Что такое социолингвистическая анкета русского языка

Методы социолингвистики. Социолингвистический портрет

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

К проведению массовых обследований предъявляется набор требований, касающихся определения лингвистического и социального объектов такого обследования, выбора генеральной совокупности, относительно которой оно осуществляется, формулирования рабочих гипотез, определения объема выборки из генеральной совокупности (а также таких свойств этой выборки, как репрезентативность и достаточность), формы представления полученных данных и критериев оценки их достоверности.

Социальным объектом обследования явились носители современного русского языка, удовлетворяющие следующим трем критериям:

1) русский язык является для них родным;

2) они имеют высшее или среднее образование, полученное в учебных заведениях с преподаванием всех предметов на русском языке;

3) они являются жителями городов. Организаторы данного массового обследования сочли,

что совокупность людей, обладающих одновременно всеми тремя признаками, близка к понятию «носители русского литературного языка» (в отличие от носителей просторечия или носителей диалектов); обоснование этого приближения мы опускаем и отсылаем читателя к книге, материалы которой используются в данном разделе.

Указанная совокупность носителей русского литературного языка неоднородна в социальном, возрастном, территориальном и некоторых других отношениях: в ней есть представители интеллигенции и рабочих, старики и молодежь, жители Севера и Подмосковья, Костромы и Калуги и т. д. Все эти и другие неязыковые различия между говорящими для удобства будем называть социальными признаками, при этом отдавая себе отчет в том, что такое понимание социального весьма широко, включая культурные, территориальные и биологические (возраст) характеристики членов общества.

Какие социальные признаки существенны в языковом отношении? Иначе: какие социальные характеристики говорящего накладывают отпечаток на его речь и тем самым отличают ее от речи других лиц, которые являются носителями иных социальных признаков?

Ответ на этот вопрос можно получить, лишь проведя социолингвистическое исследование данной совокупности говорящих. Однако, приступая к нему, следует сделать предположение относительно того, какие социальные признаки могут влиять на количественное соотношение языковых вариантов. Необходимо дать перечень этих (гипотетически существенных) признаков.

Роль теоретически обоснованной гипотезы важна в каждом экспериментальном исследовании: цель последнего состоит лишь в проверке того, что заранее представляется ученому интуитивно верным и не противоречит теоретическим установкам (или, напротив, противоречит им и потому нуждается в экспериментальных доказательствах).

В социологических, и в частности социально-лингвистических, работах значение гипотезы особенно велико, так как социальные объекты принадлежат к наиболее сложным, вследствие чего комплекс причин, обусловливающих то или иное явление, может не во всех своих частях поддаваться полному учету.

Иногда, особенно в комплексных социологических исследованиях, выдвигается несколько самостоятельных или взаимно дополняющих друг друга гипотез, которые в результате эксперимента либо подтверждаются, либо отвергаются. Но нередко экспериментальная работа бывает направлена на проверку какой-либо одной общей гипотезы, которая может подразделяться на ряд частных. В том массовом социолингвистическом обследовании, материалы которого мы используем в качестве иллюстративных примеров, дело обстояло именно таким образом. Общей была гипотеза, которая может быть сформулирована так: использование языковых вариантов зависит от социальных характеристик носителей языка.

Эта общая гипотеза распадается на ряд частных, из которых одни предполагают наличие зависимости между социальным признаком и распределением языковых вариантов, а другие определяют характер этой зависимости. Более конкретно: выбор того или иного языкового варианта зависит от следующих социальных признаков говорящих: возраста, уровня образования, социального положения, места, где прошло детство, места наиболее длительного жительства и др.

Впервые этот перечень «лингвистически значимых» (по предположению) социальных признаков был предложен М. В. Пановым. Экспериментальный материал полностью подтвердил сформулированную в качестве гипотезы зависимость и, кроме того, позволил судить о разной степени, в которой те или иные социальные признаки влияют на выбор языковых вариантов.

Перечень методов, применяемых в синхронической социолингвистике, их набор, разумеется, не исчерпывается теми, о которых речь шла в данном разделе. В каждом конкретном случае, приступая к решению той или иной задачи, связанной с массовыми обследованиями носителей языка, социолингвист должен определить, какими из имеющихся методик сбора, систематизации и интерпретации материала он воспользуется. При этом решающее значение имеет правильная постановка задачи и аккуратность в проведении экспериментов.

Соотношение направлений и методов социолингвистических исследований

Исследователи, занимающиеся диахроническими проблемами, находятся в сложном положении: в идеале они могли бы опираться на комплекс разновременных социолингвистических работ, но диахронические исследования в социолингвистике начались относительно недавно и не всегда сопоставимы между собой. В связи с этим в социолингвистике продолжают преобладать синхронические исследования, т. е. изучение связей и зависимостей между актуальными, происходящими на наших глазах языковыми и социальными процессами. Поскольку именно на синхронном материале в основном развиваются и уточняются методические приемы исследования, главным образом о них и шла речь в предыдущих разделах этой главы.

