Что такое романо германский синтез
4.2. Романо-германский синтез и возникновение феодализма в Западной Европе
4.2. Романо-германский синтез и возникновение феодализма в Западной Европе
За нарисованной выше внешней картиной германского завоевания и его результатов скрываются значительно более сложные процессы. Западная Римская империя была геосоциальным организмом. Когда варвары разорвали ее на части, то эти куски сами становились более или менее самостоятельными геосоциальными организмами. Германские завоевания не были простыми походами варварских армий. Перемещались не только и не просто воинские отряды и не просто массы людей. Передвигались общества: демосоциальные организмы, их союзы и сверхсоюзы.
Иначе говоря, на территориях, которые были геосоциальными организмами, поселялись демосоциальные организмы, т.е. опять-таки общества, но качественно иного типа. Одни общества накладывались на другие. Но их раздельное сосуществование на одной и той же территории не могло продолжаться бесконечно. Неизбежным было возникновение одного единого общества.
В основе как геосоциальных, так и демосоциальных организмов лежали системы социально-экономических отношений. Сосуществование обществ было сосуществованием их социально-экономических структур. Возникновение одного единого общества с неизбежностью означало появление одной единой социально-экономической структуры. Как уже указывалось, возможны три варианта возникновения такой единой структуры: (1) ассимиляция геосоциальным организмом демосоциальных, (2) ассимиляция демосоциальными организмами геосоциального и (3) синтез геосоциорных и демосоциорных социально-экономических отношений и возникновение в его результате социально-экономической структуры нового, ранее не существовавшего типа. Именно последний вариант реализовался в варварских королевствах Западной Европы.
Результатом завоевания германцами Западной Римской империи был синтез частично разрушенной западноримской и германской социально-экономических систем. О первой уже было сказано. Теперь необходимо остановиться на второй.
Милитархи сами по себе не были должностными лицами. Они не занимали никаких постов в обществе. Дружины были их частным делом. Эти хорошо организованные военные отряды представляли собой не публичные, общественные, а частные организации. Институт военных дружин получил у германцев необычайное развитие. В каждом трибосоциоре имелось несколько милитархов, которых называли князьями или вождями.
В каждом трибосоциоре было народное собрание, избиравшее из среды знати должностных лиц, которые творили суд по округам и селам. Избирало оно также и короля, который был главным военачальником, верховным судьей и руководителем народного собрания. Им становился один из милитархов. В трибосоциорах, не имевших королей, лидерство принадлежало нескольким равноправным могущественным лицам.
В целом у германцев шел процесс становления и утверждения королевской власти, которая возникала из власти особо могущественного милитарха, избранного военным вождем трибосоциора или союза трибосоциоров и стремившегося сохранить свое положение и в мирное время. Налогов внутри трибосоциора не существовало. Однако в некоторых из них бытовал обычай поголовно и добровольно приносить в дар князьям какое-то количество крупного рогатого скота и зерна. В результате на основе милитарного метода эксплуатации возникал еще один ее метод. Так как в процессе дальнейшего развития этот метод чаще всего трансформировался в нобиларный, вначале образ, а затем способ эксплуатации, то он тоже может быть назван нобиларным. Перерастание нобиларного метода эксплуатации в образ и способ эксплуатации шло по мере укрепления королевской власти.
Таким образом, в германских социоисторических организмах сосуществовали доминомагнарные, милитарные и нобиларные отношения. Они относились к тому типу предклассового общества, который был выше назван протомилитомагнарным. Этот тип общества был не апополитейным, а синполитейным, возникшим в результате взаимодействия предклассовых обществ с их цивилизованными соседями. Иначе говоря, этот тип предклассового общества сам был продуктом социорной индукции.
В результате синтеза частично разрушенной западноримской социально-экономической структуры и германской протомилитомагнарной системы производственных отношений возник совершенно новый общественно-экономический уклад и соответственно способ производства, который принято называть феодальным. Сам факт слияния порядков коренного населения Западной Римской империи с германскими давно уже замечен историками, которые назвали это явление романо-германским синтезом.
Процесс синтеза позднеримских и германских структур носил сложный и противоречивый характер и занял несколько веков. Существовали тенденции к возникновению на основе милитарных отношений не только нобиларных, но и политарных связей. Но, в конечном счете, произошло слияние всех этих отношений с магнарными, бытовавшими в двух вариантах: позднеримском и германском. Результатом было возникновение феодального уклада. Завершился процесс его формирования, скорее всего, на грани X-XI вв. На смену протофеодальному обществу пришло феодальное. В западной исторической науке этот переход в последние десятилетия начали называть феодальной революцией, или феодальной мутацией, причем некоторые историки трактуют его даже как смену античного строя феодальным.[11] Первые века после этого переворота были ознаменованы общим экономическим подъемом, в частности, освоением новых земельных массивов.
Что такое романо германский синтез
4.2. Романо-германский синтез и возникновение феодализма в Западной Европе
За нарисованной выше внешней картиной германского завоевания и его результатов скрываются значительно более сложные процессы. Западная Римская империя была геосоциальным организмом. Когда варвары разорвали ее на части, то эти куски сами становились более или менее самостоятельными геосоциальными организмами. Германские завоевания не были простыми походами варварских армий. Перемещались не только и не просто воинские отряды и не просто массы людей. Передвигались общества: демосоциальные организмы, их союзы и сверхсоюзы.
Иначе говоря, на территориях, которые были геосоциальными организмами, поселялись демосоциальные организмы, т.е. опять-таки общества, но качественно иного типа. Одни общества накладывались на другие. Но их раздельное сосуществование на одной и той же территории не могло продолжаться бесконечно. Неизбежным было возникновение одного единого общества.
В основе как геосоциальных, так и демосоциальных организмов лежали системы социально-экономических отношений. Сосуществование обществ было сосуществованием их социально-экономических структур. Возникновение одного единого общества с неизбежностью означало появление одной единой социально-экономической структуры. Как уже указывалось, возможны три варианта возникновения такой единой структуры: (1) ассимиляция геосоциальным организмом демосоциальных, (2) ассимиляция демосоциальными организмами геосоциального и (3) синтез геосоциорных и демосоциорных социально-экономических отношений и возникновение в его результате социально-экономической структуры нового, ранее не существовавшего типа. Именно последний вариант реализовался в варварских королевствах Западной Европы.
Результатом завоевания германцами Западной Римской империи был синтез частично разрушенной западноримской и германской социально-экономических систем. О первой уже было сказано. Теперь необходимо остановиться на второй.
Милитархи сами по себе не были должностными лицами. Они не занимали никаких постов в обществе. Дружины были их частным делом. Эти хорошо организованные военные отряды представляли собой не публичные, общественные, а частные организации. Институт военных дружин получил у германцев необычайное развитие. В каждом трибосоциоре имелось несколько милитархов, которых называли князьями или вождями.
В каждом трибосоциоре было народное собрание, избиравшее из среды знати должностных лиц, которые творили суд по округам и селам. Избирало оно также и короля, который был главным военачальником, верховным судьей и руководителем народного собрания. Им становился один из милитархов. В трибосоциорах, не имевших королей, лидерство принадлежало нескольким равноправным могущественным лицам.
