмотрено 154 260 ходатайств о заключении под стражу, процент отказов в их удовлетворении составил 7,94% от общего числа. В 2016 г. – 135 010 ходатайств, отказано в удовлетворении в 8,76% случаев. За первое полугодие 2017 г. доля отказов чуть выше – 9,2%. Представляется, что общая ситуация улучшается именно за счет предпринимательских преступлений, так как законодательные изменения коснулись только их. Ключевым стало изменение в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ (Федеральный закон от 7 апреля 2010 г. № 60-ФЗ): норма была наполнена рядом составов преступлений, при совершении которых фигурант не может быть взят под стражу.
Это изменение ощутимо сказалось на статистике. В 2009 г. судами рассмотрено 208,4 тыс. ходатайств, отказано в удовлетворении 20,6 тыс., т.е. 9,9%. Но уже в 2011 г., когда положения ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ применялись на протяжении полного года, количество ходатайств снизилось на 25% – 151,8 тыс. При этом отказы составили 16,2 тыс., т.е. те же 9,6%. Дальнейшее уменьшение общего числа рассмотренных ходатайств идет постепенно, без резких скачков.
Причем отнюдь не суды стали настолько гуманнее, а именно органы следствия стали реже выходить с ходатайствами о заключении под стражу под прямым указанием закона. Здесь можно сделать не очень приятный вывод: ситуацию с наполнением изоляторов предпринимателями способны изменить только прямые, императивные указания закона. Там, где возможно оценочное суждение, оно будет практически всегда против фигуранта дела. Подобный признак характерен для правовой национальной системы с низким уровнем правовой культуры и незрелым правосознанием.
Рассматриваемое нововведение, несмотря на безусловную пользу, породило проблемы.
Так, появившись в апреле 2010 г., набор преступлений, при совершении которых нельзя в отношении фигуранта избрать меру пресечения в виде заключения под стражу, почти не менялся. Такой набор безусловных статей удивляет своей избирательностью.
За бортом перечня остались, например, ст. 185.5 УК РФ «Фальсификация решения общего собрания акционеров (участников)» и ст. 185.6 УК РФ «Неправомерное использование инсайдерской информации». С учетом того, что в этот перечень попала, например, ст. 185.4 УК РФ «Воспрепятствование осуществлению или незаконное ограничение прав владельцев ценных бумаг», решение об исключении двух указанных выше составов непонятно. Обделена вниманием гл. 23 УК РФ, что вызывает откровенное недоумение. Само название главы говорит о том, что деяние совершается против интересов службы в коммерческих организациях. Статьи, предусматривающие наказания за злоупотребление полномочиями руководителем коммерческой или иной организации (ст. 201 УК РФ) или получение коммерческого подкупа (ч. 5–8 ст. 204 УК РФ), по нашему мнению, имеют непосредственное отношение к преступлениям, совершенным в предпринимательской сфере.
«Обделенной» осталась и ст. 200.3 УК РФ «Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований Закона об участии в долевом строительстве», введенная 1 мая 2016 г. Очевидно, что привлекать денежные средства в строительство можно только через посредство юридического лица.
Невозможно уразуметь логику законодателя, даже ознакомившись с пояснительной запиской к законопроекту от 7 апреля 2017 г. № 336086-5. В ней нет объяснений, почему выбран именно этот набор статей.
Таким образом, остается нерешенным вопрос по общему набору статей УК РФ, при которых не может быть избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Необходимо вернуться к нему в рамках законодательной инициативы.
Вторая проблема, чаще встречающаяся на практике, – это введение оговорки «совершенным в сфере предпринимательской деятельности», которая стала камнем преткновения.
До появления первых разъяснений ВС РФ типичный довод суда, заключавшего предпринимателя под стражу, был о том, что, согласно ст. 2 ГК РФ, предпринимательской деятельностью занимается индивидуальный предприниматель, тогда как обвиняемый (подозреваемый) мог быть собственником хозяйствующего юрлица, генеральным директором либо членом коллегиального органа компании, не говоря уже о руководителях второго звена (финансовый директор, исполнительный директор, коммерческий директор и т.п.).
10 июня 2010 г. действовавшее на тот момент Постановление Пленума ВС РФ от 20 октября 2009 г. № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» было дополнено п. 4.1 с простым содержанием: процитированы введенная ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ и ст. 2 ГК РФ. Такое разъяснение укрепило суды во мнении, что указанное крайне узкое понимание термина вполне оправданно. На практике это сказалось крайне отрицательно.
