Что такое социальная история

Социальная история

Категории Социальная история | Под редакцией сообщества: История

Социальная история – отрасль исторической науки, изучающая человека в ретроспективном контексте общественных связей и отношений.

Понятие «социальная история» крайне сложно поддается определению, потому что, с одной стороны, описывает предмет интереса целого направления историографии, исследующего историю «социального» в исторической ретроспективе, с другой стороны, под социальной историей часто понимается раздел истории, отличный от политической, экономической или культурной истории.

Современная социальная история имеет богатый методологический инструментарий. Развиваясь как «история снизу», т.е. исследование жизни, повседневности и стратегии жизни простых людей, а не элит или элитарных групп (в противоположность «истории сверху»), социальная история получила существенный импульс как междисциплинарная отрасль исторической науки от исторической социологии, исторической урбанистики, истории повседневности и т.д.

Социальная история включает многочисленные направления, каждое из которых использует потенциал и методологию социальной истории, например, история памяти, рабочая история, история семьи, городская история, гендерная история, демографическая история, устная история и т.д.

Социальная история призвана в сегодняшней сложной историографической ситуации избавить научно-историческое знание от ошибок гипостазирования. Именно по этой причине в лексикон современного историка включаются такие достижения мировой социальной истории как «плотное описание», «идол истоков», «время большой длительности», «ментальность», «Монтайю».

Содержание

↑Определение социальной истории

Дать однозначное или точное определение социальной истории крайне сложно, потому что в ходе развития (с XIX в.) и обогащения проблематики и методологии социальной истории менялись и определения, что собственно является социальной историей. Часто определения социальной истории приводятся «от противного»: например, в XIX в. часто встречалась точка зрения, что социальная история противополагается как истории политической, так и истории культурной. Важным свойством политической истории понимали историю общественного строя, его классового/сословного состава, взаимных отношений между отдельными между этими классами/сословиями, экономическом и политическом их положении, и обнаруживающихся в них движений и стремлений. При этом, важно учитывать, что выделение социальной истории в особое направление историографии относится к сравнительно позднему времени, так как классовые взаимоотношения и возникающие на их почве движения стали делаться предметом специального внимания только в середине XIX в., что резонно связать с развитием социологии. Вместе с тем, важно отметить и рост интереса к социальной истории со стороны читателей. По находчивому замечанию автора «Социальной истории Англии» Дж.Тревельян, «без социальной истории экономическая история бесплодна, а политическая история непонятна».

Сегодня социальная история уже не представляется такой же простой материей. Как справедливо отмечает Л.П.Репина: «Растущее разнообразие направлений и научных программ социальной истории сводит на нет все усилия тех немногих энтузиастов, которые ещё ставят перед собой задачу четко очертить сферу её компетенции». Такая ситуация складывается прежде всего по той причине, что во второй половине XX в. социальная история приобрела черты междисциплинарной дисциплины, открытой к различным подходам и аргументам. Социальная история стала всеобъемлющей. «Социальная история – самый амбициозный вид истории, – отмечает Т.Зельдин. – Амбиции, порожденные как безысходностью, так и идеализмом, обычно мешают отчетливо видеть цели, и поэтому социальная история – это область истории, которая сталкивается с наибольшими трудностями в определении своего предмета. Когда те, кто ею занимается, говорят о своем предмете, то обычно пытаются определить его, используя комментарии к слову «социальная». Я считаю, что это ошибка, которая лишь усугубляет путаницу. Слово «социальная» в этом контексте скорее лозунг, чем определение».

↑Основные характеристики эволюции социальной истории

Расцвет социальной истории начинается после Второй мировой войны, когда аналитические модели, понятия социальных наук стали активно использоваться в арсенале исторического исследования. Основой такого подхода к историческому материалу стала установка на изучение общества как целостного организма, существующего в сложном взаимодействии компонентов. Социальная история последовательно стала обращаться к опыту социологии, антропологии, количественных методов исследования.

Так, выделение нового измерения истории и специфического исторического субъекта в виде исследуемых структур позволили Ф.Броделю создать оригинальную модель исторического исследования. Сначала рассматриваются географические, демографические, агротехнические, производственные и потребительские условия материальной жизни, или, как их назвал Ф. Бродель – «структуры повседневности» предмета исследования. Это – то, что не изменяется в течение длительного времени, исчисляемого столетиями, и составляет материальные условия существования человека в данной географической и социальной среде. Затем анализируются собственно экономические структуры общества, связанные со сферой обмена (рынки, ярмарки, биржи и кредиты, торговля и промышленность) и возникающие на их основе социальные структуры, начиная от простейших торговых иерархий и заканчивая, если того требует предмет исследования, государством. Наконец, в последней части исследования показывается, как в результате взаимодействия выявленных ранее структур возникает собственно предмет исследования, будь то мир экономики современного капитализма или современная Франция.

Один из ведущих исследователей в русле междисциплинарного подхода Ч.Тилли считал главной идей социальной истории реконструкцию многосложного опыта переживания структурных изменений. Программа такого рода исследований формулировалась достаточно просто: необходимо обратиться к изучению больших структурных изменений в разных обществах разных эпох, описать жизнь людей в эти эпохи и найти связь между этими изменениями и жизнью. Крупные исследования в области социальной истории осуществлялись такими исследователями как Макс Вебер, Ле Руа Лядюри, Пьер Нора, Эдвард Палмер Томсон, Хант Лин, Питер Берк и др.

↑Современное состояние социальной истории

Современная социальная история крайне разнообразна и включает такие направления, как например: гендерная история, рабочая история, история памяти, история семьи, городская история, история повседневности и т.д.

Исследования, которые ведутся в русле социальной истории, имеют своим центром внимания эволюцию и разнообразие обществ и общественных отношения. Все остальное — политическое устройство, государственные институты, экономические тенденции — рассматривается как производное от исторически сложившихся общественных форм. Властные структуры и институты, которые, безусловно, оказывали громадное воздействие на ход исторических событий, выступают не как самодовлеющие, развивающиеся по своим законам, а как результат их взаимодействия с общественными процессами. Роль тех или иных личностей, включая руководителей, рассматривается в контексте породившего их времени. Общественные же формы оказываются в основе объяснительной модели социальной истории.

