Что такое сомнительная публика

Публика

Публика — совокупность людей, являющихся объектом воздействия искусства, пропаганды, рекламы, литературы, развлекательных мероприятий, просвещения. Действия (например, выступления), рассчитанные на публику, называются публичными.

Слово «публика» в каждой конкретной области имеет свои синонимы. Так например в споре или в беседе театральных деятелей этот термин будет означать «зрители», в дискуссии производителей или продавцов товаров он будет означать «покупатели», в избирательной кампании слово «публика» означает «избиратели», в разговоре работников транспорта этот термин может быть использован вместо термина «пассажиры». В маркетинге или рекламе используются также термины целевая группа и целевая аудитория для группы лиц, на которую направлено рекламное сообщение и рекламные мероприятия.

Вероятно, одними из первых мероприятий, предназнченных для публики, можно считать древние религиозные ритуалы, нередко происходившие при скоплении народа. На них жрецы могли демонстрировать «чудеса», да и сама торжественность церемоний убеждала публику в могуществе и необходимости жрецов. Но в целом в Древнем Востоке взгляд на людей как на публику ещё не устоялся, чему способствовал деспотический характер правления.

В раннефеодальной Европе единственными публичными выступлениями стали религиозные проповеди. Даже скоморохов церковь обычно осуждала и преследовала. Но позже в городах появились театры, духовенством стали организовываться публичные дискуссии по теологии и философии. Важность публичных выступлений была заново осознана во время Реформации, когда вместо унылых молитв на латыни в церквях стали слышны страстные проповеди на родном языке.

В психологии

В психологии известен феномен «страха перед публикой», то есть боязнь публичных выступлений. Даже если человек осмелился в первый раз выступить, во время выступлений появляются ступор, забывание и т.д., в результате чего выступление терпит фиаско, а страх закрепляется. Лечится тщательной подготовкой и тренировочными выступлениями перед доброжелательной публикой.

Источник

Фраза «сомнительная публика»

Фраза состоит из двух слов и 19 букв без пробелов.

Написание фразы «сомнительная публика» наоборот

Как эта фраза пишется в обратной последовательности.

Написание фразы «сомнительная публика» в транслите

Как эта фраза пишется в транслитерации.

в латинской 🇬🇧 somnitelnaya publika

Как эта фраза пишется в пьюникоде — Punycode, ACE-последовательность IDN

Как эта фраза пишется в английской Qwerty-раскладке клавиатуры.

Написание фразы «сомнительная публика» шрифтом Брайля

Как эта фраза пишется рельефно-точечным тактильным шрифтом.

Передача фразы «сомнительная публика» на азбуке Морзе

Как эта фраза передаётся на морзянке.

Произношение фразы «сомнительная публика» на дактильной азбуке

Как эта фраза произносится на ручной азбуке глухонемых (но не на языке жестов).

Передача фразы «сомнительная публика» семафорной азбукой

Как эта фраза передаётся флажковой сигнализацией.

Остальные фразы со слова «сомнительная»

Какие ещё фразы начинаются с этого слова.

Ваша фраза добавлена!

Остальные фразы из 2 слов

Какие ещё фразы состоят из такого же количества слов.

Комментарии

Что значит фраза «сомнительная публика»? Как это понять.

У вас есть вопрос или вам нужна помощь?

Спасибо, ваш вопрос принят.

Ответ на него появится на сайте в ближайшее время.

Народный словарь великого и могучего живого великорусского языка.

Онлайн-словарь слов и выражений русского языка. Ассоциации к словам, синонимы слов, сочетаемость фраз. Морфологический разбор: склонение существительных и прилагательных, а также спряжение глаголов. Морфемный разбор по составу словоформ.

По всем вопросам просьба обращаться в письмошную.