Остановимся теперь на методических особенностях диахронической социолингвистики. К собственно диахроническим методам относятся сравнительные временные исследования. Социологи подразделяют их на панельные и трендовые.

При панельных (иначе: лонгитюдных) исследованиях с определенным временным интервалом изучаются одни и те же объекты; они дают наиболее точные данные о динамике процессов. Этот метод более приемлем для микросоциолингвистических работ, поскольку при временном разрыве гораздо проще работать с ограниченной генеральной совокупностью, чем повторно возвращаться к использовавшейся ранее выборке. Но в любом случае потенциальные испытуемые могут сменить местожительство, отказаться от повторных обследований или, при выборочном обследовании, утратить репрезентативность, поскольку на них воздействует само исследование.

Несколько большее применение в социолингвистике находят трендовые исследования, когда в двух разнесенных по времени обследованиях изучаются различные, но обладающие идентичными наборами социальных характеристик индивиды. Разделенные этапы панельных и трендовых исследований особой специфики не имеют.

Более доступной непосредственному наблюдению является речь разных поколений людей, образующих то или иное языковое сообщество. Сравнение речи стариков и молодежи дает некоторое представление о движении системы языка во времени.

Метод сравнения данных, характеризующих использование одних и тех же языковых единиц разными поколениями того или иного языкового сообщества, издавна применяется в диалектологии. И опытом диалектологов не преминули воспользоваться социолингвисты. Например, в упомянутой выше работе У. Лабова централизация дифтонга /aw/ служит иллюстрацией при описании механизма языковых изменений. Наиболее пожилые его информанты 1961 г. относились к той же социальной группе, что и те, кто обследовался в ходе подготовки лингвистического атласа Новой Англии в 1933 г., но тогда средний показатель централизации дифтонга /aw/ составил 0,06, а в 1961 г. у самого «архаичного» 92-летнего информанта он был 0,1. В результате Лабов выявил не только межпоколенный фонетический сдвиг, но дал убедительное подтверждение фонетического изменения у отдельных индивидов за 30 лет. Это один из немногих примеров трендового исследования в социолингвистике. В Нью-Йорке ему пришлось довольствоваться синхронным межпоколенным исследованием, поскольку там, как он указывает, «информанты Атласа не подбирались достаточно систематически, чтобы эти данные можно было сопоставлять с нашими данными 1963 г.».

В работах, посвященных вытеснению старомосковской произносительной нормы новыми фонетическими образцами, также сопоставляются данные, относящиеся к старшему поколению москвичей и к представителям более молодых поколений, на основании чего делаются выводы об изменениях в речевой реализации ряда фонем и фонемных сочетаний.

Изучая тексты прошлого с учетом тех социальных условий, в которых эти тексты создавались, исследователи пытаются восстановить картину ушедшей языковой жизни общества, реконструировать ее.

Метод реконструкции давно известен в сравнительно-историческом языкознании, в исследованиях по этимологии. В диахронической социолингвистике объектом его применения чаще всего становится функциональная парадигма языка, т. е. совокупность разных форм его существования на том или ином этапе эволюции. Изучая функциональную парадигму конкретного языка, исследователь принимает во внимание «1) информацию об исторической и культурно-исторической ситуации отдельного периода (внеязыковые данные); 2) суждения современников о языке своей эпохи (косвенные лингвистические данные); 3) совокупность имеющихся для данного периода письменных памятников, включая сведения о создании, назначении и реальном использовании разных типов текстов (прямые лингвистические данные в сочетании с косвенными)».

Одновременно высказываются резонные соображения об ограниченных возможностях метода реконструкции: «Реконструкция функциональной парадигмы языка всегда является центральным звеном в характеристике языковой ситуации, которая в целом воссоздается в широком культурно-историческом контексте. При этом реконструировать, видимо, возможно лишь основные типы функциональных парадигм, представленных в разных исторических и социальных ситуациях: отдельные детали в соотношении разных функциональных страт и их развернутые структурные характеристики чаще всего остаются недоступными исследователю».

По отношению к такому состоянию языка и общества, которое не очень значительно отдалено от современного их состояния, эффективен метод сравнительного анализа разных синхронных срезов. Такой анализ позволяет выявить новшества, появившиеся в языке в ходе его развития, и тенденции языковых изменений, причинами которых могут быть как внутренние, так и внешние, социальные стимулы языковой эволюции. Условием наиболее успешного применения метода сопоставления синхронных срезов является наличие текстов на данном языке, относящихся к каждому из срезов, и соответствующих лингвистических описаний как самих текстов, так и языковых ситуаций, в которых они создавались.

Примером последовательного описания разных синхронных срезов, характеризующих состояние японского языка на разных этапах его эволюции в XX столетии, может служить проведенное японскими лингвистами массовое обследование говорящих по-японски в 1950 и 1971-1972 гг. При сопоставлении двух синхронных срезов в японских диалектах были обнаружены изменения в их фонологических и отчасти лексических системах (при относительной стабильности морфологии и акцентуации), а также сделан вывод об эволюции чистого диалекта к полудиалекту, в котором совмещены черты диалектной морфологии и акцентуации с литературной фонетикой и диалектно-литературной лексикой.

