Что такое политические тенденции
Что означают новые тренды в мировой политике
Сегодня, когда в Лондоне начинают обсуждать детали «жесткого» Brexit, а в Вашингтоне стартует первая рабочая неделя новой американской администрации, можно подвести некоторые итоги непростого для мировой политики 2016 года и задуматься о том, что стоит за складывающимися в ней новыми трендами.
Важнейший сигнал, посланный западными избирателями своим элитам, состоит в том, что они хотят перемен и требуют, чтобы их мнение было принято во внимание. «Неожиданные» голосования в Великобритании и США, рост влияния радикальных политических сил в Европе, все бóльшая поляризация общественного мнения являются ответом на превращение политики в «технологический» процесс, умаляющий традиционные демократические принципы. Остановимся на трех очевидных трендах, приведших к потрясениям в минувшем году и способных спровоцировать драматические события в нынешнем.
Большинство против меньшинств
Одной из важнейших причин того, что можно назвать «популистской мобилизацией», выступает изменившаяся субъектность электоральных процессов. На протяжении десятилетий демократия развивалась прежде всего в обществах, где врожденные особенности людей (раса, национальность, пол, религия, гендерные установки) считались заведомо менее значимыми, чем их отношение к наиболее существенным для жизни общества вопросам. Именно это позволяло политическим силам сменять друг друга у власти, не допуская ожесточения. Однако со временем, по мере роста как национального многообразия (которое во многом стало итогом глобализации), так и самоидентификации отдельных групп внутри общества (что отражало развитие концепции прав человека), развитые социумы структурировались и внутри наций выделялись устойчивые сообщества.
Однако есть такое обстоятельство, как количественные пропорции населения. Даже в сердце «плавильного котла», в США, белые сегодня составляют 72,4% населения, черные — 12,6%, а выходцы из Азии — 4,8% (латиноамериканцев 16,3%, но они не рассматриваются как самостоятельная раса). Кампания Демократической партии показала, что ориентация на меньшинства — проигрышная стратегия. И дело не только в цвете кожи. В тех же США сейчас считают себя христианами 70,6% жителей, иудеями — 1,9%, а мусульманами — 0,9%, но при этом на большей части продаваемого в магазинах мяса вы найдете пометку «халяль», а на большей части соков, консервов и иных товаров — «кошер». И как бы толерантны ни были потребители, не всем легко объяснить, почему они должны приобщаться к ценностям, к которым не имеют отношения. То же самое можно сказать о сексуальных меньшинствах, веганах и вегетарианцах, людях с избыточным весом и т.д., активно требующих для себя особых прав. На мой взгляд, итоги выборов в Америке показали: большинство хочет быть услышанным. И если те же демократы пренебрегут этим, конец ждет не Республиканскую (о чем многие говорили перед выборами), но как раз Демократическую партию.
Большинство — а с ним и центристские политики — должно вернуться на значимые роли в социальной жизни, иначе Запад столкнется с куда более серьезными потрясениями.
Интересы против принципов
Вторым фундаментальным основанием происшедшего стала «диктатура принципов», которая вошла в клинч с интересами широких слоев общества. Конечно, интеграция лучше разобщенности, а глобализация — автаркии, но стоит ли из-за первой отказываться от своих норм и законов, а из-за второй пассивно наблюдать, как пустеют твои индустриальные города? Это, собственно, были два важнейших вопроса, определивших итоги британского референдума и американских выборов. Как ни крути, экономики всех крупных стран остаются локальными (в США экспорт составляет 12,6% ВВП, в ЕС — 14,1% ВВП, в Японии — 17,9%), но при этом лидеры как бизнеса, так и политики в последние годы все активнее «продвигали» курс на снятие всех и всяческих барьеров на пути глобализации — торговой, финансовой, миграционной. Реакцией стали те результаты, которые мы увидели.
