Что такое рыцарский эпос
В.Кожинов. Происхождение романа.
Три эпохи рыцарского эпоса.
3.Три эпохи рыцарского эпоса.
Итак, к XVIII веку слово «роман» обозначает волшебное, фантастическое, сказочное повествование, рассказ о невероятных приключениях. Это значение как бы вбирает в себя длительную и сложную историю жанра — историю, в которой, правда, следует видеть три принципиально различных этапа.
Во-первых, собственно рыцарский эпос, который развивается в XI — XV веках и представляет собой вполне определенное, имеющее четкие границы явление. Эта эпическая форма приходит на смену народным эпопеям, подобным историческим «песням» о Роланде, о Нибелунгах, о Сиде. «Романы» — это уже всецело вымышленные произведения о подвигах какого-либо рыцаря, принадлежащие перу индивидуального автора. В XII веке во Франции создаются «Роман о Тристане» Томаса, романы об Эреке, Ланселоте, Ивене, Персевале знаменитого Кретьена де Труа; в Германии XIII века — роман о Парцифале и Лоэнгрине Вольфрама фон Эшенбаха; в Англии XIV — XV веков — роман о Говэне и «Смерть Артура» Томаса Мэлори. Во многих случаях имеют место вольные переводы иностранных повестей (так, Парцифаль — это немецкий Персеваль; переходят из страны в страну истории Ланселота, Эрека, Говэна и т. д.).
Вначале эти «романы» создаются в стихах; с XIII века появляются и прозаические повествования. Авторы используют в качестве фабульного материала древние мифологические сказания и отголоски исторических преданий, но в центр произведения встает фигура рыцаря, совершающего воинские и куртуазные подвиги. Как справедливо указывал А. Н. Веселовский, рыцарский эпос «предполагает обособление поэта от народного певца, ослабление интереса к общему эпическому преданию, искание нового слова, новых тем и формы выражения. …Ланцелот и Говэн, Тристан и Изольда и т. п. явились. носителями личного рыцарского идеала» [1].
Герои рыцарского эпоса освобождают города и страны от враждебных сил, добывают сокровища и талисманы, завоевывают сердца возлюбленных красавиц. И поскольку речь идет о героизации и поэтическом воспевании рыцарства, в повествовании создается величественный и полный чудес мир.
Добиваясь своих целей, рыцарь борется с великанами, волшебниками и чудовищами, преодолевает действие сверхъестественных сил, обнаруживает нечеловеческую стойкость, храбрость, выносливость. Те сказочные мифологические образы, которые в предшествующем фольклоре были объектом непосредственной веры, выступая как первоначальная форма осознания природных и общественных сил, в рыцарских повествованиях приобретают совершенно иной смысл и роль: они служат собственно эстетическим целям, создавая волшебнопоэтическую атмосферу, героизируя облик все побеждающих рыцарей. В этом ореоле предстают образы титанов феодальных добродетелей — воинской доблести, служения сеньору, средневекового культа дамы, который также в конечном счете связан с официально-политической сущностью рыцарства.
Этот рыцарский эпос в собственном смысле имеет реальную почву для развития лишь до XIV — XV веков; позднее рыцарство перестает быть действительным представителем всего общества, быстро приходя к упадку и разложению.
К этому времени в среде горожан складывается франко-англо-немецкий сатирический эпос о Лисе-Ренаре. Это произведение, которое также называется романом, формируется аналогично рыцарскому эпосу — на основе сказочного фольклора. Но здесь мифологические образы использованы в совершенно иных эстетических целях. Перенося человеческие действия в животный мир, «Роман Лиса» как раз осмеивает рыцарство. Изданный в XIV веке, этот «роман» открывается вступлением, в котором прямо указывается на его пародийный смысл:
эпоха рыцарского эпоса как такового к середине XV века прекращается, хотя от нее и остаются навсегда прекрасные образы Тристана и Изольды, Ларцифаля и Лоэнгрина, рыцарей Круглого стола.
Однако уже на рубеже XV — XVI веков рыцарский эпос не только возрождается в новом, глубоко преобразованном виде, но и получает небывалую популярность и влияние. Распространение книгопечатания делает эти обширные повествования достоянием широкого читателя. На этом, втором, этапе своей истории «роман» (в традиционном значении слова) уже не является, собственно, рыцарским эпосом, хотя именно к этой стадии наиболее применим термин «рыцарский роман». Это новый — ренессансный жанр.
Само рыцарство уже не существует как определенная и реальная сила, да и обращены «рыцарские романы» XVI столетия вовсе не к рыцарям. Возникает, в сущности, новый литературный жанр, который только опирается на образы и художественные средства средневекового рыцарского эпоса, обращаясь также и к более ранним эпическим формам — народным «chansons de geste» и античным поэмам. Наибольшего развития этот жанр достигает не в классической стране прежнего рыцарского эпоса — Франции, но в Испании и Италии.
Новый тип «рыцарского романа» неразрывно связан с эпохой Возрождения, с ее великими путешествиями первооткрывателей неведомых земель, социальными сдвигами и схватками, дерзким авантюрным духом, пафосом всесилия человека, раскрепощением сильных людских страстей и стремлений. Фабулы и формы рыцарского эпоса явились очень удачной и близкой, лежащей под рукой почвой для художественного воплощения этой новой героики.
В самом начале XVI века испанец Монтальво издает знаменитую книгу об Амадисе Гэльском, за которой последовала целая серия произведений этого рода, подробный перечень которых мы находим в «Дон Кихоте» Сервантеса. Само имя «Амадис» означает «юноша моря», и это как нельзя более соответствовало духу тогдашней Испании. Подвиги и странствия героев этих повествований были своеобразным художественным отражением реальных путешествий и завоевательских походов: фантастические фабулы дышали современностью. Один из солдат Кортеса, Диас дель Кастильо, свидетельствовал в своей «Правдивой истории событий завоевания Новой Испании», что, подступив к столице ацтеков, «мы были поражены и говорили друг другу, что город этот походит на описываемые в книге об Амадисе очарованные места» [2]. Сервантес в «Дон Кихоте» точно выразил суть этих произведений, заметив, что «они открывают. широкий и вольный простор, где перо может бежать свободно, описывая кораблекрушения, бури, схватки, битвы. Сочинитель волен показать, что он знает астрологию, что он и превосходный космограф, и музыкант, и в государственных делах искушен. » [3].
Консерватизм и невежество многих позднейших исследователей породили совершенно ошибочное представление о «рыцарских романах» этого времени как о нелепых, бессмысленных россказнях чисто развлекательного свойства. Одной из причин этого послужило поверхностное восприятие той критики рыцарских повествований, которая содержится в «Дон Кихоте». Ниже мы еще рассмотрим отношение Сервантеса к «рыцарским романам». Сейчас достаточно напомнить, что устами своих разумных героев Сервантес высоко оценивает того же «Амадиса Гэльского» и романы о Пальмерине и Тиранте Белом. Небывало широкое увлечение литературой, которое вызвали ренессансные «рыцарские романы», закономерно породило — очевидно, впервые в истории литературы — то, что мы теперь назвали бы халтурой — бездарные и подражательные книги. Но лучшие «рыцарские романы» по праву входят в сокровищницу искусства Возрождения. Стоит отметить, что гораздо позже, в 1805 году, Гёте признавался в письме к Шиллеру: «Чтобы не скучать, я стал читать всевозможные книги и, между прочим, Амадиса. Мне поистине стыдно, что я дожил до своих лет и знал это отличное произведение только по написанным на него пародиям»[4].