Источник

Сомнительная публика

Труди Пеликан и я, Леопольд Ауберг, — мы из Германштадга.[9]Пока нас не загнали в телячий вагон, мы друг друга не знали. А Артур Прикулич и Беатрис Цакель, то есть Тур и Беа, знали друг друга с детства. Они из горной деревни Луги, что на Карпатской Украине, в краю, где сходятся три границы. Из тех же мест, из Рахова, парикмахер Освальд Эньетер. Оттуда же и аккордеонист Конрад Фонн, он жил в городке Сухолол. Мой напарник по грузовику Карли Хальмен попал сюда из Кляйнбечкерека, а Альберт Гион, с которым я позднее работал на шлаке в подвале, — из Арада. Сару Каунц, с шелковистым пушком на руках, привезли из Вурмлоха, другую Сару, Вандшнайдер, у которой бородавка на безымянном пальце, — из Кастенхольца. Они до лагеря не были знакомы, но походили друг на дружку, как родные сестры. Мы их всегда называли Две Киски. Ирма Пфайфер прибыла из местечка Дета, а глухая Митци, Аннамария Берг, — из Медиаша. Адвокат Пауль Гаст и его жена Хайдрун Гаст жили прежде в Обервишау. Барабанщик Ковач Антон — в гористой части Баната,[10]в городке Карансебеш. Катарина Зайдель, прозванная Кати Плантон,[11]из Баковы. Она была слабоумная и все пять лет не понимала, где находится. Умерший от синеугольного шнапса механик Петер Шиль угодил в лагерь из Богароша. Певунья Лони, Илона Мих, — из Лугоша. Герр Ройш, портной, — из Гуттенбрунна. И так далее, и так далее.

Мы все — немцы, и забрали нас из дому. Всех, кроме Корины Марку, которая явилась в лагерь с завитыми локонами, в меховом манто, лакированных туфлях и с брошью в виде кошки на бархатном платье. Ночью на вокзале в Бузэу ее, румынку, схватили солдаты, конвоировавшие наш состав, и втолкнули в телячий вагон. Нужно было, наверное, прикрыть ею прореху — включить в список вместо кого-то, умершего в дороге. Она замерзла на третью зиму, когда мы убирали снег с железнодорожной колеи. А Давид Ломмер был еврей, он умел играть на цитре, отчего и получил свое прозвище — Цитра. После того как Давида Ломмера лишили собственности[12]— швейной мастерской, — он стал странствующим портным, разъезжал по всей стране и получал заказы в самых респектабельных домах. Ломмер знать не знал, почему его внесли в русские списки как немца. Жил он в Дорохов, на Буковине. Его родители и жена с четырьмя детьми бежали от фашистов. Куда — ему было неизвестно, а они не знали, где находится он, не знали еще до его отправки сюда. Когда пришли его забирать, он шил в Гроспольде шерстяной костюм для жены одного офицера.

В войне никто из нас не участвовал, но, по мнению русских, мы, как немцы, были виноваты в гитлеровских преступлениях. Цитра тоже. Он провел в лагере три с половиной года. Однажды утром возле стройплощадки остановился черный автомобиль. Из машины вылезли двое незнакомых мужчин в дорогих каракулевых шапках и обратились к десятнику. Потом они посадили Цитру в автомобиль и уехали. С того дня его место в бараке пустовало. Чемодан и саму цитру Беа Цакель и Тур Прикулич, должно быть, продали на базаре.

Беа Цакель рассказывала, что «каракулевые шапки» были большими партийными бонзами из Киева. Они, дескать, отвезли Цитру в Одессу, а оттуда на пароходе отправили в Румынию.

Парикмахер Освальд Эньетер позволил себе на правах земляка спросить Тура Прикулича, почему — в Одессу. Тур сказал:

— Этот Ломмер здесь ничего не забыл, а из Одессы он поедет куда пожелает.

Чтобы не спрашивать у Тура, я задал вопрос парикмахеру:

— Куда же ему ехать, если дома никого не осталось?

Тур Прикулич как раз затаил дыхание, стараясь не шевелиться. Парикмахер ржавыми ножницами подстригал ему волосы в носу. Когда и со второй ноздрей было покончено, парикмахер щеткой смахнул, будто муравьев, волоски у него с подбородка и, отвернувшись на пол-оборота от зеркала, чтобы Прикулич не увидел, подмигнул мне.

Дождь на дворе перестал. Хлебная тележка, громыхая, переезжала лужи. Ежедневно один и тот же человек тянул эту тележку, груженную кирпичным хлебом, через лагерные ворота — на задний двор столовки. Хлеб всегда был накрыт белой простыней, словно труп. Я спросил, какое у хлебовоза звание.

— Да никакого, — отозвался парикмахер. — Форму он унаследовал или украл. Если у него много хлеба, а вокруг много голода, ему нужна форма, чтоб уважали.

