Что такое сдвиг в литературе
сдвиг
Полезное
Смотреть что такое «сдвиг» в других словарях:
сдвиг — сдвиг, а … Русский орфографический словарь
Сдвиг — Сдвиг: В Викисловаре есть статья «сдвиг» Сдвиг (механика) механическая деформация, вызванная касательными напряжениями … Википедия
сдвиг — а; м. 1. к Сдвинуть сдвигать (1 зн.) и Сдвинуться сдвигаться (1 зн.). С. изображения на экране телевизора. 2. Заметное изменение (обычно улучшение) в состоянии, развитии чего л. С. в работе. С. настроений в обществе. Большие экономические,… … Энциклопедический словарь
Сдвиг — разрыв с вертикальным или наклонным сместителем, по простиранию которого крылья смещены друг относительно друга. Различаются правые и левые С. Если смотреть на С. сбоку, перпендикулярно к сместителю, то более удаленное крыло в правом сдвиге… … Геологическая энциклопедия
СДВИГ — простейшая деформация тела, вызываемая касат. напряжениями t. С. явл. мерой искажения углов элементарных параллелепипедов (рис.), на к рые можно разбить однородное тв. тело, прямоугольный параллелепипед abcd превращается в косоугольный abc1d1.… … Физическая энциклопедия
сдвиг — перенос, смещение, уход, дрейф, отклонение, снос; прогресс, развитие, продвижение, совершенствование, рост; шаг, изменение, сдвижка, движение вперед, гистерезис, несовпадение, перемещение, синкопа, подвижка, улучшение, странность, шаг вперед,… … Словарь синонимов
СДВИГ — в сопротивлении материалов деформация тела под действием приложенных к нему сил, при которой происходит взаимное смещение параллельных слоев материала с сохранением неизменного расстояния между ними. Расчет на сдвиг основной для болтовых и… … Большой Энциклопедический словарь
СДВИГ — СДВИГ, в геологии трещина или разлом в земной КОРЕ, вдоль которой проходит перемещение массива пород. Это перемещение медленное и незначительное иногда всего на несколько сантиметров, хотя зачастую сдвиги длятся тысячами лет. Однако в некоторых… … Научно-технический энциклопедический словарь
СДВИГ — СДВИГ, сдвига, муж. 1. только ед. Действие по гл. сдвинуть сдвигать и сдвинуться сдвигаться. 2. Горизонтальное перемещение геологического слоя. (геол.). Ступенчатые сдвиги. 3. перен. Заметное изменение в чем нибудь, переход к новому состоянию,… … Толковый словарь Ушакова
СДВИГ — СДВИГ, а, муж. 1. см. сдвинуть, ся. 2. перен. Заметное улучшение, изменение в состоянии, развитии чего н. С. в работе. Наметился с. 3. Горизонтальное смещение геологического слоя (спец.). С. земной коры. 4. То же, что отклонение (во 2 знач.)… … Толковый словарь Ожегова
сдвиг — СДВИГ, а, м.. 1. (или сдвиг по фазе). Ненормальность, психическое отклонение. 2. у кого с кем. Несовпадение по времени (напр., когда люди работают в разные смены и никак не могут встретиться). От сдвигаться, сдвинуться … Словарь русского арго
Что такое сдвиг в литературе
Алексей Елисеевич Крученых
Сдвигология русского стиха
Сдвигология русского стиха
Сдвигология, сдвигика – наука о сдвигах
«Опять сдвигология. снова фактура, форма, техника когда же поэты запоют от души, как парень на баял лайке» и проч. и проч. – такие голоса еще раздаются из глухих углов литературы.
«Нам немедленно надо разрешить все мировые вопросы, да пожалуй еще поговорить по душам с Марсом – вот задача, достойная поэтов и магов, а на меньшее мы не согласны!»
Еще не так давно, например, почиталось для поэта священной обязанностью предсказать пришествие Антихриста, судьбы Рима и Востока. Это ничего, что слова были дряненькие, «с чужого плеча», рифмовали все время воля – доля, кровь – любовь, глазки – сказки, очи – ночи, сны – весны (30 % рифм у Блока) – зато «идея» была великая – «Жена в солнце», «мирозданья раскуем» и проч. мистический Шерлокизм.
