Что такое реставрация и легитимизм
Выдвинута Талейраном на Венском конгрессе в целях обоснования и защиты территориальных интересов Франции, состоявших в сохранении границ, существовавших на 1 января 1792, и недопущения территориального расширения Пруссии. Принцип легитимизма не был принят Венским конгрессом, ибо он противоречил аннексионистским планам царской России и Пруссии.
Термин «легитимизм» применяется также в другом значении: приверженность «законной» (легитимной) старшей линии династии Бурбонов во Франции. Возник и утвердился после Июльской революции 1830, в результате которой на французский престол вступил Луи Филипп Орлеанский. После пресечения старшей линии французских Бурбонов в 1883 часть легитимистов признали Орлеанскую династию, но часть стали поддерживать претензии на французский престол испанских принцев из дома Бурбонов; до 1939 карлистов, а затем старшую линию потомков Альфонса XIII. Современный легитимистский претендент на французский престол — правнук Альфонса Луис, герцог Кадисский, которого они называют Людовиком XX.
В более широком смысле легитимистом называют всякого сторонника свергнутых монархий.
Выдвинута Талейраном на Венском конгрессе в целях обоснования и защиты территориальных интересов Франции, состоявших в сохранении границ, существовавших на 1 января 1792, и недопущения территориального расширения Пруссии. Принцип легитимизма не был принят Венским конгрессом, ибо он противоречил аннексионистским планам царской России и Пруссии.
Термин «легитимизм» применяется также в другом значении: приверженность «законной» (легитимной) старшей линии династии Бурбонов во Франции. Возник и утвердился после Июльской революции 1830, в результате которой на французский престол вступил Луи Филипп Орлеанский. После пресечения старшей линии французских Бурбонов в 1883 часть легитимистов признали Орлеанскую династию, но часть стали поддерживать претензии на французский престол испанских принцев из дома Бурбонов; до 1939 карлистов, а затем старшую линию потомков Альфонса XIII. Современный легитимистский претендент на французский престол — правнук Альфонса Луис, герцог Кадисский, которого они называют Людовиком XX.
В более широком смысле легитимистом называют всякого сторонника свергнутых монархий.
Значение слова «легитимизм»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Выдвинута Талейраном на Венском конгрессе в целях обоснования и защиты территориальных интересов Франции, состоявших в сохранении границ, существовавших на 1 января 1792, и недопущения территориального расширения Пруссии.
Принцип легитимизма был принят Венским конгрессом, ибо он противоречил аннексионистским планам Пруссии и России.
Термин «легитимизм» применяется также в другом значении: приверженность «законной» (легитимной) старшей линии династии Бурбонов во Франции. Возник и утвердился после Июльской революции 1830 года, в результате которой на французский престол вступил Луи Филипп Орлеанский. После пресечения старшей линии французских Бурбонов в 1883 часть легитимистов признали Орлеанскую династию, но часть стали поддерживать претензии на французский престол испанских принцев из дома Бурбонов; до 1939 карлистов, а затем старшую линию потомков Альфонса XIII. Современный легитимистский претендент на французский престол — правнук Альфонса Луис, герцог Кадисский, которого они называют Людовиком XX.
В более широком смысле легитимистом называют всякого сторонника свергнутых монархий.
ЛЕГИТИМИ’ЗМ, а, мн. нет., м. (истор., полит.). Убеждения легитимиста.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
легитими́зм
1. полит. политическая теория, признающая историческое право династий на решение основных принципов государственного устройства ◆ Принцип легитимизма не был принят Венским конгрессом, ибо он противоречил аннексионистским планам Пруссии и России.
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова третичный (прилагательное):
Легитимизм
Смотреть что такое «Легитимизм» в других словарях:
ЛЕГИТИМИЗМ — (ново лат.; этимол. см. пред. слово). Учение и положение легитимистов. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ЛЕГИТИМИЗМ новолатинск.; этимологию см. пред. слово. Учение и положение легитимистов.… … Словарь иностранных слов русского языка
легитимизм — а, м. ЛЕЖИТИМИЗМ а, м. Реакционно монархическое движение сторонников династии, свергнутой революцией 1830 г. во Франции. БАС 1. || Возникшая в Западной Европе, преимущественно во Франции, в начале XIX в. реакционная теория, признающая главным… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
ЛЕГИТИМИЗМ — ЛЕГИТИМИЗМ, легитимизма, мн. нет., муж. (ист., полит.). Убеждения легитимиста. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
Легитимизм — (от лат. legitimus, фр. légitime, «законный») политическая теория в Западной Европе (преимущественно во Франции), признающая историческое право династий на решение основных принципов государственного устройства. Выдвинута… … Википедия
Легитимизм — политическая теория в зап. Европе, преимущественно во Франции, признающая историческое право, в особенности историческое право династий, за главный принцип, которым следует руководствоваться при устройстве судеб народов. Принцип этот был ярко… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
ЛЕГИТИМИЗМ — (франц. légitimisme, от лат. legitimus законный) принцип, впервые выдвинутый на Венском конгрессе 1814 15 франц. дипломатом Ш. М. Талейраном для защиты и обоснования внешнеполитич. целей франц. Бурбонов (свергнутых во время франц. революции в… … Советская историческая энциклопедия
Легитимизм — м. Теория, признающая главным принципом государственного устройства историческое право легитимной династии на власть (возникшая в Западной Европе первоначально во Франции в начале XIX в.). Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
легитимизм — легитимизм, легитимизмы, легитимизма, легитимизмов, легитимизму, легитимизмам, легитимизм, легитимизмы, легитимизмом, легитимизмами, легитимизме, легитимизмах (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») … Формы слов
легитимизм — легитим изм, а … Русский орфографический словарь
легитимизм — (2 м) … Орфографический словарь русского языка
Легитимизм – краеугольный камень монархической идеи
(доклад на вечере-встрече с редакцией журнала «Трибуна русской мысли» «Монархия и престолонаследие» 20 ноября 2010 года в Международном фонде славянской письменности и культуры)
Всечестные отцы, уважаемые дамы и господа!
Наиболее древнее из дошедших до нас произведений русской письменности, лежащее в основании не только литературы России, но и отечественной традиции богословия, философии, истории и, в целом, социальных наук – «Слово о Законе и Благодати» св. Митрополита Киевского Иллариона. В этом есть нечто промыслительное.
Проблема соотношения и взаимосвязи Закона и Благодати рассматривается под разными углами зрения во всем христианском мире на протяжении веков. Но именно в нашем Отечестве этот вопрос явился корневым. Из него, по сути дела, начало расти древо национальной культуры.
Богоявленная Благодать, пришедшая в мир с воплощением Спасителя, освободила людей от рабства и даровала им величайшую свободу. Однако эта Благодать не отменила Закон, не упразднила его, но «исполнила»[1]. Исполнила не только и не столько в современном значении «реализовала», а в изначальном смысле – наполнила Сутью, одухотворила.
Благодать и Закон существуют неслиянно и нераздельно, как Божественная и Человеческая природы во Христе. Закон без Благодати обращается в мертвое фарисейство, лишенное истинной любви. Но и Благодать невозможно стяжать, умаляя значение Закона или отвергая его. С духовной точки зрения ложное ощущение Благодати значительно опаснее, чем даже злоупотребление законничеством. Законники примитивны в своем убеждении, что Богу можно угодить исключительно тщательным соблюдением некоего набора правил. Но в них все же меньше дьявольской гордыни, чем в тех, кто мнит себя вправе судить обо всем, своевольно интерпретируя, а то и вовсе игнорируя Божественные и человеческие законы, не считаясь ни с какими авторитетами, вольно жонглируя вырванными из контекста цитатами и ставя себя и свое мнение выше учения Церкви, государевой власти и опыта предков.
В православном легитимизме гармония Закона и Благодати является Идеалом, стремление к которому позволяет постоянно улучшать окружающую нас действительность. Легитимизм – это не только и не столько политическая доктрина, но мировоззрение, а также образ и стиль жизни. Легитимизм не исчерпывается следованием тому или иному порядку престолонаследия и, тем более, не является приверженностью некоей застывшей системе законных установлений в противовес необходимости их постоянной корректировки. Легитимизм – это верность Закону в высшем смысле, Закону как «пределу, постановленному свободе воли или действий; неминучему началу, основанию; правилу, постановлению высшей власти»[2]. Напомню, что вплоть до XIX века в русском языке слово «закон» обозначало не только правовую норму и закон природы, но также было синонимом слова «вероисповедание»[3]. Этот факт как нельзя лучше иллюстрирует изначальное восприятие человечеством Закона в качестве совокупности правил, установленных Богом.
