Что такое рыцарская героическая поэма

Героический рыцарский эпос

В чем вообще специфика эпоса зрелого средневековья по сравнению с раннесредневековой эпической поэзии?

Эпос зрелого средневековья, в отличие от эпоса раннего средневековья, принято называть героическим рыцарским эпосом. Эпос зрелого средневековья складывался уже тогда, когда сформировались феодальные отношения, когда конструировалось рыцарство, когда сложилась сложная иерархия сеньоров и вассалов. С этим связаны новые образы персонажей. При всем обилии действующих лиц в эпосе зрелого средневековья, все они — рыцари, не просто воины-богатыри, а непременно рыцари, причем знатные, люди, принадлежащие к привилегированному сословию.

Так, Роланд — один из племянников Карла Великого и один из 12 пэров Франции. Зигфрид — королевич Нидерландский. Сид, правда, в поэме незнатный рыцарь (но исторически было не так) — это демократизация образа Сида. Она связана в результате Реконкисты. В ней принимали участие обширные слои населения, с этим и связана демократизация эпического сознания в Испании. Но Сид все равно — рыцарь. И Роланд, и Зигфрид, и Сид — народные герои, они общечеловечны в своих мыслях, чувствах, действиях и целях. Авторы наделяют героев высоким саном, чтобы изобразить полную свободу действий.

Эпос раннего средневековья проникнут языческими представлениями, а эпос зрелого средневековья складывается тогда, когда во всем мире внедряется христианство и формирует всю культуру. Поэтому христианские мотиви в эпосе используются для героизации персонажей. У рыцарей появляется слезный дар, пришедший сюда из раннехристианской литературы, герои проливают слезы. Карл Великий проливает слезы по поводу коварного замысла Ганелона.

В «Песне о Роланде» христианские мотиви используются особо широко, Роланд изображается вассалом не только короля, но и господа Бога, которому он перед смертью протягивает перчатку. Этот жест очень важен для утверждения бессмертного роландова начала.

Есть еще отличия героического эпоса от эпоса более раннего, отражающие специфику изменившегося сознания. Историческая реальность начинает выходить на первое место, а не скрываться за мифом и сказкой. Рыцари сражаются не с мифологическими чудовищами и великанами, они сражаются с реальными историческими противниками — маврами, гуннами. Они действуют в реальном историческом и географическом контексте, и у нх есть реальные исторические и политические цели: они служат Карлу Великому, они служат Альфонсу Шестому. Сохраняется разделение мира на своих и чужих, свойственное эпическому сознанию, но оно проецируется на совершенно реальную историческую основу. При этом в эпосе изображение борьбы с внешним врагом сочетается с изображением внутренних конфликтов — феодальных усобиц, например. В центре конфликта очень часто находится столкновение норм поведения, связанных с реальной придворной практикой и идеальный народно-этических норм. Достоинство персонажа оценивается с точки зрения последних.

Существуют и жанровые различия. Для раннесредневекового эпоса характерен малый жанр — жанр малой эпической песни, жанр короткого прозаического повествования. При этом действующих лиц немного, композиция простая. В эпосе зрелого средневековья поэмы большие, персонажей много, сюжетная организация сложная.

Специфика изображения личности в эпосе зрелого средневековья. Раньше для персонажей была характерна психологическая неразработанность, акцент ставился не на образе, а на ситуации. А в зрелом средневековье уже не так: представление о личности и ее самоценности развито больше, и поэтому образы героев и взаимоотношения между ними средствами искусства изображается более полно.

Возьмем, например, главных героев трех поэм: Роланд, Зигфрид, Сид. Их характеристика достигает заметной индивидуализации. Они, конечно, выражают представления народа о героях, но каждый индивидуален. Окруженный сказочным ореолом Зигфрид, храбрый Роланд, практичный Сид. Или, например, Роланд и Оливье: они противоположны. «Мудр Оливье, а граф Роланд бесстрашен». Мудрость и здравомыслие Оливье сказитель противопоставляет безумной отваге Роланда. Этого раньше не было в поэзии: один герой отличался от героя только мерой выраженности неких героических качеств.

Проявляется большая разработка характеров в плане разработки мотива трагической вины, который играет большую роль во всех трех песнях. В «песни о моем Сиде» этот мотив ослаблен по сравнению с остальными двумя песнями. Мотив трагической вины Сида выражается в том эпизоде, когда Сид, упоенный победой над маврами, восклицает, что все перед ним склонены, он охвачен гордыней. Мотив несильно выражен.

Теперь несколько слов о сказителях. Надо сказать, что сказитель и в период зрелого средневековья совмещал в себе функции и исполнителя, и творца. Но положение его изменилось: он стал странствующим певцом, то есть певцом всего народа. Он заходил и в рыцарские замки, и в монастыри. Чаще всего сказители исполняли эпос во время ярмарок на городской площади. В связи с исполнением героического эпоса устно, нараспев связаны его некоторые стихотворные особенности. Сказители сопровождали свой рассказ акомпонементом на музыкальных инструментах — арфах, виолах.

В то время стих еще не вполне сложился, строфа нечеткая. Сказитель на одном дыхании произносит то, что называется тирадой в прозе, а тогда называлось лессой. Число строк в ней варьировалось. По ходу развития эпос приходит к определенной строфике — например, четырехстрочные строфы в «Песни о Нибелунгах».

В языках романского происхождения связующим звеном, объединяющим строки в одну строфу было созвучие гласные — то есть ассонанс, а в языках германского происхождения такую роль играли созвучия согласных, то есть аллитерация. Во всех случаях развивалась тенденция упорядоченности стихотворных строк. Но стих все равно оставался архаическим, что выражалось в присутствии «спотыкающейся» строки, особо присутствующей в «Песни о Нибелунгах».