Итак, в методике и методологии исследования языка с позиций диахронической социолингвистики многое заимствуется из других направлений языкознания. Это, во-первых, означает органическую связь диахронической социолингвистики с прочими языковедческими дисциплинами, в первую очередь историческими, а во-вторых, свидетельствует о молодости этого направления науки: собственные методы и приемы исследования еще предстоит разработать.

(личности, группы, журнала, компании и т.п.)

1. Языковая компетенция (отношение к формам существования языка)

а) владение литературным языком

б) знание социальных диалектов

в) знание территориальных диалектов

г) сведения об использовании просторечия

д) представление о соотношении литературного языка и разговорного

е) знание пиджина(ов).

2. Социокультурная характеристика

а) характеристика языкового ареала, на котором проживает данная личность (этносы, конфессии, языки)

б) отношение данной личности к конфессиям, этносам, языкам, национальное самосознание

в) социальное происхождение

г) социальное положение и экономический статус

д) образование и специальность

е) принадлежность к социальной группе

ж) отношение к нормативным документам, посвященным языковой политике; представление о совершенствовании языка.

3. Социо-и психолингвистическая характеристика

в) знакомство со стандартными языковыми ситуациями и правилами речевого этикета (магазин, транспорт, различные социальные учреждения; общение в неофициальной обстановке: улица, друзья, семья и пр.)

г) предсказуемость/непредсказуемость поведения в нестандартной языковой ситуации (например, реакция в эмоционально насыщенных конфликтных ситуациях).

наблюдение анкетирование интервью социолингвистический

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

контрольная работа [13,3 K], добавлен 29.12.2008

Системное изучение социальных процессов и явлений. Виды социологического исследования, типы анкет. Методы и процедуры сбора, обработки, анализа и обобщения фактов. Компьютерные программы для сетевых опросов, онлайн-интервью и интерактивного анкетирования.

реферат [592,0 K], добавлен 13.10.2015

Научные предпосылки социологических исследований. Методы сбора, анализ социальной информации. Принципы составления анкеты, виды вопросов. Техника проведения интервью. Обработка собранного материала. Использование результатов социологического исследования.

реферат [35,1 K], добавлен 22.07.2015

Классификация методов и техник эмпирических социологических исследований. Методы сбора первичной информации. Анкетирование как вид опроса. Виды интервью, наблюдения, анализа документов. Несоциологические методы, применяемые в социологическом исследовании.

практическая работа [76,1 K], добавлен 10.08.2009

Основные методы сбора информации для социологического интервью для журналистской заметки: анкетирование, интервьюирование через Интернет, письменный и устный опрос, анализ полученных корреспондентом результатов. Особенности профессионального мышления.

курсовая работа [52,2 K], добавлен 27.06.2012

Источник

Проект на тему «Социолингвистический портрет и методы его описания»

Социолингвистический портрет и методы его описания

Социолингвистический портрет и методы его описания ………. стр. 4

2. Обработка и представление статистических результатов…….….стр.20

Социолингвистический портрет языка – это системное представление в количественных показателях параметров социальных функций языков, позволяющее сопоставлять многочисленные показатели при анализе функций языка и создать общую теорию социальных функций языка (Теория разработана Х. Клоссом и Г. МакКоннелом); электронный ресурс – [http://lingvistics_dictionary.academic.ru/ ].

Данная р абота посвящена социолингвистическому портрету, который характеризует различные его системно-языковые, речевые и коммуникационные особенности.

Предметом исследования стали особенности лексикона и речевого поведения, проявляющиеся в процессе общения людей.

Цель данной работы – исследовать особенности языковых единиц, а также особенности речевого поведения.

Цели достигнуты путем решения следующих задач:

— Формулирование набора вопросов, отражающего различные аспекты влияния языка на жизнь людей;

— Обработка и предметный анализ информации, полученной в анкетировании;

— Обобщение результатов опроса и формулировка выводов

Понятие «Социолингвистический портрет»

Термин впервые употреблен Т.М. Николаевой (Николаева, 1991), однако идея создания подобных портретов принадлежит М.В. Панову. Она была выдвинута им четверть века назад и частично осуществлена в виде фонетических портретов выдающихся деятелей русской культуры 18-20 веков в работе, написанной в 1970 году, но опубликованной лишь двадцать лет спустя.

Идея заключается в том, что речь отдельного человека может фокусировать в себе черты, которые являются типичными для языковых привычек и особенностей данной социальной среды, и задача исследователя состоит в том, чтобы выявить эти черты и дать им соответствующую социолингвистическую интерпретацию, показывая, что они являются отражением речевых особенностей группы, в которую входит индивид.