Без Благодати Закон закостеневает, перестает развиваться, умирает и начинает мертвить всё вокруг. Поэтому легитимисты ни в коем случае не против совершенствования и развития любого закона, напоения его новыми живительными соками. Наряду с этим мы твердо убеждены, что наличие даже несовершенного закона, безусловно, лучше, чем отсутствие всякого закона. Все заблуждения и ереси, все революции и крамолы – правые и левые, псевдорелигиозные и откровенно богоборческие, консервативные и модернистские – рождаются и вырастают на гнилой почве пренебрежения к принципу законности и увлекают народы на тупиковые тропинки, уводящие с Царского пути.
Совершенствование законов необходимо, но оно возможно только при соблюдении, по крайней мере, трех незыблемых правил. Эти правила суть:
1. Преимущественное право толковать и применять законы и исключительное право изменять законы принадлежит только их (законов) правомочному источнику. В демократических системах – это большинство наделенных правом голоса; в Церкви – собор епископов при, как мы веруем и исповедуем, содействии Духа Святого; в монархической системе – глава царственной династии, законный Государь, сердце которого, по Слову Священного Писания, «в руце Божией».
3. Либерализация или, наоборот, ужесточение законов возможны только в рамках того правового «магнитного поля», которое образует неизменный базовый Закон в данной области. Так, например, введение Императором Александром I в российское династическое законодательство понятия морганатического брака в 1820 года или возвращение к изначальному тексту Акта 1797 года, в котором это понятие отсутствовало (о возможности чего рассуждал святитель Иоанн (Максимович)), являясь тактическими мерами, не могут поколебать Духа и Буквы Утвержденной Грамоты 1613 года[5] и основ законного престолонаследия в рамках Династии. А вот самовольное заключение в ХХ веке рядом членов Российского Императорского Дома браков, в которые они вступили не только игнорируя законы Династии, но и принципиально попирая необходимость получения разрешения на брак от Главы Династии, подрывает базовые принципы династических Авторитета, Иерархии и Дисциплины[6].
Прошу прощения за это затянувшееся вступление. Но если мы, говоря о легитимизме в целом и о конкретных законах, забудем о неких фундаментальных принципах и о Законе как таковом, любые наши рассуждения окажутся основанными на песке.
Время, отведенное регламентом, не позволяет произвести здесь более подробный анализ различных определений и терминов и, тем более, планомерно и обстоятельно опровергнуть каждый из тезисов противников легитимного Российского Императорского Дома, выступающих на страницах «Трибуны русской мысли» и в рамках нашей сегодняшней встречи. Постараюсь быть максимально кратким и обратить внимание на главное.
Оговорюсь сразу, что меньше всего мне хотелось бы задеть кого-либо из присутствующих или озвучивать неприятные вещи. Но я категорически не согласен с высказанным уважаемым А.А. Бондаревым тезисом о том, что «дружба дороже истины»[7]. Дружба не во имя Истины, дружба, приносящая Истину себе в жертву, это не дружба, а тусовка (простите мне это жаргонное словечко), члены которой оправдывают любую глупость и подлость, совершенную в своем кругу, и в тоже время, готовы затравить любого, кто говорит правду, но к тусовке не принадлежит. Поэтому, считая всех присутствующих друзьями, будучи искренне благодарным редакции журнала за то, что на этой подлинной трибуне русской мысли, без всяких кавычек, постепенно находится все больше места для легитимистов, я не могу не обратить внимания на заблуждения и ошибки, а иногда и очевидную недобросовестность, необъективность и предвзятость некоторых участников происходящего ныне обсуждения российского престолонаследия.
Когда в России, еще носящей название СССР, стало возможно открыто проявлять различные убеждения, оказалось, что монархическое сознание сохранилось в нашем народе, несмотря на десятилетия его вытравливания пропагандой и террором. Соотечественники, лишенные достоверной информации о монархии и династии, не имеющие систематических представлений о сути монархического строя, тем не менее, подсознательно потянулись к принципу отеческой, исторически законной власти, проверенному тысячью лет дореволюционного бытия России. Возвращение из изгнания законного Главы Династии, вокруг которого объединились бы убежденные сторонники монархии, даже без всяких политических акций с их стороны, могло повлечь за собой стихийные общенародные процессы, не входившие в планы могущественных политических сил внутри и вне Отечества. И возрождающемуся из пепла фениксу русского монархического самосознания была немедленно сделана ядовитая инъекция антилегитимизма.
Но есть иной вид борьбы. Ее методология другого рода. О чести тут уже не вспоминают. В этой борьбе не нужно особенно напрягать ум, стараться понять противника и победить его силой интеллекта и убежденности в своей правоте. Достаточно, образно говоря, «отравить колодцы». Борьба такого рода направлена не на слабые, а как раз на самые сильные точки в позиции другой стороны. Только разрушаются эти точки не за счет героизма и жертвенности, и даже не за счет стратегического и тактического расчета, а путем диверсии. Если использовать термины идеологической борьбы, то здесь имеет место попытка одержать победу не за счет пламенной и убедительной речи, не за счет статьи или трактата с логично и последовательно изложенной позицией, а за счет дезинформации, клеветы и лжи, наносящей ущерб той или иной духовной либо общественной силе в народном сознании. В этом вся суть черных пиар-технологий, отточенных в наше время с небывалым мастерством, рядящихся в самые неожиданные одежды.
Сила и право Священноначалия Церкви заключаются, прежде всего, не в обеспеченности духовенства, государственной поддержке, и даже не в благолепии храмов, а в апостольской преемственности, соответствии каноническому праву и в особенном попечении о защите истин Веры. Чтобы подорвать доверие к церковной иерархии, недостаточно критиковать отдельных священнослужителей или даже отдельные действия всей земной церковной организации. Ее нужно обвинить в «антиканоничности» и «ереси». Это можно делать и с позиций обновленчества, и с позиций консерватизма.
Сила и право царской династии заключаются не в широте властных полномочий, не в пышных церемониалах и не в роскоши дворцов, а в наследственности, легитимности и заботе о сохранении монархического идеала Государства-Семьи. Чтобы дискредитировать династию, недостаточно критиковать ее глав и членов. Нужно оспорить принцип наследственности, посеять сомнения в легитимности и обвинить государя в несоответствии неким идеальным представлениям о том, каким должен быть монарх. Это можно делать и с позиций республиканизма, и с позиций «ультрамонархизма».
Единение монархистов вокруг законного государя на основе легитимизма стало бы если еще и не залогом восстановления монархии, то, во всяком случае, гарантией влиятельности традиционализма и необходимости считаться с силами, отстаивающими ценности многовековой и уникальной российской цивилизации. Тем, кого это не устраивало, нужно было, во что бы то ни стало, разрушить символ и стержень возможного единения. Раз его не удалось в свое время истребить физически, его начали уничтожать морально, применяя приемы, отработанные когда-то в эмиграции и дополняя их новыми «достижениями прогресса». Главной целью в этой политтехнологии – убедить соотечественников, что никакого государя нет и уже не может быть, пока мы не переплывем горизонт (…), простите, пока не созовем Земский Собор.
А раз государя нет, то монархическое движение моментально атомизируется и становится броуновским, совершенно безопасным для тех, кто насаждает Новый Мировой Порядок. И никакого Земского Собора не будет никогда, в этом можете быть уверены на все 100 %.
Монархия без Земского Собора или его аналога лишена одного из важных инструментов управления, но ее вполне можно себе представить. Монархию без Монарха представить себе невозможно категорически.
Роль Царя в монархических мировоззрении и мироустроении – диалектически – составляет одновременно и величайшую силу и главное уязвимое место.
Когда принцип легитимизма обеспечивает непрерывное преемственное наличие Царя, то люди, верные национальной государственной традиции всегда обладают истинным отцом нации и ее природным вождем, верховным арбитром, несокрушимым живым символом, источником чести и адресатом служения, делающим саму идею монархии бессмертной. Король умер – да здравствует Король! – гласит древняя формула. Конкретный Царь смертен, но ЦАРЬ ВООБЩЕ не может умереть никогда.
В тоже время, если предположить, что Царя нет, то – «всё позволено». Сообщество монархистов сразу превращается в аморфную, мутную и бессильную среду, где всяк Болотин хвалит свою Куликовскую, где становится уже незаметным очевидный жуткий абсурд поиска кандидатов на Русский престол среди мифических потомков Меровингов и Неманичей, где нет никаких устоев и элементарных представлений о понятиях, нерасторжимо связанных с монархическим мировоззрением.