«Песнь о Роланде»

Это вершина развития средневековой героической поэзии. Французский эпос справедливо считается наиболее разработанным и хорошо сохранившимся. Он дошел до нас в виде больших поэм, число которых приближается к ста, называются они «Песнями о деяниях». По традиции, ведущей из 13 столетия, песни делятся на три направления — королевский и два баронский. «Песнь о Роланде» принадлежит к королевскому циклу. Древнейшая редакция сложилась в конце 11 — начале 12 столетия, дошла она до нас в списке 1170 года. Список был назван оксфордским по месту своего обнаружения, и редакция тоже называется оксфордской.

Образы и мотивы этого произведения пользовались огромной популярностью не только в эпоху средневековья, но и в более поздние эпохи вплоть до 12 столетия. Самые интересные образы и мотивы поэмы использовались не только для выражения патриотизма, они использовались в 20 веке для выражения экзистенциализма. Например, Марина Цветаева написала стихотворение о Роланде. Образы эти превратились в универсальный язык искусства.

Начнем с соотношения истории и вымысла. Как и всякий героический эпос зрелого средневековья, песнь имеет совершенно реальную историческую основу. Это — поход Карла Великого в Испанию в 778 году. В этом году Карл решил вмешаться в раздор испанских мавров, он пересек Перенеи и осадил Сарагосу, потому что какой-то эмир говорил Карлу, что Сарагоса станет его легкой добычей. Но легкой добычей она не становилась, осада затягивалась, а с востока империи Карла Великого пришло известие, что там восстали саксы, и Карл решил снять осаду. Когда войско Карла возвращалось на родину и пересекало Перенейские горы, на арьегард его войска напали мавры и баски. Об этом мы знаем из хроники Эйнхарда.

Это реальное историческое события отразилось в поэме, но подвергшись героизации и стилизации. Что интересно, у поэму была вторая историческая основа — это действительность времени конца 11 — начала 12 веков, то есть когда складывалась оксфордская редакция песни, потому что духовная атмосфера того времени определило характер интерпретации события, его пафос, настроение. Обстоятельства, которые определили специфику духовной жизни Франции 11-12 века — это величайшие хаос и анархия, царившие тогда. Франция достигла высшей точки феодальной раздробленности. Король был лишь номинальной фигурой, его герцоги и графы были зачастую сильнее его. В сфере сознания стала складываться реакция на эту раздробленность в виде тяги к объединению, тяги к монархии, вокруг которой могли бы сплотиться все национальные силы.

Отсюда гиперболизация размеров и мощи Карла Великого, изображение этой империи как могучего государства, идеализация Карла. Он предстает как идеальный эпический король: он властвует над огромной территории, ему верно и преданно служат его пэры и бароны, он величественен и седобород, умудрен годами и опытом. Ему 200 лет. На самом деле ему было тогда всего 36 лет и он никогда не носил бороды, только небольшие усы.

В связи с образом Карла непродолжительный и неудачный поход в песне преображается в победоносную семилетнюю войну, который завершается покорением Испании. Не покорилась только Сарагоса, и то это было ненадолго.

Также особенностью духовной атмосферы Франции объясняется проходящая через все произведение тема осуждения феодального своеволия, носителей феодального раздора. Таким носителем в поэме выступает Ганелон. Именно из-за него и случается катастрофа. Также тогда были актуальны настроения, связанные с подготовкой первого крестового похода в Иерусалим с целью освобождения гроба Господня. Вообще литература 2 века пронизана темой крестовых походов, вплоть до того, что для этого придумали даже специальный жанр.

Так что вторая сквозная тема произведения — национально-религиозная, и связанная с этой темой дуализация мира. Весь мир разделен на франков-христиан и мавров-язычников. Язычников надо было либо убивать, либо обращать в христианство.

Национально-религиозная тема порождает вторую ипостась Карла. Он — оплот христианского мира, своего рода воплощение самого духа крестовых походов, ему дана сила.

Кроме того, к национально-религиозной теме тяготеет параллель, которая проходит через всю поэму и включает ее события в общую систему христианства. В истории Карла, 12 пэров и одого изменника Ганелона просматривается библейская тема из притчи Иисуса, 12 апостолов и одного изменника Иуды. Временами проявляются черты мученика, при этом покорного судьбе. Когда Карл проливает слезы, он как будто не может ничего сделать, хотя он даже предвидеть будущее может. Когда он понимает замысел Ганелона, он начинает плакать, вместо того, чтобы что-то делать.

Если смотреть на его поведение с точки зрения норм, принятых в придворной практике, то оно безупречно. Но он вызывает антипатию. В конце эпизода он принимает от Карла посох и перчатки, символы посла, и он их роняет. Очень важная деталь.

Итог. При всей значимости национально-религиозной темы в произведении, главенствующей является линия осуждения феодальной раздробленности.

Несмотря на дуализацию мира, христианин Ганелон оказался предателем, так что на разделение наслаивался принцип нравственного разделения людей. Он пока выражается слабо, не так, как в «Песни о моем Сиде». Сид великодушен к завоеванным маврам, никакой нетерпимости. И мавры его любят. Главное событие — штурм Валенсии.

Источник

Как создавались рыцарские эпические поэмы

Как создавались рыцарские эпические поэмы

Но, разумеется, не одна только утонченная лирика составляет литературу рыцарских времен. И далеко не одним Провансом и северной Францией очерчивались ее границы. Примечательные произведения создавались и в одно время с трубадурами и труверами, и до них, и после. Создавались повсюду — в других графствах и герцогствах Франции, в Испании, в Германии.

В ранние времена, отличавшиеся суровой простотой и более прямолинейными идеалами, слагалось огромное количество эпических поэм о битвах, рыцарской верности сеньору, данному ему слову. Конечно, далеко не все из них дошли до нас, потому что поэмы передавались устно, подобно нашим русским былинам, и не все из них были записаны в более поздние времена.