При сборе информации социолингвисты чаще всего прибегают к следующим методам: наблюдение, интервью, анкетирование, тесты.

Давно замечено, что в молодых науках наблюдение является одним из основных способов получения материала.

Как очевидно из самого смысла слова «наблюдение», этот метод эффективен при изучении процессов, которые происходят на наших глазах. Можно, конечно, изучать следы, результаты, оставшиеся после того, как тот или иной процесс закончился, но в этом случае метод наблюдения недостаточен. Чтобы понять механизмы, управлявшие этим процессом, необходимо его моделировать (поскольку исследователи лишены возможности его наблюдать), сравнить его с другими, аналогичными процессами, экстраполировать имеющиеся результаты на похожие ситуации или совокупности фактов и т.п., – иначе говоря, применить какие-то иные методы изучения объектов. И чем более зрелой и самостоятельной является данная наука, тем большую роль играют в ней другие, помимо наблюдения, приемы и способы получения материала и его научной интерпретации. Однако и сформировавшись, выработав определенный набор исследовательских приемов, та или иная научная дисциплина не отказывается от наблюдения как методического приема. При всей простоте и доступности каждому исследователю этот испытанный метод, как правило, дает материал, стимулирующий научное познание действительности.

В науках о человеке наблюдение играет очень важную роль. Если при изучении природных объектов исследователь может применять разного рода инструментальные методы (химик воздействует на анализируемое вещество кислотами, щелочами, высокой температурой, металловед испытывает металлы на прочность, коррозионную устойчивость, тепло- и электропроводность, подвергает их деформации и т.д.), то к человеку подобные методические приемы применимы лишь в случаях, когда он изучается как физическая субстанция с определенными функциями: у него берут кровь, его «просвечивают» рентгеном, снимают кардиограмму… Но когда надо подвергнуть анализу его поведение, то многие инструментальные методики не пригодны по той простой причине, что они оказывают возмущающее воздействие на объект анализа: под влиянием тех или иных приборов, предназначенных для фиксации реакций индивида, эти реакции получаются не совсем такими (или совсем не такими), какие имеют место при спонтанном поведении того же индивида. Более того, и простое внешнее наблюдение, не связанное с применением инструментальной техники, может оказывать на изучаемого человека или группу людей воздействие, искажающее истинную картину, мешающее нормальным поведенческим процессам.

Каждый из нас мог убедиться в этом и на собственном опыте. Если человек ест, а его при этом пристально разглядывают, он может поперхнуться или подавиться; многие интимные физиологические процессы и реакции невозможны в присутствии постороннего лица и даже знакомого, близкого человека. Что же говорить о несомненном «чужаке» – ученом-исследователе, который ставит перед собой задачу наблюдать за поведением людей!

Воздействие наблюдателя не прекращается и в тех случаях, когда наблюдаемые благожелательно относятся к самому исследованию. В 1927–1932 гг. группа американских социологов под руководством Э. Мэйо выясняла, какие факторы влияют на производительность труда на заводе Хоторна в Чикаго. Экспериментаторы меняли продолжительность и количество перерывов, обеденное время, освещенность, способы организации отдельных рабочих в бригады и другие параметры. При каждом изменении, даже тогда, когда ученые возвращались к условиям, существовавшим на одной из предшествующих стадий, производительность труда возрастала. Оказалось, что испытуемые, гордясь тем, что им уделяют столько внимания, выработали на этой основе своеобразную групповую идентичность и всячески старались оправдать интерес к себе. Такой тип реакции получил в социологии наименование хоторнского эффекта.

Хоторнский эффект действует и при изучении речевого поведения: испытуемый хочет показать себя «с лучшей стороны», «угодить» исследователю: либо говорить «культурнее», либо, наоборот, утрировать в своей речи то, что сам считает неправильным, – всё зависит от того, как он интерпретирует ожидания исследователя. У. Лабов даже сформулировал положение, касающееся методики наблюдения как способа получения языкового материала. Это положение он назвал парадоксом наблюдателя: «целью лингвистических исследований речевого коллектива является выяснение того, как говорят люди, когда за ними не ведется систематического наблюдения; а получить такие данные можно лишь путем систематических наблюдений». «Разумеется, – добавляет Лабов, – эта проблема не является неразрешимой: мы должны изыскать способы дополнить официальные интервью другими данными или как-либо изменить структуру самой ситуации интервью».

Существуют разные способы уменьшить воздействие наблюдателя на изучаемые им процессы, происходящие при речевом общении в человеческих коллективах. Например, можно попытаться сделать наблюдение скрытым от наблюдаемого: в этом случае исследователь, подобно скрытой видеокамере, фиксирует особенности речевого поведения изучаемых им людей без их ведома и, естественно, получает более объективные данные, чем когда он объявляет о своих исследовательских намерениях.

