Что такое правовая позиция
Правовая позиция
Как мы работаем:
Выработка правовой позиции по делу об административном правонарушении физического лица является краеугольным камнем всего судебного процесса. Малейшая неточность может свести на нет все усилия гражданина по доказыванию своей невиновности, поэтому помощь грамотного юриста в этом вопросе жизненно необходима.
Правовая позиция – это определение совокупности норм закона, которые понадобятся для обоснования требований субъекта правонарушения. Она содержит базирующиеся на конкретных правовых нормах ответы на вопросы:
На чем основывается стратегия юриста?
На основе выработанной правовой позиции специалист выстраивает стратегию защиты своего клиента в суде, то есть эффективную последовательность юридически значимых действий для получения положительного судебного решения.
В процессе разработки правовой позиции немаловажным является рассмотрение точки зрения оппонентов: методом «от противного» определяются возможные варианты стратегии противоположной стороны и законодательных норм, на которых будут основаны ее действия. Анализ двух полярных правовых позиций помогает выявить уязвимые места в стратегии, выработанной в интересах клиента.
Мы предлагаем:
Юристы Юридической компании «Особое Мнение» предлагают квалифицированную помощь в разработке правовой позиции по делу об административном правонарушении физических лиц. Базируясь на глубоких знаниях и практическом опыте, специалист компании:
Высокое качество профессиональной помощи специалистов Юридической компании «Особое Мнение» в административных процессах физических лиц во много раз увеличивает шансы на успешный результат дела.
Положительный опыт, накопленный нашей командой, профессиональное мастерство владения механизмами нормативно-правового регулирования, высокая квалификация каждого сотрудника юридической компании позволяют нам предложить нашим клиентам лучшую юридическую помощь и самое высокое качество юридических услуг!
Наши принципы:
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОДХОД.
Для нас каждый клиент является особенным, мы не приемлем шаблонные подходы.
ПРОФЕССИОНАЛИЗМ.
Мы – команда профессионалов высокого класса с многолетним опытом экспертов в различных областях права. Наши юристы имеют опыт решения самых сложных ситуаций в юридической практике.
УНИКАЛЬНАЯ МЕТОДОЛОГИЯ.
Методология концепции оказания консультационных услуг базируется на соответствующем организационно-правовом и юридическом обеспечении, что позволяет добиваться оперативного результата, максимально удовлетворяющего требованиям клиента.
КОМПЛЕКСНЫЙ (СИСТЕМНЫЙ) ПОДХОД.
Комплекс профессиональных знаний наших специалистов, а также безграничные возможности широкой сети наших партнеров, дают возможность всесторонне и правильно провести анализ ситуации и оперативно разработать алгоритм ее разрешения.
ЛОЯЛЬНОСТЬ.
У нас гибкая система скидок на весь спектр услуг. Специально для постоянных клиентов мы разработали программу лояльности. Стремительно развиваясь и совершенствуясь, мы сохраняем баланс между высоким качеством и стоимостью оказания услуг.
БЕЗУПРЕЧНАЯ РЕПУТАЦИЯ.
Мы дорожим своей репутацией, а значит, заинтересованы в долгосрочных партнерских отношениях. Многие наши клиенты, обратившись к нам однажды, продолжают регулярно пользоваться услугами наших юристов.
ПОЛИТИКА КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТИ.
Безопасность и конфиденциальность – это не просто слова, а один из основных принципов оказания юридических услуг. Обо всех нюансах и подробностях Вашего дела будут знать только Вы и Ваш юрист. Мы гарантируем сохранность и конфиденциальность представленной Вами информации, а также придерживаемся высоких стандартов в области профессиональной и деловой этики.
ВЫСОКОЕ КАЧЕСТВО.
В компании работают высококвалифицированные и опытные юристы, способные решать юридические задачи любой степени сложности, предупреждать, выявлять правовые риски и связанные с ними негативные последствия, создавать эффективную юридическую защиту и осуществлять полное правовое обеспечение деятельности, учитывая актуальные тенденции законодательства и судебной практики.
О правовых позициях по гражданским делам из Обзора ВС № 4 за 2018 г.