Однако на основе именно такого устного творчества безымянных авторов, постоянно видоизменяющих, дополняющих друг друга или, наоборот, опускающих что-то в ходе каждого нового последующего пересказа, появились в конце концов такие шедевры, как «Песнь о Роланде» во Франции, «Песнь о Нибелунгах» в Германии, «Песнь о моем Сиде» в Испании.

Незатейливы были сюжеты самых ранних произведений такого рода. Обычно в основу его бралось какое-то реальное событие, постепенно обрастающее фактами, относящимися к другим временам, к другим героям, и принимающее в конце концов совершенно фантастические очертания.

Различны объемы этих наивных героических поэм — от 1000 до 20000 строк. Первоначально они держались только на ритме, но постепенно, с течением десятилетий, последующие исполнители, которых, безусловно, надо называть соавторами, старались искать для строк рифмы. И придуманная кем-то однажды поэма разносилась по герцогствам и графствам все дальше и дальше, переводилась на другие языки, становясь все более неузнаваемой.

Исполнение того или иного подобного произведения было событием для средневекового города или замка. Остановившись на главной городской площади, жонглер привлекал к себе внимание, собирал вокруг себя сначала небольшой, но все прибывающий круг слушателей. Когда их набиралось достаточно — впрочем, они и потом продолжали подходить, — он энергичным возгласом призывал всех к молчанию и потом начинал петь речитативом, аккомпанируя себе на маленькой арфе или виоле.

Обычно жонглер не успевал закончить всю поэму до ночи, и поэтому исполнение продолжалось на следующий день. Если произведение было очень большим, иногда его хватало и на целую неделю. А пока оно длилось, жонглер уже получал приглашение в соседний город, а то и какой-либо знатный сеньор присылал пажей из своего замка.

Именно так многие века назад звучало по всей Западной Европе и самое знаменитое произведение этого жанра — «Песнь о Роланде». Причем не только в городах и замках для развлечения — ее пели перед битвами для воодушевления воинов. Есть, например, свидетельства о том, что «Песнь» исполнялась а стане норманнских рыцарей в битве при Гастингсе в 1066 году, после которой Вильгельм Завоеватель стал королем Англии, и даже имя певца сохранила история — Тайфьер.

Читайте также

«Поэмы Оссиана». Мистификация Макферсона

«Поэмы Оссиана». Мистификация Макферсона «Ныне я убежден, что “Оссиан” Макферсона – великое оригинальное творение, написанное именно в то время, когда и было опубликовано – в 60-е годы XVIII столетия, и что гэльский вариант 1807 года – один из многих переводов», – писал в 1872

Средневековые поэмы Томаса Чаттертона

Средневековые поэмы Томаса Чаттертона Юного Томаса Чаттертона называли величайшим гением, каких не рождала Англия со времен Шекспира, и, судя по немногим дошедшим до нас стихам, оценка эта вполне справедлива. И вместе с тем он был самым одаренным и самым несчастным из

Рыцарские ордена

Как создавались рыцарские эпические поэмы

Как создавались рыцарские эпические поэмы Но, разумеется, не одна только утонченная лирика составляет литературу рыцарских времен. И далеко не одним Провансом и северной Францией очерчивались ее границы. Примечательные произведения создавались и в одно время с

Рыцарские карусели

Рыцарские карусели Так называемые рыцарские карусели появились при российском императорском дворе еще при Екатерине II. Это галантное развлечение, связанное с постановкой «танцев на лошадях», предполагало тщательную подготовку и высокую квалификацию участников. От

Рыцарские ордена

Поэмы. Драмы

Поэмы. Драмы. Проза

Поэмы

Поэмы

Поэмы. Сказки

Один безупречный сонет стоит длинной поэмы

Один безупречный сонет стоит длинной поэмы Из сочинения «Искусство поэзии» французского поэта и теоретика классицизма Никола Буало (1636—1711) (песнь 2, стих 94).Цитируется как поощрение краткого, выразительного письма

Источник

Рыцарский роман

Рыцарский роман (фр. romanz ) — повествовательный жанр европейской средневековой литературы, преимущественно стихотворный (написан попарно рифмующимся восьмисложником, впервые примененным в англо-нормандских хрониках). Называется также «куртуазный роман». Рыцарский роман в целом знаменует начало осознанного художественного вымысла и индивидуального творчества. Он составляет вершину средневековой повествовательной литературы. «Роман воплощает мечту о счастье, ощущение силы, волю к победе над злом. Именно в этом, вне всякого сомнения, состояла его первичная социальная функция: она на многие века пережила условия, которые вызвали ее к жизни.» [1]

Сами средневековые французы понимали термин «роман» широко, включая переложения разнообразных героических и любовных историй на «романском», то есть старофранцузском, языке, но не на темы французской национальной истории. Таким образом, «роман» противостоял, с одной стороны, литературе на латинском языке, включая и латинские источники античного цикла, а с другой — французскому героическому эпосу, жестам, «песням о подвигах»:

Такова жеста о бретонцах и о поколениях баронов, что были потомками Брута и долго владели Англией. В год от рождества господа нашего и спасителя тысяча сто пятьдесят пятый закончил мэтр Вас этот роман. (заключительные слова романа Васа «Брут») [2]

Рыцарский роман охотно прибегает к атмосфере сказочности и прямому использованию сказочных мотивов и фантастики. Он равнодушен к национальному прошлому и резко порывает с французской исторической тематикой.

Содержание

Происхождение

Роман появляется у англо-нормандских клириков в 1120—1130 гг. и уже затем (после 1140—1150 гг.) на континенте. Первые манифестации романа возникают на стыке двух традиций: традиции chanson de geste и традиции историографии — более древней, школьного происхождения.

