Что такое поэтический язык
ПОЭТИЧЕСКИЙ ЯЗЫК
ПОЭТИ́ЧЕСКИЙ ЯЗЫ́К, термин лингвистики и поэтики, используемый в разных значениях:
1) как синоним выражения «стихотворный язык», т. е. язык поэзии (см. Поэзия и проза), или язык стихотворного произведения. Поскольку само понятие поэзии исторически изменялось и обогащалось, выражение «П. я.» могло относиться только к Поэзии как синониму «высокого» искусства слова, а не к «поэзии вообще», т. е. к стихотворной речи в ее естественной противопоставленности речи прозаической. Поэтому, например, и некоторые особенности П. я. в этом смысле, известные как поэтические вольности (см. Вольность поэтическая), не относясь непосредственно к прозе, в то же время не охватывают всю поэзию в современном понимании, будучи ограничены как в историческом, так и в стилевом отношении. При таком понимании П. я. в нем видят главным образом определённую традицию в использовании языка в литературе, связанную с рядом предписаний и запретов, т. е. особую замкнутую в себе систему средств выражения. В истории русского словесного искусства подобная система П. я. существовала, например, в XVIII начале XIX вв. и была разрушена в пушкинскую эпоху. Общее же значение стихотворного языка термин «П. я.» сохраняет и в наши дни;
2) как синоним выражения « поэтическая речь » в тех концепциях поэтики, в которых противопоставление языка и речи, предложенное Ф. де Соссюром, считается мало конструктивным, и в исследованиях, где различение этих понятий не обязательно;
4) как синоним выражения «поэтичный язык», т. е. как оценочное словосочетание (с качественным значением у прилагательного «поэтический»), противоречащее терминологической природе понятия «П. я.» и потому не рекомендуемое к употреблению в научной речи (хотя, напр., в школе М. М. Бахтина преобладало противоположное мнение по этому вопросу).
В истории отечественной филологии в XX в. вокруг понятия «П. я.» происходило и происходит особенно много споров. Кризис учения о П. я. у А. А. Потебни и его последователей был связан с попытками прямолинейного отождествления языка и искусства, однако и прямолинейное противопоставление П. я. «практическому» в ранних работах членов ОПОЯЗа оказалось чрезмерным. В настоящее время обе эти точки зрения осмысливаются в их взаимодействии и сближаются на новом этапе развития лингвистики и поэтики в третьем из указанных выше значений термина «П. я.» и в попытках переосмыслить учение Потебни о внутренней форме.
Полезное
Смотреть что такое «ПОЭТИЧЕСКИЙ ЯЗЫК» в других словарях:
Поэтический язык Лермонтова — изучен значительно менее детально, чем язык А. С. Пушкина или В. В. Маяковского. Осн. внимание исследователи обращали на стиль прозы Л., а его стихотв. идиостиль, т.е. индивидуальный стиль как лингвистич. целое все еще не описан. Причины такого… … Лермонтовская энциклопедия
ЯЗЫК — языка (языка книжн. устар., только в 3, 4, 7 и 8 знач.), м. 1. Орган в полости рта в виде подвижного мягкого выроста, являющийся органом вкуса, а у человека способствующий также образованию звуков речи. Коровий язык. Больно прикусить язык. Лизать … Толковый словарь Ушакова
Язык художественной литературы — Язык художественной литературы 1) язык, на котором создаются художественные произведения (его лексикон, грамматика, фонетика), в некоторых обществах совершенно отличный от повседневного, обиходного («практического») языка; в этом смысле… … Лингвистический энциклопедический словарь
ЯЗЫК ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ — (иногда также поэтический язык), одно из важнейших средств художественного общения: языковая система, которая функционирует в обществе как орудие эстетически значимого, словесно образного (письменного) отражения и преобразования действительности… … Литературный энциклопедический словарь
Язык художественной литературы — – 1) важнейшая составляющая художественной формы лит. произведений, наряду с композицией выражающая их содержание (см. концепцию В.В. Одинцова, 1980); 2) худож. беллетристический стиль как одна из функц. разновидностей лит. языка, имеющая свои… … Стилистический энциклопедический словарь русского языка