То же самое касается доктрины прав человека в самом широком смысле этого слова. Я, безусловно, убежден, что она сыграла выдающуюся цивилизаторскую роль, но сегодня ее принципы стали серьезно противоречить интересам жителей тех стран, которые поспособствовали ее распространению. Свобода передвижения священна, и, наверное, следует позволить гражданам одних стран жить и работать в других, но обязаны ли жители той или иной страны платить пособия беженцам из других стран или помимо даже работающих мигрантов принимать их родственников на основе права на воссоединение семьи? Право человека на жизнь священно, и этим руководствовался Евросоюз, принявший в 2015 году 1,32 млн прошений о предоставлении статуса беженца. Но как соотносятся права человека и права граждан на каждой конкретной территории, права политические и экономические? Этот вопрос стоит очень остро и наверняка окажется одним из определяющих на выборах во Франции и Германии в этом году.
Современные политики разучились честно общаться с избирателями на языке интересов, предпочитая отстаивать не их, а «принципы» и «ценности». Я убежден, что главной ценностью демократического общества является интерес его граждан, а защитой прав (как это прекрасно показала история тех же Америки и Европы) должны заниматься судьи. Если этот урок не будет усвоен, проблем станет больше.
Реальность против мифов
Третьим немаловажным обстоятельством является мифотворчество, которое стало имманентной чертой современной политики. В общественное сознание постоянно внедряются представления, безусловно выгодные определенной части элит или группам интересов, но в то же время далеко не вполне подтверждаемые на практике.
Самый распространенный миф — та же идея о необходимости миграции для «спасения» стареющих и вымирающих европейских обществ. Она стала таким общим местом, что в ходе серьезных дискуссий на нее никто не обращает внимания. Но разве Европа стоит перед угрозой депопуляции? По данным за 2015 год, средняя плотность населения в ЕС — 118 человек на 1 кв. км — в 3,4 раза больше, чем в США. Зачем постоянный приток мигрантов? Общества слишком старые? Но медианный возраст в том же ЕС — 42,7 года, тогда как в Японии — 46,9 года. При этом число родившихся за рубежом жителей Страны восходящего солнца не превышает 2%, в ЕС зашкаливает за 12%, но это Европа проигрывает Японии на многих глобальных рынках, а не наоборот.
Или взять экологию. Да, проблема глобального потепления, скорее всего, существует (хотя есть и много сомневающихся). Но стоит ли ради поддержания энергетических балансов увеличивать стоимость ресурсов именно в развитых странах, ограничивая себя в добыче топлива и тем самым взвинчивая цены на энергоносители, от которых выигрывают не особо демократические и уважающие права человека страны, от Ирана до Венесуэлы и от России до Саудовской Аравии? Может быть, Дональд Трамп совершенно прав, когда хочет позволить американской нефтяной и угольной отраслям совершить рывок, отменить запрет на строительство трубопровода KeystoneXL и демонтировать существенную часть «экологического наследия» Барака Обамы?
Не менее опасный миф — это представление о том, что «общество лучше знает, что нужно человеку», чем сам конкретный человек. Зарегулированность бизнеса в Евросоюзе, новые системы социального обеспечения, тот же Affordable Care Act в США — все это примеры того, что политики навязывают гражданам стандарты, которые продиктованы их представлениями о должном, но далеко не всегда выгодны не только обществу, но и самим «одариваемым». (Obamacare, например, требует существенных страховых платежей за полисы, предоставляющие намного худшие условия обслуживания, чем у большинства частных компаний.)
Не популизм, а демократия
Происходящее сегодня в развитом мире — это не популистская волна и тем более не второе издание фашизма, чем пугают нас многие алармисты. Это лишь переосмысление многих ранее сложившихся трендов и возвращение, как бы парадоксально это ни звучало, к основам демократии — системы, в которой миром правят постоянно изменяющиеся интересы, а группа, которая вчера была большинством, может завтра оказаться в меньшинстве. И если события прошлого года встречаются где-то с истерикой, это означает, что слишком многие политики забыли эту довольно-таки очевидную истину. Если они не вспомнят ее даже после нескольких напоминаний со стороны народа, что он ждет перемен, им придется уйти.
Общество
Политические тенденции
Политические тенденции на современном этапе связаны с проявлением последствий глобализации. С одной стороны – это глобальные проблемы, решение которых возможно только общемировыми усилиями.