Chanson de geste

Chanson de geste и «роман» существовали бок о бок на протяжении почти столетия, между 1170 и 1250 гг., различаясь по своей социальной функции. Эпопея воспевает коллективное деяние, роман повествует об индивидуальном приключении; эпический универсум, моральный и состязательный, резко отличается от романного универсума, основанного на эстетических ценностях.

При этом «Роман об Александре» Альберика из Безансона (ок. 1130) сложен лессами из восьмисложных стихов, что сближает её с ранним эпосом; но её лессы очень короткие и рифмованные. Стиль основан на формульной технике. «Роллон» Васа по ряду формульных особенностей восходит к эпосу, прежде всего в повествовании о правлении Вильгельма Завоевателя; точно так же восходит к ним и «Роман о Фивах». Эти следы эпической формы сохраняются у Джофрея Гаймара и в «Бруте» Васа.

Новаторство романа состоит прежде всего в тематике.

Историография

Мысль изложить на народном наречии и вне песенного ритуала, то есть в некотором роде десакрализованным образом, события коллективного прошлого, идентифицируемые как таковые, возникла у некоторых клириков не ранее середины XII века. В это время при дворах Англии и Западной Франции можно было одновременно услышать чтение анонимного «Романа о Фивах» и «Истории Англов» Джофрея Гаймара. Генрих II Плантагенет примерно в 1175 году повелел Бенуа де Сент-Мору закончить хронику герцогов Нормандских, потому что восхищался его «Романом о Трое»; вряд ли король, отдавая повеление, ощущал различие в конечной цели обоих произведений. Ритмическая форма у обоих «жанров» одинакова — восьмисложник с парными рифмами, но соотношение между ними почти не изменилось и в XIII веке, с появлением прозы.

Историографическое повествование отличается от повествования романного лишь на уровне общей композиции: и «романные», и «исторические» эпизоды или серии эпизодов выполняют в тексте одну и ту же функцию, соединяются по одним и тем же правилам, в них используются одни и те же словесные приемы; эта ситуация сохраняется по меньшей мере до конца XIII века, но Фруассар в своих «Хрониках» ещё не вполне избавился от романной модели и даже открыто на неё опирается.

Агиография

Схожи с романом непесенные агиографические повествования, древнейшим примером которых служит рассказ англо-нормандского клирика Бенедикта о путешествии святого Брендана в загробный мир (ок. 1120 г.). В ряде случаях это сходство приводит к такой неоднозначности, что для удобства исследования агиографический рассказ безоговорочно относят к числу «романов» — как, например, «Вильгельма Английского», атрибутируемого обычно Кретьену де Труа.

Античный роман

Влияние античного романа на средневековый роман проблематично. Греческий роман, обогащенный элементами восточной сказки и христианского апокрифа, мог оказать некоторое воздействие на идиллические романы о Флуаре и Бланшефлор и об Окассене и Николетт (но пути такого влияния пока совершенно неясны).

Фольклор

При всем разнообразии сюжетных и жанровых истоков рыцарского романа очевидно значение сказки и сказочности. Материал эпоса и легенды используется романом преимущественно после их сказочной обработки или сказочной интерпретации, которая в какой-то мере коррелирует (но не сводится к ней) и со стихией авантюрности. Во французском куртуазном романе прощупывается прежде всего волшебно-героическая сказка. Сказка взаимодействовала с рыцарским романом очень широко и являлась тем каналом, по которому роман вообще взаимодействовал с фольклором и народной культурой. Собственно мифологические мотивы также в основном проникали в роман через сказку, как волшебную, так и героическую, то есть «богатырскую». Например, через кельтскую богатырскую сказку древнекельтская мифология проникла во французский куртуазный роман и ярко окрасила его рыцарскую фантастику.

Архетипическому обнажению глубинных мифологем способствует смешение и переплетение нескольких мифологических традиций, не только кельтской, но и античной, гностической, алхимической в сопоставлении с христианскими апокрифами и христианской ортодоксией. Путем такого синтеза, в частности, создается вся мифология Грааля.

Поэтика

Важным элементом романной структуры являются описания, построенные по правилам риторики. Через описания осуществляется связь романа с латинской традицией. Их повествовательная функция в том, чтобы создать визуальный эффект; иногда результатом этого является ненамеренный «эффект реальности». Романное описание обычно имеет кумулятивный, перечислительный характер. Оно строится на соположении деталей, наделенных качественными признаками, но без указания на их объём и пропорции. Отсюда — впечатление пресловутой «наивности», возникающее у современного читателя.

Со второй трети XII века, по мере того как складывалась форма романа, романное действие все чаще обозначается специальным словом: «авантюра», приключение (фр. aventure ). Авантюра — это определенное правило повествования: испытание, занимающее свое место в ряду других испытаний и позволяющее «герою» продвигаться к состоянию столь образцового совершенства, что оно само по себе позволяет восстановить нарушенный общественный порядок. Авантюра увязана с последовательностью событий, отнесенных ко времени вымышленной истории. Авантюра развивается во времени (история), в пространстве (путешествие) и в сознании. Во второй половине XIII века действие романа составляет череда мужественных, но безнадежных поступков, служение любой ценой тому делу, которое герой считает достойным; авантюра обозначает уже не неведомое событие, но неуверенность в исходе.

Прозаизация романа начинается с переложения в прозе уже существующих стихотворных романов. Первым эта участь постигла, по-видимому, «Иосифа Аримафейского» Робера де Борона — сочинение, проповедническое по замыслу и где история Грааля выполняет функцию, приближающуюся к апологу. Прозаические фразы в точности соответствуют стихам: они лишаются ритма и рифмы, но сохраняют в более или менее нетронутом виде свой лексический, синтаксический, риторический аппарат. Как ни ограничен новаторский характер «Иосифа», он имеет принципиальное значение. Отныне стихотворные романы конца XII века превращаются в сокровищницу, из которой ещё и в XVI веке черпают материал авторы романов прозаических. Действующие лица, мотивы, связки перенимаются, перелагаются, подгоняются по размерам прозы. При этом количественная связь стиха оказалась разорвана, и тенденция к циклизации, существовавшая латентно, сразу же выходит на передний план: в 1225—1250 гг. возникают обширные циклы — так называемый «Ланселот-Грааль», «псевдо-Борон» или «Тристан в прозе».