У тележки было два высоких деревянных колеса и две деревянные ручки. Она походила на большую тачку, такие у нас дома толкали перед собой точильщики, передвигаясь все лето с места на место. Хлебовоз начинал прихрамывать, как только отходил от тележки. Парикмахер сказал, что у него одна нога деревянная, сколоченная из черенков лопат. Я позавидовал хлебовозу: пусть у него на одну ногу меньше, зато много хлеба. Парикмахер поглядел в сторону хлебной тележки. Он-то бывал лишь полуголодным: обделывал, вероятно, кое-какие дела с хлебовозом. И Тур Прикулич — на сытый желудок — тоже смотрел вслед хлебовозу. Может, для контроля, а может, просто по рассеянности. Почему-то мне показалось, что парикмахер хочет отвлечь внимание Прикулича от хлеба. А иначе зачем бы он сказал в тот момент, когда я садился на табуретку: «Что за сомнительная публика у нас тут в лагере. Всякие люди и отовсюду, как в тех гостиничных номерах, которые снимают лишь на время».

Было время стройплощадок. Какое отношение имели к нам слова вроде СОМНИТЕЛЬНАЯ ПУБЛИКА, ГОСТИНИЧНЫЕ НОМЕРА и НА ВРЕМЯ. Парикмахер начальству не прислуживал, однако пользовался некоторыми привилегиями. Ему позволялось жить в парикмахерской и оставаться там на ночь. А нам — при цементе и бараке — на шутки мозгов не хватало. Правда, днем комнатка парикмахерской Освальду Эньетеру не принадлежала: там всегда толклись люди. Горечь каждого из нас Эньетеру приходилось стричь и брить. Некоторые плакали, увидев себя в зеркале. Он наблюдал день за днем, как мы, всё более жалкие, являлись к нему. Все эти пять лет он знал, кто в следующий раз хоть и придет, но будет уже наполовину из воска. И кто больше не придет, потому что измотан работой и хронической тоской по дому или потому что умрет к тому времени. Я бы всего этого не вынес. С другой стороны, Освальд Эньетер понятия не имел о бригаде и дьявольском цементе. Да и о ночной смене в подвале. Мы, жалкие, вечно осаждали его, зато его самого цемент никогда подло не обманывал. Он не мог нас не утешать, и мы этим вовсю пользовались — а как же иначе. Мы были слепы от голода, больны хронической тоской по дому, вытолкнуты из времени и из самих себя. Мы порвали с миром. Точнее, мир порвал с нами.

В тот день я вскочил со стула и выкрикнул, что у меня, в отличие от него, нет никаких гостиниц с номерами, есть разве что мешок цемента. Пнув ногой табуретку, которая едва не упала, я добавил:

— Это вы тут, герр Эньетер, принадлежите к гостиничным хозяевам, а я — нет.

— Лео, сядь, — сказал он. — Мне казалось, мы на «ты». Не я хозяин, а Тур Прикулич.

И Тур Прикулич кивнул, высунув из угла рта розово-красный кончик языка. Он был настолько глуп, что почувствовал себя польщенным и стал причесываться перед зеркалом. После обдул расческу, кинул ее на стол, сверху бросил ножницы, переложил ножницы, поместив их рядом с расческой, наконец расположил расческу поверх ножниц и вышел. Когда Тур Прикулич уже был на улице, Освальд Эньетер продолжил:

— Видел, кто хозяин? Он нас всех держит на прицеле, не я. Сядь, ты можешь помолчать возле своих цементных мешков, а мне нужно с каждым разговаривать. Радуйся: ты еще помнишь, что такое гостиница. А большинство давно ничего такого не помнит.

— Они больше ничего не помнят, кроме лагеря, — сказал я.

На табурет я тогда так и не сел. Не поддался на уговоры и не остался в парикмахерской. В то время я бы не согласился, скажи мне кто-нибудь, что я вел себя так же заносчиво, как Тур Прикулич. Мне льстило, что Эньетер искал со мной примирения, хоть явно не нуждался в этом. Несмотря на его настойчивые упрашивания, я решительно хлопнул дверью и ушел, так и не побрившись. К щетине на лице цемент приставал сильнее. Только через четыре дня я пришел снова и уселся на табуретку как ни в чем не бывало. Меня измочалила стройка, и мне было начхать на его ГОСТИНИЦУ С НОМЕРАМИ. И сам парикмахер тоже к тому разговору больше не возвращался.