Кроме того, важно иметь в виду, что своих вершин этот ренессансный жанр достиг не на путях прозаического повествования, но в стихотворной форме, в поэме. Перечисляя «рыцарские романы» в «Дон Кихоте», Сервантес высказывает самое глубокое уважение по отношению к итальянским рыцарским поэмам Боярдо и Ариосто. В XVI — начале XVII века именно эти произведения считались высшими образцами «романа».
В этом нет ничего удивительного: «рыцарский роман» и на первом этапе своей истории использует стих, форму поэмы столь же часто, как и прозу. В конечном счете стих даже более соответствовал возвышенному, героическому содержанию жанра. Лишь в XVII веке, на третьем этапе истории того литературного явления, которое традиционно называлось «романом», проза становится господствующей формой — во французской «прециозной» школе. Теоретик прециозного «романа», епископ Юэ, говорит в своем «Письме о происхождении романов» (1670): «В былое время под именем романов разумели не только прозаические, но и, более того, романы, писанные стихом: Джиральди и его ученик Пинья (итальянские филологи XVI века. — В. К..) в своих трактатах de’Romanzi (то есть о романе) имеют в виду лишь последние, указывая в образец на Боярдо и Ариосто. В настоящее время преобладает другое понимание, и мы называем романами вымышленные изображения любовных приключений, написанные в прозе» [5].
«Влюбленный Роланд» Боярдо и «Неистовый Роланд» Ариосто создаются на рубеже XV — XVI веков. Это действительно высшие образцы «рыцарского романа-поэмы» эпохи Возрождения. Темы и идеи этого жанра получают здесь цельное и совершенное воплощение. В этом же русле создает позднее свою рыцарскую поэму «Ринальдо» (1562) Торквато Тассо, который в написанном через три года трактате «Рассуждение о поэтическом искусстве и, в особенности, о героической поэме» утверждает, что «рыцарский роман» однороден с эпопеей и задача заключается лишь в придании этому роману стройной классической формы поэмы.
К XVII веку этот жанр приходит в упадок в силу кризиса самой «исторической ситуации» Возрождения; эпоха всеобщего революционного переворота, великих открытий и потрясений завершается. («Рыцарские романы» ренессансного типа уже не могут больше возникать — и, конечно, вовсе не потому, как наивно объясняли некоторые исследователи, что Сервантес «убивает» эти романы своим «Дон Кихотом». В XVI веке «рыцарские романы» выражали открытую героику и захватывающую авантюрность самой реальной жизни больших масс людей; теперь же, в эпоху начавшегося подъема абсолютистского государства, это содержание теряет жизненную почву. Сам Сервантес уже после «Дон Кихота» пытается создать «идеальный», очищенный от преувеличений «рыцарский роман» «Персилес и Сихизмунда», но это произведение не имеет успеха.
Начинается третий этап в истории того литературного явления, которое первоначально связано с именем «роман». Речь идет о короткой, заканчивающейся уже в XVIII веке жизни «галантно-героического романа», представленного повествованиями Гомбервиля, Скюдери, ла Кальпренеда во Франции, фон Лоэнштейна, Циглера, фон Гофмансвальдау в Германии и т. д. Эта повествовательная линия опять-таки существенно отличается от предшествующего ренессансного «рыцарского романа», хотя в ней и развиваются односторонне некоторые характерные тенденции — перенесение действия в условный легендарно-исторический мир, нагромождение сложных авантюр, изображение экзотической и роскошной обстановки, обилие исторических и географических рассуждений.
Прежде всего это, так сказать, специфическая литература придворной аристократии, причем аристократии периода упадка, когда последняя уже не играет самостоятельной общественно-исторической роли, сохраняя лишь внешний блеск и видимость власти. Поэтому и искусство отмечено печатью эфемерности: оно представляет иллюзорный мир подвигов и приключений, который призван заслонить реальное бессилие и ничтожность. Но, естественно, в этом искусственном воодушевлении нет уже и следа той дерзости и размаха, которые пропитывают ренессансный «роман», отражающий действительные, практические подвиги современников. Кроме того, в прециозной литературе всецело преобладает изображение идеализированного мира галантных любовных похождений; не случайно Юэ, обобщавший практику именно прециозного «романа», определяет этот жанр как «изображения любовных приключений». Повествование насыщено здесь аллегориями и условностями, понятными узкому кругу посвященных, а описание исторических и придворных событий претендует на своеобразную схоластическую «ученость», которая, правда, имеет мало общего со страстным познавательным пафосом ренессансных рыцарских повестей.
«Галантно-героический роман» развивается исключительно на узкой придворно-аристократической почве; его отрицают и осмеивают все другие литературные направления времени, и к концу XVII века его история заканчивается. И содержание и стиль «галантного романа» воспринимались современниками и позднейшими исследователями как плоды вырождения предшествующего «рыцарского романа»: «Весь героический роман XVII века, вышедший из Франции времен Фронды, не что иное, как те же Амадисы, перенесенные в иную среду: их форма удержалась, но заполнилась новым содержанием. Амадисы чем дальше, тем больше вырождались. » [6]
изображения психологии и «изящного» лирического стиля повествования. На эти достижения опиралась, в частности, Мадлен де Лафайет, создавшая в конце столетия новаторскую психологическую повесть «Принцесса Клевская»; правда, в гораздо большей степени этот «классицистический роман» связан с драматургией Расина и своеобразным творчеством Ларошфуко (мемуары и максимы) и других современных писателей этого типа.
1 А. Н. Веселовский. Избранные статьи. Л., Гослитиздат, 1939, стр. 12.
2 Цит. по кн.: К. Н. Державин. Сервантес. М., Гослитиздат, 1958, стр. 183.
5 Цит. по кн.: А. Н. Веселовский. Избранные статьи. Л., 1939, стр. 17.
6 А. Н. Веселовский. Теория поэтических родов в их историческом развитии, ч. 3. СПб., 1883, стр. 435.
Героический рыцарский эпос
В чем вообще специфика эпоса зрелого средневековья по сравнению с раннесредневековой эпической поэзии?
Эпос зрелого средневековья, в отличие от эпоса раннего средневековья, принято называть героическим рыцарским эпосом. Эпос зрелого средневековья складывался уже тогда, когда сформировались феодальные отношения, когда конструировалось рыцарство, когда сложилась сложная иерархия сеньоров и вассалов. С этим связаны новые образы персонажей. При всем обилии действующих лиц в эпосе зрелого средневековья, все они — рыцари, не просто воины-богатыри, а непременно рыцари, причем знатные, люди, принадлежащие к привилегированному сословию.