В целом у германцев шел процесс становления и утверждения королевской власти, которая возникала из власти особо могущественного милитарха, избранного военным вождем трибосоциора или союза трибосоциоров и стремившегося сохранить свое положение и в мирное время. Налогов внутри трибосоциора не существовало. Однако в некоторых из них бытовал обычай поголовно и добровольно приносить в дар князьям какое-то количество крупного рогатого скота и зерна. В результате на основе милитарного метода эксплуатации возникал еще один ее метод. Так как в процессе дальнейшего развития этот метод чаще всего трансформировался в нобиларный, вначале образ, а затем способ эксплуатации, то он тоже может быть назван нобиларным. Перерастание нобиларного метода эксплуатации в образ и способ эксплуатации шло по мере укрепления королевской власти.
Таким образом, в германских социоисторических организмах сосуществовали доминомагнарные, милитарные и нобиларные отношения. Они относились к тому типу предклассового общества, который был выше назван протомилитомагнарным. Этот тип общества был не апополитейным, а синполитейным, возникшим в результате взаимодействия предклассовых обществ с их цивилизованными соседями. Иначе говоря, этот тип предклассового общества сам был продуктом социорной индукции.
В результате синтеза частично разрушенной западноримской социально-экономической структуры и германской протомилитомагнарной системы производственных отношений возник совершенно новый общественно-экономический уклад и соответственно способ производства, который принято называть феодальным. Сам факт слияния порядков коренного населения Западной Римской империи с германскими давно уже замечен историками, которые назвали это явление романо-германским синтезом.
Процесс синтеза позднеримских и германских структур носил сложный и противоречивый характер и занял несколько веков. Существовали тенденции к возникновению на основе милитарных отношений не только нобиларных, но и политарных связей. Но, в конечном счете, произошло слияние всех этих отношений с магнарными, бытовавшими в двух вариантах: позднеримском и германском. Результатом было возникновение феодального уклада. Завершился процесс его формирования, скорее всего, на грани X-XI вв. На смену протофеодальному обществу пришло феодальное. В западной исторической науке этот переход в последние десятилетия начали называть феодальной революцией, или феодальной мутацией, причем некоторые историки трактуют его даже как смену античного строя феодальным.[11] Первые века после этого переворота были ознаменованы общим экономическим подъемом, в частности, освоением новых земельных массивов.
О сущности романо-варварского синтеза раннесредневековой Европы
Все зарубежные и отечественные исследователи утверждают, что социокультурным и этнокультурным ядром раннесредневекового европейского феодального общества и западноевропейской цивилизации был романо-варварский синтез. Основу этого синтеза составляло частично разрушенная западноримская и новая германская (варварская) социально-экономические системы.
Становление романо-германской цивилизации после разрушения античности
По словам Андерсона, «столкновение двух распадавшихся предшествовавших способов производства – первобытного и античного – в конечном счете создало феодальный строй, распространившейся в Европе».
Однако сам синтез произошел не на творческом усвоении примитивной общественной структурой варваров более высокоразвитой урбанистической и частнособственнической античной структуры, а на разрушении последней, что, разумеется, не могло не иметь негативных последствий.
В результате западноевропейское общество было отброшено далеко назад. Повсеместно наблюдалось падение городов, рынков, античной высокой культуры, искусства, образования. Так если в 400 г. н. э. Рим имел численность около 1 миллиона жителей, то к 600 году эта цифра сократилась до менее 50 тысяч (по Осборну Р.). Из 372 итальянских городов, упоминавшихся древнеримским писателем Плинием, перестали существовать треть. Вот почему этот период (V-X вв.) назван «темными веками». К тому же, по словам Ю. Семенова, примитивный милитаристский уклад общественно-политической жизни древних германцев (объединение в одних руках военной и гражданских профессий) еще более способствовал вытеснению передовых античных правовых частнособственнических отношений.
Но следует помнить, что варвары лишь добили на ладан дышавшую Западную Римскую империю и таким образом разрушили частнособственническую античную структуру в Европе. Причем это разрушение не было тотальным. В конце концов, римляне привили им вкус к цивилизации. Рим как высокая цивилизация у варваров вызывала одновременно смешанные чувства ненависти и зависти.
С точки зрения Фелипе Фернандес-Арместо германцы мстили римлянам за то, что те не захотели их завоевать! Римляне считали германцев настолько дикими существами и неспособными, в отличие, скажем, от галлов, к оцивилизовыванию и культурной ассимиляции, что после нескольких набегов предоставили германцев самим себе. И это была роковая ошибка римлян. Они могли бы сохранить свою империю, включив в романский мир экспансивных германцев!
Так это было или иначе, но германские варварские вожди и короли франков, бургундов, вестготов, лангобардов, англо-саксов затем всячески пытались копировать элементы и стиль управления, опираясь при этом на остатки римской бюрократии, латинского языка и римского права. Только христианская церковь со времен падения империи оставалась неизменной организацией, которой не только удалось выжить, но и значительно укрепиться, взяв на себя функции по преобразованию темного и варварского мира раннего средневековья. Да и само представление о Риме, как своеобразном центре «цивилизованной вселенной» продолжало жить в умах многие столетия спустя, даже после распада великой Империи. Это отмечают все серьезные историки.
Любопытно отметить, что в варварских королевствах долгое время выпускались монеты не от имени варварских королей, а были подражанием монетам византийских императоров, которых тогда признавали как единственных наследников империи Рима. Причем монеты с изображением византийских императоров выпускались даже тогда, когда шла их война с Византией. Только в самом конце VI в. вестготы и франки, начали изображать на монетах своих королей, а лангобарды это сделали самыми последними — только век спустя (Чекалова А.А.).
Христианская церковь оказалась тем своеобразным романизированным бастионом, сыгравшим свою положительную роль в укреплении основ цивилизации среди варварских племен Европы. По словам Перри Андерсона, «церковь была важнейшим, хотя и слабым акведуком, через который содержимое культурных резервуаров классического мира перетекло в новый мир феодальной Европы, где грамотность стала церковной». Да и варварские вожди, и короли стремились опереться на церковь с тем, чтобы узаконить свою власть в глазах подданных.
Сами по себе вышедшие из примитивной доклассовой и догосударственной общественной организации варварские германские племена, осевшие в Европе и почти до основания разрушившие урбанистическую цивилизацию римлян, не были в состоянии создать развитую городскую культуру. Это и вынуждало германцев обращаться к услугам побежденных римлян.
Сталкиваясь с многочисленными римскими гражданами и колонистами и их культурой, германские племена неизбежно подпадали под влияние почти разрушенной, но все равно развитой урбанистической римской цивилизации с ее более высоким качеством жизни. К тому же начавшаяся христианизация и цивилизационная прививка германских племен привели к тому что, в условиях слабости только формировавшейся феодальной системы, отсутствия налаженного аппарата администрации античные традиции сумели занять важные позиции.
Неудивительно, что франкское королевство уже в ранний период сохранило немало традиций римской государственности, что дало другому французскому историку Фюстелю де Куланжу заявить: «Меровингское правительство более чем на три четверти было продолжением того, которое было назначено в Галлии Римской империей».
Однако не стоит, и преувеличивать степень продвинутости первых варварских королевств, которые с помощью обломков и остатков античности пытались оцивилизовать, в общем, довольно примитивную политическую и общественную организацию, доставшуюся им от первобытных предков. Собственно сам политический институт варварской монархии представлял собой смесь германского военного вождя, полуизбираемого племенным обществом и римского самодержца, наделенного безграничными полномочиями и обязанностями.