язык художественной литературы — (поэтический язык), наднациональный тип языка, многие характерные черты которого, однако, выявляются только в рамках творчества писателей определённой нации и только при сравнении с нормами и особенностями соответствующего национального языка.… … Литературная энциклопедия
ЯЗЫК — средство коммуникации, передачи мыслей или чувств. Различают язык как пользование речью от языка (французский язык, немецкий язык) как системы знаков: второе объективное основание первого. Когда мы говорим о языке животных (К. Фриш в 1923 г.… … Философский словарь
поэтический — прил., употр. сравн. часто Морфология: нар. поэтически Поэтическим называют всё то, что имеет отношение к поэзии в целом или к поэзии конкретного автора. Поэтическое произведение. | Поэтическое творчество. | Поэтический вечер. | Поэтическая… … Толковый словарь Дмитриева
язык — 1) Система фонетических, лексических и грамматических средств, являющаяся орудием выражения мыслей, чувств, волеизъявлений и служащая важнейшим средством общения людей. Будучи неразрывно связан в своем возникновении и развитии с данным… … Словарь лингвистических терминов
ПОЭТИЧЕСКИЙ — (греч., см. пред. слово). Относящийся к поэзии, исполненный ею; идеально прекрасный. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ПОЭТИЧЕСКИЙ греч. poietikos; этимологию смотр. поэзия. Исполненный поэзии.… … Словарь иностранных слов русского языка
Язык поэтический
Поэтический язык, или язык художественной литературы, – это один из важнейших языков духовной культуры, наряду с языком религии (культа) и языком науки. В системе человеческой культуры поэтический язык как язык словесного искусства, в первую очередь, противостоит стандартному литературному языку как языку официального быта.
Поэтический язык, или язык художественной литературы, – это один из важнейших языков духовной культуры, наряду с языком религии (культа) и языком науки. В системе человеческой культуры поэтический язык как язык словесного искусства, в первую очередь, противостоит стандартному литературному языку как языку официального быта. Функционирование и собственно лингвистическое различие между этими языками уходит своими корнями в различие между сферами культуры: бытом, с одной стороны, и материальной и духовной культуры, с другой.
Официальная коммуникация между духовной культурой, материальной культурой и бытом осуществляется исключительно средствами литературного языка.
Поэтический язык открыт: он ориентирован на изменение, на поиск новых выразительных возможностей, а в иных случаях – на оригинальность. В духовной культуре язык – объект постоянной рефлексии.
Языки духовной культуры и литературный язык до некоторой степени делят между собой две важнейшие функции человеческой речи: выражение смысла (эксплицирование) и его передачу (коммуникацию). Литературный язык более диалогичен: для него важнее момент всеобщности, вседоступности, всепонятности; цель широкого распространения содержания ставится здесь во главу угла. Напротив, языки духовной культуры более монологичны.
Язык официального быта потенциально адресован всем без исключения членам данного общества. Важнейшее качество литературного языка – его универсальность, связанная с его претензией передать, популяризировать практически любое содержание. Языки духовной культуры такой способности лишены.
Литературный язык уже в силу своей готовности передать любое сообщение оказывается безразличным, нейтральным по отношению к выражаемым смыслам. Языки духовной культуры противостоят языку официального быта как семантически маркированные – семантически нейтральному. Основная функция этих языков – номинация.
Принципиальное различие между языками духовной культуры также лежит в области семантики. Язык художественной литературы обычно называют «языком образным».
Специализированные языки духовной культуры органически связаны с содержанием, несут его в себе, непосредственно его в себе заключают. Мы в праве говорить о единстве их содержания и формы, если не полном, то, во всяком случае, частичном.
В поэтическом языке образную значимость могут получить не только те формы, которых много, но и те, которых мало, не только те, которые есть, но и те, которых нет.