Бывают ситуации, когда иначе, как скрытно, исследователь и не может вести свои наблюдения. Выдающийся фонетист-экспериментатор, знаток русской речи во многих ее разновидностях С.С. Высотский однажды присутствовал в старообрядческой общине, где вообще никаких записей делать было нельзя. И все-таки наиболее интересные факты речи старообрядцев он зафиксировал: он делал записи, не вынимая правую руку из кармана, вслепую! Две московские лингвистки, М.В. Китайгородская и Н.Н. Розанова, занимались систематическими наблюдениями над речевым поведением людей на московских митингах 1991–1993 гг. Обстановка, поведение толпы, эмоции выступающих в митинговой ситуации таковы, что не дай Бог, если окружающие обнаружат, что кто-то ведет какие-то записи! Это попросту опасно для здоровья и жизни наблюдателей. Естественно, большая часть записей в условиях митинга была получена путем скрытого наблюдения.

Если исследователю не удается скрыть собственное присутствие и свою позицию наблюдателя, то он может сообщить изучаемым ложную цель своих действий; например, имея в виду изучение именно речи и речевых особенностей той или иной группы, заявить ее представителям, что он интересуется мнением членов этой группы по какому-либо актуальному политическому или социальному вопросу.

В ситуации открыто работающей звукозаписывающей аппаратуры можно попытаться натолкнуть испытуемых на рассказ о таких событиях их собственной жизни, которые им особенно памятны, или интересны, или связаны с риском, опасностью и т.п. Как правило, при этом условии человек через некоторое время забывает о микрофоне и речь его делается непринужденной.

Подобные приемы, используемые при наблюдении, способствуют большей естественности в поведении членов изучаемых социальных общностей, и тем самым исследователь получает материал, более или менее адекватно отражающий «истинное положение дел», т.е. спонтанное, не скованное присутствием наблюдателя речевое поведение индивидов.

Один из наиболее эффективных способов преодоления «парадокса наблюдателя» – включенное наблюдение. Этот способ изучения поведения людей заключается в том, что исследователь становится членом наблюдаемой им группы. Например, социологи часто становятся членами производственных бригад, геологических партий, сотрудниками отделов в научно-исследовательских институтах и т.п. Это, во-первых, дает им возможность изучать групповое поведение изнутри и во всех или во многих ситуациях внутригруппового общения и, во-вторых, избавляет от необходимости объявлять изучаемым индивидам о целях своих наблюдений и даже (если это возможно) о том, что такие наблюдения вообще ведутся.

Естественно, что включенным наблюдение может быть тогда, когда ничто не мешает исследователю отождествить себя с членами наблюдаемой социальной группы – по расовым, национальным, языковым, поведенческим и иным признакам. Европейцу, например, трудно осуществлять включенное наблюдение в группах китайцев или негров; взрослый исследователь никак не может быть полностью ассимилированным в группе изучаемых им подростков; горожанин-диалектолог всегда воспринимается жителями деревни как человек не из их среды и т.д.

Если же подобных препятствий нет и наблюдатель способен внедриться в группу, сделавшись «таким же, как все», он может успешно скрывать свои исследовательские намерения, а затем и действия. «Разоблачение» же приводит к неудаче, а в некоторых ситуациях и опасно для жизни наблюдателя. Так, два этнографа-европейца изучали образ жизни, особенности поведения и язык дервишей – бродячих монахов-мусульман – и настолько умело мимикрировали, что монахи принимали их за своих; разоблачены же они были по привычке машинально отбивать музыкальный ритм ногой, что совершенно чуждо дервишам. Известен случай с заключенным филологом, который в лагере пытался скрытно от других заключенных вести записи воровского жаргона. Однако его положение интеллигента-чужака среди уголовного люда довольно быстро привело к тому, что соседи по бараку разоблачили его и сочли стукачом. С большим трудом ему удалось доказать научный характер своих занятий, после чего ему даже стали помогать в сборе материала.

Социолингвистика активно осваивает заимствованный у социологов метод включенного наблюдения. Для изучения речевого поведения людей этот метод в каком-то смысле даже более необходим, чем в социологических исследованиях: речь человека чувствительнее, чем многие другие стороны его поведения, к внешним воздействиям, которые искажают истинную языковую жизнь отдельного человека и целого коллектива; поэтому задача устранить эти внешние воздействия здесь еще более настоятельна.

Как при внешнем, так и при включенном наблюдении исследователь должен фиксировать наблюдаемый речевой материал. Фиксация может осуществляться двумя основными способами: вручную и инструментально.

Записи от руки удобны тем, что к ним не надо специально готовиться: если у вас есть карандаш и бумага, а ваше ухо «настроено» на восприятие определенных фактов речи, то при условии, что наблюдаемый объект (человек или группа людей) не знает о ваших намерениях или, зная, не протестует против них, записи могут быть осуществлены относительно легко и успешно. Особенно эффективны записи от руки при наблюдении за случайными, редко появляющимися в речевом потоке единицами языка – словами, словоформами, синтаксическими конструкциями. Если же стоит задача исследовать не отдельные факты, а, например, связную речь, характер диалогического взаимодействия людей в процессе общения, особенности произношения, интонации и речевого поведения в целом, то записи от руки малопродуктивны: наблюдатель способен зафиксировать лишь отдельные звенья речевой цепи и выбор этих звеньев всегда субъективен.