Как ранее писала «АГ», 26 декабря Президиум Верховного Суда РФ утвердил Обзор судебной практики № 4 за 2018 г. Документ содержит 59 правовых позиций судебных коллегий ВС по различным делам, две позиции дисциплинарной коллегии, а также два разъяснения по вопросам, возникающим в судебной практике. Большая часть документа посвящена экономическим спорам.
Судебная коллегия по гражданским делам включила в обзор 14 правовых позиций по спорам, связанным с защитой личных неимущественных прав, права собственности и других вещных прав, договорных отношений, возникающих вследствие причинения вреда, жилищных отношений, осуществлением профессиональной деятельности, процессуальным вопросам. Эксперты «АГ» обратили особое внимание на семь из приведенных Коллегией дел, которые, по их мнению, повлияют на практику.
Адвокат МКА «Центрюрсервис» Илья Прокофьев считает, что наиболее интересным является п. 2 обзора по нашумевшему в СМИ делу о взыскании морального вреда с курящего соседа. Согласно данному пункту проживающие в жилых помещениях граждане имеют право на благоприятную окружающую среду, свободную от воздействия табачного дыма и любых последствий потребления табака соседями.
По мнению Ильи Прокофьева, позиция ВС объяснима и согласуется с действующим законодательством. В то же время в данном конкретном случае удовлетворение судом требования о взыскании морального вреда с курильщика, который своими действиями нарушил права соседа, стало возможно только из-за позиции ответчика, ведь он фактически не отрицал изложенные в исковом заявлении факты. «Если бы ответчик занял иную позицию по делу и категорически отрицал, что курит на балконе своей квартиры, у суда не было бы оснований удовлетворить требования истца по причине невозможности их надлежащего доказывания», – пояснил адвокат. По его словам, именно проблема доказательной базы по данной категории споров на практике делает невозможным удовлетворение исковых требований о взыскании морального вреда с курящих соседей, а рассмотренный Судом случай относится скорее к исключению.
Руководитель проектов Бюро присяжных поверенных «Фрейтак и Сыновья» Виктор Спесивов также отметил прецедентный характер этого дела: «Это дело отражает общую тенденцию государства на продолжение ужесточения борьбы с курением, и есть надежда, что со временем суды начнут взыскивать с соседей-курильщиков значительное более солидные суммы компенсации морального вреда».
Как следует из п. 8 обзора, расходы на приобретение новых материалов для восстановления поврежденного имущества входят в состав убытков, подлежащих возмещению причинителем вреда. По мнению Виктора Спесивова, данный пункт представляет собой типичный пример отказа в правосудии по «звонку» или в связи с коррупционной составляющей. «Апелляция отменила законное решение суда первой инстанции о взыскании убытков со строительной компании, рядом с площадкой которой был поврежден дом, на основании предположения о том, что дом мог разрушиться и не из-за строительства, уклонившись от установления причины происшествия, – пояснил эксперт. – Очень хорошо, что ВС РФ отменил акт апелляции и напомнил, что суд обязан в таких делах установить причину».
Илья Прокофьев отметил важность и п. 9 обзора, также посвященного определению итогового размера ущерба, причиненного имуществу. Исходя из него, при повреждении транспортного средства утрата его товарной стоимости относится к реальному ущербу наряду со стоимостью ремонта и запасных частей к нему. По словам адвоката, в настоящее время суды при удовлетворении требований о взыскании причиненного имуществу ущерба (в том числе, автомобилю) исходят из стоимости восстановительного ремонта с учетом износа имущества, определяемого путем проведения оценочной экспертизы. «Изложенная в обзоре позиция ВС должна привести к единообразию практики рассмотрения данных категорий дел, а также единообразию определения реальной стоимости подлежащих возмещению убытков, – отметил Илья Прокофьев. – В этой связи необходимо внести изменения в Закон об оценочной деятельности, а также скорректировать методические рекомендации по оценке ущерба».