В результате целенаправленного упорядочения и семантизации внешней формы в поэтическом языке появляется новый уровень: взятый с точки зрения формы, он должен быть определен как композиционный, а взятый с точки зрения содержания – как концептуальный. В литературном языке композиция текста определяется, в первую очередь, прагматикой, а в языках духовной культуры – семантикой: изменение композиции непосредственно отражается на содержании.
Содержание композиционного уровня языка художественной литературы составляют семантические структуры, реализующиеся в отрезках речи, больших, нежели фраза. Таков, к примеру, сюжет: он в целом или отдельные его звенья могут быть в той или иной степени универсальными, общими ряду произведений, авторов, литературных эпох и т.д., т.е. принадлежащими не тексту, но языку. В стихотворном языке наиболее характерной единицей композиционного уровня является строфа. Строфа может подчеркивать и усиливать семантику других языковых форм или даже сообщать тексту свою собственную семантику, связанную с историей ее употребления.
Собственная семантика композиционных форм оказывается относительно устойчивой и независимой от семантики прочих уровней языка. Возможны два варианта: в одних случаях композиционные формы аккомпанируют общей семантике, в других случаях – формируют ее сами, без участия языковых форм прочих уровней.
Своеобразие языков духовной культуры определяется не только структурно-семантическими, но и собственно лингвистическими их отличиями от языка официального быта. Лингвистические различия между литературным языком и языком художественной литературы могут фиксироваться на всех уровнях без исключения.
Своеобразие поэтического синтаксиса может заключаться в использовании разного рода нелитературных конструкций: иноязычных, архаических или разговорных.
К области поэтического синтаксиса относятся также отступления от стандартных языковых норм, выражающиеся в отсутствии грамматической связи или в ее нарушении (солецизм). Особый случай солецизма – это опущение предлогов. Совершенно особую категорию случаев составляют нарушения нормального порядка слов, т.е. инверсии, не мотивированные актуальным членением предложения. Иногда поэтический порядок оказывается столь свободным, что затемняет смысл предложения.
Поэтическая морфология – это все виды нарушения стандартного словоизменения.
1. Изменение неизменяемых слов.
2. Переход слова в другой грамматический разряд:
Поэтическая морфология допускает просторечное, диалектное и архаическое словоизменение.
Наряду с поэтическим формотворчеством встречается поэтическое словотворчество. Если словотворчество писателя приводит в действие модели, малопродуктивные или вовсе непродуктивные за пределами художественной литературы, тогда мы имеем дело с поэтическим словообразованием.
Едва ли не наиболее заметные и постоянные отличия поэтического языка от языка официального быта сосредоточены в области лексики.
Не считая творческих отступлений от норм литературного языка, поэты нередко пользуются своим правом на случайную, непреднамеренную ошибку. Разумеется, поэтические ошибки не ограничиваются правописанием – они время от времени появляются на всех уровнях языка: синтаксическом, морфологическом, фонетическом, лексико-семантическом («авторская глухота»).
Язык художественной литературы допускает любое коверканье речи. Язык искусства легко принимает в свою систему иноязычные вставки, появляющиеся с какой угодно частотой и практически любой протяженности.
Возможны ситуации, когда произведение национальной литературы полностью создается на «чужом языке», живом или мертвом. В поэзии возможно создание искусственного языка, в частности так называемого «заумного», не похожего ни на один литературный язык на свете.
Лингвистическое и функционально-семантическое отличие языка художественной литературы как от литературного языка, так и от других языков духовной культуры позволяет охарактеризовать наличную языковую ситуацию как многоязычие.
11.01.2017, 7431 просмотр.
ПОЭТИЧЕСКИЙ ЯЗЫК
ПОЭТИЧЕСКИЙ ЯЗЫК, особый способ существования естественного языка (см. ЯЗЫКИ МИРА), характеризуемый тем, что в нем элемент любого уровня организации языковой системы стремится стать семантически мотивированным и может быть оценен с точки зрения выполнения им эстетической, или, по терминологии Р.Якобсона, поэтической функции. В.П.Григорьев в книге Поэтика слова определяет поэтический язык как «язык с установкой на творчество, а поскольку всякое творчество подлежит и эстетической оценке, это язык с установкой на эстетически значимое творчество».
