Что такое праславянский язык когда он существовал
Понятие о праславянском языке
Праславянский язык — праязык, от которого произошли славянские языки. Никаких письменных памятников праславянского языка не существует, поэтому язык был восстановлен на основании сравнения достоверно засвидетельствованных славянских и других индоевропейских языков.
Праславянский язык — праязык, от которого произошли славянские языки. Никаких письменных памятников праславянского языка не существует, поэтому язык был восстановлен на основании сравнения достоверно засвидетельствованных славянских и других индоевропейских языков.
Праславянский язык не являлся чем-то статичным, он изменялся во времени и его формы можно реконструировать по-разному, в зависимости от выбранного хронологического среза.
Праславянский язык являлся потомком праиндоевропейского. Существует гипотеза, согласно которой прабалты и праславяне пережили период общности, и реконструируется прабалтославянский язык, который позднее распался на праславянский и прабалтийский.
Некоторыми исследователями для обозначения праславянского языка также применяется синонимичный термин «общеславянский язык» (фр. slave commune, англ. Common Slavic, нем. Gemeinslavisch, хорв. opceslavenski) или «славянский язык-основа», последний впрочем признаётся неудобным и громоздким по причине невозможности образовать от него прилагательное.
Первые упоминания названия «славяне» в форме «склавины» (др.-греч. Σκλ?βηνοι, Σκλα?ηνοι, Σκλ?βινοι и лат. SCLAVENI, SCLAVINIAE) учёные относят к VI веку н. э. (в трудах Псевдо-Кесария, Прокопия Кесарийского и Иордана).
Ряд исследователей (М. В. Ломоносов, П. Й. Шафарик, И. Е. Забелин, Д. А. Мачинский, М. А. Тиханова) высказали мнение о тождестве упоминавшегося в «Руководстве по географии» Клавдия Птолемея племени «ставаны» Σταυανο? славянам, при этом согласно О. Н. Трубачёву термин «ставаны» — калька с самоназвания славян (индоиранск. *stavana- означает «хвалимый»), а это удревняет первое упоминание славян до II века н. э.
Особенности праславянского языка:
История языка
Характер балто-славянских языковых отношений долгое время является предметом дискуссий в научном мире. Балтийские и славянские языки объединяет большое количество сходств на всех уровнях языка. Это заставило А. Шлейхера постулировать существование прабалтославянского языка, который распался на праславянский и прабалтийский. Этой же позиции придерживались К. Бругманн, Ф. Ф. Фортунатов, А. А. Шахматов, Е. Курилович, А. Вайан, Я. Отрембский, Вл. Георгиев и др. А. Мейе, напротив, полагал, что сходства между славянскими и балтийскими языками вызваны независимым параллельным развитием, а прабалтославянского языка не существовало. Того же мнения были И. А. Бодуэн де Куртенэ и Хр. Ш. Станг. Я. М. Розвадовский предложил схему, согласно которой, за периодом балто-славянского единства (III тысячелетие до н. э.) последовала эпоха независимого развития (II—I тысячелетия до н. э.), которую сменил период нового сближения (с начала нашей эры по настоящий момент). Я. Эндзелинс считал, что после распада праиндоевропейского языка праславянский и прабалтийский языки развивались независимо, а потом пережили период сближения. Согласно гипотезе В. Н. Топорова и Вяч. Вс. Иванова, праславянский представляет собой развитие периферийного балтийского диалекта. Позднее В. Н. Топоров высказал убеждение, что «праславянский — это поздняя филиация не просто балтийских, а именно прусских диалектов».
Лексика праславянского языка
Большая часть праславянской лексики — исконная, унаследованная из праиндоевропейского языка. Однако длительное соседство с неславянскими народами наложило свой отпечаток на словарный состав праславянского языка. В праславянском имеются заимствования из иранских, кельтских, германских, тюркских, латинского и греческого языков. Вероятно, были заимствования из балтийских языков (однако их сложно выделить из-за того, что в случае со славянскими и балтийскими языками часто бывает трудно отличить заимствованные слова от исконно родственных) и, возможно, из фракийского (их сложно выделить из-за того, что о фракийском языке известно крайне мало).