О судьбе варварских королевств в Европе
Судьба варварских королевств сложилась по-разному. Королевство остготов в Италии было наиболее романизированным. К тому же в Италии, даже после разгрома империи, лучше сохранилась городская жизнь, чем где-либо. Но против остготов выступила могущественная Византийская империя Юстиниана I, чье войско во главе с лучшим полководцем Велизарием неоднократно вторгалось в Италию (в 30-40-х годах VI в.) и разгромило это королевство. Затем в Италию с севера хлынули варвары-лангобарды, они были менее романизированные и потому отличались большей жестокостью по отношению к романскому населению Италии. Лангобарды оккупировали север и центр Италии- создав там лангобардское королевство. На рубеже VI-VII вв. лангобардское королевство было христианизировано и просуществовало до 774 года, когда было завоевано франкским королем Карлом Великим.
Еще одно королевство варваров («Тулузское королевство»), которых называли «вестготами» возникло в Аквитании. Но под мощным натиском германоязычных франков в начале VI века вестготы оставили все территории в Галлии и переселились в Испанию, где образовали королевство. Здесь они отбивали натиск одновременно и франков с севера и моря византийцев Юстиниана I. Вестготы перешли в католическую веру- более сплотив тем самым местных испано-римлян. Отсюда неслучайно архиепископ Исидор Севильский в начале VII в. воспевал королей вестготов как «славу Испании». Это было временем, когда страна переживала «подлинное культурное возрождение, особенно явное и впечатляющее на фоне полного упадка латинской литературной традиции в самой Италии» (по Дубровский И.В.).
Однако не стоит, и преувеличивать сплочение между пришлыми вестготами и местными испано-римлянами. Между всеми народностями Пиренейского полустрова продолжало сохраняться обособление (Ведюшкин В.). Неслучайно, завоеватели арабы быстро смели здесь немногочисленных вестготов в начале VIII века.
В отличие от континентальной Европы, где процессы романизации присутствовали более длительный период, в Англии с уходом римлян еще в начале V века римская культура и христианство исчезали здесь быстрее. Это сразу же сказалось на хозяйственном запустении острова, о чем свидетельствуют археологические данные (Харитонович Д.Э.). С середины V века остров Британия был завоеван германскими племенами англов, саксов и ютов. Они оттеснили кельтских бриттов на западные окраины- Уэльс и Корнуолл. Англосаксы, как называли пришельцев, первоначально ввергли остров Британию, в пучину варварского регресса, как минимум на два с половиной века (Вульф А.). Но уже в VII веке англосаксы были христианизированы, и здесь начался подъем уже англосаксонской цивилизации. Семена римской цивилизации не пропали совсем зря.
А вот франки оказались наиболее жизнеспособными и экспансивными из всех варварских королевств. Уже при первом франкском правителе-Хлодвиге (ок. 466–511), франки приняли крещение по католическому образцу. Но несмотря на установленный союз королевской власти и церкви- христианская вера франков в VI-VIII веках оставалась поверхностной и причудливо сочеталась со старым язычеством. Археологи свидетельствовали, что в захоронении франков встречались наряду с крестами и языческие амулеты. А духовенство еще в VIII IX вв. жаловались на то, что многие франкские христиане не оставили старого обычая поклоняться духам лесов и рек и совершать им жертвоприношения (Гуревич А.Я.).
Франки, завоевав Галлию, в тоже время являлись среди покоренных галлов меньшинством, но высокостатусным. Франки первоначально жили обособленно от галлов и римлян, но со временем все больше сближаясь с ними. Постепенно германский диалект франков смешивался с латинским языком, распространенным в Галлии. Так постепенно возник старофранцузский язык. А в VII веке по отношению к территории населенной франками и галлами появилось определение «Франция».
Франкское государство с династией Меровингов отличал особый порядок наследования верховной власти, которая делилась между королевскими сыновьями на доли. Каждый из них получал в удел свое королевство. Поэтому при потомках Хлодвига королевство все время дробилось, а между наследниками- королями разгоралась междоусобная борьба. В начале VIII в., франкское государство, ослабленное внутренними распрями Меровингов распалось на ряд уделов. И лишь угроза со стороны арабских завоевателей, пришедших из-за Пиренеев, заставила франков сплотиться, чтобы отразить эту угрозу.
Уже при династии Каролингов и провозглашением Папой римским Львом III в 800 г. Карла Великого императором западного христианского мира, франкское королевство, ранее варварское, стало первым лидером по консолидации всей Западной Европы в единую цивилизацию. Эстафету франкских королей затем переняли и германские короли (начиная с Оттона I). И тоже при прямой поддержке католической церкви.
Ранний европейский феодализм как смешанное западно-восточное общество
Вся система политических и социальных отношений, которая возникла в послеантичной варварской Европе в среде полуварварских германских племен и которая со временем стала называться феодализмом, в сущности, была весьма близка к вотчинно-государственной структуре Востока, особенно на начальном этапе ее становления либо в периоды ее политической децентрализации (феодальной раздробленности).
Действительно, в ранний средневековый период в королевствах Европы сложилась государственная власть из числа военной аристократии, безраздельно господствующая над своими подданными, которые теперь оказались лишенными всех демократических средств контроля за органами государственной власти, существовавших в античный период. Да и горожане (от франц. слова «буржуа»), несмотря на свои богатства, в период раннего средневековья были абсолютно бесправными перед привыкшими больше к разбою феодалами-рыцарями.
По мнению Л. Васильева, европейская феодальная социополитическая система была родственной восточной власти-собственности. Такая формулировка, безусловно, имеет основание хотя бы из того, что по целому ряду параметров западноевропейские государства-общества в средневековый период сближались с восточными государство-обществами в большей степени, чем в период древности, когда на довольно большом европейском пространстве царила чуждая Востоку античная общественно-экономическая формация.
Но существенное отличие заключалось в том, что это был вариант власти-собственности, но только с децентрализованной властью между королями –феодалами- Церковью. А также еще и с децентрализованным распределением ресурсов или расщепленной феодальной собственностью, выражающийся на политическом уровне в «лестнице вассалитета»»: сеньор-вассал. По сути, по словам Васильева, средневековое западноевропейское общество являлось обществом смешанного (западно-восточного) типа. Зато само расширение феодальной частной собственности, а в перспективе и большая автономия западноевропейских городов- делали более возможным здесь путь развития общества по антично-западному пути, а не восточному.
Несмотря на очевидный регресс во многих областях жизни, следует заметить, что «темные века» излишне демонизировались в западной историографии XIX века. Сегодня многими историками эта эпоха воспринимается в несколько ином свете. Как считает историк Роджер Осборн, в этот период, не исчезла совсем политическая, экономическая и культурная жизнь, «она просто переместилась в иное пространство: хутора, деревни, монастыри, поместья, усадьбы». Но главное, что следует отметить, что в результате сочетания франко-германского, римского и христианского начал стала формироваться будущая европейская цивилизация.
Автор: Вячеслав Бакланов. Дата: 2014-06-19 Просмотров: 6343
Можно также почитать из рубрики:
Информация по запросу не может быть извлечена в таблице нет записей.
4. Эпоха Средних веков (VI—XV вв.)
П осле падения Западной Римской империи Западная Европа долго еще не могла успокоиться. Варварские королевства возникали и исчезали, границы между ними менялись.
В V в. началось переселение англов, саксов и ютов в Британию. Большинство прежних насельников страны, бриттов, было истреблено, порабощено или вытеснено в Шотландию, Уэльс и на континент (в Бретань). В результате к концу VI в. на территории Англии образовалось несколько варварских королевств (Уэссекс, Суссекс, Эссекс, Мерсия, Нортумбрия, Восточная Англия, Кент).