Социальная история является удачной средой для нового исторического синтеза XXI в., в поисках которого социальную историю «открывали» как сферу новых знаний в XX в.

↑Рекомендуемая литература

Эта статья еще не написана, но вы можете сделать это.

Источник

Социальная история

Резюме

Вступление

Экономическая и социальная история

Происхождение

Французское течение

Классовая борьба: Маркс и Гизо

Для Маркса любое историческое явление можно рассматривать как выражение противоречивых отношений между господствующим классом и господствующим классом. Класс определяется из экономической точки зрения (владеет ли он или нет средств производства и обмена) и социологического (он знает о своем единстве, его общих интересов). Таким образом, марксистское видение отдает предпочтение экономическому и социальному прочтению истории. Это влияет на многие исторические произведения во Франции.

Рождение социальной истории

Первое рождение социальной истории

Второе рождение социальной истории

Эрнест Лабрусс в конце 1930-х годов разработал новую концепцию истории. Для него экономические и социальные факты, тесно связанные между собой, являются основными элементами, объясняющими политическую историю. В своей диссертации о кризисе французской экономики в конце старого режима он разделил социальные группы в Ancien Régime France (фермеры, городские рабочие, владельцы-операторы, владельцы, не являющиеся собственниками, и т. Д.), В зависимости от их уровня богатство и их место в производственных отношениях. Это позволяет ему интерпретировать вспышку Французской революции как следствие снижения доходов среди некоторых из этих групп.

Таким образом, экономическое и социальное тесно связаны для объяснения политической истории ; что Фернан Бродель критиковал его в 1958 году, когда он говорил о «связывании недолговечного экономического патетизма (нового стиля) с политическим патетизмом. Мы вернулись через короткое время и по уши ». Фернан Бродель ссылается здесь на свою теорию, которая подразделяет историю на три этапа:

Поэтому он критикует Лабрусса за то, что он слишком беспокоится о коротком времени, в то время как он предпочитает долгое время.

В экономической и социальной истории появляются инновации с использованием новых технологий, в частности информатики и статистики, которые позволяют лучше понять большие социальные группы.

Упадок лабрусской парадигмы

С конца 1950-х годов теория Лабруссиена пришла в упадок. Первый поворотный момент в отношении тем, рассматриваемых этим историческим течением, был отмечен его основателем в 1955 году, когда он написал отчет, определяющий пути европейской буржуазии, по итогам которого был написан ряд монографий на эту тему.

Однако на заре 1980-х текущий рекорд был неоднозначным. Эта школа экономической и социальной истории подверглась нападкам со стороны Новой истории 1980-х гг. Она забывала «об индивидууме, как если бы каждый был унесен более сильными силами: классом или экономической ситуацией. Настолько, что можно задаться вопросом, какая часть человеческой свободы является достижением их истории ».

Переход к социокультурной истории

Подобно другим направлениям исторического исследования, ориентация на историю менталитетов (которая стала историей культуры ) обновляет социальную историю с 1960-х гг. Социальные группы больше не рассматриваются исключительно с экономической точки зрения. Историков интересуют их культура, обычаи, верования и взгляды. Нас интересует культурный обмен между популярными классами и элитой (например, занятия спортом). Мы пытаемся определить идентичность построения определенных категорий. Однако эта новая ориентация не является единодушной среди нынешних, и чувствуется нежелание сталкиваться с этими новыми объектами исследования.

Диверсификация социальной истории

Подполя социальной истории

Социальная история представляет собой множество разделов исследований, которые для некоторых стали самостоятельными историческими дисциплинами.

Историческая демография

Афроамериканская история

Изучение «черной истории» или истории афроамериканцев можно рассматривать как отдельную область исследований социальной истории и проводится Ассоциацией по изучению жизни и истории афроамериканцев (основанной Картером Дж. Вудсоном в 1915 году).

Этническая история

Важное подразделение социальной истории, особенно в Соединенных Штатах и ​​Канаде, где исследования в крупных энциклопедиях помогли определить его. Этническая история в первую очередь охватывает историю этнических групп (не включая афроамериканцев или коренных американцев), таких как латиноамериканцы и американцы азиатского происхождения.

История труда

Субдисциплина социальной истории, специализирующаяся на истории рабочего движения и народных классов. Историки в этой области сосредотачиваются в первую очередь на городских или индустриальных обществах.

История женщин

История женщин приобрела огромную известность в 1970-е гг. Социальная история использует подход, заложенный в этом подполе, для понимания жизненного опыта «обычных женщин». Ранние исследования женской истории, проведенные исследователями социальной истории, подверглись широкой критике со стороны историков-феминисток за то, что они считали, что эти исследования были слишком сосредоточены на мужском опыте.

История жанра

История гендера фокусируется на категоризации, дискурсах и опыте женственности и мужественности, которые развиваются с течением времени. После концептуализации Джоан Уоллах Скотт и его книги « Гендер: полезная категория исторического анализа» (1986) история гендера претерпела значительные изменения, и многие социальные историки будут использовать концепцию «ощутимых различий», разработанную Джоан Скотт, чтобы понять как гендерные отношения развивались от прошлого до сегодняшнего дня.

История семьи

В отношении этого подполя будет развиваться история детства [в].

Городская история

«Новая городская история» появилась в 1950-х годах в Великобритании и в 1960-х годах в Соединенных Штатах. Это подполе изучает историческую природу городов и рассматривает их как «процессы», часто используя количественные методы, чтобы узнать больше о невнятных массах в городах, а не об элитах там. Исследователи в основном сосредотачиваются на индивидуальном поведении и на смешении социальных классов и этнических групп в городе.

Сельская история

Иностранные токи

Британия

Социальная история связана с работами Эдварда Палмера Томпсона и, в частности, с его исследованиями английского рабочего класса и его книгой « Виги и охотники: происхождение чернокожего закона ». Он появляется после Второй мировой войны и противопоставляется «классическому» сюжету, сфокусированному на великих персонажах.