К идее полной реконструкции праславянского языкового фонда в 60—70-е годы XX века независимо друг от друга пришли слависты трёх стран: в России c 1974 года издается многотомный «Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд», лексический объём которого по предварительным оценкам должен составить до 20 тысяч слов; в Польше не завершён аналогичный проект — «Праславянский словарь» (польск. Slownik Praslowianski), издаваемый также с 1974 года, и значительно отстающий от российского, а в Чехословакии с 1973 по 1980 годы издавался, но так и не закончен «Этимологический словарь славянских языков. Грамматические слова и местоимения» (чеш. Etymologický slovník slovanských jazyku. Slova gramatická a zájmena). В 2008 году в серии Лейденских индоевропейских этимологических словарей вышел «Этимологический словарь славянской исконной лексики» (англ. Etymological dictionary of the Slavic Inherited Lexicon) Р. Дерксена, в значительной степени основанный на ранее изданных праславянских словарях, но не вторичен по отношению к ним, вместе с тем содержащий лишь информацию схематического характера, соотносящий праславянские лексемы с соответствующими праиндоевропейскими корнями, а также не уделяющий внимания словобразовательным процессам реконструируемого фонда.
Значительную часть словарного состава современных славянских языков составляет праславянское наследие. По подсчётам польского лингвиста Т. Лер-Сплавинского, около четверти лексикона образованного поляка — праславянского происхождения.
23.02.2016, 12100 просмотров.
Праславянский, старославянский, древнерусский: как не запутаться в языках и терминах
Со школьных лет все мы знаем, что русский язык относится к восточной ветви славянской группы индоевропейской языковой семьи. А какое место в генеалогической классификации занимают праславянский, старославянский и древнерусский языки?
1. Праславянский (он же общеславянский, праславянский язык-основа) – древнейший в этом ряду. Он сложился в результате объединения и развития группы диалектов праиндоевропейского языка приблизительно во втором – середине первого тысячелетия до нашей эры. Праславянский является предком всех славянских языков и гипотетически восстанавливается на основе их сравнительно-исторического изучения. Современные славянские языки имеют очень много общего между собой; путем сравнения их и других родственных языков лингвисты восстанавливают облик слов языка-предка. При этом все реконструированные слова носят предположительный характер, поскольку праславянский язык не зафиксирован в письменных памятниках. Не сохранилось ни одной книги или надписи, в которой он был бы отражен.
Восстановленные праславянские слова принято записывать латинскими буквами и ставить впереди астериск. Этот знак в виде звездочки указывает на то, что слово реконструировано. Примеры:
*golva – голова, *zemja – земля, *mogti – мочь (глагол).
На праславянском языке говорили племена, названные в трудах европейских историков VI века антами, венедами и склавинами.
О том, что у всех славян был когда-то единый язык, говорится и в древнейшей русской летописи – «Повести временных лет».
Специалисты в области сравнительно-исторического языкознания уже давно обратили внимание на значительное сходство славянских и балтийских языков (до наших дней из этой группы дошли латышский и литовский языки). Факт сходства объясняется по-разному, и к единому мнению ученые пока не пришли. Одна из гипотез предполагает, что из праиндоевропейского языка сначала выделился прабалтославянский (протославянский) язык, в дальнейшем распавшийся на прабалтийский и праславянский. Другие исследователи считают, что праславянский образовался непосредственно от праиндоевропейского, но в течение долгого времени развивался в тесном соседстве с прабалтийским языком.
Праславянский язык просуществовал длительное время (по разным оценкам, от одной до двух тысяч лет). В результате обширного расселения славянских племен и усиливающегося обособления их диалектов он распался на отдельные языки, и началось образование восточной, западной и южной ветвей славянской языковой группы. Распад праславянского языка, по мнению большинства ученых, произошел в V – VII веках нашей эры.