Спустя несколько недель, когда хлебовоз вывозил тележку за лагерные ворота, я вспомнил о ГОСТИНИЦЕ и НОМЕРАХ. На этот раз гостиница мне понравилась. Я испытывал в ней нужду, поскольку здешней жизнью был сыт по горло. После ночной смены на выгрузке цемента я вернулся в барак пошатываясь, как теленок на утреннем ветру. Трое в бараке еще спали. Я, как был в грязном, рухнул на нары, сказав себе: «В этой гостинице не нужен ключ от номера. Здесь нет гостиничной стойки, живешь у всех на виду, условия прямо как в Швеции. Мой барак и чемодан всегда открыты. Мои ценности — соль и сахар. Под подушкой — засохший хлеб, куски которого я вырывал у себя изо рта. Это богатство само себя сторожит. Я — теленок в Швеции, а теленок, возвратившись в гостиницу, всегда делает одно и то же: заглядывает под подушку — на месте ли хлеб».

Я пол-лета торчал на цементе и оставался теленком в Швеции. Каждый раз, вернувшись с дневной или утренней смены, я мысленно играл сам с собой в гостиницу. Случались дни, когда я хохотал про себя. Случалось, гостиница рушилась и разваливалась — то есть она во мне рушилась и разваливалась, — и я плакал. Мне хотелось снова подняться, но я себя больше не узнавал. Что за треклятые слова — ГОСТИНИЦА, НОМЕРА. Все мы пять лет жили совсем рядом — под НОМЕРАМИ.

Источник

Публика – что это в психологии. Особенности, характеристики, виды. Взаимодействие с публикой

Психология больших групп – старейший раздел социальной психологии, но многие проблемы, поставленные исследователями еще в XIX веке, актуальны и сегодня. Так, одна из важных особенностей стихийных групп в том, что в любой сложной эмоциональной ситуации «градус стихийности» у них повышается и появляется тенденция возникновения неуправляемой дикой толпы. Это касается даже публики – самой организованной, цивилизованной и интеллигентной из больших групп.

Что такое публика с точки зрения психологии

Публика – это люди, собравшиеся ради получения какой-либо информации. Недаром же другое ее название – аудитория. Публика в социальной психологии относится к стихийным группам, но у ее членов есть общая цель и одинаковые для всех собравшихся людей интересы.

Информация и поведение публики

Особенности этой группы и своеобразие поведения ее членов зависят от характера информации, к получению которой стремятся люди. Это могут быть:

Характер информации, в том числе и эмоциональный, является основным фактором, объединяющим людей в группу. В зависимости от особенностей этой информации или зрелища у публики заранее формируется готовность к определенной реакции. Это второй фактор, связывающий индивидов в единую массу. Так, спортивные фанаты приходят на футбольной матч, готовые соответствующим образом реагировать на успехи и неудачи своей команды, они следуют не только стереотипам поведения (кричалки, лозунги и т. д.), но и испытывают стереотипические эмоции.

Поклонники музыкальной группы являются на концерт любимой группы в особом возбужденном состоянии. Само ожидание выступления подогревает их, и люди готовы максимально эмоционально реагировать на выступление своих кумиров.

Верующие, пришедшие на проповедь, исполнены благоговения и настроены на общение с Богом. А если проповедник славится, например, чудодейственными исцелениями, то паства ждет от него чуда, она готова к этому чуду.

В составе публики могут быть люди и с противоположными ожиданиями, например, на стадионе собираются болельщики разных команд, а на выступлении политика могут быть и его идейные противники. Но дело в том, что с этим настроем принятия или непринятия они уже приходят на выступление или матч. То есть публика изначально не нейтральна. Это справедливо даже для слушателей вузовских лекций, которые либо принимают информацию как истину, либо настроены скептически.

Установка на особое восприятие информации очень сильна, и чтобы «перепрограммировать» публику, нужны серьезные усилия и знание психологии этой социальной группы.

Психологические механизмы, управляющие публикой

В основе образования этой социальной группы лежит интерес. Иногда это совсем праздное любопытство, например, когда люди собираются поглазеть, как пожарные тушат горящий дом. Но чаще интерес связан с более серьезными потребностями – познавательными, эстетическими, в эмоциональной подпитке или в жизненно важной информации.

Интерес удерживает публику вместе до тех пор, пока они получают то, что им необходимо. С прекращением поступления нужной информации распадается и аудитория – люди просто расходятся по своим делам или переключают внимание на что-то другое. Наряду с интересом, в организации публики большую роль играют механизмы психологического воздействия на людей: убеждение, внушение и эмоциональное заражение.