В свою очередь Виктор Спесивов выделил п. 11 обзора, согласно которому реконструкция, переустройство, перепланировка балконных плит, относящихся к общему имуществу многоквартирного дома, отвечающие требованиям технических регламентов и санитарно-эпидемиологических норм, производятся с согласия всех собственников помещений такого дома. «Учитывая установившуюся в последние годы моду на самостоятельное “расширение” квартиры за счет присоединения к ней примыкающего балкона, хочется верить, что правовая позиция ВС РФ отрезвит таких “оптимизаторов”», – отметил эксперт.
Оба эксперта назвали интересными разъяснения Суда, изложенные в п. 12, из которого следует, что полномочия частнопрактикующего нотариуса, осужденного за совершение умышленного преступления, не связанного с совершением нотариальных действий, могут прекращаться решением суда по требованию прокурора (об этом деле ранее писала «АГ»).
Илья Прокофьев отметил, что законодательно такое право закреплено только за органами нотариальных палат, однако в случае ее бездействия прокурор был вынужден самостоятельно обратиться с иском в суд: «Важно, что подтверждение Верховным Судом такого права прокурора со ссылкой на ч. 1 ст. 45 ГПК РФ восполнит пробел в механизме прекращения полномочий нотариуса».
В свою очередь Виктор Спесивов полагает, что в рассматриваемом случае ВС РФ четко обозначил, что прокурор вправе требовать лишения частного нотариуса права нотариальной деятельности вне зависимости от мнения нотариальной палаты, а осуждение частного нотариуса за совершение умышленного преступления должно повлечь за собой освобождение последнего от его полномочий.
Эксперт также отметил п. 14 обзора, исходя из которого решение суда общей юрисдикции по банкротству должника об установлении его обязательств перед другими лицами и размера последних, включенных в реестр требований кредиторов, может обжаловаться конкурсным кредитором в порядке гражданского судопроизводства.
По мнению Виктора Спесивова, для практики крайне важно подтверждение ВС РФ того, что конкурсный кредитор вправе обжаловать решение суда общей юрисдикции, послужившее основанием для включения требований другого конкурсного кредитора в реестр требований кредиторов должника. «Иная позиция не позволяла бы миноритариям в отсутствие активной позиции “чужого” управляющего оспаривать “просуженную” “липовую” кредиторскую задолженность, коей перегружены дела о банкротстве, и тем самым значительно подрывала бы общий вектор на “оздоровление” банкротств», – отметил он.
Также эксперты «АГ» выделили п. 15 документа, согласно которому в случае смерти стороны договора пожизненного содержания с иждивением, заявившей о его расторжении и возврате недвижимого имущества в связи с неисполнением условий договора, допускается замена этой стороны ее правопреемником. Илья Прокофьев отметил, что это разъяснение касается довольно спорного вопроса – связаны ли неразрывно с личностью права и обязанности по договору пожизненного содержания с иждивением: «На практике четкого подхода к данному вопросу нет, поэтому позиция ВС, которой он отграничил порядок исполнения договора пожизненного содержания с иждивением от имущественного требования о возврате имущества, может благоприятно повлиять на формирование единообразного подхода к рассмотрению данной категории споров».
В свою очередь Виктор Спесивов полагает, что изложенная в этом пункте правовая позиция Суда снизит количество процессуальных ошибок на местах. По его мнению, разъяснение ВС РФ сводится к тому, что по спорам о расторжении договора ренты возможно процессуальное правопреемство на наследника рентополучателя. «При возникновении таких споров иное толкование фактически провоцировало плательщиков ренты на вполне понятное преступление, как реальный способ решения проблемы ради оставления за собой вожделенной собственности», – заключил он.
«Верховный Суд должен заниматься не исправлением судебных ошибок, а выработкой правовых позиций» // Интервью с Татьяной Андреевой
Мнение, что если высший суд один, то нет проблем с единообразием практики, — ложное. Не обеспечивается единообразие и за счет постановлений Пленума Верховного суда, так как это абстрактное толкование без конкретики. Пленум дает лишь общие подходы. А если одни и те же споры в результате получают разное прочтение в гражданском и арбитражном процессе, с этим должен разбираться Президиум, считает доцент кафедры гражданского процесса МГУ имени М.В. Ломоносова Татьяна Андреева. В своем интервью в июльском номере журнала «Закон» она рассуждает о судоустройстве, о нагрузке судов, о процедуре пересмотра решений и о единообразии практики. В этом материале — выдержки из интервью. Полную версию читайте здесь.