В настоящей книге я показываю, что и по сей час многие, даже очень почтенные метры, сильно глуховаты и «дерут» неимоверно, указываю, что сдвигология – основа стиха – в нашей поэтике неизвестна!
Мы еще дети в технике речи, а беремся в произведениях за решение всех поголовно вопросов мироздания и стыдимся поучится искусству, как таковому,
Как это ни странно – футуристам, разрушителям по преимуществу, приходится быть на страже стихотворного ремесла и поэтической техники! Но, когда собственный дом горит, каждый сам себе пожарный! Лом в руки! Коптящий и тревожный фонарь будет освещать наш путь.
Кто угадает, что значит сия загадочная строка:
сплетяху лу сосанною
оказывается, ото посвящение Ахматовой поэта С. Рафаловича и напечатано оно так: сплетя хулу с осанною, а читается, как выше приведено – какой-то церковно-слав. глагол или сплетяха, лу (сокращ. от Лу-лу?) – сосанна (имя или название от сосать?). Человеку услыхавшему эту строку в первый раз от чтеца, наверно послышится такая странность. Это – пример звукового сдвига.
Слияние двух звуков (фонем), или двух слов как звуковых единиц, в одно звуковое пятно, назовем звуковым сдвигом, напр. – голос нежный, какунервного Кубелика смычек, Икущи роз.
Сплетяху и сосанна – явления сдвига, лу – явление слома (обломок).
Узрюли русской Терпсихоры
Как рано мог уж он тревожить
(мокужон – замечен Терентьевым)
Как уст румяных без улыбки…
Все те же-ль вы, иные девы…
Незримый хранитель могу-чемудан
Могу – слом, чемодан – сдвиг. Львы – сдвиг (заимствованный Пушкиным у Жуковского?!)
В лицо Москвы на мой народ…
В седом Кремле, где инок истов…
Их много лет съедали моль и музы…
– мрачные сдвиги покойника-юмориста (Эм. Герман, он же Эмиль Кроткий) задавленного и съеденного молимузами (автомобилем? лимузином?),
И вот над гробом неосторожной жертвы коварных сдвигов: –
Гудят соборы – звоны сея.
Теперь Шагинян может воскликнуть его же словами:
Я – как и ты. Сильней, чем смерч, он
Моих стихов чернильный шквал.
Бедный смерчонный труженик.
Что символисты потеряли голос и выдохлись – это заметили даже… «Литературные записки», называя Брюсова, потерявшим голос премьером, а Горнфельд там же замечает, что Андрей Белый подпал в лирике под влияние футуристов (это же в свое время заметил у Кузьмина Свентицкий, а у Пильняка – Львов-Рогачевский). Что Брюсов потерял голос, это не совсем точно, вернее сказать – он никогда не имел его.
Вот что Брюсов пишет теперь:
Ей в грядущие ль дни, в Илион ли ей
– строчка совершенно не выговариваемая, попробуйте произнести ее залпом!?
У Брюсова симптоматично заплетается язык:
Там, всюду, те, кто в счете миллионов…
– опять не выговаримое! Вдобавок сдвиг: текта.
С таежных талостей Татлиным стать-ли
– смысл фразы темен, только и слышно: та-та-та, та-та, и весь прием – давно приевшаяся бальмонтовщина!
В бубны буди острозубые бури
– опять бубнит пробка: бубу-бу-бу. Построение однообразное, механическое и совершенно не верное. В «фактуре слова» я уже указывал, что однообразное повторение одинаковых звуков не всегда усиливает их, так: фи! – для выражения неприятного, но фи-фи! – уже скорее легкомысленное, бо – большое, а бо-бо малое.
Брюсов думал, что бу-бу-бу усиливает бурю, а получается юмористика! Нет интонации, нет оттенков, усилений, нарастания звука! Хотя бы у Маяковского поучился:
– от глухого бу через увлажненное брю переход в звонкое бей-эй! Однообразное б разнообразится гласными.
Еще из книги Брюсова:
Им все во власть ли ты
Радостно раскуралеситься им…
– В последних строчках замечательные существа: Мой рамли дикели (что их кушают вроде пикулей что ли. ) – плохо пишет Брюсов теперь, а вот что писал он 10 лет назад:
Мне все равно друзья ль вы мне, враги ли,
И вам я мил иль ненавистен вам,
Но знаю, – вы томились и любили,
Вы душу предавали тайным снам(?!).