Британская социальная история часто имела сильный политический импульс и контрастирует с традиционной историей, которая фокусирует свою документацию на сильных мира сего (черпая свои источники из политической и дипломатической сфер, а также из архивов).

Помимо Эдварда Палмера Джонсона, Эрик Хобсбаум был одним из пионеров социальной истории, работал над социальной историей Великобритании и написал книгу по теориям и политике британской политической истории.

Германия

Венгрия

Советский союз

С падением коммунизма в 1991 году архивы Советского Союза были открыты и значительно расширили круг источников, доступных для истории. Тогда социальная история будет процветать, а старая марксистская историография рушится.

Канада

Канадская социальная история достигла своего золотого века в 1970-х годах и продолжает процветать благодаря различным исследователям. Среди его сильных сторон мы находим исследования по демографии, рабочему миру и женщинам.

Методология и источники в социальной истории

Вступление

Вопрос об источниках

Первые дни социальной истории были отмечены стремлением к полному разрыву с традиционной историей. Интерес к политике больше не из области исследований. Это приводит к отказу от архивов. Дисциплина считает их устаревшими и не охватывает все население. Тем не менее историки впоследствии стали рассматривать использование архивов в развитии социальной истории. Судебных документов вполне достаточно для такого исследования. С их помощью действительно можно наблюдать социальные отношения и популярное поведение, а также коллективные движения, социальные практики и явления общительности. Хотя преступники составляют лишь меньшинство, все эти преступники составляют группу, которой трудно пренебречь.

В социальные теории легли в основу такого рода истории. Эти теории представляют собой иную точку зрения, нежели традиционные источники. Кроме того, мультидисциплинарность неизбежно ведет к открытию документальных типологий. Эта новая историческая дисциплина предполагает не смену источников, а их диверсификацию с использованием оригинального подхода, основанного на социальных теориях.

Яркий пример возобновления опроса источников произошел в США в 60-е годы. Историки начинают использовать количественный подход. Анонимизированные данные, характерные для этих методов, позволяют социальной истории изучать более широкие явления в обществе. Статистические подходы занимают важное место в этой дисциплине. Открытие источников сопряжено с рядом трудностей. Если социальная история может использовать несколько типологий, они не анализируются одинаково. Необходимо принять во внимание характер документа. Чтобы не тратить много времени на изучение и изучение источников, специалисты провели классификацию по их значимости для исследования. Они разделили их на две категории: документы, непосредственно относящиеся к исследованию, и документы, считающиеся «случайными». Эта иерархия позволяет не заблудиться в множестве доступных источников и воспринимать их в соответствии с их природой.

Методология социальной истории

Постепенно социальная история отойдет от экономического подхода к истории культуры, по крайней мере, в сторону англосаксонской историографии. Это, при посредничестве Эдварда Палмера Джонсона и Эрика Хобсбауна, будет сосредоточено в основном на культурном поведении, тогда как французская историография сосредотачивается на материальных и экономических данных. Через Мориса Агульона и Мишель Перро Франция также испытает эпистемологическую эволюцию и приблизится к англосаксонскому подходу.

Новейшая социальная история, благодаря появлению в мастерской историка нового инструмента (магнитофона), будет способствовать сбору историй отдельных жизней, рассказов об опыте, «воспоминаний, которые все еще живы». Это новое изменение также вызовет споры и критику, возглавляемую двумя американскими историками Луизой и Чарльзом Тилли, которые выступали за возврат к количественному методу и изучению материальных фактов.

Мультидисциплинарность

Социальная история кажется целостной историей. Объектом анализа является человек и вся его деятельность в обществе в данный момент времени. Эта дисциплина категорически против разделения истории. Для этого он хочет стремиться к коллективному видению мира путем интеграции различных областей.

Социальная история раскрывается как место встречи дисциплин. Мультидисциплинарность важна для этого типа исследований, потому что она способствует культурному обогащению исследований. Как и в случае с источниками, важно четко определить корпоративную цель при использовании различных областей знаний. Источники диверсифицируются благодаря вкладу других областей исследований. Кроме того, междисциплинарный подход позволяет по-разному подходить к имеющимся документам.

Критик (ы) социальной истории

Источник

ЭСБЕ/Социальная история

Словник: София — Статика. Источник: т. XXXI (1900): София — Статика, с. 64—71 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Социальная история. — Общее определение С. истории. В общем понятии истории как в смысле науки, так и в смысле предмета, этой наукой изучаемого (см.), С. история противополагается истории культурной (см.) и политической. Под С. историей в узком смысле разумеют историю общественного строя, его классового (или сословного) состава, взаимных отношений между отдельными С. классами, экономического и политического их положения в целом, представляемом обществом, их стремлений и обнаруживавшихся в них движений. Выделение С. истории в особое направление историографии относится к сравнительно позднему времени, так как классовые взаимоотношения и возникающие на их почве движения стали делаться предметом специального внимания только в середине XIX в. К занятию С. историей привело ученых не только внутреннее развитие самой исторической науки, но также и развитие социологии (см.) и обострение С. вопроса (см.) в самой жизни, выразившееся и в росте теоретического социализма (см.). В частности на возникновение С. истории оказало большое влияние взаимное сближение между исторической наукой и политической экономией, начавшееся в сороковых годах (см. Историческая школа политической экономии и экономическое направление в истории). Подобно тому, как еще очень недавно некоторые представители культурной истории в ней одной видели единственный научный вид историографии, главным образом в противоположность истории прагматической (см.), так теперь иногда С. историки бывают готовы утверждать, что лишь С. история может иметь строго-научный характер. В частности, С. историю нередко отожествляют с историей экономической, что далеко не одно и то же. Сведение С. истории к одному экономизму сильно сузило бы ее кругозор, ввиду важной роли в жизни — факторов культурных и политических, а с другой стороны многие частности экономической истории, имеющие большое значение в этой последней, могут прямо выходить за пределы ее компетенции. Тем не менее, С. история должна находиться в особенно тесном общении с историей экономической, и в этом смысле важное значение для развития С. истории имеет экономический материализм (см.), который в истории обращает главное внимание на С. структуру и классовую борьбу. Так как изучение С. истории, собственно говоря, только что началось, то многие страны и эпохи еще очень мало исследованы с этой точки зрения.