«В недавнем своем выступлении Вячеслав Михайлович Лебедев отметил, что в 2020 г. Верховный Суд принял 12 постановлений Пленума, содержащих свыше 400 правовых позиций по вопросам правоприменения, и утвердил 16 Обзоров судебной практики, которые также содержат более 400 правовых позиций, чем обеспечил единообразие практики. Но, во-первых, мне непонятно, как они это посчитали и что подразумевается под правовой позицией. Раньше Президиум Высшего Арбитражного Суда указывал, к примеру, что позиция, сформулированная в конкретном деле, является обязательной при разрешении аналогичных дел. Тогда можно было четко определить, где так называемое практикообразующее решение, а где нет. Ни в одном из постановлений Верховного Суда такой оговорки нет. Во-вторых, как эти позиции реализуются — тоже большой вопрос. Нужно самим определиться, чего стоят эти решения.
В Президиуме Верховного Суда при этом рассматриваются единичные дела — всего несколько в год. Были года, когда экономические споры туда вообще не попадали. Вместе с тем с учетом тех разногласий при разрешении конкретных дел, которые возникают в гражданской и экономической коллегиях, Президиум Верховного Суда мог бы обеспечить единообразие практики хотя бы в этой части, если бы работал более активно.
Помню, при передаче в Президиум Высшего Арбитражного Суда дел на пересмотр вообще не ставилось вопроса об отмене судебного решения — основным мотивом передачи в надзор было как раз нарушение единообразия судебной практики. Тройки, передающие дела на пересмотр, могли даже не возражать против решений по тому делу, которое они передают. Главное, чтобы не было «рязанской, казанской» юстиции и т.п. — чтобы оправдывались разумные ожидания сторон.
При этом Президиум мог рассматривать по несколько сот дел в год. Был запрос на постоянное увеличение числа таких дел, и в этих целях даже обсуждали идею создания двух палат внутри Президиума — по частному и публичному праву.
Сказать, что единообразие обеспечивается только за счет постановлений Пленума, было бы неправильно. Все-таки абстрактное толкование без привязки к конкретике. Поэтому исключать работу надзорной инстанции в этом направлении я бы не стала.
Тем более что решения коллегий порой выносятся с достаточно скупой мотивировкой, а логика различных решений в разных коллегиях остается туманной. Возьмем хотя бы те же самые корпоративные споры — они сейчас рассматриваются и в арбитражных судах, и в судах общей юрисдикции по правилам АПК, в зависимости от вида корпорации, поскольку в свое время у арбитражных судов забрали корпоративные споры с участием некоммерческих организаций. Где судам общей юрисдикции взять ориентиры для разрешения этой новой для них категории дел? Пленум дает лишь общие подходы. Есть масса вопросов, ответы на которые остаются непонятными, например: можно ли применять по аналогии общие положения АПК или же руководствоваться ГПК при рассмотрении судами общей юрисдикции корпоративных споров? И если одни и те же споры в результате получают разное прочтение в гражданском и арбитражном процессе — с этим как раз должен разбираться Президиум.
То же касается и административных дел — одни и те же по сути дела рассматриваются и в экономической, и в административной коллегии.
Получается: довод, что если высший суд один, то и проблем с единообразием нет, — ложный.
Никакой иерархической подчиненности у заместителей Председателя Верховного Суда нет, и получается — добиваться передачи на пересмотр дела можно очень долго, обращаясь поочередно к каждому из них. Если это так, нужно такой механизм предусмотреть прямо в законе. Тем более что, как показала практика, передача на пересмотр возможна уже по истечении установленного законом срока обращения в суд, т.е. установленные сроки для самих заместителей Председателя не действуют. Это богатая почва для злоупотреблений и неоправданной дискреции, из-за чего мы в свое время отказались от института протеста.
Давно надо было отказаться от рассмотрения дел Верховным Судом по первой инстанции — это не его уровень, какое бы значение рассматриваемые дела ни имели. К тому же это подрывает авторитет других судов, создается впечатление, что они не готовы рассматривать такие дела по первой инстанции.