В 488-493 гг. остготы, жившие по этого в Паннонии, куда они пришли вместе с гуннами, двинулись в Италию и завоевали ее. Возникло обширное королевство, которое в дальнейшем было уничтожено Византией. В 568 г. в Италию во главе большого сверхсоюза вторглись лангобарды. Образовалось Лангобардское королевство.
Активную завоевательную политику вело Франкское королевство. При основателе государства Хлодвиге и его ближайших преемниках были подчинены алеманны, бургунды, тюринги, бавары, отчасти саксы. После временного упадка государства, имевшего место в VII в., наступила эпоха новых успехов.
В 752 г. правитель королевства Карл Мартелл разбил в битве при Пуатье арабов и тем самым остановил их продвижение в Западную Европу. При нем и его преемниках была восстановлена власть франков над Аквитанией и Провансом, вновь подчинены Алеманния, Тюрингия и Бавария, завоеваны Саксония, Италия и территория к югу от Пиренеев. Вершины своего могущества франкское государство достигло при Карле Великом, который в 800 г. был коронован в Риме как император. Возникшая на рубеже VIII-IX вв. империя Каролингов охватила всю территорию Западной Европы. Ее недолговечное существование существенно сказалось на всей последующей истории данного региона.
4.2. Романо-германский синтез и возникновение феодализма в Западной Европе
За нарисованной выше внешней картиной германского завоевания и его результатов скрываются значительно более сложные процессы. Западная Римская империя была геосоциальным организмом. Когда варвары разорвали ее на части, то эти куски сами становились более или менее самостоятельными геосоциальными организмами. Германские завоевания не были простыми походами варварских армий. Перемещались не только и не просто воинские отряды и не просто массы людей. Передвигались общества: демосоциальные организмы, их союзы и сверхсоюзы.
Иначе говоря, на территориях, которые были геосоциальными организмами, поселялись демосоциальные организмы, т.е. опять-таки общества, но качественно иного типа. Одни общества накладывались на другие. Но их раздельное сосуществование на одной и той же территории не могло продолжаться бесконечно. Неизбежным было возникновение одного единого общества.
В основе как геосоциальных, так и демосоциальных организмов лежали системы социально-экономических отношений. Сосуществование обществ было сосуществованием их социально-экономических структур. Возникновение одного единого общества с неизбежностью означало появление одной единой социально-экономической структуры. Как уже указывалось, возможны три варианта возникновения такой единой структуры: (1) ассимиляция геосоциальным организмом демосоциальных, (2) ассимиляция демосоциальными организмами геосоциального и (3) синтез геосоциорных и демосоциорных социально-экономических отношений и возникновение в его результате социально-экономической структуры нового, ранее не существовавшего типа. Именно последний вариант реализовался в варварских королевствах Западной Европы.
Результатом завоевания германцами Западной Римской империи был синтез частично разрушенной западноримской и германской социально-экономических систем. О первой уже было сказано. Теперь необходимо остановиться на второй.
Милитархи сами по себе не были должностными лицами. Они не занимали никаких постов в обществе. Дружины были их частным делом. Эти хорошо организованные военные отряды представляли собой не публичные, общественные, а частные организации. Институт военных дружин получил у германцев необычайное развитие. В каждом трибосоциоре имелось несколько милитархов, которых называли князьями или вождями.
В каждом трибосоциоре было народное собрание, избиравшее из среды знати должностных лиц, которые творили суд по округам и селам. Избирало оно также и короля, который был главным военачальником, верховным судьей и руководителем народного собрания. Им становился один из милитархов. В трибосоциорах, не имевших королей, лидерство принадлежало нескольким равноправным могущественным лицам.
В целом у германцев шел процесс становления и утверждения королевской власти, которая возникала из власти особо могущественного милитарха, избранного военным вождем трибосоциора или союза трибосоциоров и стремившегося сохранить свое положение и в мирное время. Налогов внутри трибосоциора не существовало. Однако в некоторых из них бытовал обычай поголовно и добровольно приносить в дар князьям какое-то количество крупного рогатого скота и зерна. В результате на основе милитарного метода эксплуатации возникал еще один ее метод. Так как в процессе дальнейшего развития этот метод чаще всего трансформировался в нобиларный, вначале образ, а затем способ эксплуатации, то он тоже может быть назван нобиларным. Перерастание нобиларного метода эксплуатации в образ и способ эксплуатации шло по мере укрепления королевской власти.
Таким образом, в германских социоисторических организмах сосуществовали доминомагнарные, милитарные и нобиларные отношения. Они относились к тому типу предклассового общества, который был выше назван протомилитомагнарным. Этот тип общества был не апополитейным, а синполитейным, возникшим в результате взаимодействия предклассовых обществ с их цивилизованными соседями. Иначе говоря, этот тип предклассового общества сам был продуктом социорной индукции.
В результате синтеза частично разрушенной западноримской социально-экономической структуры и германской протомилитомагнарной системы производственных отношений возник совершенно новый общественно-экономический уклад и соответственно способ производства, который принято называть феодальным. Сам факт слияния порядков коренного населения Западной Римской империи с германскими давно уже замечен историками, которые назвали это явление романо-германским синтезом.
Процесс синтеза позднеримских и германских структур носил сложный и противоречивый характер и занял несколько веков. Существовали тенденции к возникновению на основе милитарных отношений не только нобиларных, но и политарных связей. Но, в конечном счете, произошло слияние всех этих отношений с магнарными, бытовавшими в двух вариантах: позднеримском и германском. Результатом было возникновение феодального уклада. Завершился процесс его формирования, скорее всего, на грани X-XI вв. На смену протофеодальному обществу пришло феодальное. В западной исторической науке этот переход в последние десятилетия начали называть феодальной революцией, или феодальной мутацией, причем некоторые историки трактуют его даже как смену античного строя феодальным.[11] Первые века после этого переворота были ознаменованы общим экономическим подъемом, в частности, освоением новых земельных массивов.
4.3. Феодальный способ производства
Суть различия между серварием и феодально-зависимым крестьянином состоит прежде всего в том, что первый работал в чужом хозяйстве, а крестьянин сам вел хозяйство, причем во многом вполне самостоятельно, то есть был хозяином. Важнейшей хозяйственной ячейкой феодализма было крестьянское домохозяйство, чаще всего называемое крестьянским двором, или домохозяйством. Крестьянин был собственником дома, двора, основных средств производства: тягловых животных, плуга, бороны и т.п.
Крестьянский двор в идеале не был ячейкой эксплуатации человека человеком. Ничего эксплуататорского не было и в природе крестьянской общины. Крестьянско-общинный способ производства не был способом эксплуатации. Но крестьянские дворы входили, кроме крестьянской общины, еще в один экономический организм. Этот хозяйственный организм называют по-разному: поместье, вотчина, манор. Я буду называть его манором.
Соотношение крестьянского двора и манора есть соотношение хозяйственной ячейки и хозяйственного организма. Таким образом, мы сталкиваемся здесь с особого рода общественно-экономическим укладом и тем самым с особым способом производства, который можно было бы назвать манорарным.
Для обозначения таких явлений здесь и в дальнейшем, вероятно, подошли бы термины с приставками «мини» и «макси» (а также «меди»). В соответствии с этим крестьянско-общинный уклад можно было бы тогда охарактеризовать как миниуклад. Однако назвать манорарный уклад максиукладом нельзя.