Сознательным врагам легитимизма и их легковерным искренним, но впавшим в прельщение последователям, конечно же, не удалось полностью дискредитировать династию и воплощаемый ею принцип легитимной монархии. Но они добились ощутимого результата. Вместо того, чтобы совместно, пусть иногда и споря, но стоя на едином фундаменте, вырабатывать всестороннюю программу, дающую соотечественникам возможность понять преимущества монархического строя, его современность и обращенность на решение духовных и материальных проблем, стоящих перед страной, монархисты погрязли в дискуссии о несуществующем в действительности вопросе престолонаследия.
Богоданная и историческая легитимность является краеугольным камнем монархии, который одновременно становится и камнем преткновения – «и падый на камени сем, сокрушится: а на нем же падет, сотрыет» (Мф., 21, 42).
Противоположные в своем абсолютном воплощении, Добро и Зло в нашей земной временной жизни присутствуют в диалектической взаимосвязи. Зло опутывает Добро и запутывает нас.
Ничего плохого самого по себе нет. Всё, сотворенное Богом, изначально «добро зело». Но Зло имеет возможность паразитировать на Божественном творении. Не обладая творческой силой, не будучи способным что-либо создать, оно портит и искажает мiр Божий. Чем важнее явление, тем больше вокруг него соблазнов, комплексов, духовной слепоты, невежества и гордыни.
Для того, чтобы приблизиться к Истине, мы должны постоянно заниматься «исправлением имен», неуклонно возвращаясь к подлинному смыслу слов и понятий, лежащих в основе нашего бытия. Чтобы не впасть в примитивизацию и, в тоже время, не извратить понимание чрезмерным усложнением, рассмотрение любого явления должно осуществляться не только честно и искренно, но и профессионально.
Если бы Ваш покорный слуга, не обладая музыкальным слухом и голосом, попытался сейчас перед Вами спеть, то оскорбил бы Ваш слух. Если, не имея соответствующего образования, решился сделать доклад о пении или режиссерском искусстве, о металлургии или медицине, то наверняка допустил бы массу ошибок и вызвал справедливые насмешки и порицание со стороны специалистов. Решительно невозможно понять, почему же престолонаследие считается темой, о которой может свободно рассуждать каждый, не имея ни исторического, ни юридического образования.
Обсуждение любого вопроса людьми некомпетентными, не обладающими полнотой информации и не имеющими представления о системе и методологии, ни при каких обстоятельствах не может привести к положительным результатам. Продуктом подобного обсуждения монархической темы становится окончательная дезориентация народа и разрушение в общественном сознании последних остатков традиционного мировоззрения.
Разбирать все выпады против легитимной ветви Династии Романовых я не стану не только из-за недостатка времени, но и потому, что совершенно необязательно каждый раз доказывать дальтонику, что он заблуждается относительно цвета. Проще один раз разобраться с состоянием его органов зрения. Достаточно указать на наиболее вопиющие примеры грубых юридических ошибок, двойных стандартов и откровенной неправды, чтобы понять, на чем основана аргументация людей, для которых хороший монарх – лишь монарх несуществующий (УЖЕ несуществующий или ЕЩЕ несуществующий), но только не живой, не реальный.
Сперва отвечу на несколько общих, но совершенно ложных обвинений в адрес легитимистов, постоянно повторяемых нашими оппонентами.
Как они пытаются представить, легитимисты – это приверженцы нравящейся им ветви Династии, происходящей от Великого Князя Владимира Александровича, старший сын которого Великий Князь Кирилл Владимирович принял титул Императора в изгнании после получения неопровержимых доказательств гибели свв. Императора Николая II, Цесаревича Алексия и Великого Князя Михаила Александровича (отсюда словечко «кирилловцы» и еще более искусственные и несоответствующие русской традиции словообразования прозвища «кирилловичи» и «кириллисты»).
Эти самые «кирилловцы», якобы, обосновывают права поддерживаемого ими «претендента» из этой линии, ссылаясь на законы лишь выборочно, и хотят утаить от соотечественников некие другие законные положения, лишающие представителей линии Владимировичей прав престолонаследия или «отодвигающие» их в очереди.
Совершенно правильно утверждение г-на А.А. Бондарева, что «абсурдно претендовать на престол, которого нет и в ближайшем обозримом будущем вряд ли будет»[9]. Под этими словами подпишется любой легитимист. Законные Главы Династии, в отличие от узурпаторов, авантюристов и самозванцев, не «претендуют» на престол. Они обладают на него ЗАКОННЫМ ПРАВОМ. Они хранят это ПРАВО и самим фактом своего существования оберегают его от любых претендентов. А если народ захочет возродить монархию, то они вступают на престол, реализуя бесспорное ПРАВО и исполняя свой ДОЛГ.
Легитимисты никоим образом не могут согласиться, чтобы Закон становился игрушкой и употреблялся в рамках двух взаимоисключающих подходов. А ведь нетрудно заметить, что наши оппоненты руководствуются двойными стандартами. Когда речь идет о Главах Династии, они под микроскопом выискивают в законах всё, что хоть отдаленно может посеять сомнения в легитимном статусе государей. Когда же речь заходит об их собственных выдумках и прожектах, отношение к закону становится чрезвычайно свободным, вплоть до признания его отжившим и ненужным.
Но так не бывает. Если мы не признаем Закон, то нечего тогда вообще рассуждать о правах на престол: каждый может считать себя претендентом на трон, и никто его за это не имеет права осуждать. А если Закон нами признается, он всегда указывает на одно-единственное лицо, обладающее статусом Главы Российского Императорского Дома, являющегося Императором (или Императрицей) де-юре. Иного не дано.
И тут мы возвращаемся к обвинению легитимистов в отвержении соборности и в политизации. Дескать, если всё уже определено Законом, то какова же роль соборного органа? Это опять совершенно ложная постановка вопроса. Да кто же Вам сказал, что Соборы должны непременно «избирать» Царя? А выражать мнение территорий и различных социальных групп, соучаствовать с легитимным Богопоставленным Царем в законотворчестве и вопросах правления Собор способен абсолютно без всякого вторжения в область престолонаследия, которое не должно быть зависимо от человеческой воли.
И если в условиях пресечения Царствующей Династии, при отсутствии писанного Закона, Собор мог устанавливать, кто является ее законным продолжателем в соответствии с традицией и религиозно-правовыми представлениями той эпохи (что, кстати, бесконечно далеко от современного понимания «избрания»), то когда Династия жива и существует писанный Закон о наследовании главенства в ней, любое вмешательство в эту сферу, даже и Собора, станет беззаконной узурпацией власти.
В остальном, свидетельствую со всей прямотой и убежденностью: легитимисты являются самыми последовательными сторонниками возрождения духа и институций соборности во всех отраслях государственной и общественной жизни и убежденными противниками политизации деятельности Императорского Дома и верных ему организаций[10]. Ограничение соборности после реформ конца XVII – XVIII вв. признается легитимистами печальным явлением, ослабившим легитимную монархию и сделавшим ее, в итоге, уязвимой для разрушительных политиканских сил. В правильном и традиционном применении Соборность есть великое благо.
Но нужно различать Соборность и соборничество. Идеалы Соборности особенно близки и дороги легитимистам, потому что именно Соборность не дает Закону лишиться Благодати. Соборность, невозможная без согласия, основывается на Любви, Доверии и Смирении. В отличие от Соборности, соборничество бравирует противоположными, чисто политиканскими качествами – агрессивностью, подозрительностью и гордыней. Кругом, видите ли, одни враги и вредители. Всех несогласных нужно не медля зачислить в категорию предтеч Антихриста. Служить мы никому не хотим, потому что ждем какого-то невероятного безгрешного Царя, наделенного всеми добродетелями и чуждого малейших пороков, и будем сидеть и ждать чуда, когда Господь нам явит этого Царя в громе и молнии посреди нашего фантастического Земского Собора. Воистину, «род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему» (Мф., 16, 4)!
Такой соборнический подход неизбежно порождает мрачное и напряженное мировоззрение, неадекватность которого видна при первом же незашоренном взгляде на вещи.