Для поздних романов характерно введение в рассказ, как стихотворный, так и прозаический, лирических песен. Читатель почти наверняка пел эти тексты; до нас дошло примерно три десятка романов и других повествовательных текстов с подобной музыкальной «начинкой».

Вплоть до XV века ни один роман не черпает своего содержания из жизненного опыта: оно всегда берется из самой поэзии. Эрих Ауэрбах указывал на отсутствие подлинного стремления к характерности у средневекового романа: рассказ в нём закреплен на постоянном стилистическом уровне. Вымысел в средневековом романе имеет мало общего с тем, что будет преобладать в позднейших рассказах. Он обращен на самое себя и не стремится отразить что-либо, кроме собственных механизмов.

Главный план романа — это повествовательный план непредсказуемого, он служит основой повествования и целиком определяет его структуру. Именно поэтому авторы романов постоянно обращались ко всевозможным источникам невероятного в области тематики и даже стиля; отсюда их страсть ко всему экзотическому и загадочному: Востоку, Бретани, традиции бестиариев, барочно-прихотливым повестям эпохи Восточной Римской империи — всей той мешанине «массовой культуры», которая в XII веке начинает распространяться по дворам мелкопоместных сеньоров и по городам; это неисчерпаемый кладезь образов и изобразительных фрагментов, и из него черпают неустанно, неустанно обновляя романный дискурс. Именно отсюда и в этих рамках в текст романа попадает ряд схем, которые современные медиевисты определили как мифологические.

Мифологизм

Из средневекового романа «вычитываются» такие мифологемы, как добывание магических объектов и предметов культуры в ином мире, похищение женщин в силу экзогамии, священный брак с богиней земли, календарные мифы, тесно связанные с новогодними ритуалами, борьба героев — носителей сил космоса с демоническими силами хаоса, мифологема царя-жреца, от сил которого зависят плодородие и богатство страны, инициационные мифы и ритуалы, включая интронизацию короля, и многие другие. Особенно существенными для рыцарского романа оказались мифологемы, так или иначе соотносимые с любовью или формированием личности. Все эти мифологемы выступают в романной «мифологии» в сильно преображенном виде.

Сильно преобразована знаменитая фрэзеровская мифологема «царя-жреца», использованная во французском романе о Граале (старый Король-рыбак ранен в половую сферу, в результате чего должно наступить бесплодие страны; ритуальные вопросы Персеваля и его сострадание должны привести к излечению больного царя и замене его молодым Персевалем); то же в реликтовой форме в «Тристане и Изольде». На старой архетипической основе (брак с хозяйкой страны или богиней плодородия, любовь-смерть, инцест родоначальников и т. д.) и с использованием религиозной образности (растворение верующего в божестве) разрабатывается новая романическая «мифология любви». Многоступенчатая инициация героя в «Персевале» приобретает в какой-то мере характер «романа воспитания».

Переход от кельтской мифологической и героической сказки к французскому, а затем и немецкому рыцарскому роману явно сопровождается нейтрализацией мифологического фона: хтонические демоны превращаются в «черных» и «красных» рыцарей, обижающих сирот и одиноких женщин; хозяйки местностей и водных источников становятся владелицами замков, сиды (феи) — капризными и обольстительными девицами, привратники преисподней — уродливыми пастухами, странными калеками или карликами, райский остров женщин превращается в замок чудес, а культурные герои-полубоги — в идеальных рыцарей короля Артура. Но демифологизация в Артуровых романах является далеко не полной, так как старые мифологические образы не превращаются в голую орнаментальную оболочку, а сохраняют архетипическую основу, которая, однако, подвергается чисто художественному варьированию и новому метафорическому развитию.

Каков бы ни был путь, которым эти архаические повествовательные фрагменты дошли до французских романистов, те использовали их в своих собственных целях, имея в виду внутренние потребности своего рассказа.

Циклы

Поэт Жан Бодель в конце XII века так определил три основных поэтических цикла своего времени:

Ne sont que III matières à nul homme atandant,
De France et de Bretaigne, et de Rome la grant.
(«Есть лишь три темы, без которых никто не обойдется: о Франции, о Бретани и о великом Риме»)

Здесь перечислены каролингский цикл героического эпоса (chansons de geste) и два цикла рыцарского романа: артуровский и античный. Впрочем, в эту классификацию не входят знаменитые «идиллические» любовные романы («Флуар и Бланшефлор», «Окассен и Николетта»), крайне неуверенно относимые к «византийскому» циклу, а также более поздние «реалистические» романы на современную тематику (Жан Ренар и др.).

Бретонский цикл

Бретонский [3] цикл, знаменующий расцвет французского средневекового романа, был подготовлен латинской хроникой валлийца Гальфрида Монмутского «История королей Британии» (1136) и её стихотворным переложением на французский язык, сделанным англо-нормандским трувером Васом («Брут», 1155), а «Брут» Васа, в свою очередь, стал источником англосаксонского «Брута» Лайамона (1203); было создано и валлийское переложение. В этих книгах разработана легенда о короле Артуре и его рыцарях, ставшая рамкой для большинства романов бретонской тематики. Бретонские романы имеют глубокие корни в устной и письменной литературе кельтов.