С другой стороны – как причина, возникшего разлома мира на богатеющее и доминирующее меньшинство (развитые страны) и беднеющее большинство (развивающие страны). К влиятельной политической тенденции можно отнести направление международных отношений к многополярности с упрочнением новых центральных сил при снижении удельного веса США в международной экономике и политике. Наряду с этим без внимания не остается возрастающая роль энергетики, которая становится одной из главных составляющих мировой политики.
Политические тенденции характеризуются усилением влияния на общемировые процессы региональной политики. Географическая близость между государствами того или иного региона дополняется их некой схожестью внутренней и внешней политики. Происходящий рост влияния региональной политики на мировые процессы способствует превращению регионов в центры притяжения и экономической мощи.
Рассматривая политические тенденции, необходимо выделить четыре региона – Европейский, Азиатско-Тихоокеанский, Латиноамериканский, Соединенные Штаты Америки.
Европа является влиятельным субъектом формирования геополитических процессов. Это можно объяснить тем, что Европе удалось достигнуть такого уровня развития, когда внешняя и внутренняя политика отдельных европейских государств мало чем отличается друг от друга. С другой стороны, европейское влияние на международные процессы исходит из экономической силы этого региона. Политические тенденции европейского региона подразумевают политику Европейского Союза. Завершающим этапом в политической карьере для послевоенных политиков стал 2007 год. Уход из политики старого поколения вовсе не означал разлом фундаментальных подходов к разработке основных положений европейской политики. Политические платформы новых политиков по своей сути не отличаются друг от друга. Речь может идти лишь о разногласия в социальных программах и разногласиях в обществе.
Политические тенденции показательны при рассмотрении выборов во Франции в 2007 году, когда на пост президента баллотировались два кандидата – Николя Саркози и Сеголен Руаяль. Несмотря на идеологические разногласия, оба фигуранта были представителями политики «новой волны». Оба политика призывали к улучшению отношений с «восточными» странами акцентировали внимание на продвижение социальных программ, отодвигая на второй план международные отношения. После вступления на пост президента, Николя Саркози принимал решения в соответствии с этими двумя постулатами.
Политические тенденции проявились в принятых решениях во внешней политике: сформировать новый толчок к европейскому строительству путем замены Конституции Договором; улучшить франко-американские отношения; расширить свое влияние на участие в деятельности европейских организаций, в том числе НАТО; образование Средиземноморского союза и укрепление отношений с Африкой.
Политические тенденции в виде биполяризации политической платформы Европейского союза выражены показателями, которые говорят о том, что последнее время электорат отдает большинство голосов левоцентристским и правоцентристским партиям. Эта тенденция наблюдалась во Франции, Великобритании и других европейских странах. Политические тенденции к лево- правоцентристским политическим силам начинает напоминать биполярную политическую систему США. Именно такая расстановка политических сил обеспечивает постоянство внешнего и внутреннего политического курса.
Отличительной чертой Азиатско-Тихоокеанского региона является его разнообразие уровней развития отдельных государств, благосостояние народа, политических и экономических интересов. Несмотря на это можно выделить общие политические тенденции, относящиеся к отдельным субрегионам.
Политические тенденции субрегиональной политики заключаются в усилении политического и экономического влияния на весь Азиатско-Тихоокеанский регион в целом. Степень такого влияния зависит от многих факторов: состояние экономики, этнические и межгосударственные отношения, военный потенциал. Наиболее влиятельным можно назвать восточноазиатский субрегион, в котором находятся мощные в политическом и военном смысле государства, такие как Япония, Китай, Южная Корея. Политические тенденции в этом субрегионе заключаются в снижении уровня напряженности между лидерами этой политической арены – Японией и Китаем, а также улучшением отношений между КНДР и Республикой Корея. В болей степени возрастает тенденция увеличения роли Китая не только в субрегионе, но и во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе. Во внешнеэкономическом курсе КНДР акцентирует свое внимание с использования противоречий в системе международных отношений на обеспечение баланса интересов между всеми участниками.
Вторым по свое значимости является южноазиатский регион. Поскольку здесь проживает пятая часть населения планеты, основные политические тенденции связаны с решением вопросов социальной сферы.