По моему глубокому убеждению, и Судебные коллегии, и Президиум Верховного Суда должны заниматься не исправлением судебных ошибок, а выработкой правовых позиций, обеспечением единообразия судебной практики для достижения правовой определенности, разумной обоснованности судебных решений.
Хотя в постановлениях Пленума по кассации, которые были приняты в прошлом и в этом году, говорится, что деятельность суда кассационной инстанции (а значит, и второй кассации) направлена на исправление судебных ошибок. Но тогда получается, что ни в апелляции, ни в кассации ошибки исправить невозможно. На мой взгляд, это ненормально.
Если оставить организацию Верховного Суда как есть, то выработкой правовых позиций будет заниматься только Президиум в порядке надзора. Но тогда получается, что в отношении гражданских дел и экономических споров эта функция не выполняется, потому что в Президиуме рассматривается всего одно-два таких дела в год.
Правда, Председатель Верховного Суда заверил, что весь Верховный Суд этим занимается. Если так, то он и должен через Судебные коллегии вырабатывать правовые позиции, по сути подменяя собой Президиум.
Если бы коллегии занимались не исправлением судебных ошибок, а выработкой правовых позиций, даже имеющееся количество дел уже могло бы сыграть совершенно другую роль в единообразии практики.
Ненормально то, что у нас две кассации. Первая в основном концентрируется на нарушении законности, а вторая — на существенных нарушениях, без устранения которых невозможно восстановить нарушенное право. И характер этого нарушения определяет судья, который рассматривает жалобу, т.е. это фактически вопрос усмотрения судьи.
Конечно, в постановлениях Пленума Верховного Суда частично эти вопросы освещаются — они дают некие ориентиры для того, что считать существенным нарушением. Но, безусловно, судьи, которые изучают жалобу, толкуют эти разъяснения тоже по-своему. Что такое существенность? Это понятие относительное. То, что кажется несущественным судье, может быть существенным для стороны.
Мы, кстати, долго не могли ввести в арбитражный процесс ни упрощенное, ни приказное производство, поскольку бытовало мнение, что нет простых дел в арбитраже, а сумма иска отнюдь не свидетельствует о том, что дело простое.
Лично я считаю, что существенность, если уж сохранять такое основание для пересмотра, должна раскрываться через единообразие практики, развитие права, формирование правовых позиций.
В противном случае любое дело, даже с самым незначительным, с точки зрения судьи, вопросом, нужно будет передавать на пересмотр при выявлении нарушений в толковании в нижестоящих инстанциях, притом не только процессуального, но и материального закона.
В таком случае можно будет отсеивать дела, по которым правовые позиции уже сформировались. К примеру, в бытность мою судьей Высшего Арбитражного Суда я нередко сталкивалась с жалобами налоговых органов, пытавшихся оспорить судебные решения по однотипным делам, по которым уже устоялась практика, даже если цена иска была незначительной. Вот такие дела нужно отсеивать, но не в связи с суммой иска, а в связи с тем, что они никак не могут повлиять на сложившуюся практику, ведь жалобы подаются, как правило, для галочки. Ситуация с подачей таких жалоб, кстати, изменилась после того, как мы сами стали ссылаться на свои правовые позиции в отказных определениях. Плюс на это повлияла еще и открывшаяся возможность взыскания судебных расходов на представителей с бюджета.
Когда судьи при передаче дел на рассмотрение или отказе в такой передаче будут раскрывать, в связи с какой правовой позицией принято то или иное решение, для сторон и нижестоящих судов это будет сигналом о том, что данные правовые позиции обязательны при рассмотрении аналогичных дел».
Правовая позиция клиента – изначально слабая
Автор настоящего комментария к статье Юлии Севастьяновой «Риски владельцев поврежденных банкнот иностранных государств на территории России» (см.: «АГ». 2021. № 6 (335)), отмечая актуальность поднятой темы и скрупулезный подход эксперта к ее изучению, акцентирует внимание на следующих аспектах рассматриваемой проблемы: исторически сложившаяся ситуация на рынке валютнообменных услуг такова, что ставит клиента в заведомо слабую правовую позицию и не исходит из необходимости обеспечения приоритетности защиты его законных прав и интересов; в условиях планомерного сокращения ЦБ РФ числа игроков на рынке кредитных организаций, уполномоченных осуществлять операции с наличной иностранной валютой, не работают механизмы рыночного саморегулирования, которые выровняли бы ситуацию; складывающаяся практика располагает к поощрению банками своих сотрудников к рассматриваемым злоупотреблениям; у суда всегда остается возможность применения законодательных норм о защите прав потребителей по аналогии в порядке ст. 6 ГК РФ.