2. Древнерусский язык, он же восточнославянский, образовался в результате этого распада. Язык восточнославянских племен, язык Киевской Руси… Он просуществовал до XIV века и стал предком русского, украинского и белорусского языков, т. е. всей восточной ветви славянской языковой группы.
Иногда люди, которые только начали изучать историю русского языка, путают древнерусский со старославянским, считают эти термины синонимами. Но такое мнение ошибочно. Древнерусский и старославянский – разные языки, хотя и родственные друг другу.
3. Старославянский язык относится к южной ветви, а не к восточной; он ближе к болгарскому и македонскому языкам, нежели к русскому. Это книжный язык, мертвый с самого начала своей истории.
Старославянский был создан в середине IX века как язык, на который переводились для славян греческие богослужебные книги. В его основе – один из македонских диалектов древнеболгарского языка. На этом диалекте говорило славянское население в окрестностях Солуни, родного города Кирилла и Мефодия. Как все мы помним, эти братья были проповедниками, изобретателями славянской письменности и переводчиками греческих церковных книг на славянский язык. Кирилл хорошо знал солунский диалект, поэтому использовал его для перевода. Но нельзя сказать, что старославянский язык представляет собой простую запись этого диалекта. Нет, в результате деятельности Кирилла, Мефодия и их последователей возник, по сути, новый славянский язык. Книжный, литературно обработанный, отразивший в себе многие достижения высокоразвитого греческого языка. Благодаря этому старославянский уже в самых ранних известных нам текстах имеет очень богатую лексику, развитый синтаксис, хорошо проработанную стилистику.
Он использовался как язык церкви разными славянскими народами и неизбежно впитывал в себя некоторые черты их родных, живых языков. Эти местные разновидности старославянского называются церковнославянским языком в том или ином изводе. Так, можно говорить о церковнославянских текстах, написанных в русском, сербском, моравско-чешском и других изводах.
С течением времени стали появляться и светские тексты на старославянском языке, но все же основная его сфера – богослужебная.
Старославянский оказал значительное влияние на многие славянские языки. Кроме того, он представляет особую ценность для исследователей в области сравнительно-исторического языкознания, поскольку является самым ранним славянским языком, зафиксированным в письменных памятниках.
Упрощенная схема происхождения славянских языков представлена на рисунке.
Праславянский язык: что это такое и как можно изучать его в отсутствие письменных источников
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Как начали изучать общий для всех славян древний язык
Несмотря на то, что изучение этого предшественника славянских языков началось сравнительно недавно, лексическое, фонетическое и грамматическое сходство элементов речи группы народов было очевидно всегда: и сейчас носитель русского языка относительно легко объяснится с говорящим по-болгарски или по-польски, не говоря о представителях еще более близких культур – белорусской и украинской. К слову, ни в одной другой языковой группе не наблюдается такой выраженной общности.
Отсюда и заключение – у множества славянских языков когда-то в прошлом был «общий предок», тот самый «корень», из которого выросли и продолжают развиваться новые «ветви». Лингвисты назвали этот язык праславянским. Первое описание его дал в 1858 году немецкий филолог Август Шлейхер в своей статье «Краткий очерк истории славянских языков».
Остается дискуссионным вопрос о том, где жили те самые носители праславянского языка – очевидно, это была сравнительно небольшая территория. Разные ученые предлагают в качестве родины и восточную часть Европы, и центральную, и даже западную – берега реки Вислы. Что касается временных рамок, в которые можно уместить существование живого праславянского языка, они определяются как период с II – I тысячелетия до н.э. до V века новой, когда начались активные миграционные процессы в Европе, а кочевые племена не только вынуждали славян переселяться, но и оказывали влияние на их язык, способствовали появлению все новых диалектов.
Немного о праславянском
Что же известно о праславянском языке? Прежде всего – точно установлено, что он действительно существовал. То есть когда-то внутри некой многочисленной группы людей все могли говорить «по-праславянски» и все понимали друг друга. Это было задолго до появления государства – в тот период славянской истории жизнь строилась на родоплеменных отношениях.