Поэтому для большей части задач, решаемых современной социолингвистикой при исследовании устной речи, характерно применение инструментальной техники – главным образом магнитофонов и диктофонов (для фиксации жестового и мимического поведения используются также видеокамеры). Их применение может быть открытым и скрытым. При открытом использовании записывающего прибора исследователь объявляет информантам о цели (истинной или ложной) своих записей и старается в процессе наблюдений за их речью уменьшить эффект микрофона, в той или иной степени сковывающий естественное поведение изучаемых индивидов.

Исследователи современной русской разговорной речи, осуществлявшие в 70-е годы XX в. массовые записи спонтанной речи, пришли к выводу, что при длительном общении с информантами эффект микрофона в значительной мере удается снять и большая часть записей бесед с информантами, их рассказов о тех или иных ситуациях их жизни свидетельствует о достаточно свободном речевом поведении людей при включенном магнитофоне.

Однако это поведение еще более свободно и естественно, если говорящий не знает, что его речь записывают (а такой материал, разумеется, наиболее ценен). Поэтому когда возможно, социолингвисты широко применяют скрытую инструментальную запись. Когда же таких возможностей нет, некоторые исследователи совмещают открытую и скрытую запись. Так, У. Лабов при работе со своими информантами делал магнитофонные и видеозаписи открытым способом, а затем объявлял перерыв в работе и, когда испытуемые расслаблялись во время отдыха, ведя друг с другом неторопливые беседы, получал данные о спонтанной речи говорящих уже с помощью скрыто работавших магнитофонов и видеокамер.

Скрытая магнитофонная запись часто применяется в «полевых» условиях: в магазине, вагоне поезда, у железнодорожной кассы, на приеме у врача и т.п. В этих случаях удается получить массовый материал, характеризующий стереотипное поведение людей в стандартной ситуации, зафиксировать различия подобных стереотипов (вопросов, ответов, реплик) в зависимости от социальных характеристик коммуникантов.

При включенном наблюдении, особенно при инструментальной фиксации речи наблюдаемых, важное значение приобретает этический фактор. Если наблюдение велось хоть сколько-нибудь систематично и чужие речевые произведения – это не случайно услышанные на улице фразы, то для их использования (особенно если иметь в виду публикацию) желательно заручиться согласием наблюдаемого индивида. В любом случае должна быть соблюдена анонимность исследуемых – конечно, если это не противоречит их собственному желанию.

Во всех описанных разновидностях внешнего и включенного наблюдения речь идет о таких путях сбора социолингвистической информации, когда исследователь наблюдает за речевым поведением индивидов или групп людей, не пытаясь влиять на это поведение и даже стараясь внешне не обнаруживать свою позицию наблюдателя.

Однако часто ученые сталкиваются с необходимостью решать задачи на определенном, заранее избранном языковом материале. Иначе говоря, исследованию должен быть подвергнут не речевой поток в целом, а те или иные его фрагменты, включающие определенные слова, словоформы, какие-либо (например, фонетические или морфологические) варианты и т.п. Объективная фиксация спонтанного речевого поведения людей в этом случае потребовала бы очень большого времени и затраты сил, поскольку нельзя «заказать» говорящему продуцирование только тех речевых фактов, которые интересуют исследователя, и эти факты пришлось бы «выуживать» из больших массивов записей.

Чтобы избежать этого, методы сбора социолингвистического материала делают направленными. К направленным методам сбора социолингвистического материала (опросам) относятся устное интервью и анкетирование.

Метод интервью также заимствован социолингвистикой из социологии и социальной психологии. Однако он претерпел существенные изменения в связи со спецификой исследовательских задач, отличающей эти задачи от того, что приходится решать социологам и социопсихологам. Если последние используют устное интервью для того, чтобы выяснить мнение информантов по тем или иным социальным, политическим, культурным вопросам (например, о том, за кого они предпочитают голосовать на ближайших выборах, какой фильм прошедшего года считают лучшим и т.п.), то социолингвиста часто интересует скорее форма ответов, чем их содержание.

Конечно, можно использовать методику интервью и для «лобовых» вопросов о правильности / неправильности тех или иных языковых выражений, об отношении к неологизмам, заимствованиям, ненормативной лексике и т.п., но данные, полученные с помощью таких вопросов, характеризуют не использование языка разными группами говорящих, а их отношение к языку, оценку отдельных языковых фактов. Разумеется, мнения людей об их собственном языке важны, и социолингвистика эти мнения изучает. Но все же несомненно, что это вторичный материал, поскольку главная задача синхронной социолингвистики – исследование механизмов спонтанного использования языка различными социальными группами говорящих в разных коммуникативных ситуациях.