Представляется крайне затруднительным писать сколько-нибудь содержательно значимый комментарий к статье уважаемого автора, подошедшего к изучению изложенного им материала если не фундаментально, то уж во всяком случае очень внимательно и скрупулезно.
Купив номер, вы получаете доступ к полной версии как этой статьи, так и всех материалов этого выпуска на сайте. Кроме того, вы получите возможность просмотреть его PDF-версию в вашем личном кабинете.
Виды правовых позиций
Представляется, что в основу классификации правовых позиций можно положить правовую систему, ее основные компоненты. О структуре правовой системы общества, ее компонентах в юридической литературе высказаны разные точки зрения. Однако большинство авторов исходят из того, что правовую систему составляют правотворчество и правоприменение, юридическая наука и правосознание*(162). В этой связи можно говорить о нормотворческих, доктринальных и правоприменительных правовых позициях.
Нормотворческие правовые позиции. Их следует рассматривать в связи с формированием права и непосредственно правотворчеством. Формирование права представляет собой процесс, в результате которого в действующую систему права вводятся новые (а также изменяются или отменяются уже существующие) юридические нормы. Завершает право-образовательный процесс (формирование права) правотворчество как целенаправленная деятельность по подготовке и принятию нормативных правовых актов.
Правовые позиции могут быть оформлены в две и более концепции законопроекта, исключать друг друга по замыслу. Какой правовой позиции отдать предпочтение, решает представительный (законодательный) орган. Если речь идет о судьбе проекта нормативного правового акта, то и будущность правовой позиции решается вместе с ним.
Идея законопроекта и его концепция во многом совпадающие вещи, но это не одно и то же. Квинтэссенция концепции законопроекта, ее ядром является идея законопроекта, которая предшествует созданию концепции, где с помощью концепции идея предстает в развернутом виде, материализуется в системе конкретных тезисов и суждений. В дополнение скажем, что идея есть техническое средство правовой позиции, ее основа.
Н.В. Витрук не только не отрицает возможности существования правовых позиций законодателя, но и указывает на возможность их конкуренции: «Правовая позиция Конституционного Суда может совпадать с правовой позицией законодателя и в этом случае закон либо отдельное его положение признается соответствующим Конституции, либо в случаях, если правовая позиция Конституционного Суда не совпадает с правой позицией законодателя, то Конституционный Суд формулирует собственную правовую позицию, которую он, естественно, аргументирует»*(164).
Правовые позиции в юридической науке есть элемент профессионального правового сознания. Это представление о праве, правовых явлениях, формирующихся на основе современных философских мировоззренческих позиций и специальных юридических знаний, а также реальной юридической практики. Безусловно, исток правовых позиций находится в научном профессиональном правосознании, которое выступает мощным фактором развития правовой системы российского общества в целом. Научная правовая позиция является важнейшим средством в приращении научных правовых знаний.
Правоприменительные правовые позиции. Правоприменение, как указывалось, понимается как властная деятельность уполномоченных государственных или иных (муниципальных и т.д.) органов, состоящая в рассмотрении конкретного юридического дела и вынесении по нему индивидуального решения, обязательного для адресатов.
В решении правоприменителя заложена его правовая позиция. Здесь важно обратить внимание еще на следующее обстоятельство: связь типов правоприменения и правовых позиций. Как отмечалось, выделяют следующие типы правоприменения: судебный, управленческий и административный*(165).