Можно с уверенностью утверждать, что носители праславянского языка не жили на морском берегу – об этом говорит тот факт, что их лексика не содержала «морских» терминов. Есть возможность составить картину быта тех людей, используя в качестве отдельных «пазлов» слова «сноп», «солома», «овес», «зерно», «сыр», «сметана», «секира», «лук», «веретено» и множество других. Благодаря исследованиям филологов, которые находят закономерности при анализе многочисленных словоформ, появляется не меньше информации о жизни предков-славян, чем из данных археологических раскопок.
Праславянский язык не возник на ровном месте, сам по себе. Он стал производным от праиндоевропейского, к которому восходят все языки индоевропейской семьи. Большая часть слов общего славянского языка пришла оттуда – например, «дом», «жена», «снег», неизменными остались и многие особенности словообразования, сохранились падежи. Некоторые исследователи убеждены и в том, что существовал когда-то прабалтославянский язык, позже распавшийся на две большие отдельные ветви.
Но в те века, что праславянский существовал как единый язык, он не был неизменным: уже тогда он обогащался заимствованиями, которые обеспечивало общение с другими народами. Так, например, из кельтского были переняты слова «слуга», «свекровь», «кров», а иранский язык дал праславянскому «бог» и «топор». Прагерманцы подарили слова «князь», «витязь», «церковь», от готов праславяне переняли «блюдо», «хлеб», «вино». Много лексем пришло из западногерманских языков – это, например, «король», «изба», «монах». Заимствовались, кроме этого, и слова из греческого и латинского языков.
Во что превратился со временем праславянский язык
Начало завершения истории праславянского языка относят к пятому веку новой эры. Тогда усиливались процессы появления новых диалектов, и спустя несколько веков тот язык, на котором говорили славяне, уже нельзя было считать единым. К концу первого тысячелетия он распался на западнославянскую, восточнославянскую и южнославянскую ветви. Среди существующих и теперь языков к первой группе относятся чешский, словацкий и польский, ко второй – русский, белорусский и украинский, а среди составляющих третью группу – болгарский, македонский, словенский.
Сам феномен праславянского языка, закономерности его развития, влияние на другие языки были предметом интереса ученых XX века и продолжают оставаться в фокусе современных филологов. Формирование и дополнение праславянского словаря ведется постоянно, благодаря исследованию, сравнению огромного количества слов. Среди ученых продолжаются дискуссии относительно и географических, и временных рамок, в которых существовал и развивался праславянский язык.
Наверное, следует согласиться с тем предположением, что, окажись современный носитель русского языка перед представителем славянского племени, жившим тысячу-другую лет тому назад, он, бесспорно, смог бы объясниться и быть понятым. Пусть даже и жизнь изменилась до неузнаваемости, а грани между языковыми семьями стали куда тоньше.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Что мы знаем о прародителе славянского языка
А вы знали, что ранее в разговоре использовался праславянский язык? Именно он лёг в основу всех славянских языков и даже диалектов.
Иногда его упоминают как праязык. И он также стал фундаментом для восточнославянских, южнославянских, западнославянских. Так же и мёртвые языки корнями уходят в праславянский.
История праславянского языка
Давным давно (как принято начинать сказочные истории, хотя у нас не сказка, а явь) существовала группа славянских племен. Их связывало не многое, но среди общего были происхождение и близость племенных диалектов.
Поскольку праславянский язык был общим разговорным языком для всех славян, его нередко называют также общеславянским. Языковеды отдают предпочтение для его обозначения термину «праславянский язык».
Праславянского народа как такового не существовало, представители разных племен говорили на разных диалектах. Существует предположение, что славянский праязык отделился от других индоевропейских языков.
И это происходило примерно 2 тыс. лет до н.э. Начал он распадаться где-то около III ст. н. э.
Таким образом, эпоха существования славянского праязыка должна длиться около 2,5 тыс. лет.