Признаюсь, что в свое время сам я пришел к легитимистским убеждениям, во многом, что называется, «от противного». Когда наши смутные монархические убеждения советской поры в 1980-е гг. стали получать «подпитку» из русской эмиграции, значительная часть информации носила именно антилегитимистский характер. Но еще не обладая сколько-нибудь полной информацией об Императорском Доме в изгнании, не умея свободно ориентироваться в законах и понимать их системную взаимосвязь, я не мог не обратить внимания на просто кричащие неувязки, преувеличения и порочную логику в антидинастической пропаганде: ну невозможно «Кирилловичам» нарушить сразу ВСЕ законы; быть одновременно евреями, масонами, фашистами, либералами и советскими агентами; отрекаться десять раз от уже несуществующих прав на престол, а потом на протяжении нескольких поколений позиционировать себя в качестве Государей, будто бы не будучи признанными никем, кроме жалкой кучки жуликов и идиотов и т.п. И когда все эти внутренние противоречия и несоответствие открывающимся и проясняющимся фактам встали перед глазами частоколом во всей своей неприглядности, сам собою напросился вывод: если с этими людьми борются ТАКИМИ методами и с ТАКОЙ энергией, значит, они кому-то опасны. А чем они могут быть опасны – лишенные всего небогатые беззащитные изгнанники, которых каждый желающий может безнаказанно поносить? Только тем, чего никто у них не в силах отнять – их подлинным Царственным Достоинством и Правом.
Конечно, это чисто эмоциональное восприятие, некое ощущение Благодати, и оно может привести к заблуждению, если не найдет опору в Законе. К счастью, Россия имеет закон о престолонаследии, по словам виднейшего русского теоретика монархизма Л.А. Тихомирова «не допускающий уже никаких перетолкований и не оставляющий места никакому выбору между несколькими лицами Царствующего Дома»[11].
С тех пор прошло около 25 лет. Рухнул коммунистический режим, распался Советский Союз, компьютеры из диковины превратились в повседневный элемент жизни, появился Интернет… Доступными стали архивные источники, увидели свет многочисленные научные исследования и публикации, о которых раньше нельзя было и мечтать. Ложь антилегитимизма неоднократно выявлена и разоблачена. Но вновь и вновь, с использованием новых технологий и современных разновидностей средств массовой информации перед нами, как ни в чем не бывало, тасуется замусоленная колода антидинастической пропаганды.
Вот очередные примеры, явленные нам некоторыми «соборничествующими» авторами журнала «Трибуна русской мысли».
Можно было бы считать это добросовестным заблуждением, связанным с невнимательным прочтением Акта 1797 года. Но еще 15 лет назад данный тезис г-на И.Н. Андрушкевича, как и остальные его соборнические построения, был детально разобран в статье г-на М.А. Александрова «Легитимизм антиподов».
Приведя слова г-на И.Н. Андрушкевича о том, что Высочайший Акт 1797 года, якобы, «конкретно требует, чтобы «не было ни малейшего сомнения, кому наследовать»[13], г-н М.А. Александров пишет: «Остановимся на этой фразе. Итак, закон «требует», чтобы в вопросе о престолонаследии не было ни малейшего сомнения. Но чтобы не было сомнения, для этого как раз и нужен закон, все эти сомнения устраняющий! В логике это называется «порочный круг», но чтобы из него выпутаться, достаточно обратиться непосредственно к Высочайшему Акту, из контекста которого г-н Андрушкевич позаимствовал свою формулировку. Император Павел, изложив подробнейшим образом порядок наследования Престола, в заключение говорит: ««Положив правила наследства, должен объяснить причины оных. Они суть следующие: Дабы Государство не было без Наследника. Дабы Наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать (выделено мною – М.А.)».
Оказывается, всё проще простого: для того и закон, чтобы не было никакого сомнения. То есть, коль скоро существует закон, то и «ни малейшего сомнения» быть не должно. Именно этого «конкретно требует» Закон Императора Павла. То есть, сомнения могут возникнуть только у тех, кто либо не знает законов, либо не желает их знать. А если так, то и Земскому собору здесь ни «выискивать», ни «устанавливать» решительно нечего. Тем более, что в свое время в «Нашей Стране»[14](№ 2047) было опубликовано Обращение Главы Императорского Дома[15] от 25 июля 1989 г,, где, в соответствии с Законом, он объявлял своей наследницей свою дочь[16]. Казалось бы, что тут еще «выискивать»? Но эта ситуация никак не устраивает г-на Андрушкевича, и он интерпретирует слова Законодателя таким образом, что выходит, будто сам закон допускает возможность каких-либо сомнений в самом себе. Это не только абсурд, но и грубейшая шулерская махинация, за какую в Царской России – в той самой, которую взялся «олицетворять собою» г-н Андрушкевич – можно было запросто схлопотать канделябром по бакенбардам.
Но убедительность аргументов меньше всего заботит г-на Андрушкевича. Ведь адресуется он вовсе не к тем, кто знает законы – их все равно не надуешь. У тех же, кто законов не знает – их большинство – должно сложиться впечатление, будто в вопросе престолонаследия существуют какие-то неразрешимые противоречия, что наследников Престола, как таковых, нет и быть не может, а если и есть, то это не должно никого волновать, и единственное, о чем дозволено мечтать русским монархистам, это пресловутый «Земский собор», который будет «выискивать» и «устанавливать» то, что на самом деле установлено раз и навсегда»[17].
Г-н И.Н. Андрушкевич, несомненно, знаком со статьей М.А. Александрова – она была ему выслана, и на нее, в свое время, бурно реагировали симпатизанты этого, прости меня, Господи, «олицетворения Православной Самодержавной России»[18]. Поэтому настойчивое повторение им порочного перевернутого толкования смысла Закона о престолонаследии выглядит ничем иным, как сознательной попыткой запутать ситуацию.
Надо отдать должное, г-н И.Н. Андрушкевич верен своей антиподной методологии во всем. По такому же принципу построены его рассуждения о «морганатическом праве», призванные «уравнять» Глав и Членов Императорского Дома с их морганатическими родственниками для последующего обоснования необходимости «выборов Царя». После каких-то туманных, путанных и ни на чем не основанных утверждений о «морганатическом праве» в России г-н И.Н. Андрушкевич делает неожиданное открытие: «Однако при этом нельзя забывать и другого, весьма важного, ограничения этого морганатического права в России. Указом императора Николая Второго от 11 августа 1911 года, морганатическое право в России относится только лишь к Великим Князьям. А согласно статье 146-ой Основных Законов, Великими Князьями и Великими Княжнами являются только лишь «сыновья, братья, сестры, а в мужском поколении и все внуки Императора». Так как сегодня больше нет в живых «сыновей, братьев, сестер, а в мужском поколении и внуков Императора», то это готское морганатическое право сегодня уже не применимо ни к одному из членов Дома Романовых[19]. Поэтому, Манифест 1820 года исчерпывается сам собой с того момента, когда уже больше нет двух категорий членов Царского Рода (Великих Князей, подверженных морганатическому праву, и всех остальных членов Дома Романовых, ему не подверженных). Таким образом, автоматически наступил «статус кво анте», т.е. положение существовавшее в русской монархии в течение почти тысячелетия, начиная с Рюрика и до 1820 года. Однако, все остальные требования Основных Законов, не относящиеся прямо к запрещению морганатических браков от 1820 года, остаются в силе, по крайней мере до тех пор, пока они тоже не исчерпают себя или не войдут в противоречие с постановлениями Земского Собора 1613 года. В том числе остаются в силе и предписания о «предпочтении мужеского лица женскому»[20].
Хотя никаких имен не называется, но просто сквозит из всех щелей: всё, что, по мнению г-на И.Н. Андрушкевича, сохранило силу в законах, как будто специально должно быть направлено против ныне здравствующей Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыни Великой Княгини Марии Владимировны, а то, что хоть в малейшей степени в пользу ее правового статуса, «исчерпывается само собой»!
Разберемся, какое отношение к действительности имеет данное открытие г-на И.Н. Андрушкевича.
В 1820 году Император Александр I дополнил Акт о престолонаследии своего отца Императора Павла I нижеследующим постановлением: «Мы признаем за благо, для непоколебимого сохранения достоинства и спокойствия Императорской Фамилии и самой Империи Нашей, присовокупить к прежним постановлениям о Императорской Фамилии следующее дополнительное правило: если какое лицо из Императорской Фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим соответственного достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому Царствующему или Владетельному Дому; в таком случае Лицо Императорской Фамилии не может сообщить другому прав, принадлежащих Членам Императорской Фамилии, и рождаемые от такого союза дети не имеют права на наследование Престола. Изъявляя сию Волю нашу всем настоящим и будущим Членам Императорской Нашей Фамилии и всем верным нашим подданным, по точному праву, определенному в 23 пункте (ст. 219 в Своде Законов Российской Империи 1906 г. – А.З.) Учреждения о Императорской Фамилии, пред Лицом Царя Царствующих обязуем всех и каждого, до коего сие касаться может, сохранить сие дополнительное Наше постановление в вечные времена свято и ненарушимо».