Особенность судебного типа правоприменения в том, что суд, являясь субъектом применения юридических норм, не находится в какой-либо связи с адресатом (служебной, родственной, организационной). У судьи нет личной заинтересованности в решении юридического дела. Тем не менее существуют определенные юридические механизмы достижения унификации в разрешении различных видов дел. Например, при рассмотрении арбитражных споров большое значение имеют информационные письма ВАС РФ и др. Таким образом, механизм выработки правовых позиций суда сложен и зависит от фактических обстоятельств, юридических норм и юридической практики.
Специфика управленческого (или служебного типа управления) правоприменения состоит в том, что субъект, принимающий решение, и лицо, которому оно адресовано, находятся в организационном отношении власти и подчинения. Субъект, принимающий юридическую норму, заинтересован в результате правоприменительного действия. Эта заинтересованность вытекает из его служебного положения. Речь идет о статусе, полномочиях и компетенции того, кто принимает решение. Здесь юридическая природа правоприменительных позиций связана с оперативным управлением и служебными отношениями.
Особенность административного типа правоприменения в отсутствии между субъектами правоприменения организационных и служебных отношений. Субъектом, в отношении которого принимается правовая норма, может быть гражданин или организация (учреждение). Порядок и процедура правоприменения регулируются законодательством. Правоприменительные решения часто являются реакцией государства на правонарушения. Следовательно, правовые позиции выражают отношение органов государства к неправомерному поведению.
Правовые позиции в правоприменении можно классифицировать с точки зрения их содержания. Данный критерий позволяет выделить правовые позиции, складывающиеся в правоприменительной деятельности, и те, которые носят официальный характер. Это: а) индивидуальные правовые позиции, представляющие собой конкретное решение по юридическому делу (решение суда; решение административной комиссии о привлечении к административной ответственности и т.д.); б) правовые позиции, сложившиеся в результате устоявшегося применения юридических норм (типовые) (судебная практика по определенной категории дел); в) правовые позиции, сформулированные в актах официального толкования (письмо Минфина РФ, постановление Пленума ВС РФ и т.д.); г) правовые позиции как особое мнение правоприменителя (например, судьи, члена Избирательной комиссии).
Правоприменительные позиции могут быть сформулированы в официальных актах толкования правовых норм. Достаточно активно толкуют правовые нормы высшие судебные инстанции, Центральный банк РФ, Минфин РФ и другие органы власти. Обобщенно такие правоприменительные позиции можно назвать интерпретационными.
К официальным правовым позициям правоприменения следует отнести и особое мнение одного из правоприменителей. В первую очередь речь идет об особом мнении судьи, хотя этим институт особого мнения в правоприменительной деятельности не исчерпывается. Здесь также официально выражено мнение (позиция) о толковании и применении юридических норм.
Таким образом, возникает достаточно важный вопрос о статусе и месте официальных разъяснительных правовых позиций. По сути, речь идет о правовых позициях, сформулированных в официальных актах толкования. Например, согласно ст. 342 НК РФ, Минфин России наделен правом разъяснять отдельные нормативные положения налогового законодательства. Разъяснения Минфина России по применению законодательства о налогах и сборах аккумулируются в сформулированных им правовых позициях. В подтверждение тому заметим, что в юридической практике, в частности судебной, уже устоялся фразеологический* оборот «правовая позиция Минфина».
Однако считать разъяснения Минфина России и его правовой позиции по применению законодательства о налогах и сборах в качестве самостоятельного источника права нельзя, как иногда полагают. Следовательно, разъяснения Минфина России не что иное, как официальное толкование уже действующих норм налогового права (нормы о нормах).
Аналогичное можно сказать и о роли правовых позиций, выраженных в разъяснениях других ведомств, наделенных правом давать официальные разъяснения действующего законодательства. Данные правовые позиции с долей условности можно назвать разъяснительными. По своей природе они носят управленческий характер, следовательно, их можно отнести к управленческому (служебному) типу правоприменения.
Кроме официальных правоприменительных позиций, следует выделить неофициальные. Они не связаны с конкретными правоприменительными решениями, хотя нередко отражают и «подпитываются» правоприменительной практикой. Подобные правоприменительные позиции можно подразделить на научные, научно-практические и ненаучные (неквалифицированные). Их роль в правовом регулировании недооценивать нельзя, так как они представляют собой мнение конкретных лиц, нередко комментариев по поводу применения юридических норм.