Изучение С. истории древнего Востока. До открытия памятников древнего Востока могла быть речь только о разработке внутренней истории древнееврейского народа. Толчок к ней дала реформация, и с XVI в. начинаются исследования Библии в этом направлении. Если труд Сигнория «De republica Hebraeorum» (Кельн, 1589) касается лишь культа, то книга под тем же заглавием Cunaeus’a (Лейден, 1617) рассматривает политические и юридические условия, привлекая к сравнению классическую древность и раввинскую литературу. Около того же времени появились пользовавшиеся большой известностью труды Goodwin’a: «Moses et Aaron» (Оксфорд, 1616; Бремен, 1679; Франкфурт, 1716) и еврейский отдел в » De jure naturali et gentium» Selden’a. Следует вменить в заслугу Spenger’y («De legibus Hebräorum eorumque rationibus» (Кентерб., 1675) первую попытку поставить вопрос о происхождении законов Моисея и национальном элементе в них. Рационализм прошлого столетия поддерживал интерес к разработке этих вопросов, выставив положение, что еврейский народ должен быть рассматриваем не только с точки зрения откровения, но и как член семитической этнографической группы. Первым опытом общего труда этого направления был «Mosaisches Recht» Михаэлиса (Биль, 1777). Несмотря на обширность и философский характер, отражающий влияние Монтескье, работа не свободна от недостатков своего времени: она не могла оценить религиозного фактора в жизни народа и видит детство и варварство даже там, где действовали другие силы. На здравой критике основан систематический труд de-Wette, «Lehrbuch d. hebr.-jud. Archäologie» (Лейпциг, 1814), а книги Saalschütz’a, «Archäol. d. Hebräer» (Кенигсберг, 1806) и «Das Mosaische Recht» (Б., 1848) отличаются тем, что пользуются материалом раввинской литературы. Дальнейшие работы уже должны считаться с новыми открытиями памятников других древневосточных культур. Появляются руководства так называемой «Библейской археологии», посвящающие целые отделы рассмотрению юридических, общественных и экономических условий жизни древнего Израиля (Keil, «Handbuch d. Arch.», Франкфурт, 1859; русский перевод в «Трудах Киевской Духовной Академии», 1872; Ewald, «Die Alterthümer d. Volkes Israel», Геттинген, 1848; архим. Иероним, «Библейская археология», СПб., 1883; Nowack, «Lehrbuch d. Hebr. Arch.», Фрейбург, 1894 и многие др.), «Библейские Энциклопедии» (Wiener, Riehm, Vigouroux, Солярский и др.) и множество монографий: Лопухин, «Законодательство Моисея» (СПб., 1882); Milziner, «Die Verhältnisse der Sclaven bei d. Alten Hebr.» (Копенгаген, 1859); Mandl, «Das Sclavenrecht des Alt. testam.» (Гамбург, 1886); Herzfeld, «Handelsgeschichte der Juden des Alterthum’s» (Брауншвейг,1879); Fenton, «Early Hebrew Life. A study in sociology» (русский перевод, M., 1884); Титов, «История священства и левитства» (Тифлис, 1878), Стеллецкий, «Брак у древних евреев» (Киев, 1892); Zshokke, «Das Weib im alten Testament» (Вена, 1883); F. Buhl, «Die socialen Verhältnisse der Israeliten» (Б., 1899) и др.

Памятники древнеегипетской культуры, изучение которых началось только в XIX столетии, дали материал для разработки С. истории Египта. Вопросами об египетских сословиях, населении, торговле и т. п. занимается уже первый общий труд, посвященный этой стране — Wilkinson, «Manners and customs of the ancient Egyptians» (Л., 1837—41). Но, не располагая еще значительным туземным материалом, он основывается большей частью на старом материале. Постепенное накопление нового материала, главным образом в виде автобиографий и родословных приходорасходных книг, надписей и т. п., дало возможность Масперо, Видеманну, Эрману, Эдуарду Мейеру, Борхарту, Шпигельбергу, Ревилью и др. разработать немало крупных вопросов С. истории Египта. Им удалось выяснить египетские сословия, покончив с кастами (Wiedemann, « Le castes en Egypt », «Muséon», 1886), найдя среднее сословие и разобравшись в лабиринте египетской бюрократии и жречества (Maspero, « Histoire ancienne des peuples de l’Orient »; Erman, «Aegypten und Aegyptisches Leben», Тюбинген, 1885, и статьи по разбору юридических текстов в «Aegyptische Zeitschrift»), коснуться экономической стороны египетской жизни, торговли и промышленности египтян (Erman и Maspero, указанные труды; Ed. Meyer, «Geschichte Aegyptens»; M. Müller, «Asien und Europa»; Borchardt, статьи по разбору египетских счетов в «A. Zeitschr.» и др.), заняться решением рабочего вопроса в Египте (Spiegelberg, «Die Arbeiter und Arbeiterbewegungen. Zwei Beiträge zur Gesch. Theban. Necropolis» и др.). Наконец, Revillout занялся разработкой памятников позднего Египта — папирусов демотических и греческих, а также вопросами египетского права на основании всех доступных источников. Работы его многочисленны («Cours de droit égyptien», П., 1884; « Les obligations en droit égypt. », П., 1886; «Notice des papyr. et autres textes juridiques», П., 1896, и многие др., большей частью в «Révue Egyptologique»), но пользоваться ими должно с большой осторожностью.