Двор Артура лишен национально-патриотической окраски и мыслится как космополитический центр образцового рыцарства. Сами рыцари совершают героические подвиги уже не во имя «сладкой Франции» и христианской веры и не ради феодальных интересов, а совершенно вне сферы сеньориально-вассальных отношений, во имя личной славы образцового рыцаря, для защиты слабых и несправедливо обиженных, по просьбе и для защиты чести прекрасных дам.

Главный плод бретонского цикла — это романы о Тристане и Изольде, представленные так называемой «общей» версией Беруля (1191) и «куртуазной» — Томаса, другого англо-нормандского поэта (между 1170 и 1190 гг., может быть, 1172 г.), а также романы великого средневекового поэта Кретьена де Труа, творившего в Шампани и связанного с двором Марии Шампанской, дочери Элеоноры Аквитанской. Перу Кретьена принадлежат пять романов: «Эрек и Энида» (ок. 1170 г.), «Клижес» (ок. 1175 г.), «Ивейн, или Рыцарь со львом», «Ланселот, или Рыцарь Телеги» (между 1176 и 1181 гг.) и «Персеваль, или Повесть о Граале» (между 1181 и 1191 гг.). У Кретьена появилось множество имитаторов, создавших десятки романов, тематически примыкающих к артуровскому циклу: Рауль де Уденк, Рено де Божё и др. В XIII в. в Шампани и Бургундии те же сюжеты бретонского цикла перекладываются в виде прозаических романов и обширных компилятивных сводов этих романов («Вульгата»).

Христианские легенды вызвали к жизни знаменитые стихотворные романы Робера де Борона (XII в.).

С традицией рыцарского романа связан средневековый стихотворный аллегорический эпос типа «Романа о Розе» и его подражания.

В самом начале XIII в. возник цикл, называемый обычно «циклом Персеваля» или «циклом псевдо-Борона». Полагают, что это была транспозиция в прозу стихотворной трилогии Робера де Борона. «Цикл Персеваля» складывается из трех романов — «Иосиф Аримафейский», «Мерлин» и «Персеваль» (его обычно называют «Дидо-Персевалем», так как один из списков романа принадлежал в XIX в. известному издателю и коллекционеру А.-Ф. Дидо). Вскоре после «цикла Персеваля», по крайней мере до 1230 г., был создан автономный роман «Перлесваус» (или «Перлесво», то есть «Персеваль»). С XIII век прозаический рыцарский роман начинает доминировать, и разрабатывается техника прозаического авантюрного повествования большого масштаба. «Проблемность» Кретьена воспринимается как необходимая предпосылка интерпретации рыцарского подвига, но главный интерес переносится именно на приключенческое начало. Кроме того, развертывается процесс широкой компиляции и циклизации источников. Его итогом являются такие своды, как французская «Вульгата» («Ланселот-Грааль») и английский компендиум «Смерть Артура» Мэлори (XV в.), из которого черпали сведения о «веке рыцарей» последующие поколения. Эпигонский рыцарский роман широко распространился по всей Европе. Его последний художественный взлет — испанские романы XIV—XVI вв. об Амадисе Галльском, Пальмерине Английском и т. п., ставшие непосредственным объектом пародирования в «Дон Кихоте» Сервантеса.

Англия

Первоначально романы и во Франции, и в Англии создавались на французском языке, но в XIII—XIV вв. был написан ряд стихотворных романов и на английском языке (например, знаменитый «Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь»).

Германия

В конце XII — начале XIII в. расцветает немецкий рыцарский роман (на средневерхненемецком языке), главным образом на основе творческих переложений французских романов: «Энеида» Хейнрика фон Фелдеке (1170—1180), «Тристан и Изольда» в версиях Эйльхарта фон Оберге (ок. 1170 г.) и Готфрида Страсбургского (начало XIII в.), «Эрек» и «Ивейн» Хартманна фон Ауэ (1190—1200), «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха (начало XIII в.). От французских романов они отличались углубленной разработкой нравственно-религиозной проблематики.

Испания

В Испании до XVI века рыцарский роман не получил развития, в XIV веке известен лищь один оригинальный роман — «Рыцарь Сифар» (ок. 1300), в XV веке появились (в Каталонии) «Куриал и Гвельфа» (ок. 1435—1462) и знаменитый «Тирант Белый» Жоанота Мартуреля.

Расцвет рыцарского романа в Испании приходится на первую половину XVI века. В 1508 году вышел «Амадис Гальский» Монтальво, в 1511 году анонимный «Пальмерин де Оливия», в 1562 году «Зерцало рыцарей и государей». Всего в Испании после «Амадиса» создано около пятидесяти рыцарских романов, последние два из которых появились в 1602 году.

Испанский рыцарский роман жестоко критиковался как с позиций ортодоксального католического благочестия (хотя никогда не попадал под официальные церковные интердикции), так и представителями ренессансной гуманистической учености (Хуан Луис Вивес, Диего Грасиан, Педро Мехиа, Антонио де Гевара). Но на популярность романа эти оценки нимало не влияли. Известно, что до своего обращения и Тереза Авильская, величайшая из мистиков ренессансной эпохи, и Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов, зачитывались рыцарскими романами. Святая Тереза вообще, как без наркотика, дня не могла прожить без нового романа. Обращение Лойолы прямо связывается с переменой чтения, случившейся во время его болезни (а военизированность ордена считается свидетельством того, что знакомство с романами не прошло даром).