Поэтому основная функция метода интервью – получить материал, характеризующий спонтанное речевое поведение людей. В зависимости от того, какие задачи ставит себе исследователь, интервью может иметь форму относительно свободной беседы интервьюера с информантом на заданную тему (сохранение одной и той же темы в беседах с разными информантами важно, поскольку это позволяет сравнивать речь разных людей) – или же состоять из заранее подготовленных и, как правило, логически связанных друг с другом вопросов, провоцирующих отвечающего на употребление тех или иных языковых единиц. Интервью называют формальным (если оно имеет строго спланированный сценарий) и неформальным (когда такого сценария нет и общение интервьюера и интервьюируемого следует естественной логике развития беседы).

Свободная, неформальная разновидность интервью может использоваться, например, при фонетических исследованиях: даже на сравнительно коротких отрезках звучащей речи проявляются основные черты произносительной нормы и отклонения от нее (характер ударных и безударных гласных, смягчение / несмягчение согласных перед мягкими согласными, вариативность традиционной и новой норм и т.п.).

Интервью по заранее составленной программе также годится для изучения произносительных особенностей, однако получить таким путем данные, касающиеся, например, словоупотребления или грамматических характеристик речи, трудно, поскольку определенные слова и грамматические формы встречаются в речевой цепи значительно реже, чем те или иные звуки и их сочетания. Поэтому интервью с предварительно подготовленными вопросами используется главным образом тогда, когда надо стимулировать информанта к употреблению тех языковых фактов, которые интересуют исследователя. Естественно, истинная цель такого интервью должна быть скрыта от информантов: им предлагается ответить на вопросы, касающиеся их быта, работы, отдыха, любимых занятий и т.п.

Например, при массовом обследовании носителей русского литературного языка, осуществлявшемся московскими лингвистами в 60-е годы XX в., информантам задавались вопросы такого типа:

– Какие деревья растут во дворе вашего дома? (Ожидаемый ответ, в ряду других: тополи / тополя); – Вы перед работой успеваете позавтракать? Чай любите или кофе? А если кофе, то с молоком или? (Ожидаемый ответ: чёрный / чёрное) и т.п.

Исследователи нередко используют метод интервью, даже не всякий раз отдавая себе в этом отчет. Рассмотренный выше метод наблюдения, в том числе и включенного, в значительной степени сводится к многочисленным беседам с представителями изучаемого социума. Каждый социолингвист так или иначе узнаёт, как носители языка оценивают коммуникативное поведение отдельных лиц, что они думают о статусе языка, языковой политике, языковой ситуации, роли тех или иных форм существования языка в жизни общества и многих других подобных материях. Если к сбору таких сведений подходить более осознанно, заранее разрабатывать программу беседы, формулировать для себя в явном виде те вопросы, на которые следует получить ответы, целенаправленно подбирать собеседников, репрезентативных для различных социальных страт и общества в целом, то эффективность непринужденной беседы может оказаться не ниже формального интервьюирования.

Анкетирование – один из самых распространенных, «едва ли не самый надежный» метод получения социолингвистической информации. Он применяется главным образом при обследовании больших совокупностей говорящих, т.е. в макросоциолингвистических исследованиях.

Анкета представляет собой перечень вопросов, которым могут быть приписаны заранее заготовленные варианты возможных ответов (в этом случае важно, чтобы альтернативные ответы не пересекались и в сумме покрывали все возможности). Такие вопросы называются закрытыми; им противопоставлены открытые вопросы, когда респондент сам выбирает и форму, и содержание ответов.

Во многих случаях формально открытые вопросы по существу предполагают вполне определенный и ограниченный список возможных ответов; подобные вопросы можно назвать закрываемыми. Таков, например, вопрос о возрасте респондента, где все варианты легко укладываются в незначительное по объему подмножество натуральных чисел. Если набор альтернатив не столь очевиден, исследователь может заготовить список стандартных рубрик, по которым распределяются все варианты ответов. Этот рубрикатор может готовиться при предварительной обработке заполненных анкет, но часто он известен и до анкетирования.

Так обстоит дело с вопросами переписей о национальности и родном языке у нас в стране: респондент может указывать любую национальность (родной язык), но еще на стадии подготовки к переписи готовятся словари языков и словари национальностей, в соответствии с которыми, скажем, национальности камчадал, помор или казак при обработке анкет автоматически переводятся в русский, а языки эрзя и мокша – в мордовский.

Обычно анкетирование проводится с целью получить статистические результаты, поэтому подавляющее большинство содержащихся в анкетах вопросов либо закрытые, либо могут быть закрыты при их обработке.

Социолингвистические анкеты можно разделить на два типа: одни нацелены на объективное исследование функционирования языка в обществе, другие – на изучение речевого узуса, на оценку носителями языка конкурирующих языковых вариантов.