Дело в том, что манор был хозяйственным организмом лишь по отношению к крестьянским дворам. Сам же по себе взятый, он был хозяйственной ячейкой и в этом качестве входил вместе с другими такими же ячейками в более широкую систему отношений собственности, прежде всего земельной. Суть дела в том, что верховная частная собственность на землю никогда не является персональной. Она всегда собственность корпоративная, а та ее форма, которая специфична для феодализма, характеризуется расщеплением ее на несколько слоев. Это разделение выражается в бытии целой иерархии ячеек верховной частной собственности, начиная с самых низших и кончая самой высшей, а тем самым и целой иерархии верховных частных собственников.
Эта пирамидальная система отношений верховной частной собственности представляет собой прежде всего своеобразное социально-экономическое образование. Перед нами еще более высокий общественно-экономический уклад, а тем самым и способ производства, включающий в себя в качестве элемента манорарный уклад. Поэтому только этот уклад заслуживает названия максиуклада. Манорарный же уклад выступает лишь в роли медиуклада. Только максиуклад, включающий в себя манорарный медиуклад, может быть назван феодальным общественно-экономическим укладом.
Надманорарную систему отношений почти никто из исследователей, как правило, не понимает как социально-экономическую. Ее обычно рассматривают как правовую и политическую. И основания для этого имеются. Надманорарная социально-экономическая система не просто неразрывно связана с правовой и политической системами, она не может быть понята без рассмотрения организации публичной власти.
Манорарх был верховным собственником не только земли, но и личностей крестьян своего манора. Поэтому он представлял собой не просто землевладельца, но и правителя манора. Манор был не только хозяйственным организмом, но и единицей публичной власти. И когда его рассматривают именно с этой стороны, он выступает как сеньория, а его владелец как сеньор. Манор обладал определенными признаками государства, а его владелец был в определенной степени и государем. Крестьяне манора, помимо всего прочего, были и подданными манорарха.
Будучи хозяйственным организмом и одновременно единицей публичной власти, манор тем самым обладал и признаками социоисторического организма. Однако подлинным государством и подлинным социоисторическим организмом манор не был. Он не существовал и не мог существовать совершенно самостоятельно. Он был включен в систему социально-экономических и одновременно властных (потестарных) отношений. Если иметь в виду лишь последние, то манорарх не мог держать своих крестьян в повиновении, не вступая в союз с другими сеньорами. И с этой стороны манор не мог существовать иначе, как в составе объединения, состоящего из определенного числа такого же рода социальных единиц.
У сюзерена, как правило, имелось несколько вассалов. Вместе эти люди образовывали корпорацию собственников и одновременно правителей, которую возглавлял сюзерен. Сеньория сюзерена состояла из двух основных частей. Одну из них составляли маноры-сеньории вассалов, другая, которая носила название домена, представляла собой манор или совокупность нескольких маноров, хозяином и сеньором которых был сам сюзерен.
Естественно, что сеньория сюзерена второго порядка тоже могла быть феодом и входить в сеньорию сюзерена уже третьего порядка и т.д. Но это движение вверх по иерархической лестнице рано или поздно завершалось. Появлялась такая сеньория, которая не была феодом, и соответственно такой сюзерен, который не был ничьим вассалом.
Вполне понятно, что выше была дана идеальная модель феодализма. В жизни все было сложнее. В медисеньорию третьего порядка как самостоятельные единицы могли входить медисеньории не только второго, но и первого порядка. Составными частями домена короля могли быть не только маноры, которые непосредственно ему принадлежали, но также минисеньории и даже медисеньории низших порядков. Корпорации феодалов всех уровней никогда не были четко обособлены друг от друга. Они могли частично совпадать, пересекаться. Даже максисеньор (король) выступать в роли минисеньора и медисеньора за пределами своей ультрасеньории. Так, например, короли Англии долгое время были герцогами Аквитании, входившей в качестве сеньории и феода в состав Французского королевства. Еще чаще так бывало с медисеньорами различных уровней.
Таким образом, характерным для феодализма было отсутствие настоящих социоисторических организмов. Существовали лишь субсоциоры, они же и субполитии, и иерархическая лестница парасоциоров и тем самым параполитий. Соответственно при феодализме не было ни государства, ни государств в привычном смысле слова. Роль государственного аппарата выполняли корпорации феодалов. Она была не только и не столько аппаратом управления, сколько принуждения. Каждый феодал был воином, рыцарем. Каждая феодальная корпорация была одновременно и рыцарским войском, выполнявшим и полицейскую функцию.
4.4. Западноевропейская мировая феодальная система
В отличие от политарных социоисторических организмов, которые могли возникать и возникали независимо друг от друга в самых различных регионах земного шара, античное общество было территориально ограниченным. Все античные социоисторические организмы образовывали одну систему, причем мировую. Это связано с тем, что они могли возникнуть первоначально лишь в зоне влияния мировой ближневосточной системы, а затем только в зоне воздействия средиземноморской мировой системы.
Таким образом, первоначально феодальные порядки возникли лишь на той территории, которая входила в состав западных провинций Римской империи и была завоевана германцами, и лишь в последующем распространились на некоторые прилегающие области. Это было обусловлено тем, что феодализм родился и мог родиться только в результате романо-германского синтеза. Где не было этого синтеза, феодализм не возник. Феодальный мир, как ранее античный, представлял собой одну единую систему. Эта феодальная система охватывала Западную Европу, была западноевропейской.
Романо-германский синтез вывел человечество из тупика, в который зашло развитие античного мира. Появление феодализма было в огромной степени подготовлено развитием античного мира. Феодальная общественно-экономическая формация преемственно, генетически связана с предшествовавшей ей во времени античной серварной формацией. Германские предклассовые общества, разрушившие Западную Римскую империю и поселившиеся на территории, которую она занимала, смогли трансформироваться вначале в протофеодальные, а затем и в феодальные только потому, что ассимилировали остатки позднеантичной социально-экономической структуры и усвоили определенные достижения культуры античного мира.
4.5. Византийская и исламская зоны центрального исторического пространства
Все пертурбации, которые имели место после V в. н.э., не привели к исчезновению центрального исторического пространства. Эта сверхсистема сохранилась, но ее конфигурация претерпела существенные изменения. Охарактеризованная выше западноевропейская мировая система стала ее центральной зоной. Другую зону образовала Византия и тесно связанные с ней Грузия и Армения. Третью зону составили области Ближнего Востока, не входившие в состав Византии и двух ее азиатских спутников, прежде всего Иран.
К концу VI в. в результате перемещения торговых путей напряженная обстановка сложилась на Аравийском полуострове, где сосуществовали кочевые предклассовые общества и города, в которых во многом уже сформировались классовые отношения. Выход из положении был найден во внешней экспансии. Возник ислам, и под его знаменем была объединена вся Аравия, а затем арабская лавина обрушилась вначале на соседние, а затем и более далекие страны. На востоке арабы, сокрушив Сасанидский Иран, подчинили Месопотамию, часть Средней Азии, равнинный Афганистан и Синд (область по нижнему Инду). На севере и западе под их властью оказалась Сирия, Ливан, Палестина и вся Северная Африка, включая Египет. В 711 г. они переправились через Гибралтар и завоевали почти всю Испанию, за исключением нескольких горных областей. Затем арабы захватили часть Галлии, но, потерпев поражение, ушли обратно за Пиренеи. Если завоевание Испании (конкиста) произошло в течение всего лишь семи лет, то отвоевание ее от арабов (реконкиста) длилось семь веков и закончилось только в 1492 г.