Но существует и другая версия временного использования праславянского языка.
И периодизация истории праславянского языка определяется на основе сравнительно-исторического метода, суть которого состоит в сопоставлении фактов и явлений славянских языков с соответствующими явлениями других родственных (индоевропейских) и неродственных языков.
Как нижняя, так и верхняя граница периода устанавливается не в абсолютных числах, а только в терминах относительной хронологии. Большинство славистов датируют распад славянского единства в VІ-VІІ вв.
Распад праславянского языка и периодизация по Ф.П. Филину
Как утверждает Ф.П.Филин, «распад праславянского этноязыковой единства совпал с разложением родового строя, зарождением классовых различий, возникновением первоначальных государственных образований».
Окончательно праславянский праязык отделился от других индоевропейских языков примерно 2,5-3 тыс. лет до н.э., а процесс его распада наиболее активно происходил в III – V вв. н.э. Следовательно, период существования праславянского языка длился около 3 тыс. лет.
П.Филин предлагает условно делить историю праславянского языка на три периода: ранний, средний, поздний.
Ранний период длится от образования праславянского языка до конца старой эры. Этот период характеризуется ослаблением лабиализации гласных, превращением фонетических чередований в грамматические.
Средний период ориентировочно длился с конца 1 тыс. до н. э. до 3-5 веков н.э., для этого времени была характерна палатализация согласных, действовал закон открытого состава.
Поздний период, который длился до VII в., ознаменовался распадом праславянского языка на отдельные языки.
Вообще насчитывается до двух тысяч слов праславянского происхождения. Это названия людей по родством – муж, сват, невестка, отчим; названия частей тела – лоб, рот, шея; названия животных – медведь, жук, растений – пшеница, крапива, малина, ежевика; названия предметов и явлений природы – буря, вихрь, поток и тому подобное.
Периодизация праязыка по М. Трубецкому
М. Трубецкой в истории праславянского языка выделял три периода:
а) протословянский, по которому праславянский язык был еще диалектом индоевропейского праязыка и имел тесные связи с другими диалектами;
б) самостоятельного развития праславянского языка, который длился от момента его становления до диалектного членения;
в) диалектной дифференциации праславянского языка.
К сожалению, данная классификация дает только схему без конкретного материала.
Другие исследования праязыка
Голландский ученый Н. Ван-Вейк в основу периодизации положил фонетическую структуру. Опираясь на закон восходящей звучности, он рассматривал историю праславянского языка по двум периодам: ранний (длился 2 тыс. лет, был консервативным) и поздний (длился 2-3 века, но был богат на изменения, а именно монофтонгизацию, изменения в группах согласных, утрата конечных согласных).
Словинец Р. Нахтигал основным критерием периодизации считает закон восходящей сонорности. Он выделяет доисторический (действовал закон открытого слога), исторический периоды.
С.Бернштейн доказывает, что первым очевидным признаком его распада было появление диалектных особенностей.
Индоевропейские истоки Праславянского языка и этногенез
Этногенез и культура древнейших славян.
Лингвистические исследования
Олег Николаевич Трубачев
Часть I
ЭТНОГЕНЕЗ СЛАВЯН И ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ ПРОБЛЕМА
ГЛАВА 3
Нет ничего удивительного в том, что исследование особо сложной проблемы этногенеза славян в наше время синтеза наук протекает в духе острой дискуссии и пересмотра очень многого из того, что сделано предшественниками. Тем выше наша благодарность классикам славяноведения — именно тем из них, с которыми пришлось коренным образом разойтись по основным положениям, потому что, перечитывая их труды, мы встречаем мысли, покоряющие нас глубиной и верностью видения именно в современных аспектах науки:
«… не существует народа, происхождение и генезис которого удалось бы в достаточной степени выяснить на основании непосредственно сохранившихся исторических источников» [1, с. 5].