Поэтический язык можно понимать и как тот или иной естественный язык, каким он предстает в определенном поэтическом произведении или совокупности таких произведений. В широком смысле этот термин относится к языку как поэзии, так и художественной прозы.
Разграничение обычного и поэтического языков, основанное на доминировании в них соответственно коммуникативной или поэтической функций, было предложено в начале 20 в. российскими учеными, входившими в Общество изучения поэтического языка (ОПОЯЗ). В дальнейшем оно было развито представителями Пражского лингвистического кружка. Я.Мукаржовский писал, что единственным постоянным признаком поэтического языка является его «эстетическая», или «поэтическая» функция, которую он вслед за Р.Якобсоном определял как «направленность поэтического выражения на само себя», хотя за поэтическим языком не отрицается и способность выполнять коммуникативную функцию, т.е. передавать некоторое сообщение о внешнем по отношению к тексту мире. Особенность поэтического языка состоит в том, что в нем могут наделяться смыслом любые языковые структуры (фонетические, словообразовательные, грамматические, ритмические), становящиеся тем самым своего рода материалом для построения новых эстетически значимых языковых объектов. Поэтому, в отличие от естественного языка, поэтический язык представляет собой «вторичную моделирующую систему» (в понимании Ю.М.Лотмана), в которой знак сам моделирует свое содержание. Поэтический язык как бы выставляет напоказ свою форму, предлагая адресату поэтического сообщения осознать либо интуитивно ощутить причины и следствия выбора именно такого (порой необычного или хотя бы неожиданного), а не какого-либо иного способа выражения; более того, и внешняя обыденность поэтического языка, которая иногда имеет место, сама воспринимается на фоне ожиданий необычности формы как особый эстетический прием.
Элементы, являющиеся в повседневном языке сугубо формальными, могут приобретать в поэтическом языке семантический характер, получая тем самым дополнительные значения. Так, для поэтического слова очень важна его звуковая сторона, поэтому и фонемы, являющиеся в языковой структуре лишь структурными средствами различения элементов более высокого уровня, морфем, в поэтическом языке могут становиться самостоятельными эстетическими знаками. К примеру, в строке современного поэта Бонифация Лукомникова
свет с ветвей – «ц» – цвет цветок веток
значимой является смена фонемы «с» на фонему «ц», в результате чего обе эти фонемы в поэтическом пространстве стиха морфологизируются и начинают восприниматься как значимые элементы, своеобразные «приставки» к корню вет- (каковыми они с точки зрения структуры русского языка не являются). В поэтическом языке, таким образом, важным становится понятие «внутренней формы слова» в том его понимании, которое было введено А.А.Потебней и развито Г.О.Винокуром: предполагается, что некоторое содержание может не иметь своей собственной отдельной звуковой формы, и поэтому в художественном тексте происходит его вторичная мотивация и этимологизация (которая может наслаиваться на первичную, если та присутствует). Так, в приведенной строке слова свет, цвет и цветок обретают своеобразную «поэтическую этимологию»: в них вычленяется квазикорень вет- со значением ‘источник природного, божественного’ (ср. значение «ветви» в Библии: Я есмь лоза, а вы ветви; Кто пребывает во Мне, и я в нем, тот приносит много плода (Ин 15,6)). У слова возникает «расщепленная референция» (Р.Якобсон): процесс обыденной референции (т.е. рутинного соотнесения слова с обозначаемыми им сущностями) приостанавливается, и происходит, говоря словами П.Рикёра, адресация к «глубоко укорененным возможностям реальности в той мере, в которой они отлучены от подлинных обстоятельств, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни».