При кодификации законов в царствование Императора Николая I этот акт нашел отражение в двух статьях – в последнем издании Свода Законов 1906 года статья 36 в главе «О порядке наследия престола»: «Дети, происшедшие от брачного союза лица Императорской Фамилии с лицом, не имеющим соответственного достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царствующему или владетельному Дому, на наследование Престола права не имеют» и статья 188 в Учреждении о Императорской Фамилии: «Лице Императорской Фамилии, вступившее в брачный союз с лицом не имеющим соответственного достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царствующему или Владетельному Дому, не может сообщить ни оному, ни потомству, от брака сего произойти могущему, прав, принадлежащих Членам Императорской Фамилии».
То есть по закону, действующему по сей день, потомство, рожденное от морганатических (неравнородных) браков Членов Российского Императорского Дома (независимо от носимых ими титулов), не имеет права престолонаследия (статья 36) и не принадлежит к Российскому Императорскому Дому (статья 188).
2 июля 1886 года Император Александр III Миротворец утвердил новую редакцию Учреждения о Императорской Фамилии, в котором к соответствующей статье в Главе «О гражданских правах Членов Императорского Дома» было введено в примечании дополнительное ограничение, впредь полностью запретившее Членам Российского Императорского Дома вступать в морганатические браки. В 1911 году св. Император Николай II смягчил это требование, оставив в примечании к статье 188 в силе запрет на заключение морганатических браков для Великих Князей, но разрешив вступать в морганатические браки Князьям Императорской Крови.
Однако статьи 36 и 188 как были, так и остались неизменными и сохраняют полную силу! Разрешение на морганатические браки не делает их неморганатическими, как силится доказать нам г-н И.Н. Андрушкевич. Никаких «двух категорий членов Царского Рода (Великих Князей, подверженных морганатическому праву, и всех остальных членов Дома Романовых, ему не подверженных)» никогда не было и нет. Налицо очередная скверная манипуляция, а если называть вещи своими именами –вранье, шитое белыми нитками.
Просто смешно, что человек с таким уровнем знаний, нравственности и мышления явно считает, что законы о престолонаследии имеет право трактовать и выворачивать наизнанку кто угодно, и только мнение старшего по первородству члена Царского рода[21] можно смело не ставить ни во что.
Чего стоят «негативные» построения г-на И.Н. Андрушкевича, мы увидели. Что же касается его «позитивных» предложений, то они выглядят весьма слабо. Вот, например, его видение состава предполагаемого Земского Собора: «В состав Собора обязательно входят представители Русской Церкви, Русского Воинства и выборные земские представители. (Последних можно даже и не выбирать специально, ибо совместное заседание Парламента с Правительством, Синодом Русской Церкви и Командованием Вооруженных Сил может себя провозгласить Земским Собором) (выделено мной – А.З.)»[22].
Провозгласить, конечно, себя можно кем угодно, хоть Лойей Джиргой. Но каждому, кто мало-мальски знаком с историей Земских Соборов и знает, что эти Соборы были органами сословно-территориального представительства, понятно, что избранный по партийным спискам парламент является антиподом Земского Собора и никак не способен им стать. Это не говорит ни ЗА, ни ПРОТИВ Парламента. Просто это другое учреждение, формируемое по совершенно иным принципам, и оно не может ни полностью подменить собою Земский Собор, ни даже быть его частью. Созыв Земского Собора станет возможным, скорее всего, только тогда, когда в каком-то обновленном, соответствующем современным реалиям виде возродится традиционная социальная структура российского общества. Думается, это сможет произойти только после восстановления монархии и возвращения на престол законной Династии. Но идейные антиподы хотят видеть всё наоборот…
Если методология г-на И.Н. Андрушкевича, как и схожие «наукообразные» приемы раннего М.В. Зызыкина, М.В. Назарова и им подобных, наводит на сравнение с игроком, с большей или меньшей ловкостью подменяющим карту в нужную минуту, то при знакомстве со статьей г-на В.И. Моцардо напрашивается ассоциация с капризным мальчиком, кидающимся в прохожих комьями грязи. Здесь отсутствует даже подобие логики и последовательности, присущих карточным умельцам. Мальчик швыряет первое, что попадается ему под руку и совершенно не задумывается над качеством и взаимосвязью оказавшегося в его распоряжении материала.
Начинает, правда, г-н В.И. Моцардо «за здравие» и провозглашает «архиправильный» лозунг: «Единственным стержнем и связующей силой, вокруг которого смогут объединиться русские люди, может быть русский Государь»[23]. Но дальше, после непонятно зачем приводимого в данном случае изложения азбучных истин о происхождении монарших титулов, г-н В.И. Моцардо с каким-то остервенением приступает к шельмованию стержня.
Логика и последовательность совершенно не востребованы г-ном В.И. Моцардо. В самом деле, для того, чтобы строить, нужно сделать правильные расчеты, обеспечить соответствие стандартам, позаботиться об эстетике… Для того, чтобы ломать, достаточно размахивать кувалдой, круша все на пути. Только вот есть риск самому погибнуть под обломками… И если не погибнуть физически, то навсегда загубить свою репутацию, что происходит, когда, по слову Петра I, люди как будто специально выступают, «дабы дурость каждого видна была».
Приведенная цитата неопровержимо доказывает, что г-н В.И. Моцардо НИКОГДА НЕ ДЕРЖАЛ В РУКАХ не только Свод Законов Российской Империи, но и недавние публикации актов династического права. Вся его статья является переписыванием дурно понятых им опусов других антилегитимистов. Уже одной этой фразы достаточно, чтобы без всякого сожаления отправить сочинение г-на В.И. Моцардо в корзину без объяснения автору причин и без рецензирования. Но статья печатается, читается, обсуждается, и мы вынуждены комментировать следующие примеры дичайшего (не могу при всем желании подобрать более мягкое слово) невежества человека, взявшегося представить на страницах ЖУРНАЛА ПРАВОСЛАВНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ свое понимание ключевого для монархической идеи вопроса о праве на престол.
Г-н В.И. Моцардо самоуверенно сваливает в одну кучу совершенно самостоятельные и не связанные между собой вопросы династического права. В его смущенном сознании сплетаются воедино проблемы перехода в Православие иностранных принцесс перед заключением браков с Членами Российского Императорского Дома; разводов; морганатических браков Членов Династии. Любому, немного знакомому с историей человеку, невозможно понять, каким образом позиция Александра III относительно требований к иностранным иноверным принцессам может быть увязана с морганатическим браком Александра II и православной по рождению княжны Е.М. Долгоруковой, и какое отношение к этим двум проблемам имеет письмо Императрицы Марии Феодоровны Цесаревичу Константину Павловичу с осуждением его намерения развестись с Великой Княгиней Анной Феодоровной (урожд. Принцессой Саксен-Заафельд-Кобургской), принявшей Православие до заключения брака. То, что в связи со всеми этими историческими фактами пишет г-н В.И. Моцардо[26], напоминает нечто вроде: «Правила дорожного движения» предназначены для перемещения по акватории пассажирских авиарейсов». Еще короче, «Плавайте поездами «Аэрофлота»»…
О примечании к статье 188 г-н В.И. Моцардо, видимо, тоже воспринимал информацию где-то на слух. Иначе бы он не считал, что эта, как он изволит выражаться, «поправка» была принята св. Императором Николаем II «в смысле ужесточения этой статьи»[27].
Чтобы убедиться, что г-н В.И. Моцардо лжет, когда утверждает, что потомки Государя Кирилла Владимировича «к династии Романовых не принадлежат» и «являются князьями Кирилловскими»[28], достаточно посмотреть Придворные Календари за 1908-1917 гг., в которых супруга и потомство Кирилла Владимировича упомянуты на соответствующих их царственному достоинству местах с принадлежащими им династическими титулами.