Заплетающийся язык в полном ходу!
– И эта гиль и Врагиль и 100 летние львы преподносятся юношеству и помещаются автором в избранных стихах! Глухота Брюсова доходит до анекдота:
К окну причалил челн полночный…
Отступи, как отлив (кокетлив?)
…С раной серповидной…
Меня ведь знал ты с ранних лет!
С такими чудовищными сдвигами могут конкурировать только М. Кузмин, написавший в Александрийских песнях:
И лотос плавает в воде, как улей (какули?)
И С. Городецкий, сказавший по другому поводу в «Иве»:
А я на мху еще лежу
Земной упрямый и тяжелый…
– Чем не Пушкинский анекдот?!
Соперничает с Брюсовым еще наш мелодичнейший, музыкальнейший, неподражаемый Блок:
«О, сколько музыки у Бога» (убогая музыка!)
И грозен в юные года (вьюные года)
И я в просвете (няв…)
В их сияньи бесконечном…
Сочетанье ли теней
Утек, подлец! Ужо постой…
И бац – растянулась.
Ствол иссохнет, как они
(сравни у Лермонтова: и безпечна, как они)
Как и жить и плакать без тебя
Дни становятся короче
Жилы медленнее бьются…
«В литературном отношении Блок был просвещенный консерватор… английский консерватизм лордов» (О. Мандельштам).
Известна эта – страшно сказать – «просвещенная жандармерия»! Для нового – «не пущать», а сами тайно словоблудят под видом служения высшим идеалам и просто безовсяких…
А вот парнасец Гумилев:
Я-б наверно, повалившись на земь…
Я один и перо в руке
И купы царственные ясени и бук
А вот монахиня Ахматова… но пощадим ее женскую стыдливость, кстати многие сотни примеров из этих авторов приведены в моей книге «Малохолия в капоте».
Хороши недавние премьеры, когда их неумелые строчки нельзя ни в каком обществе вслух произнести!
Какой же там символизм и Маркс с Марсом, когда и двух простых слов связать не умеют.
И еще все время толкуют о Пушкине, а тот так был чуток, что отдаленнейший намек на смешной сдвиг, его отпугивал:
«Нет ничего легче поставить
Равна грузинка красотою.
но инкакр… а слово грузинка тут необходимо» (Пушкин письма). Впрочем шаловливые сдвиги были и у него…
А вот как Белый подпал под влияние футуристов:
Взирает в очи Сони Н-ой,
Огромный заклокочив клочень;
Мне блещут очи, очень, очень –
Надежды Львовны Зориной.
А вот что печатал В. Хлебников еще в 1912 г.
Наш кочень очень озабочен:
Нож отточен точен очень!
– оказывается, не влияние футуристов, а плагиат у них!
А кто не узнает Хлебниковского «влияния» в строчках из «Котика Летаева», «Зензею зензеял комар: зазиньзинькал мне в уши; меня понесли на диван-зевачом».
Зевач навеян смехачом Хлебникова. Даже Смешонков, Смехов и Смешков утащил у Хлебникова и подкинул в свою «Офейру». Таких влияний бесконечно в «Котике Летаеве», кстати вообще подражательном. Хотя бы в своем скучнейшем и несуразнейшем размере: весь «Котик» написан… гекзаметром! Каково это для прозаического романа? – например «Братья Карамазовы» в гекзаметре – это был бы самый неуклюжий гроб от которого на 3 версты несло б скукой, трухой и молью!
Вот как написан весь «Котик»:
Мама встретила, двери открыв, Ангеликою:
Крыльями шали накрыла, и – плакала вместе со мною
– Мой миленький, маленький: ты уж прости, Христа ради!
Гегзаметром написаны «Офейра», «Возвращение на родину» и др.
Все, что выдумывает сам Белый, воистину смехотворно – и применение размеров и неологизмы:
Стекло пенснэйное проснется,
Переплеснется блеском искр.
– Пенснейное – более слякотного сюсюкающего и пахнущего дождливой псиной слова не придумаешь! И опять любовь к ени.
(Смотри мою книгу: «Тайные пороки академиков»).