В поэтическом языке пропадает однозначная связь между знаком и предметом, поскольку здесь изображение стремится именно к новизне, разовости, в случае чего могут возникать образования, не имеющие соответствия в действительности. Так, А.Ахматова удивлялась, откуда в стихотворении Царское село О.Мандельштама (Поедем в Царское село! / Свободны, ветрены и пьяны, / Там улыбаются уланы. ) появляются «уланы», которых «в Царском сроду не было, а были кирасиры и конвой». А появляются они исключительно благодаря звуковому повтору (Улыбаются уланы), который выводит нас в широкую область бессознательного, не имеющего подобия в обыкновенном языке.
Таким образом, в поэтическом языке создаются некие новые языковые структуры, в которых, следуя метафоре И.Бродского, «голос / старается удержать слова, взвизгнув, в пределах / смысла» (Из Альберта Эйнштейна), причем языковые знаки в поэтическом языке обнаруживают иконичность (ср. у И.Бродского и улица вдалеке сужается в букву «У»), которая позволяет прояснить процесс вторичной мотивации. В поэтических структурах возникают упорядоченности, не подразумеваемые структурой естественного языка, которые позволяют, по словам Ю.М.Лотмана, «отождествить в определенных отношениях внутритекстовые сегменты и рассматривать набор этих сегментов как одну или несколько парадигм».
Реальность таких вновь порождаемых парадигматических отношений доказывается прежде всего теми крайними случаями, когда при восприятии текста происходит восстановление некоторой потенциальной языковой формы, специально удаленной автором. Подобное наблюдаем, например, в тексте А.Вознесенского, в котором на основании аналогий реконструируется последовательность сол-, изъятая из текста и самим фактом такого изъятия объединяющая в одну поэтическую смысловую парадигму слова солнце, Солженицын, солдаты, соловей, которые в естественном языке парадигматически не связаны (причем строка со словом «солнце» отсылает, в свою очередь, к целой парадигме «черных солнц» О.Мандельштама). Ср.:
Черное нце несли на носилках.
Вы читали «В круге первом» женицына?
Маршировали даты.
Пели: «овей, овей, пташечка!»
Если в обыденном языке многозначность слова разрешается в речи в тех или иных контекстах (ср. классический пример Ю.Д.Апресяна: Хороший кондитер не жарит хворост на газовой плите, в котором неоднозначность почти всех входящих в него слов снимается за счет согласования их семантических признаков, см. также СЕМА;), то в поэтическом языке многозначность слов и грамматических форм составляет основу преодоления «расхожего смысла» и порождения нового, вскрывает «сверхсмысловую сущность» (Д.С.Лихачев) языковых единиц разных уровней. Так, к примеру, в строках Б.Пастернака из книги Сестра моя – жизнь
Здесь пресеклись рельсы городских трамваев.
Ветки отрывая,
Разбежится просек, по траве скользя.
существительное ветка выступает одновременно в обоих своих основных значениях: (1) ‘небольшой боковой отросток, побег дерева, кустарника или травянистого растения’; (2)’отдельная линия в системе железных дорог, отклоняющаяся в сторону от основного пути’, и в тексте происходит своего рода осцилляция между двумя этими значениями. Соответственно, и синтаксически связанный с этим словом глагол отрывать также начинает пониматься в нескольких смысловых планах (‘отделить рывком’ и ‘разлучить’), и новый смысл рождается благодаря «предикативной ассимиляции» (П.Рикёр), которая устраняет конфликт между семантической согласованностью и несогласованностью. Расщепление же на «божественный» и «обыденный» смысл «ветви-ветки» обнаруживается у Пастернака даже в одном предложении, в связи с чем в самой вертикальной структуре стиха выстраивается своя собственная парадигма этого слова-понятия и анаграммируется слово свет (об анаграмме см. ЗВУКОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ТЕКСТА):
Ты в ветре, веткой пробующем,
Не время ль птицам петь,
Намокшая воробышком
Сиреневая ветвь!