Более распространены анкеты первого типа. С их помощью в многоязычных сообществах выясняется, какой из языков, используемых в данном сообществе, по мнению представителей разных национальных и социальных групп, должен обладать статусом государственного; какой из двух (или более) языков выбирает билингв при общении на производстве, в городских ситуациях, в семейном общении и т.п.

Тесты представляют собой разнообразные по форме задания, которые исследователь предлагает информантам. Это могут быть списки слов, которые надо прочитать перед микрофоном, или связный текст, также читаемый информантом вслух; письменные задания на восстановление пропущенных фрагментов текста; ответы на устные вопросы исследователя, задаваемые в определенном временном режиме, и т.п.

Как правило, цель подобных тестов сообщается информанту в самом общем виде; детали того, что собирается узнать с помощью этих тестов исследователь, остаются ему неизвестны. И это понятно: исследователь заинтересован в ом, чтобы получить объективные данные о речевых навыках информанта, а сделать это можно, если условия тестирования будут такими, при которых, выполняя тест, информант сможет мобилизовать свое владение языком, в значительной мере автоматизированное, бессознательное, а не оценки собственной речи (как это имеет место при ответе, по крайней мере, на некоторые пункты социолингвистических вопросников).

Например, данные, полученные путем распространения описанного выше «Вопросника по произношению», проверялись с помощью специального «фонетического» текста, составленного М.В. Пановым. При создании этого текста его автор стремился к максимальной непринужденности стиля, предполагая, что в этом случае и от чтеца потребуется непринужденность в его воспроизведении. Кроме того, было важно, чтобы текст состоял не из разобщенных фраз, а представлял собой «слитный, последовательный рассказ: рассыпанные фразы заставляют информанта разгадывать, зачем дана каждая фраза, что именно проверяется. Такие разгадки, правильные и неправильные, могут приводить к искусственному чтению отдельных слов». В результате многократных переработок и дополнений появился сюжетно организованный текст (рассказ о геологической экспедиции), в котором две трети слов «несут орфоэпическую нагрузку», т.е. содержат вариативные фонетические явления.

Приведем отрывок из обсуждаемого текста.

Было уже поздно, когда мы въехали в село Архангельское. Здесь нас ожидал проводник экспедиции – Петр Антонович, бывший лесник и лесной объездчик. Ему известна вся окружающая местность чуть не на тысячу верст, а уж на 600–700 – это наверняка! Теперь он на пенсии; скучно ему без дела, а силы-то еще есть: вот он и взялся вести нашу экспедицию. Невестка его, словоохотливая и приветливая женщина, явно гордится своим деверем. В текст намеренно – чтобы вызвать реакцию информантов – включено неправильное употребление слова деверь (деверь – это брат мужа, здесь же это слово употреблено в значении ‘свёкор’). Она так и заявила: он-де может быть у вас даже главным вожаком, то есть, очевидно, руководителем экспедиции. Антонович и на самом деле мастер на все руки, все сделает, что его ни попросят. А с виду неказист: тщедушный, костлявый, в изодранной шапчонке. Помощник проводника – Матвей, рыжий веснушчатый верзила, и прихвастнуть любитель, и лентяй, каких поискать. А в нашу группу он принят, потому что отличный наездник: день-деньской готов он гарцевать на своем лихом скакуне. А уж спорщик завзятый: вечно они с Антоновичем спорят и ссорятся. Иногда ясней ясного, что Матвей неправ, а он все-таки стоит на своем.

Все гласные русского литературного языка даны в этом тексте во всех возможных позициях и по отношению к ударению, и по отношению к соседним согласным (твердым и мягким). Представлены слова, содержащие фонему после [ж], [ш] в первом предударном слоге (вожаком, шапчонке и др.), слова, в которых есть сочетание твердого согласного перед мягким (здесь, лесник, пенсии и др. – первый согласный может произноситься как мягко, приобретая ассимилятивное смягчение от соседнего мягкого, так и твердо, «не заражаясь» мягкостью соседа), слова с непроизносимыми согласными (объездчик, поздно, известна и др.) и многие другие, реализующие те или иные вариативные фонетические явления. В социофонетических исследованиях используются также и иные тесты: чтение вслух списков слов, содержащих фонетические явления, которые изучает исследователь, разрозненных фраз, включающих изучаемые слова, чтение «про себя» и последующий пересказ (в этом случае стараются избавиться от влияния на произношение орфографического облика слова) небольших сюжетно организованных текстов и многое другое.

Метод тестирования широко применяется при исследовании двуязычия и, в частности, уровня владения вторым (неродным для данного информанта) языком. Часто исследователь предлагает информантам анкету, содержащую вопросы о сферах, в которых информант использует второй язык, о видах речевой деятельности – чтение, письмо, устное общение, для которых актуально применение второго языка, и т.п. Чтобы проверить, насколько объективно отражен в анкете характер владения вторым языком, информанту предлагаются тесты: чтение некоего текста на этом языке, прослушивание и пересказ магнитофонной записи на нем же, сочинение на определенную тему, задание найти ошибки в тексте на втором языке и т.п.

Источник