Наиболее конфликтным и тормозящим позитивные процессы остается западноазиатский регион. Война в Афганистане и Ираке, конфликты между Израилем и Палестиной, нерешенность курдской проблемы, заставляет политиков и международные организации постоянно наблюдать за происходящими процессами в этом регионе.
Политические тенденции в Латиноамериканском регионе выражены ослаблением «левого течения», отказам от леворадикальных идей и возросшей популярности лево- и правоцентристских взглядов. Эти взаимосвязанные факторы определили общую тенденцию, которая проявилась в росте осознания политической элитой и всего населения стран региона на его значимость, как полноправного участника в экономической и политический жизни. За последние годы в Латиноамериканском регионе наблюдается сдвиг внутриполитических процессов в сторону неосоциолистических идей. Идеологической базой этого процесса является антилиберализм в экономике и антиамериканизм в политике. В основе этих постулатов лежат аргументы о негативных последствиях и социальных издержках «неолиберальной глобализации», реализованной в Латинской Америке под нажимом США. «Неолиберальная волна» по американскому сценарию накрыла страны Латинской Америки не одинаково. Наиболее показательны в этом плане Бразилия и Аргентина. Бывший президент Бразилии Энрике Кардозо, представитель правой социал-демократии проявил открытую сдержанность в реализации американского проекта «неолиберальной глобализации». Нынешний президент продолжает эту традицию. Политический курс Бразилии направлен на социальную ориентацию и субрегиональную интеграцию. Подобная ситуация сложилась и в Аргентине.
На примере Чили, можно рассмотреть крушение неолиберальных идей, где на протяжении десятилетий существовал режим Пиночета под покровительством США. Нынешние политики отошли от неолиберальных идей и устремились в направлении идей неосоциолизма.
Характеризуя «левое течение» в латиноамериканских странах, следует сказать, что лидеры этих государств так же как и другие признают демократию и не пользуются трудами Маркса, Энгельса и Ленина как руководством к действиям. Все современные латиноамериканские лидеры не выступают против рыночных отношений в экономике, и механизмы конкуренции воспринимаются ими как должное.
В настоящее время наблюдаются следующие мировые политические тенденции:
— Мировая политика развивается в сторону многополярности. Этот процесс усиливается в результате снижения роли международной значимости США. Возрастает влияние новых центров силы – Азиатско-Тихоокеанского региона, Европейского союза, заметно повышается роль Латинской Америки.
— На формирование и реализацию государственной и мировой политики влияют экономические факторы, в частности энергетические.
— Значимость военного потенциала значительно уменьшилась по сравнению с экономическим потенциалом.
— Роль международных организаций заметно снизилась в разрешении международных и этнических конфликтов.
Глобальные тенденции, тренды и мегатренды
Проблема однако в том, чтобы выделить среди всех этих трендов именно те, которые в наибольшей степени влияют на формирование ВПО, а не тенденции, существующие в мире, которые в принципе представляют собой содержание современной человеческой цивилизации. Необходимо найти ту золотую середину, которая обеспечит адекватный анализ ВПО, но не перенасытит его второстепенными аспектами. Так, например, безусловно необходимо выделить развитие наиболее важных технологий, представляющих основу для создания современных ВВСТ и управления ВС, но не перечислить все существующие тенденции, анализ влияния которых на формирование ВПО затруднен или вообще невозможен. Достаточно представить такие 400–500 тенденций, влияющих на другие факторы в 3-х группах, причем как положительно, так и отрицательно, чтобы понять трудность решения подобной задачи.
В этой связи можно сослаться, например, на работу авторов МГИМО МИД РФ « Мегатренды: Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке»[1], в которой исследуются такие тенденции. Авторы книги рассуждают о ключевых тенденциях развития мировой системы: транснационализации политической и экономической жизни государств, новых источниках международной нестабильности и изменении ее природы, этнических началах идентичности и их связи с конфликтностью, эволюции многонациональных государств, о «субъективном» в мировой политике, роли внешних сил в урегулировании внутриполитических проблем отдельных стран, соотношении материальных и нематериальных факторов международных отношений.