Для С. Вавилона и Ассирии еще Лейярд (см.), во время раскопок в Телль-Сифре, нашел много древнейших клинописных документов на глиняных табличках. Дальнейшие археологические изыскания дали множество таких же памятников из других городов Вавилонии (Ура, Эреха-Варки, Ниппура, Вавилона) и Ассирии; вместе с массой табличек из Телло (см. Сирпурла), они обнимают собой время от IV тысячелетия до Р. Х. до эпохи Арсакидов включительно и представляют документы разного рода: купчие, контракты о наймах, о торговых товариществах, долговые расписки, документы семейного права и т. д., а также пограничные камни и т. п. памятники, дающие возможность проследить историю самых разнообразных сторон общественной жизни. Изданием этих текстов, которыми завалены европейские музеи, занялись: Strassmaier, «Babylonische Texte» (1887—89); его же, «Die altbabylon. Verträge aus Warka» (Берлин, 1882) и «Die Babylon. Inschriften im Museum zu Liverpool» (Лейден, 1885); Peiser, «Keilinschriftl. Actenstücke aus Babylon. Städten»; Beizer, «Babylonische Kudurruinschriften»; Demuth, «15 Rechts und Verwaltungsurkunden aus d. Zeit Kyros»; Ziemer, «58 Rechts und Verwalt. Urkunden aus d. Zeit Kambyses» и т. д. Перевод наиболее характерных документов представляет VI том «Keilinschriftliche Bibliothek» (изд. под ред. Schrader’a и сделан Peiser’ом).

См. также Oppert, « Les inscriptions commerciales en caractères cunéiformes » (П., 1866) и « Documents juridiques du l’Assyrie » (П., 1877). Исследования и монографии: Kohler-Peiser, «Aus d. Babylon. Rechtsleben» (Л., 1890); Meissner, «De Servitute Babylonico-Assyriaca» (Лейпциг, 1882) и «Assyrische Freibriefe. Altbabylon. Gesetze» («Beitr. z. Assyriol.», II); Haupt, «Sumerische Familiengesetze»; Peiser, «Skizze d. Babylonischen Gesellschaft» (Берлин, 1896).

Изучение С. истории Греции началось главным образом в 90-х гг. XIX столетия (из прежних трудов назовем «Die Staatshaushaltung der Athener» Бека [1 изд., 1817; 2 изд., 1851; 3 изд., 1886], и «Besitz und Erwerb in griechisch. Altertum» Бюксеншютца [1869], в которых затронуты некоторые явления и С. жизни греков; в русской литературе — «Политическая реформа и С. движение в древней Греции в период ее упадка», 1869, В. Г. Васильевского) и стоит в связи с переменой в общем направлении современной историографии, выдвигающей на первый план историю общества, общественных классов, их взаимной борьбы и отношения к ней государства. Этой разработкой мы обязаны Белоху, Эдуарду Мейеру и в особенности Пельману. Первый еще в своей монографии «Historische Beiträge zur Bevölkerungslehre. I ч. Die Bevölkerung der griechisch-römischen Welt» (1886) приложил к древней истории статистический метод в широких размерах и между прочим высказал положение, впоследствии подробнее развитое Э. Мейером, что в древности рабы вовсе не составляли такого многочисленного класса, как принято думать; а его «Griechische Geschichte» (1893—97; есть русский перевод, М., 1897—99) отличается тем, что в ней обращено большое внимание на С. историю Греции и имеются целые отделы, посвященные положению различных общественных классов. Э. Мейер, в своей капитальной «Geschichte des Alterthums», второй том которой (1893) обнимает преимущественно историю Греции до конца VI в., также отводит С. явлениям подобающее место. Кроме того, ему принадлежит доклад о хозяйственном развитии древнего мира (1895; есть русский перевод, 1897) и лекция о рабстве в древности (1898; есть два перевода по-русски), в которой он доказывает, что рабов тогда вовсе не было так много и рабство не играло такой господствующей роли в экономической жизни, как обыкновенно думают; существовал многочисленный класс свободных рабочих, и к физическому труду питали вообще не больше презрения, чем в наше время. Вообще, по Мейеру, уже в древности существовало полное расчленение общества на классы и профессии; в истории развития народов, живущих у Средиземного моря, Мейер видит два параллельных процесса или периода: в древности совершился полный цикл развития, которое после падения античной культуры начинается сызнова — вновь наступает средневековый порядок и т. д. Главный представитель С. изучения греческой истории — Пельман, автор монографий «Die Uebervölkerung der antiken Grossstädte im Zusammenhange mit d. Gesamtentwicklung städtischer Civilisation» (1878) и «Geschichte des antiken Kommunismus und Socialismus» (1 т., 1893), «Очерка греческой истории» (во 2-м изд. которого [1896] на С. отношения обращено особое внимание), статей, собранных потом под общим заглавием: «Aus Alterthum und Gegenwart» (1895), и других, например «Die Anfänge des Sozialismus in Europa» («Histor. Zeitschrift», 1897) и «Die Sociale Dichtung der Griechen» («N. Jahrb. f. d. klass. Altert.», 1898). Пельман проводит ту основную мысль, что «древний мир волновали те же жизненные вопросы, которые еще и теперь, отчасти нерешенные, занимают каждого мыслящего человека». Уже в древности существовал капитализм и неизменный спутник его — пауперизм, пролетариат, велась борьба имущественных классов, возник С. вопрос. Язвы, от которых страдает современное общество, — вовсе не специфическая черта нового времени. Демократизм в эллинском государстве-городе порождает, как свое необходимое логическое дополнение, социализм. В греческих конституциях сильнее, чем где-либо, находили себе выражение индивидуалистические тенденции отдельных общественных слоев. Даже радикальная демократия Афин IV в. не могла сломить господства капитализма и смягчить экономические противоположности. Противоречие между хозяйственным развитием и развитием принципа свободы и равенства выступает уже там. Греческая история, по Пельману, во многих отношениях является типичной для С. историка. Заслуга Пельмана, между прочим, та, что он обратил надлежащее внимание на С. борьбу и отношение к ней государства в Греции и осветил государственное учение Платона с его социально-политической стороны. Кроме того, можно указать на работы Cauer’a («Parteien und Politiker in Megara u. Athen», 1900, где отмечается социально-экономические причины борьбы партий в эпоху тирании, и статья о положении рабочих классов в Элладе и Риме, «N. Jahrb. f. d. klass. Altert.», 1899), Ludw. Stein’a («С. вопрос с философской точки зрения», русский перевод, 1899, и брошюра «Das erste Auftauchen der socialen Frage bei den Griechen», 1896), Wetzel’я («Die Bedeutung des klassischen Alterthums f. d. Lösung der socialen Aufgaben der Gegenwart», 1895); Dietzel’я («Beiträge z. Gesch. d. Sozialismus u. Kommunismus», в «Zeitschr. f. Litter u. Gesch. d. Staatswiss.», 1893), Adler’a («Die Socialreform im Altert.», из «Handwörterbuch d. Staatswiss.») и др.