«... Этнографические факты констатируют, что уже в «первобытных» условиях жизни и даже при очень редкой заселённости взаимное перекрещивание культурных влияний было очень сильным либо благодаря интенсивному обмену культурными ценностями посредством примитивной, но порой удивительно интенсивной меновой торговли, либо благодаря постоянным войнам, приводившим к обмену женщинами…» [2, с. 13].
Этими высказываниями польских зачинателей науки об этногенезе славян я хотел бы продолжить своё рассмотрение проблемы, начатое в предыдущих главах (см. также [3, 4]). Прошли годы с начала первых моих публикаций на эту тему, которые принесли новую литературу и новую пищу для размышлений. Думаю, будет естественно, если в нижеследующем изложении я попытаюсь отразить некоторый первоначальный дискуссионный обмен мнениями, в частности — на «круглом столе» по этногенезу славян, времен IX Международного съезда славистов в Киеве (сентябрь 1983 г.) и даже — наиболее интересные места из тогдашней переписки с друзьями.
Итак, мы уже обращали внимание на бесспорное древнее знакомство славян с (Средним) Дунаем, на методологическую уязвимость традиционных разысканий о прародине славян, под которой в них неоправданно понималось первоначально ограниченное стабильное пространство, будто бы обязательно свободное от других этносов и первоначально бездиалектное; самоограничение исследователей внутренней реконструкцией приводило к воссозданию «непротиворечивой» модели праязыка, по-видимому, весьма отдаленной от реального, некогда живого праславянского языка с внутренним диалектным членением и собственными индоевропейскими истоками, что весьма затемнялось разнообразными балто-славянскими теориями, в том числе той из них, по которой праславянская языковая модель производна от балтийской.
Широкое понимание сложного пути праславянского не совместимо, как мы думаем, с этой концепцией, и, кажется, только такое понимание обеспечивает адекватное рассмотрение динамичных, самобытных судеб древних носителей славянских, балтийских, а также других индоевропейских диалектов, что и было изложено нами кратко, но на конкретных данных этимологии, изоглосс (балто-фракийских, славяно-италийских, славяно-иллирийских, славяно-кельтских, лигурийско-балтийских, славяно-балтийских). В проблему праславянского ареала и лингвоэтногенеза нами намеренно был включен вопрос о праиндоевропейском ареале с характерной для последнего древней гидронимией. Речь шла о Центральной Европе и бассейне Среднего Дуная и в одном, и в другом случае. Размытые границы и сильные ранние иррадиации в сторону периферий признавались нами как характерные особенности древнего языкового и этнического ареала славян в Европе.
ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ИСТОКИ ПРАСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА И ЭТНОГЕНЕЗА
В настоящей главе из всего этого комплекса достаточно актуальных вопросов я намерен выделить наиболее общий и актуальный. Таким является (в чем, я думаю, со мной согласятся) вопрос об индоевропейских истоках праславянского языка и славянского этногенеза. Речь идёт, таким образом, об истории языка и — через его посредство — об истории носителей языка. Известно, что применительно к дальним эпохам в этом вопросе основная «тяжесть доказательства» возлагается на языкознание; это признаётся не только лингвистами и, между прочим, не только относительно дальних эпох, так, например, замеченная диспропорция между реконструируемой развитой праславянской терминологией (и, без сомнения, стоявшей за ней сложной социальной организацией и культурой) и примитивными представлениями письменной истории времён конца античности и раннего средневековья заставляет также современных историков решительно отдать предпочтение косвенным (реконструированным) данным языкознания перед прямыми, но скудными или даже превратными, пристрастными данными из исторических источников [5].
Карпато-Дунайская котловина и Днепр
СВИДЕТЕЛЬСТВА АРХЕОЛОГИИ
Такая глубинно историческая дисциплина, как археология, тоже далеко не всегда даёт однозначные ответы. Ср. тот факт, что общей, единой индоевропейской археологической культуры не существовало [6; 7, с. 87]. По мнению ряда археологов, оказывается, не существует и единой достоверно славянской материальной культуры, которая была бы древнее VI в. н.э., когда появляются памятники так называемого пражского типа [8; 9]. Пессимистично заключение археологии относительно непрерывной культурной преемственности, вернее — её отсутствия в Карпатско-Дунайской котловине, поскольку, оказывается, уже для VIII-IX вв. не могут назвать в этой области ни одной культуры, которая бы уходила корнями в римскую эпоху [10].