В результате арабских завоеваний возникла огромная исламская зона, простиравшаяся от Индии до Пиренеев. В последующем арабские мореходы донесли ислам до Индонезии и Филиппин. Резко сократилась византийская зона. Византийская и исламская зона были периферийными, они составляли внутреннюю периферию центрального исторического пространства.
Завоевывая все новые и новые земли, арабы-кочевники селились на них. В результате на значительной части территории Арабского халифата произошло, как и в Западной Европе, наложение демосоциальных предклассовых организмов пришельцев на геосоциальные организмы аборигенов. Первоначально дальнейшее развитие пошло по пути синтеза тех и других структур, стала складываться какая-то своеобразная общественно-экономическая параформация. Следствием было возрождение эллинской и эллинистической пранауки и философии и развитие на этой основе арабской философской и пранаучной мысли (Ибн Сина, Омар Хайям, Ибн Рошд и др.). Но этот расцвет длился сравнительно недолго. Начавшийся синтез был оборван, и по всей территории исламской зоны воцарились политарные отношения. В XII в. угасает философская и научная мысль на востоке исламского мира, а в XIII в. и на его западе.
4.6. Возникновение класcового общества в Центральной, Восточной и Северной Европе и образование двух новых зон центрального исторического пространства
Если исключить Грецию, то классовое общество в Центральной и Восточной Европе существовало в греческих колониях на северном побережье Черного моря и в районах, которые вошли в состав Римской империи. Кроме того, в степной полосе то возникали, то исчезали различного рода социальные образования, о которых трудно сказать, были ли они еще предклассовыми или уже классовыми. Возникший в VII в. Хазарский каганат, вероятно, можно отнести к числу классовых обществ. Но в состав центрального исторического пространства он не вошел. Хазария принадлежала к внешней классовой периферии.
В эпоху Великого переселения народов в результате массового вторжения варваров в ряде бывших провинций Римской империи классовые отношения были полностью уничтожены. На этих территориях произошел возврат к предклассовому обществу. Во всяком случае к VI в. предклассовой была большая часть Центральной и Восточной Европы и вся Северная Европа.
В IX в. классовое общество возникает в сербо-хорватском районе. В VII в. на территории Чехии, Моравии, Словакии возникло, но быстро исчезло прагосударство Само. В IX в. в этом регионе образовалось Великоморавское государство, которое в начале X в. распалось. Еще в конце IX в. из его состава выделились земли, населенные чехами, и возникло Чешское государство. В X в. образовалось Польское государство.
К началу второго тысячелетия классовое общество возникло почти у всех славян, за исключением полабских и прибалтийских, которые продолжали оставаться на стадии предклассового общества и тем самым принадлежать к внешней варварской периферии.
В конце IX в. в Центральную Европу прорываются кочевники-мадьяры. Закрепившись на территории современной Венгрии, они в течение ста лет совершают грабительские набеги на окружающие страны, доходя до Кельна, Парижа, Рима. На рубеже X-XI вв. у венгров возникает государство. Набеги прекращаются.
Территории, на которых проживали перешедшие к классовому обществу славяне и венгры, вместе с восточногерманским землями образовали центрально-восточноевропейскую зону центрального исторического пространства. Эта зона была периферийной.
Викинги действовали и в Восточной Европе, где их называли варягами. Они освоили дорогу от Балтийского моря до Византии (путь из варяг в греки), по Волге добирались до Каспийского моря и грабили его побережья, активно вмешивались в жизнь восточных славян, выступая в роли и военных предводителей, и наемников. Варягами были и первый правитель Руси Олег, и его преемник Игорь.
Но норманны занимались не только набегами и завоеваниями. Около 860 г. они добрались до Исландии (впервые она была открыта ирландскими монахами около 795 г.) и заселили ее. В 981 или 982 гг. Эйрик (Эрик) Рыжий открыл Гренландию, а в 985 г. создал там первую колонию. Европейцы не только добрались до Нового Света, но и обосновались в нем.
На грани I и II тысячелетий в Дании, Швеции и Норвегии возникло классовое общество, что, в конце концов, привело к прекращению походов викингов. Образовалась периферийная североевропейская зона центрального исторического пространства.
Становление классовых обществ как в центрально-восточноевропейской, так и в североевропейской зонах шло под мощным воздействием уже существовавших классовых социоисторических организмов. Все классовые общества североевропейской зоны и часть обществ центрально-восточноевропейской зоны испытали влияние западноевропейской мировой системы. В частности, это выразилось в принятии ими католичества и латиницы. На остальных обществах центрально-восточноевропейской зоны существенно сказалось влияние Византии. Ими были приняты православие и кириллица.
Но все территории, на которых возникли рассмотренные выше новые классовые общества, либо были всегда предклассовыми, либо стали таковыми в результате варварских завоеваний. Поэтому там синтеза классовых и предклассовых социально-экономических структур не произошло и произойти не могло. Они не могли стать и не стали феодальными.
Но так как в большинстве своем эти общества, во-первых, как и древнегерманские, были не протополитарными, а принадлежали к иным проформациям, во-вторых, долгое время находились под огромным влиянием вначале мировой античной, а затем мировой феодальной систем, то они не стали и классическими древнеполитарными, как общества Востока. Результатом мощной социорной индукции была не ультрасупериоризация и даже не супериоризация, а латерализация.
Несколько по-иному пошло развитие в Центральной и Восточной Европе. Если не у всех восточных славян, то во всяком случае у значительной их части существовали не трибосоциоры, а великообщины, причем не простые, а сложные. В подчинении у могущественных великообщин находились как пракрестьянские общины, так и более слабые великообщины. Возможно, что великообщины как простые, так и сложные объединялись в союзы. В восточнославянских великообщинах, как и в германских трибосоциорах, существовали доминарные и магнарные отношения.
Милитарх стремился подчинить себе старые органы власти, назначить на все должности своих людей, получить всю полноту власти. Прежняя правящая верхушка пыталась сохранить положение, низведя роль милитарха до положения только военного предводителя. Борьба шла с переменным успехом, и исход ее был далеко не одинаков. В большинстве социоров она закончилась победой милитархов. Эти социоры стали княжествами. В Великом Новгороде в конце концов победили великообщинные институты власти, и утвердился республиканский строй.
Часть дружинников, а затем и некоторые другие лица получали от нобиларха и нобиларистов алиментариумы. Таким образом, алиментарные отношения могли сочетаться не только с политарными, но и милитарными и нобиларными связями. Кроме полито-алиментаризма, существовал также и нобилоалиментаризм. Алиментариумы тоже принимались историками за феоды.
На Руси существовали крупные хозяйства, в которых трудились зависимые от их владельцев люди. Большинство советских историков трактовало эти хозяйственные ячейки как феодальные вотчины, в главном и основном подобные западноевропейским манорам. Соответственно работавшие в них зависимые производители упорно подгонялись под феодально-зависимых крестьян. Однако все материалы находятся в разительном противоречии с подобного рода трактовкой. Например, рядовичи и в том числе закупы явно представляют собой либо доминарно-зависимых, либо магнарно-зависимых работников.[13]Поэтому большинство дореволюционных российских историков категорически отказывалось трактовать крупные хозяйства Древней Руси как феодальные, а их работников как феодально-зависимых крестьян. В действительности, данные отношения были не феодальными, а доминомагнарными или магнарными.