Или вот его самостоятельные строки:
И я к груди земли приник…
На нас тела, как клочья песни спетой…
…каменные духи (едоки?!)…
Так и я: в ветер-смерть…
(Такия – брат Сакия-Муни?!)
Вязнущий Белый пытается схватиться за трафаретные
Облака – фимиамы… (покури, покури!)
Из моря слез, из моря муки.
Дальше конечно лезут «руки», «час – алмаз», «очи – ночи» и прочая труха и графомания.
В 1913 г. о стиле Белого я писал: «бесконечная канитель Белого» – теперь после его распыленных офейр и эпопей, прозаических гекзаметров и непережеванных плагиатов кажется это можно сказать определенно и безошибочно!
Все это только о стиле!
Можно, конечно, многое сказать о дурного тона расточительности, нецелесообразности, неуклюжем разворачивании сюжета, чрезвычайной ритмической бедности и о прочих прелестях хваленой симфонической композиции прозы Белого – но это в наши задачи не входит.
Доказывать же, что Белый лучше или хуже, скажем, Пильняка, такая же непроизводительная трата времени, как с пеной у рта спорить, что лучше: – быть повешенным или удавленным?!
Мистика символистов кончилась трагично, к ним применимы слова поэта А. Чачикова:
Проезжий фокусник увез мою жену,
Влюбленную в египетские тайны,
И каждый раз, гадая на луну,
Твержу я: Господи, ужели то случайно.
Нет, истинная поэзия от них ушла навсегда и не случайно.
Составных рифм (вернее сказать – сдвиговых) бесконечное множество у всех современных поэтов: у Маяковского и Хлебникова, у Брюсова и Белого, Ахматовой и Блока, и наконец у большинства молодых поэтов.
Возьмем, напр., поэтессу Н. Бенар, только в этом году выпустившую книгу: «Корабль отплывающий». Вот какие у нее (и типичные для всей теперешней поэтической молодежи) рифмы:
Недели вышли навстречу
Похоронными клячами в перьях
Вьюг. От этой встречи
Не отчураюсь теперь я.
Нам закаты в окно напророчили
О зиме, всех зим печальней.
Голосами осипшими ночи,
На углах о разлуке кричали нам,
И в других стихах: тепло еще – площади, знака ли – плакали, обрыв кинув – обрывки.
Составные рифмы дают неожиданно для автора ряд неологизмов: теперья (множ. число от теперь?), тепло еще (увелич. степ. от тепло? сравни – побоище).
Особый вид сдвиговой рифмы представляет переносная или так наз. «двустволка».
Ко двери; Дверь заперта, – чудесно!
Недоверчивый читатель подумает, что я выискивал у авторов их редкие случайные ошибки, но если он откроет любого поэта, особенно современного – он сам найдет их на любой странице, и чем поэт бездарнее безголосее, тем сдвигов больше и самых корявых, ненужных, неожиданных для самого автора.
А. Шемшурин в книге «Футуризм в стихах Брюсова» собрал целый том сдвигов в стихах Брюсова и Северянина, а им отмечены еще не все случаи. Мы видели также, что современная рифма типически сдвиговая – следовательно сдвигов надо ждать в каждой строчке, а если прибавить еще внутренние рифмы да сдвиговые образы и синтаксис – то и выходит, что все стихи – сплошной сдвиг!
Р. Якобсон поэтому имел полное право писать: «по существу всякое слово поэтического языка в сопоставлении с языком практическим – как фонетически, так и семантически – деформировано!» А. И. Терентьев мог заявить «мастерство, т. е. уменье ошибаться», для поэта означает – думать ухом, а не головой… всякий поэт есть поэт «заумный».
– Паюсный корморан и цикута
Или в другом стихотворении – мягкое уи: «губами нежными как у Иосифа пухового перед рождением Христа» –
– Пырнет ногою важурные сердца…
Слово «важурные» написано нарочно слитно, дабы подчеркнуть что в данном случае сдвиг умышлен и желателен; вообще же поэты не знают что им делать с предлогами и союзами, одни их вовсе выбрасывают, другие пишут на полях, у третьих же получаются, конечно неожиданные чудовища о двух головах: икот, икошка, икотики, о слава всем отраву пьющим, ик мудрому старцу подъехал Олег,
И шаг твой землю тяготил…
(ишак, у Брюсова) и т. д,
Самые неудобочитаемые, случайно-ненужные, неприличные и неприятные сдвиги у поэтов, технически слабых и глуховатых.