Так, Роланд — один из племянников Карла Великого и один из 12 пэров Франции. Зигфрид — королевич Нидерландский. Сид, правда, в поэме незнатный рыцарь (но исторически было не так) — это демократизация образа Сида. Она связана в результате Реконкисты. В ней принимали участие обширные слои населения, с этим и связана демократизация эпического сознания в Испании. Но Сид все равно — рыцарь. И Роланд, и Зигфрид, и Сид — народные герои, они общечеловечны в своих мыслях, чувствах, действиях и целях. Авторы наделяют героев высоким саном, чтобы изобразить полную свободу действий.
Эпос раннего средневековья проникнут языческими представлениями, а эпос зрелого средневековья складывается тогда, когда во всем мире внедряется христианство и формирует всю культуру. Поэтому христианские мотиви в эпосе используются для героизации персонажей. У рыцарей появляется слезный дар, пришедший сюда из раннехристианской литературы, герои проливают слезы. Карл Великий проливает слезы по поводу коварного замысла Ганелона.
В «Песне о Роланде» христианские мотиви используются особо широко, Роланд изображается вассалом не только короля, но и господа Бога, которому он перед смертью протягивает перчатку. Этот жест очень важен для утверждения бессмертного роландова начала.
Есть еще отличия героического эпоса от эпоса более раннего, отражающие специфику изменившегося сознания. Историческая реальность начинает выходить на первое место, а не скрываться за мифом и сказкой. Рыцари сражаются не с мифологическими чудовищами и великанами, они сражаются с реальными историческими противниками — маврами, гуннами. Они действуют в реальном историческом и географическом контексте, и у нх есть реальные исторические и политические цели: они служат Карлу Великому, они служат Альфонсу Шестому. Сохраняется разделение мира на своих и чужих, свойственное эпическому сознанию, но оно проецируется на совершенно реальную историческую основу. При этом в эпосе изображение борьбы с внешним врагом сочетается с изображением внутренних конфликтов — феодальных усобиц, например. В центре конфликта очень часто находится столкновение норм поведения, связанных с реальной придворной практикой и идеальный народно-этических норм. Достоинство персонажа оценивается с точки зрения последних.
Существуют и жанровые различия. Для раннесредневекового эпоса характерен малый жанр — жанр малой эпической песни, жанр короткого прозаического повествования. При этом действующих лиц немного, композиция простая. В эпосе зрелого средневековья поэмы большие, персонажей много, сюжетная организация сложная.
Специфика изображения личности в эпосе зрелого средневековья. Раньше для персонажей была характерна психологическая неразработанность, акцент ставился не на образе, а на ситуации. А в зрелом средневековье уже не так: представление о личности и ее самоценности развито больше, и поэтому образы героев и взаимоотношения между ними средствами искусства изображается более полно.
Возьмем, например, главных героев трех поэм: Роланд, Зигфрид, Сид. Их характеристика достигает заметной индивидуализации. Они, конечно, выражают представления народа о героях, но каждый индивидуален. Окруженный сказочным ореолом Зигфрид, храбрый Роланд, практичный Сид. Или, например, Роланд и Оливье: они противоположны. «Мудр Оливье, а граф Роланд бесстрашен». Мудрость и здравомыслие Оливье сказитель противопоставляет безумной отваге Роланда. Этого раньше не было в поэзии: один герой отличался от героя только мерой выраженности неких героических качеств.
Проявляется большая разработка характеров в плане разработки мотива трагической вины, который играет большую роль во всех трех песнях. В «песни о моем Сиде» этот мотив ослаблен по сравнению с остальными двумя песнями. Мотив трагической вины Сида выражается в том эпизоде, когда Сид, упоенный победой над маврами, восклицает, что все перед ним склонены, он охвачен гордыней. Мотив несильно выражен.
Теперь несколько слов о сказителях. Надо сказать, что сказитель и в период зрелого средневековья совмещал в себе функции и исполнителя, и творца. Но положение его изменилось: он стал странствующим певцом, то есть певцом всего народа. Он заходил и в рыцарские замки, и в монастыри. Чаще всего сказители исполняли эпос во время ярмарок на городской площади. В связи с исполнением героического эпоса устно, нараспев связаны его некоторые стихотворные особенности. Сказители сопровождали свой рассказ акомпонементом на музыкальных инструментах — арфах, виолах.
В то время стих еще не вполне сложился, строфа нечеткая. Сказитель на одном дыхании произносит то, что называется тирадой в прозе, а тогда называлось лессой. Число строк в ней варьировалось. По ходу развития эпос приходит к определенной строфике — например, четырехстрочные строфы в «Песни о Нибелунгах».
В языках романского происхождения связующим звеном, объединяющим строки в одну строфу было созвучие гласные — то есть ассонанс, а в языках германского происхождения такую роль играли созвучия согласных, то есть аллитерация. Во всех случаях развивалась тенденция упорядоченности стихотворных строк. Но стих все равно оставался архаическим, что выражалось в присутствии «спотыкающейся» строки, особо присутствующей в «Песни о Нибелунгах».
«Песнь о Роланде»
Это вершина развития средневековой героической поэзии. Французский эпос справедливо считается наиболее разработанным и хорошо сохранившимся. Он дошел до нас в виде больших поэм, число которых приближается к ста, называются они «Песнями о деяниях». По традиции, ведущей из 13 столетия, песни делятся на три направления — королевский и два баронский. «Песнь о Роланде» принадлежит к королевскому циклу. Древнейшая редакция сложилась в конце 11 — начале 12 столетия, дошла она до нас в списке 1170 года. Список был назван оксфордским по месту своего обнаружения, и редакция тоже называется оксфордской.
Образы и мотивы этого произведения пользовались огромной популярностью не только в эпоху средневековья, но и в более поздние эпохи вплоть до 12 столетия. Самые интересные образы и мотивы поэмы использовались не только для выражения патриотизма, они использовались в 20 веке для выражения экзистенциализма. Например, Марина Цветаева написала стихотворение о Роланде. Образы эти превратились в универсальный язык искусства.
Начнем с соотношения истории и вымысла. Как и всякий героический эпос зрелого средневековья, песнь имеет совершенно реальную историческую основу. Это — поход Карла Великого в Испанию в 778 году. В этом году Карл решил вмешаться в раздор испанских мавров, он пересек Перенеи и осадил Сарагосу, потому что какой-то эмир говорил Карлу, что Сарагоса станет его легкой добычей. Но легкой добычей она не становилась, осада затягивалась, а с востока империи Карла Великого пришло известие, что там восстали саксы, и Карл решил снять осаду. Когда войско Карла возвращалось на родину и пересекало Перенейские горы, на арьегард его войска напали мавры и баски. Об этом мы знаем из хроники Эйнхарда.
Это реальное историческое события отразилось в поэме, но подвергшись героизации и стилизации. Что интересно, у поэму была вторая историческая основа — это действительность времени конца 11 — начала 12 веков, то есть когда складывалась оксфордская редакция песни, потому что духовная атмосфера того времени определило характер интерпретации события, его пафос, настроение. Обстоятельства, которые определили специфику духовной жизни Франции 11-12 века — это величайшие хаос и анархия, царившие тогда. Франция достигла высшей точки феодальной раздробленности. Король был лишь номинальной фигурой, его герцоги и графы были зачастую сильнее его. В сфере сознания стала складываться реакция на эту раздробленность в виде тяги к объединению, тяги к монархии, вокруг которой могли бы сплотиться все национальные силы.