Убеждение

Это наиболее рациональный способ воздействия как на отдельного индивида, так и на аудиторию в целом. Он основан на использовании логических аргументов и примеров, которые понятны слушателям (реципиентам) и доказывают правоту коммуникатора – того, кто делает сообщение.

Это не значит, что убеждение оперирует только истинными фактами и исключает манипулирование сознанием аудитории. Просто обращается оно к разуму людей, при этом используя разнообразные и не всегда честные приемы риторики. На эффективность убеждения влияет авторитет коммуникатора, он способствует тому, что публика усваивает информацию некритически и принимает ее на веру. В этом случае подключается еще один механизм психологического воздействия.

Внушение

В отличие от убеждения, внушение опирается не на разум, а на веру, и основано оно на некритическом принятии всего, что говорит лектор, проповедник, политик, что написано в газетной статье или о чем вещает комментатор с телеэкрана.

Внушение (суггестия) – сложное и до конца не изученное явление. Оно затрагивает не только верхние рациональные отделы головного мозга, но и подсознание, поэтому человек часто не осознает этого воздействия. Принимая на веру информацию, которая для него важна, человек нередко становится жертвой психологического воздействия. Конечно, внушение — это не гипноз, который возможен только в особом состоянии гипнотического сна, но близко к нему.

Внушение часто бывает сложно отличить от убеждения, так как оно тоже осуществляется посредством слов. Более того, убеждение нередко содержит элементы внушения, и если источник довольно авторитетный, то вообще трудно определить, какую часть информации люди приняли, осознав и проанализировав ее, а какая повлияла на их поведение, минуя сферу разума.

Есть люди, в большей степени подверженные внушению. Как правило, это индивиды с низкой самооценкой, неуверенные в себе, импульсивные и зависимые от того, кто вольно или невольно осуществляет внушение.

Источник информации, его авторитетность или массовость тоже имеют немалое значение. Так, наибольшим суггестивным потенциалом обладают СМИ, политические лидеры, учителя и родители по отношению к своим ученикам и детям.

Усиливают склонность к внушению и определенные жизненные обстоятельства: нестабильность общества, политические и экономические кризисы, войны, чувство тревоги за свою жизнь и благополучие близких.

Воздействие посредством внушения может быть не всегда осознанно, то есть совершаться без целенаправленных намерений коммуникатора. Главное, чтобы он обладал высоким уровнем авторитета, а аудитория была готова к принятию информации.

Психическое заражение

Это очень древний механизм, который работает даже в группе животных или в стае птиц. У людей он проявляется во взаимной подпитке эмоциями. Эффект заражения напоминает цепную реакцию, когда всплеск эмоций в одном сегменте аудитории распространяется на других людей и охватывает все большее количество членов группы. При этом эмоции усиливаются, словно под влиянием феномена резонанса.

Такое явление мы можем наблюдать на концертах популярных музыкальных групп, на выступлениях известных артистов, на футбольных матчах. Или на митингах, когда лозунги и выкрики становятся все более массовыми и звучат все с большим воодушевлением. С помощью механизма психического заражения умелый манипулятор может довести публику до состояния настоящего экстаза. В среде артистов, певцов и музыкантов есть понятие «работа на разогреве», когда перед выступлением звезды менее популярный артист разогревает, заводит публику.

Повышение эмоциональности аудитории опасно, так как может привести к тому, что эмоции полностью захлестывают людей, и они утрачивают рациональный контроль за своим поведением. В этом случае публика превращается в толпу и становится неуправляемой, а кумирам приходится спасаться от поклонников, готовых их буквально разорвать в состоянии экстаза. В толпе люди теряют свою индивидуальность, растворяются в стихии и могут совершать поступки, на которые никогда бы не решились в нормальном состоянии.

Виды публики

Несмотря на разнообразные информационные поводы, по которым собираются люди, все эти группы относятся к одному типу – собранной публике.

Собранная публика

Это реальная группа, и состоит она из людей, объединенных не только общими интересами и общей целью, но и единством места и времени. Механизмы убеждения, внушения и психического заражения действуют напрямую через непосредственный контакт с коммуникатором.

Для членов собранной группы характерно также сходство стандартизированного поведения, ожиданий и эмоциональных реакций. Это позволяет психологам рассматривать такой вид публики, как единое целое. Именно возможность непосредственного эмоционального взаимовлияния и приводит к тому, что в определенных обстоятельствах собранная публика превращается в неуправляемую толпу.