На сдвигах основано множество острот и анекдотов. Влад. Соловьев в «Шуточных пьесах» каламбурит:
– …А что за сим – тотчас же ты узнаешь! (бьет его)
– Бей меня, о жестокая, но не забывай моего имени! Меня зовут Альсим, Альсим, а не Зосим!
Такая чуткость к словам делает честь Соловьеву, но плох дилетантизм и отсутствие метода, иначе Соловьев не написал бы в тех же пьесах:
Как свечка я горю и таю, как она
Как искусно гнездо-бы вила
И с обедом из своих плодов…
Итак, поэты обычно слышат сдвиги, но как недоучки!
Значение звука. Установка на звук – сдвиг смысла. Почему –
какой такой – нафталинный? – едкий, аптекарский неприятный?! Если в поэзии доминирует звук, мы должны в первую очередь исходить от него, и тогда ясно, что нафталинный, – легкий по голосу, – означает невесомость, летучесть, – кстати этот эпитет и есть дополнение к любящему, пухово-легкому в полете – Нафталинный на-фа-та-линный (фата).
Одинаково звучащие слова в поэзии равнозначущи и по смыслу (Терентьев); так, легкий по звуку парашют равен пюпитру, Юпитеру и пилюле, горшок равен горшку, грошику, рогоже и брошке!
Поэтому, можно встретить образ странный и нелепый по смыслу, но по звуку вполне необходимый: «у меня изумрудно неприличен каждый кусок» – эпитет взят главным образом за резкость звука (рзуда), таковы же строчки из моей «весны с угощением»:
…а вот, глазами рококоча,
глядит на вас с укором.
если в смысловом отношении эти образы и «случайны», зато в звуковом отношении они дают глухо-рокочущую гамму, – итак мы переходим к звуко-образу и звуко-эпитету.
Интересна в этом отношении история звука ф. Он дает ряд легчайших слов: фосфены, неофиты, фитин, флюиды, фосфор …филе! – в звуко-образе они почти тождественны!
Вот гамма ф со слякотно брезгливым оттенком – (стихи И. Зданевича о нынешнем Пикассо) –
Звук ф необходим для слякотцы, галантности, даже у уголовных каторжников: «салфет вашей милости» – так они любезничают, «суфлера» – девица легкого поведения, «Фраер» – богатый гость у «девицы», пожива для жуликов,
Тяжело-мрачный Тютчев, конечно, не любил ф, а флиртующий И. Северянин злоупотреблял им (его фиоли, фиалки, фиалы, фланели, violet’ы, фарфоры и буфеты, рифмы: Тургенеф – сиренеф, лесоф – голософ и т. п.) если взять наиболее известные стихи этих поэтов, то встречаемость ф у Тютчева 1, а у Северянина 20!
Еще о фонетической окраске поэтов: любящий словища Маяковский, конечно строится на з-ж-р-щ-г (режь, рушь, жги…).
Туманный Блок в лучших стихах (Незнакомка и шаги Командора) на аннном = аннаанна.
Томление в Пушкинском Онегине построено на енном (так и главные герои романа: Евгений, (Л)енский, (Тат)ьяна) вот почему можно говорить не краснея о евенине в звуко-образе Пушкина. Определенный звукоряд поэта сдвигает его содержание в определенную сторону – поэт зависит от своего голоса и горла!
Привожу статейку футуриста Терентьева, выясняющую проблему сдвигового образа и эпитета:
Закон случайности в искусстве.
Неожиданное слово для всякого поэта важнейший секрет искусства. Размышляя о круглом маслянистом цветке, стихотворец не удовлетворяется произнесением имени цветка, – он говорит: «прекрасная», «черная» или «ожиревшая роза».
От прямой, кратчайшей линии рассудка, поэзия всегда уклонялась к небрежной странности, увеличивая градус этого отклонения в последовательной вражде школ.
С незапамятных времен существует в искусстве прием сопоставления вещей, который одновременно и похожи и непохожи друг на друга: теория контрастов.
В пределах этого приема умещаются все школы, включая и футуристическую.