К сожалению, простой перечень таких тенденций не подходит для анализа их влияния на формирование ВПО в мире. Очевидно, что требуется рассмотреть по отдельности конкретное влияние каждой тенденции не только в целом на формирование ВПО, но и на отдельные факторы и группы факторов всей системы. Например, как влияет такая тенденция как глобализация:
В частности, они дают характеристику «глобального мира», выделяя «Основные направления эволюции современной миросистемы», среди которых они называют (иногда, на мой взгляд, не вполне обоснованно) следующие тенденции (тренды и мегатренды):
– Ускорение темпа социального развития.
– Кризис института глобального лидерства.
– «Ориентализация» мирового развития.
– Универсализация миграционных потоков.
– Инверсия фундаментальных ценностей: «свобода versus безопасность».
– Виртуализация общественно-политических отношений.
– Новая модель смены политической власти и управления в отдельных странах.
– Снижение степени защищенности человечества как такового.
К числу глобальных тенденций авторы относят и «Всемирный идейно-политический кризис», который, в свою очередь, делится на:
– Кризис «однополюсного» мировидения.
– Кризис неолиберальной модели глобализации.
– Кризис власти традиционной ««мировой элиты».
– Кризис идеи всесилия свободного рынка.
– Императивы нового сознания.
Государство-нация и исторические трансформации мирового устройства
Влияние конкретно-исторических особенностей института государства на характер господствующей международной системы.
Международная система эпохи Раннего модерна.
Международная система Среднего модерна.
Международная система Зрелого модерна.
Становление нового мирового порядка в 2010-х годах.
Мировое сообщество меняется.
Какие нормы нам нужны.
Возможно ли достижение консенсуса.
Роль государства в парадигме общественного развития в XXI веке.
Государство как исторический феномен.
Становление государства современного типа и экономическое развитие человечества.
Государства в условиях глобализации.
Глобальные проблемы и императив глобального регулирования.
Экономическая глобализация и конкуренция за мировое лидерство
Исторические этапы интернационализации.
Сущность, характер и противоречия современных процессов интернационализации.
Глобализация и перегруппировка сил в миросистеме.
Глобальные демографические и миграционные тренды.
Факторы глобальной миграции.
Новые характеристики глобальной миграции.
Последствия глобальной миграции для стран и регионов, посылающих и принимающих мигрантов.
Попытки и стратегии регулирования глобальной миграции.
Ключевые международно-политические проблемы и процессы международная интеграция в теоретическом дискурсе.
Истоки интеграционных концепций.
Опыт осмысления реальных интеграционных процессов.
Новые интеграционные теории.
Этноконфессиональная разнородность и анклавизация современных обществ.
Подходы к осмыслению.
Демографо-миграционные факторы этнокультурной разнородности мира.
Полиархия: новые приложения понятия.
Миграция и безопасность.
Формирование глобального рынка труда: международно-полити-ческие последствия.
Эволюция и современное лицо трудовой мобильности.
Взаимосвязь глобальной трудовой мобильности и мировой экономики.
Социальные аспекты и социальные последствия международной трудовой мобильности.
Этнокультурные эффекты глобальных миграционных потоков.
Современные конфликты и их особенности.
Библиографический контекст исследований конфликта.
Типология конфликтного поведения государств.
Практика управления современными международными конфликтами.
Ядерное сдерживание в современной мировой политике.
США после «холодной войны».
Россия после «холодной войны».
Концептуальные подвижки в стратегии других ядерных держав.
Фактор науки и технологий в международных взаимодействиях.
Научно-технологический прогресс и его влияние на современную систему международных отношений.
Экономическое измерение глобального инновационного процесса.
Вызовы и угрозы, связанные с научно-техническим прогрессом.
Международное научно-технологическое сотрудничество.
Построение глобального информационного общества и его влияние на мировую политику и безопасность.
Глобальная инновационная система: тенденции, свойства, эффекты
Мировые энергетические тренды.
Факторы изменений на энергетических рынках.
Сланцевые миражи и российская специфика.
Неопределенность – ведущий современный тренд на энергетических рынках.
Великие державы и региональные подсистемы
Феномен и параметры великодержавности в мировой политике XXI века.