В силу того, что североевропейские и центрально-восточноевропейские социоисторические организмы относились к другим социально-экономическими типам, чем феодальные западноевропейские, они и развивались иначе.
4.7. Мир в конце первого — начале второго тысячелетий новой эры
Хотя центральное историческое пространство не только сохранилось, но и значительно расширилось, связи между некоторыми его зонами, прежде всего между западноевропейской и исламской, были первоначально довольно слабыми. Они стали более тесными в результате начавшихся в конце XI в. крестовых походов, когда на время под властью европейцев оказалась часть Палестины и Сирии. В результате IV крестового похода (1204 г.) более чем на полвека исчезла с политической карты мира Византия.
И после X в. в Центральной Европе продолжала существовать внешняя варварская периферия: земли полабских и прибалтийских славян, пруссов, жемайтов (жмуди), аукшайтов (собственно литовцев), куршей, селов, земгалов, латгалов, ливов, эстов, карел и финнов. Но вскоре положение изменилось. Немцами были завоеваны земли полабских и прибалтийских славян, а также Прибалтика. Шведы покорили Финляндию. Произошел переход от предклассового общества к классовому у литовцев. Возникло Великое Княжество Литовское. На всех этих территориях утвердились классовые отношения, и они вошли в центрально-восточноевропейскую периферийную зону центрального исторического пространства.
В это время за пределами центрального исторического пространства в восточноазиатской, индокитайской, индонезийской, индийской, центральноазиатской исторических аренах Старого Света и в андской и мезоамериканской исторических аренах Нового Света шло чередование периодов расцвета и упадка, а иногда и гибели исторических гнезд. Социоисторические организмы, переживавшие трудные времена, нередко становились добычей завоевателей.
На мезоамериканской исторической арене Нового Света во второй половине I тысячелетия н.э. погибли цивилизации Теотиуакана, сапотеков (Монте-Альбана) и майя. Их сменила цивилизация тольтеков, погибшая к концу XII в. В XV в. начинается экспансия ацтеков, подчинивших себе значительную часть мезоамериканской исторической арены.
В Китае возникшая в начале VII в. империя Тан с середины VIII в. вступила в период упадка, что было связано с крахом системы «равных полей», обезземеливанием крестьян и развитием магнарных отношений, и в 907 г. распалась. В 960 г. страна была объединена под властью династии Сун. В XII в. значительная часть Сунской империи была захвачена чжурчжэнями, создавшими государство Цзинь. Оставшаяся часть, получившая название Южной Сунской империи, признала себя вассалом Цзинь. Последующую историю Китая и многих других государств нельзя понять, не обратившись к тому, что происходило в великостепной исторической арене.
4.8. Монгольское завоевание и его влияние на историческое развитие Евразии
Великостепная арена и в средние века продолжала оказывать огромное влияние на историю классовых обществ почти всего Старого Света. Там продолжался процесс возникновения и исчезновения кочевых держав. Крупнейшим событием было возникновение Монгольской империи. В 1206 г. на съезде знати правителем всех монгольских племен был избран Темучин, получивший имя Чингисхана. Это событие положило начало монгольской агрессии. Восточной границей Монгольской державы стал Тихий океан. Под властью монголов оказался Китай. Там воцарилась монгольская династия Юань, которая правила вплоть до 1368 г., когда была сметена народным восстанием. На смену ей пришла китайская династия Мин. Монголы подчинили всю великостепную и всю центральноазиатскую исторические арены, значительную часть исламской зоны центрального исторического пространства. Монгольская держава как единое политическое целое просуществовала недолго. Уже во второй половине XIII в. она распалась на несколько государств, в которых правили потомки Чингисхана.
В 1236 г. монголы под водительством внука Чингисхана Бату (Батыя) двинулись на запад. После покорения Волжской Болгарии, они в 1237-1240 гг. разгромили Русь, которая представляла собой в то же время не единый социально-исторический организм, а гнездовую систему социоисторических организмов, в 1241 г. вторглись в Польшу и Венгрию, дошли до Адриатики, а затем повернули обратно. Невозможно было двигаться дальше на запад, оставив в тылу поверженную, но до конца не покоренную Русь. Как писал В.Я. Брюсов:
«Россия! В злые дни Батыя,
Кто, кто монгольскому потоку
Возвел плотину, как не ты?
Чья, в напряженной воле, выя,
Ценою рабств, спасла Европу
От Чингис-хановой пяты?» [14]
Вначале под властью монголов оказалась вся Русь. В последующем Галиция и часть Волыни была захвачена Польшей, а Полоцкая, Турово-Пинская, Чернигово-Северская, Подольская, часть Волынской, Киевская, Переяславская, Смоленская земли вошли в состав Великого княжества Литовского, которое в результате стало крупнейшей державой Европы. Под властью ставшей самостоятельной после распада Монгольской империи Золотой Орды оказались лишь Северо-Западная и Северо-Восточная Русь.
Монгольские завоевания во многом способствовали установлению более или более прочных связей между целым рядом исторических арен и центральным историческим пространством. Но одновременно в результате монгольского нашествия Северная Русь была вырвана не только из центрально-восточноевропейской зоны, но и вообще из центрального исторического пространства. Как следствие, центрально-восточноевропейская зона сузилась до центральноевропейской. Северная же Русь стала обособленным историческим гнездом, связанным с великостепной исторической ареной, но не вошедшим в ее состав. Из внутренней периферии она перешла в состав внешней классовой периферии.
4.9. Восточноевропейская, центральноевропейская и исламская зоны центрального исторического пространства в XIV—XV вв.
Столь характерное для политарных обществ чередование периодов расцвета и упадка происходило не только во всех исторических аренах внешней классовой периферии, но и в исламской периферийной зоне центрального исторического пространства. Уже начиная с VIII в., созданная в результате арабских завоеваний гигантская держава стала распадаться, а те ее части, которые не были арабизированы, освобождаться от иноземного владычества.
Из всех социоисторических организмов, входивших в центральноевропейскую зону центрального исторического пространства, к концу XV в. остались самостоятельными лишь Польша и Литва, совместными усилиями отбившие натиск немцев, и в известной степени Чехия. Все остальные (Болгария, Валахия, Молдова, Сербия, Венгрия, Хорватия) оказались под властью держав, центры которых находились в иных, чем центральноевропейская, зонах: в исламской (Османская держава) и в западноевропейской (империя Габсбургов).
Как уже указывалось, политарное общество не было способно трансформироваться в общество более высокого типа. В нем шло вечное повторение циклов. Это не исключало определенного прогресса, но такого, который носил крайне ограниченный характер. Не способны были создать условия для появления общества более высокого типа ни североевропейские, ни восточноевропейские парафеодальные социоисторические организмы. Прогресс во всех этих областях если и имел место, то в основном в рамках уже достигнутого человечеством уровня.
4.10. Западная Европа: возникновение городов
Городов, подобных тем, что появились в Западной Европе в начале II тысячелетия н.э., в истории человеческого общества никогда ранее не существовало. Возникновение купеческо-бюргерского уклада было крупнейшим переломом в развитии общества, который некоторые авторы называют коммерческой революцией.[15] Коммерческая революция изменила весь облик Западной Европы. Возникло денежное хозяйство, и стала непрерывно возрастать власть денег. Она достаточно определенно проявила себя уже в XII-XIII вв., о чем красноречиво свидетельствует «Стих о всесилие денег» неизвестного поэта-ваганта:
Только тогда, когда возникла феодально-бюргерская формация, образовалась и западноевропейская феодальная (феодально-бюргерская) мировая система. В отношении VI-VIII вв., а отчасти и IX в., когда феодальный уклад только еще формировался, а городов не было, можно говорить лишь о зародыше новой мировой системы. В этот период западноевропейское общество никакими особыми достижениями в области материальной и духовной культуры не отличалось. Более того, по многим признакам оно стояло ниже не только античного, но и восточного общества, что и давало, и дает основание ряду ученых утверждать, что Западная Европа в то время была одним из отсталых периферийных регионов Евразийского континента.