Италия

В Италии первые памятники рыцарского романа написаны на французском (бретонский цикл) и франко-венетском (каролингский цикл) языках. Первый вклад Италии в артуровский цикл — «Пророчества Мерлина», написанные неизвестным венецианцем ок.1274 — 1279 гг., заключающие профетическое содержание в повествовательную рамку. В те же годы Рустикелло из Пизы составляет свою обширную компиляцию артуровских романов, дошедшую до нас в поздних переработках. В XIV век оба цикла успешно адаптировались к итальянскому языку, но при этом артуровский роман писался прежде всего прозой (в стихотворной форме сохранились лишь «кантари» Антонио Пуччи), произведения каролингского цикла существуют одновременно в стихах и в прозе («Буово д’Антона», «Аспрамонт», «Испания» (в прозе — «Испанские Деяния»), «Ринальдо»). Несколько «Тристанов» («риккардианский», «венецианский», «корсинианский»), «Круглый стол» (также роман о Тристане), «История Мерлина» Паолино Пьери — таковы итальянские изводы. Однако бретонский цикл не был принят более утонченной литературной средой (известна суровая оценка Петрарки). В каролингском эпическом фонде венецианских поэтов привлекают не собственно эпические, а скорее сказочные сюжеты («Бев д’Антон», «Берта Большеногая», «Карлето», «Берта, Милон и Роландин», «Макарио»). Оригинальный итальянский вклад — «Вступление в Испанию», поэма, написанная ок. 1320 г. безымянным падуанцем, и её продолжение — «Взятие Памплоны»,— созданное немногими годами позже неким Никколо из Вероны. Заметную роль во «Взятии Памплоны» играет ломбардский король Дезидерий, на первый план выдвигается Астольф (его французский прототип Эсту совершенно терялся среди прочих многочисленных персонажей).

XIV — середина XV в.— время расцвета народного рыцарского эпоса в Италии. Центральная фигура для этого этапа в истории итальянского эпоса — писавший прозой флорентинец Андреа да Барберино, ещё не литератор, но уже не кантасторий.

Эпоха Возрождения

Гуманистическую версию рыцарского стихотворного романа (на основе смешения «каролингских» и «бретонских» сказаний), эстетизированную и одновременно ироническую, создали в Италии (Феррара) Боярдо и Ариосто. К феррарской поэме, к аллегорическому эпосу и к самому рыцарскому роману восходит и английская «Королева фей» Спенсера. Рядом с аристократической, «феррарской» линией обработки французских сюжетов существовала и плебейская, откровенно пародийная, буффонная. Это прежде всего «Морганте» Пульчи — поэма, оказавшая влияние на «Гаргантюа и Пантагрюэля» Рабле. У Пульчи и особенно у Рабле мы находим именно «карнавально-пародийную» интерпретацию народных книг (Рабле) или пересказов кантасториев (Пульчи), представлявших уже демократизованный вариант романического эпоса. Но произведения Пульчи и Рабле, пародирующие и «карнавализирующие» рыцарский эпос, сами уже не принадлежат к нему.

Известные романы бретонского цикла

Античный цикл

Для классической формы средневекового романа не имели решающего значения ни античное влияние в виде римского эпоса, ни латинские переработки некоторых греческих эпических и квазиисторических традиций. Это влияние породило так называемый «античный цикл», составляющий только предварительную фазу французского куртуазного романа. «Роман об Александре» представляет собой обработку латинского переложения Псевдо-Каллисфена, «Роман о Трое» восходит к латинской обработке греческих сказаний Дареса и Диктиса, «Роман о Фивах» — к «Фиваиде» Стация, а «Роман об Энее» — к «Энеиде» Вергилия. (Предполагается, что последняя триада была создана при дворе Генриха II и его жены, знаменитой Элеоноры Аквитанской). В этих произведениях чувствуется и влияние Овидия, особенно как автора «Искусства любви». Параллельно были созданы и небольшие повести на сюжеты Овидия о Нарциссе, о Пираме и Фисбе. Таким образом, в то время как античный роман почти не использовал собственно эпическую традицию и рано эмансипировался от квазиисторических повествований, средневековый французский роман отчасти пошёл по линии романизации античного эпоса. При этом обращение к античному эпосу коррелировало с отталкиванием от своего собственного, национального эпоса. В любовных эпизодах римского эпоса французских средневековых авторов привлекало изображение трагической страсти, которое очень занимало первых куртуазных повествователей и было характерным для раннего этапа развития куртуазного романа

«Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора (XII век), не имеющий ничего общего с Илиадой, произвёл громадное впечатление на проникнутое рыцарскими идеалами общество и вполне подошёл к его вкусам, что доказывается переводами и переделками его, появившимися в Германии и Италии, позднее — в Польше и Сербии, а через их посредство — и в старой Руси.

То же самое мы видим в другом романе античного цикла — об Александре Македонском, авторами которого были Ламберт-ле-Торт и Александр де Берне; в этом обширном стихотворном романе, изображающем фантастические приключения, героем которых будто бы был Александр Великий, знаменитый завоеватель всецело проникнут рыцарским духом, обнаруживает благородство души, чисто христианские добродетели, галантность по отношению к женщинам. Образование, будто бы им полученное в юности, совпадает с тем, которое в средние века считалось обязательным для человека из высшего круга. Но влюбленным рыцарем в провансальском вкусе он все-таки не изображался. Сказания об Александре привлекали широким географическим диапазоном его походов и экзотикой виданных им стран (его завоевания воспринимались в известном смысле как прообраз крестовых походов), размахом дерзаний.

Произведения античного цикла можно называть романами только условно, с большой натяжкой. Это подготовительная, вступительная, синкретическая (ещё включающая квазиисторический элемент) стадия французского средневекового романа.

Прозаические переработки романов античного цикла в XIII веке все больше подчиняют легендарный материал историографическим задачам. Эти книги утрачивали романные черты, превращаясь в беллетризованную историю.