Изучение социальной истории Рима. Сословная борьба и аграрный вопрос красной нитью проходят через всю историю римской республики и изучение их занимало издавна как филологов, так и историков и юристов. В знаменитой «Römische Geschichte» Нибура (1-е изд., 1811) заключается очень богатый социально-исторический материал, впервые освещенный с глубокой ученостью. Все капитальные сочинения подобного рода, выходившие после Нибура, особенно «Римские истории» Моммзена и Швеглера, потом Ине и Нича, также отдавали немало места истории сословий и ее экономической основы. Но в одних из них изображение прерывается на слишком ранней эпохе римской истории (Швеглер); в других С. история все-таки не выдвигается на первый план, а вводится лишь как вспомогательное орудие исследования и построения и изображается лишь отрывочно (это приходится сказать даже о Моммзене, оказавшем огромную услугу для постановки вопросов социально-исторического характера). Наконец, работа Нича (K. W. Nitzsch, «Gesch. d. röm. Republik.», Лейпциг, 1884—85), который гораздо больше своих предшественников ставит С. эволюцию в центре исторического изображения, носит характер краткого университетского курса, в котором автор не углубляется в детальное исследование. Последнее надо повторить об обширной (популярной) «Histoire des Romains» B. Дюрюи (7 томов, 1879—85), хотя в ней много обращается внимания на социально-экономические явления (также о А. Vannucci, «Storia dell’Italia antica» 4 т., 1873—76). Эдуард Мейер, в вышедших частях своего замечательного общего труда — «Geschichte des Altertums» — затрагивает Рим только в его самой первобытной древности. Подобного же рода ценные, но отрывочные сведения по С. истории почерпаются из обозрений так называемых «римских древностей», например, из известного руководства Моммзена и Марквардта — «Handbuch der römischen Alterthümer», или из однородных сочинений — немецких (Мадвига, Ланге, Герцога, Шиллера-Фойгта) и французских (Виллемса, Миспулэ и др.). В них история сословий рассматривается не самостоятельно и не систематически, а лишь постольку, поскольку это необходимо для выяснения развития государственного права и устройства, административных порядков и «частного быта». В книгах последней категории («Privatalterthümer», «Sittengeschichte») можно найти даже особенно много сведений и замечаний, полезных для С. историка (см., например, L. Friedländer, «Darstellungen aus der Sittengeschichte Roms», 6 изд., Лейпциг, 1888—1898). С другой стороны, юристы-романисты, исследуя происхождение и развитие гражданского, личного и вещного права древнего Рима, должны были соприкасаться с вопросами общественной и хозяйственной организации. В многочисленных трудах Савиньи, Иеринга С. историк найдет, поэтому, для себя обильный источник фактов и идей, которые послужат ему руководством и исходным пунктом для самостоятельных разысканий в еще темной области. Особенно в последнее время анализ и изображение сословного строя стали выдвигаться в специальных работах и общих построениях юристов, а также в руководствах по истории римского права. Сюда относятся исследования Эртманна, Петражицкого, труды Карловы («Gesch. d. röm. Rechts», Лейпциг, 1885—92), особенно Морица Фойгта («Die XII Tafeln», Лейпциг, 1882; «Römische Rechtsgeschichte», 1-й т., Лейпциг, 1893), в учебнике Шулина («Lehrbuch d. röm. Rechtsgesch.», Лейпциг, 1889) и др. Таким образом С. история римского мира изучалась до сих пор лишь стороной, в видах служебных, и во всяком случае только монографически. Ближе всего подходили ученые к изучению сословного развития и общественного строя в Риме, исследуя аграрную историю. Вопрос об ager publicus и о leges agrariae интересовал специалистов уже в прошлом веке, и плодом такого интереса явилась богатая литература (см. ее библиографию у Daremberg et Saglio, «Dictionnaire des antiquités grecques et romaines»). Но и здесь больше изучались сами аграрные законы, чем судьбы тех общественных групп, которые из-за них боролись. Рассматривая древнейшие аграрные законы, авторы, конечно, касались патрициата и плебейства, рассматривая позднейшие — нобилитета и пролетариата (см., например, K. W. Nitzsch, «Die Gracchen», 1847), изучали хозяйственную основу их жизни и взаимные отношения; но тем не менее, в устарелых (см., например, A. Macé, « Les lois agraires chez les Romains », Париж, 1846) или только косвенно затрагивающих вопрос (см., например, M. Dureau de la Malle, «Economie politique des Romains», Париж, 1840), или, наконец, хоть и замечательных, но очень специальных (как комментарий Моммзена к земельному закону 643 г. от основания Рима) сочинениях по истории аграрных движений, мы не можем отыскать достаточного подспорья для познания классового развития римского общества даже с одной экономической точки зрения. Следует указать в качестве ценных отдельных исследований, разъясняющих частные стороны С. процесса в истории римского мира, несколько работ, посвященных истории различных сословий или классов. Таковы замечательный труд Е. Belot, «Histoire des chevaliers romains» (П., 1867—73) и очень солидное и интересное исследование Эмиля Куна (Kuhn, «Städtische und bürgerliche Verfassung des römisches Reichs», Лейпциг, 1864). Для изучения истории низших классов много дают часто появляющиеся труды, посвященные изучению рабочих и промышленных ассоциаций в Риме (см. наиболее полное сочинение такого содержания — I. Р. Waltsing, « Etude historique sur les corporations professionnelles chez les Romains », 2 т., Брюссель, 1895—96). Очень полезны в данном направлении монографии по истории рабства; но наиболее полная работа по этому вопросу — H. Wallon, « Histoire de l’esclavage dans l’antiquite » (3 т.) вышла в 1847 г., а более новых обстоятельных сочинений по исследованию этой капитальной для древнего мира С. проблемы до сих пор не появлялось (Эдуард Мейер дал только любопытную брошюру — «Die Sklaverei im Altertum», 1898; книга E. Ciccotti, «Il tramonto della schiavitù», Милан, 1899, рассматривает преимущественно разложение рабства и не может претендовать на руководящее значение).