Если изобразить чертежом степень, в которой тот или иной поэт позволяет себе использовать силу контраста, – получится схема напоминающая веер, верхнее ребро которого можно принять за линию рассудка (минуя средние ребра), на нижнем написать хотя бы из Бурлюка (пример крайнего контраста) –
Мне нравится беременный мужчина.
Заменяя «красоту» – «уродством», «смысл» – «нелепостью», «величие» – «ничтожеством», – футуристы дали борьбе старого искусства с… ветром… летаргии… последнее напряжение мышц. Здесь кончила мучительную жизнь теория контрастов.
Новый закон имеет случайное название «маршрут шаризны», взятое мною из не напечатанных еще стихов А. Крученых:
Экипаж восторжен от маршрута шаризны
(т. е. в восторге от кругосветного плавания).
Вокруг земли, под прямым углом к направлению творческой затеи, дует ветер летаргии.
Мой жест нелепый усваивают дезертировавшие меридианы.
Эпитет контрастирующий заменен эпитетом нисчем не сообразным; стрельба в обратную сторону требует в работе над стихом особо важные части произведения отмечать словом, которое, «ни к селу ни к городу». Разряжение творческого вещества производится в сторону случайную!
Наибольшая степень наобумного в заумном –
Там и образы и слова выскакивают неожиданно даже для самого автора:
Сестер не будет и не надо!
Кану сменился снавьем
Мы в новом климате
Первая строчка – произвольное искажение А. Блока («весны не будет и не надо»): общеупотребительная весна заменяется первым встречным «сестер».
Поэт стоит спиною к слову «весна», выстреливая словом «сестер»; последнее вылетает со свистом первой своей буквы «с», летит среди чуждых ему звуков, климатов и, завершив кругоземную восьмерку, попадает в слово «расцветем – свинтити», собственный звуковой двойник. В целом стихи создают иксвесну (x = весна)…
Привожу стихотворение, иллюстрирующее мысль Терентьева:
(маленький ленивый зверек)
– Любите ли вы улыбку ленивого Вомбата? –
Она нежнее, чем пещера
Где ходят босоногие адмиралы.
Первое сравнение – по сходству, второе – по контрасту и третье – случайное («нежное, какого даже не бывает – некая пещера, где ходят»…)
От импрессионизма к сдвиговому образу
Грустно стало выцветшей бонне,
Что сердце ее в нафталине…
В моем сердце тоненькие занозы
Перевязаны пунцовыми нитками
На сердце забыла надеть наперсток
Исколото глупое сердце в кровь…
Нарастание отчаяния, пассивность – все нипочем! –
Я сердце обую в разношенный лапоть
И пущу путями далекими.
Горькое пьяное отчаяние – до омерзения. –
Я сердце бросила в надтреснутый стакан.
А в сердце у меня к рассвету вырос зверь
Я бережно ему расчесывала шерстку.
Когда же ты шатаясь медленно ушел
Я выплеснула сердце мертвое под стол
И стало мне мучительно и мерзко…
Или например такой «сильно-гиперболический», по замечанию В. Иванова, образ:
Но говорят твое сердце
Бродило по улицам в осень,
И всюду меня искало…
Трагедия – сдвиг души – естественно выливается в резких, сдвиговых, образах:
Луна пришла на ходулях
И постучалась в отекло,
Где это мы? Не в аду ли?
– Так невозможно светло.
Естественно, что высокая луна появляется на ходулях – но каким образом? Не так ли, как у Маяковского.
Раскинув луч – шаги
Шагает солнце в поле.
Или, как предполагал автор, ходули – длинные тени от оконной рамы, отбрасываемые луной.
А вот о времени, бредущем медленно-провинциально, тоскливо, скучно:
Было нас двое: я и дремота,
Время лениво щелкало орешки…
И наконец о гибели вселенной:
Все церкви заперты паникадильным ключем
Сторожа ушли на пикник
Здесь образы уходят в «наобумные» дали.
От сдвиговых образов один шаг к сдвиговым словечкам к поэтическому слово-творчеству, словообразу:
Там старая зима из матовых сребринок
Зимяткам маленьким нашила перелинок.
Узкие врата прощальни
Я запереть не могла…
Рыбка у зыбки – таясь
Лакала из глаз ребенка
Выпученные обедки дифтерита
Прямо из карусельного кружева
Ночью выпал бордюрный мальчик
В червячью, мягкую ямку.