Поэтому говорить о подлинном перемещение центра мирового исторического развития в Западную Европу того времени вряд ли возможно. Речь может идти только о подготовке условий для подобного перемещения. Западная Европа этого времени, если и была центром мирового развития, то только в возможности, но не в действительности. И тем не менее уже тогда она занимала особое положение в мире. Только там и ни в каком другом регионе мог образоваться центр мирового исторического развития.
Везде, где существовали элитарная и простонародная культуры, между ними всегда шло взаимовлияние и взаимодействие. В частности, происходил процесс «опускания» элитарной культуры в массы. Новая возникшая городская культура сразу стала охватывать все более и более широкие слои населения, прежде всего, разумеется, городского. Начала распространяться грамотность и расти потребность в книгах.
Во всяком случае со времени появления городов западноевропейская зона центрального исторического пространства окончательно становится центром всемирно-исторического развития. Там окончательно утверждается третья по счету (после ближневосточной политарной и средиземноморской античной) мировая система.
4.11. Два пути развития: возникновение городских республик и складывание централизованных монархий
В итальянских городах-республиках уже в XIV-XV вв. на базе купеческо-бюргерского уклада начал зарождаться капиталистический уклад. Но этот ранний капитализм имел своей основой не внутренний национальный рынок, которого в Италии не существовало, а внешние рынки. И поэтому, когда в последующие века эти внешние рынки были утеряны, итальянский капитализм заглох и по существу перестал существовать. Стал нарастать процесс рефеодализации.
Процесс латерализации имел место и в Германии. Там тоже стали возникать купеческо-бюргерские социоисторические организмы, что стало серьезным, хотя и не единственным препятствием на пути объединения Германии.
Но подобного рода латерализация была на первых порах прогрессом. В результате в XIV-XV вв. Италия по уровню развития вышла на первое место в Западной Европе, что, в частности, выразилось в том мощном процессе становления новой культуры, который носит название Возрождения.
Другой путь заключался в том, что в идеале в границах той или иной ультрасеньории, которая, как мы знаем, была не социоисторическим организмом, а парасоциором, стала возникать иерархическая система рынков, которая постепенно начала трансформироваться в единый рынок, охватывающий всю эту территорию.
Развитие рыночных связей постепенно вело к консолидации ранее обособленных областей в единое хозяйственное целое, что необходимо предполагало политическую централизацию. Единый в экономическом отношении социоисторический организм формировался одновременно и как единое централизованное государство. Вместе с появлением такого единого в экономическом отношении социоисторического организма стали возникать и его объективные интересы, которые не могли не быть интересами основной массы людей, входивших в его состав.
В результате этого единый социоисторический организм, который одновременно был и централизованным государством, выступил в глазах его членов как их общее отечество, а они, все вместе взятые, стали общественной силой, отстаивавшей интересы этого отечества, т.е. нацией. Нация возникла как совокупность людей, имеющих одно общее отечество.
Возникновение нации нельзя рассматривать как автоматическое следствие формирования единого геосоциального организма. Для ее образования необходимо, чтобы люди не просто входили в состав одного единого социоисторического организма, не просто составляли его население, но признавали бы его своим отечеством, а себя рассматривали как соотечественников.
Для этого нужно было, чтобы основная масса населения этого социоисторического организма осознала бы его объективные интересы, причем осознала бы их как свои собственные интересы. Такое осознание могло родиться лишь в ходе борьбы за удовлетворение насущных потребностей развития и функционирования этого социоисторического организма. Лишь в процессе такой борьбы могла вызреть идея национального единства, без которой нация не смогла бы оформиться.
Там, где королевская власть успешно осуществляла свою задачу, объединительное ранненациональное движение масс не получило самостоятельного значения. Слои населения, заинтересованные в объединении страны в политическое целое, выступали не столько как самостоятельная политическая сила, сколько просто как опора королевской власти.
В тех странах, где назревшие объективные экономические потребности в политическом объединении не могли быть удовлетворены на протяжении длительного времени, наблюдается подъем широкого самостоятельного объединительного ранненационального движения, которое, втягивая массы крестьянства, приобретает характер и антифеодального. Таковы Реформация и Крестьянская война в Германии (XVI в.). И хотя желаемый результат не был достигнут, эти движения возвестили о начале формирования немецкой нации.
Там, в Западной Европе, где развитие пошло по второму пути, стали возникать крупные социальные образования, базирующиеся на рынке, который принято называть национальным. Национально-рыночные связи были не верховыми, а низовыми, они объединяли не одних лишь представителей господствующего класса, а всех членов общества. Данные крупные социальные образования были подлинными социоисторическими организмами, причем значительно более прочными, чем многие из тех, что существовали раньше.
С появлением такого рода социоисторических организмов, которые были одновременно централизованными государствами, исчезла вся иерархия феодов. Иначе говоря, перестал существовать феодальный общественно-экономический уклад. Одновременно претерпел существенные изменения и входивший в него в качестве элемента манорарный уклад. Маноры перестали быть сеньориями-феодами, а тем самым субсоциорами и субполитиями, а манорархи потеряли положение государей. Как следствие, исчезло и прикрепление крестьян к земле. По существу манорарный способ производства перестал быть тем, чем он был раньше. В деревне получили развитие магнарные отношения.19
В результате западноевропейские общества, развитие которых пошло по национально-рыночному, магистральному пути, так же, как и общества, развивавшиеся по купеческо-бюргерскому, латеральному пути, перестали быть феодальными. Они стали предкапиталистическими, а затем и формирующимися капиталистическими (протокапиталистическими). С началом формирования капитализма приходит конец эпохе средних веков.
11. Последние обзоры состояния проблемы см.: Решин А.И. Еще раз о «феодальной революции» и источниках ее изучения в монографии Д. Бартелеми «Имела ли место революция тысячного года?» // Средние века. Вып. 62. М., 2001; Щеглов А.Д. «Феодальная революция» и насилие: Дискуссия в журнале «Past and Present» // Там же.
12. Bloch M. Feudal Society. Vol. 1. Chicago, 1974. P. 176-189; Vol. 2. P. 441-447.
13. См.: Семенов Ю.И. Об одной из ранних нерабовладельческих форм эксплуатации // Разложение родового строя и формирование классового общества. М., 1968. С. 282-283.
14. Брюсов В.Я. Россия // Собр. соч. в 7 т.т. Т. 3. М., 1974. С. 47.
15. См. Lopez R.S. The Commercial Revolution of the Middle Ages, 950-1350. Cambridge etc., 1976.
16. Неизвестный поэт-вагант (в пер. М.Л. Гаспарова). Стих о всесилии денег // Поэзия вагантов. М., 1975. С. 149-151.
18. См.: Гусарова Т.П. Город и деревня в Италии на рубеже позднего средневековья. М., 1983; Котельникова Л.А. Феодализм и город в Италии в VIII-XV веках. М., 1987.