Есть и противоречивые суждения, исходящие, к тому же, от авторитетов. Так, сторонников теории балто-славянского единства (которых, правда, сейчас осталось не так много) должно огорчать заявление такого археолога, как Костшевский, что
«с археологической точки зрения нахождение такой культуры, которая могла бы представлять ещё не разделённых предков балтов и славян, до сих пор невозможно, и, если бы достаточно было опереться только на исторические данные, то нужно бы было признать, что настоящей эпохи балто-славянской языковой общности никогда не существовало» [цит. по 11].
Впрочем, приверженцев этой теории может утешить противоположное мнение другого археолога — В. Хенселя, который выступил на I 
Международном съезде по славянской археологии с докладом «Балто-славянская культурная археологическая общность», где он прямо утверждает, что «археологические источники не противоречат возможности балто-славянской общности», и даже датирует эту общность временем с 1800 по 1200 гг. до н.э., видя в ней часть ареала шнуровой керамики [12].
Очевидно, не следует спешить с общими выводами на базе археологических свидетельств, во всяком случае не стоит толковать их прямолинейно, и это пожелание мы просили бы расценивать как проявление нашей оппозиции против всякой прямолинейности в целом (ср. об этом также ниже). Археология добилась огромных успехов, и несправедливо говорить, что её материалы немы; напротив, они слишком многозначны. Обычно говорят, что археология превосходит лингвистику точностью датировок, но это верно далеко не всегда, и сами археологи признают, что основой их датирования все-таки служит не столько стратиграфия (залегание объекта в определенных слоях, куда он мог попасть в принципе и случайно), а типология формы и материала, т.е. та же относительная хронология, что и в лингвистике. Абсолютно точных дат ждут от радиоуглеродного анализа, но и их абсолютность также признается нередко спорной. Наконец, знамением современной науки является и то, что в археологии тоже практически заговорили о «диалектологии» в смысле неоднородности древних культур, и как раз в этом последнем пункте сказывается наиболее плодотворно обмен идеями между современным языкознанием и современной археологией.
Именно поэтому, например, вопрос «когда появился праславянский язык?» следует признать некорректным, на него наша наука никогда не сможет точно и однозначно ответить, как бы ни утончались её методы (неслучайно, что и на киевском съезде славистов — в докладе В.К. Журавлева — вновь говорилось о нелингвистическом характере абсолютной хронологии, а прогресс лингвистических знаний связывался с относительной хронологией как отражающей внутренние взаимосвязи). Не буду говорить об этом подробно, но всякие утверждения об обособлении праславянского с точностью до века или до года (например, с 500 г. до н.э.), с моей точки зрения, представляются беспредметными. Подобной «точности» ответа, в сущности — мнимой, не надо требовать от нашей науки. Ссылки на опыт археологов в указанном выше смысле тоже не вполне правомерны. Археологи, как уже сказано, сами оперируют типологической классификацией и хронологией, а их абсолютная хронология производна от типологии. Правда, когда я высказал это мнение на уже упоминавшемся «круглом столе» по этногенезу славян (Киев, 12 сент. 1983 г.), выступивший затем археолог В.В. Седов возразил, что археологические датировки достигают большой степени точности и бесспорности; для примера он сослался на абсолютные датировки зарубинецкой культуры, и всё же думается, что значительное количество археологических датировок, подаваемых как абсолютные, сохраняет спорность.
Попутно замечу, что не обоснованы упования на лексикостатистику Сводеша и его продолжателей, оперирующую куцым списком из 200 или 100 основных слов и совершенно не доказанным тезисом о равномерности их убывания во всех языках, на чём построены вычисления лексикостатистикой дат «распада» праязыков. Языки и их лексика развиваются неравномерно, в этом их самобытность и прелесть. И все же жадный интерес — особенно молодых — читателей и слушателей (как на том, IX, съезде), которые уверены, что «начало праславянского языка будет найдено», вынуждает нас возвращаться к рассмотрению вопроса, «когда появился праславянский язык?»