Византийский роман

В Византии в XII век после почти тысячелетнего перерыва произошло как бы возрождение греческого любовного романа (Евмафий Макремволит, Феодор Продром, Никита Евгениан, Константин Манасси), а в XII—XIV вв. создался уже рыцарский роман, близкий к народной традиции и к франко-германскому типу. Однако даже в романе XII в., прямо ориентированном на подражание Ахиллу Татию и Гелиодору, чувствуются средневековые инновации: античная мифология в рамках христианской культуры выступила в сугубо архетипической функции манифестации «жизни сердца», над сюжетом внешних перипетий возвысилось риторическое описание или лирическое выражение душевной жизни героя. Кроме того, в «Исминии и Исмине» Евмафия подчинение героя власти Эрота противопоставлено его роли как вестника празднеств в честь Зевса. Подобная конфронтация личного чувства и социальных обязанностей характерна для романа средних веков.

Византийский цикл

Связи с Византией ещё до её взятия крестоносцами поддерживались в германских землях и в примыкающих к ним частях Франции. В медиевистике даже имеет хождение представление о «византийском цикле» французского средневекового романа. Влияние византийской литературы и «византийских мотивов» чувствуется, например, в «идиллических» романах о Флуаре и Бланшефлор (70-е годы XII в.), об Окассене и Николет (начало XIII в.) или в романах несколько иного типа — «Ипомедоне» и «Протесилае», принадлежащих перу Гуона де Ротеланда (80-е годы XII в.). В отношении французского романа «Флуар и Бланшефлор» стоит ещё упомянуть о том, что этот роман, использующий некоторые греко-византийские мотивы, был, в свою очередь, впоследствии (XV в.) обработан на греческом языке и стал одним из последних византийских рыцарских романов.

Византийская тема (само действие отчасти происходит в Византии) и некоторые византийские мотивы (в частности, напоминающие апокрифические сказания о Соломоне и Морольфе), правда в эклектическом переплетении с элементами собственно античного цикла и бретонского цикла, обнаруживаются и в одном из ранних романов Кретьена де Труа — «Клижесе». В Византии происходит действие романа Готье из Арраса «Ираклий».

В общем и целом то, что условно обозначается как византийский цикл французского куртуазного романа, составляет практически его периферию.

«Реалистический» роман

Под этим условным обозначением объединяются произведения, действие которых отнесено к современности, развивается в реальной европейской географии, избегает всякой фантастики.

Поздний стихотворный роман

Романы второй половины XIII-начала XIV веков, большинство из которых принадлежит к так называемому «трагическому» направлению.

Поздний прозаический роман

Исторический роман, близкий к рыцарскому

Исторические произведения классиков романтизма, в частности английского (конца XVIII века — конца XIX века), обычно с романтической или любовной составляющей.

Пародия на рыцарский роман

В пародийных произведениях высмеиваются идеалы средних веков и традиции рыцарства, зачастую с точки зрения понятия технический прогресс. Дон Кихот Мигеля де Сервантеса в момент своего создания также являлся пародией на рыцарский роман.

Примечания

Литература

См. также

Ссылки

Полезное

Смотреть что такое «Рыцарский роман» в других словарях:

РЫЦАРСКИЙ РОМАН — вид средневековой эпической поэзии, развившейся одновременно с рыцарством в Англии, Германии и Франции. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Павленков Ф., 1907. РЫЦАРСКИЙ РОМАН развившийся в средние века род литературных… … Словарь иностранных слов русского языка

РЫЦАРСКИЙ РОМАН — РЫЦАРСКИЙ РОМАН, эпический жанр средневековой куртуазной литературы, сменивший героический эпос (12 14 вв.). В центре индивидуализированный образ героя рыцаря, его подвиги во имя собственной славы, любви, религиозно нравственного совершенства… … Современная энциклопедия

РЫЦАРСКИЙ РОМАН — эпический жанр средневековой куртуазной литературы, сменивший героический эпос (12 14 вв.). В центре индивидуализированный образ героя рыцаря, его подвиги во имя собственной славы, любви, религиозно нравственного совершенства (роман Тристан и… … Большой Энциклопедический словарь

Рыцарский роман — эпический жанр средневековой куртуазной литературы, сменивший героический эпос (XII – XIV вв.). В центре индивидуализированный образ героя рыцаря, его подвиги во имя собственной славы, любви, религиозно нравственного совершенства (напр. роман… … Энциклопедия культурологии

Рыцарский роман — РЫЦАРСКИЙ РОМАН. см. Авантюрный роман … Словарь литературных терминов

Рыцарский роман — РЫЦАРСКИЙ РОМАН, эпический жанр средневековой куртуазной литературы, сменивший героический эпос (12 14 вв.). В центре индивидуализированный образ героя рыцаря, его подвиги во имя собственной славы, любви, религиозно нравственного совершенства… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

РЫЦАРСКИЙ РОМАН — «РЫЦАРСКИЙ РОМАН», Россия, ФОНД РАЗВИТИЯ ТРЮКОВОГО КИНО/АССОЦИАЦИЯ КАСКАДЕРОВ РОССИИ, 2000, цв., 147 мин. По роману Вальтера Скотта «Граф Роберт Парижский». В фильме использован материал режиссера Михаила Туманишвили. В ролях: Александр Иншаков… … Энциклопедия кино

рыцарский роман — один из центральных жанров средневековой повествовательной литературы, получивший общеевропейское распространение. Сложился в сер. XII в., первые памятники возникли в окружении Генриха II Плантаге нета и Алиеноры Аквитанской, а также их… … Словарь средневековой культуры

рыцарский роман — основной жанр стихотворного эпоса в период зрелого Средневековья, относящийся к куртуазной литературе. Возник во Франции в последней трети 12 в., его основоположником был трувер Кретьен де Труа, творчество которого определило развитие… … Литературная энциклопедия

рыцарский роман — эпический жанр средневековой куртуазной литературы, сменивший героический эпос (XII XIV вв.). В центре индивидуализированный образ героя рыцаря, его подвиги во имя собственной славы, любви, религиозно нравственного совершенства (роман «Тристан и… … Энциклопедический словарь

Источник