Отсюда гиперболизация размеров и мощи Карла Великого, изображение этой империи как могучего государства, идеализация Карла. Он предстает как идеальный эпический король: он властвует над огромной территории, ему верно и преданно служат его пэры и бароны, он величественен и седобород, умудрен годами и опытом. Ему 200 лет. На самом деле ему было тогда всего 36 лет и он никогда не носил бороды, только небольшие усы.
В связи с образом Карла непродолжительный и неудачный поход в песне преображается в победоносную семилетнюю войну, который завершается покорением Испании. Не покорилась только Сарагоса, и то это было ненадолго.
Также особенностью духовной атмосферы Франции объясняется проходящая через все произведение тема осуждения феодального своеволия, носителей феодального раздора. Таким носителем в поэме выступает Ганелон. Именно из-за него и случается катастрофа. Также тогда были актуальны настроения, связанные с подготовкой первого крестового похода в Иерусалим с целью освобождения гроба Господня. Вообще литература 2 века пронизана темой крестовых походов, вплоть до того, что для этого придумали даже специальный жанр.
Так что вторая сквозная тема произведения — национально-религиозная, и связанная с этой темой дуализация мира. Весь мир разделен на франков-христиан и мавров-язычников. Язычников надо было либо убивать, либо обращать в христианство.
Национально-религиозная тема порождает вторую ипостась Карла. Он — оплот христианского мира, своего рода воплощение самого духа крестовых походов, ему дана сила.
Кроме того, к национально-религиозной теме тяготеет параллель, которая проходит через всю поэму и включает ее события в общую систему христианства. В истории Карла, 12 пэров и одого изменника Ганелона просматривается библейская тема из притчи Иисуса, 12 апостолов и одного изменника Иуды. Временами проявляются черты мученика, при этом покорного судьбе. Когда Карл проливает слезы, он как будто не может ничего сделать, хотя он даже предвидеть будущее может. Когда он понимает замысел Ганелона, он начинает плакать, вместо того, чтобы что-то делать.
Если смотреть на его поведение с точки зрения норм, принятых в придворной практике, то оно безупречно. Но он вызывает антипатию. В конце эпизода он принимает от Карла посох и перчатки, символы посла, и он их роняет. Очень важная деталь.
Итог. При всей значимости национально-религиозной темы в произведении, главенствующей является линия осуждения феодальной раздробленности.
Несмотря на дуализацию мира, христианин Ганелон оказался предателем, так что на разделение наслаивался принцип нравственного разделения людей. Он пока выражается слабо, не так, как в «Песни о моем Сиде». Сид великодушен к завоеванным маврам, никакой нетерпимости. И мавры его любят. Главное событие — штурм Валенсии.
Героический(рыцарский)эпос средневековья
Э́пос (др.-греч. ἔπος — «слово», «повествование», «стих») — героическое повествование о прошлом, содержащее целостную картину народной жизни и представляющее в гармоническом единстве некий эпический[прояснить] мир героев-богатырей.
Средневековый эпос — героическое народное сказание, которое создалось странствующими певцами или народом в период Средневековья. Эпос был предназначен для пения с сопровождением арфы или виолы (маленькой скрипки).
1) «Песнь о Нибелу́нгах» — средневековая германская эпическая поэма, написанная неизвестным автором в конце XII — начале XIII века. Принадлежит к числу наиболее известных эпических произведений человечества. В ней рассказывается о взаимоотношениях германских племён V века и о попытке германцев установить родственные связи с укрепившимися в то время в Восточной Европе и угрожавшими берегам Рейна гуннами.
2) «Песнь о Нибелунгах» (XIII в.), созданная в юго-восточной Германии на основе устных сказаний об эпохе великого переселения народов, занимает особое место среди памятников героического эпоса расцвета Средневековья. Главное в «Песне» то, что в ней нарисована правдивая картина трагической и мрачной жизни феодального мира, кровавого мира феодалов с их бесконечными распрями, порожденными военным соперничеством, столкновениями на почве выполнения вассального долга, из-за материальных благ («сокровищ», «кладов») и т.д. Сказанное соответствовало реальной жизни XIII в. в Германии, где царили феодальная раздробленность и анархия. Хотя еще с 962 г. страна громко именовалась Священной Римской империей германской нации, императорская власть в ней была почти неощутимой.
Сюжет поэмы основан на женитьбе легендарного франкского героя-«драконоборца» Зигфрида на бургундской принцессе Кримхильде, его смерти из-за конфликта Кримхильды с Брунгильдой — женой её брата Гунтера, а затем о мести Кримхильды при помощи правителя гуннов Этцеля своим соплеменникам бургундам за убийство своего любимого первого мужа Зигфрида. Катализатором всех событий является таинственная третья сила в лице вездесущего и всезнающего злодея Хагена.
Есть основания полагать, что сочинена эпопея около 1200 г., место её возникновения следует искать на Дунае, в районе между Пассау и Веной: география тогдашней Австрии и примыкающих к ней областей известна автору несравненно лучше, нежели другие части Европы
-Содержание её сводится к 39 частям (песням), которые называются «авентюрами».
· Начало V века. У бургундов на среднем Рейне, в их тогдашней столице — городе Вормсе, под защитой своих братьев-королей Гунтера, Гернота и Гизельхера живёт юная Кримхильда. Кримхильда — Гудрун скандинавских песен, приобретающая, однако, в немецком эпосе новые черты, вследствие чего сказание о её мести за родичей (см. «Старшая Эдда») превращается в повествование о её мести родичам. Образ Кримхильды в первую очередь придаёт единство «Песни о нибелунгах», которая начинается сном юной Кримхильды (строфа 13 след.) и завершается её смертью, следующей непосредственно после осуществления ею мести за Зигфрида. Она прекрасна собой и чиста душой, и каждый витязь, увидев её, мечтает уже только о ней. И вот однажды снится ей, будто у неё дома прижился вольный сокол, но вдруг на него спускаются два орла и заклёвывают его насмерть.
Сильно опечаленная, Кримхильда рассказывает сон своей матери. «Сокол, — разъясняет та, — означает благородного супруга; не дай Бог, чтобы ты рано лишилась его!» Но Кримхильда не хочет и слышать о замужестве: «Я схороню свою молодость и красоту, чтоб не пришлось платить страданием за любовь».
· В это время у салических франков на нижнем Рейне, в столице одного из франкских племён — городе Ксантене, жил королевич Зигфрид, сын Зигмунда и Зиглинды, ещё юношей прославившийся многими подвигами. Он был очень хорош собой и высок духом, и любой красавице был по сердцу. Когда пришло время посвящать сына в рыцари, Зигмунд устроил семидневное щедрое празднество и хотел передать ему свою корону, но Зигфрид отказался, обещая охранять своим мечом родную землю.