Больше всего фактического материала и теоретических соображений для С. истории римского мира дают сочинения, относящиеся к истории происхождения и развития колоната (см. литературу в статье И. М. Гревса в «Журнале Министерства Народного Просвещения», 1886, ноябрь), или те, в которых изучается история финансовой организации римского государства, или, наконец, в особенности те труды, в которых специально исследуется природа и эволюция экономических явлений и процессов, совершавшихся в странах, объединенных Римом. Характеристика этих работ будет дана в статье Экономическая история; здесь необходимо только отметить, что число появляющихся разысканий по хозяйственной истории римского мира с каждым годом увеличивается в немецкой и французской, также в итальянской и английской литературах, особенно с тех пор как наука стала тщательно разрабатывать богатый материал, доставляемый надписями (см. библиографию в книге И. М. Гревса, «Очерки из истории римского землевладения», том I, СПб., 1899). Сделанные в последнее время талантливые и яркие попытки общего построения экономического развития древности (см. теории К. Бюхера, в его книге «Die Entstehung der Volkswirtschaft», 2 изд., Тюбинген, 1898, и Эдуарда Мейера, в его брошюре «Die wirtschaftliche Entwicklung des Altertums», Йена, 1895; оба автора изображают хозяйственную эволюцию древнего мира в противоположном смысле, первый — в ее коренном отличии от современности, второй — в ее основном сходстве с нею) дают исследователю плодотворные руководящие точки зрения, бросающие свет и на весь социальный процесс (см. в упомянутой книге Гревса опыт критического проведения теории Бюхера через социально-экономическую историю Рима). Для построения будущей научной социальной истории римского мира в достойной современного знания высоте уже дан блестящий план в превосходном сочинении Фюстель де Куланжа — « Histoire des institutions politiques de l’ancienne France » (см. под этим именем). Несмотря на заглавие (Institutions politiques), автор стремится гораздо больше к воссозданию общественного, чем государственного строя; придавая решающее значение римским прецедентам в образовании социальной культуры новой Европы, он чертит схему того, что должен сделать и социальный историк Рима. Своим знаменитым сочинением Фюстель де Куланж сильно содействовал привлечению внимания ученых к разысканию очень важного и неисследованного предмета и явился для них авторитетным учителем (см., например, прекрасную работу ученика его Ch. Lécrivain, « Le sénat dans l’empire romain », II., 1888, — в которой действительно поставлена в основу не политическая, а С. точка зрения). Специальные энциклопедии по древностям (см. E. De-Ruggiero, «Dizionario epigrafico di antichita romane» или отчасти Pauly Wissowa, «Realencyclopedie des kl. Altertums») гораздо больше теперь, чем раньше, обращают внимания на социально-исторические вопросы.

Изучение средневековой С. истории. Одной из самых типических черт внутренней жизни большинства народов Европы в средние века является феодализм. Природа его — весьма сложная по составу и комбинации основных элементов, в него входивших: феодализм придавал своеобразную окраску государственному устройству и сильно влиял таким образом на самый ход событий; это было замечено прежде всего и потому он естественно рассматривался первоначально историками с точки зрения политической. Но в нем же скрывались яркие признаки чисто социального характера: оригинальный склад общества с решительным преобладанием аристократии, совершенно особое положение народной массы, находившейся в зависимости от этого господствующего класса, специфические формы землевладения и вообще организации труда, вытекавшие из упадка торговых сношений и разделения занятий, широкое распространение натурального хозяйства, покоившегося на земледелии и на экономической замкнутости работающего для себя и самодовлеющего дома. Все эти обстоятельства невольно должны были обратить на себя внимание историков уже давно, и ученые начали разрабатывать феодализм не только как особую форму государства, но и как типичную классовую и хозяйственную организацию. Так, социальный феодализм сделался важным объектом исторического изучения, а равным образом стал изучаться социальный строй той среды, из которой он вырос (см. введение к исследованию П. Виноградова, «Происхождение феодальных отношений в Лангобардской Италии» и разобранную у него литературу и в статье Феодализм). Такое стремление вглядываться в особенности С. жизни средневековья заметно уже в трудах юристов исторической школы — Савиньи, Эйхгорна (см. его знаменитую «Deutsche Staats- und Rechtsgeschichte»). Исследуя происхождение и развитие права, они должны была касаться объединения и взаимных отношений групп, которыми создавались юридические нормы открытого этими учеными органического развития народов, а также знакомиться с их материальным бытом. Далее исследование сословного строя и С. жизни вызывалось уже в первые десятилетия XIX в. с одной стороны политическими движениями двадцатых и тридцатых годов, выдвинувшими на первый план и среди буржуазных, и среди демократических кругов классовой вопрос и заставившими искать в прошлом корней и мотивов современных политических притязаний различных групп общества. Таковы замечательные попытки освещения многих важных проблем С. истории (во французской историографии — труды Гизо, Тьерри и Мишле). С другой стороны чисто научные побуждения, порожденные ученым спором между школами германистов и романистов (см.), стремившихся вывести европейскую культуру либо из одних германских, либо из одних римских начал, заставили представителей и того, и другого направления исследовать в средневековом прошлом не одни государственные учреждения, но и С. порядки. Под влиянием таких научных идей и побуждений возникли выдающиеся С. исследования. В виде характерного примера следует привести известный комментарий французского историка Б. Герара к писцовой книге С.-Жерменского аббатства (В. Guérard, « Prolégomènes au polyptique de l’abbé Irminon », П., 1844): труд этот, хотя и написанный больше полувека тому назад и трудно читающийся, тем не менее до сих пор составляет почти лучшую по обстоятельности и глубине попытку детального исследования истории сельских классов во Франции в средние века. Точно также сознанная потребность более полного освещения внутреннего развития народов в виде изображения не только эволюции государства, но и общества, побуждала историков учреждений вводить в свои построения многочисленные факты, изображающие классовую организацию общества, а также ту хозяйственную почву, на которой она росла и изменялась. Если мы вчитаемся в знаменитые труды Георга Вайца («Deutsche Verfassungsgeschichte», 1-е изд., 40-х гг.; 3-e — 80-х гг.), Стеббса (Stubbs, «Constitutional history of England», последнее изд., 1886) и др., a также в позднейшие руководства подобного рода, например, французские — Глассона (« Histoire des institutions et du droit français », Париж, 1887 и сл.), П. Виоллэ (Р. Viollet, «Hist. des institutions françaises», 2 т., Париж, 1889—92) или Эсмена (Esmein, « Cours de l’hist. du dr. fr. », 3 изд., Париж, 1897), или немецкие — Бруннера («Deutsche Rechtsgeschichte», 2 изд., Лейпциг, 1887—92) и Шредера (ib., 3 изд., 1898) и итальянские — Pertile («Storia del diritto italiano», 2 изд., 1891 и сл.), то увидим, как в них понятие «общественный строй» постепенно побеждает понятие «право» и «учреждения». В дальнейшем не будут перечисляться все имеющиеся сочинения по С. истории средневековья, а будут указаны лишь самые главные, со ссылками на пособия, где может быть найдена обстоятельная библиография.