Ямка – могилка, вякающая, неприятная, – звукообраз!
Может быть дальнейший путь поэтессы – заумный язык со всем его звуковым и образным богатством.
У Хабиас сдвиговой прием сильно обнажен, на первом плане, а за ним волочатся мокрым хвостом рассказ, тенденция, тема.
Обилие неологизмов, переходящих в звуковой ряд, в разорванное слово, заумный язык… Вот шорохи, движение тела, любовная шалость –
Передача улиц: кружение слов по городу и беготня города в словах –
Ласкаю кольцами городу
а встречных желт подбородок
панталонах болтает па
глазами лезу лестницу
веретенье лыбьих домов
а память стынет навесом
набухшия вен пятачкам
истертых лохм а хмокают
писк шлюхи прежними
а я теперь опоряжняя
мотаю локонов клок,
Кольца души поэта обнимают улыбки (лыбки) облысевших домов и улицы после продолжительного отсутствия. Строятся отдельные сценки городской жизни:
Случал кронштейн с крышей
бицепс бараб брань
высоко забирает рыжий
седьмой плечом достать
облягнула стена щипцами
и нащуп пробковый лоб
оглоблей рука без рубахи
через солнце молотом бьет
а в казачьи усища кронштейна
бородавку тощих костылей
чтобы ветер вьюзг в отчаянии
подгибая под ним колени.
Сдвиговой прием оживляет конструкцию стиха, динамизирует слова.
Даже засидевшаяся в кресле бабушка прорезывает зрителя:
Серым сюртучке. Переломлен книгу
На какой странице Иоанна покинула
А дедушка улыб над диваном.
Поэт Хабиас чувствует в себе присутствие небесных светил:
О кланяйтесь мне совнархозы
Священник и шимпанза
Я славнейшая всех поэтесин
Шафрана Хебеб Хабиас.
Пряность последней строчки – контраст архи-современных словечек на шляпе священников и шимпанз.
Поэт Валентин Катаев
О «фонетических ассоциациях»
Дорогой тов. Крученых!
Спешу поделиться с Вами некоторыми своими наблюдениями в области звукообраза.
Смысловое значение какого нибудь данного слова прямым ассоциативным путем вызывает ряд других слов-значений, ничем друг с другом не связанных, кроме чисто субъективных представлений.
Звучанье слова, фонема, определенная звуковая конструкция – излучает ряд других слов, фонем, органически спаянных друг с другом совершенно объективными, звуковыми условиями. Я называю такой ряд – рядом фонетических ассоциаций.
«Звуковые повторы», не так давно установленные О. Бриком в качестве давно существующего стихотворного приема и принцип Хлебникова – «внутреннее склонение слов» – суть родители фонетических ассоциаций.
Сейчас этим приемом начинают пользоваться в широком масштабе.
и в третий плеснув, уплывает звоночек
сплошным извиненьем: жалею не здесь.
Ряд: звоночек – извиненьем – здесь, – до такой степени связаны фонетически, что в композиции всей вещи образуют прочную ветку темы звененья, совершенно закрепляя ее.
милая, моргая, поспит где то сладко
и фатаморганой любимая спит…
Моргая-фатаморганой! Здесь совершенно невероятное остранение (термин Эйхенбаумана, кажется) слова фата-моргана. Звуковая целесообразность вполне оправдывает рискованное применение этого слова и укрепляет за ним новую значимость.
Еще позволю привести пример из своей последней вещи:
И ползя на рейд черпать,
первый ряд: черпать – черепа – черепах (укрепление темы арбузов) второй: – пузоватый – кузов – арбузов (темы парохода).
Здесь скрещиваются два ряда. Получается короткое смыкание и – искра разряда, запечатлевающая звуко-образ.
«фонетическая ассоциация» – сильный прием, позволяющий развивать и закреплять данную тему в плане определенной стихотворной композиции.
Если хотите – «фонет. ассоц» некий каламбур, но это совсем не плохо, потому что словесная острота и неожиданный блеск, возведенные в степень поэтического приема приобретают ценность прекрасного оружия… но пользоваться им следует с большим тактом, помня, что чисто механическое применение (без подлинного чутья к языку) обращает его острие в грудь бестактного бойца.