С другой стороны, я заметил, что всякое принципиальное углубление славянской языковой хронологии, акцентирование индоевропейских истоков праславянского конфузит и опытных, и молодых лингвистов, привыкших думать иначе. К сожалению, умами многих исследователей ещё владеет психология привычки поздно датировать всё собственно славянское в языке и культуре. Этой психологии отдавали дань и некоторые участники киевского съезда славистов. Например, словацкие археологи Б. Хроповский и П. Шальковский явно не сочувствуют попыткам «искать славян в глубокой древности» [13]. Для югославского лингвиста Д. Брозовича праславянский «моложе других праязыков» [14]. В дискуссионном выступлении В.Н. Чекмана был выдвинут тезис о праславянском как новом, недавно родившемся языке; в письменном сообщении Г. Лиминга (Великобритания) «Некоторые проблемы сравнительной славянской лексикологии» праславянский тоже фигурирует «не как прямой наследник (индоевропейского. — О.Т.), а как совершенно новое целое» [15].
Ф. Копечный, ознакомившись с моим «Языкознанием и этногенезом славян» [3, 4], написал мне тогда же, вскоре, три письма; я позволю себе процитировать отдельные места из его письма от 10 июля 1983 г. Он называет это чтение волнующим, однако делится со мной своими несогласиями:
«Вряд ли можно говорить в III тысячелетии до н.э. или даже раньше о славянах, германцах, балтах и т.п.; но я знаю, что Вы под этими названиями понимаете их предков. Для меня славяне и праславянский начинается монофтонгизацией дифтонгов, т.е. — скажем — началом VII ст. н.э.»
Ясно, что мы с покойным Францем Францевичем видели по-разному некоторые вещи, причем устами Ф. Копечного говорит лингвист starej daty, как сказали бы поляки. Я вообще не считаю возможным ставить вопрос о появлении славянского в зависимость от такой фонетической особенности, как монофтонгизация, хотя сам тоже занимаюсь реконструкцией праславянского языка эпохи проведенной монофтонгизации дифтонгов в нашем Этимологическом словаре славянских языков. Однако для меня это лишь удобная форма, наиболее близкая к ранней письменной фиксации, но не точка отсчёта. Иначе, рассуждая логично, мы, пожалуй, должны будем снова перестать называть чешский язык славянским с того момента, как в нём «опять» дифтонгизировались монофтонги в определенных условиях. Этот пример показывает нам относительность якобы строгих фонетических критериев, помогает понять, что методика, преувеличенно опирающаяся на эти критерии, может оказаться недостаточно тонкой в вопросах лингво- и этногенеза, для которых требуются более широкие и гибкие категории и допущения (последнее касается в немалой степени и терминологического содержания этнонимов, традиционно употребляемых в этногенетических исследованиях). Когда я огласил в устном докладе на съезде славистов в Киеве слова Ф. Копечного и свои мысли по этому поводу, то во время обсуждения мне возразили, что Ф. Копечный «наверное, так не думал», впрочем, едва ли я понял Ф. Копечного менее точно, чем выступавший дискутант (Г.А. Хабургаев), который в своём выступлении явно преувеличил возможности «стадиальной» концепции вхождения разных этнических компонентов, прежде якобы не бывших, а затем ставших праславянами.
Имеет место определенная недооценка также славянской культурной хронологии. Возвращаясь к киевскому съезду славистов, приведу ещё один пример. Ш. Ондруш (ЧССР), выступая на обсуждении докладов, говорил о большом славянском влиянии на балтов в терминологии торговли, ср. литов. tur̃gus ‘базар’ археология древнерусский язык Западная Европа Россия славяне сравнительное языкознание 2021-02-02