Лепту в понимание предпринимательской сферы внес Федеральный закон от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ, согласно которому ч. 3 ст. 20 УПК РФ, определяющая основания для возбуждения уголовных дел частно-публичного обвинения, указывала, кто может рассчитывать на то, что вмененное ему преступление будет считаться совершенным в сфере предпринимательской деятельности. Но в уголовном праве и процессе аналогия приживается плохо, и суды ее не любят.
Однако законодатель ничего не предпринимал. В этой связи в Постановление Пленума ВС РФ № 41, увидевшее свет 19 декабря 2013 г., был включен п. 8, по своей сути дублирующий формулировки ч. 3 ст. 20 УПК РФ, но уже четко указывающий на необходимость такого понимания в привязке к ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ.
Между тем и здесь есть недочеты. Так, приведенный перечень лиц включает ИП, а также членов органов управления коммерческой организацией. Неточность формулировки не позволяет с полной уверенностью отнести к числу лиц, указанных в перечне, не только собственника организации, принимающего участие в управлении ее деятельностью, но и даже генерального директора (директора), который является единоличным исполнительным органом, так как речь идет о члене органа управления. Очевидно, что быть членом можно только коллегиального органа управления (правления, совета директоров и т.п.). В такой ситуации логичнее выглядит формулировка: «а также лицо, занимающее должность единоличного исполнительного органа коммерческой организации либо являющееся членом коллегиального исполнительного органа такой организации…»
На практике же, в очевиднейших ситуациях, когда директор или собственник компании якобы совершал мошенничество от лица компании, суды, рассматривавшие ходатайства, просто отказывались это замечать. Дошло до того, что у судей разных судов столицы появилась «убийственная» формулировка: «Суд не может согласиться с доводами адвоката о том, что вменяемое деяние совершено в сфере предпринимательской деятельности, поскольку последним осуществлялась не предпринимательская деятельность, а было совершено хищение имущества». Такая аргументация могла выбить из равновесия любого, даже бывалого адвоката.
Не изменило кардинально рассматриваемую ситуацию и Постановление Пленума ВС РФ от 15 ноября 2016 г. № 48, направленное на разъяснение специальных норм, посвященных судопроизводству в отношении предпринимателей.
В последние годы домашних арестов предпринимателей по отношению к заключению под стражу стало немного больше, но этого явно недостаточно. Признал это сам Президиум ВС РФ 18 января 2017 г. в своем Обзоре практики рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей.
Однако при подготовке указанного Обзора ВС РФ допустил, по нашему мнению, ошибку, не приведя ни одного примера неправильной трактовки преступления, совершенного в сфере предпринимательской деятельности.
В такой непростой ситуации 15 августа с.г. свет увидел Перечень поручений Президента РФ о мерах по снижению административной нагрузки на субъекты предпринимательской деятельности в Российской Федерации № Пр-1611, в котором был прямо поставлен вопрос о внесении изменений в законодательство.
Во исполнение п. 4 Перечня 3 октября 2017 г. Пленум ВС РФ своим Постановлением № 34 одобрил внесение законопроекта, п. 1 которого содержит указания на изменения в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. В нем ВС РФ предпочел отказаться от обсуждаемой формулировки. После перечисления и ранее присутствовавших в этой норме статей, предусматривающих ответственность за преступления против собственности, используется оборот «если они совершены…», и далее копируется «набор» субъектов, приведенный в постановлениях Пленума от 19 декабря 2013 г. и от 15 ноября 2016 г.
При этом копируется не вся формулировка, использовавшаяся в Постановлении от 19 декабря 2013 г., а только ее второе предложение. Формулировка первого предложения из постановления содержала оборот: «…и эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью». На практике это было также одним из самых частых оснований для отказа судами в признании преступления в качестве совершенного в сфере предпринимательской деятельности. Формулировка была проста: «Лицо хоть и является исполнительным органом коммерческой организации, однако вменяемое ему преступление напрямую не связано с предпринимательской деятельностью организации, а является хищением…» (уголовное дело предпринимателя Г. в Люберецком городском суде МО).
Таким образом, безуспешная борьба ВС РФ с нижестоящими судами путем разжевывания термина в случае прохождения законопроекта через все горнила его принятия и утверждения, скорее всего, будет закончена полным исключением этого термина из нормы закона.
И это безусловный плюс! Исключение элемента субъективного толкования отдельной формулировки в положительной в целом норме права в той правовой среде, где такое толкование происходит практически всегда не в пользу лица, привлекаемого к ответственности, – однозначно положительное явление. Именно на это хочется надеяться – ну а практика, как всегда, покажет.