Подобные трансформации происходят и в сфере словообразования и грамматики. В поэтическом языке становится возможным смещение или, точнее, совмещение временных планов, ср. у И.Бродского Вчера наступило завтра, в три часа пополудни (Из Альберта Эйнштейна), что сам поэт объясняет в своих ранних стихах: И мы опять играем временами / в больших амфитеатрах одиночеств. Живем прошедшим, словно настоящим, / на будущее время непохожим. Параллельно в «парадигмах» поэтического текста появляются новые слова, мотивация которых рождается в синтагматике текста:
Снаружи темнеет, верней – синеет, точней – чернеет.
Деревья в окне отменяет, диван комнеет.
Очевидно, что такая мотивация также может быть «расщепленной»: так, глагол комнеет можно считать произведенным и от слова ком (‘становится похожим на ком’), и от слова комната (‘приобретает очертания комнаты’).
Образование новых слов в поэтическом языке может быть связано не только с процессами словообразовательной мотивации, но и – параллельно – с процессами совмещения грамматических категорий. К примеру, в других строках И.Бродского
И статуи стынут, хотя на дворе – бесстужев,
казненный потом декабрист, и настал январь.
в языковой форме бесстужев накладываются друг на друга категории «признаковости» и «предметности», «одушевленности» и «неодушевленности», она может восприниматься и как имя собственное (со слегка искаженным написанием), и как имя нарицательное, и как краткое прилагательное. Одновременно происходит наложение временных планов настоящего, прошедшего и «давно прошедшего» (плюсквамперфекта).
Мотивированным знаком в поэтическом языке может становиться и иностранное слово, особенно у поэтов-билингвов, каковым был И.Бродский:
Человек выживает, как фиш на песке, она
уползает в кусты и.
В данном случае англ. fish ‘рыба’, транслитерированное кириллицей, получает грамматическое оформление по типу своего русского эквивалента, который составляет часть русского фразеологизма как рыба на песке. Однако в образовании поэтического смысла могут участвовать и невербальные знаки (математические и графические), которые в структуре текста часто озвучиваются как слова: ср. у того же у Бродского:
звонок порождает в итоге скрипучее «просим,
просим»:
в прихожей вас обступают две старые цифры «8».
Грамматические же связи в поэтическом языке могут становиться недифференцированными, аморфными, чему способствует графика стиха – его вертикальный ряд и членение на строки (с паузой в конце), а также свобода в расстановке знаков препинания. Организующей доминантой в этом случае становится звукобуквенная организация начал и конец строк и вертикальных рядов, что мы видим в симметрично отраженном акростихе-посвящении поэту Г.Айги («йот» – распространенное название звука, обозначаемого в русском буквой «и краткое»):
Аве распетое А
Йотом небной дугоЙ
Глоссой золотом драГ
Истиной воль путИ
Следовательно, слова и грамматические формы приобретают в поэтическом языке динамичность как с точки зрения плана выражения, так и с точки зрения плана содержания, и при этом отражают всю сумму структурных отношений, нашедших лингвистическое и, шире, – знаковое выражение. Благодаря компрессии языкового смысла они обретают способность «выражать невыразимое», благодаря чему возрастает количество передаваемой ими информации и эта информация приобретает эстетический статус.
Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959
Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965
Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык. – В сб.: Пражский лингвистический кружок. Сборник статей. М., 1967
Якобсон Р. Лингвистика и поэтика. – В сб.: Структурализм: «за» и «против». М., 1975
Петер М. К вопросам семантики поэтического языка. – В сб.: Структура и семантика литературного текста. Будапешт, 1977
Григорьев В.П. Поэтика слова. На материале русской советской поэзии. М., 1979
Золян С.Т. Семантическая структура слова в поэтической речи. – Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и языка, т. 40, 1980, № 6
Сапорта С. Применение лингвистики в изучении поэтического языка. – Новое в зарубежной лингвистике, вып. 9. Лингвостилистика. М., 1980
Новиков Л.А. Искусство слова. М., 1992
Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. – В сб.: О поэтах и поэзии. СПб, 1996