И так далее, в том же духе. В связи с этим слова г-на В.И. Моцардо о династическом законодательстве: «Законы эти логичны, ясны и понятны каждому. Правда, при нынешнем нашем образовании и воспитании, в начале XXI века, они мало кому известны. Поэтому притязания потомков Великого Князя Кирилла Владимировича («Кирилловичей») на российский престол, на право представлять династию Романовых многим кажутся законными и возможными и даже активно поддерживаются в России средствами массовой информации и некоторыми представителями власти, плохо знающими собственную историю и законы Российской империи»[29] способны вызвать не просто улыбку, а гомерический хохот. Конечно, некоторые журналисты и представители власти, действительно, не очень хорошо знают отечественную историю. Но мне еще ни разу в жизни не приходилось встречаться с людьми, которые бы знали ее настолько плохо, как достопочтенный руководитель благотворительного фонда «Слава», взявшийся писать о праве на престолонаследие.
Запутанность представлений порождает искривленную логику. По убеждению г-на В.И. Моцардо, вина за раскол в монархическом движении в эмиграции лежит не на младших членах Династии, преступно попиравших династические законы и распространявших клеветнические измышления, а на старшем по первородству Великом Князе Кирилле Владимировиче, принявшем в соответствии с законом, права и обязанности своих замученных Царственных Предшественников и призвавшем всех своих Августейших Родственников к активному совместному служению страдающей Родине[30]. Очень расстраивается г-н В.И. Моцардо по поводу того, что и Наследники Государя Кирилла Владимировича «не встречают достойного сопротивления»[31]. Могу отчасти утешить г-на В.И. Моцардо: совокупный тираж антидинастических публикаций превышает тиражи легитимистских изданий в тысячи раз, и даже в рассматриваемом нами номере «Трибуны русской мысли» противникам легитимизма предоставлена большая печатная площадь. Так что сопротивление весьма и весьма сильное. Вот только достойное ли, если вспомнить истинное значение слова «достоинство».
За одно можно поблагодарить г-на В.И. Моцардо: он способствует ознакомлению соотечественников с программой государственных реформ, изложенной Государем Кириллом Владимировичем в проекте тронной речи от 12 февраля 1917 года[32]. Правда, г-н В.И. Моцардо совершенно напрасно думает, что предлагает нашему вниманию «уникальный документ, который никогда раньше не попадал в поле зрения историков»[33]. Проект Кирилла Владимировича давно введен в научный оборот историком В.В. Хутаревым-Гарнишевским и находится в свободном доступе в Интернете[34].
Такие программы писали и посылали Государю многие Великие Князья. Например, предложения Великого Князя Николая Михайловича были значительно радикальнее. Но эти программы, независимо от их содержания, не интересуют цареборцев. Ведь цель – выудить что-нибудь именно против законного преемника Царя-Страстотерпца, основателя ЖИВОЙ легитимной линии Дома Романовых. Поэтому и г-н В.И. Моцардо ополчается на проект тронной речи, подготовленный Кириллом Владимировичем. Ну всё ему в ней не нравится: и наделение Георгиевских кавалеров земельными наделами (оказывается, по мнению г-на В.И. Моцардо, в России не было для этого свободной земли), и отмена черты оседлости (на самом деле к тому времени де факто давно превратившейся в фикцию и только используемой для антироссийской пропаганды), и государственное регулирование цен в условиях дефицита продуктов (неизбежная мера в условиях затяжной глобальной войны), и создание совещательного Совета Императорского Дома для повышения чувства ответственности у Членов Династии (к чему шел и сам св. Император Николай II, образуя «Великокняжеские Совещания» для обсуждения важных династических вопросов), и девальвация рубля (что бывает мерой вынужденной, но имеет как отрицательный, так и положительный экономический эффект, например, способствует увеличению экспорта), и отмена золотого стандарта (к чему пришли все ведущие державы мiра в 1931 году)…
Однако, галиматья, которую пишет г-н В.И. Моцардо в связи с каждым пунктом программы Кирилла Владимировича, не может затемнить сути того, что будущий Глава Дома Романовых, в главном, весьма здраво смотрел на вещи. Конечно, не все идеи абсолютно правильны, и не все принадлежали лично ему – некоторые реформы предлагались различными специалистами (политиками, военными, экономистами) и были просто поддержаны и изложены Великим Князем. Однако мы видим, и сам г-н В.И. Моцардо наивно это подтверждает (не понимая, что противоречит сам себе): программа Кирилла Владимировича была жизненной.
Но что там тронные речи, политика и экономика, если г-н В.И. Моцардо умудряется поставить в вину Государю Кириллу Владимировичу даже то, что он в Духовном завещании, подписанном 4 февраля 1917 года[36], просит Государя Николая Александровича, в случае своей кончины, не оставить без попечения беременную жену – Викторию Феодоровну. Этот блестящий тезис г-на В.И. Моцардо, уже, простите, из области, относящейся к проблеме не наследования престола, а душевного здоровья автора…
Остается только догадываться, почему столь ненавидя линию Владимировичей, г-н В.И. Моцардо воспылал особенной любовью к линии Константиновичей[37]. И если Владимировичам он отказывает в праве на престол на том основании, что Великие Княгини Мария Павловна Старшая (супруга Великого Князя Владимира Александровича) и Виктория Феодоровна (супруга великого Князя Кирилла Владимировича) перешли в Православие не до, а после заключения браков[38], то через несколько страниц он же, ничтоже сумняшеся, указывает в качестве особ, имеющих право на российских престол, таких сугубо православных лиц как «Королева Дании Маргретта II ее сыновья и родственники (они все потомки Великой Княгини Анастасии, внучки Императора Николая I); Королева Нидерландов Беатрикс и ее родня (они потомки Анны Павловны, дочери Императора Павла I); Принц Уэльский Чарльз (правнук Ольги Константиновны); София, королева Испанская (правнучка Ольги Константиновны) и ее дети»[39]. Слов нет, все перечисленные Августейшие Особы, и многие не перечисленные, находятся в гипотетической очереди престолонаследия, также, как Великая Княгиня Мария Владимировна и Великий Князь Георгий Михайлович находятся, например, в гипотетической очереди великобританского престолонаследия, будучи потомками Королевы Виктории. Но чем же Государыня Мария Владимировна и Ее Сын, родившиеся, кстати, уже в полностью православных браках, хуже, чем иностранные короли и принцы, сами неправославные от рождения и имеющие неправославных родителей, бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек? Это – за пределами человеческого понимания…
Но если уж г-н В.И. Моцардо с таким благоговением относится к иностранным государям, нам не составит труда ответить на его вопрос: «Кто сегодня из европейских монархов признает их права?»[40]. Как явствует из династической официальной переписки (последняя на настоящий момент волна этого обмена посланиями между Государыней Марией Владимировной и царствующими монархами и Главами Династий имела место в этом году в связи с кончиной Вдовствующей Государыни Великой Княгини Леониды Георгиевны[41]) ВСЕ европейские монархи признают Великую Княгиню Марию Владимировну Главой Российского Императорского Дома, а ее Сына – ее Законным Наследником.
Совершенно в духе и традициях антилегитимизма, г-да И.Н. Андрушкевич и В.И. Моцардо являются абсолютными дилетантами в правовых вопросах, путаются в исторических фактах, противоречат сами себе и, увы, не останавливаются перед передергиванием, голословными утверждениями и злонамеренной ложью.
К величайшему сожалению, главный редактор «Трибуны русской мысли» А.А. Бондарев, человек несомненно честный и значительно более последовательный, не избежал концептуальных, на наш взгляд, погрешностей.
Во-первых, представляется, что главному редактору, организующему дискуссию, не стоило, особенно в данном случае, поддаваться соблазну публично примкнуть к одной из сторон в полемике. Оставаясь арбитром, обеспечивая равные условия всем участникам, будучи своего рода равноудаленным маленьким монархом на вверенной его попечению ниве, он в гораздо большей степени смог бы содействовать движению к выработке некоей общемонархической линии.
Во-вторых, уже встав на путь «игры за одну из команд», Александр Аркадьевич демонстрирует ряд типичных заблуждений, проистекающих из уже упомянутого тезиса о предпочтении, отдаваемом им дружбе перед Истиной.
Особенно режет глаз несколько раз повторяющееся употребление им термина «непопулярность» в отношении Государя Кирилла Владимировича. Оставляю за скобками, что «непопулярность» Кирилла Владимировича сильно преувеличена. Не стали бы его с такой ожесточенностью до последней минуты жизни травить, если бы он был настолько никому не интересен, как это зачастую пытаются представить. Но в этой связи хотелось бы напомнить другое, а именно, что самым непопулярным, дискредитированным, ненавидимым и презираемым монархом Династии Романовых при жизни был Император Николай II, иконы которого ныне стоят в каждом русском храме. Царь – это не Дима Билан и не Бритни Спирс. Термин «популярность» абсолютно инороден для суммы критериев, по которым может оцениваться любой монарх. Рассуждать о «популярности» или «непопулярности» Царя, это все равно, что рассуждать о популярности или непопулярности отца в семье. Глубинным непониманием существа монархического строя и царского служения веет от попытки оценить личность и деятельность Императора Кирилла Владимировича с точки зрения его «популярности».