Ввел понятие «собранная публика» польский социолог Ян Щепаньский, чтобы подчеркнуть контактный характер этого вида больших социальных групп. Другой вида аудитории, не предполагающий непосредственного контакта между ее членами, социолог назвал несобранной публикой.

Массовая аудитория

В отечественной психологии и социологии несобранную публику Щепаньского чаще называют массовой аудиторией, одновременно отражая в этом понятии связь со средствами массовой информации. Именно СМИ в этом случае являются главным организующим фактором. К несобранной публике относятся зрители одних новостных каналов, сериалов или телепередач, читатели одних и тех же блогов, газет, журналов или определенного жанра книг.

Общие интересы, общие ожидания и одинаковая информация формируют у этих людей не только сходные увлечения, жизненные принципы, политические взгляды, но и стереотипическое поведение в быту, своеобразный характер общения и т. д. Мы можем легко определить поклонниц женских глянцевых журналов или геймеров.

Хоть массовая аудитория и не является реальной группой, но для нее тоже характерны механизмы убеждения и внушения. Правда, в этом случае они проявляются слабее, так как опосредованы печатным текстом или техническими средствами – телевидением, интернетом и т. д. Что касается психического заражения, то раньше считалось, что оно не работает для несобранной публики. Но в последнее время социальные психологи и социологи признают его возможность и эффективность. СМИ оказываются проводниками не только информации, но и эмоций, поэтому настроение массовой аудитории довольно сильно влияет на эмоциональную атмосферу общества в целом.

Взаимодействие с публикой

Умение управлять аудиторией необходимо для успеха в разных сферах деятельности, причем не только связанных со сценическим искусством или с политикой. Чаще всего на первое место среди способностей влияния на публику ставят ораторское искусство – умение хорошо, складно и убедительно говорить. Без него, конечно, не обойтись, но одних ораторских способностей мало. Проблемы, возникающие перед теми, кто хочет научиться управлять публикой, в значительной степени психологические. Главная из них – страх перед аудиторией.

Страх перед публикой, его причины и возможность преодоления

Это ощущение знакомо многим, преодолеть его очень непросто, потому что у него есть объективные, естественные причины, истоки которых следует искать в далеком прошлом наших предков. Думаю, вы знаете, что прямой взгляд в глаза у всех животных воспринимается как угроза. А если вам в глаза смотрят 20-30-50 человек? Срабатывает древний защитный механизм, человека охватывает паника и рефлекторное желание сбежать подальше от этой опасной толпы. Это желание вполне нормальное, так как человек оказался в экстремальной ситуации «один против всех», и никакое ораторское искусство здесь не поможет.

В популярной литературе и на страницах сайтов можно встретить совет: не смотреть в глаза публике, а смотреть поверх голов. Хоть это и может снять нервное напряжение и уменьшить страх, но подходит разве что актерам. Тем же людям, которые хотят научиться управлять аудиторией, убеждать людей, вести их за собой, такой совет не подходит. Чтобы заинтересовать, увлечь аудиторию, без контакта глаз не обойтись.

Не стоит также читать текст выступления по бумажке. Это, конечно, отчасти избавит от неприятных ощущений, и слова сообщения вы не забудете, но выступающим по бумажке аудитория не доверяет и не воспринимает их как профессионалов и экспертов, разбирающихся в своем вопросе.

Но выход все же есть. Это выработка привычки публичных выступлений. Так же как человек может избавиться от боязни высоты, привыкнув к ней, так и публичный оратор со временем перестанет испытывать робость перед аудиторией. Большую роль играет также чувство уверенности в своих знаниях, ощущение превосходства над аудиторией. А это возможно, только если выступающий действительно профессионал.

Условия эффективного управления аудиторией

Избавление от дискомфорта во время публичных выступлений создают благоприятные условия для управления публикой. Но есть и еще несколько важных факторов, о которых не стоит забывать:

Аудитория недаром считается наиболее организованной из больших стихийных групп. Она не только поддается убеждению и внушению, но и часто становится инструментом для продвижения человека к успеху. Причем не стоит думать, что речь идет исключительно о манипулировании. Публика, что бы о ней ни говорили политики, чутко чувствует ложь и фальшь и поддержит в первую очередь того, кто действительно заботится о ее интересах.

Источник