· До Зигфрида дошли слухи о красоте Кримхильды; он решается отправиться в Вормс просить её руки. Родители неохотно соглашаются отпустить его, так как им известны могущество и надменность бургундов; несмотря на это, Зигфрид уезжает с небольшой свитой (12 витязей). На седьмое утро он прибывает в Вормс и подъезжает к королевскому дворцу; никто не узнаёт прекрасного витязя.
Зигфрид встречен с большим почётом, несмотря на свою заносчивость, и вскоре сдружился со своими хозяевами. Ради знаменитого гостя устраиваются веселые пиры и турниры. Так проходит целый год, в течение которого Кримхильда часто любовалась из окна Зигфридом; но витязь, несмотря на всё своё желание, не имел случая видеть её.
· Король саксов Людегер вместе с датским королём Людегастом объявили войну бургундам. Зигфрид вызвался заменить Гунтера; с тысячей отборных бургундских витязей и со своими спутниками отправился он в поход и после нескольких блистательных побед взял в плен обоих королей.
Когда гонец с этим известием прибыл в Вормс, Кримхильда тайком призвала его к себе, чтобы расспросить о подвигах Зигфрида. Гунтер приглашает победителей на пир. Зигфрид хотел было уехать, но остается ради Кримхильды.
· В Троицын день начался праздник, на который стеклись витязи из ближних и дальних стран. К гостям должна явиться и Кримхильда с матерью.
Гунтер подвел Зигфрида к сестре; тот рыцарски поклонился ей; они украдкой взглянули друг на друга и их мгновенно охватила любовь. После обедни Кримхильда стала благодарить его за помощь братьям. «Из любви к вам я служил им», — отвечает Зигфрид. 12 дней продолжалось веселье, и Кримхильда ежедневно выходила к гостям.
Когда они стали разъезжаться, хотел уехать и Зигфрид, но Гизельхер без труда уговорил его остаться.
· Состязание в силе при дворе Брунгильды
В это время за морем жила королева Брюнхильда, дева чудной красоты и силы. Многие добивались её любви, но она решила принадлежать только тому, кто победит её в военных играх; побеждённый же подвергался смерти. На ней-то вздумал жениться Гунтер.
Зигфрид сперва старался отговорить его, но потом обещал ему своё содействие, с тем, чтобы Гунтер отдал за него Кримхильду. Зигфрид и Гунтер, в сопровождении Хагена и Данкварта, отправились на корабле в Изенштейн, замок Брюнхильды. Корабли были собраны на скорую руку, так как желание Гунтера овладеть Брюнхильдой было спонтанным, и кораблей было три.
· Брюнхильда ласково встречает Зигфрида и спрашивает его о цели прибытия. «Я, — отвечает Зигфрид, — вассал короля Гунтера, который приехал свататься за тебя».
Начались приготовления к испытанию. Щит Брюнхильды так тяжёл, что его едва внесли вчетвером; приносят копьё и камень, который могли поднять только 12 человек. Гунтер ужаснулся; но Зигфрид поспешил к нему на помощь, надев плащ-невидимку; Гунтер только делал соответствующие жесты, а Зигфрид за него показывал свою необыкновенную силу. Брюнхильда побеждена и должна стать женой Гунтера.
· Зигфрид уезжает в страну нибелунгов, откуда привозит 1000 мужей, как свиту для Гунтера; Гунтер с невестой отправляются домой.
· С дороги Зигфрид едет в Вормс, чтобы предупредить королеву и Кримхильду.
· По прибытии домой Гунтер исполнил обещание: Кримхильду обручили с Зигфридом и посадили их против короля и королевы. Увидав их рядом, Брюнхильда начала горько плакать; когда Гунтер спросил её о причине её слёз, она сказала: «Я плачу о Кримхильде, которую ты отдаешь за вассала; вечно буду я скорбеть, что она так унижена».
В брачном покое Брюнхильда ещё раз борется с Гунтером, который, будучи лишён на этот раз помощи, должен постыдно сдаться и, связанный, повешен на гвоздь. На другой день он рассказывает об этом Зигфриду; тот ещё раз надевает плащ-невидимку, опять побеждает Брюнхильду и берёт у неё пояс и кольцо, которые дарит Кримхильде. Признав Гунтера своим мужем, Брюнхильда лишилась своей необыкновенной силы (по средневековой литературной традиции Дева-воительница, лишаясь невинности, лишалась и своей воинской силы, становясь обычной женщиной).
· По окончании свадебных празднеств, Зигфрид с женой отправился на родину, где отец уступил ему корону. Прошло 10 счастливых лет. Кримхильда родила Зигфриду сына, который, в честь дяди, получил имя Гунтера, как и сын Гунтера получил имя Зигфрида. Зигфрид богаче всех королей, так как ему принадлежит несметный клад нибелунгов.
· Брюнхильда считает себя оскорблённой тем, что Зигфрид не является ко двору бургундскому, подобно прочим вассалам.
· Гунтер сперва старается успокоить её словами, но затем отправляет послов к Зигфриду, чтобы пригласить его на праздник. Зигфрид принимает приглашение и щедро одаряет послов. Когда они по возвращении показывают свои подарки, Хаген выражает желание, чтобы клад нибелунгов когда-нибудь перешёл в землю бургундов.
· Зигфрид приезжает в Вормс в сопровождении жены, старика-отца и многочисленной свиты. Они приняты с большим почётом и уважением.
· чтобы такой герой, как Зигфрид, из-за неё лишился жизни. По совету Хагена, распускают ложный слух о войне с датчанами, будто бы угрожающей Гунтеру.
· Зигфрид тотчас вызывается помочь бургундам. Хаген идёт к Кримхильде проститься; та просит его оберегать Зигфрида в сражении; когда он купался в крови дракона, лист упал ему между плеч, и туда можно поразить его; по предложению Хагена, она нашивает на это место шёлковый крестик. По выступлении в поход лжепослы датские объявляют, будто король их просит мира; Гунтер, в притворной радости, устраивает большую охоту.
· Кримхильду мучит зловещее предчувствие, последствие вещих снов; Зигфрид успокаивает её ласками и уезжает. После охоты, на которой Зигфрид превзошёл всех отвагой и силой, охотников мучит жажда, а вина нет, по коварному распоряжению Хагена, который и предлагает бежать взапуски к источнику. Зигфрид прибежал первым, но не стал пить прежде Гунтера. Когда тот напился, наклонился к воде и Зигфрид; тогда Хаген нанёс ему копьём смертельную рану в место, обозначенное крестиком (почему-то вместо боевого плаща оказавшегося на охотничьем костюме). Вскочил на ноги Зигфрид и, не найдя другого орудия, ударил Хагена щитом с такой силой, что тот упал на землю. Упал и Зигфрид; горько упрекал он бургундов в измене; все были тронуты, только Хаген гордился своим делом, которое возвратило первенство бургундам. Вспоминая о жене своей, Зигфрид поручил её братской любви Гунтера и скоро скончался. Некоторые предлагали объявить, что убийство было совершено разбойниками; но Хаген не захотел этого и взялся доставить труп к порогу Кримхильды.
17-я и 18-я авентюры[
· Ужасно было горе несчастной вдовы, и велика печаль нибелунгов; Кримхильда уговорила их уехать, не пытаясь отомстить за героя. Старый Зигмунд звал её с собой, но она отказалась и осталась в Вормсе.