Вопиюще несправедлив походя брошенный г-ном А.А. Бондаревым упрек в адрес Великого Князя Георгия Михайловича: «(…) мог ли владыка (Митрополит Антоний (Храповицкий) – А.З.) даже в кошмарном сне представить, что Наследник Царского Престола будет находиться на службе у заводчика-олигарха»[47].
Во-вторых, даже если кому-то и кажется, что Великий Князь Георгий Михайлович напрасно занялся «земными» делами, и ему следовало бы только парить в воздухе в развевающихся белых ризах, источая благоухание и сияние, а если это не так, то «а Царь то ненастоящий», то и тут упрек г-на А.А. Бондарева скорее обличает критиков Императорского Дома. Коль скоро Вам кажется, что работа в промышленной компании не соответствует статусу наследника Царского Престола, ответьте, пожалуйста, уважаемые господа обвинители, а что Вы сделали для того, чтобы Императорский Дом располагал необходимыми возможностями для служения интересам Отечества, для жизни и деятельности? На протяжении всех последних лет, переняв эстафету у эмигрантских интриганов, Вы травили и порочили Императорскую Семью, Вы распространяли о ней неправдоподобные слухи, в нелепости которых убедились уже многие из Вас[48], Вы радовались каждому промаху, который случался в окружении Великой Княгини Марии Владимировны и вставляли палки в колеса всем ее инициативам только потому, что они исходили от нее[49]. И у Вас, простите, нет никакого морального права судить Государыню и ее Наследника, даже если Вам и кажется, что они что-то сделали не так. Чтобы высказывать свои мнения на сей счет, совершите хоть что-нибудь, чтобы Российский Императорский Дом смог окончательно вернуться на Родину и найти реальную опору в среде соотечественников. А если Вам как раз этого-то и не хочется, то будьте честными, скажите об этом прямо, не впадайте в лицемерие и не высматривайте сучок в глазу ближнего своими очами, иногда просто забитыми бревнами!
Г-н А.А. Бондарев понимает, что игнорировать поддержку, оказанную Императору Кириллу Владимировичу и его преемникам со стороны Православной Церкви, в том числе в лице несомненных святых, Первоиерархов и наиболее выдающихся Архипастырей и пастырей, более невозможно. Но, пытаясь и здесь найти способ, как бы сохранить право на имя монархиста, но не служить при этом монарху, г-н А.А. Бондарев встает на очень опасный путь. Он берет на себя смелость утверждать, что верные Династии Иерархи Церкви ошибались (а мы, стало быть, умнее и духовнее их!), и еще хуже, пытается трактовать их слова и дела совершенно несоответственно истинному содержанию.
Разберем несколько утверждений г-на А.А. Бондарева.
Приступая к своему анализу церковно-династических отношений, г-н. А.А. Бондарев пишет: «(…) в Сербии, на Первом Всезарубежном Соборе Русской Православной Церкви за границей, было провозглашено: «Да укажет Господь пути спасения и строительства родной земли; да даст защиту Вере и Церкви и всей земле русской и да осенит Он сердце народное; да вернет на всероссийский Престол Помазанника, сильного любовью народа, законного православного Царя из Дома Романовых». Однако, никто в те годы, включая Первоиерарха Зарубежной церкви митрополита Антония (Храповицкого), не решался прогнозировать судьбу Российского престола, оставаясь на позициях «непредрешенчества»»[50].
Это неверная трактовка события. Первый Всезарубежный Собор состоялся в 1921 году. Неупоминание в его Воззвании по имени «Законного Православного Царя из Дома Романовых» было связано не с «непредрешенчеством», а с тем, что считалась неизвестной судьба свв. Императора Николая II, Цесаревича Алексия Николаевича и Великого Князя Михаила Александровича (первых трех лиц в порядке престолонаследия), и Великий Князь Кирилл Владимирович (четвертый в порядке престолонаследия) также еще не считал для себя возможным заявить о своих правах.
Даже недоброжелатели Императорской Семьи признают, что если бы Кирилл Владимирович вел тогда себя решительнее, то I Всезарубежный Церковный Собор, скорее всего, признал бы его Императором[51], и обратного пути ни у кого уже не было. Но его менталитет, сознание долга и трепетное отношение к царскому служению не позволили ему выступить в тот момент, и он никогда об этом не жалел, потому что в противном случае пошел бы против своей совести.
Благородством Кирилла Владимировича воспользовались враги легитимного принципа. Они начали пропагандистскую кампанию задолго до того, как Кирилл Владимирович издал свои первые акты (еще о Блюстительстве им престола). Отнюдь не он развязал полемику, приведшую к расколам. Достаточно сравнить труд сенатора Н.Н. Корево «Императорский Всероссийский Престол», написанный в 1921 году, в котором этот авторитетнейший правовед спокойно и объективно, еще никого не называя прямо Императором, излагает правила престолонаследия с позиций легитимизма, со скандальными брошюрами и статьями того же времени, посвященными дискредитации старшей линии Династии, чтобы понять, кто явился истинным разжигателем смуты в эмиграции.
Иерархи Церкви следили за настроениями в среде своей паствы, и эти настроения, безусловно, влияли на них. Но пресловутое письмо Митрополита Антония (Храповицкого) приват-доценту М.В. Зызыкину от 4/17 сентября 1924 года свидетельствует не о том, что Владыка «был прекрасно осведомлен о законах престолонаследия»[52], а как раз об обратном. Напомню, что сам М.В. Зызыкин в конце жизни отрекся от своих ошибочных взглядов и выразил верноподданнические чувства Государю Великому Князю Владимиру Кирилловичу.
Митрополит Антоний чувствовал, что за Великим Князем Николаем Николаевичем, враждебно относившимся к Великому Князю Кириллу Владимировичу, стоят влиятельные силы, с которыми нежелательно сориться. Ему показалось, что антидинастические доводы М.В. Зызыкина убедительны. И он пишет свое неосторожное эмоциональное письмо о «кирилловщине». Но в дальнейшем он пересмотрит свою позицию, твердо встанет на путь легитимизма и никогда с него не свернет до самой смерти.
Что же, на самом деле, «повлияло на изменение точки зрения Владыки спустя пять лет»[53]? Г-н А.А. Бондарев совершенно правильно указывает, что большую роль сыграла честная и профессиональная работа будущего Святителя Иоанна (Максимовича) «Происхождение Закона о престолонаследии в России» (1925), а также общие искренние монархические убеждения Митрополита Антония и понимание им, что вопрос о монархии и династии не политический, а, прежде всего, духовный, церковный.
Однако, тут же г-н А.А. Бондарев допускает очень вольное и голословное собственное пояснение, почему в исследовании Святителя Иоанна (Максимовича) не упоминается имя Императора Кирилла Владимировича. По его мнению, это «не случайно», а причину он усматривает в «глубоком уме и прозорливости» святого. Но ум и прозорливость г-н А.А. Бондарев, почему-то, видит в приписываемых им Святому Иоанну двуличии, политической осторожности и приспособленчестве. Эти качества были присущи другому Иоанну – Шаховскому, которого г-н А.А. Бондарев тоже берет в свои союзники. Но Архиепископ Иоанн (Шаховской) не был монархистом, а его политические убеждения и действия, его путешествия по юрисдикциям вызывают весьма серьезные сомнения в авторитетности и искренности его высказываний.
Ничего подобного мы не находим в биографии Святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского. Он никогда не метался, всегда был честен перед Богом и людьми, ни разу в жизни не изменил своим убеждениям. Не Митрополит Антоний увлек его на путь легитимизма, а он повлиял на то, что маститый Владыка получил правильную информацию и избавился от навязанных ему предубеждений. Кирилла Владимировича и Владимира Кирилловича Святитель Иоанн признавал Императорами без всяких оговорок, не подвергал никакому сомнению равнородный статус брака Владимира Кирилловича с Леонидой Георгиевной и успел порадоваться в связи с рождением Великой Княжны Марии Владимировны и помолиться за нее. И делал он это всегда открыто, во всеуслышание, никогда не «промалчивал»[54]. В своей работе 1925 года он не упоминает Императора Кирилла Владимировича по имени не из политиканства, намерения «сдать назад», страха или еще каких-то человеческих факторов, а потому, что именно это исследование должно было дойти до сердец людей колеблющихся. А святой хотел, чтобы они пришли к православному легитимизму не потому, что их загнали в угол неопровержимыми доказательствами и безапелляционными декларациями, а самостоятельно, чтобы последнее слово они сказали сами без принуждения. Вот в этом и заключались его мудрость и промыслительность, этому и нужно нам у него поучиться.