Изучение С. истории нового времени имеет различный характер, смотря по эпохам и странам, но во всяком случае разработка С. истории нового времени отстала от разработки средневековой С. истории, за исключением истории последнего столетия. В общем, можно сказать, что С. история новейшей эпохи, начиная с экономического переворота, известного под именем индустриальной революции, и с французской революции, более привлекала к себе внимание, нежели первые три века нового времени. Равным образом, например, английская С. и экономическая история разработана гораздо лучше французской. В XVI—XVIII вв. на первый план в общественном сознании выступали вопросы религиозные, политические: речь шла о реформе, прежде всего, церквей, затем о реформе государства. Конечно, социальные вопросы ставились жизнью и в эти эпохи, но тогда они не выделялись с достаточной ясностью из вопросов религиозных и политических. В XIX в. социальные вопросы обособились и были сознаны не только как самостоятельные, но и как имеющие первенствующее значение в жизни общества. 1848 г. вполне обнаружил их важность, и приблизительно с этого момента началось развитие С. истории. Прежде всего внимание историков должно было направиться на те периоды, в которые С. сторона исторического процесса прямо бросалась в глаза, а это и были периоды, находившиеся под действием экономической и политической революций конца XVIII в. Только впоследствии стали вскрывать С. сторону у таких исторических явлений, которые прежде изучались исключительно с религиозной или политической точки зрения. Первым крупным движением нового времени был гуманизм, движение индивидуалистическое, совсем не связанное со специальными интересами какого-либо С. класса, а потому весьма естественно, что для С. истории гуманизм и не представляет большого интереса. Попытка Каутского (во введении к книге о Марксе, переведенной на русский язык) истолковать Ренессанс с точки зрения теории экономического материализма, как явление классовое, не может быть названа удачной. Неизмеримо большее отношение к С. истории имеет реформация. В другом месте (см. ст. Реформация) уже были отмечены те стороны реформационного движения, которые дают материал для С. истории. Первый вступил на эту почву в историографии реформации Циммерман, автор «Истории крестьянской войны» (1841—1842), но этим сочинением как нельзя лучше характеризуется вообще разработка С. истории в середине XIX в., так как это исключительно история крестьянского движения, а отнюдь не крестьянского быта. В историографии тогда все-таки прагматизм господствовал над культурой (в широком смысле), и сведения из последней привлекались к делу лишь для объяснения крупных событий. Стоит сравнить с прежними трудами по реформации новейшие, каковы сочинения Янсена, Бецольда, Эгельгаафа, чтобы увидеть, какой успех сделала социальная точка зрения (ср. Виппер, «Общество, государство, культура на Западе в XVI в.»). Историография «старого порядка» (см.) уже прямо вводит нас в область С. истории. В частности особенно обширна литература, посвященная остаткам феодального режима. Главный С. вопрос XVIII в. был крестьянский, который перешел и в XIX в.

См. Babeau, « Le village sous l’ancien régime », и его же, « La vie rurale dans l’ancienne France »; H. Кареев, «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в XVIII в.»; Knapp, «De Bauern-Befreiung und der Ursprung der Landarbeiter in der älteren Theilen Preussens»; Grünberg, «Die Bauernbefreiung in Böhmen, Mähren und Schlesien», В. Мякотин, «Крестьянский вопрос в Польше в эпоху разделов» и др. (см. статью Крестьяне). История промышленных рабочих в XVIII—XIX вв. дается в соч. Levasseur, « Histoire des classes ouvrières en France »; Babeau, « Les artisans et les bourgeois d’autrefois »; Engels, «Die Lage der arbeitenden Klassen in England»; Nadaud, « Histoire des classes ouvrière en Angleterre »; Маркс, «Капитал» (т. I.). О разработке С. истории французской революции см. под этим словом. Из общих трудов более всего дают Lorenz Stein, «Geschichte der socialen Beweg. in Frankreich v. 1789»; Jäger, «Gesch. der soc. Beweg. in Frankreich»; M. Ковалевский, «Происхождение современной демократии» и др. Существенное содержание истории XIX в. определяется между прочим в 22 главе IV т. «Истории Западной Европы в новое время», Кареева, где указана и литература. О последней особенно под словами Рабочий вопрос, Социализм, Социалистические партии, Социальный вопрос и др. О разработке русской социальной истории — см. Россия (историография) и Экономическая история.

Источник