· Кримхильда жила в уединении недалеко от места, где был похоронен Зигфрид, и молилась за упокой его души; граф Эккеварт верно служил ей. Чтобы овладеть богатством нибелунгов, Хаген посоветовал Гунтеру помириться с сестрой; с помощью Гернота и Гизельхера дело устроилось, и она согласилась перевезти огромный клад нибелунгов — он принадлежал ей, как Morgengabe (послесвадебный подарок мужа) — в Вормс. Кримхильда стала щедро раздавать бедным и богатым свои сокровища, что привлекло к ней сердца многих рыцарей, и Хаген начал бояться, что это послужит для него причиной гибели. Поэтому он погрузил сокровища в Рейн, и короли поклялись не открывать никому, где спрятан клад, пока жив хоть один из них.Хаген бросает золото в Рейн. Статуя в Вормсе
· Уже 13 лет оплакивала Кримхильда мужа, когда умирает госпожа Хельха, супруга короля гуннов Этцеля, и друзья указывают ему на вдову Зигфрида как на достойную его невесту. Рюдигера, маркграфа бехларенского, отправляют на Рейн, чтобы просить её руки. Братья с радостью принимают предложение; только один Хаген не предвидит для бургундов ничего доброго от этого брака; но на него не обращают внимания. Кримхильда сначала не хочет и слышать о новом муже, да ещё язычнике, но когда Рюдигер тихонько обещал мстить за неё всем её врагам, она прониклась мыслью отплатить Хагену за его обиды, согласилась стать женой Этцеля и отправилась в далёкий путь.
21-я и 22-я авентюры
· Этцель встречает Кримхильду на дороге, и они вместе отправляются в Вену, где празднуют свадьбу с неслыханным великолепием. Но Кримхильда грустна и молчалива посреди шумных пиршеств: она вспоминает о прошлом счастье.
· Идёт 13-й год со времени свадьбы; у Кримхильды от Этцеля уже 6-летний сын Ортлиб, (окрещённый по её настоянию). Она обращается к мужу с просьбой пригласить в гости её родственников, «иначе народ подумает, что я изгнанница или безродная». Этцель немедленно посылает своих музыкантов, Вербеля и Свеммеля, в Вормс, звать в гости Гунтера и его вассалов. Кримхильда поручает им особенно постараться о том, чтобы приехал Хаген.
· Получив приглашение, бургунды начинают готовиться в путь. Хаген противится поездке, напоминая, что Кримхильда никогда не простит им своих обид; но Гизельхер говорит ему, что он может остаться, если боится за свою жизнь; после этого и Хаген деятельно хлопочет о поездке и выбирает витязей для охраны.
· Свадьба Гизельхера с дочерью Рюдигера
1000 рыцарей, не считая 60 отборных бойцов, и 9000 слуг отправляются с бургундами. Напрасно уговаривала их остаться мать королей, видевшая зловещий сон. Когда бургунды доехали до выступившего из берегов Дуная, Хаген пошёл искать перевозчика и увидал купающихся вещих женщин, которые предсказали ему, что никто из бургундов, кроме королевского капеллана, не вернется домой. Хаген находит перевозчика и убивает его. Когда Хаген перевозил свиту, он сбросил в воду капеллана, чтобы не дать исполниться предсказанию; но тот выбрался на бургундский берег, хотя и не умел плавать.
26-я и 27-я авентюры
· После стычки с баварцами (за убитого Хагеном перевозчика) бургунды прибыли к Рюдигеру, который принял их по-княжески и велел дочери приветствовать поцелуем королей и их главных витязей. Когда девушка должна была поцеловать Хагена, он показался ей таким страшным, что она побледнела от ужаса. Гости пробыли здесь несколько дней, и Гизельхер обручился с дочерью Рюдигера.
· Бургунды, вместе с Рюдигером, приближаются ко двору Этцеля; выехавший им навстречу Дитрих предостерегает их, говоря, что Кримхильда ещё продолжает оплакивать Зигфрида. Когда витязи приехали к Этцелю, гунны собрались толпой смотреть на могучего убийцу Зигфрида. Король ласково встретил всех без изъятия, но Кримхильда искренне приветствовала одного Гизельхера; ни она, ни Хаген не скрывали взаимной ненависти.
· Королева идёт к Хагену, вооружённому мечом Зигфрида, упрекает его и грозит ему; он отвечает ей новым признанием в убийстве Зигфрида, за обиду Брюнхильде; но никто из людей Кримхильды не решается напасть на него. Следует пир во дворце Этцеля.
· Фолькер сражается с Ильзаном.Ночью люди королевы пытаются напасть на бургундов во время сна; но Хаген и могучий музыкант Фолькер сторожат двери залы, и гунны возвращаются ни с чем.
· Утром бургунды в полном вооружении отправляются к обедне; затем следуют военные игры, а для королей и их главных витязей — большой пир во дворце Этцеля, на который, по желанию Кримхильды, принесён и сын её Ортлиб.
· В это время Блёдель, брат Этцеля, наущенный Кримхильдой, нападает на сидевших в другой зале людей Гунтера, во главе которых находится брат Хагена, Данкварт. Блёдель убит Данквартом, но к гуннам на помощь подходят новые толпы, и скоро все бургунды перебиты; только окровавленный Данкварт пробился в залу, где пируют короли.
· Узнав о происшедшем, Хаген отрубил голову Ортлибу и начал страшное избиение гуннов; Данкварт стерег дверь снаружи. Кримхильда в страхе просит Дитриха Бернского защитить её. Голос Дитриха раздается по зале, как звук рога; сражение на минуту прерывается. Дитрих объявляет, что не хочет принимать участия в битве и требует для себя и своих пропуска. С ним вместе оставляют залу Этцель, Кримхильда и Рюдигер; остальные люди Этцеля все перебиты.
· Раздражённый упреком Хагена в трусости, сам Этцель рвется в бой; Кримхильда удерживает его и обещает полный щит золота тому, кто принесёт ей голову Хагена.
· Иринг Датский решается сразиться с Хагеном; он сперва ранит его, но потом гибнет от его руки; гибнут и его друзья, желавшие отомстить за него.
· соглашается на это, но с условием, чтобы они выдали Хагена. «Если бы нас было тысяча человек, — восклицают они, — мы и тогда не выдали бы ни одного». Кримхильда велит поджечь зал; бургунды, изнемогая от жара, удовлетворяют жажду, по совету Хагена, кровью убитых и проводят ночь в страшных муках посреди обрушившихся стен залы.
Этцель обращается с мольбой о помощи к Рюдигеру; Кримхильда напоминает ему данное ей на Рейне обещание — мстить за неё всем её врагам. В душе Рюдигера происходит страшная борьба: ему невозможно отказать королеве, но в то же время ужасно изменить друзьям, которым он клялся в верности. Наконец, он решается, выступает против бургундов, поражает многих, бьётся с Гернотом, и они убивают друг друга.