Очень грустно, что г-н А.А. Бондарев увлекся своей теорией относительно взглядов Святителя Иоанна, не имея на то никаких оснований. Простите, но фраза «Промолчим и мы, как в свое время промолчал Иоанн (Максимович)», звучит не тольконеадекватно действительности, но на грани кощунственности. Святитель Иоанн не молчал, а когда надо, и обличал людей, равнодушно или враждебно относящихся к Законным Государям. Страшно может стать человеку, покрывающему свою политическую позицию именем святого, который был категорически против такой позиции.
Удивительно и то, что г-н А.А. Бондарев считает аргументом в пользу своей концепции следующее утверждение: «(…) надо отметить, что на призыв владыки Антония – признать законным Царем Кирилла Владимировича и его Наследником Владимира Кирилловича Русское Зарубежье, в большинстве своем, ответило молчанием. Архиепископ Никон (Рклицкий) в своем письме в газету «Новое русское слово» от 22 сентября 1970 года – «О долге церковной власти указать законного царя» так писал по этому поводу: «Со времени этого призыва Блаженнейшего Митрополита Антония прошло 45 лет, призыв не был услышан и ничего не изменилось ни в положении русского народа, ни в положении эмиграции». Увы, популярными в Русском Зарубежье, «кирилловичам» стать так и не было суждено. »[55].
При чем тут опять какая-то «популярность»? Архиепископ Никон скорбел по поводу жестокосердия соотечественников, не желающих уважать ни Царя, ни Архипастырей во главе с Первоиерархом, и страдающих от своей собственной гордыни. А г-н А.А. Бондарев с удовольствием цитирует его слова, как бы намекая: «Вот смотрите, как я был прав. Какие они непопулярные! Никто их не поддерживал». Что ж, не только земные Цари, но и Небесный Царь оказался вдруг непопулярен настолько, что Его распяли на Кресте под торжествующие крики тех, кто несколько дней назад пел Ему «Осанна». Ну, и о чем это говорит?
Выискивание и придумывание недостатков у Государей, унаследовавших Крест Царского служения в изгнании, после кровавой революции и Гражданской войны – что может быть более противно монархическому сознанию и надеждам на восстановление монархии? Вообразите себе, что во время сражения погибает командир, следующий по чину офицер принимает командование, а солдаты начинают рассуждать, не нарушил ли он Устав, любят ли его в других полках, соблюдал ли он пост в минувшую среду, на ком был женат его прадедушка и не написал ли его дедушка что-нибудь неправильное по экономическим вопросам! Чем, по-Вашему, закончится для таких солдат этот бой[56]?
Каждый из нас имеет полное право придерживаться любых убеждений и критиковать иные взгляды. Мы можем верить, что возрождение России произойдет в условиях республиканского строя, что положение спасет Учредительное Собрание, диктатор, ненаследственный единодержец по типу Н. Бонапарта или некий ареопаг патриотов-мудрецов. Но если мы придерживаемся монархических убеждений, то должны четко осознавать, что монархизма без монарха нет, и не может быть, как нет и не может быть христианства без Христа.
Если бы мы позволили себя убедить, что у нас нет законных государей, что законная историческая династическая связь прервалась, то мы должны были бы навсегда поставить крест на возможности вернуться к Православной Монархии. Срубленное дерево не выпустит корни. Не осталось бы ничего иного, как – может быть с болью и со слезами сожаления – бросить его в огонь и постараться забыть о нем, чтобы не бередить душу. К счастью, титанические усилия цареборцев всех мастей не достигают цели, и ложь о том, что древо Дома Романовых срублено, не может восторжествовать.
Пора понять, что «безгосударный монархизм» столь же нелеп и бесплоден, как «безбожная церковь». Он существует на политическом поле, но онтологически его нет. Это никчемный путь в никуда.
Еще раз прошу прощения, если позволил себе резкие слова и излишнюю эмоциональную увлеченность. Поверьте, Великая Княгиня Мария Владимировна научила нас не видеть заклятых врагов ни в ком, даже в тех, кто очень сильно оскорбил наши чувства или нанес нам существенный ущерб. Все здесь присутствующие – соотечественники, братья и сестры. Братья могут сориться и быть несправедливыми и резкими друг к другу, от братьев можно услышать горькие и обидные слова, но любовь от этого не исчезает.
Поэтому я обращаюсь к слушающим и читающим мои слова: если Вы уже поняли, что травля Императорской Семьи несправедлива и необъективна, не медлите из-за каких бы то ни было комплексов, гордыни или подозрений. Что бы ни происходило в прошлом, Ваше искреннее обращение к сотрудничеству будет встречено легитимистами с открытым сердцем и без всякой злопамятности.
Если же Вы всё ещё сомневаетесь, если Вам требуется время, чтобы взвесить и оценить каждый аргумент легитимистов – не доверяйте «замаскированным лжецам, рабам слепой корыстной страсти и добросовестным глупцам»[57]. Постарайтесь разобраться во всем самостоятельно и непредвзято. И даже если Вы еще не ощущаете Великую Княгиню Марию Владимировну и Великого Князя Георгия Михайловича своими законными Государями, хотя бы не тратьте время и силы на бесплодную борьбу с ними, которая, в конце концов, всегда оборачивается борьбой с самой идеей монархии. Внемлите, по крайней мере, мудрым словам законоучителя старца Гамалиила: «И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками.» (Деян.5,38-39)
Согласитесь: если, все-таки, Царь или Царица есть, то те, кто, именуя себя монархистами, игнорируют существование законного Монарха или, еще хуже, пытаются ему противодействовать – являются препятствием на пути к восстановлению Православной Монархии в гораздо большей степени, чем ее открытые и по-своему честные идейные противники из левого и либерально-демократического политических станов.
Вспомним ответ мальчика из советского анекдота про урок атеизма. В ответ на призыв учительницы погрозить небу кулаком и плюнуть ввысь, чтобы продемонстрировать неуважение к религии, один из пионеров отказался, сказав: «Если Бога нет, то нет смысла в Него плевать, а если Он есть, то зачем же портить с Ним отношения?»
Земной Царь, конечно, не Бог. Но он – живой образ Божий, икона Небесного Царя. Его оскорбление – тяжкий богоборческий грех, не оправдываемый никакими подлинными или мнимыми человеческими недостатками государя. Пагубность этого греха тысячекратно усугубляется, если мы позволяем себе оскорблять государей, будучи уверенными в своей полной безнаказанности. Ответим себе честно: если бы речь шла о человеке с несоизмеримо большими личными и политическими изъянами, чем все «Кирилловичи» вместе взятые, но находящемся на престоле и обладающем властью, многие ли бы посмели так бездумно и вольно порочить его?
Никому из нас не дано знать, вернется ли наша Родина в будущем к монархическому строю или наше государство окончательно превратится в территорию, а народ – в население, и нашей великой всероссийской цивилизации суждено кануть в Лету. Но если монархический принцип окажется вновь востребованным народом России, то монархия будет только легитимной, и на престол взойдет, без всяких выборов и прочих политических комбинаций, законный Царь или законная Царица, обладающие правами и наделенные обязанностями в силу Утвержденной Грамоты 1613 года, закона о престолонаследии 1797 года и актов Глав Дома Романовых в изгнании, начиная с Государя Императора Кирилла Владимировича. Любой другой вариант явится не восстановлением тысячелетней Православной Легитимной Монархии, а еще одним безумным экспериментом над многострадальным Отечеством, и неизбежно закончится крахом, ибо в этом здании будет отсутствовать краеугольный камень в лице исторической Богопоставленной Династии с незыблемой и непрерывной преемственностью служения.
[56] Любое сравнение хромает, и всегда есть повод придраться к неполному соответствию, но общая-то картина, как ни крути, аналогична
[57] Строфа из стихотворения С.С. Бехтеева «Не верь лжецам», адресованного Великому Князю Кириллу Владимировичу в бытность его Блюстителем Государева Престола