Характеристики современной великой державы.
Россия и ее конкуренты в «Малой Евразии».
Соединенные Штаты и расширенный «клуб великих держав».
Институционализация региональных комплексов в Европе и Тихоокеанской Азии
Проблема эффективности в управлении европейским интеграционным пространством.
Структура интеграционного поля Тихоокеанской Азии.
Конфигурация лидерства в восточноазиатской подсистеме
Эволюция региональной ситуации в Восточной Азии: старые и новые лидеры.
Экономический расклад сил в регионе.
Военно-политические параметры региональной ситуации.
Современная внешнеполитическая стратегия КНР
Изменения международной среды и трансформация представлений Пекина о мире и своем месте в нем.
Новая ипостась Китая : «избирательно глобальная держава».
Сценарии эволюции межамериканского пространства.
Вашингтон уходит из Латинской Америки.
«Левый дрейф» в Латинской Америке и его геополитические последствия.
В поисках новой стратегии.
Новые игроки на латиноамериканском поле.
Международные отношения в постсоветском ареале.
Казус интеграции на постсоветском пространстве: факторы сближения и отталкивания.
Спектр внешнеполитических ориентаций новых независимых государств.
Внерегиональные игроки на постсоветском пространстве: элементы «расширения демократии».
«Новые политические пространства» в структуре междержавных противоречий.
Вопросы и рекомендации (разработаны в магистратуре МГИМО )
Тема 1. Акторы международных отношений. Понятие «актор». Понимание термина «актор» в теориях Б. Рассета, X. Старра, Ф. Брайара и М.–Р. Джалили. «Актор» – взаимодействующие общности. Всеобъемлющее понятие термина. Поведение общностей. Существо общности. Участники международных отношений. Типичные международные акторы. Иерархия между типами международных акторов.
Тема 2. Типы международных акторов. Типичные международные акторы: государства, международные организации и системы. Три типа международных акторов: национальный (суверенные государства), транснациональный (региональные международные организации: например, НАТО ) и универсальный (всемирные организации: например, ООН ). Транснациональные силы (например, мультинациональные фирмы, а также мировое общественное мнение) как акторы международных отношений. Потенциальные акторы (национально-освободительные движения, региональные и локальные общности: Европейский Совет коммун, Европейская Конференция местных органов власти). Подсистемы акторов (органы местной администрации, обладающие определенной автономией в международной сфере), транснациональные организации (кампания по производству микросхем «Европейские кремниевые структуры», существующая вне пределов государственной юрисдикции), когорты (этнические группы, церкви и т. п.), движения (7). Основные типы международных акторов: государства и межгосударственных (межправительственных) организаций.
Тема 3. Виды негосударственных акторов международных отношений. Межправительственные организации (МПО). Неправительственные организации (НПО). Транснациональные корпорации (ТНК) и другие общественные силы и движения, действующие на мировой арене. Возрастание роли и влияния негосударственных акторов.
Тема 5. Международные неправительственные организации (НПО). НПО – это нетерриториальные образования. Критерии характеристик НПО: международный характер состава и целей; частный характер учредительства; добровольный характер деятельности. «Новые акторы» (М. –К. Смуц), «акторы вне суверенитета» ( Ц. Розенау ), «транснациональные силы» ( М. Мерль ), «транснациональные организации» (Ш. Зоргбиб) и т. п. Узкое и расширительное понимание НПО. Негосударственные институты и индивиды нескольких стран: религиозные организации (Экуменический Совет Церквей), организации ученых (Пагоушское Движение); спортивные ( ФИФА ), профсоюзные ( МФП ), правовые ( Международная Амнистия ) и т. п. организации, объединения, учреждения и ассоциации. «НПО» включает три вида организаций или институтов: «силы общественного мнения», «частные транснациональные власти», «ассоциации государств производителей». Транснациональные корпорации (ТНК). Противоречивый характер ТНК. Экспортно-импортная и инвестиционная деятельность ТНК. Экономические процессы, контролируемые ТНК. Автономия ТНК в решениях и деятельности. Функциональное и институциональное международное сотрудничество.