Кримхильда показывает Хагену голову Гунтера
Когда до Дитриха дошла весть о смерти Рюдигера, он послал разузнать о деле старого Хильдебранда с готскими витязями; они просят выдать им труп Рюдигера; бургунды отказывают; возгорается битва, в которой гибнет много героев; из готов вернулся к Дитриху только израненный Хильдебранд, а из бургундов остались в живых только Хаген и Гунтер; горько плакал Дитрих о своих соратниках.
39-я и последняя авентюра
Он спешит на место битвы и требует, чтобы Гунтер и Хаген сдались ему, за что он обещает им жизнь и свободу. Хаген отказывается; Дитрих вступает с ним в единоборство, тяжело его ранит и связывает; то же делает он и с Гунтером. Отдав их обоих в руки Кримхильды, которая велит развести их по тюрьмам, он просит её пощадить жизнь героев, что она и обещает. Только что ушёл Дитрих. Кримхильда ведёт в тюрьму Хагена и обещает ему жизнь, если он вернет ей клад нибелунгов. Хаген отвечает, что он поклялся не открывать никому, где спрятан клад, пока жив хоть один из его повелителей. Кримхильда велит отрубить голову Гунтеру и, держа её за волосы, приносит Хагену. «Теперь, — говорит Хаген, — никто не знает, где сокровище, кроме меня и Бога, и ты, чертовка жадная, никогда не получишь его». Кримхильда отрубила ему голову мечом Зигфрида; Хильдебранд, видя, что она нарушила обещание, данное Дитриху, тут же разрубил её пополам мечом. Этцель и Дитрих оплакивают всех убитых.
2) «Па́рцифаль» — рыцарский роман в стихах Вольфрама фон Эшенбаха, переработка на средневерхненемецком языке неоконченного «Персеваля» Кретьена де Труа.
Вольфрам сильно увеличил объём текста (16 книг), довел до конца фабульные нити повествования и добавил вступительную часть об отце Парцифаля. Он внес некоторые изменения и в основной сюжет, разработанный Кретьеном, но в целом следовал замыслу последнего, развивая и углубляя его. Дополнения Вольфрама придают сюжету о поисках Грааля всемирно-исторический размах.
В первых двух книгах романа Гамурет, младший сын Гандина Анжуйского, является странствующим рыцарем. Сначала он служит Баруку, властителю Багдада, вызволяет из осады сарацинскую королеву Белакану, получает её руку вместе с обширными владениями, но скоро уезжает, оставив Белакану (сославшись на её «язычество») с маленьким сыном Фейрефицем. Затем Гамурет одерживает верх над многими рыцарями (в том числе и рыцарями Круглого Стола) в турнире, организованном с целью выбора мужа королевой Валезии Херцелойдой, и суд присуждает ему руку Херцелойды, хотя сердце рыцаря больше склоняется к французской королеве, которая с юности была объектом его куртуазной любви. Гамурет выпрашивает право отлучаться для новых подвигов, которые он совершает опять на Востоке (куда его призывает Барук), где и погибает от коварства и меча одного сарацинского воина, оставив Херцелойду вдовой с маленьким Парцифалем.
Через Гамурета Парцифаль связан с рыцарским родом Мазадан, а через Херцелойду — с родом хранителей Грааля. В 3-й книге юность Парцифаля завершается его обучением рыцарскому искусству у Гурнеманца. Парцифаль убивает в поединке своего родича Итера (у Кретьена Красный рыцарь); в 4-й книге защищает от осады Кондвирамур (у Кретьена Бланшефлор), а после победы над её врагами женится на ней, становясь королём Пельрапейра.
Посещение Грааля (книга 5) довольно сильно отличается от кретьеновского текста. Речь идет все время об одном короле Грааля — больном Анфортасе. Грааль представлен не сосудом, а светящимся камнем, который вносят четыре девицы, предводительствуемые королевой Репанс. Книги 7 и 8 описывают первые подвиги Гавана (Говена) по французскому источнику. В 9-й книге попытка силой проникнуть в замок Грааля приводит Парцифаля к новому греху — убийству рыцаря-храмовника, охраняющего дорогу к замку. Охрана замка храмовниками — инновация Вольфрама фон Эшенбаха. Далее, как и у Кретьена, следует встреча на страстную пятницу с кающимся рыцарем, а затем, когда к Парцифалю начинает возвращаться благочестие, и с отшельником (у Вольфрама его зовут Треврицент), который оказывается братом матери героя, а также братом короля Грааля — Анфортаса и хранительницы Грааля — Репанс.
Треврицент рассказывает о происхождении Грааля, принесенного некогда ангелами, и его чудесных свойствах, о его служителях, определяемых надписями, неожиданно появляющимися на камне, о больном короле Анфортасе (см. Король-Рыбак), чья рана — результат греха (а грех — следствие влюбленности Анфортаса в демоническую Оргелузу; об этом сообщается позднее), о светской жизни в прошлом и о покаянии, о том, как Треврицент принял покаяние за грехи брата. Треврицент открывает Парцифалю факт смерти матери и его скрытую вину, он также открывает родство Парцифаля с Итером и разъясняет второй грех Парцифаля; выясняется и грех убийства храмовника. Треврицент с исчерпывающей полнотой объясняет герою, что только сострадание — путь к Граалю, и окончательно изгоняет из души Парцифаля его сомнения в силе и доброте бога (бог — воплощение верности, истины и добра), рассказывает о первородном грехе, приведшем к убийству Авеля Каином.
Книги 10-14 описывают новые приключения Гавана. В частности, Гаван освобождает от волшебника Клиншора замок Шатель Марвей. Книга 15 описывает поединки Парцифаля с Гаваном и Фейрефицем.
В книге 16 после перенесенных целительных для души страданий и полного раскаяния Парцифаль излечивает сочувственным вопросом Анфортаса и становится королём Грааля; сюда, в замок Грааля, переселяются и Кондвирамур с сыном Лоэрангрином, тогда как Репанс становится женой Фейрефица, несущего христианство рыцарям Востока.
«Герои песни о Роланде»
Важен спор о том, что же главный герой песни о Роланде? Он или Карл Великий? Не смотря на то, что большая часть повествования тратиться на описание подвигов Роланда, в конце концов приходишь к мысли, что это всё таки сказание о Карле. Мы видим всех, включая Роланда, сквозь призму его отношения, он единственный реально принимает решения и влияет на сюжет, к нему приходят ангелы с небес с вещими снами. Он показан храбрым, сильным королем. Искренне любящим свой народ, свое войско, своего племянника Роланда. Почитаются те качества, которые были на пике в средневековье – храбрость, честь, достоинство. Именно ими Карл и обладает. А каких то сильно негативных качеств ему не приписывается (можно сказаать было бы об излишней гневливости, но на саамом деле всего пару эпизодов и как бы ну ОН ЦАРЬ и когда ЕГО БЕСЯТ чего бы и не прикрикнуть).
Но с другой стороны в эпосе это правильно: король задает тон, плач, по герою, чтобы народ горевал. Классика )
Хотя так, смотря чисто по человечески – Роланд восхваляемый всеми воин. Конечно, вполне можно допустить, заслуженную толику тщеславия в его душе. Это не делает его плохим человеком или воином: он до последнего сражается за своего короля, он очень любит своего друга Оливье. Он чист душой и сердцем, не зря Франция сделала его своим героем.
Его дядя – король Карл Великий. В тексте проскальзывает инфа о романтических отношениях с сестрой Оливье. Оливье – побратим. Ганелон – вассал Карла, отчим Роланда, ненавидящий его.
Ганелон – вассал короля, вроде как верный, но из-за личной ненависти к племяннику сгубивший огромное количество французов. Все его реплики пропитаны злобой. Единственный из вассалов не предлагал свою кандидатуру на роль посла в самом начале, после чего по иронии судьбы им и стал. В итоге – продается противнику. Двуличный и вообще фи. Ничего хорошего за ним по-моему замечено не было. В итоге его казнь в финале кажется закономерной, сочувствия не вызывает.
Оливье – вассал Карла, друг Роланда. Ему не воздаются хвалы на протяжении всего текста, однако мы видим и по сценам в начале, и по кульминационным сценам боя, что это не менее храбрый, чем Роланд, сильный, мудрый, верный рыцарь. Так как в отличие от Роланда как раз не имеет за душой ни капли гордыни или тщеславия. Поэтому поэма именует его «разумный» и это правда. Именно он трижды пытался заставить Роланда потрубить в рог, чтобы войска Карла успели их спасти. Но Роланд трижды отказывался. В результате Оливье погибает вместе с другом, перед смертью «молясь за край родной».
На протяжении всей песни постоянно подчеркивается, что мусульмане – некрещенные язычники и фифифи.
Марсилий почтительно относится к Королю Карлу и его мощи. «Ему, как я слыхал, за двести лет»,- эти слова выражают не пренебрежение, а, наоборот, почтительное отношение к Карлу. В общем это мелкий царек, не гнушающийся военно-политическим обманом (но это средневековье, так что вообще не особо удивительно). Он, однако, не смотря на то, что вроде как нехристь, не производит такого отталкивающего впечатления как Ганелон. Он любит свою страну и семью, свой народ, хочет их защищать. Переживает о смерти сына. При этом он не демонизирует и принижает противника, а как смелый человек умеет признать его мощь. Я считаю, что это качество достойно как минимум уважения.
· Да́нте Алигье́ри (итал. Dante Alighieri, полное имя Дуранте дельи Алигьери; последняя декада мая[⇨] 1265 — в ночь с 13 на 14 сентября 1321) — итальянский поэт, мыслитель, богослов, один из основоположников литературного итальянского языка, политический деятель. Создатель «Комедии» (позднее получившей эпитет «Божественной», введённый Боккаччо), в которой был дан синтез позднесредневековой культуры
Согласно семейному преданию, предки Данте происходили из римского рода Элизеев, участвовавших в основании Флоренции. Каччагвида, прапрадед Данте, участвовал в крестовом походе Конрада III (1147—1149), был посвящён им в рыцари и погиб в бою с мусульманами. Каччагвида был женат на даме из ломбардской семьи Альдигьери да Фонтана. Имя «Альдигьери» трансформировалось в «Алигьери»; так был назван один из сыновей Каччагвиды. Сын этого Алигьери, Беллинчоне, дед Данте, изгонявшийся из Флоренции во время борьбы гвельфов и гибеллинов, вернулся в родной город в 1266 году, после поражения Манфреда Сицилийского при Беневенто. Алигьери II, отец Данте, видимо, не принимал участия в политической борьбе и оставался во Флоренции.
Точная дата рождения Данте неизвестна. По свидетельству Бокаччо[комм. 1], Данте родился в мае 1265 года. Сам Данте сообщал о себе (Комедия, Рай, 22), что родился под знаком Близнецов, который начинается с 21 мая. В современных источниках чаще всего приводятся даты второй половины мая[комм. 2] 1265 года. Также известно, что Данте был крещён 25 марта[5] 1266 года (в первую страстную субботу) под именем Дуранте.
Первым наставником Данте был известный в то время поэт и учёный Брунетто Латини. Место, где учился Данте, неизвестно, но он получил широкие познания в античной и средневековой литературе, в естественных науках и был знаком с еретическими учениями того времени.
С достаточно большой степенью достоверности предполагается, что в 1286—1287 годах Данте жил несколько месяцев в Болонье поблизости от сохранившихся доныне башен Гаризенда и Азинелли. В отсутствие каких-либо документальных подтверждений исследователи допускают, что наиболее вероятной причиной его пребывания в этом городе могло быть обучение в знаменитом университете.
Ближайшим другом Данте был поэт Гвидо Кавальканти. Ему Данте посвятил множество стихов и фрагментов поэмы «Новая жизнь».
Первое актовое упоминание о Данте Алигьери как общественном деятеле относится к 1296 и 1297 годам, уже в 1300 или 1301 году был избран приором. В 1302 году он был изгнан вместе со своей партией белых гвельфов и никогда более не увидел Флоренции, умерев в изгнании.
Годы изгнания были для Данте годами скитальчества. Уже в ту пору он был лирическим поэтом среди тосканских поэтов «нового стиля» — Чино из Пистойи, Гвидо Кавальканти и др. Его «La Vita Nuova (Новая жизнь)» уже была написана; изгнание сделало его более серьёзным и строгим. Он затевает свой «Пир» («Convivio»), аллегорически-схоластический комментарий к четырнадцати канцонам. Но «Convivio» так и не закончен: написано было лишь введение и толкование к трём канцонам. Не окончен, обрываясь на 14-й главе второй книги, и латинский трактат о народном языке, или красноречии («De vulgari eloquentia»).
В годы изгнания создались постепенно и при тех же условиях работы три кантики Божественной Комедии. Время написания каждой из них может быть определено лишь приблизительно. Рай дописывался в Равенне, и нет ничего невероятного в рассказе Боккаччо, что после смерти Данте Алигьери его сыновья долгое время не могли доискаться тринадцати последних песен, пока, согласно легенде, Данте не приснился своему сыну Якопо и не подсказал, где они лежат.
О судьбе Данте Алигьери очень мало фактических сведений, след его на протяжении лет теряется. На первых порах он нашёл приют у властителя Вероны, Бартоломео делла Скала; поражение в 1304 г. его партии, пытавшейся силой добиться водворения во Флоренцию, обрекло его на долгое странствование по Италии. Позднее он прибыл в Болонью, в Луниджьяне и Казентино, в 1308—1309 гг. очутился в Париже, где выступал с честью на публичных диспутах, обычных в университетах того времени. Именно в Париже Данте застала весть, что император Генрих VII собирается в Италию. Идеальные грёзы его «Монархии» воскресли в нём с новой силой; он вернулся в Италию (вероятно, в 1310-м либо в начале 1311 года), чая ей обновления, себе — возвращения гражданских прав. Его «послание к народам и правителям Италии» полно этих надежд и восторженной уверенности, однако, император-идеалист внезапно скончался (1313), а 6 ноября 1315 г. Раньери ди Заккария из Орвьетто, наместник короля Роберта во Флоренции, подтвердил декрет изгнания в отношении Данте Алигьери, его сыновей и многих других, осудив их на казнь, в случае, если они попадутся в руки флорентийцев.
Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.